"Опер против маньяка" - читать интересную книгу автора (Черкасов Владимир)

Глава 3

Поздним вечером Вадик подъехал к павильону, поднялся на нужный этаж и позвонил.

Вахтанг гостеприимно распахнул перед ним дверь.

— Соня дома? — вежливо поинтересовался Вадик, будто б явился на чаепитие.

— А как же?! — широко улыбался Вахтанг, особенно стелясь перед подручным Маэстро после интриг с Нодаром. — Вся семья дома, Нюська тоже.

Вадика полоснуло наглое упоминание о семье. Он уточнил:

— А свежих девочек нет?

— Пока перебой, поэтому и гостей нету. Но тебе-то и среди основных кадров неплохо.

Подчеркивание Вахтангом Вадикова пристрастия к Соньке того тоже задело. Как и предчувствовал Маэстро, киллер пришел на дело в состоянии крайнего эмоционального возбуждения, воспламеняла которое в нем на этом свете лишь рыжая Сонька.

Они прошли в гостиную. Вахтанг, зная, что Вадим практически не пьет, поставил на стол легкие напитки и крикнул в комнаты:

— Соня, Нюся! У нас почетный гость.

Дамочки вскоре появились в лихих секс-нарядах. Нюська в черных чулках с резинками и кружевных узких темных трусах, из распаха прозрачного короткого платья показывались голые груди. На Соньке синий пояс-чулки, с короткой юбочкой открывающей ягодицы и промежность, литой бюст выступал пулями сосков из декольтированной до пупка блузки.

Увидев, что почетный гость — Вадик, они вяло прошествовали к столу.

Вахтанг разлил вино, поднял тост. Выпил и сказал Вадику:

— Давненько ты не заходил.

Вадик отставил рюмку, поглядел на него дырами глаз, сгустившимися от зазиявшей в них черноты, и произнес чуть повышенным голосом:

— Вынужден был появиться, чтобы вас, Вахтанг, наказать.

Вахтанг немного опешил, но быстро взял себя в руки и бросил с кривой улыбочкой.

— Последнее время сплошняком мне грозят. То какой-то Камбуз, то ты.

— Я не грожу, — сухо сказал Вадик, аккуратно откусывая от дольки дыни.

Уже с откровенной усмешкой поглядел на него Вах.

— Чем же я перед тобой или Маэстро провинился?

— Больше передо мной, — ответил Вадик. — Вы Соню, к которой я хорошо отношусь, избили так, что почки кровоточили.

Вахтанг мрачно зыркнул на Соньку, потом — на этого червячного Вадика.

— Охерел совсем? Ты с кем говоришь? Ты какие права имеешь на такой базар с хозяином хаты?!

Сонька уже поняла, что Вадик пришел сегодня больше не из-за ее прелестей, на что и намекал Мадера. Она сообразила, что пустоглазый Вадик сейчас совершит что-то жуткое. Сонька вспотела и боялась даже пошевелиться. Нюська, не прислушиваясь к разговору, тянула шампанское.

Вадик закончил есть дыню, вытер руки салфеткой и посмотрел на Ваха строгим учительским взглядом.

— Вы здесь больше не хозяин.

— Что-о?!

— Я понимаю, что вам хотелось бы им быть, но нельзя, потому что вы отбываете, — приподнимаясь на стуле, проговорил Вадик.

— Куда? — растерянно спросил Вахтанг.

— Сейчас объясню, — сказал Вадик.

Он быстро выпрямился, шагнул к Вахтангу с неприметно зажатым в руке ножом и молниеносно всадил его грузину в горло, вскрывая глотку.

Кровь ударила на скатерть фонтаном. Вадик выдернул нож, отступил немного и нагнул голову Вахтанга, умирающего с хрипами и клокотаньем, к столу, чтобы не забрызгать себе ноги. Он проделал это ловко, как ветеринар над корчащимся в агонии животным.

Сонька и Нюська окаменели.

Вадик подождал, когда из мертвеца более-менее стечет кровь, и скинул тело со стула. Труп Вахтанга шмякнулся на ковер.

— Спокойствие, девочки, — ровным голосом скомандовал Вадик.

Нюську затошнило, она зажала рот ладонью.

— Иди проблюйся, — бросил ей Вадик, снимая пиджак для свободы движений и склоняясь над трупом.

Он присел на корточки и стал выкалывать Вахтангу глаза.

— Вадя, — жалобно попросила Сонька, — можно и мне уйти?

— Сиди, — трудясь, сказал Вадик. — Пересядь на диван, чтобы я тебя видел.

Сонька встала, прошла к дивану, стоящему рядом с местом расправы над Вахом, и плюхнулась на него.

Вадик косо взглянул на нее и приказал:

— Сними юбку и блузку.

