12

В нашем неподвижном состоянии мы были очень уязвимы. Пещеры были теплые, темные и уютные, как чрево матери, но мне не хотелось, чтобы они убаюкали меня ложным чувством безопасности. Поэтому я был рад, когда праздник Постижения Глубинных Уровней закончился. Мне хотелось закончить ремонтные работы и начать поездку.

Все были готовы к поездке в фальн. Рагна поедет с Тиви, и они оба будут для нас переводчиками и советчиками.

Всем хотелось поехать, но я был непреклонен. Потом Сьюзен решила по-своему.

– Мне нужно кое-что купить, – заявила она. – Разве это так трудно понять?

– Но что ты можешь тут?..

– Я оставила мой рюкзак и большую часть своего туристического снаряжения в том проклятом отеле. Это уже третий рюкзак, который я теряю с тех пор, как началась вся эта сумасшедшая затея. Одежду, как я полагаю, мне заменить не удастся, но инопланетное снаряжение мне подойдет.

– Мне, ей-богу, кажется, что не так много нам придется разбивать лагерь, Сьюзен.

– Слушай, я стала заниматься автостопом на Космостраде не по своей воле, но все-таки мне хочется иметь полное снаряжение. Мне оно нужно. Кроме того, я уже целую вечность не ходила за покупками.

– Но это несправедливо по отношению к другим.

– Пусть ее едет, Джейк, – сказал Роланд. – Если ее оставить тут, она будет вести себя, как самая настоящая ведьма, весь день, а мы все будем глубоко несчастны.

Я окаменел.

– Ну вот что. Вы тут мне все трепали, что я предводитель этой экспедиции. Поэтому, богом клянусь, что приказываю вам…

Она прошла, задев меня плечом.

– Ох, замолчи и поехали.

– Да, дорогая, – я поплелся за ней.

Я предполагал, что фальны – крупные структуры городского типа, но они были просто… гигантскими.

Мы были сильно в стороне от Космострады, отъехав от нее по местной дороге, поехали мы в одной из машин, которыми ахгирры владеют сообща, низкой машине с четырьмя сиденьями, с прозрачным куполом-крышей. Мимо нас катились бесконечные пустыни. Мы приятно беседовали, но скоро я стал впадать в задумчивое настроение. Я задумчиво глядел в зеркало заднего обзора машины Рагны. За нами на небольшом расстоянии следовала какая-то машина, но на горизонте она виднелась просто как зеленовато-голубая точка. Я почти загипнотизировал сам себя, глядя на нее. Я где-то уже видел точно такой же цвет… но нет. Дорога ушла с солнечной стороны, и цвет переменился, просто отражение, подумал я. Просто паранойя с моей стороны. Наконец я стал смотреть в сторону.

Сьюзен ахнула, когда фальн стал вырисовываться в колеблющихся потоках жаркого воздуха на равнине. На расстоянии они были похожи на горы. Теперь, когда мы подъехали поближе, их даже трудно было с чем-то сравнивать.

Я наклонился вперед и спросил Рагну через плечо:

– Какое в среднем население у этих штук?

– О, несколько миллионов. Они очень переполнены, даже если говорить об их огромных размерах, их все равно не хватает.

Тиви сказала:

– Мы не предназначены, чтобы жить таким образом, то есть мы как раса. И тем не менее ахгирры – те немногие, которые соглашаются с таким суждением.

– Угу, – сказал я и откинулся на спинку.

– Господи, – прошептала Сьюзен, – если у них такое население на колонизированной планетке, и к тому же на провинциальной…

– Правильно, подумай о том, какое население на центральной планете.

– Послушай, вон еще фальны на горизонте. Тиви сказала мне, что на одной этой планете где-то около пятидесяти фальцев.

– Эти люди не могли оставаться в пещерах, – сказал я. – Иначе они скоро должны были бы ходить друг у друга по головам.

– А скопиться в таких гигантских поселениях – без малого единственный выход, чтобы не портить окружающую среду.

Я заметил, что Рагна подслушивает, пока ведет машину.

– Прости, Рагна, – сказал я. – Сьюзен и я просто рассуждали.

Он рассмеялся.

– О, все то, что вы говорите, – просто несомненная правда, частично. Ахгирры всегда верили в разумный контроль роста населения. Увы, это относится не ко всем культурам. Увы. Дерьмо.

Мы подъехали к краю огромной стоянки, забитой машинами. Рагна свернул с дороги и въехал на стоянку.

– Теперь нам придется встать лицом к лицу с душераздирающей задачей найти пространство, в которое нам предстоит втиснуть данное транспортное средство с целью парковки. Мне очень плохо при одной мысли.

Я поразился тому, насколько загромождена была стоянка.

– Откуда тут все эти люди?

– Ох, отовсюду, – сказала Тиви. – Много инопланетян. Это же один из главных торговых и коммерческих фальнов.

– Универсам для покупок! – рассмеялась Сьюзен. – Я не ходила по торговым рядам уже целую вечность. – Она повернулась ко мне: – Это у меня в крови, знаешь? Я провела детство, ошиваясь в торговых рядах.

– Так ты такая любительница делать покупки? Ты мне никогда этого не говорила.

– Да мне казалось, что это не стоит внимания. Нас таких миллионы.

– Ты родилась в таком торговом районе?

– Родилась и там же воспитана. Саутгейт Виллидж, очень близко от Пеории, Центральный Промышленный район.

– Я знаю. Там тоже стали создавать поселения вроде этих. Этому помогло множество факторов. Я могу продолжать и продолжать про историю торговых рядов. Каждый ребенок из таких торговых центров учит это в школе.

– Мне будет очень интересно про это послушать.

– Ладно, – она иронически отнеслась к моим словам. – Это уже история, к тому же земная история.

Рагна повернул машину, чтобы въехать в свободное пространство, но его опередили бросившиеся наперерез существа в ярко-голубом автомобиле в форме жука. Пассажиры, противные ящеричьи морды, извиняющимся жестом наклонили головы: мол, извините, но каждый за себя.

– Противные склизкие объекты, – прокричал Рагна и потом что-то пробормотал про себя на собственном языке.

Но чуть дальше впереди показалась еще одна незанятая ячейка, и Рагна проскочил внутрь с торжествующим кудахтаньем.

– Господи, хоть раз нам повезло!

Фальн все-таки был еще от нас на приличном расстоянии, его титанические грибообразные громады жарились на свирепом солнце. Цветом они были поразительно розовые, как лосось. Я насчитал шесть отдельных структур различной высоты, все они были связаны между собой паутиной мостиков и прозрачными куполами, которые меняли цвет в зависимости от освещения, притемняясь или светлея. Служебные строения, которые в сравнении с домами казались крохотными, толпились вокруг оснований крупных строений.

– Неужели нам придется идти? – спросил я. – Мне кажется, что тут до ближайшего здания здоровый кусок.

– Да нет, – сказал Рагна. – Мы можем поехать на гиррна-фальн-наррог, подземном транспорте под фальном. Как он называется? – Он похлопал себя по голубоватому лбу. – Метро! Вот тут.

Он показал вправо на спускающийся вниз колодец. Он действительно был похож на вход в метро.

Ступеньки привели нас на площадку, с которой мы сели на спускающийся эскалатор, который, по крайней мере, был метров десять шириной. Прочие люди и несколько инопланетян спустились вниз вместе с нами, и мы обнаружили внизу толпу, которая ждала следующего поезда. Станция была просторная, чистая, хорошо освещенная и, казалось, совершенно новая.

Пока мы ждали, я кое-что заметил. В сравнении со своими собратьями. Рагна и Тиви были довольно бедно одетыми существами. Большая часть ахгирров, мужчины и женщины, предпочитали одеваться одинаково, причем излюбленной одеждой была облегающая туника серого или коричневого цвета, которая была перехвачена в поясе белым пояском. Остальные погоны прохаживались в ярких, почти вульгарных одеяниях, тщательно скроенных, обильно покрытых вышивкой, вытканными и нарисованными узорами.

Прически варьировали от весьма фантазийных до абсолютно кошмарных (судя по человеческим стандартам в общем и моим личным в частности). Ахгирры, как казалось, были самыми скромными людьми своей расы.

