"Испытание Шанур" - читать интересную книгу автора (Черри Кэролайн)

Глава десятая

Т ирен и Хилфи встретили их на нижней палубе перед входом в лифт, обе вооруженные пистолетами и совершенно мокрые после душа.

— Ну что там? — спросила Тирен, когда все направились к шлюзовой камере.

— Сиккуккут приготовил нам подарок, — тихо сказала Пианфар и бросила взгляд на Хилфи, та всем своим видом показывала, что ей все равно. — Так они по крайней мере говорят. Мне не слишком-то понравился его последний подарок, и если, да проклянут его боги, Сиккуккут привел мне еще одного безухого болвана, клянусь, я скормлю его Сккукуку и разом решу две проблемы.

— Не нравится мне это, — сказала Хэрел. — Совсем не нравится. Капитан, разрешите нам с Тирен самим в этом разобраться. В шлюзе может оказаться больше кифов, чем мы ожидали, и если они что-то сделают с люком…

— Шлюзовая камера — очень выгодная позиция, — сказала Пианфар. — Герен, ты их видишь?

— Нет, капитан, вижу только одного, остальные, наверное, остались сзади, да и освещение плохое.

— Зараза, — пробормотала Пианфар. — Будь внимательна, Герен.

Один выстрел из шлюза — и все кифы разлетятся в клочья. На Кефке не станут слишком беспокоиться о полоумных самоубийцах, которые неизвестно ради чего сунулись на корабль, полный вооруженных хейни.

— Мы могли бы подойти к ним со стороны нижней палубы, — предложила Хэрел.

— Сфик, — сказала Пианфар, вынимая из кармана пистолет и снимая его с предохранителя. — К тому же не нужно устраивать драку возле люка. Лучше встретиться у шлюза. Пойдем мы с тобой, кузина. Хилфи и Тирен будут прикрывать нас с тыла и в случае чего перекроют вход. Герен, внимательно следи за обстановкой.

— Я готова, — ответила Герен.

Тирен прижала уши. Она явно испытывала горячее желание встретиться с кифами. Хилфи была здесь, потому что случайно оказалась на нижней палубе, и отослать ее наверх у Пианфар просто не хватило духу.

— Ага, — сказала Тирен, выражая тем самым их общее волнение.

Они завернули за угол.

— Герен, только внутренний люк, слышишь?

Ш-ш-ш-с-с. Внутренний люк открылся, и показался залитый белым светом шлюз. Тирен, держа левую руку на кнопке люка, встала так, чтобы в случае чего его крышка закрыла ее от выстрелов или взрывной волны. Хилфи с пистолетом в руке встала по другую сторону люка.

— Спокойно, — сказала Пианфар и вошла в шлюзовую камеру вместе с Хэрел. — Герен, открывай.

Открылся внешний люк. За ним, в свете оранжевых ламп, стоял одинокий киф, показывая пустые руки. Увидев направленное на него оружие, он остался совершенно спокоен и поступил очень мудро, не сделав ни единого движения.

«Неужели это сам Сиккуккут?» — подумала Пиан-фар. Но этот киф не был так высок, как Сиккуккут. И пахло от него по-другому. Она уже давно почувствовала, что запах на Кефке был каким-то другим, пахло не только аммиаком, но и плесенью. От этого удушливого, проникающего повсюду запаха у хейни вставала дыбом шерсть на загривке. Пианфар поморщилась. «О боги, у меня начинается аллергия на этих ублюдков…»

— Хаккикт посылает вам подарок, — сказал киф. — Вы согласны его принять?

— Какой подарок?

Киф медленно повернулся.

— …Кктананкки! — крикнул он. «Приведите» — что означало, что подарок мог ходить.

Издали послышался шум. Показались кифы, на черном фоне которых был хорошо виден золотисто-рыжий хейни, одетый в рваные голубые шелковые бриджи.

У Пианфар заколотилось сердце, сначала от неожиданности, а потом при взгляде на знакомое лицо, спутанную гриву, отливающую бронзовым оттенком, характерным для жителей южной части Ануурна; левое ухо разорвано, через рот и подбородок тянется черный шрам.

— Дюр Тахар, — прошептала Пианфар.

Капитан «Восходящей луны» подняла глаза, когда кифы подвели ее ко входу в шлюзовую камеру. Она заморгала и повела ушами, когда трое кифов втащили ее внутрь, под свет белых ламп. Ее глаза были того же бронзового оттенка, что и грива, в них стояло дикое, сумасшедшее выражение.

— Пианфар Шанур, — хрипло, с трудом выговорила Тахар.

— Хаккикт отдает вам вашего врага, — сказал первый киф. — Он приветствует вас, Шанур.

— Я тоже приветствую его, — пробормотала Пианфар.

— Ккт, — сказал киф и, не утруждая себя дальнейшими церемониями, повернулся и, взмахнув одеждами, пошел прочь вместе со своими товарищами.

— Мой экипаж, — сказала Дюр Тахар. Она еле выговаривала слова. — Ради богов, Шанур, спаси их! Попроси, чтобы их отпустили. Вытащи их отсюда!

Пианфар глубоко вздохнула, потом еще раз и быстро пошла вслед за уходящими кифами.

— Капитан! — позвала ее Хэрел, но Пианфар дошла только до поворота, откуда были видны кифы, спускающиеся по трапу.

— Скку-хаккикту! — прокричала она вслед черным теням. — Мне нужны остальные хейни! Вы слышите?

Кифы остановились и медленно повернулись к ней.

— Передайте хаккикту, — кричала в ледяном воздухе Пианфар, — что я оценила его дар. Скажите ему, что мне нужны остальные хейни. Для меня это крайне важно. Скажите ему это!

— Ккт. Шанур-хакто. Акктут оккуккун накт хак-ти-хаккикта.

Что-то насчет того, что они все передадут. Но когда и как, она не поняла, кифы говорили на своем языке, остром и коротком, как отточенный клинок.

— Не забудьте! — прокричала она им вслед.

Киф изящно поклонился и пошел вниз по трапу вместе со своими спутниками. Пианфар презрительно скривилась и поставила пистолет на предохранитель. Потом быстро вернулась в шлюзовую камеру.

— Закрывай, Герен! — крикнула она. — Закрывай хорошенько!

Люк с шипением закрылся, щелкнув автоматическими замками.

— Где твой экипаж? — спросила Пианфар.

— В центральном офисе. Там я видела их в последний раз. — Тахар зашаталась, и Хэрел, подхватив ее под руку, затащила в теплый коридор подальше от входа. Тахар взглянула на Хилфи и Тирен, стоящих справа и слева от нее. Мать Хилфи была родом из клана Фаха, с которым у Тахар была такая же вражда, как и с кланом Шанур. Но во взгляде Дюр Тахар отразилась лишь молчаливая покорность, а не вызов, когда Пианфар прислонила ее к стене коридора.

— Вытащи их! — хрипло повторила Тахар. — Шанур, я дам тебе все, что ты хочешь, только спаси их! Скорее.

— Тирен, у тебя есть нож?

— Есть. — Тирен достала свой складной нож и, повернув Тахар лицом к стене, разрезала веревки, которыми были связаны ее руки, потом, снова повернув к себе, разрезала веревку на горле и положила все путы себе в карман, просто из аккуратности, присущей каждому звездолетчику. Дюр Тахар, едва держась на ногах, принялась растирать занемевшие руки, глядя на Пианфар остекленевшими от шока глазами.

— Не думала я, что встречусь с тобой вот так, — сказала Пианфар.

— Когда вы прилетели, нас уже не было на корабле. Они держали нас в своих внутренних помещениях, о боги, делай со мной что хочешь, только спаси их от кифов!

— Я попытаюсь. Я просила передать Сиккуккуту, что мне нужен весь экипаж хейни. Я не уверена, что хаккикт тут же бросится исполнять мою просьбу, но у меня тоже есть для него кое-что.

Дюр Тахар встала перед Пианфар:

— Ты можешь придумать кое-что получше, Ша-нур!

— Послушай, Тахар, не создавай мне проблем, иначе я тебе уши обрежу, поняла?

— Поняла. Только не мешкай. Поговори с кифа-ми. Ты же знаешь, что кифы могут с ними сделать…

— Знаю. Но сначала Сиккуккут должен узнать о моей просьбе. Ты же понимаешь. Я вызову «Харукк» на связь. Предположим, ты расскажешь мне, что вы делаете в этом порту, а также где находится Акти-макт. Может быть, ты мне немного поможешь, а?

Тахар сжала губы. Махнула рукой куда-то в сторону:

— Там. Где-то там. Скорее всего на Кейшти. — Она не говорила, она едва шептала. — Если тебе нужно мое слово, я даю его тебе. Я даю тебе все, что хочешь. Только, ради богов, не дай им умереть вот так.

Пианфар молча смотрела на нее. На Ануурне старомодные слова значили немало. Но здесь «даю слово», «клан», «закон» было пустым звуком, в этом чужом и страшном мире, куда они попали благодаря молчаливому согласию «Бдительности» и стишо.

— Мы слишком далеко от дома. Слишком далеко, Тахар.

Дюр Taxap прислонилась к стене и закрыла глаза.

— Тогда придет и твоя очередь. Махендосет мало чем отличаются от кифов. И скоро скажут свое слово. Послушай меня — улетай отсюда. Бросай всех и беги, Шанур.

— Ты знаешь место, куда я могла бы убежать?

Дюр Тахар открыла глаза. В них стояли боль, ужас пережитого и бесконечная усталость от месяцев и лет беспрерывных полетов.

— Нет. Вообще-то нет. Ты такая же, как я. И будешь действовать очень быстро, правда, Шанур?

Такого зрелища никто и представить себе не мог — капитан «Восходящей луны» сидит за столом на кухне «Гордости» и берет чашку джифи из рук Герен. Дюр Тахар пила, Пианфар сидела напротив нее и тоже потягивала джифи, а большая часть экипажа не спеша закусывала тем, что удалось состряпать Тулли. На кухне было целых два самца, но Дюр Тахар была так измучена, что едва заметила Тулли и Кима.

«Она давно знала, что Тулли у нас, — отметила про себя Пианфар. — Или по крайней мере догадывалась. Значит, слухи дошли уже и до Актимакта». Тирен уже вернулась на свое рабочее место и вела переговоры с Эхран по поводу врача и с Джиком по поводу Тахар. («Давай попробую я», — предложила Тирен, когда Герен отправилась проведать Шур. «Попробуй, — ответила Пианфар и тихо добавила: — Вставь Эхран такого фитиля, чтобы они там забегали, как сумасшедшие. Только потихоньку. Да проклянут их боги. Расшевели их».) Ким, Хэрел, Хилфи и Тулли болтались без дела, у всех, кроме Тулли, на боку висел пистолет. Тахар, глядя в никуда, пила джифи.

— Расскажи мне все, что знаешь, — сказала Пи-анфар. — Я хочу знать все, от начала до конца, кер Дюр. И побыстрее. Рассказывай.

Тахар остановила взгляд на Пианфар:

— Мой экипаж…

— В доке стоит «Махиджиру» — Золотозубый пытается связаться с нами. Скоро зашевелятся кифы. Им не хватает экипажей, так же как и нам. Даже кифам. Сейчас твои кузины в безопасности — кифы ничего с ними не сделают, пока не получат прямого приказа от Сиккуккута или пока Сиккуккут сам не займется ими, что вряд ли, потому что он сейчас очень занят. Все зависит от обстоятельств. Ты пей. Мой дежурный офицер сейчас говорит с «Аджа Джин». Мы делаем больше, чем кажется. Но если ты ведешь со мной какую-то игру, Дюр, я тебя…

— Нет. — Тахар сделала глоток. Чашка дрожала в ее руках. — Ты выбрала себе плохую компанию. Этот твой хаккикт…

— Он не мой.

— …берет реванш, неужели ты не понимаешь? Кифы думают, что Актимакт уже ничто. Об этом ходят слухи — а ты хорошо знаешь кифов?

— Лучше, чем хотелось бы.

