"Ловушка для простака" - читать интересную книгу автора (Чейз Джеймс Хэдли)Глава 17В охватившей нас тишине тиканье настольных часов казалось оглушающим. Мои мысли лихорадочно метались, словно перепуганная мышка в ловушке. Как он сумел так быстро это выяснить? Неужто я оставил какие-то улики? Знал ли он уже, что убил ее я? Совершил ли я роковую ошибку? Собирался ли он арестовать меня? Каким-то образом мне удалось сохранять спокойное выражение на лице. Но я должен был немедленно ответить что-то вразумительное. — Убийство? Но этого не может быть! — Ее убили, мистер Уинтерс. — Но откуда вы знаете? — Сейчас я к этому приду. Пока я хочу побеседовать с вами насчет вашего алиби. — Алиби? Уж не думаете ли вы, что я имею какое-то отношение к смерти Вестал? Он притушил сигарету, прежде чем ответить. Потом сказал: — Когда убивают жену, ее муж автоматически становится главным подозреваемым. — Но это нелепо! — гневно вскричал я. — И потом, откуда вы знаете, что это, и в самом деле, убийство? — А магнитофонная запись у вас здесь? — Какая запись? О чем вы говорите? — Вчера вечером между девятью и десятью часами вы диктовали письма. В этот промежуток времени убили миссис Уинтерс. Магнитофонная запись и составляет ваше алиби, верно? Я хочу ее послушать. — Простите, лейтенант, но там масса деловых писем. Они еще не отпечатаны. — Я сделаю копию и отдам вам. Где лента? Я поколебался, потом пожал плечами. — Вы ведете себя более чем странно, но, пожалуйста, раз уж вы так настаиваете. Лента на магнитофоне. Он встал, подошел к магнитофону, приподнял крышку и снял катушку с лентой. — Прошу вас, нацарапайте свои инициалы на конце ленты, — сказал он. — Вот здесь. Я взял нож для разрезания книг и выцарапал мои инициалы на узкой ленте. Он крякнул и убрал катушку в карман. — Хорошо. — Он снова сел. — Кажется, вы с Харджисом не слишком ладили? — Да. Он меня не любит, но и мне он совсем ни к чему. А что? — Он показал, что видел вас в кабинете в десять минут десятого и потом еще раз, в двадцать минут десятого. — Так оно и есть. Он приносил кофе, а потом возвестил о приезде мистера Блейкстоуна. А в чем дело? — В чем дело? — Глаза Леггита сузились. — Вы сами отлично знаете! Вы убили свою жену, и я хочу выяснить, как вам это удалось! Я сидел словно громом пораженный, уставившись на него. Кровь отхлынула от моего лица. Я почувствовал, как ледяные коготки страха впились мне в грудь. — Я не убивал ее, — донесся до моих ушей мой шепот. — Нет, вы ее убили. Тут уж я готов побиться об заклад собственной жизнью, — сказал Леггит. — В ту минуту, когда я впервые увидел вас с ней вместе, я понял, что ей несдобровать. Я все про вас знаю, Уинтерс! И про вашу репутацию с женщинами. Если бы не деньги Вестал, вы бы никогда на ней не женились. Вы не получили от нее всего, чего хотели, поэтому убили ее. Но как, черт возьми, вам это удалось? Я постарался совладать с собой. Он, конечно же, блефует. Он ничего не может доказать, ровным счетом ничего. Это было ясно, как пить дать. Мне надо было только не терять присутствия духа, не поддаваться на его провокации, и ему останется только признать свое поражение. — Хорошо, коль скоро вы так уверены, что я убил ее, то арестуйте меня, — выпалил я, бросив на него вызывающий взгляд. Он вытянул вперед мощные ноги, и на его крупном мясистом лице вдруг появилось сонное выражение. — Смекалки вам не занимать, Уинтерс, но все же и вы оплошали. Ясное дело, вы убили ее, но как вам удалось одновременно быть в двух местах, ума не приложу. Это, конечно, не для протокола. Я многие годы дружил с Вестал Шелли. Да, у нее было полно недостатков и порой она была вовсе невыносима, но тем не менее я любил ее. И сочувствовал. Миллионы не приносили