Поезд оказался чудом красоты, формой напоминающий пулю, он скользил вдоль магнитного рельса. Ослепительно белого цвета с розовым ободком, он тихо скользнул на станцию и гладко проплыл до полной остановки. Двери с шипением открылись, и толпа стала вливаться внутрь. Мы вошли в ближайший вагон и устроились на удобных пухлых сиденьях.

Я спросил Рагну:

– Если от фальна до фальна можно добраться в этих замечательных штуках, зачем люди ездят на машинах?

– Есть и люди, которые не живут в фальнах. Нет, они живут вне фальнов и ждут, когда им будет разрешено в них поселиться. Пока для них нет места.

– А, значит, кто-то живет в пустынях, как ваш народ, – заметила Сьюзен.

– Да, таких много, – ответила Тиви, – но они совсем не хотят там жить. Привилегии жить в фальне передаются по наследству от родителей к детям. Их можно продать, но за них идет жестокая борьба. Происходит много баталий в судах, а также просто насилия и убийства. Охо-хо-хо…

– Странно, что вдоль дорог мы не видели никаких небольших поселений, – сказал я.

– О, на этой планете было построено их совсем немного. Это же пустыня, тьфу на нее. Люди приезжают с других, более гостеприимных планет. Этот торгово-коммерческий фальн обычно менее заполнен, чем остальные. Тут больше возможности поставить машину.

Сьюзен и я переглянулись.

Поезд поехал вперед, набирая скорость плавным, мощным рывком, потом скользнул в туннель.

– Почему-то всегда теряешься, когда соображаешь, – сказала Сьюзен, – что инопланетные культуры такие же сложные и сумасшедшие, как и наша.

– Ага. Наверное, всему виной те романы двадцатого столетия, изображавшие суперсуществ в серебристых костюмах, которые спасали коллективную задницу человечества, что-то в этом роде.

– Наверное, так и есть. Разумеется, я не читала ничего такого совсем старинного.

– Идеи вроде этих, обычно плотно прилипают к массовому сознанию, – сказал я.

– Это прямо про меня, – жалобно сказала Сьюзен.

Я поискал языком.

– У тебя привычка принижать себя – ты знаешь об этом?

– Просто еще одна из плохих привычек, – сказала она, – вот почему я так не люблю себя. Само собой разумеется.

– Ты сама себе вырыла изрядную яму.

– А есть у тебя лопата ее зарыть?

Вместо этого я поцеловал ее в щеку и обнял ее. Рагна и Тиви одобрительно нам улыбнулись. Правда, мы хорошенькие?

Кое-кто из ногонов таращился на нас. Большая часть прочих инопланетян нас не замечала. Рагна сказал, что весть о нашем приезде распространилась по всей планете и что нами очень интересовались. Мне это казалось весьма отдаленным любопытством. Я не мог представить себе, как можно взбудоражить публику известием о том, что открыта еще одна раса чужаков, неважно, насколько интересной она может быть.

Мы проехали три станции, на каждой оказывалось все больше народу, прежде чем мы доехали до конца линии, а к тому времени пассажиры стояли, тесно прижавшись друг к другу. Поезд остановился так же плавно, и мы присоединились к потоку пассажиров, которые рвались выйти.

Следующий час оказался скоплением зрительных, слуховых и прочих чудес. Сьюзен и я бродили с выпученными глазами среди таких пространств, которые просто невозможно описать. Масштаб был невероятным. Да, это был супермаркет. Кроме того, это был огромный карнавал, ярмарка с соблазнами и чудесами на каждом шагу. Тут – уличные музыканты и акробаты. Там – какое-то спортивное мероприятие, здесь – оркестр изливает какую-то душераздирающую какофонию… и везде какие-то действия, которые заурядному человеку ни описать, ни понять. Все время мы натыкались на праздники внутри праздников, церемонии и торжества по какому-то случаю, где-то мы наткнулись на встречу с личностями, которые орали друг на друга на платформе – политики? А может быть, это был дискуссионный клуб? Или драма? Везде были варьете, шоу и цирки, празднества, конкурсы и выставки, витрины и показы. Блошиные рынки, базары, агоры и меняльные конторы. Везде киоски, бутики, лотки, развалки, зазывалы, приказчики, оптовые продавцы и покупатели, разносчики, все виды торговцев, которых только можно себе представить. Можно было купить все, что угодно, за любую цену. Можно было есть, пить, курить, колоть наркотики и любыми другими путями поглощать своим телом все, что угодно, если только такова была ваша воля. Можно было купить оборудование, программы, кухонную утварь и нижнее белье. Тут же были торговые ярмарки странных машин и приборов, неопределимых и неописуемых штуковин и фантастических приспособлений. Продавцы демонстрировали, потенциальные покупатели заглядывали внутрь. Огромные видеоэкраны беспрестанно гоняли рекламные ролики, которые восхваляли мириады продуктов. Везде были презентации, парады, шоу пони и собак и все виды соблазнов.

И все это происходило в сплетении взаимопроникающих пространств, чье сложное строение просто кружило голову. Уровни поверх уровней, серии уступов, спускающихся террасами, променады и балконы, все это связано между собой подвесными мостами, каскадами спиральных лестниц, эскалаторов, открытых лифтов и прочих средств транспорта. Стены и полы были разнообразно окрашены пастельными тонами и красками с металлическим отливом. Поверхности блестящего голубого металла составляли потолки и перегородки, облицовку лестничных клеток и платформ. Тут же были висячие сады, миниатюрные леса и водопады, маленькие резерваты животных и дичи, озерца, парки и игровые площадки. Висячие скульптурки-мобили катались над головами, высокие инопланетные скульптуры поднимались над нами из пола. Все было единым звуком, движением, цветом.

И шумом.

– Ох, как громко, правда? – сказал Рагна.

– Что? – ответила Сьюзен. – О, Джейк, это все так знакомо, хотя и невыразимо странно. Я никак не могу преодолеть чувство, что я почти дома.

– Что странно для меня, так это то, что весь этот хаос – в управляемой среде.

– Может быть, именно таким образом они избавляются от чувства, что они взаперти.

– Трудно поверить, что мы не на улицах. Откуда идет весь этот свет?

– Я готова поклясться, что тут есть небо, – сказала Сьюзен, показывая на высокую, еле различимую крышу.

– Они, наверное, качают сюда солнечный свет через систему зеркал, – стал гадать я.

– Вот это есть правда, – ответил Рагна. – Весьма удачный трюк, но от этого очень чертовски светло здесь.

Никто из наших проводников не потрудился снять с себя своих защитных капюшонов, и они до сих пор были в защитных, плотно прилегающих солнечных очках. Мне поневоле пришлось задуматься, уж не было ли их отвращение к солнечному свету больше психологическим, нежели физиологическим. Остальные ногоны чувствовали себя, как дома, хотя я заметил несколько человек, которые носили широкополые шляпы, и несколько ходили в темных очках.

– Что нам делать сперва? – спросила Сьюзен. – Куда пойдем?

– Ты сказала, что хотела экипировать себя как человек, которому приходится жить в экстремальных условиях, – сказала Тиви, – которому приходится разбивать лагерь и делать разные подобные вещи.

Сьюзен рассмеялась.

– Ну, не очень-то мне хочется иметь такое барахло, но… – она положила руку на плечо Тиви. – Извини. Да, конечно, мне хотелось бы купить туристское снаряжение. Может быть, рюкзак, если я смогу найти такой, который удобно ляжет на мою слишком человеческую фигуру. Еще хороший бы фонарик… и, э-э-э… мне бы еще скафандр для выживания во всех климатах… хотя нет, про это можно забыть – тут я никогда не найду ничего такого, что мне подошло бы.

– Наоборот, – сказала Тиви. – У них в фальне есть изготовители одежды, которые, возможно, смогут оказать услугу и тебе.

– Честное слово? Что, разработка моды по желанию?

– Прости, не поняла?

– Ты меня убедила. Мне бы действительно не помешала какая-нибудь новая одежда… ох, погоди… – Сьюзен повернулась ко мне. – Мы сперва должны были бы купить всю ту электронику, про которую ты говорил, правда?

– Да нет, можешь спокойно сперва насладиться своими новыми нарядами. У нас есть еще время.

– Как хорошо, – она вдруг нахмурилась. – Ах ты черт, досада какая.

– Что?

– Теперь я действительно чувствую себя виноватой, что остальные не поехали.

Я кивнул, потом оглянулся.

– Да, они немало потеряли. Но мне показалось, что в пещерах они будут в большей безопасности.