— Зато я знаю их очень хорошо, поверь. Сфик. Эти чертовы кифы меняют хозяев так же быстро, как стишо, стоит им только попасть в ситуацию, подобную нашей. В смертельной схватке сцепились два ки-фа: Сиккуккут и Актимакт — они оба когда-то служили Акуккаку, а сейчас из-за них кипит вся кифская область. Каждый киф нюхом чует малейшее изменение обстановки и тут же меняет свою политику. Актимакт вдруг теряет власть. Его поход на Киту всех до смерти напугал. О боги, он родом с Аккейти, он имеет там огромное влияние — и у него есть могущественный сккукун, который устраняет всех его соперников, а что такое Сиккуккут? Всего лишь выскочка-провинциал из Миркти. Но его знают махендосет. Сиккуккут давно живет рядом с ними, они привыкли к нему и ведут с ним свои дела. Понимаешь? Актимакт внезапно оказывается очень далеко от своей главной базы и теряет ее. А Сиккуккут действует в пределах своей зоны, используя старые связи, и обходит Актимакта по всем статьям — и все благодаря тебе и махендосет. Теперь Актимакту не подняться.

Пианфар положила локти на стол.

— А какое отношение имеют к этому люди? Тахар, сверкнув белками, бросила быстрый взгляд

в сторону Тулли, даже не повернув головы. Она не взглянула и на Герен, которая с сумрачным видом вошла в комнату и встала скрестив на груди руки.

— Люди, — сказала Тахар, — идут к нам. Они движутся очень медленно — но тебе должен рассказать об этом твой союзник.

— Ты имеешь в виду Сккуккута?

— Нет, вот этого человека. Или махендосет. Актимакт хотел остановить корабли людей, не пустить их в зону Соглашения, или отлавливать одного за другим, подкрадываясь сзади. Люди — союзники ма-хенов, так считают кифы. Но Сиккуккут действует заодно с махендосет. У него есть ты, ему доверяет наш хен, доверяет настолько, что считает его своими Глазами, вот даже как. Он держит у себя собственного человека. Как тебе нравится такой расклад? На Кефке немного поразмыслили, и все сторонники Актимакта начали пересматривать свое отношение к со-еедям и вообще быстро перестраивать политику, — я такое уже проходила. Киф внимательно изучает ситуацию, прибавляет к ней свой сфик и решает, выгодно ему то-то и то-то или нет, при этом он прекрасно знает, что его соседи поступают точно так же, к тому же один из них, убив его, может тем самым усилить свой сфик. Если он убивает напавшего, то получает его сфик, но если сфик вдруг окажется слишком много, это становится опасно. Идет кровавая игра, Шанур. Я играла в нее два года.

— Похоже, ты оступилась, а?

— О, я очень старалась. Кифы не понимают хей-ни, вот что. Они не могут понять наш образ мышления — они только знают, что мы другие, и наши поступки невозможно предсказать или объяснить с их точки зрения. Вот это мы и получили. Мы не успели вовремя перейти на нужную сторону. Мы находились в офисе, и вдруг кифы убили своего высокопоставленного начальника — слишком много сфик; потом они схватили остальных и отдали их Сиккуккуту для… о боги… — По телу Тахар пробежала дрожь. — Мой экипаж, Шанур, мой экипаж… Сиккуккут отдал меня в качестве подарка. Но мои кузины… если вы их не спасете, Шанур… Я видела, как веселятся ки-фы. Я видела.

— Я делаю, что в моих силах. Даю тебе слово, Тахар. Боги свидетели, в другой обстановке я с удовольствием свернула бы тебе шею. Но не здесь и не сейчас. Я делаю все, что могу. Хочешь еще джифи?

— Нет.

— Все же выпей еще. — Взяв чашку Тахар, Пиан-фар передала ее Тирен и поставила перед Дюр новую чашку с горячим напитком. — Как там дома, не знаешь?

Тахар только подняла на нее глаза.

— Понятно, — сказала Пианфар. О боги, сейчас меньше всего на свете ей хотелось мстить. — Клан Тахар в тяжелом положении — но этого следовало ожидать. Не знаю, что происходит на Ануурне, но этого следовало ожидать. В прошлом году у Тахар были проблемы с перевозкой грузов. Я слышала, что «Победа», «Солнечный огонь» и «Золотое кольцо» работают где-то далеко, как можно дальше от кифов. Когда они перевозят свои грузы, то кое у кого сразу возникает вопрос, не краденые ли они, а если на кораблях чужой груз, то им приходится давать гарантию, что этот груз не был украден кем-то другим.

— Перестань, Шанур!

— Я рассказываю тебе все, как есть. Как ты думаешь, что теперь говорят о Тахар? И все из-за тебя. О боги, Дюр, неужели ты этого не понимала тогда, на Гаоне, когда удрала вместе с кифами?

Тахар прижала уши, поставила чашку и посмотрела на Пианфар так, словно собиралась броситься на нее, но в следующую минуту она сникла, тяжело вздохнула и опустила голову, вцепившись когтями в стол.

— Ты не оставила мне выбора. Что мне теперь делать? Вернуться домой и встретиться с братом?

Продолжать как ни в чем не бывало перевозить грузы, после того что сделали с хейни кифы на Гаоне?

— Ты знала, с кем связываешься.

— Ты тоже. — Тахар подняла голову, ее красновато-бронзовые глаза с расширенными зрачками сверкнули. — Помни об этом. Помни, Пианфар Шанур. Нельзя порвать со своим кланом. Ты никогда этого не сможешь. Все, что ты сделаешь здесь, отзовется на твоих родственниках там. Кифы — это кифы, а хейни — это хейни, мы никогда не сможем полностью доверять друг другу. Забери нас отсюда. Спаси мой экипаж, и летим домой, Шанур, ради богов, умоляю, давай вернемся домой!

— Капитан! — раздался из динамика голос Тирен. — Сообщение с «Бдительности»: «У вас на борту член экипажа Тахар». Я читаю дословно, капитан: «Просим подготовиться к его передаче в полное распоряжение Хранителей».

— Да покарают их боги, — пробормотала Пиан-фар, быстро поднимаясь со скамейки.

— Эхран, — мрачно произнесла Дюр Тахар и встала с таким видом, что все сразу насторожились. Опустив уши, Тахар снова опустилась на сиденье.

— Закон, — сказала Пианфар. — Они здесь, Тахар. Закон хена. Они охотились за тобой целых два года.

— Шанур, я обещаю тебе!

«Не отдавай меня, — хотела она сказать; клан за клан. — Пусть меня лучше судят Шанур на Ануурне». Это могло бы повысить их престиж и унизить Риф Эхран. Это прекрасно понимала Тахар, и именно это она и предлагала.

Впрочем, последствия могли быть самыми неожиданными.

Пианфар в упор посмотрела на Дюр Тахар и вздыбила шерсть. «О боги, это мне надо бояться. Когда на тебя смотрят такими глазами, да еще законы хена…»

Она молча направилась в центральный отсек.

— Шанур!

Оглянувшись, Пианфар увидела, что Тахар стоит, крепко вцепившись в руку Хэрел. Увидев выражение ее лица, Тахар похолодела. Пианфар, ничего не ответив, быстро пошла по коридору.

— Они еще на связи? — спросила она Тирен, усаживаясь в свое кресло.

— Второй канал, — сказала Тирен, и Пианфар включила нужный канал, а заодно и запись.

— Говорит Пианфар Шанур.

— Это Риф Эхран, — послышался ответ, который слушали все собравшиеся в отсеке. — Как мы Понимаем, кифы передали вам одного из членов экипажа Тахар.

— Совершенно верно, кер Риф. Это Дюр Тахар. Она сообщила, что ее родня по-прежнему находится в руках хаккикта и подвергается смертельной опасности. Мы уже передали по всем каналам просьбу об их немедленном освобождении. До прояснения ситуации мы намерены держать Тахар на нашем корабле.

— Вы предприняли эту акцию без нашего ведома.

— У нас просто не было времени, нужно было как можно скорее связаться с хаккиктом. В опасности жизнь многих хейни. Тахар привели к шлюзовой камере моего корабля кифы, причем без всякого предупреждения. Позвольте также вам напомнить, что наш разговор прослушивается.

— Вы нарушаете закон хена, Шанур.

— По правде говоря, Тахар сама выразила желание остаться на нашем корабле.

Мертвая тишина на другом конце линии. Затем:

— Я предлагаю сотрудничество, Шанур. Пусть Тахар говорит что хочет. Вы меня поняли? Поняли? Вы доверяете нам, мы доверяем вам. Отдайте ее нам.

Пульс Пианфар учащенно забился. Она бросила быстрый взгляд на зеленый огонек записывающего прибора. Запись наверняка велась на «Бдительности» и, разумеется, на «Гордости».

— Вы хотите сказать, что результаты наших переговоров об оказании медицинской помощи члену мо-

его экипажа зависят от нашего согласия передать вам Тахар?

Снова молчание. Это явно была ловушка. Но Риф Эхран была слишком осторожна, чтобы открыто признать подобные вещи да еще и записать свои слова на пленку.

— Ничего подобного, Шанур. Но я же не могу посылать свой экипаж туда, где происходит неизвестно что. В качестве итога наших переговоров хочу вам сообщить, что выполнение вашей просьбы откладывается.

— Да проклянут вас боги, речь идет о жизни нашей больной сестры! Вы просто…

Щелк.

— Будь ты проклята! Спокойный голос Тирен:

— Сохранить?

— Сохрани. Все, до последней буквы. — Пианфар отключила записывающее устройство. Ее била дрожь, сердце зашлось от боли, когда она увидела лица своего экипажа — лицо Герен. И лицо Тахар. — Герен, — спокойно сказала Пианфар, глядя в ее наполненные смертельной ненавистью глаза. И с чувством глубочайшей вины: — Тахар, я делаю все, что могу.

— Что им нужно? — глухо спросила та. — Шанур, что происходит?

— Закон. Его представители говорят, что если я не отдам тебя, то Шур Анифи умрет. Вот что произошло на Ануурне после Гаона. Вот во что превратился наш хен, которому теперь служат шпионы и кляузники. Теперь у нас правит закон инсинуаций, угроз, взяток и политической выгоды. Сделки со сти-шо. Купля-продажа. Хейни так озабочены войной со своими конкурентами, что не желают знать больше ни о чем — ни обо мне, ни о тебе, Тахар. Мы с тобой просто дуры. Следили друг за другом, воевали между собой, вместе с нашими самцами, а тем временем старухи в Науре и Скунане довольно потирали руки и обдумывали, как избавиться от нас обеих. И послали Эхран. Стишо хорошенько заплатили — они и рады, стишо любят деньги, а хейни просто тупоголовые болваны. Такие как Эхран. О боги, Тахар, клянусь, я спасу твой экипаж. Но от меня требуют передать тебя Эхран вместе с твоим экипажем. И я не знаю, как этого избежать. У меня на борту больная, а кораблю предстоит прыжок. У них есть врач, который мог бы ее спасти, и они хотят на этом сыграть.

— Моя сестра, — тихо сказала Герен. Она говорила каким-то странным хриплым голосом, каким никогда не говорила раньше. И замолчала, хотя было видно, что она собиралась еще что-то добавить. О боги, стыдно выбирать между интересами Шанур и Анифи, но что же делать?

— Шанур, — сказала Тахар, вцепившись когтями в спинку кресла, — Шанур, я — подарок кифов. Ки-фов, понимаешь? Ты хочешь оскорбить хаккикта, отдав его подарок другому?

— О боги, ты рассуждаешь как кифы.

— Ты же сотрудничаешь с кифами, Шанур. Ты находишься на их станции. Это их игра. Не хена. И не твоя. Если ты выдашь меня хену, потеряешь сфик. И можешь заплатить за это жизнью. Ты можешь потерять все!

— Прекрати, Тахар!

— Не отдавай меня! О боги, Шанур, если тебе на все наплевать, спаси сначала мой экипаж, а потом уж приступай к сделкам, пока у тебя есть сфик!

— У меня на руках больная, и у меня нет времени на сделки!

— Они убьют тебя. Кифы убьют тебя, если ты совершишь хоть малейшую ошибку. Ты слышишь? И где тогда окажется Шур Анифи и все вы? Ты думаешь, на этой проклятой станции поставлена на карту жизнь одних Тахар?

Наступила напряженная тишина. Экипаж молча слушал. Лицо Тулли было бледным и сосредоточенным, хотя понял он немного.

— Может быть… — раздался хриплый голос Герен. — Может быть, у махенов есть доктор? Капитан, может, Шур станет лучше, если ее полечит кто-ни-

будь не из числа Риф Эхран. Не верю я им. И знаю, что думает об этом Шур.