Та суетливыми пальцами стащила с себя одежду, оставшись лишь в поясе-чулках.

Лицо Вадика конвульсивно подергивалось, судороги бледного пятна лица под слипшимися волосами корежили его лоб, переносицу и подглазья в такт ударам, которые Вадик наносил ножом по лицу Вахтанга. От усилий у Вадика на спине открылась рана и расплылась кровавым пятном сзади на рубашке.

— Иди ко мне, — пересохшими губами выдохнул он.

— Как?! — не поняла его Сонька.

Вадик расстегнул брюки, приспустил их вместе с трусами и встал на колени.

— Бери у меня в рот.

Он так же содрал брюки с мертвеца, обнажив его гениталии, и воткнул в них нож.

Сонька подползла к Вадику на карачках, дрожа от ужаса и омерзения.

— Бери! — крикнул Вадик.

Член у него отлично, ломово стоял, чего Сонька никогда не видела. Она вобрала его в губы.

Вадик начал безудержно втыкать Соньке в рот, она стала задыхаться. А рукой с ножом Вадик резал, кромсал половые органы Вахтанга. Это был апофеоз шизофренического безумия и страсти маньяка, возбужденного убийством, глумлением над трупом и одновременным диким желанием. Вадик потерял контроль над собой.

Сонька видела, что у Вадика крыша съехала. Он безудержно садил ей в рот, доставая до горла, она уже слабела от удушья. Видя, как Вадик терзает труп, Сонька решила, что палач и ее затрахает в полном смысле этого слова.

Мокрое от пота и экстаза лицо Вадика было обращено к расчленению ненавистных ему органов Вахтанга. Свободной рукой он держал за гриву Соньку, колошматя ей во рту членом, окрепшим едва ли не в такую же сталь, как нож, втыкающийся в кроваво обмякший клубок у мертвеца.

Теряющая сознание Сонька стащила свой туфель и что было силы ударила им по лицу Вадика. Длинный тонкий каблук неожиданно легко вошел в левый глаз палача.

Вадик взвыл от боли. Бросил нож, пытаясь выдрать вонзившийся каблук. Сонька отпрянула, схватила нож и молниеносно всадила его в мошонку Вадика, так же ненавистную ей, как тому плоть Вахтанга!

Вадик ойкнул и лапнул Соньку железной рукой за горло. Она стала бить ножом ему в живот, как когда-то детдомовец Вадик — своей первой мальчишеской жертве. Киллер сомкнул у Соньки на шее две руки, но слабел от огненных ударов снизу.

Сонька вырвалась, вскочила. Вадик лежал на полу, по-детски прижав коленки к располосованному животу. Он тихо умер.

Сидящий на улице с подслушкой оперативник набрал домашний номер Кострецова:

— Сергей! У Вахтанга крутая расправа! По-моему, и грузина, и еще кого-то уделали.

— Сейчас там что? — спросил Кострецов, одеваясь и натягивая на себя перевязь с кобурой.

— Затихли, но, наверное, море крови.

— Ничего не предпринимай, — распорядился капитан. — Выезжаю. Сам туда зайду.

Он тут же набрал номер павильона. Трубку подняла мычащая Сонька.

— Соня, — крикнул Кострецов, — ты чего? Что еще стряслось?

— О-ох, Сере-ега… Вадик Ваха замочил, а я в крайняке — Вадика… Чего ж делать?! Мне теперь и от Нодарика, и от Маэстро кранты…

— Жди меня. Я еду.

Кострецов выскочил из квартиры и ринулся вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Около дома Вахтанга капитан приказал оперативнику вызвать опербригаду и ждать его указаний. Сам же взбежал на нужный этаж и зазвонил в дверь. Ему открыла зеленая от пережитых кошмаров Нюська и махнула рукой в сторону гостиной.

На залитом кровью ковре рядом, по-братски валялись трупы «режиссера», не успевшего осознать свою гибель, и скрюченного киллера. Окровавленная Сонька голышом сидела за столом, лихорадочно глотая водку.

Кострецов приземлился на диван, грустно усмехнулся:

— Конец твоей карьере, Соня.

Та закурила, дрожащими пальцами потрогала гири грудей в пятнах крови.

— Ой, Сереня, хоть живой осталась.

— С какой стати Вадик заявился? — спросил Кость.

— Маэстро начал разбор с Нодаром по нашей хате. Я на днях с его человеком, Мадерой, стрелку имела. Объяснила политику Нодара и Вахтанга, встала под руку Маэстро. Мадера намекнул: жди дел. Вот и дождалась.

— Что за Мадера? — уточнял капитан нового фигуранта.

— Цепной Маэстро, в авторитете. По банкам за коммерсанта выступает, вид солидный, хотя канает как-то вприпрыжку. И лысый, уши торчат. Хороший вообще мужик.