– Ты был прав. Нам не стоило рисковать.

– Хорошее соображение.

– Ох, не заставляй меня чувствовать себя более виноватой, чем я уже себя чувствую. Пошли.

– Можно ли мне предложить, – сказал Рагна, – чтобы мы тут разделили наши дороги. Тиви пойдет с Джейком, чтобы посоветовать и направлять его, а я могу быть провожатым Сьюзен.

Я сказал:

– Дайте мне сперва почувствовать это место. Оно такое огромное, и если мы сейчас разделимся…

– Есть очень малая необходимость в том страхе, который ты сейчас испытываешь, друг Джейк. К сожалению, ахгирры вполне знакомы с этим прибежищем разврата и прочих негодных поступков, поскольку они суть вынуждены приезжать сюда за покупками, которые, к сожалению, черт побери, невозможно нигде больше сделать.

– Ну ладно, но все же я сперва с большим удовольствием пошел бы вместе с Сьюзи. Потом посмотрим.

Рагна сделал круговые движения своими длинными указательными и большими пальцами, что мы привыкли воспринимать как пожатие плечами, хотя у этого жеста были и другие значения.

– Как хотите, поэтому мы поплетемся за Сьюзен.

Мы отправились в толпу.

Нам пришлось пройти несколько уровней и прошагать через небольшой парк. Тут играли дети, которые бегали и визжали, совсем как это делают дети на остальных планетах. Тут было множество предметов, по которым можно было карабкаться, качаться, всякие шведские стенки, турники и прочее и прочее. Родители, которые сидели на скамейках, приглядывали за детьми. Сьюзен была права – все, что попадалось нам по пути, в своем роде было очень знакомо. Но каждый предмет, каждый аспект дизайна был абсолютно не человеческий. Все говорило: чужая планета.

Что-то странное происходило на другом конце парка. Толпа ногонов собралась посередине крупного пространства, вымощенного зелеными кафельными плитками. Все прыгали вверх и вниз, глядя на платформу, где были расставлены ряды странных предметов. Может быть, это была хозяйственная утварь. Может быть, предметы искусства. Кто может сказать? Прыгая, участники этого странного зрелища бросали в воздух цветные шарики и ловили их. Когда мы поравнялись с ними, я спросил Рагну, что происходит.

– Это большая трудность для объяснения, – сказал он, дотрагиваясь до своего обруча-переводчика.

– О-о-о… это аукцион?

– Аукцион… – он поправил обруч. – Аукцион… Нет. Это по своей сути есть протест.

– Протест? Против чего они протестуют?

– Опять же, очень много трудности для объяснения.

– Ладно.

Языковые барьеры – это одно дело, а вот культурные и идейные – совсем другое.

Мы вошли еще в один коммерческий отдел. Торговцы здесь принадлежали к четко выраженной этнической группе, их белесые волосы были завязаны в косы, которые еще и были притом украшены яркими лентами, цветами и бантами. Их костюмы были гораздо скромнее. Сьюзен остановилась, чтобы посмотреть на керамические изделия. Некоторые были на вид очень хороши, хотя и трудно было угадать, для чего они предназначались.

Рагна хихикал.

– Прошли столетия с тех пор, как эти люди живут в фальцах, но тем не менее они выделывают свои национальные предметы и продают их весьма успешно. Они на этом делают хорошие деньги.

– Как индейцы, которые продают вампумы и одеяла, – сказал я.

– О, прости, пожалуйста.

– Ну, это трудно объяснить.

Сьюзен исхитрилась потратить впустую пятнадцать минут, решая, что она не станет покупать.

– Сьюзен.

– Прости, ты прав. Пойдем.

Рядом была утопленная ниже пола арена, где происходили какие-то спортивные события. Игра походила на помесь регби и мотогонок. Если вас это запутывает… тогда вам надо самим посмотреть, что это такое. Мы остановились ненадолго посмотреть, но я не стал спрашивать Рагну, может ли он прокомментировать игру.

Мы шли все дальше. После того, как мы прошли по тропинке маленького лесочка, мы вышли еще на одну рыночную площадь, на сей раз побольше, на которой продавались все виды продукции: мебель, средства транспорта, продукты – все, что угодно. Тиви потратила примерно десять минут, чтобы безошибочно отыскать лоток того торговца, который мог бы одеть Сьюзен. Это был инопланетянин, тощий двуногий, покрытый желтым мехом, который выглядел немного как кошка.

После разговора с коммерсантом Тиви сказала нам:

– Ну да, он раньше встречал вашу расу. Он может подладиться к вашим фигурам в том стиле, в каком вы сами выберете. Но он говорит, что вам вряд ли захочется тратить ваше время или ваши деньги на столь недостойные материалы и работу, как у него.

– Спроси его… ее… – ну, кто это существо, – спроси, где он видел существ вроде нас.

Тиви так и сделала.

– Оно говорит, что путешествовало по стольким планетам и видело столько существ – вашего рода, это точно – что не может, увы, вспомнить, где и когда это было. Поэтому оно очень боится, как бы не вызвать ваш гнев, если оно признается в своем недостойном беспамятстве и невнимании к столь высокородным существам.

– Это было недавно?

Инопланетянин все время делал извиняющиеся жесты.

– Оно говорит, что память его неточна и в отношении элемента времени. Оно просит тысячи извинений и молит вас не убивать его.

– Ладно, скажи ему, что пока он в полной безопасности. Он, вероятно, врет насчет того, что когда-нибудь видел человекообразных. Просто хочет выгодную сделку.

Тиви продолжала говорить, пока инопланетянин мяукал дальше противно и гнусаво:

– Это существо все еще настаивает, что вы не можете интересоваться не имеющими никакой ценности предметами одежды, которыми он, убогий, торгует. Собственно говоря, он готов приплатить тем людям, которые избавят его от той гадости, которую он имеет.

– Скажи ему, что нет никакой необходимости проводить с нами весь ритуал ногонов по части торговли, – сказал я.

– До тех пор, пока я ваш переводчик, – сказала Тиви, – он побоится не выполнять положенные ритуалы.

– Как его зовут? – спросила Сьюзен.

– Оно протестует, что столь высокородная особа женского пола, как ты, вне сомнения, обладающая бесчисленными мужьями и слугами, не может интересоваться именем столь низкого существа, как это, которое мы видим перед собой. – Подумав, Тиви добавила: – Мне также кажется, что это существо женского пола, кроме того, похоже на то, что это ее собственное правило – так торговаться – это в законах и ее народа.

– Скажи ей, что мы заинтересованы в том, чтобы купить все, что она предлагает, и притом готовы щедро заплатить ей за эту привилегию, – сказала Сьюзен.

– Она снова протестует, что столь восхитительно прекрасная особа, как ты, только потеряешь, если тебя обслужит такое низкое…

Эта чушь продолжалась долгое время, и мне стало скучно. Чтобы убить время, Рагна и я прошлись по торговой площади.

Мы смотрели на то, что, как объяснил мне Рагна, действительно оказалось аукционом, однако больше напоминало митинг протеста. После этого мы прошли по отделу с закусками. Кое-что из этого выглядело вполне съедобным, даже аппетитным, но я знал, что если я что-нибудь съем, то, если даже не отравлюсь насмерть, болеть буду долго и упорно. Мы обнаружили, что не можем есть пищу ногонов, хотя пептидные связи были совсем не столь отличны от наших.

К тому времени, когда мы добрались обратно, Сьюзен уже вышла из примерочной.

– Мой костюм будет готов через час или два, – сказала она. – Я даже сама разработала фасон. Сшит на заказ – не каждый может этим похвастаться.

– Ну, ладно. Теперь…

– Ох, посмотри сюда! – сказала Сьюзен, отходя от нас в сторону.

Мы пошли за ней к прилавку, на котором был огромный ассортимент оружия.

– Пушки, – Сьюзен брезгливо сморщилась. – Я собираюсь купить себе такой.

– Это еще зачем? – спросил я.

– Все остальные вооружены до зубов. Даже Джон теперь носит пистолет. Черт, если учесть, что мы постоянно попадаем в переплет, просто глупо будет не завести себе такую штуковину, чтобы стрелять.

– Мне кажется, у нас столько оружия, что на всех хватит, Сьюзен.

– Нет, мне нужно что-то такое, что не убивало бы.

– А-а-а…

– Что-то, что могло бы остановить врага, но не убило бы его. Я не верю в то, что убивать – правильно.