«Ради богов, что с нами произошло?» В глазах Пианфар потемнело, она видела только узкий туннель, освещенный по краям.

«Нет, о боги, нет! Нам не нужна помощь этих черноштанных лизоблюдов».

— Тирен! Свяжи меня с Джиком. — Пианфар повернулась к пульту и включила связь и запись. — Внимание, «Гордость» вызывает «Аджа Джин», внимание, внимание: говорит Пианфар Шанур. Соедините меня с капитаном… — И когда ответил голос махена: — Шевелись, Тирен, дай мне эти чертовы результаты медицинского осмотра. — Пианфар быстро перебирала кнопки пульта связи, следя сразу за двумя экранами. — Ад махенов, куда ты засунула файл?

— Четвертый, капитан, четвертый монитор…

— «Аджа Джин», внимание, мы хотим передать информацию на ваш компьютер… Да где же Джик, будь он неладен!

— Я здесь, — раздался низкий голос.

— Джик, прими от нас сообщение-запрос о немедленной медицинской помощи, тревога номер один! Махен, хейни, неважно кто, только нам немедленно нужен врач! Скорее, Джик, тревога номер один!

— Передавай свое сообщение.

Пианфар начала быстро нажимать клавиши.

— Есть. Информация пошла.

— Давай! — Пианфар отключила связь. — Тирен, занеси в файл наш сигнал об экстренной медицинской помощи. — Откинувшись на мягкую спинку кресла, она обвела взглядом свой экипаж. — Это был единственный способ заполучить врача. А теперь пусть Эхран покрутится со своей политикой и нашим экстренным сообщением.

Вообще-то, такой поступок был далеко не безопасен. Кифов могла насторожить внезапная и бурная деятельность на станции.

Пианфар посмотрела на Герен. Та стояла прижав уши, сверкая янтарными глазами с черными расширенными зрачками.

— Итак, в дело вступил Джик, — сказала Пиан-фар. — И уж если он затащил на Кефк чернобрюч-ников, то привезти нам врача хейни для него раз плюнуть, а Эхран пусть делает что хочет, и я думаю, она постарается от души.

Герен недобро усмехнулась сквозь сжатые губы. Остальные члены экипажа даже не улыбнулись; настороженный взгляд Кима, еще более настороженный — Тахар и растерянный и испуганный — Тулли. Положив руку на руку Хэрел, он вопросительно заглянул ей в глаза.

— Мы хотим спасти Шур, — сказала ему Пиан-фар и встала. — Тахар, я помогу твоему экипажу без всяких условий. Я не Риф Эхран. Но если ты попробуешь обвести меня вокруг пальца или станешь мешать, я просто сверну тебе шею и отправлю твои останки кифам. И позволь сказать тебе вот что: мой экипаж не станет терпеть твой поганый язык. Мы уже одурели от бессонницы, и я не уверена, что смогу спасти тебя во второй раз. Ты меня поняла?

Тахар, явно сдаваясь, прижала уши. По всей видимости, Пианфар говорила серьезно. И у Тахар не было никакого желания это проверять.

— Нам лучше подготовиться к приходу врачей, — сказала Пианфар и бросила взгляд на Хэрел. — Ти-рен, займи свое место. Хилфи, Ким, отведите Тахар в каюту Тулли, пусть немного побудет там. — (Каюта Тулли была самым безопасным местом на корабле, кроме того, там была кровать.) — Шевелитесь. Герен, сходи проведай Шур.

Экипаж разошелся выполнять приказания, остался один Тулли. Его взгляд был по-прежнему настороженным и испуганным. Шур. Это все, что он смог понять. Его первый друг после Хилфи. Подойдя к Тулли, Пианфар положила ему на плечо руку. Слегка выпустила когти. Казалось, у него сейчас начнется

истерика, и Пианфар сжала его руку, чтобы он пришел в себя.

— Эй, — окликнула его Пианфар, — все в порядке, да?

— Тахар, — сказал Тулли. — Киф. Кефк. Что делать, Пианфар? Что делать?

«Что вы задумали? Какую игру ведете? Я верил вам. Что происходит, Пианфар?»

— Капитан, — доложила Тирен, — делегация от Джика направляется к нам. Думаю, они будут здесь минуты через три. «Махиджиру» спрашивает: «Помощь нужна?».

— Нужна. — Оставив Тулли, Пианфар подошла к Тирен.

— Кифы запрашивают, — сказала Тирен. — Это «Харукк».

Так, начали проявляться недостатки открытого выхода в эфир.

— Отвечай: «Нужна экстренная медицинская помощь. На борту раненый».

Тирен передала.

— У нас уже сообщение… Да, мы понимаем. Не могли бы вы попробовать еще раз?

Пришло еще одно сообщение, которое приняла Хэрел.

— …Хорошо. Мы вас видим. Сейчас откроем. Капитан, пришли врачи.

— Скажи Хилфи, пусть встретит. Тулли, иди помоги Герен. Иди к Шур. Делай, что тебе велит Герен.

Тулли вышел, не говоря ни слова. Он выполнял любые приказания. «Верный, — подумала Пианфар. Да, он был им предан. — Друг».

Но он мог быть таким же чужим и опасным, как махендосет, когда дело касалось его шкуры.

На нижней палубе началась беготня и суматоха, когда суровые махены, сверкая оружием, прошли коридор и подошли к лифту.

А на верхней палубе хмурый врач Эхран уже работала вместе с высоким черным махеном по имени

Ксота, тогда как все свободные от вахты члены экипажа Шанур с мрачным видом стояли вдоль стен каюты Шур: два самца, при виде одного из которых у Эхран могла бы встать дыбом шерсть, Герен Анифи и Хилфи Шанур, то и дело поглаживающая курок пистолета. Они были вооружены, а открытую шлюзовую камеру охраняла гвардия махенов, и не только от кифов.

Пианфар стояла в дверях, надев наушники и слушая, что ей передала Тирен.

Врачи что-то сердито обсуждали, пользуясь своими медицинскими терминами.

— Все чертовски плохо, — сказала хейни, и Герен, сжав челюсти и засунув руки за пояс, придвинулась ближе.

— Что плохо?

— Капитан, — в который раз обратилась к Пиан-фар врач, — я прошу вас очистить каюту.

— Все в порядке, — ответила ей Пианфар. — Здесь только друзья. Я уверена, Шур они не мешают.

— Уберите отсюда вот этих… — Взгляд в сторону самцов с «Гордости».

— Зачем? — сказала Пианфар. — Или ваш коллега вам тоже мешает? (Это был самец махендосет.)

Врач хейни бросила на нее холодный взгляд, потом отвернулась и взялась за инструменты. Конечно, махен ей мешал, но что делать, приходилось терпеть.

— Будьте паинькой и делайте свое дело как следует, — сказала Герен.

Докторша замерла со склянкой в руке.

— Одна ошибка — и вашей карьере конец, — добавила Хилфи, держа палец на курке пистолета.

— Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления младших по званию!

— Будьте паинькой, — пробормотала Шур, с трудом приподнимаясь на подушках и оглядывая капельницу, которую прилаживала докторша. — Махе, хаости. «Пожалуйста, проверьте, что она туда налила».

— Шишти, — согласился махе.

Врач хейни бросила на него пристальный взгляд, а потом передала одну за одной все бутылки и склянки.

— Они запечатаны, — сказала хейни, показывая на горлышки бутылок. — С такой раной ей нельзя было покидать Кейшти. И, боги, ей нельзя было сидеть…

— Вы собираетесь нас учить? — глухо пророкотал Ким. — Я сам вас поучу некоторым законам. Они касаются преступной халатности, непрофессионализма и прав родственников.

— Уберите его отсюда.

— Ага, — сказала Пианфар и, повернувшись, вышла.

— Капитан, — раздался голос из переговорного устройства. — Врач, который осмотрел Сккукука, сказал, что с ним в общем все в порядке. Мы его просто неправильно кормили, они хотят прислать для него еду.

— Живую?

— Они говорят… ну, в общем, эти штуки совершенно беззвучные и быстро размножаются.

Пианфар поморщилась. Дернула шкурой на спине.

— Насекомые, что ли? Что он ест? Минутное молчание.

— Я спрошу.

Пианфар завернула за угол и заглянула в каюту. Спустился лифт и привез еще одну группу махендосет. Увидев их угрюмые лица, Пианфар машинально положила руку на курок пистолета.

Но тут, внезапно разглядев знакомые черты, она вихрем бросилась в самую кучу махенов.

— Золотозубый! — вскрикнула Пианфар.

— А, Пианфар…

Это был высокий махендосет, одетый, как и его спутники, во все черное, без единого золотого украшения. Только когда он широко улыбнулся, блеснуло золото. Он был значительно выше своих товарищей, обвешанных поясами с патронами и автоматическими винтовками. Но улыбка махена тут же пропала.

— Говорят, с Шур все хорошо, а?

— Нет, не все, и это из-за тебя, ублюдок с рваными ушами! — Она убрала наушник и посмотрела в темное встревоженное лицо махена. — На Уртуре мне повредили хвост, на Кейшти стреляли в мой экипаж…

— Я знаю.

— Да, черт тебя возьми, знаешь. Банни Айхар и «Успех» все разболтали, если остались живы. — Вспомнив об открытой двери и враче Эхран, она схватила Золотозубого за мускулистую руку и потащила за собой в свою каюту. — Останьтесь здесь! — приказала она его вооруженной охране и втащила старого знакомого внутрь.

Захлопнув дверь прямо перед их носом, она повернулась к махену. Здесь они могли говорить спокойно — помещение имело звукоизоляцию.

— Так, значит, больше никакой торговли. Никакого притворства. Это и есть твое настоящее лицо, капитан-охотник? Оставил нам сообщение на Уртуре, направил к Джику и ничего не сказал. Тебе игрушки, ты, безухий ублюдок, а страдаем мы. Вспомни причал Кейшти. Только посмей засмеяться, и я сверну тебе твою чертову шею. Где ты был?

Золотозубый прижал маленькие ушки. Теперь он не ухмылялся, как обычно.

— Хочешь все по порядку? — Его хриплый и спокойный голос звучал как-то непривычно. — Во-первых, Джик дурак, Пианфар, дурак, потому что связался с кифами.

По спине Пианфар пробежал холодок.

— Но ведь он твой друг, черт бы его взял! Ты прислал его за мной на Кейшти. Разве нет?

— Я прислал. Он друг. И круглый дурак. А может, и я дурак. — Поискав глазами место, где можно сесть, Золотозубый плюхнулся на смятую постель и, опершись на руку, посмотрел на Пианфар: — У нас проблемы, Пианфар. Этот дурак Джик говорил с тка. Кненны схватили этого тка. Сейчас на Тавао направляется множество кораблей с людьми. На нас идут

люди, назревает война с кненнами и стишо, на нас вот-вот нападут кифы — Джик прекрасно знает этого Сиккуккута. Он сказал: да сгинет Актимакт. И Сик-куккут. Джик сказал, что этот киф простой про-вин-циал, затеявший какую-то свару у себя на родине. Я думаю, Джик ошибся. Очень ошибся. Этот киф далеко не так прост. Держу пари, хаккикт хочет заключить союз с махендосет и с тобой — будь осторожна, Пианфар, очень осторожна. Сиккуккут — опасный киф.

— Не думаю.

— Глупо. А Джик еще глупее.

— А ты-то что здесь делаешь? Золотозубый передернул ушами:

— Возможно, хочу доставить кифам неприятности. Я то здесь, то там. Я следил за кифами до самой Центральной. У них что-то происходит. — Сверкнул золотой зуб. — Нужно, чтобы и Актимакт не расслаблялся, верно? Этому кифу очень хочется заполучить мое сердце, он уже три раза пытался до него добраться.

— А что теперь будет делать Сиккуккут, когда ты здесь? Ответь.

— Он ничего не имеет против меня. Я принес ему много сфик. Вы тоже, хейни. И Джик. И «Бдительность». Мы дали этому кифу столько сфик, что теперь он может проглотить все Соглашение.

Да, в этом был смысл. В этом был дьявольский смысл.

— Так зачем ты прилетел? Махен сощурил темные глаза:

— Может, у меня просто не было выбора. Может быть, теперь всем заправляет Джик.

У Пианфар сжалось сердце.

