"Неусыпное око" - читать интересную книгу автора (Гарднер Джеймс Алан)

18 ПРИГЛАШЕНИЕ НА ПОХОРОНЫ

Из темного бункера в Маммичоге, через изгибы и коленца павлиньих внутренностей и снова в темноту: слалом я закончила лицом вниз, и в нос мне ударил запах щелочного мыла от желтотравника. Я подняла голову и увидела гостевой дом Генри Смоллвуда на фоне сияния миллионов звезд ночного Саллисвит-Ривера.

Что-то шлепнулось возле меня оземь. Потом раздался голос Фестины, точнее, рык:

— Опять этот чертов мороз.

Мы поднялись на ноги. Павлиньи хвосты качались перед нами, тускло светясь в темноте. Я не могла различить, который из них был Кси, а который — мой личный опекун.

Или, может, стоит сказать «бывший опекун»?

«Учулу», — произнес голос моего отца у меня в голове. «Прощай».

«Учулу, — повторил другой воображаемый голос — голос Тика. Тик всегда нравилась Кси; так почему она не могла решить говорить его голосом? — Учулу и джай. «Прощай, и спасибо тебе».

Потом они оба стали взлетать, сначала медленно, оставаясь параллельно земле, пока не поднялись выше крон деревьев, а после внезапно устремились вертикально вверх в глубины звездного океана.

— Позволит Лига Кси уйти? — прошептала я.

— Лига не снискала себе славы за всепрощение, — ответила Фестина. — Но как знать?

Мы следили за хвостами, пока они не скрылись из виду. А исчезли они быстро. Потом Фестина встряхнулась; это движение получилось похожим на показное содрогание.

— Очень трогательно, не правда ли? А теперь не пойти ли нам туда, где тепло?

Та же самая дежурная женщина-улум стояла за стойкой регистрации. Я едва ей улыбнулась, радуясь, что в холле не было других людей; прошел всего-то час с тех пор, как мы подцепили чуму от моей матери, но, возможно, мы уже были заразны. Что до дежурной, то ей мы не угрожали — этот штамм был единоличной собственностью хомо сапов.

— Рады снова приветствовать вас, проктор Смоллвуд, — сказала дежурная. — И адмирал… — Она слегка поклонилась… очень любезно с ее стороны, учитывая, насколько мы были выпачканы травой, грязью и слякотью джунглей. — Чем я могу вам сегодня помочь?

— Дайте нам, пожалуйста, номер, — сказала я ей. — Один.

Фестина подняла брови. Я предпочла этого не заметить, чем объясняться на глазах у дежурной. Нам нужно было где-то отсидеться в течение часа, там, где мы не заразим других людей, но я сомневалась, что мы проведем там всю ночь. Я отрапортую, как только мы отгородимся от здоровых людей. Чиновники здравоохранения понабегут и с криками упекут нас в изоляционный бокс, а после сожгут все, к чему мы прикасались в гостевом доме. Зачем создавать им необходимость стерилизовать два номера, если мы с Фестиной можем обойтись и одним?

— Один номер, — повторила дежурная. — С удовольствием. Записать его на счет «Неусыпного ока»?

— Пускай заплатит Адмиралтейство, — ответила Фестина, — я обожаю заставлять их оплачивать мои расходы.

Я растянулась на постели перед тем, как составить рапорт. Почему бы не устроиться поудобнее?

— Это может занять некоторое время, — сказала я Фестине. После чего закрыла глаза и подсоединилась.

Центр опеки, пожалуйста. Срочное сообщение.

Прием подтвердили незамедлительно, и даже за секунды этого кратковременного контакта я почувствовала разницу. На другом конце связующего кристалла не чувствовалась ничья личность — просто бездушная машина. Кси улетела; мировой разум потерял свою душу.

Бедный Тик. Бедный одинокий полоумный старше Он уже никогда не услышит хихиканья нанитов.