– Это может быть почти невыполнимое желание, но давай посмотрим.

Торговец был ногоном, и мы обнаружили, что та степень способности торговаться, до какой дошел этот инопланетянин, не шла ни в какое сравнение с местными обычаями, правила ногонов были в сравнении с этим самым быстрым и деловым подходом. Настоящая сделка со всеми ритуалами и нюансами могла занять несколько часов. При резкости, почти грубости, с какой разговаривала Тиви, нам удалось сократить этот кошмар до двадцати минут. В то же время Рагна пошел купить фонарик для Сьюзи, а кроме того, какое-то туристическое снаряжение. Когда он вернулся, инопланетный торговец продал Сьюзен коробку, в которой были три части, из которых собиралось единое целое. По законам фальнов продавать в них цельное и собранное оружие было незаконно.

– Все время, пока мы тут находимся, скрытые камеры проводят сканирование на предмет обнаружения действующего оружия, – сказал мне Рагна.

Закончив продажу, наш торговец что-то прорычал и скрылся за занавеской, которая разделяла магазинчик надвое. Он не стал выходить снова.

– В чем дело? – спросил я Тиви.

– Он говорит, что такая демонстрация грубого материализма и жадности привела его к болезненному состоянию и что в настоящий момент от этого чувства он готов выбросить из себя содержимое своего желудочного мешка.

– А, ясно, – сказал я, повернулся и прокричал ему: – Извините!

– Интересно, работает эта штука или нет, – сказала Сьюзен, рассматривая содержимое коробки.

– Интересно, что эта штука делает, – сказал я. – Оно не похоже на ружье, неважно, каким образом собирать вместе эти части. Что сказал продавец?

– А кто его знает… Тиви?

– Он говорил, что это оружие не убьет вашего противника. Однако он не упоминал о том, каким именно образом действует этот предмет.

– И что, это все, что удалось узнать в этой длинной беседе? – поинтересовался я.

– Очень много было сказано, – сказала Тиви, – но на самом деле очень немного дельного.

– Эти товары приносят тебе удовлетворение? – спросил Рагна, демонстрируя различные предметы, которые он купил для Сьюзен: фонарик, набор для походной кухни, что-то вроде спального мешка, туалетный набор, все это производства нагонов, но явно применимое и для людей.

– О, они просто замечательные. Большое спасибо тебе, Рагна. Ну, дай я тебе возмещу расходы.

– Мы можем уладить финансовые вопросы позже, пожалуйста, на здоровье.

Я сказал:

– Мы не сможем достаточно отплатить тебе за любезность, даже если поменяем свое золото на монеты. Кроме того, огромное спасибо за то, что поменяли наше золото вовремя.

Дело в том, что недавно Хокар рассказал нам, что золото в сравнении с валютой лабиринта обесценилось. Видимо, экономика ногонов переживала подъем.

– Не надо много думать об этом, друг мой Джейк. Такие вещи не говорятся много здесь.

– Ну вот, Джейк, – сказала Сьюзен, забрасывая меня кучей свертков, – теперь мне только зайти к портнихе, и мы…

– Послушай, – сказал я, – я собираюсь взять Тиви и поискать эти запасные части. Иди за своим нарядом, и встречаемся тут через час.

– Ладно. Давай только разделим эти свертки. Ты бери вот это и это… а я возьму вот это… разве у них тут не полагается выдавать пакеты вместе с покупками?

– Может быть, вам пригодится вот это? – спросила Тиви, разворачивая серый тканевый мешок, который она вынула из-под своего плаща.

Сьюзен покачала головой.

– А нам даже в голову не взбрело принести пакет или что-нибудь в этом роде. – Она набила маленький мешок, и коробка с оружием уже не вошла. – Какая здоровенная штуковина. Может быть, нам лучше вынуть все это из коробки, Рагна?

– Нет, я все-таки лучше сам возьму эту штуку, – сказал я. – Может быть, мне удастся установить, что это за оружие.

– Но тебе еще предстоит тащить запасные части.

– У меня два таких мешка, – сказала Тиви, вытаскивая еще один мешок.

– Тиви, дорогая, ты просто незаменима.

– Спасибо за то, что вы не можете меня никем заменить.

Наконец мы разделились.

Тиви провела меня через холл и вверх по пандусу во что-то вроде мезонина. Оттуда по коридору мы вышли на балкон, который опоясывал здание, по меньшей мере, на высоте пятнадцати этажей над центральным залом торговли, который кипел коммерцией и прочей деятельностью. Мы шли по балкону, пока он не перешел в лестницу, ведущую вниз, на платформу под балконом. Из пола выходили пучки прозрачных труб, которые внутри были снабжены платформами, двигавшимися вниз и вверх. Разумеется, это были просто лифты, но я никак не мог понять, по какому принципу они работали. Мы влетели в толпу покупателей, прежде чем успели добраться до платформы.

– Ох, какая толпа, – сказала Тиви. – Нам надо бы вернуться таким образом назад.

Мы прошли обратно по лестнице на балкон, потом по другому коридору и вышли на открытое пространство чуть поменьше, которое оказалось головокружительной архитектурной эклектикой. Идеи ногонов относительно архитектуры интерьера были просто ошеломляющие. Дороги и тропинки изгибались под самыми разными углами, они взмывали вверх без видимой опоры. Лестницы закручивались по спирали, стены то выпячивались, то втягивались внутрь, лестницы лезли наверх, мешая проходам, потому что головой можно было легко их задеть. Контроль, подумал я. Все эти фальны были задуманы с целью контроля над населением и облегчения управления. Но как быть со всем этим архитектурным безумием? Может быть, фальны сделаны просто для того, чтобы держать население в рамках?

Тиви вывела меня в боковой коридор. Мы остановились перед парой дверей, вделанных в стену.

– Этот грузоподъемный механизм не часто используется, – утверждала она.

Это похоже было на обычный лифт, но, когда мы в него влезли, он сперва пошел почему-то по диагонали, на миг остановился, потом пошел вертикально вверх. В общем и целом мы проехали около двадцати этажей.

Эти верхние уровни были отведены под товары не потребительского, а скорее, профессионального спроса, и тут было потише и поспокойнее. Тут тоже проводились «аукционы» вместе с тем толканием и потасовками, которые я уже видел внизу. Тут были и магазинчики-склады, причем нельзя было сказать, где кончается один и начинается другой. Мы нашли участок, где друг на друге стояли ящики с чем-то, что, по словам Тиви, было электроникой всякого рода. Магазин был полон покупателей, но тут не было той давки и толпы, которые царили внизу.

– Я собираюсь привести продающую личность. Подожди, пожалуйста, тут.

– Отлично.

Тиви ушла, а я просмотрел, что тут за вещицы продаются. Теперь я понял, почему мой приход сюда совсем не был нужен. Я-то считал, что мой опыт по части инопланетных технологий там, в известных мне лабиринтах, помог бы мне разобраться здесь. Никакого шанса у меня не было. Это барахло сильнее всего напоминало мне сушеные фрукты. Просто целые коробки сушеных фруктов. Они прекрасно выглядели, надо сказать. Они бы очень пригодились в долгих перегонах, когда нельзя остановиться, чтобы нормально поесть.

Черт, как я устал. Я уселся на коробку замечательно аппетитных продуктов ногонской технологии и глубоко вздохнул. Неужели просто устал от покупок? Черт побери, старею.

Следующие несколько минут я провел, ни о чем в особенности не думая. Воспоминания нескольких прошедших недель были сплошным хаосом. Бежал, прятался, меня ловили, я сбегал и все такое снова и снова. Ничего не имело смысла, ни в чем нельзя было этого смысла доискаться. Вселенная была бессмысленной машиной, которая скрежетала, но без всякой цели. Я просто попал в ее шестеренки.

Такие вот мысли я некоторое время переваривал. В итоге меня слегка затошнило.

Где же это запропастилась Тиви?

Я встал и обошел магазин, пытаясь найти ее глазами. Ее нигде не было видно. Я прошел обратно в проход между магазинами, пошел до конца в одну сторону, потом в другую. Я снова обыскал магазинчик, уселся, подождал ее еще немного, встал, промерил шагами магазин, выглянул наружу, пробежался по проходу еще раз, потом вернулся и в отчаянии уселся. Тиви исчезла.