— Ты лжешь, Исмеханан-мин. Ты всегда мне лгал.

Молчание.

— Может быть, одному симпатичному махе нужно познакомиться поближе с этим кифом, а?

— Ты что, собираешься его убить?

— А? Хорошая идея, хейни.

— Ты думаешь, это не пытались сделать сами кифы?

— Кифы не пытались. Кифы хотят жить, Пиан-фар. А вот мы, махендосет, все немного сумасшедшие, а? Я говорю правду, Пианфар. Если ты обо всем расскажешь кифу, я умру медленной смертью. Ты и сама это понимаешь, а?

— О боги, не хочу даже слышать об этом! Не делай из меня заговорщика!

— Старый друг.

— Друг! — Она быстро подошла к комоду, выдвинула один из ящиков и достала оттуда маленькую коробочку. Золотозубый приподнялся на постели. Пианфар подбросила коробочку в воздух и ловко ее поймала.

— Что это?

— Дорогой подарок. От Стле-стлес-стлена, твоего драгоценного друга с Центральной. Того стишо, которому ты просил доверять. Записка. На, прочти. Она короткая.

Открыв коробочку, он вынул записку, развернул и в ярости прижал уши.

— Ублюдок!

— Этот джитист чуть меня с ног не свалил. Не знаю, что с ним случилось. «Не доверяйте Золотозу-бому». Этот совет дорого обошелся твоему правительству. А ублюдок стишо, несомненно, устраивал сделки с Риф Эхран, кифами и тка. И со мной. И с тобой. И с каждой бездомной дочерью Соглашения, которая что-то вынюхивала для себя. Этот гад оказался настоящим сокровищем! И твой начальник станции на Кейшти. И этот чертов Стле-стлес-стлен. Черт бы тебя взял, ты заставил меня метаться по зоне действия Соглашения целых сорок световых лет!

Золотозубый встал и бросил ей коробочку. Пиан-фар поймала ее и положила обратно в ящик, заперев на ключ.

— У тебя есть причины расстраиваться, Пианфар. Но ты очень умна. Ты сама не понимаешь, насколько ты умна. Ты лучший капитан Ануурна. Я полностью

тебе доверяю. Ты такой же отличный пилот, как и я. А может, даже лучше, а?

— О нет. Хватит. Хватит с меня твоих комплиментов. О боги, мой экипаж превратился в зверинец!

Техником на сканере у меня работает человек, еще у меня есть киф, у которого при себе нет никаких документов и которого собираются кормить какими-то живыми насекомыми…

— Хочешь еще махе? Дам тебе отличного парня. Могу двух или трех.

— На мой корабль? Отличного парня, который будет докладывать о каждом моем шаге? Нет, спасибо.

Мне вполне хватает досье на «Бдительности». Взять на борт еще и махена — это уже слишком, друг.

— Возьми. Он тебе пригодится. Будет выполнять все твои приказы. Клянусь. Я дам тебе пятерых.

— Нет. Ни за что! Сама справлюсь.

— У нас впереди много проблем. Актимакт идет на Центральную.

— О боги… — Да, это было вполне вероятно. Внезапно ей все стало ясно. — Он хочет продаться Стле-стлес-стлену.

— Верно.

— Хейни оказываются союзниками их врага! — Кроме тебя и, возможно, Тахар, дружище.

Пианфар потеряла дар речи. Она стояла и смотрела на Золотозубого, не в силах вымолвить ни слова. Перед глазами была только чернота. Она кашлянула и почувствовала спазм в желудке, — Ты, — выговорила она наконец, — ты… — Ты не дура, Пианфар. У тебя есть мозги. Ты, я, Джик — не важно, что мы думаем, важно, что мы делаем. Актимакт перехитрил хейни и стишо, обвел их вокруг пальца. Где оружие хейни, а? У вас всего два-три хорошо вооруженных корабля. У стишо их вооб-ще нет. Знаешь, Пианфар, это как в пословице «Кого-ток увяз — всей птичке пропасть». Не нужно связываться с кифами, если у тебя нет хорошего оружия.

Пианфар молча смотрела на махе, как будто видела его впервые. Так серьезно он еще никогда с ней

не говорил. «Я убью кифа», — сказал Золотозубый. Честные сделки и двойная игра. Это он умел. Нанести Сиккуккуту удар, когда, казалось бы, дела пошли на лад, и снова ввергнуть его в хаос.

Снова потерянные жизни и корабли. Снова годы страха и опасности. И снова кненны, везде сующие черные лапы, потихоньку плетущие свои непонятные интриги на окраинах Соглашения, и люди, пытающиеся проникнуть в его зону.

Махендосет. Он борется за жизнь махенов. В опасности весь его мир.

А кто будет бороться за хейни?

Только не Актимакт.

Пианфар глубоко вздохнула и скрестила на груди руки.

— Ну что ж. Я выслушала тебя, махе. Но и ты запомни: тот тка, которого перехватили кненны, был не единственным сбежавшим отсюда существом. С Мкейк-са удрал корабль стишо и на всех парусах помчался на Центральную.

— Ах, нет. Не на Центральную. Он сошел с вектора Тавао. — Блеснули позолоченные зубы. — Может, решил сократить путь, а? До Льен?

— Прямо к кораблям людей?

— Странный поступок со стороны ксенофоба стишо, а?

— Эти чертовы стишо чувствуют себя уютно только с тка, дружище.

— А может, мы. ошибаемся.

— О боги, боги, люди начинают заражать своим безумием и нас — ты вступил в игру с кненнами, ты, безухий ублюдок!

— Нелегкое это дело, верно.

Пианфар посмотрела в его темные глаза и снова почувствовала сомнение.

— Опять загадки? Куда идут люди, Эна? Сюда? На Центральную?

Обычной веселости Золотозубого как не бывало. Он посмотрел на нее долгим и серьезным взглядом.

— Может, мы заключим сделку с кненнами. Установим равновесие. У тебя есть пленка, которую я тебе дал на Центральной, ты говоришь, что Банни Айхар об этом знает. Там есть запись кненнов. Хей-ни, мы надеемся, что эта пленка попадет на Маинг Тол. Ты передашь туда послание от кненнов.

— О боги.

— Тулли — он его передаст. Он знает. А я знаю, что ты опекаешь этого человека. У него есть бумага, где говорится, что он член экипажа «Гордости». Ты станешь бороться за него, если не хочешь бороться за меня.

— Ты ублюдок. Ты сын…

— Подожди. — Подняв одну руку, он полез другой в сумку на поясе.

— Что это?

— Это от Джика. У вас есть отличный новенький компьютер, а? Прочитай. Послание зашифровано, но ты сумеешь прочесть наш шифр. В отличие от Эхран.

— Это лучший подарок из тех, что я получила за последнее время. — Взяв конверт, она сунула его в карман.

— И еще, — сказал Золотозубый, — мой врач осмотрел вашу Шур Анифи. У нас на борту есть одна отличная штука: Она поможет Шур перенести прыжок. Шур будет как в больничной палате.

— О боги, а почему Джик не дал нам такую штуку на Мкейксе?

— У него такой нет. Она есть только на «Махид-жиру». Мы большой корабль — наш командный пульт связан со всеми зонами. И у нас есть большой госпиталь. «Аджа Джин» более быстрый корабль, но на «Махиджиру» большой экипаж, и нам необходим госпиталь. Мы уже спасли несколько жизней. А теперь помощь нужна вам, а? — Он положил ей на плечи свои тяжелые и крепкие руки. — Детали обсудим позже. Мне нужно идти, нельзя надолго оставлять корабль. Мерзкое это место, Кефк. Но у меня

для тебя есть кое-что еще… — Он снова полез в сумку, достал что-то маленькое и, взяв ее за руку, надел на палец кольцо с великолепной жемчужиной. — Лучшее, что я нашел. Нужно же заплатить за сварщиков, а? Это из океана на Льене, она пре-красна.

— Золотозубый… Исмеханан-мин… — Во второй раз Пианфар не смогла говорить, а Золотозубый уже взялся за кнопку на двери.

— Ты прекрасная. Эта вели-ко-лепная вещь твоя.

— Куда они идут? Ради богов, куда?

— Только и можешь говорить что о делах… — Он вздохнул, открыл дверь и вышел в коридор.

— Золотозубый, чтоб тебе…

Она бросилась за ним и остановилась, чтобы пропустить двух махендосет, которые тащили большую полистироловую корзину. Золотозубый, прижавшись к стене, тоже их пропустил, весело помахал Пианфар рукой и направился в каюту Шур.

— Сейчас все сделаем, быстро. Обещаю. — Он ухмыльнулся. — Верь мне. Верь, Пианфар.

— Исмеханан-мин…

— Теперь с Шур все будет в порядке, — уверенно сказал Золотозубый и, кивнув своей мрачной и грозной охране, немедленно окружившей его со всех сторон, направился к лифту.

Пианфар осталась стоять в дверях, сжимая в руке жемчужину. И чувствовала, что не может двинуться с места.

— Ей нельзя вставать с постели, — сказала врач хейни, уже собираясь уходить. Прижав уши и наморщив нос, она посмотрела на Пианфар, которая была выше ее на полголовы. — Что бы вы там ни говорили о моей этике, капитан, я сделала все, что могла, а махендосет привезли вам очень дорогую установку, с помощью которой больная сможет перенести прыжок. Я сниму нагрузку с сердца и почек и приостановлю дальнейшее ухудшение ее состояния. Если повезет… — (Тут в коридоре появилась Герен и встала возле них с сумрачным лицом.) — Если повезет, она начнет поправляться еще на корабле. Все зависит от многих вещей. До сих пор вам везло. Ей тоже. У нас нет такой установки. На нее просто нет средств. — В ее голосе слышались горечь и злость на тех богатых махендосет и стишо, которые устанавливали между собой такие законы и договоренности, в которых хейни всегда оказывались не у дел. Это была давняя и хорошо знакомая Пианфар история.

— Я высоко ценю вашу профессиональную помощь, — спокойно сказала Пианфар и, не удержавшись, добавила: — И я хорошо понимаю вас, Эхран.

— Спасибо, — поблагодарила врача Эхран Герен, сделав над собой усилие.

Врач хейни слегка кивнула и поправила на плече сумку. Из комнаты вышел врач махендосет.

— Она объяснила? — спросил махе. — Я установил оборудование, она будет к нему подключена. Ничего не трогайте. Я оставил вам список необходимых процедур и лекарств.

— Она все объяснила. Да. Спасибо. Машини-то, а?

— А! — Махе усмехнулся, слегка поклонился и быстрым шагом пошел по коридору, сопровождаемый старающейся не отстать от него хейни. Вскоре эта странная пара скрылась в лифте. За ними последовали махены, оставшиеся после ухода Золотозубого. Коридор опустел.

Герен выглядела совершенно измученной. И все еще молчала. Пианфар тронула ее за плечо:

— Эй, все будет хорошо. Ей доставили лучшее оборудование, какое было на Иджи. Она теперь вроде как в больнице. И еще одна новость. Не думаю, что мы скоро отсюда уберемся. Через день или около того. Может, больше. Мы знаем, где Актимакт, мне только что сказал об этом Золотозубый, и, похоже, у нас будет маленькая передышка. Для Шур это самая лучшая новость, какую мы могли бы ей принести.

Герен не ответила. Но ее лицо приняло то беззащитное и простоватое выражение, которое было хорошо всем знакомо. Она вздохнула:

— Что тебе рассказал Золотозубый?

— Очень много, и над этим стоит подумать. — Пианфар прислонилась к двери и заглянула в каюту, полную посетителей: Хилфи, Тулли и Ким все еще околачивались возле Шур. — Эй, вы, — сказала Пианфар, — немедленно вон, дайте Шур отдохнуть. — А когда они дружно выкатились в коридор, спросила: — Шур, кузина, ты меня слышишь?

— А? — Шур подняла голову с подушки.

— Мы тут получили один подарок и хотим немного отдохнуть, пока есть время. У нас послание, в котором говорится об Актимакте, так что мы ненадолго расслабимся. А ты не смей вставать с постели, иначе пойдешь на Кейшти пешком.

— Эти чертовы иглы, — пожаловалась Шур, — терпеть их не могу.

— Между прочим, их будет еще больше, когда мы отсюда полетим. Поспи, хорошо?