Сначала сообщение властям здравоохранения с предупреждением о том, что в Маммичоге запущен часовой механизм бомбы. Мировой разум сказал мне, что бригада медиков уже забрала О-Года и поспешала обратно, но до места они пока не добрались. Не осталось времени, чтобы предупредить их о птеромике-С, штамме для хомо сапов. Но в любом случае они действовали согласно инструкции для высокозаразных заболеваний из-за О-Года; да, было бы неплохо сказать им, что они могут являться переносчиками человеческого заболевания, но погоды в их нынешней деятельности это особо не сделает. Они и так уже рисковали.

Что же до Майи… Тик отрапортовал о ее бегстве, и полиция уже начала прочесывать миллион гектаров джунглей в поисках нашей пропажи. Мировой разум оценил шансы обнаружить ее в пять процентов, но если они ее найдут, то теперь им известно, что с ней нужно обращаться как с переносчиком чумы.

Я могла себе представить, в какой экстаз от этого придут полицейские. Подозреваемая в убийстве бомбометательница, переносящая смертельно опасный микроб, летит над безлюдными джунглями. Они подвергнутся сильному искушению размазать ее глиссер по паре гектаров зарослей, оставив волнения о возможных лесных пожарах на потом. Через мировой разум я передала полиции требование взять Майю живой; нам нужно было спросить ее, где она побывала, где могла распространить заразу.

Глубоко в душе, однако, я знала, что уже слишком поздно. Майя и Чаппалар выходили несколько раз вместе в свет — в бонавентурские рестораны, ночные клубы. Чума уже шла по жизни маршем, и кто знал, сколько путешественников увезли ее с Великого Святого Каспия, разнося по всей планете?

Мне захотелось позвонить горничной и заказать в номер корицы.

Стук в дверь. Фестина поднялась и села в постели от удивления.

— Ты кого-то ждешь?

— Нет.

Фестина вытянула из кобуры станнер.

— Кто там? — Я соскочила с кровати и попятилась в угол, прячась как можно дальше от радиуса поражения пистолета.

— Проктор Смоллвуд? — спросил оттуда незнакомый голос. Мужской.

— Она не может никого принять, — ответила Фестина. — Уходите.

— Я займу всего минуту ее времени, — сказал незнакомый мужчина. — Прошу вас. Дежурная заверила меня, что я не помешаю.

«Дежурной стоило бы заняться своими делами», — подумала я и спросила:

— Кто вы такой?

— Ясбад Ирану. Я понял так, что вы были там, где нашли моего сына.

Фестина посмотрела на меня. Я — на нее.

— Ты веришь в совпадения? — прошептала я.

— Да. Но только если они происходят с кем-то другим. — Она повысила голос. — Вы из свободной республики? Вы дивианин?

— Я своборес, — ответил Ирану. — Я надеюсь, вы не обратите мою расовую принадлежность против меня?

Ну, мы хотя бы не могли его заразить.

— Мы должны выслушать, что он хочет нам сказать, — прошептала я Фестине. — Хотя бы чтобы посмотреть, что за игру он ведет.

— Ты права, — вздохнула она. — Впусти его. Но я оглушу его тут же, как только он попытается выкинуть какой-нибудь фокус.

Ясбад Ирану был очень похож на собственного сына, кроме того что Ирану-старший не лежал мертвой обмякшей грудой. Он был хорошо одет и нагл, как задница павиана. Рожденный в высшем обществе и самодовольно и слепо уверенный, что заслужил свое положение сам.

Его макушка была мне едва по грудь, но он носил красный цилиндр, верх которого был уже на уровне моего носа. Красный был цветом траура для своборесов — они это связывали с кровью. Шляпа могла также служить символом скорби, но, на мой взгляд, это был просто трюк самодовольного ничтожества, стремящегося казаться высоким.

— Добрый вечер, — изрек он, входя в комнату, затем протянул мне руку, но я покачала головой.