ей особой радости. Она бы все отдала, чтобы не быть такой уродиной. Но она была моим другом, и я не позволю убийце моего друга остаться безнаказанным. Будь вы хоть семи пядей во лбу, Уинтерс, я все равно выведу вас на чистую воду. Не заблуждайтесь на сей счет! — Вы, верно, свихнулись! — я стукнул кулаком по столу. — Да я весь вечер из кабинета не выходил! Спросите Харджиса и Блейкстоуна: они меня видели! — Хотя я и пытался сдерживаться, мой голос все же сорвался на крик. — Вам не пришить мне убийство, Леггит, и вы сами это знаете! — Одну ошибку вы уже сделали, и сделаете еще. Такие ловкие проходимцы рано или поздно всегда попадаются. У меня терпения хватит, я дождусь своего часа. Я знаю, что вы ее убили, но пока у вас железное алиби. С виду. Ничего, в конце концов я выясню, как вы все подстроили, и тогда ваша песенка спета! Я злобно посмотрел на него. Чего мне бояться, черт побери? Он сам признал свое поражение. Что из того, что он знает, кто убил Вестал? Все равно он ничего не докажет. Я попытался расслабиться. — А почему вы думаете, что я убил ее? — спросил я. — Скажите честно. — Сейчас скажу, — медленно, с расстановкой ответил он. — Вы замыслили, чтобы убийство сошло за несчастный случай. Задумка была такая: на горной дороге лопнет покрышка, машина потеряет управление и сорвется с утеса. Вы ждали жену в гараже. Подкараулив ее там, нанесли удар по голове и оглушили. Потом довезли в машине до опасного поворота. В багажнике у вас было запасено колесо с лопнувшей покрышкой. Вы заменили колесо и столкнули машину с утеса. Так ведь? Я уже держал себя в руках. Один неверный шаг, и я погиб. Я знал это. Поэтому посмотрел ему прямо в глаза. — Попробуйте доказать это. Я весь вечер провел в своем кабинете! — Докажу, — внятно произнес он. — Вы совершили страшную ошибку, Уинтерс. В камеру поврежденного колеса набился песок. Там, где машина сорвалась в пропасть, песка нет. Откуда он взялся? Держу пари, что колесо спустило у вас несколько дней назад, возможно на дороге из Иден-Энда. Вы заменили колесо и положили старое в багажник, не обратив внимания на песок. И еще когда я проверял машину, на поврежденном колесе не оказалось одной гайки. Мы как следует поискали и нашли ее на дороге. Это доказывает, что вы заменили колесо, прежде чем столкнуть машину в пропасть. Что вы на это скажете? Я сидел неподвижно, глядя на него. Я был полумертв от страха, но виду не показывал. — Докажите это, — повторил я. — Докажите, что это сделал я. — Вы не могли совершить это в одиночку. — Он пригнулся вперед, не сводя с меня глаз. — Вы что-то подстроили с магнитофоном. Это я, конечно, выясню, но в одиночку вы не справились бы. Кто вам помогал? Ева Долан? Это она настроила вас убить жену? Холодный пот выступил на моем лбу. — Причем тут она? Вы совсем рехнулись! Никто из нас к этому абсолютно непричастен. — Причем тут она? — переспросил он и растянул губы в волчьей усмешке. — А вы еще не видели завещания своей жены, Уинтерс? Тут я уже перепугался не на шутку. — Нет, конечно. А причем тут завещание? — А вот причем: мисс Долан упомянута в нем. — Ну и что? Вестал говорила мне сама. Она оставила мисс Долан пятьдесят тысяч долларов. Сумма, конечно, приличная, но не такая, чтобы идти на убийство. Сами знаете. — А кто сказал, что там пятьдесят тысяч? — глаза Леггита не отрывались от моего лица. — Ваша жена завещала ей тридцать миллионов. И дом в придачу. Вы себя перехитрили, Уинтерс. Вам следует всего три миллиона. Секретарша получает почти все остальное, потому что она такая несчастная и страшненькая. Вы разве не знали? Я похолодел. Кулаки мои невольно сжались. — Вы лжете! — выкрикнул я. Леггит осклабился. — Не ждали, да? Я видел завещание. У вас