— Попробую, — сказала Шур и попыталась устроиться поудобнее, насколько это позволяли многочисленные трубки и ее загипсованная рука.

Пианфар закрыла дверь и посмотрела на хмурые лица своего экипажа.

— Что там, капитан? — спросила Герен.

— Не хотелось бы мне оглушать вас прямо сейчас, — сказала Пианфар, — но что делать.

— Шур…

— Я не о ней. Всем собраться в центральном отсеке.

Все последовали за Пианфар. Тирен и Хэрел обернулись, когда появилась вся компания. Пианфар подошла к своему креслу возле Хэрел и оперлась о его спинку. Остальные расселись по креслам и тумбочкам.

— Хэрел, Тирен, вы следите за коридором?

— Да, — сказала Хэрел, — следим. Хорошие новости от Шур, слава богам.

— Слава богам и нашим друзьям. Есть что-то срочное?

— Нет.

— Хорошо. — Пианфар достала из кармана пакет Золотозубого, положила его рядом с собой и опустилась в кресло. — С Тавао идут люди. Не знаю, какой они выбрали маршрут, может быть, это знаешь ты, Тулли, но выбор у них невелик. Я говорила с Золо-тозубым. Мне известно очень многое. — Пианфар взглянула на Тулли и увидела, что он взволнован — это было заметно по его странным глазам. — Люди летят к нам. Это еще не самое худшее. Золотозубый, скрываясь в районе Кефка, перерезал путь на Центральную и тем создал Актимакту серьезную проблему — Джик как-то говорил, что Золотозубый должен быть готов к чему-то в этом роде. Однако они, видимо, не очень хорошо поняли друг друга. Похоже, что Джик все решил сам и пошел на сделку с Сиккукку-том, не имея на то полномочий или хотя бы с кем-то посоветовавшись. Обошел Золотозубого. Тулли, я постараюсь говорить проще. Золотозубый пришел из дальних уголков космоса — по крайней мере из-за пределов Соглашения — и привез на «Иджире» Тулли. Потом он оставил свой «Иджир», но у него имелся дубликат послания, которое было на корабле, — сам Тулли. А еще у него было послание от кненнов. От кненнов, да покарают их боги! По крайней мере Золотозубый на это намекал. Тем временем Акти-макт решил захватить Киту, пока его агенты устраняли оппозицию у него дома. Он решил стать хак-киктом всех кифов. А Сиккуккут несколько месяцев назад был всего лишь жалким провинциалом с Миркти и не имел ничего, кроме амбиций. Но Сиккуккут восстановил старые связи с махенами на Центральной и заручился поддержкой Золотозубого, который искал любого, кто помог бы ему справиться с Актимактом. Центральная — прекрасное место для интриг. И собирания слухов и сплетен. А слухи в то время ходили самые разные: хейни заключили сделку со стишо, что-то затевают махены, — в общем, все, кто смог что-то узнать, кинулись искать для себя выгоду, выступая в оппозиции новому хаккикту кифов — Актимакту.

Но в окружении Актимакта находился шпион Сиккуккута, и только богам известно, как он туда попал. Наверняка это был какой-нибудь стишо с Центральной. Сиккуккут узнал, что курьерский корабль попал в руки Актимакта. Он узнал, видимо, от своего шпиона, который скорее всего передал ему и кольцо, что Тулли находится у Золотозубого. Было нетрудно догадаться, что Золотозубый передал нам Тулли на Центральной, когда мы появились там со своими бумагами и огромной взяткой от махендосет, о которой мы ничего не знали. А Сиккуккут, возможно, знал.

Сиккуккут намеренно перехватил нас на Центральной. Он добрался и до нас, и до Эхран, и до Ай-хар. Он вытащил нас из ловушки Актимакта на Ките. И медленно, шаг за шагом, сделал своими союзниками, прочно связав с Джиком. Еще до событий на Кейшти у него было столько сфик, что он уже мог захватить Мкейкс, а теперь он владеет еще и Кефком. Вот так мгновенно он обошел Актимакта, которого уже начали покидать его сторонники. И очень быстро. Логика кифов: стреляй своим бывшим союзникам в

спину и переходи на сторону победившего. Актимакту было о чем беспокоиться.

Часть вторая: Джик. Как и все махендосет, Джик решил, что иметь соседом ставшего хаккиктом всех кифов их старого приятеля с Миркти очень даже неплохо. И Джик втянул в это дело Эхран, а также нас. Безопасность Мкейкса его не интересовала. Эхран должна понимать, если только у нее хватит ума, что именно она находится на верхушке этой маленькой информационной пирамиды. Она имеет доступ к стратегии самого высокого уровня, и если она не полная дура и что-то знает, то никакая не Тахар, а нечто гораздо большее привело ее на Кефк. Закон договора, да. Я уверена, у Джика есть все полномочия. Что он сказал Эхран, после чего она быстро убралась с Мкейкса и направилась сюда, знают только боги. Я думаю, что все эти срочные поиски Тахар напрямую связаны с переговорами между хеном и стишо и кифами, у которых появился новый правитель. Я думаю, многие предпочли бы, чтобы Тахар погибла. Ведь она могла рассказывать хаккикту обо всех возможных действиях хейни. Опять ксенофобия. Правда, на этот раз имелась причина. Я думаю, что Эхран отправилась в эту безумную экспедицию, потому что знала, что не сможет вернуться на Центральную и объединить всех хейни, если не будет держаться Джика — и выведать у него все, что он затеял. К тому же Актимакт предположительно захватил Киту, не забывайте.

— Предположительно? — спросила Хэрел.

— Я думаю, что Джик знал, куда отправился Золотозубый, когда покинул Центральную: прямиком в зону стишо — тка, на рандеву с тем, кто собирался вести к нам людей. Возможно, оттуда он намеревался отправиться скорее всего с Тавао (снова эти тка!) на Кефк, создавая тем самым угрозу для Актимакта и заставляя его разделить силы: удерживать Киту и одновременно охранять подходы к Кефку, которые закрыл Золотозубый. Таким образом, Центральную душили с двух сторон: кифы перекрыли ее торговые пути со стороны Киты, а Золотозубый — со стороны Кефка. Золотозубый решил медленно изматывать Актимакта, все больше ослабляя доверие к нему, и в то же время подавлять сопротивление на всей территории от Кефка до Центральной, через которую, как ему было известно, будут пролегать маршруты людей. Если бы он смог проложить надежный торговый путь между махенами и людьми мимо границ кифов, Актимакту пришел бы конец.

Тем временем мир кифов кипел, его наводнили охотники и убийцы, которые то пытались добраться до Золотозубого, то нападали на людей и никак не могли решить, какого из двух хаккиктун выбрать. Ки-фы знали, что происходит на Кефке, часть этой информации попала на Мкейкс… к кифам, но не к властям махенов, пока об этом не рассказали тка, что они сделали весьма неохотно. Нет, Сиккуккут прекрасно знал, где находился Золотозубый. Но я не уверена, что об этом знал Джик, когда принял предложение Сиккуккута отправиться на Кефк. Я думаю, он даже не знал, жив ли Золотозубый. Поэтому когда ему предложили сделку с хаккиктом — союзником махен-досет, он ее принял. Так он смог бы попасть на Кефк. И наладить связи с Золотозубым, если тот еще был жив. Я думаю, что на этой критической точке информация махенов обрывается. А теперь Золотозубый в опасности, потому что я считаю, что Сиккуккут знает Золотозубого гораздо лучше, чем тот знает себя сам, гораздо лучше, чем думает Джик. Сиккуккут вытащил Золотозубого из его укрытия, сделав его уязвимым. И Золотозубый в одиночку подобрался совсем близко к Сиккуккуту. Совершенно открыто. Понимаете?

— У нас проблемы, — сказала Хэрел. — О боги, у нас проблемы.

— О, дела обстоят хуже, чем ты думаешь, кузина. Джик заплатил тка на Мкейксе, чтобы тот сопровождал нас во время полета. Кненны тоже явно в этом замешаны. Они уже послали одно сообщение на Маинг Тол — пакет, который мы отправили с Банни Ай-хар, если словам Золотозубого можно верить. Незнаю, чем еще занимался Джик на Мкейксе, но держу пари, что он отдал тка наши навигационные карты и заставил его прикрывать нас, а потом сделать так, чтобы Кефк сдался без единого выстрела. Кненны на это согласились. Наверное, в виде исключения. Мы не знаем, как они думают или чего хотят. Но люди, не забывайте, чтобы попасть сюда, должны будут пройти очень близко от зоны кненнов, если не вообще прямо через нее: поскольку одни боги знают, что кненны считают своей зоной. А Тулли говорит, что люди уже стреляли один раз по кораблям кненнов.

Глаза присутствующих в отсеке расширились, уши прижались.

— Вот такие дела, — сказала Пианфар. — Мы подошли к Кефку, захватили его врасплох, и кифы поступили как всегда — быстро лицом вниз и лежи не шевелясь. Сиккуккут получил все, что хотел.

За исключением одного. У Актимакта есть выход. Стишо нанимают охранниками махенов, когда происходит что-то очень серьезное, так? Хейни они не доверяют, разве что всякую мелочь. Кифы им нужны для запугивания. Но! Махендосет стараются привести людей в зону Соглашения. Теперь у нас с ними общая граница, которая в течение многих лет нас вполне устраивала, со стороны стишо у нас имеется естественный барьер в виде черной дыры, которую не могут преодолеть наши корабли. Хейни никогда не были плохими соседями для стишо. Люди — совсем другое дело. Они хотят пересечь их область. А также области кненнов и тка. И кифов, если не найдут обходных путей. Это очень беспокоит стишо. А мы на Ануурне разделились — на тех, кто летает в космос, и тех, кто превратился в ксенофобов типа стишо. Отсталые хей-ни, которые не знают, что такое стишо. Они не только их не знают, они даже представить себе не могут, что это такое. Зато они знают их деньги, с помощью которых стишо покупают себе голоса в нашем хене. И теперь мы имеем у себя хейни, которые управляют по указке стишо. И вот уже перед нами встала проблема границ. И наемных охранников хейни. Вытеснить махендосет отовсюду, где они охраняют собственность стишо. Убрать их. Это ослабит махенов, они больше не будут прослушивать линии связи стишо. Но есть одна вещь, которой хотят воспользоваться эти ублюдки, чтобы остановить людей. Военные корабли. Много кораблей.

— О боги, — сказала Тирен.

— Ты все поняла, кузина. Люди направляются либо на Центральную, либо на Кефк. Так спланировал Золотозубый. Нажать на стишо, чтобы подобраться поближе к махендосет. Заставить их иметь дело с людьми. Убрать Актимакта прямо перед носом кифов, тогда он не сможет остановить людей. Но этот план провалился — отчасти из-за нас, отчасти из-за Джика. Захватив Кефк, Сиккуккут вынудил Актимакта сделать то, чего тот раньше не делал: не имея достаточно сил, чтобы сдерживать наступление Сиккуккута, махендосет и людей, тот отправился на Центральную искать поддержки у стишо. Прямо как наш хен, который только что перешел на сторону Актимакта.

Наступила мертвая тишина. Тихо гудел компьютер, шипели трубки.

— Так, значит, теперь у нас настоящая проблема, — сказала Хэрел.

— Вот это хен! — присвистнула Герен. — Значит, все эти Эхран, Наур и остальные все-таки добились своего, чертовы дуры!

— Это значит, что мы остались одни, — пояснила Пианфар, — вместе с махендосет. И кифами. Нас отправляют на Центральную. Туда, несомненно, отправится и хаккикт. Если только он уверен, что люди полетят на Центральную, а не захватывать Кефк. Этого ему следует опасаться больше всего: потеря Кефк, того, что он создал, означает его конец, который ему вполне мог бы устроить Золотозубый. Он очень хочет это узнать. Отчаянно хочет, а Золотозубый молчит. А если тебе нужны еще какие-то причины столь смиренного появления Золотозубого в доке, то подумай, а не идет ли к нему помощь? В виде множества кораблей. Это должно крайне беспокоить Сиккуккута. Он не осмелится уйти отсюда, пока не обеспечит себе надежное прикрытие, но и упускать момент ему тоже нельзя. Золотозубый привел его в полное замешательство и не хочет оставлять Сиккуккута в покое и дальше.