— Лучше не стоит, — сказала я ему. — Мы с подругой обе заражены. Болезнь поражает только людей, но все же…

Его рука замерла, потом он ее отдернул. Он поднырнул под мою руку, которой я все еще удерживала дверь открытой. Я закрыла дверь.

Ирану посмотрел на стоящую поодаль Фестину. Она держала станнер, нацеленный ему в лицо.

— Вы адмирал Рамос? — спросил он.

— Вы обо мне наслышаны?

— Ваше имя появлялось в отчете, который Дэмот направил в наше посольство. Тот отчет, в котором описывалось, как вы нашли тело моего сына. — Он снова обернулся ко мне. — Это произошло недалеко отсюда, не так ли?

— Довольно близко, — ответила я. — Вы хотите поговорить о своем сыне?

— Конечно. — Он жестом указал на кресло. — Вы позволите?

Ни Фестина, ни я ему не ответили. Но он все равно уселся.

— Я хотел бы узнать все, что вы можете мне сообщить о Коукоу.

Ирану-старший скрестил короткие ноги спокойно и непринужденно — одно из хорошо отрепетированных движений, которые разучивают чужаки, пытаясь имитировать движения, хомо сапов, потому что они считают, что это произведет подсознательное хорошее впечатление. В исполнении свобореса скрещивание ног выглядело смешно и неизящно.

— Когда я узнал новости, — продолжил Ирану, — я сразу же приехал на Дэмот, чтобы увидеть место его смерти. Я спрашивал всех в том доме, где он останавливался, знали ли они хоть что-нибудь о последних днях Коукоу, но ничего не узнал, пока дежурная не сжалилась и не сказала мне, что вы обе только что прибыли.

Это заставило меня задуматься, сколько Ирану пришлось заплатить за эту конфиденциальную информацию. Во сколько наш богатей оценил дежурную? Он, видимо, выгодно купил ее сговорчивость давно и оптом — посулил пригоршни денег за любые крохи информации, которые она донесет до него. И она сдала нас в ту же секунду, едва мы заселились.

— Какую информацию вы хотели получить? — спросила Фестина.

— Официальный рапорт был таким безликим, — Ответил он. — Из подобных бумаг никогда всего не узнаешь. Я хочу знать все, что могло быть опущено. Любая мелкая деталь может быть дорога отцу…

«Боже, я сейчас прямо разрыдаюсь, — подумала я. — Ты просто разбил мне сердце».

— Не ожидала увидеть вас снова на Дэмоте, — сказала я ему. — Не вас ли вышвырнули отсюда пинком под зад?

Вот от этого его глаза вспыхнули злобой. Но визитер быстро замаскировал ее слащавым спокойствием.

— С тех пор много воды утекло. — Он небрежно взмахнул рукой. — Просто мелкий давний инцидент. И ваше правительство выразило глубокие сожаления по поводу недавней смерти моего сына на земле Дэмота. Довольно затруднительно с точки зрения дипломатии. Дабы хоть как-то возместить потери, мне было дано разрешение вернуться сюда и организовать похороны. Особенно учитывая то, что тело Коукоу не будет мне выдано по причинам обеспечения безопасности здоровья и никогда не будет погребено на родной планете.

Так оно и было. Труп изучат, а после кремируют. Никто еще не обезумел настолько, чтобы отправлять зараженное чумой тело на планету, заселенную теми, кто может подцепить этот штамм, а если бы кто и попытался такое сделать, Лига бы это пресекла. Запрет на транспортировку опасных неразумных существ распространялся также и на микробов.

— Так вы хотите получить информацию о своем сыне? — спросила Фестина.

— Всю, которой вы сможете поделиться, — ответил Ирану.

Фестина глянула на меня и снова обернулась к своборесу.