Следующие десять минут были просто самыми несчастными в моей жизни. Если бы я сам пошел искать Тиви, я наверняка бы заблудился. Я не мог никого спросить. Я знал только несколько слов на ахгиррском, но никаких слов официального ногонского диалекта. Я мог только ждать, ждать и ждать.

Еще десять минут. Пятнадцать.

Беспомощность, беспомощность.

Это был один из немногих моментов в моей жизни, когда мысль о том, чтобы запаниковать, показалась мне привлекательной. Паника, по крайней мере, была действием, и тем самым, освобождением, а просто так сидеть здесь оказалось невыносимой пыткой. Само немыслимое расстояние между этим местом и домом ударило меня, словно молотом. Я просто потерялся. Трижды, четырежды потерялся. Я проскочил не через один, а через целых два неизвестных портала, а теперь внутри лабиринта – в лабиринте, я нашел еще один лабиринт, в котором потерялся.

Я встал. Ладно, хватит такого дерьма.

Место это, конечно, было большое и обширное, но ведь не бесконечное. Я мог идти, идти и идти, и рано или поздно Рагна и Сьюзен найдут меня. Они станут меня разыскивать, оповестят службу охраны. Меня достаточно легко было найти или заметить.

Но если что-то случилось с Тиви, могли ли Сьюзен и Рагна быть в безопасности?

Я был уверен, что тот самый грузовой лифт я смогу найти. Так и получилось.

Не было в нем, однако, никаких кнопок, которые можно было бы нажимать. Тиви вращала единственную ручку, похожую на верньер, пока нужный уровень этажа не высвечивался на экранчике. Мне это не могло ничем помочь. Я пытался вспомнить, какой символ был на экране, когда мы входили в лифт. Не мог. Ладно. Тогда все сводилось к манипуляции этой проклятой ручкой, спускаясь до тех пор, пока злосчастное устройство не опустится примерно этажей на двадцать. Я покрутил ручку, и эта штуковина тронулась с места.

Причем – вбок.

Потом она остановилась, и двери разъехались в стороны. Несколько ногонов, поджидающих неподалеку, решили было зайти, потом увидели меня и попятились. Двери закрылись. Ничего не произошло.

Я стал снова крутить ручку. Лифт пошел прямо вверх. Я покрутил ручку в другую сторону. Лифт остановился, застонал, пошел вниз по диагонали, направо. Я все время крутил ручку управления, и эта штуковина постоянно меняла направление, двигаясь в итоге в никуда. В отчаянии я повернул ручку так, что на экранчике засветился подходящий набор рунических знаков. Так я его и оставил.

Приспособление ухнуло вниз – камнем. Что было просто замечательно, если не считать того, что эта штука не могла остановиться. Наверное, сперва я должен был дать ей какую-нибудь другую команду. Ладно, черт с ним, я просто прокачусь, куда она меня привезет.

Это было очень длинное путешествие прямо вниз и вниз. И еще ниже. В подвал – штучные товары – оборудование – остатки ковровых тканей – в седьмой круг ада.

Наконец лифт замедлил ход, слегка вздохнул и остановился. Двери открылись. Я выглянул наружу.

В сравнении с постоянным шумом торгового центра, тут царила абсолютная тишина. Из полутьмы до ушей донесся тихий трудолюбивый гул и жужжание машин. Это был совершенно самостоятельный мир. Трубы журчали, моторы жужжали, вибрировали, вентиляторы повизгивали. Придушенный вопль турбины донесся до меня справа. Но все было очень тихо и приглушенно.

Это место было джунглями трубопроводов и кабелей. Здесь и там слабые струйки пара поднимались от соединений и стыков. Капающая вода скопилась лужицей перед лифтом. Слабый желтоватый свет шел откуда-то слева. Сквозь мешанину труб и проводов я видел, что под самыми странными углами от этого коридора отходили в стороны соседние.

Это наверняка не был мой этаж. Я вращал огромную, матово-белую ручку управления по кругу, пока на экране не показались смутно знакомые символы. Однако лифт намертво стоял на месте. Эта штука станет подниматься наверх, если и вообще станет, только тогда, когда сама надумает. Я присел, привалившись к металлической стене кабины.

Снова потерялся. Все потеряннее и потеряннее.

Чтобы убить невыносимо медленно тянущееся в ожидании время, я осмотрел странное оружие Сьюзен. Вынув части из коробки, я попытался придумать, как их можно собрать вместе. Самый крупный компонент показался мне рукоятью, и я стал исходить из этого предположения, пытаясь собрать всю штуковину целиком. Самый маленький кусок вроде как был питающим элементом, второй кусочек вместе с первым вставлялись в третью часть, длинную палку с гибким зажимом на конце. Щелк, стук – и все было собрано.

Замечательно. Теперь понять бы, что это за фиговина и как она действует. Сперва второй вопрос. Значит, так. Надо взять ее за рукоять и прицелиться. Средний палец надо было согнуть и продеть вот в это колечко, и?.. Ничего. На рукояти были многочисленные круглые кнопки, и я некоторые из них пробовал нажать. Ничего. Я снова разобрал приборчик, осмотрел батарею, решил, что она поставлена не тем полюсом, перевернул ее и снова собрал странное приспособление. Потом я нацелил его на пол возле дверей лифта и нажал на кольцо.

Крохотный ярко-синий огонь вырвался из другого конца стержня. И все. Я покрутил переключатели и попробовал снова. Огонек стал ярче и пламя длиннее. Прочие попытки привели к тому, что пламя, наоборот, укоротилось и поблекло.

И это было абсолютно все.

Пол зато был в замечательном виде.

Это наверняка и очевидно было не оружие, а инструмент, скорее всего, типа ацетиленовой горелки или же абразивное устройство для шлифовки и полировки. Видимо, тот, кто торговался с нами, был здорово на нас зол. А почему Тиви не знала, что это не оружие? Наверное, потому, что это был для нее инопланетный предмет и явно не произведенный на экспорт для ногонов. Я видел, какими бывают орудия и инструменты ногонов. Я их повидал немало за эти дни.

Я нажимал переключатели, пока не дошел до такого, при нажатии на который инструмент переставал плеваться огнем. Что-то вроде предохранителя. Я сунул его в задний карман, встал на ноги. Я попробовал снова покрутить контрольную кнопку в лифте. Ничего. Я стал мерить кабину шагами от раздражения. Потом попробовал покрутить верньер снова. Никакого ответа. Я в ярости ударил по нему. Черт, не сломай, предостерег я сам себя. Я шагал кругами по кабине, каждый круг крутя или колотя по верньеру.

Примерно минут через десять я решил, что лифт так никогда и не соберется подняться. По крайней мере, если и соберется, то очень нескоро. Я поднял матерчатый мешок Тиви. Внутри был новый фонарик Сьюзен и еще одна штука, которая походила на набор для шитья.

Я взял фонарик, бросил мешок и пошел в джунгли трубопроводов, свернув в тот коридор, который поворачивал направо. Как только я отошел ровно настолько, чтобы не успеть бегом вернуться обратно, проклятый лифт захлопнул двери и снялся с места. Может быть, он специально ждал, когда я уйду.

Я блуждал примерно час в поисках дороги наверх. Никаких лестниц, никаких пожарных проходов, никаких больше лифтов. Бесконечные переходы между чащобами труб, проводов, кабелей и воздуховодов. Жизнь фальна сильно пульсировала в трубах вокруг меня. Ногоны никогда на самом деле не покидали своих пещер. На меня шипели струйки пара. Странные обозначения на стенах не давали мне никакого намека, как выбраться отсюда. Потеряннее и потеряннее. Желание запаниковать возвращалось.

Я остановился и сел на металлическую канистру, забытую кем-то в проходе, и прислонился головой к теплой трубе. Я не мог найти никакого выхода. Я стану бесконечно бродить в вечной жужжащей ночи, и никто меня не найдет. Никогда.

Эй, лучше прекрати такие мысли, предостерег меня внутренний голос.