А теперь подумайте вот о чем: Эхран. Она возьмется за нас, как только мы войдем в пространство Центральной. Скорее всего она полетит домой — прямиком в хен, чтобы попытаться заставить его действовать в своих интересах. И добьется своего, можете быть уверены. Добьется. Наши проблемы могут начаться еще до того, как мы попадем домой, если мы вообще когда-нибудь туда попадем. У нас не будет возможности предупредить Дом и Кохана о грозящей опасности. Не будет, если только мы не нарушим закон и не удерем домой потихоньку от всех. Я не стану рассказывать об этом Шур: ей и так тяжело. Но вам следует об этом знать. И хорошенько все обдумать. Мы можем уйти отсюда под первым же предлогом и отправиться на Ануурн. И пусть там с нами делают что хотят. Мы не можем переиграть «Бдительность». Но мы можем подготовиться и дать ответы на все вопросы, которые нам будут задавать. Предстать перед хеном первыми. Быть готовыми к бою, который, да помогут нам боги, возможно, уже нами проигран.

Или мы можем остаться и вместе с махендосет воевать против Актимакта и тех, кого пришлет на Центральную хен в помощь стишо. Думаю, вы догадались, с кем из капитанов они об этом договорились. Чем все это кончится, я не знаю. Но я знаю одно: если Актимакт победит, он захватит Центральную и в клочья разнесет всех стишо; и что после этого будут делать кненны, хен и люди, знают только боги. Но сейчас надо думать не об этом. Скажите вы, что нам делать.

— А что мы должны делать? — спросила Хэрел.

— Я вам уже сказала.

— Скажи точнее.

— Да, — пробормотала Тирен. — Ты хорошо в этом разбираешься — что ты думаешь по этому поводу?

Пианфар вздохнула и прикрыла глаза руками. Перед глазами запрыгали картинки. Закат на Ануурне. Старая виноградная ветвь на стене дома. Маленькая Хилфи, играющая в земле.

Корабль на Центральной, погибающий только потому, что принадлежит хейни и случайно оказался не там, где надо…

Палуба ее корабля, на ней скорчился голый Тул-ли и пишет своей кровью какие-то цифры…

Причал на Кейшти, гнездо кифов — истекающая кровью Шур протягивает ей белый пластиковый пакет. Джик курит и пускает колечки дыма — странная игра с кифами в сфик.

— Я примкнула бы к махендосет. Может, это и глупо. Может, я последняя дура, но ведь и Эхран дура, а все же прекрасно умеет подстраиваться под всех, кто ей нужен, верно? Мы не можем пасть так низко, как наш хен. Может быть, я рассуждаю как идиотка. Все может быть. Возможно, это последний шанс Ануурна. Последний шанс хейни сделать что-то по своей воле — звучит смешно и высокопарно, но это так. Не знаю, что ждет нас впереди, что будет со всем кланом Шанур. И что будет, даже если мы победим — вместе с Сиккуккутом. Но я не хочу быть свидетелем того, как Актимакт пустит себе на закуску всех стишо. Вот что думаю я. Если вы считаете так же, ну что ж, будем держаться друг друга и постараемся выжить. Если вы хотите отправиться домой, готовьтесь к длинному и трудному пути.

— Я с тобой, — пробормотала Хэрел. — Стишо по-прежнему летают где хотят — и ничего, пока все в порядке.

— Я тоже с тобой, — сказала Тирен.

— И я, — сказала Герен, — какие вопросы.

— И я, — спокойно сказала Хилфи. — Выбора-то все равно нет, верно?

Пианфар вцепилась когтями в обшивку кресла, потом медленно их втянула.

— Я должна извиниться перед вами, — проговорила она сдержанно. Но ее голос грозил вот-вот со-

рваться. Взяв пакет, она протянула его Хэрел: — Секретное послание махенов. Теперь мы виноваты во всем, что перечислено в досье «Бдительности». Мне не хочется вспугнуть Эхран раньше времени. Поэтому мы будем делать то же, что и раньше, и ни в коем случае не подавать виду, что мы что-то задумали, чтобы Эхран ничего не узнала ни о планах Золото-зубого, ни о Джике. О боги, если бы нам повезло, у Эхран хватило бы ума встать на нашу сторону и перетащить за собой хен. Напрасные надежды.

— Она, как змея, пролезает в любую щель, — сказала Герен.

— Тем не менее, — продолжила Пианфар, — пока у нас есть время, а осталось его очень немного, нужно действовать. Хилфи, Тулли, Ким, нашему кифу пришлют какую-то пищу. Я бы с удовольствием от него избавилась, но не хочу портить отношения с Сиккуккутом, сейчас это ни к чему. К тому же этот киф может нам пригодиться. Я хочу, чтобы ему отвели особую каюту. Его будут кормить живой пищей. Пусть Сккукук ее сам разводит. Я хочу, чтобы его продезинфицировали. Хорошенько проверьте все фильтры и системы жизнеобеспечения. Кому-то придется присматривать за Шур, когда Герен будет на дежурстве. Герен, реши это сама. Только не перегружай себя. Тирен, скажи Тахар, что мы занимаемся ее экипажем. Она там, наверное, на стену лезет. У меня нет времени на разговоры. Тирен и Герен, Хилфи и Хэрел, когда у вас будет время, расшифруйте послание махенов. Когда закончите, приготовьте нормальный обед, меня уже тошнит от сандвичей.

При слове «обед» хмурые лица присутствующих прояснились.

— Мы будем сменять друг друга, — сказала Пианфар. — Так мы сможем спать. Когда будет заканчивать смену один, ее будет тут же подхватывать другой, очередность установите сами, мне все равно. Но учтите: никаких визитов по одному к Сккукуку или Тахар. Извините за напряженный график. Золотозубый предложил мне взять нескольких членов его экипажа, чтобы пополнить мой, но я отказалась. Доверие — прекрасная вещь, однако коды на своей «Гордости» я не могу доверить никому. Во всяком случае не сейчас.

— Черт возьми, правильно, — сказала Хэрел, а остальные добавили: «Да».

— Ну что, договорились? — спросила Пианфар и сделала знак экипажу разойтись. Хилфи ушла вместе с Герен. Тирен и Хэрел вернулись за пульты. Самцы уходили последними. — Ким, — позвала Пианфар, — у тебя все хорошо? А ты, Тулли?

Ким остановился и, засунув руки за пояс, почтительно уставился в пол, как он всегда делал, когда речь шла о Шанур.

— Ты начинаешь драку, в нее тут же влезаю я и разбираюсь с ублюдками. Разве не это мы обещали друг другу пятьдесят лет назад? — Такой немного грубоватой была их супружеская клятва. Но тут Ким поднял голову, и в его взгляде Пианфар заметила тот хитрый огонек, которого не видела уже много лет. — Но я думаю, что теперь ты будешь помогать мне, жена.

Она рассмеялась, а он усмехнулся потому, что развеселил ее. Она заметила, как он расправил плечи, уходя из отсека. Даже его походка сделалась более уверенной.

Да и ее кости стали меньше болеть.

— Пи-анфар?

— Тулли. — Она встала и подошла к нему. — Тулли, ты понял, о чем я говорила с экипажем?

Он энергично закивал, что означало «да».

— Я работать, — сказал Тулли, — работать. — Он повернулся к сканеру и принялся читать какую-то информацию, разобрать которую он мог с таким же успехом, как и дышать в вакууме.

Отбой.

— Тулли, — позвала Пианфар, — Тулли!

— Я работать, — ответил он.

— Оставь ты эти бумажки. — Она вырвала листы из его рук и бросила их на пол. Тулли попятился и,споткнувшись о кресло, плюхнулся в него, глядя на Пианфар тревожными глазами. От него пахло человеческим потом и цветами с Ануурна. И страхом. Тирен с расстроенным видом наблюдала эту сцену. Тулли, не двигаясь, сидел в кресле, бледный, как стишо. Страх. Да, ему очень страшно. У Пианфар заби-лось сердце, ее резкость и охотничий инстинкт сразу улетучились. «Он просто ребенок, — подумала она, — он наш союзник и друг, он стриженый самец».

Тулли напугало вовсе не ее движение. Он знал, что она и пальцем его не тронет; и она знала, что он это знает. Все было гораздо сложнее.

— Тебя что-то беспокоит, Тулли?

— Не понимать, что вы говорить… — Он повел рукой вокруг. Потом указал на сканер: — Я работать. Не нужно понимать.

— Тулли, дружище! — Пианфар положила ему на плечо руку и почувствовала, как он слегка дернулся, словно ему это было неприятно. Она ощутила запах его пота, хотя в помещении было довольно прохладно для человека. — Послушай, я знаю, что ты меня обманул. — Электронный переводчик Тулли переводил ее слова. — Ты работал вместе с Золотозубым. Он сам сказал мне об этом. Черт тебя возьми, Тулли, ты и в самом деле обвел меня вокруг пальца…

Услышав эти слова, Тулли вжался в кресло, словно хотел отодвинуться от ее руки.

— Говори правду, Тулли. Что ты затеял?

— Не понимать.

— Еще бы. Давай поговорим. Например, мне хотелось бы знать, в каком направлении движутся люди?

— Та-ва…

— Тавао. Ты только что услышал это от меня. Возможно, ты знаешь больше. Даже то, о чем не сказал Золотозубый. Говори правду, Тулли, черт бы тебя побрал!

Он задрожал.

— Правда, — сказал он. Голос в его переводчике был женским, однако и голос самого Тулли мало чем от него отличался. — Я не лгать, я не лгать.

— Где вы были до этого?

— Кажется, Тавик. Думаю, Тавик.

— Твик. Порт кифов. Твик. Не думаю, что они хотя бы остановились, чтобы поздороваться. А потом вы полетели на Чиччох, а не на Аккейт. Чиччох. Территория чи. Замечательный маршрут, Тулли. Просто замечательный. Кто его разработал?

— Я… «Иджир».

— Хочешь сказать, что не знаешь.

— Не знаю.

— Тулли, тот пакет. Пакет, понимаешь? Что в нем было?

— «Налаживайте торговлю».

— С кем? С кем, Тулли? Отчаянный взмах рукой.

— Со всеми. Со всем Соглашением.

— И с кифами?

— Махе. Хейни.

— Тулли, что еще? Там было послание от кнен-нов? Кненнов, понимаешь?

Он покачал головой:

— Нет. — В его широко раскрытых голубых глазах стоял страх и беспокойство. — Нет. Не знаю кненнов. Пианфар, я говорить, говорить тебе все. ## я не лгать.

— Как интересно, всякий раз, когда мне нужен точный перевод, твой переводчик что-то бормочет.

— Я друг. Я твой друг, Пи-анфар!

— Ну да. Я знаю.

— Ты думаешь, что я лгать.

— Я не сказала, что ты лжешь. Я просто хочу, чтобы ты мне все рассказал до того, как начнется заваруха. Мне очень не хочется думать, что за этими красивыми голубыми глазами скрывается лживая душа. — Откинув со лба гриву, Пианфар снова положила ему на плечо руку — пусть чувствует ее когти. — Послушай, Тулли, ты меня боишься?

— Нет.

— Почему же тогда ты не говоришь правду? Почему что-то скрывал от меня, когда мы только отправились в путь?

— Я говорить.

— О кораблях, да. Но почему не все остальное?

— Я пытаться… пытаться сказать… ты все время # занята не # …

— Если бы ты сказал «кненны», я сразу все поняла бы, Тулли. Ты же говорил о них с Золотозубым, верно? Вы говорили о стрельбе по кненнам?

Кивок, уклончивый взгляд. Не хочет об этом говорить.

— Ты столько раз помогал людям, верно? Ты расскажешь мне, как он снял тебя с курьерского корабля?

— Правда.

— Он сделал это сам?

— Золотозубый.

— А другой корабль был? Там не было другого корабля-охотника, на котором находились остальные люди?

— Нет.

— Ты хочешь сказать, что в пространстве Соглашения свободно шныряют корабли людей? Не имея ни карт, ни указателей? И никто за ними не наблюдает? Не может быть, Тулли. Сколько их?

— Не знаю.

— Два? Десять?

— Не знаю. Десять. Наверное, десять. Может, больше.

— Больше?

— Я не знаю!

— Откуда эти корабли, Тулли? Кто ими управляет? Кто их сюда привел? Ты знаешь?

— Нет.

— Золотозубый знал. Говори правду, Тулли. Что ты знаешь о людях с этих кораблей?