— Ваш сын незаконно осуществлял археологические изыскания в Саллисвит-Ривере, в Маммичоге и других местах на планете — продолжая вашу работу, ту работу, за которую вас сослали с Дэмота. Насколько мы смогли понять, единственной находкой Коукоу оказалось бактериологическое оружие, убившее его, а он даже не знал, что нашел его. То же самое бактериологическое оружие убило ранее миллионы улумов из-за ваших собственных исследований тридцать лет назад… не то чтобы на вас лежала непосредственная ответственность за это, но вы положили начало цепи этих событий. Я полагаю, что вы пришли к такому же выводу много лет назад, но никому не признались. Благодаря вашему упорному молчанию каждый своборес на этой планете с большой вероятностью может умереть от полного паралича. Людям это тоже грозит, хотя они умрут от поражения мозга. Именно так и умирает в данный момент Майя Куттэк. Вы знакомы с Майей, доктор Ирану? Вы знаете, где она может сейчас быть?

Лицо Ирану приняло темно-коричневый оттенок, как будто его кожа отражала массированную атаку ультрафиолетовых лучей, сфокусированных только на нем. Его пальцы с силой впились в ручки кресла, и его столь изысканно и непринужденно скрещенные ноги напряглись.

— Я не знаю, о чем вы говорите! — сказал он звенящим голосом.

— Сейчас не время отпираться. Все, чем вы когда-либо занимались, будет тщательнейшим образом изучено… не только специалистами здесь, на Дэмоте, но и вашим собственным правительством. Ваш сын заразил всю дипломатическую группу, участвовавшую в переговорах. Высших должностных лиц. Людей со связями. Их семьи это не обрадует.

— И еще, — вставила я, — ваша планета может слезно проститься с торговым договором: Дэмот никогда не подпишет соглашение со свободной республикой, после того как узнает, что своборесы вытворяли за нашей спиной. — Я коварно ему улыбнулась. — Как, по-вашему, отреагируют на это крупные промышленные магнаты, доктор? Вы и Коукоу не просто заразили этих ребят, вы напрочь сорвали деловую сделку. Ваше правительство швырнет вас на растерзание волкам.

Ирану встал. Одернул рукава пиджака — еще один деланый под хомо сапов жест. Потянувшись к карману, он вытянул из него маленькую белую карточку и бросил ее на прикроватную тумбочку.

— Приглашение, — произнес он ледяным голосом, — на поминальную службу по моему сыну. Если вы найдете в глубине своих сердец хоть тень уважения к покойным.

Фестина сделала к нему шаг. Заговорила она таким голосом, будто давала другу задушевный совет.

— Послушайте… Вы можете считать, что вам ничего не стоит уйти… сделать вид, что вас это совсем не касается. Но с этих пор поквитаться с вами захотят не только правительства Дэмота и свободной республики. Претензии к вам есть и у Лиги Наций. Я информирую вас, что вы можете обладать знанием о том, как воспрепятствовать гибели разумных существ. Вы можете знать что-то о передвижениях своего сына или Майи. Вы можете знать, куда отправится Майя, если захочет спрятаться. Коукоу общался с вами, не правда ли? Из каждой поездки на Дэмот он, должно быть, возвращался домой, рассказывал вам о том, что узнал, обсуждал свои дальнейшие планы. Если вы не поделитесь всей этой информацией с властями Дэмота, вы тем самым продемонстрируете бессердечное пренебрежение жизнями разумных существ, которым угрожает смертельно опасное заболевание. — Она смотрела ему прямо в глаза. — Если вы чего-либо не предпримете, Лига не позволит вам покинуть Дэмот живым.

Ирану вздрогнул. Отпрянул от нее. Потом спохватился и постарался напустить на себя вид оскорбленного достоинства.

— Вы глубоко ошибаетесь. Если вы станете повторять что-либо из этого, я подам на вас в суд за клевету. Что же до Лиги Наций… вы, военные, привыкли путать народ, представляя Лигу этаким всеведущим страшилищем, но некоторые из нас уже давно не суеверные селяне. — Он снова без толку подергал рукава пиджака, после чего гордо удалился из номера на своих коротеньких коренастых ножках.

Мы с Фестиной проследили за ним взглядом.

