"Сударь-кот" - читать интересную книгу автора (Сергей Дурылин)

— Я, матушка, по пословице: скажи Николе, а Он Спасу скажет...
— Это еще лучше, коли не от своего ума. Вот и прошу тебя: внукам мо¬им расскажи что либо умилительное.
— Благослови, матушка.
— Бог благословит. — И она опять обернулась к монахиням. — Ну, спа¬си вас Господи, что пришли, не забыли и меня старуху.
— Подарочки прими, матушка, — сказала монахиня в очках. — Не взы-щи. Я тебе таглиночки теплые связала: когда, может, на руки наденешь.
— Спаси Господи.
— А я — салфеточку; угодила ли, не знаю.
— Спаси Господи, за труды, за любовь. Параскевушка, хорошо ли их по-коила?
Обе монахини поклонились враз:
— Много довольны, матушка. Благословите к вечерне сходить.
— Бог благословит.
И бабушка зашептала на ухо Параскевушке, а та молча кивала головой.
На минуту подсела бабушка к столу, и Егорушка, улыбаясь широкою, не сходящею с лица улыбкой, подвинул к ней блюдце, до краев наполненное ча-ем, в котором плавали размоченные кусочки сухариков. Монашка с волоси-ками всплеснула руками:
— Что ж ты это, Егор, делаешь? Тебе от матушки угощение принимать, а не тебе ее угощать!
— Ан, не так, — сказала бабушка, — я к ним, к малым, в гости при¬шла. Чем-то они меня угостят?
Брат подал ей половинку груши и просто сказал:
— Покушай, бабушка. Ты какая-то неедучая: ничего не ешь!
А Егорушка подбавлял в блюдечко с чаем сухариков и кусочков груши и придвигал к бабушке, ласково причмокивая языком. Бабушка наклонилась и сделала глоток из блюдца:
— Вкусный у тебя чай, Егорушка!
Он в ответ закивал головой.
Бабушка отведала и от братниной груши, и от тонкого пшеничного су-харика с медом, который я предложил ей.
— Сладкие же у вас сласти, — сказала бабушка, — и не едывала я таких...?
— Бабушка, ты еще попробуй! — крикнул радостно брат, предлагая ей смокву. — Ты, бабушка, у нас побудь.
И мы все трое — Егорушка, брат и я — принялись угощать и бабушку, и Параскевушку, и монаха и монахинь — нашим чаем, нашими сухарика¬ми, вашими дулями. Брат совсем разошелся.
— Бабушка, ты гости у нас! — сказал он, обняв ее рукой. — Я тебе что расскажу...
Я знал, что брат хочет рассказать бабушке. Это были две вещи: пер¬вая — в том, что он строит теперь в саду крепость и войску приготовлены ружья — стволы высоких подсолнухов; и другая — спросить самое бабуш¬ку — про кота... Это было самое важное. Брат говорил мне, что сам спро¬сит бабушку. Об этом был у нас с ним "уговор, лучше денег".
— Гощу, гощу у вас, милые, — отвечала бабушка. И брат раскрыл уже рот, чтобы спросить про кота. Это было важнее, чем рассказ про вооруже¬ние подсолнухами...
Но в это время вошла мама и чуть не всплеснула руками, завидев ба-бушкин чай, которым угощал ее Егорушка, и сообразив сразу, что уж не мы у бабушки в гостях, а она у нас, и хозяйничаем мы...
— Тетушка, — сказала мама, — отец протоиерей вас ждет, и Митрофа- на Егорыча сын, и дама какая-то...
— Иду, иду, матушка Аночка, — виновато заторопилась бабушка, вы-лезая из-за стола, но тут же поклонилась нам и сказала ласково:
— Ну, спасибо вам, добрые хозяева, за чай, за сахар, за привет — за совет...
Мама с бабушкой ушли, и вышла к ним Параскевушка, а Марьюшка скоро прибежала за няней.
— Будьте умники, — сказала няня, уходя, и боязливо посмотрела на Егорушку. Но он достал из кармана еще кусочек воску — и лепил из него что-то. Что будет? Мы смотрели с братом.
— Монах, — шепнул я брату.
— Монашка, — отвечал он. Отец Евстигней глянул через стол на воск и сказал:
Схимник .
Что такое схимник? — спросил я.
бабушки спросите! — сказала монашка с волосиками.
— А вы не знаете? — сказал я.
— Знает, батюшка, знает, — сказала старшая монахиня, — да мы не ответливы.
— А я не хочу про схимника, — внезапно и решительно объявил брат, — я хочу про тихого зверя...
— Ах, ты, мой кормилец, — обрадовался монах, — вспомнил, бабинь- кино послушанье мне напомнил. Ну, изволь, изволь.
Брат придвинулся к нему ближе, а монашки посторонились и сели по-одаль и сначала слушали, а потом задремали. Егорушка же все лепил свое.
— Видишь, разумный, что матушка вспомнила. Я тридцатый год в мо-настыре живу, а тогда только жить начинал, молод был, только подрясник надел...
— А у вас были дети? — вдруг перервал брат.
— Нету, милый, нету, у монахов детей не бывает.
— Они неженатые?
— Вот, вот, милый, неженатые.
— Им скучно?
— Они с Богом, с Богом, милый, весело. И вам весело?