Снова бегающий, уклончивый взгляд.

— А? — повторила Пианфар. — Что ты о них знаешь, Тулли?

— Воевать с кифами. Они пришли воевать с кифами.

— Уф-ф-ф. — Она посмотрела ему в глаза. Тулли отвел взгляд, потом взглянул ей в лицо. В его глазах

отражался яркий свет, заливающий центральный отсек. — А как они решают, с какими кифами воевать, а с какими нет, Тулли? Кто им это объясняет?

— Все кифы одинаковы.

— Ты так думаешь? Ты хочешь сказать, что люди решили вообще уничтожить всех кифов как вид? Ты с ума сошел, Тулли. Нет. Махендосет не станут связываться с сумасшедшими. А ты ведь связан с махен-досет, верно?

— Я просить привести тебя, привести тебя, Пи-анфар. Я не # махендосет.

— Повтори.

— Махендосет что-то скрывают. Мне страшно. Я не знаю, что они задумали. Может быть, хотят нам помочь, но я — я! — Он положил руку на грудь и сказал на хейни, от чего переводчик чуть не захлебнулся: — Я Тулли, и я боюсь, Пианфар.

— Чего? Чего ты боишься?

— Я думаю, что махендосет хотеть помочь прежде всего себе. Может, и хейни хотеть помочь только себе. Я не знаю. Я очень много не понимать. Мой переводчик подбирает не те слова. Я боюсь… Я не знаю…

— Сейчас ты говоришь понятно, Тулли. Ты меня понимаешь. И хватит недомолвок. Не смей мне говорить, что ты не понимаешь, слышишь? Ты же прекрасно знаешь, в каком мы положении.

— Я не понимаю.

— О нет, все ты понимаешь. Кто находится на этих кораблях, Тулли? Каков их план? Куда они летят?

— Я не понимаю.

— Я тебе сказала, не смей мне этого говорить. Я хочу знать то, что знаешь ты. Скажи мне, Тулли, о чем тебя спрашивал Сиккуккут? Какие вопросы он задавал, когда вы были одни?

— Не… не… — Глаза Тулли расширились. Внезапно он повернулся и посмотрел куда-то назад. Там стояла Хилфи. Пианфар увидела ее отражение на выключенном экране монитора. Тулли ее тоже заметил и ухватился как утопающий за соломинку.

— Хилфи, — умоляюще прошептал Тулли, — Хилфи…

— В чем дело? — спросила Хилфи.

— Мы просто разговариваем, — сказала Пианфар. «Чертов график дежурства». — Ты не хочешь проведать Шур?

— Там сейчас Герен. Я только что оттуда.

Не понимает намеков. Или не хочет понимать.

— Прекрасно. Тогда проверь фильтры. Пройди по всей системе, от начала и до конца.

Хилфи прижала уши. И не двинулась с места.

— Я ей помогать, — сказал Тулли и попытался встать.

— Сиди. — Пианфар толкнула его обратно в кресло. — Хилфи, ты мне не нужна, можешь идти.

— В чем дело? Что происходит?

Страх. Человеческий пот. Его запах явственно ощущался в воздухе. Полная тишина в отсеке, несмотря на работающие приборы, выражение лица Тулли…

— Мы просто обсуждаем некоторые детали, — спокойно сказала Пианфар, положив руку на плечо Тулли. Он дернулся и бросил панический взгляд на Хилфи. — Мы обсуждаем, какие вещи он знает, а какие нет. И что мог случайно сболтнуть махенам. Или кифам.

— Я ничего не говорить, Хилфи, ничего…

— Я и не говорила, что ты лжец, Тулли. Я только спросила, о чем тебя спрашивал Сиккуккут. Я хочу знать, что хотел узнать Сиккуккут.

— Ради богов, тетя…

Лицо Тулли было мокрым от пота. Он был бледен.

— Оставь его в покое, тетя, ему и так досталось.

— Я знаю. Я знаю, через что он прошел…

— Ничего ты не знаешь! Убери руки!

Дикая ярость. Желание убить. О боги, боги, Хилфи. Хейни с таким взглядом — это уже не ребенок, она никогда им и не была.

— Хорошо, Тулли. Иди. — Пианфар показала, что он может идти. — Мы поговорим позднее.

— Мы посылать корабли, — сказал вдруг Тулли, оставшись сидеть. Вцепившись в руку Пианфар, он бросал отчаянные взгляды на нее, Хилфи, Тирен и Хэрел. — Давно… давно… я пытаться… они вылетели с Земли, поймите. Они хотят # … — Пианфар попыталась выдернуть руку, но Тулли сжал ее еще крепче. — Слушай, слушай меня, Пианфар, я сказать…

— Говори яснее, черт тебя возьми, переводчик не справляется.

— Мы посылать корабли, — сказал Тулли, отпуская Пианфар, чтобы сделать жест рукой. — Эти корабли идти с Земли, из нашего мира, они хотеть # закон, хотеть # Соглашение. Им не нравится Земля. Мы воевать # долго с этими людьми. Сейчас на Земле нет # торговля. Есть два Соглашения людей. Они # хотеть # . Хотеть Землю. Мы хотеть быть свободными. Мы хотеть иметь # свой закон. Мы хотеть летать — в космос — не туда, где были раньше. Мы искать новые пути, торговлю. Мы находить ваше Соглашение, находить вас. Мы хотеть торговать. Это правда. Если мы с вами торговать, будет три Соглашения. Земля # будет третьей. Земля # быть # друг хейни, махендосет.

— Два Соглашения людей. — Пианфар прищурилась и, откинув гриву ноющей рукой, посмотрела на Хилфи. Та выглядела очень смущенной.

— Три, — сказал Тулли. — Еще Земля. Моя планета. У нас проблемы # два человечества. Мы хотеть торговать. Мы дом человечества, нам нужна #. Мы хотеть найти путь в космосе Соглашение, идти ###.

— Ты знала об этом? — спросила Пианфар Хилфи.

— Нет, — ответила Хилфи. — Нет, я не знаю, о чем он говорит.

— ##. Люди быть три вида. — Тулли показал три пальца. — #. #. Земля. Я быть землянин.

— Политика, — пробормотала Пианфар. — Теперь на нас свалились еще и люди с их чертовой политикой. Кто направляет корабли людей?

— Земля. Земля говорить, куда лететь.

— А кто ты, Тулли?

— Я звездолетчик.

— Неплохо у тебя это получается.

— Тетя!

— Хочешь его о чем-то спросить?

— Да отпусти ты его наконец! Пианфар глубоко вздохнула:

— Впрочем, может, он и не говорил с кифами. Поверю ему на слово. Может, он и вправду им ничего не сказал. Но он не умеет врать. И никогда не умел.

— Он не станет нам врать.

— Он может немного говорить по-нашему, племянница. Когда будешь его о чем-то спрашивать, смотри ему в глаза, не слушай, а смотри в глаза. Врун из него паршивый. Он был один на один с Сиккуккутом, накачанный наркотиками. И ему задавали вопросы. Ладно, ты знаешь то, чего не знаю я. Даже если он не собирался ничего говорить — он мог проболтаться в бессознательном состоянии. Ты об этом подумала?

— Ты хочешь сказать, что это я могла что-то .разболтать?

Пианфар не нашла что ответить. Только покачала головой.

— Я всего лишь треснула одного кифа по черепу, вот и все, — сказала Хилфи. — Я ничего им не сказала. А они старались вовсю, тетя, твои драгоценные кифы. Они делали все, чтобы я заговорила. Можешь мне поверить. Я знаю, что и Тулли ничего не сказал.

— Они держали его у себя в течение нескольких часов, Хилфи. Пока мы находились в порту, у Сик-куккута было время все обмозговать и хорошенько обработать Тулли — и прибавить его сведения к сведениям, полученным от кифов на Мкейксе. Ты по-прежнему хочешь говорить за Тулли или предоставишь это ему?

— Он тебе уже все сказал. Нет! Он не мог проболтаться! Я его знаю.

— Конечно знаешь, — сказала, усмехнувшись, Пианфар, и ушки Хилфи внезапно приобрели темно-розовый цвет. Ее глаза сверкнули. По всему было видно, что Хилфи ужасно стыдно, но она готова яростно защищаться. Но и Пианфар вовсе не хотелось обижать свою племянницу. Она почувствовала, как загорелись ее собственные уши, — обе они нечаянно коснулись темы, о которой предпочли бы не говорить. Чтобы скрыть неловкость, Пианфар кашлянула и махнула рукой. — Послушай, Хилфи…

— Я действительно знаю его очень хорошо, — сказала Хилфи с подчеркнутой холодностью. — Может, тетя, ты все-таки мне поверишь? Или ты думаешь, что я вас всех предала? Я рассказала тебе, что он пережил и как себя вел, а теперь говорю, что он не юнец и не такой дурак, каким ты его считаешь. Не разговаривай с ним так.

Пианфар молча смотрела на нее и не узнавала прежней Хилфи. Она стала взрослой.

— Я и не говорила, что он дурак. Я просто хотела сказать, что он и ты, племянница, возможно, немного отстранились от Своих — и мне очень нужно знать, в какую сторону. Если ты не так же умен, как твой враг, считай, ты проиграл: в такой игре ошибки не прощают, можешь быть уверена. Сиккуккут не какой-то портовый грубиян. Этот киф достаточно ловок, чтобы склонить хен на свою сторону, перехитрить Джика и переиграть Актимакта и в конце концов овладеть всем Соглашением. Ты хочешь сказать, что, задавая тебе вопросы, он не следил за твоей реакцией? Ты не хочешь об этом вспоминать. Прекрасно. Не хочешь думать. Хорошо. Тогда считай, что ты проиграла. Если враг тебя умнее, тебе остается только сдаться на его милость. Мы по уши увязли в этой игре. Помнишь, что я недавно сказала — каковы сейчас ставки? У нас проблемы, Хилфи Шанур. Мне нужен прямой ответ от нашего друга. Я хочу знать, что замышляют кифы и что замышляет он. А еще я хочу знать, куда пойдут люди — сюда или на Центральную. Сиккуккут за такие сведения отдал бы все на свете. Ты думаешь, наше Соглашение — это всего лишь клубок чьих-то амбиций? Держу пари, людей

ведет к нам политика, которой мы не понимаем. Три Соглашения, о боги! Я тебе еще кое-что скажу. Я, вообще-то, считаю, что Тулли действительно не знает того, о чем я его спрашиваю. Ты думаешь, ему так все и рассказали, а потом отправили вместе с махен-досет? Ну нет. Так могли бы поступить только клыкастые старухи, заседающие в высших советах. Политика есть политика, по крайней мере в нашем кислородном секторе. Я ничего не принимаю на веру. Я обдумываю каждое слово и каждую мысль. Например, что за сделки заключил Золотозубый. Или Джик. Или… — Она посмотрела на Тулли: — О чем вы говорили с Сиккуккутом, когда он узнал, что ты говоришь на хейни? О чем, Тулли? Что он говорил? О чем спрашивал?

Зрачки Тулли расширились, сжались, снова расширились. Он попытался заговорить и не смог.

— Он сказать… сказать он знать, мои друзья умирать, он мне говорить — говорить мне ### они # . Говорить мне, чтобы я говорить ему, что люди делать с махендосет. С вами. Спрашивать много раз. Он. хотеть знать маршрут. Так же как и вы. Он знать, что люди идти. Не знать куда. ### .

— Не поняла.

Губы Тулли дрожали.

— Очень долго. Очень долго. Мне делать больно. ##. Вы иметь дело # этот киф?

— Он мне не друг, Тулли.

— Я знать этот киф.

— Знать. — Пианфар посмотрела на неподвижно застывшую Хилфи.

— Сиккуккут сказал… — Хилфи говорила спокойно, сдержанно, — что знал Тулли еще раньше.

— Они встречались на корабле Акуккака.

Тулли закивал. Очень энергично. Судя по глазам, он вспомнил о чем-то отвратительном.

— Он быть Акуккак # ##. Много раз спрашивать меня, моего друга.

— О боги. Следователь Акуккака. Ты знаешь его именно с той встречи?

— Он убивать мой друг, — сказал Тулли. — Убивать мой друг, Пианфар. Своими руками.