— Ты думаешь, он расскажет, что ему известно?

Она покачала головой.

— У него наверняка на орбите личная яхта. Он поспешит к ней… и в ту же секунду, как достигнет границы звездной системы Дэмота, Лига заставит его пожалеть о своих словах про «суеверных селян».

Молчание. Мы едва сдерживали волнение и разочарование. Не то чтобы я верила, что Ирану-старший мог бы многое нам порассказать, но меня выводили из себя его надменность и намерение нас игнорировать.

В том же возбуждении я вернулась в постель, улеглась и воспользовалась своим связующим кристаллом, чтобы передать рапорт в «Неусыпное око». Копии были отправлены капитану Бэзилу Четикампу, медицинскому эксперту Юнупуру, в Бюро по археологическому взаимодействию и Всепланетное управление по здравоохранению. Все они, в свою очередь, также отправят копии другим службам, агентствам и официальным лицам. Некоторые из них не преминут поделиться пикантными подробностями с прессой, причем вырвав факты из контекста для разжигания интереса. Буквально через считанные часы волчья стая поднимет самоуверенный призывный вой и снова сядет мне на хвост.

Вот они, радости моего прокторства.

И все же я загрузила всю информацию. Про Майю, про Кси, про моего павлина. Мне влетит по первое число за освобождение потенциально опасного чужака, и в последующие десятилетия всякий слабоумный тико на планете будет утверждать, что видел Кси, был одержим Кси, родил от Кси ребенка… но все же я не стала приукрашивать правду. Сокрытие даже мельчайших деталей было бы убийственно безответственным, принимая во внимание громадные ставки на кону. Я особо заострила внимание на Ясбаде Ирану и вероятности того, что он знает, где может скрываться Майя. Пусть полиция его задержит и допросит с пристрастием эту щеголеватую задницу — если они его расколют, то, может, Лига Наций до него и не доберется.

Благородная Фэй пытается спасти типа, который устроил всю эту заварушку. Прямо или косвенно убившего шестьдесят миллионов улумов.

Включая и мою леди Зиллиф.

Составление рапорта заняло всего несколько минут. Высокоскоростная загрузка. Когда я открыла глаза, Фестина сидела в кресле, которое до этого занимал Ирану, поигрывая приглашением, которое он оставил.

— Думаешь, не пойти ли на похороны? — спросила я. — Когда они?

Она перекинула мне карточку. Я ее схватила, а потом поймала себя на мысли: надеюсь, что Фестина заметила, как ловко мне это удалось?

Да, как же. Пытаешься произвести на нее впечатление своими атлетическими способностями? Что ты, мужик?

Прочти карточку, Фэй.

«Семья покойного Коукоу Ирану приглашает вас на поминовение его незабвенной души и земного жизненного пути…»

Мои глаза скользнули поверх этой трепотни, проскочили дату и время и застыли на крошечной надписи в самом низу:

«Организовано компанией "Достойное погребение", имеющей честь принадлежать к корпорации "Ирану"».

Да, от своборесов только и жди размещения рекламы, даже на приглашении на поминки…

Так, секунду. «Достойное погребение»? Те ребята, которые присылали нам андроидов, чтобы те вытаскивали улумов из их братской могилы. Два десятка андроидов отправились в глубь древней шахты, где мы складировали трупы…

Только это была не шахта; это должен был быть очередной бункер страйдеров. А корпорация «Ирану» отправляла в тот бункер андроидов… для чего?

Что было там, внизу?

«Дополнение к рапорту проктора, — обратилась я через связующий кристалл. — Полиции срочно рекомендовано обследовать место недалеко от Саллисвит-Ривера…»

Я остановилась. Что-то было не так с передачей сообщения — как будто я кричала в подушку. Заглушили. Отрезали от мирового разума.

Только не сейчас!

Я только и успела крикнуть:

— Говнюки!

И тут оглушающая граната вломилась через окно.

Повезло мне — я и так лежала.