Правильно, но я просто очень устал. У каждого человека есть точка перелома. Я устал от всего этого. Мне хотелось уснуть и перетечь в иной сон. Мне этот сон явно не нравился. Уирр-клик-бип, уирр-клик-бип… Что-то звучало рядом со мной. Уирр-клик-бип… уирр-клик-бип. Я был снова затерян в лесу звуков. Снова затерян в пещере. Те же самые последовательности событий повторялись циклически снова и снова. И снова, и снова, и снова. Бежать, догонять, бежать, догонять… потерян, потерян… потерян…

Дорога никогда не кончается. Я бегу по ней в ночи, а шаги эхом отдаются в огромной пустоте, которая медленно и постепенно меня обволакивает, засасывает в свою темную пасть. Я бегу прямо в глотку ночи. Вечной ночи. Даже звезды пропали, их задули, их задушило то зловонное не-существо, которое заслоняет от меня впереди вселенную. Все, что осталось – это дорога, и мои ноги топочут по ней. Жесткий металл, от него сила уходит из ног, но мне надо бежать дальше, надо бежать. Это единственное, что у меня есть, единственное, что мне осталось. Я все время переставляю ноги, одну за другой, бегу, плетусь, рысцой-трусцой… то существо, что за мною, никогда меня не догонит, если только я смогу продолжать бег. Я должен – это вопрос жизни и смерти. Свет позади тускнеет, моя тень на дороге сливается с темнотой. Я один. Один. Бегом, бегом… я не чувствую ног. Тело куда-то пропало. Я превратился в сплошное движение, движение, бесцельное движение вперед, но у него есть неизбежное назначение. Я в темном туннеле, я бегу вперед, моя скорость нарастает, неумолимо нарастает разгон. Я несусь в беззвездные темные потоки черноты. Время сворачивается и перестает течь, пока я бегу, пока скорость моя нарастает. Я прорываю головой вечность, целясь в то сплетение, где сходятся все векторы силы, все нити бытия сливаются воедино. Я падаю. Меня сносит к центру, к цели в середине мироздания, к началу времени и пространства. Я скольжу по паутине, сплетенной из ночи, все нити ведут к ее сердцу. Я лечу. Но когда я почти достиг цели… внезапная вспышка света!!! Ослепительного света!!! Меня настигает ударная волна света, я растворяюсь в абсолютной энергии, меня сметает потрясающая сила…

Я дернулся, упал с канистры на жесткий, теплый пол.

Усевшись, я подождал, пока успокоится сердцебиение, потом встал на ноги. Я задремал – или, может быть, у меня снова повторились галлюцинации. Я настолько устал, что усталость гнездилась в самих моих косточках. Разумеется, я просто заснул. Надо идти. Если тут сидеть, меня никогда не найдут.

Ладно.

Я снова прошел вперед несколько шагов и внезапно остановился.

Что-то очень высокое стояло в сумраке чуть дальше от меня в проходе.

Я медленно вынул из заднего кармана фонарик Сьюзен. Я подумал, что это, должно быть, опять мой не-буджум. Неужели я никогда не избавлюсь от этого чудища, и оно собирается преследовать меня всю мою жизнь?

Я навел на него луч фонарика, и сердце мое упало прямиком мне в живот.

– Прррривет, дрррруг Джейк. Мы тебя наконец нашли.

Ночной кошмар в серо-зеленом хитине почти два с половиной метра ростом. Ретикулянец шагнул вперед. Я предположил, что это твврррлл, тот самый, который всегда разговаривал со мной. Его глаза, похожие на несколько объективов кинокамер, слегка вращались, чтобы лучше меня рассмотреть. Сложный аппарат его пасти все время находился в движении, это было похоже на ритмичные подергивания швейной машинки. Тело его было тощее, семипалые руки и ноги огромны. На узком лице выдавались вперед выпученные глаза, они были мертвы, в них ничего не было – никакого чувства, никакого присутствия души, личности. Тонкий прут полового органа свисал из нижней части живота. Одежды на нем никакой не было, кроме портупеи из материала вроде кожи, в которую был закован его торс. Еще у него была крупная сумка, вроде ягдташа, которая свисала на ремне с плеча. И в ней что-то было.

Твврррлл и его сотоварищи по охоте выследили меня через всю дорогу из земного лабиринта. Они были связаны с Кори Уилксом. По его словам. Кори Уилкс платил им за то, чтобы вернуться в безопасности через ретикулянский лабиринт, единственный способ добраться по Космостраде через этот лабиринт назад в лабиринт земных планет, если ехать из внешних миров. Но я подозревал, что ретикулянцам тоже нужна была карта Космострады. Она открывала бы для них новые охотничьи угодья, обеспечивала бы новую почетную дичь, их родная планета и планеты, которые они колонизировали на Космостраде, давно уже были лишены подходящих для них объектов охоты. Я также подозревал, что они могли и бросить мысль получить карту Космострады

– уж больно много гончих охотилось за одной лисой. Единственное, что могло их сейчас гнать за мною – это сама охота. Для членов команды Ловушки ретикулянцев поймать жертву и отправить ее к праотцам с помощью самой чудовищной вивисекции было самой главной целью в жизни.

Я глубоко вздохнул. По крайней мере, опасность, то, чего мне надо было бояться, приобрела физическую форму. За мной гнались, теперь меня поймали. А теперь я буду сам расправляться с этим положением.

– Значит, вы меня нашли, – сказал я. – И что вы собираетесь делать?

– Наше намеррррение – прррредать тебя почетной смерррти, дрруг Джейк. Это наш прррямой долг. Ты священная добыча, почетная жеррртва. Ты должен умеррреть как следует, и мы прррисмотрим за тем, чтобы оно так и получилось.

– Спасибо, я-то ужасно волновался, что все пойдет как-нибудь не так.

– Вот как? – вопрос прозвучал без всякой иронии. – Тогда можешь успокоиться на этот счет.

Я показал на сумку, которая свисала с его плеча.

В ней было что-то большое.

– У тебя там что, охотничий завтрак? – спросил я.

– Завтрак? – он посмотрел вниз, на сумку. – Понял. Нет. Добыча не была почетная, поэтому я ее не съел.

Он сунул руку в мешок и вытащил оттуда голову Тиви, держа ее за прекрасные белокуро-желтые волосы.

От потрясения меня и парализовало, и затошнило. Это было такое небрежное, такое убийство походя, что ярость была практически недоступна мне. Вместо этого во мне разверзлась страшная бездна, пустота, беспомощность. Смысл событий, прошедших и настоящих, куда-то исчез, оставив только обостренное восприятие слепой и холодной жестокости вселенной.

– Почему? – только и смог спросить я.

– Это было… – ответил инопланетянин, не зная, как объяснить. – Это было необходимость.

В его словах словно бы прозвучала извиняющаяся нотка.

– Я убью тебя, – сказал я.

– Попррробуй, – сказал твврррлл. – Иначе ты не пррринесешь мне чести.

Ретикулянец снова засунул голову Тиви в сумку, потом вытащил нож с кривым черным лезвием и нефритово-зеленой рукоятью. Потом шагнул вперед.

Я повернулся и побежал, потом остановился, как вкопанный, когда увидел еще одного ретикулянца, который шел по проходу с противоположной стороны. Я скользнул в джунгли трубопроводов. Я полз, прыгал, проскальзывал между трубами, пока не прорвался в другой коридор. И там встретил еще одного из сотоварищей твврррлла. Я убежал от него, нашел дверь, которая открывалась в коридор, и свернул в нее. Коридор шел примерно десять метров, потом расширился и превратился в зал, забитый машинами и трубами.

Выхода не было.

Я стал оглядываться в поисках оружия. В куче мусора, который лежал под стеной, я нашел огрызок пластиковой трубы. Я поднял ее. У нее, по крайней мере, была весьма значительная масса. Сойдет.

Ретикулянцы, с церемониальными ножами наперевес, приближались весьма хладнокровно по коридору. Твврррлл повернул и шагнул в дверь за ними.

Я выбрал место на полу, где мог маневрировать, и встал насмерть.

– Итак, – сказал твврррлл, когда они все оказались передо мной, – начнем соверрршение обррряда.

Инопланетянин слева присел и начал аккуратно подбираться ко мне, размахивая широкими взмахами кинжалом с черным лезвием. Он попробовал зайти мне за спину, но я несколько раз взмахнул трубой и свел его намерения на нет. Я передвинулся вправо, сделал вид, что замахиваюсь трубой, и попытался двинуть его в рыло. Он вовремя отпрянул, пытаясь одновременно порезать мне ноги. Я подпрыгнул и попятился.