три миллиона. Ева Долан получает все имущество, вот этот домик и тридцать миллионов. Остальное завещано благотворительным фондам и мелким наследникам. Вестал написала в завещании, что вам всегда было неприятно получать от нее деньги и очень извиняется, что завещает вам даже такую сумму. Вот я и говорю, что вы сами себя посадили в калошу. Не знаю, как мне удалось не потерять самообладание. Неужто я оказался пешкой в руках Евы? Они с Ларри разработали этот план и сделали меня орудием исполнения своих замыслов? Вот почему она так переменилась. «Да будь ты последним мужчиной на Земле, я не пошла бы за тебя!». Значит, она никогда меня не любила! Она призналась, что видела завещание. Значит, она знала, что получит дом и деньги. И продолжала любить Ларри. С тридцатью миллионами в кармане она сможет из него веревки вить. Только свистнет разок — и он тут же примчится как миленький. Я ощутил приступ дикой, необузданной ярости. Впрочем, я не забывал, что Леггит бдительно следит за мной, и заставил себя встретить его взгляд. Если ваши слова правдивы, то мисс Долан повезло, — сказал я, пожимая плечами. — С меня вполне хватит и трех миллионов. — Она помогала вам? — спросил Леггит. — Она помогла внушить Харджису и Блейкстоуну, что вы якобы в кабинете, в то время как вы хладнокровно расправлялись со своей женой? Черт возьми, этот полицейский подобрался слишком близко к правде, чтобы я чувствовал себя в безопасности. — Вы можете плести любые небылицы — я не убивал Вестал. Я работал здесь весь вечер, и у меня есть свидетели, которые подтвердят мои слова. Леггит медленно поднялся из кресла. — Я не успокоюсь, пока не расколю ваше алиби, Уинтерс. И вам не придется долго ждать этого. Когда убийца хитер, он обычно просматривает какую-то мелочь, и не забудьте — суд присяжных ненавидит умников! — Болтайте, что хотите, — бросил я, злобно поглядев на него. — Болтать никому не возбраняется. — Посмотрим. Я проверю ваше алиби по ниточкам. И, будьте уверены, я найду в нем прореху! Он решительно вышел из кабинета, хлопнув дверью. Я на шатких ногах подошел к подоконнику и посмотрел, как Леггит укатил прочь. Позже я вывел машину и поехал в Иден-Энд, где мог побыть один. Я заехал в песчаные дюны, закурил и начал обдумывать положение. Я был сильно потрясен. Теперь моя жизнь зависела от моего алиби. Пока оно было надежным, иначе Леггит уже арестовал бы меня. Греясь на солнышке, я еще раз шаг за шагом мысленно проверил все свои поступки и пришел к выводу, что разоблачить меня невозможно. В самом деле, для любого суда достаточно будет показаний одного лишь Харджиса. Им не составит труда выяснить, что он меня ненавидит, поэтому его показания о том, что он не только слышал, как я диктую письма, но и видел меня воочию, убедят любых присяжных. Мои страхи как рукой сняло. Леггит, конечно же, блефует. И может надеяться только на то, что у меня не выдержат нервы. Ничего у него не выйдет. Убедившись, что мои опасения беспочвенны, я стал думать о Еве. Нет сомнения, что она обвела меня вокруг пальца. И солгала, сказав, что любит меня. Она не слишком опасалась, что я выдам ее как сообщницу: ведь в таком случае ей грозило бы только пожизненное заключение, тогда как меня, безусловно, ждал электрический стул. Вдруг мне захотелось схватить руками ее нежное белое горло. Через день-другой она уедет из Клифсайда. Возможно, она исчезнет и я ее больше никогда не увижу. Нет, так не пойдет. Нужно что-то предпринять до ее отъезда. Надо установить за ней слежку. Для этой цели у меня имелся на примете подходящий человек, который время от времени выполнял задания нашего банка. Я вернулся в Литл-Иден и заглянул в его контору. Звали его Джошуа Морган. Его грязноватая контора