— Все мы хорошие пока зубами к стенке спим. А ты чего на Вадика напала?

— Я-я?! Он, псих, такое начал чудить! Махнул пером глотку Ваху и давай над мертвяком измываться: глаза колоть, яйца резать. Меня заставил ему в этот момент сосать. Ой, Сереня, не дай Бог кому даже это увидеть… А я-то в самой кровище раком стою и чую: перекрывает бивень кислород, задыхаюсь. Вот-вот амба… Ну и рубанула его каблуком в спину, у него там, видать, рана кровянила. Он перо кинул, я за перо…

— Самообороной это называется. Так что по убийству Вадика можешь оправдаться. Но на тебе и другие крутые дела.

— Ты это, Сергей, к чему? Какие дела?!

Кострецов достал свое удостоверение, показал издали Соньке. Та выронила из зубов сигарету.

— О-о, легаш!

Усмехнулся опер.

— А ты говорила, что любого мужика можешь рассечь.

— О-о, то-то ты меня барать не стал… Я ж из-за этого сразу тебя заподозрила, а потом, думаю, цену ты себе набиваешь… Все одно не верится. Ну ты и легавый, Сереня!

— Прижми язык, сучка! На тебе соучастие в доведении до смерти Марины, квартиру для которой Вахтангу ты сняла. И здесь вы с Вахтангом девиц не щадили. Еще расскажешь, как убивали их.

Сонька ошеломленно смотрела на Кострецова. Он сказал:

— Одевайся, можешь помыться. Ты арестована.

Нюська, прижавшаяся в углу, спросила:

— Мне тоже с мамой?

— Ты оставайся, — ответил Кострецов. — Будем вызывать на допросы. И постарайся вычеркнуть из сердца такую маму, она юность тебе изуродовала. Но молодость впереди.

— Господи, спаси-и! — заголосила пьяная Сонька.

— Бог, Соня, — внушительно произнес Кость, — дарует спасение только души.

Сонька Медь встала, пошатываясь, из-за стола. Расставила точеные колонны ног, затянутые в синее, заляпанное разводами крови. Тряхнув побуревшими куполами бюста, погладила задорно торчащие рыжие кудри лобка и бойко сказала:

— А в тюряге да на зонах не пропаду. Что, мужичков, вертухаев на такой товар не найдется?! Проживу и там как-нибудь.

— Проживешь, — усмехнулся Сергей. — И можешь называть себя за сплошную толоконность Сонькой Медной Ручкой.

Сонька, изогнувшись, показала ему голый зад и побрела в ванную.

В углу плакала Нюся. Она сидела на полу, поджав ноги, почти так, как перед смертью Вадик. У нее тоже был располосован незримо живот. А то, что между ног у девиц иногда считается веселым местом, было для Нюськи кошмаром, никогда не чувствовала она ни возбуждения, ни наслаждения.

Кострецов вызывал по переговорнику бригаду снизу и думал о нелегком деле милиционера, когда самым первым надо брать на себя грязь, кровь за все общество, так любящее отделять себя от «ментов». Обычные люди, налогоплательщики, обыватели чистенько держатся в стороне. А если случайно или по материальной заинтересованности мажутся в гной, пованивают, все равно живут в хате с краю.

Сидел опер Кость над трупами, слушая Нюськины всхлипы, Сонькино удалое напевание в ванной, и ощущал, что среди людей «мент» особенно одинок.

На следующий день первым из «опекунов» на секс-хату позвонил Мадера. Нюська, пришедшая в себя, подробно рассказала ему о случившемся.

Больше всего заинтересовал Мадеру Кострецов:

— Значит, подсадным был тот Серега? А много ль Сонька ему назвонила?

— Не знаю. Она с ним втихую от Вахтанга встречалась, сговаривалась вместе хату вести. Серега должен был телок из своего ночного клуба поставлять.

— Какой там клуб?! Кого поставлять?! Маханшу твою мент этот на кичу поставил. И ты, Нюся, ставь на мамке крест. Не скоро она волю увидит. Как этот Серега выглядит?

Нюська подробно описала внешность Кострецова и спросила:

— А мне чего дальше делать?

— Пока жди. Сейчас высокие разборки пойдут, неизвестно чем кончатся. Сама шевели умишком. Менты будут пытать, лишнего не базарь, а то мамке своей довесишь. Толкуй лишь по завалу Вахтанга и Вадика. А так полную несознанку лепи: мол, все дела у Вахтанга и мамки были, от меня все скрывали. Тебе восемнадцать уже есть?

— Еще не исполнилось.

— Ну, Нюся, всухую отмажешься. Обрати внимание, что хату менты могут прослушивать. И по телефону, и так говори с понятием. Бывай здорова.

Потом позвонили от Нодара.