Он снова попытался зайти мне за спину, на сей раз уклоняясь от моих взмахов трубой и пытаясь порезать мне руки, но, хотя у самих ретикулянцев руки очень длинные, он промахнулся. Но он все же успешно зашел мне за спину. Теперь я вынужден был повернуться спиной к его товарищам, но они не сделали ни единого движения. Чтобы все-таки уберечься от неожиданностей, я прижался к стене так, чтобы мой теперешний противник оказался от меня справа, а остальные – слева. Инопланетянин скользнул вперед, и я поразился той легкости, с которой он передвигался. Он остановился за пределами досягаемости взмаха трубой и стал прыгать из стороны в сторону, то приближаясь ко мне, то удаляясь, пытаясь раздразнить меня так, чтобы я попробовал как следует замахнуться на него, а он тем временем бы схватил меня. Я противостоял этой тактике тем, что не поддавался соблазну. Вместо того я все время только делал вид, что хочу замахнуться, чтобы удержать его на расстоянии, и выжидая его следующего хода.

Он состоялся довольно скоро.

Его левая рука выстрелила вперед, схватив кончик трубы. Он бросился на меня, пытаясь одновременно правой рукой с кинжалом нанести мне удар в пах. Я отпрыгнул влево, перевернулся, занеся руку над головой, и тем самым вырвал трубу у него из рук, потом бросился ему за спину и нанес ему хороший удар по башке. Инопланетянин с грохотом повалился на кучу мусора, треснувшись лицом о твердые камни стены. Он вырубился только на миг, поэтому я не стал преследовать его. Развернувшись на двухсуставных ногах, он повернулся ко мне и успел вскочить на ноги, когда я бросился в наступление. Увидев, что я остановился, он медленно поднялся на ноги.

Сердце мое упало. Удар по голове, который он получил, надолго, если не насовсем, уложил бы любого человекообразного и девять из десяти инопланетян. Я вернулся в свое первоначальное положение. Твврррлл и третий все еще стояли у двери.

Инопланетянин рванулся ко мне снова, подойдя под самую трубу, когда я попытался схватить его лапу с ножом. Нож прошелся в дециметре от моих глаз. Я бросился вправо и ударил по его тоненькому предплечью. Нож с грохотом выпал на пол. Он бросился, чтобы поднять нож, и я рванулся за ним, ударив его по спине. Он упал врастяжку. Когда он попытался встать, я наступил на костистый гребень, который шел по всей его спине, перескочил поближе к голове и стал лупить по ней изо всех сил. Я бил и бил. Инопланетянин поднял голову и стал подниматься, я ударил его снова, и снова, и снова. В хитиновом его черепе появились трещины, из которых стала сочиться розовая жидкость. Я снова ударил его трубой по голове. Кусок его черепа отскочил, обнажив розоватую мозговую ткань. Я все время колотил трубой, превращая мозг в кашу, розовые фонтаны ткани и крови взмывали вверх с каждым ударом. Инопланетянин крепко стоял на коленях. Он медленно стал поднимать одну ногу, чтобы встать. Я ударил его снова, а когда он поднял голову, я наотмашь нанес ему свирепый удар по лицу. Один глаз оторвался и со стуком отлетел прочь по полу, словно кусок кинокамеры. Он упал на бок. Я пнул его в лицо, и он покатился назад. Он перекатился на спину, а я вдогонку продолжал молотить его по позвоночнику и по голове. Он встал на колени и продолжал подниматься.

Я все лупил его и лупил. Он упал и попытался встать снова. Руки у меня устали, каждый удар становился слабее предыдущего, но его голова раскололась, а мозг постепенно превращался в розовую кашу. К концу трубы пристали розовые клочья. Я все наносил и наносил новые удары.

– Сдохни! – вопил я. – Сукин сын! – Я вопил это при каждом ударе. – Сукин сын! – Труба опустилась снова. – Сукин сын! – Опять. – Ах ты, незаконный сукин сын!

Он снова встал на колени.

– Ты сдох, сукин сын, сдох!!! – Я собрал все свои силы в одном дыхании, сел на его тело верхом и еще раз опустил трубу изо всех сил ему на голову. Тонкая струя розового пара поднялась вверх, и пенистая розовая жидкость бурным потоком хлынула из его черепа.

Но он стал подниматься снова.

Я заорал от отчаяния и отпрянул, чтобы передохнуть. Выждав, пока он поднимется на колено и поднимет голову, я ступил вперед, чтобы нанести еще один сокрушительный удар по затылку.

Словно жалящая змея, его огромная левая рука выстрелила и поймала конец трубы в железные тиски. Я тянул, но не смог высвободить трубу. Встав на ноги, он схватил трубу обеими руками. Я все тянул и крутил за второй конец, но безрезультатно. Он поднял свой конец трубы, скользнул правой рукой почти до середины и попытался вырвать ее у меня. Труба стала стонать и гнуться. Я отпустил ее и попятился. Он согнул трубу кренделем и отбросил, потом снова зашагал ко мне. Я отступал, пока не оказался прижатым к раскаленному докрасна трубопроводу. Я завопил и отпрыгнул вперед, невольно положив руку на то место сзади, где горячая труба обожгла меня. В этом движении я наткнулся на странное не то оружие, не то инструмент, который купила Сьюзен. Он все еще лежал у меня в кармане. Я вытащил его. Инопланетянин бросился на меня и согнул свою огромную лапищу, ухватив меня за шею, а другой рукой – за голову. Я двинул его стволом в морду, выколов последний глаз, потом пнул его в низ живота, там, где гениталии. Он там не был уязвим, он вообще был неуязвим. Он давил меня все сильнее и сильнее. Голова моя готова была расколоться. Вонь скипидара и миндаля забивала мне ноздри. Я стал давиться, с трудом пытаясь глотнуть воздуха, потом стал молотить пистолетом по его хитиновой морде. Он стал сжимать меня все сильнее, его уцелевшие куски глаза дико вращались. Я вдохнул последний раз перед тем, как мне перекроют воздух.

Я терял сознание. Я поднял инструмент на уровень глаз, нажал что-то, что, как я надеялся, было правильной, нужной кнопкой, и закинул руку со стволом так, чтобы его шея оказалась прямо на прицеле. Я нажал на курок, и яркий огонек вспыхнул у меня перед глазами.

Башка ретикулянца отвалилась прочь, упав со стуком у моих ног.

Но он не отпустил меня. Схватившись за запястье гада, я протянул руку и резанул инструментом по его предплечью. Бешеное голубое пламя, словно ацетиленовая горелка, прорезало хитин и плоть. Я повернул инструмент, прорезая по кругу. Рука отделилась от туловища, и я рванул ее с шеи и бросил. Давление на мою голову ослабело. Я надавил на предплечье ретикулянца, и рука его опустилась. Я снова был свободен.

Я отступил прочь и смотрел, как тело шагнуло три шага назад, на миг зашаталось, потом упало навзничь. Даже лежа в агонии на полу, тело все еще дергалось, ноги словно хотели идти, оставшаяся рука конвульсивно сжималась и разжималась. Завороженный, я смотрел. Наконец ноги утихли и стали просто подрагивать.

Я поднял глаза на двух оставшихся ретикулянцев, которые все это время бесстрастно наблюдали.

Потом я упал на колени, дыхание вернулось ко мне всхлипами и судорожными вздохами. Приступ кашля охватил меня. Если твврррлл и его сотоварищ решили бы в этот момент взять меня, это можно было бы сделать голыми руками.

Но они просто стояли и смотрели.

– Замечательно, дрррруг наш Джейк, – сказал твврррлл. – Очень кррасиво. Если бы мой брррат мог говорить, он бы поблагодарррил тебя за порразительно крррасивую и почетную смерррть. Прими и нашу благодарррность.

– Счастлив… – попытался было сострить я, но очередной приступ потряс все мои внутренности до основания. Когда он прекратился, я выдохнул:

– Счастлив помочь.

Второй ретикулянец выступил вперед, потом остановился. Твврррлл сунул руку в сумку и вытащил из нее что-то, что передал своему собрату по охоте.

Инопланетянин встряхнул эту штуку, и она развернулась. Это была прозрачная сеть, изготовленная из крепко свитых между собой зеленых нитей. Он стал медленно приближаться ко мне, держа кинжал в левой руке, а сеть – в правой.

Я глубоко вздохнул.

– Черт, – сказал я.

Я встал.