— О великие боги. — Пианфар села, уперев руки в колени. — Тулли…

— Когда мы вернулись, Тулли спросил меня, в каких вы отношениях с Сиккуккутом, — сказала Хил-фи. — Теперь я понимаю почему.

— О боги, — сказала Пианфар. — Тулли, я ему не друг. Я пытаюсь нас всех спасти, понимаешь? Ты что-нибудь ему говорил? Или давал?

Тулли покачал головой. Он больше не был похож на голубоглазого простачка, каким казался раньше. Теперь перед ними был другой Тулли. Спокойный, хладнокровный и умный. Она уже давно это поняла.

— Я ничего не говорить, я на него не смотреть. Я уходить далеко. Я ждать. Я не быть. Ты говорить, придешь за мной. Я ждать.

Пианфар глубоко вздохнула. Все молчали.

— Политика, — сказала Пианфар. — Одна политика. Ты знаешь, как делать политику, Тулли? У кифов нет друзей. Но кифы тоже бывают разные. Ты знаешь, почему я с ними связалась? Понимаешь? Ты можешь что-то понять?

— Политика, — сказал Тулли. — Я знать, ты приходить забрать меня у киф. Это быть твоя политика.

— Я не друг Сиккуккута, поверь мне.

— Плохие вещи происходить. Я не понимаю. Вы напуганы. Куда мы идем? С кем воевать? Враг быть друг, хейни и ст-сс…

— Стишо.

— …быть враг. Не верь Золотозубый, не верь Джик. Не верь хейни. Не верь киф.

— Золотозубый и Джик — наши друзья. Но мы им не очень верим. Особенно если дело касается интересов махендосет.

— Где быть хейни?

Пианфар бросила взгляд на Хилфи, чувствуя, что на нее смотрит Тирен.

— Хороший вопрос.

— Что я делать? — спросил Тулли. — Что я делать, Пианфар?

— А что ты делал раньше? Что собираешься делать? Хотела бы я знать, друг Тулли. Это все, что я могу тебе сказать. Золотозубый мой друг и твой. Хотелось бы мне ответить на все твои вопросы. И получить ответы от тебя.

— Я воевать, — сказал он. — Я экипаж «Гордость». Ты хотеть воевать #, хейни, кифы, я не # умирать с #.

— Черт бы взял этот переводчик. Ты меня вообще понимаешь? Или мы с тобой опять не поняли друг друга?

— Вы быть мой друг. Ты. Хилфи. Все. Я умирать с вами.

— О боги, спасибо, — смущенно пробормотала Пианфар, чувствуя какой-то суеверный страх. — Опять этот переводчик. Все-таки я надеюсь, Тулли, что ты придумаешь что-нибудь повеселее, чем «умирать».

Возможно, Тулли не понял ее юмора. Он даже не улыбнулся.

— Друг, — сказал он.

— У тебя есть обязанности. Иди работай. Хилфи, ты тоже.

— Есть, — сказала Хилфи. И тронула спинку кресла: — Тулли.

Он встал. Тирен, услышав сигнал связи, отвернулась и принялась работать. К ним поступило чье-то сообщение. Пианфар, пропуская Тулли, легонько похлопала его по плечу, просто так, чтобы успокоить.

— Друг. Иди помоги Хилфи. Она что-то от тебя хотела. Уфф-ф. Тулли!

Тулли оглянулся.

— Скажи, есть что-нибудь такое, что знаешь ты и не знаем мы?

Быстрый взгляд.

— Уфф-ф, — снова сказала она, прикрыв глаза.

— Пи-анфар…

— Если что-то вспомнишь, приходи ко мне и расскажи, хорошо? Кифы пытали его током, и ничего не добились. Махендосет вели с ним умные разговоры, и кое-чего достигли. Она безжалостно смотрела ему в глаза.

— Не верь, — вдруг жалобно сказал он. — Не верь людям, Пианфар. — И пулей выскочил в дверь. Хил-фи, бросив на Пианфар сердитый взгляд, вышла вслед за ним.

Пианфар не удивилась. Конечно, верить нельзя было никому. Ни Золотозубому. Ни Джику. Ни ей. Ни людям. Никому, кроме Тулли, который только что предал своих соплеменников. Как и Шанур. Зачем он это сделал?

Он стал похож на хейни? Где были его семья, Дом, клан? Кто он?

Он.

Самец. Бездомный. Без сестер. Без жены. Изгой. Hay хауруун.

Но он не хейни. Тулли не был хейни-бродягой, который убивает просто так. Hay хауруун.

Тулли им не друг. Тулли без имени. Тулли с далекой Земли, с неизвестного корабля, Тулли — это чужак.

— Капитан, — раздался спокойный голос Тирен. — Капитан, вас вызывает Экран. Подозреваю, что она уже давно ждет. Судя по голосу, она вся кипит.

— Вот и хорошо, — решительно сказала Пианфар и опустилась в свое привычное кресло. «Займись делом, Пианфар Шанур. Проснись. Будь начеку». — Сейчас я с ней поговорю. Ты следишь за сообщениями с «Харукка»?

— Оттуда ничего нет, — сказала Тирен. — Я их все время вызываю и получаю один и тот же ответ. Сиккуккут говорить с нами не может. Занят.

— Чертовы игры в сфик. Я начинаю их понимать. И мне совсем не нравится, что у нас творится. Когда я закончу с Эхран, вызови снова «Харукк». Заставь их сказать Сиккуккуту, что я лично заинтересована в возвращении экипажа Тахар. Скажи ему, что речь идет о сфик.

Хэрел бросила на нее быстрый взгляд:

— Капитан, прошу прощения, но…

Хэрел не договорила. На карту были поставлены жизни хейни, и мало кого интересовали отношения между Шанур и Тахар. Один неверный шаг — и весь экипаж будет мгновенно перебит. А тут еще и Джик. Вот об этом напряженно думала Пианфар, чувствуя на себе тревожные взгляды Хэрел и Тирен и видя, как они подергивают ушами и хмурятся.

— Передай мои слова, только повежливее.

— Повежливее, — пробурчала Тирен и принялась выполнять приказ.

Пианфар нажала на кнопку связи, чего уже так давно дожидалась Риф Эхран, и послушала, как Тирен общается с офицером связи «Бдительности».

Снова игры в политику и правила дипломатических переговоров двух капитанов. Офицер связи настаивала, чтобы «Гордость» непременно ответила, прежде чем ее капитан начнет говорить.

— Я отвечу, — сказала Пианфар и почувствовала, что желание сохранять перед Эхран гордость и достоинство как-то странно улетучилось. Ее даже не разозлило поведение офицера Эхран, которая явно старалась вывести ее из себя, а потом записать это на пленку. — Говорит Пианфар Шанур.

Говорить спокойно, не раздражать Эхран. Только о деле. Сейчас главное — Тахар. У Шур все хорошо. Тулли уверял, что не выдал кифам никаких ценных сведений. Сиккуккуту по-прежнему нужно было что-то узнать. А это означало, что теперь он стал менее опасен и более предсказуем.

— Говорит офицер связи «Бдительности». Одну минуту, капитан. Боюсь, наш капитан сейчас говорит по другой линии. — Тон холодный, пренебрежительный. Провоцирует.

У людей три Соглашения? И они воюют между собой?

Одно Соглашение людей Земля, их родина, пытается противостоять двум другим, открывая новые торговые пути? Или их все-таки интересует сама торговля?

Какое же гигантское космическое пространство их окружает, если в нем нашлось место для трех экономик… нет, двух. Одной нужно расширяться.

Знал ли об этом Золотозубый? А махендосет с их учеными и вечным желанием познавать все самое необычное, везде совать свой нос в надежде… на что? Найти новые виды? Новых союзников?

Новые варианты, которые помогли бы им по-новому вести дела со своими старыми соседями кифами?

«Берегись Золотозубого». А значит, и стишо.

— Кер Пианфар, говорит Риф Эхран. Надеюсь, вас задержало что-то не очень серьезное.

— Нет, все в порядке. А у вас?

— Все хорошо. Хочу немного облегчить вам жизнь. Посылаю вам детали процедуры передачи Та-хар на наш корабль.

— Боюсь, это не получится. Она просила оставить ее на нашем корабле. Простите, Эхран. Она находится под крышей дома Шанур, так сказать. А я — глава этого дома, даже здесь.

— Мы не на Ануурне и давно вышли из того возраста, когда носят софин и дерутся игрушечными копьями, вы понимаете это, Шанур?

— Нет. Теперь у нас другие игрушки. Вам очень нравится цитировать закон. Что касается меня, то я предпочитаю старые дедовские обычаи: например, право родственника. О таких правах не пишут в книгах, Эхран.

— Отдайте нам Тахар.

— Может, вам лучше подумать о ее экипаже? Вот у них действительно проблемы. Они высоко оценили бы вашу помощь. А Дюр Тахар хорошо там, где она есть. Вам больше ничего от нас не нужно?

Щелк.

— Запиши этот разговор, — сказала Пианфар. — И еще раз попробуй связаться с кифами.

— Есть, — сказала Тирен.

— Хорошо вы ее отделали, — заметила Хэрел.

— Ага, — ответила Пианфар. — Ну почему кифы не схватили ее, а? Так было бы хорошо.

— Может, им подсказать? — с готовностью предложила Хэрел.

— Ну знаешь…

— Капитан, — Тирен подняла руку, призывая к тишине. — «Харукк» пытается выйти на связь, кажется, у них какие-то проблемы. Да, наш капитан ждет. «Харукк», если можно… Да… Хорошо. Капитан, есть связь с «Харукком», они выражают свое почтение и говорят, что свяжутся с хаккиктом, как только вы лично передадите свою просьбу.

Опять официальный этикет. Игра в сфик. Пиан-фар кивнула. Немедленно загорелся сигнал. Пиан-фар вздохнула и положила коготь на кнопку.

— «Харукк», — спокойно сказала она, — говорит Пианфар Шанур. У меня срочное сообщение для почтенного хаккикта.

— Почтенный хаккикт готов вас выслушать, охотник.

«Вот как, киф? Вернемся к нашему темному прошлому? Мелкий правитель из провинции и главный палач хочет высоких почестей? А кто тебя сюда привел? Мы».

Она ждала. Долго. Спокойно. И наконец:

— Говорит Сиккуккут, кер Пианфар. Что случилось?

— Хаккикт! Позвольте поблагодарить вас за ценный подарок. Мне хотелось бы о нем поговорить. Насколько я знаю, у вас находится экипаж «Восходящей луны»…

— Охотница Пианфар, ваша настырность напугала бы даже чи. Мой подарок показался вам слишком незначительным?

— Хаккикт, я знаю, как использовать его к нашей обоюдной выгоде. Этот вопрос не терпит отлагательств. Если вы пришлете посыльного, я все расскажу подробнее.

Пауза.

— Охотница Пианфар, вы меня заинтересовали. Но я не вижу причины посылать к вам одного из моих сккукун, а потом дожидаться его возвращения.

К тому же мне нечего сказать вашему экипажу. На Центральной я сделал вам одно предложение, которое вы, как вы помните, отклонили. Я снова делаю вам это редкое предложение. Но на этот раз вам придется подняться на мой корабль. Если это вам действительно нужно. Жду вас у себя — через час.

Щелк.

Пианфар откинулась в кресле.

— Капитан, — сказала Хэрел, — о боги, капитан… Пианфар посмотрела на нее:

— Вот так…

— Что же теперь делать? Связаться с Джиком?

— Зачем? Мы получили вызов, кузина. Я получила. Сфик. Игра началась.

— Они хотят добраться до вас, о боги, им не нужен Золотозубый, им нужны вы! Вы же слышали, что рассказывал Тулли про этого кифа, да и вы прекрасно знаете, что нужно Сиккуккуту. Вы встречались с Золотозубым, значит, знаете то, что так хотят знать кифы…

— Они убьют пленников. Если я не пойду, они наверняка их убьют, да еще расскажут нам об этом. Если я не пойду, кифы начнут нас презирать. И тогда все.

— Вам нельзя туда ходить!

— Не ходить тоже нельзя. Нет. Этот безухий ублюдок просто нас проверяет. А я начинаю думать, что научилась понимать кифов. Со мной ничего не случится — пока ему будет интересно. Но мне нужна компания. Не хочешь прогуляться?

— Конечно хочу, — ответила Хэрел, с понурым видом пожимая плечами. — О боги, почему бы и нет?