располагалась на верхнем этаже дома в одном квартале от бульвара Рузвельта. Ростом он был метр с кепкой, лет под пятьдесят. Шаркающая поступь, длинные, свисающие усы и широченный лоб делали его похожим на гнома. Он, похоже, был рад моему приходу. — У меня есть для вас работенка, — начал я, усаживаясь напротив его стола. — Нужно понаблюдать за одной бабенкой. Используйте столько людей, сколько надо — мне все равно. Следите за ней денно и нощно, ясно? Я должен знать, где она находится в любое время суток. Справитесь? — Конечно, мистер Уинтерс. — Воспаленные серые глаза вопросительно посмотрели на меня. — Кто эта дама? — Ее зовут Ева Долан. В данное время она живет в моем особняке, в Клифсайде, но в течение ближайших двадцати четырех часов скорее всего съедет. У нее темные волосы, она носит очки и на вид довольно невзрачная. Ваши люди ее не пропустят. Кроме нее и слуг, женщин в доме нет. Он кивнул и что-то набросал в блокноте. — Хотите, чтобы я приступил к делу немедленно? — Да. Если вы ее упустите, Морган, больше я с вами дел не имею. Если справитесь, разбогатеете на тысячу зеленых. По рукам? — Положитесь на меня, мистер Уинтерс. Мы ее не упустим. — И она не должна заподозрить, что за ней следят. Это очень важно. Я вернулся в Клифсайд. Харджис встретил меня в холле. Я не дал ему возможности самому сообщить мне о том, что он собирается взять расчет. — Я меняю персонал, — заявил я. — Вы можете уйти, когда пожелаете; чем раньше, тем лучше. — Я покину дом сегодня вечером, — сказал он. Я ухмыльнулся. — Прекрасно. Кто-нибудь еще собирается уволиться? — Все без исключения, — сухо ответил он, повернулся и двинулся к выходу. На это я, признаться, не рассчитывал. И закипел. — Проследите, чтобы они оставили свои адреса, и сами не забудьте оставить адрес. Возможно, лейтенант Леггит еще захочет поговорить с вами. Мисс Долан рассчитается с вами. Она дома? — Нет, сэр. Она сказала, что вернется после шести. — Тогда я расплачусь с вами сейчас. Я хочу, чтобы вы и все остальные убрались из дома через час. Он пристально посмотрел на меня. — Очень хорошо. — Пусть все придут ко мне в кабинет через четверть часа. Лишь когда они все вереницей прошли перед моим столом, я впервые обнаружил, сколько много слуг было у Вестал. Их оказалось тридцать человек, в том числе пять садовников-китайцев. Прощание вышло довольно неловким. Я разыскал в письменном столе Евы расчетную книгу и выдал каждому деньги за две недели. Каждый по очереди подходил ко мне, забирал деньги и выходил. Ни один из них не посмотрел мне в глаза; ни один не проронил ни звука. Последним был Харджис. Взяв конверт с деньгами, который я протянул ему, он тихо сказал: — Я искренне надеюсь, что вас постигнет кара за то, что вы сделали с мисс Вестал, сэр. Я убежден, что, если бы вы не встретились на ее пути, она сейчас была бы жива. Я взглянул на него. Его показания должны спасти меня от электрического стула. Мне это показалось забавным. Я ухмыльнулся. — Проваливай, старый болван, пока я не вышвырнул тебя вон! Он пересек комнату с достоинством архиепископа. И даже не забыл тихонечко прикрыть за собой дверь. Я посмотрел на настольные часы. Было без двадцати минут пять. В половине шестого весь персонал дружно покинул Клифсайд. У пятерых из них были личные автомобили. Каким-то образом все тридцать человек ухитрились в них втиснуться, и в пять тридцать я остался один в огромном, пустом дворце. Ощущение было довольно жуткое. В вымершем особняке установилась могильная тишина. Сколько я ни прислушивался, до моих ушей доносились лишь тиканье часов и гулкие удары моего сердца. Я в полной неподвижности сидел у окна за занавеской. Я смотрел на длинную подъездную аллею и ждал Еву. |
|
|