Второй ретикулянец стал медленно приближаться, держа сеть наготове и рисуя в воздухе узоры взмахами кинжала. Я схватил обеими руками свое режущее оружие и рванулся вперед ему навстречу. В этот миг я почувствовал в теле щекотание адреналина, что означало, что мое тело перешло на второе дыхание и было готово к сражению.

Инопланетянин бросился на меня, пытаясь порезать мне ноги на бегу. Я отскочил в сторону. Он закружил на месте, попробовал снова достать меня, на сей раз отвлекая мое внимание кинжалом, и достал сеть, пытаясь ее бросить. Я отступил и ждал настоящего нападения. Он тянул время. Он стал кружить вокруг меня по более широкой дуге, пытаясь загнать меня в ближайший угол зала. Я дал ему это делать несколько минут, потом прорвал его блокаду и выбежал снова на середину пола. Твврррлл был не более чем в трех метрах от меня. Я увидел в этом свой шанс и бросился на него.

Эта его сумка была весьма вместительна. Он навел на меня маленькое ручное ружье. Это мог быть и автомат, стреляющий дротиками, – его бы сканеры в фальне не заметили.

– Мне не хотелось бы использовать против тебя такое недостойное оружие,

– сказал мне твврррлл, – но я это сделаю, если ты будешь действовать бесчестно.

Я отпрянул и от противоположной стены. Второй ретикулянец пересек комнату и стал патрулировать уже большой кусок зала. В конце концов он загонит меня в угол, и тем самым я стану мишенью для сети. Если я не нападу первым. Но, если я окажусь поближе к нему, что необходимо для моего нападения, он наверняка успеет набросить на меня сеть. Мне нужно было еще какое-нибудь оружие. Я скользнул к куче мусора, которая лежала у дальней стены, поглядывая на нее в поисках чего-нибудь подходящего. Я увидел длинный кусок металла, наверное, алюминия, который был погнут и на одном конце зазубренный. Я отступил вправо и поднял его. Инопланетянин смотрел на меня как всегда, бесстрастно, но мне показалось, что в его позе что-то изменилось, словно он перестраивал свою стратегию на ходу.

Я тоже подумал. Я сообразил, что большая часть нападений первого ретикулянца, так же, как и моего теперешнего противника, была направлена против тех частей моего тела, которые не были жизненно важны. С дрожью я понял, почему. Цель состояла в том, чтобы ранить меня и взять живым, оставив меня для окончательной почетной смерти на вивисекционном столе. И это было моим преимуществом. Я бы наверняка не выиграл первый раунд.

И на сей раз можно было крепко сомневаться, что я смогу победить, если не использую это преимущество как следует.

Я продолжал отступать вправо, когда он стал прижимать меня поближе к правому углу. Я дал ему возможность подойти, слегка разворачиваясь, чтобы начать пятиться, шагнул два раза к углу, потом внезапно прыгнул вперед, отталкиваясь одной ногой. Он было занес сеть для броска, но увидел зазубренный конец металлического прута, который был готов запутать и порвать сеть, и передумал. Я набросился на него, размахивая своим оружием. Несколько шагов он отступал. Потом он наклонился и попытался резануть меня по верхней части бедра. Я едва сумел увернуться и замахнуться на его руку, выпустив заряд из горелки, но не попав в него. Конец светящегося прута провел черту в воздухе, светясь в полутьме.

Он дважды отступил назад, потом бросился, фехтуя кинжалом, сделал три шага влево от меня и хлестнул сетью, словно кнутом, мне по ногам. Ее конец ловко обвился вокруг моей икры. Я увернулся, чтобы освободиться от сети, но сперва он успел дернуть и свалить меня с ног. Я упал на бок и покатился, упустив из рук алюминиевый стержень. Я крутнулся на коленях, чтобы найти его, но на сей раз не успел, и ретикулянец оказался надо мной. Влажная, липкая ткань сети окутала меня. Словно это было живое существо, живущее собственной жизнью, она немедленно стала сжиматься, окутывая меня словно теплой тянучкой. Я боролся и попытался встать, растягивая ткань сети всеми мышцами. Она стала упругой и немедленно начала стягиваться обратно, сжимаясь, словно напряженная мышца. Я почувствовал пылающую боль в колене, завопил и свалился. Я перекатился и постарался убрать руку с горелкой подальше от лица. Включив ее, я прорезал в ткани сети небольшое отверстие, через которое просунул руку с горелкой. Горелку я поднес к самому лицу ретикулянца. Он наклонился надо мной, пытаясь просунуть лезвие ножа в сеть, чтобы хирургически точно перерезать сухожилия моих ног. Он уклонился от горелки, схватив мою руку возле плеча, его хватка была крепкой, словно тиски. Я вывернул руку и стал тыкать ему горелкой в морду, всякий раз включая ее. Я схватил сеть в пригоршню и рванул на себя, его нож распорол сеть и проделал в ней здоровую дыру. Я вытащил из сети левую ногу и пнул как следует вверх, пяткой попав ему по глазам. Он упал, пытаясь удержать меня за плечо, но я вывернулся, достал до него и горелкой прочертил длинную дугу на его теле. Я перекатился, встал на колени и стал резать сеть. Я освободил и вторую ногу и встал, собрав липкую массу сети вокруг тела, пока бежал в другой конец зала.

Это заняло у меня много времени, но я все же освободился. Руки, одежда, лицо – все было покрыто липкой массой от сети. Ретикулянец лежал неподвижно, но постепенно он стал подниматься, я бросился назад к нему, но он уже встал на колени, когда я к нему подбежал. Я подступил к нему поближе, размахивая включенной горелкой прямо у него перед лицом. Он встал, одна рука была прижата к обуглившейся прорези в хитине груди и живота. Из раны текла пенистая розовая жидкость. Он стал отбивать горелку своим ножом, пытаясь одновременно порезать мне руку или предплечье. Я загнал его в дальний угол, размахивая перед ним горелкой, причем не выключал ее ни на миг. Он врезался спиной в цилиндрической формы машину, отступил влево, ударился головой о трубу наверху, нагнул голову. Я попытался хватить его за шею, промахнулся и задел горелкой вертикальную трубу слева от себя. Труба стала плеваться и шипеть. Я вовремя отступил – струя кипящей желтой жидкости рванула из трубы, выстрелив на длину всего зала невысокой дугой. Инопланетянин успел использовать этот момент, чтобы выбраться из путаницы труб и проковылять подальше. Я нырнул под струю жидкости, чувствуя, как несколько кипящих капель все-таки упало мне на шею, и бросился за ним. Я поймал его и ударил пламенем горелки по спине, на ней тут же появилась еще одна обугленная рана. Он остановился и стал слепо молотить воздух рукой с кинжалом. Я ушел от удара и снова выпрямился, включив горелку. Еще одна полоса прорезала его торс, пересекая первую рану, нанося невозместимые повреждения всему телу. Я отступил, перенес вес тела на одну ногу и снова бросился в атаку. Ретикулянец согнулся пополам от боли. Я попытался зажать его шею в захват, но он отбил горелку в сторону. Я попробовал нагнуться пониже и прорезал ему левое бедро, отскочил и быстро ударил пламенем в лицо, а потом нанес крестообразную рану в грудь. Хитин на груди с треском распался и упал обломками на пол. Внутри было сплетение органов, больше похожих на механизм какой-нибудь машины, которые стали выпадать ретикулянцу в руки. Какие то трубки, почти прозрачные, истекающие розовой жидкостью, выползли наружу, из отрезанных кусков вытекала розовая жидкость. Множество оранжевой сиропистой массы вытекло вместе со странным органом, который был похож на шестиугольный браслет с подвесками. Розовая пена лужами скапливалась на полу. Я ударил пламенем горелки его сложенные на брюхе руки. Масса его внутренностей выпала с плеском на пол. Упал и нож с черным лезвием.

Я расчленил его. Сперва руки. Потом одну ногу. Он повалился, и я методично порезал его на кусочки, словно рака переростка, каким он в моих глазах и был. Это заняло несколько минут.

Когда я с этим покончил, я посмотрел в зал и увидел, что он весь полон дыма. Дальняя сторона зала вся была охвачена пламенем, и дымящаяся жидкость покрывала пол.

Я посмотрел на дверь. Твврррлл шел ко мне, зажав в руке нож. Я рванул в облако дыма и пара, зажав нос и рот и размахивая зажженной горелкой. Я слепо кружил, пока не наткнулся на дверь и не выбежал наружу.