— Нюся, это от старого друга Сони беспокоят. Знаем про ваши дела. Приезжай в гостиницу «Кольцо» около Садового. Разговор будет.

Нюська собралась, оделась в строгое темное платье, превратившись со своим бледным большеглазым лицом во взаправдашнюю гимназистку. Прибыла в «Кольцо», где ее проводили в кабинет Нодара.

Пахан встретил ее, стоя посреди кабинета. Всплеснул руками, подошел и обнял.

— Знаешь, кто я?

Нюська поглядела на грузина, о котором мать ей часто по-разному рассказывала.

— Нодар.

Он провел ее, отцовски держа за плечи, к дивану, усадил.

— Кофе выпьешь?

Нюська кивнула. Подали кофе.

— Рассказывай с деталями, дэвушка, — проговорил Нодар, сочувственно щуря лужицы черно-желтых глаз на усатом лице.

После изложения Нюськой кровавых событий пахан веско произнес:

— Теперь я тебе серьезный вопрос задам. Отвечай в масть, мне врать не выйдет. Соня насчет завала Вахтанга с Маэстро сговорилась?

Нюська, несмотря на свои семнадцать, была не промах. Бомбя с матерью будущих секс-узниц, она наловчилась быстро соображать и искусно подыгрывать собеседникам. Несмотря на грозность Нодара, Нюся прикидывала, как ей лучше себя вести. Решила, что от него нужно скрыть только то, как она предала Вахтанга, и нынешний звонок Мадеры, пахан которого, как и Нодар, могли пригодиться в ее дальнейшей жизни.

— Насчет завала не знаю, дядя Нодар, — светя своими чистыми глазами, проговорила она. — Но то, что мать решила вести бизнес с Маэстро, это точно. Она хотела помощи у него просить.

— И попросила! — злобно сказал грузин. — Отольются ей на нарах такие дела. Я ж ей толковал, чтоб меня держалась. А что вышло?! Или она на того мента, который под делового косил, надеется?

— Дядя Нодар! — искренне воскликнула Нюська. — Этот Серега сплошь темным для мамы был. Вы не подумайте. Я ж при ее аресте была. Он только тогда ксиву засветил. Мама сильно расстроилась.

— Такую блатхату спалили! — дернул усами Нодар и завращал на пальце перстень. — Одно верно Соня доказывала: мудак этот Вахтанг. И бабу, и себя распустил. Сам мента в дом привел!

Подробности о Кострецове его не интересовали, все внимание было обращено в сторону Маэстро. Пахан спросил:

— От Маэстро звонили?

— Нет.

— На кого из шестерок Маэстро твоя мать выходила?

— Мадерой, вроде б, его звать.

— Ага-а, — протянул грузин, вспоминая это имечко по киданию подведомственного ему банка.

Нодар покрутил глазами, размышляя вслух:

— Маэстро вы больше не нужны. Вадика потерял, другого надрочит… Я тебе, дэвушка, так скажу: держись подальше от кодлы Маэстро. Мать твоя из-за него спалилась… Как, ты говоришь, Вадик держался? Будто б на дело пришел?

— Ну да. Очень сдержанный был. Обычно-то он глаз с мамы не спускает, а тут на Вахтанга, как на хорька, смотрел. Я, говорит, на тебя, Вахтанг, обижаюсь, что ты Соню до кровавых ссак побил, — у нее навернулись неподдельные слезы.

Нодар усмехнулся.

— Понтовал. Так и так приканал он валить Вахтанга.

Нюська с вызовом поглядела на него.

— Вадик маму любил.

Немного опустил глаза грузин.

— Это возможно. Но без приказа Маэстро не имеет он право никого мочить. Совпало у Вадика, конечно, здесь… Теперь, дэвушка, в ментовку затаскают тебя. Ты малолетка, от всего там отказывайся. Ни моего имени, ни Маэстро не упоминай. Это наши с ним разборки, наши дела. Чем я тебе могу помочь?

— Не знаю, — потупила глаза Нюся.

— Живи пока на хате. Потом что-нибудь придумаю. Дядя Нодар тебя не оставит. Вспоминала мать меня?

— Часто о вас говорила.

Нодар прикрыл глаза.

— Такое, что мы с ней испытали, не забудешь. Большие у меня к Соне появились в последнее время претензии, но она всегда фартовой была. Как это Соня мента не просекла?! Но доброе дело замастырила: мочканула Вадика. Увидишь мать на свиданке, скажи, что за завал гниды Нодарик кланяется и многое прощает… Ништяк, пусть она и зоны попробует. Надо через нее пройти, чтобы жизнь понять.

Он достал из стола пачку денег, бросил ее на колени Нюське.

— Это тебе на первое время.

Нюся встала, сжимая в руке деньги. Нодар обнял ее и поцеловал в щеку на прощание.