"Поймите меня правильно" - читать интересную книгу автора (Чейни Питер)

ГЛАВА 4 ПРОЩАЙ, ПЕППЕР!

Когда я увидел, в каком месте расположена гасиенда, меня чуть не хватил удар, потому что тот, кто ее строил, должно быть, уж совсем спятил. Всю дорогу я надеялся, что, когда доберусь до этой проклятой гасиенды, меня там будет ждать тень, прохлада, вода. Но оказалось, что гасиенда расположена прямо посередине пустыни, и никого и ничего поблизости.

С того места, где я стою, мне хорошо виден забор, о котором говорил Педро, а немного выше, на подъеме, стоит гасиенда.

При лунном свете эта белая хата представляет собой жуткое зрелище, как город-приведение, о котором я в свое время читал в сказках. Правая сторона гасиенды полностью разрушена, а левая о'кей. Может, взрыв был совсем уж не такой силы, как говорил Педро.

Я привязал лошадь к воротам и вошел. Кругом так тихо, что, кажется, можно эту тишину резать ножом.

Я чертовски устал. Мне совсем не нравится охота в мексиканской пустыне. И какой в этом смысл?

Когда я подошел поближе к гасиенде, я увидел с левой стороны у забора избушку, в которой жил Педро со своими парнями, когда они несли здесь службу охраны. От ворот шла дорожка, обсаженная гигантскими кактусами, грязным кустарником и засохшими деревьями. Видно, какой-то псих пытался придать чертову логову классный вид, Меня это только рассмешило — с таким же успехом он мог попытаться вымостить асбестом дно ада.

И хотел бы я узнать, что тут делал этот парень Джеймсон, да еще с какой-то дамочкой, да с секретарем, и еще черт знает с кем!

Я подошел к гасиенде. Деревянный портик, а по бокам посажено два тополя, ну, знаете, вся эта мексиканская ерунда.

Я толкнул дверь ногой и вошел. И верите вы мне или нет, но никто даже не побеспокоился забрать мебель. Холл обставлен, как полагается, только на всем лежит огромный слой пыли. Очевидно, со времени взрыва здесь никого не было, потому что на пыльном полу нет никаких следов. Да, это именно такое местечко, которое может бросить тебя в дрожь, если только вообще вы этому подвержены.

Справа и слева от холла находятся комнаты. Я заглянул в них. Мебель полностью сохранилась, и на всем такой же толстый слой пыли.

Я прошел по коридору к задней стене дома, к месту взрыва. По дороге в темноте задел какой-то предмет, оказавшийся граммофонным ящиком. Может быть, кто-то взлетел на воздух именно в тот момент, когда заводил его.

В конце коридора комната. По-моему, это самая большая комната в доме, и, вероятно, она использовалась как гостиная. С одной стороны стена о'кей, только немного испачкана да в некоторых местах отвалилась штукатурка, но противоположной стены нет совсем. Собственно, нет даже двух стен, и, вероятно, вся эта теплая компания стояла именно в том углу, слушала объяснения Джеймсона, когда этот проклятый баллон взорвался.

Выйдя из дома, я сел на ступеньки, зажег сигарету и задумался о Пеппере. Почему-то мне кажется, что в момент взрыва Пеппер был здесь. Могу поставить об заклад свой последний доллар, что он искал встречи с Домингуэсом совсем не потому, что собирался просто так совершить с ним туристскую прогулку в горах Сьерра Мадре!

Он хотел попасть именно сюда. И, вероятно, именно этот парень Джеймсон интересовал Пеппера. Что-то мне это дело кажется все более странным. Не мог же агент Федерального бюро расследований просто так порхать по пустыне и делать какие-то дела, не сообщая о них главному агенту в Ныю-Мехико, кстати, очень хорошему парню.

Куда же делся Пеппер?

И что мне сейчас предпринять?

Я закурил еще одну сигарету и подумал: должно быть, я уже совсем того, начал сдавать. Приехал сюда, а что мне тут делать — не знаю.

Вы, наверное, уже заметили, ребята, что я такой парень, который всегда в затруднительном положении просто держит нос по ветру, и очень часто это здорово помогает.

Вот и сейчас я встал и еще раз тщательно обошел весь дом и все вокруг, все осмотрел, не покажется ли мне что-нибудь необыкновенным или странным. Но ни черта не обнаружил. Ходил по дому, осматривая мебель в надежде что-нибудь найти, но ничего не было.

Стоя в коридоре, я подумал: что же в самом деле произошло здесь в ночь взрыва? И тут мне в голову пришла одна мысль.

Ведь этих ребят должны были похоронить где-нибудь здесь поблизости. Верно ведь?

Я выкатился из гасиенды и пошел к хижине, в которой жил Педро с товарищами. Невдалеке от нее я увидел окруженное кустами ровное место, очевидно, недавно вскопанное. У стены в землю было врыто несколько деревянных дощечек. Кажется, я нашел их могилы.

Я подошел поближе. В землю было врыто пять дощечек, на каждой из них вырезано ножом по испански: «Покойся с миром» и под этой надписью имена. Имена Джеймсона, дамочки, его гостьи, того молодого парня, о котором говорил Педро, и двух служанок.

Глядя на могилы, я думал о печальной судьбе усопших. И мне показалось странным одно обстоятельство. Вы сами понимаете: Домингуэс должен быть религиозным, и чем более такие парни преступны, тем они религиознее. Так почему же мне Педро не сказал, не пытались ли они пригласить на похороны попа?

Я тяжело вздохнул и пошел на гасиенду поискать лопату. В сарае я нашел инструмент, снял рубашку, вернулся обратно на кладбище, вырытое Педро и его товарищами, и начал откапывать могилу Джеймсона.

Ругался я при этом, как черт, потому что можете мне поверить, меня не привело в восторг то, что ко всем моим прочим занятиям, мне еще пришлось прибавить раскопку могил.

О'кей. Но я многое обнаружил.

Вырыв яму на глубину примерно двух футов в том месте, где была могила Джеймсона, я увидел, что это сплошная липа. Никакой могилы не был о. Я сел, выкурил сигарету и принялся за другую могилу.

Через час вся работа по раскапыванию могил была окончена, и только самая последняя оказалась настоящей. Все остальные — липой.

Когда я начал копать последнюю могилу, сразу увидел, что там кто-то зарыт. Я решил посмотреть. Еще через 10 минут тяжелой работы я докопался до четырехугольного деревянного гроба. Должен вам сказать, ребята, когда я нашел этот гроб, меня охватило далеко не радостное чувство. Конечно, я был доволен, что в конце концов нашел настоящую могилу, но предстоявшая мне теперь работа отнюдь не способствовала приятному настроению. Еще десять минут работы, и мне удалось сорвать с гроба крышку, и я увидел то, что ожидал.

Там лежал парень. Нельзя сказать, чтобы на него приятно было смотреть. Вероятно, во время взрыва он находился очень близко от этого проклятого баллона. Голова и шея были полностью оторваны, туловище одето в американский костюм. На парне техасский пояс, знаете, такой с кожаными карманами.

Обшарив их, я нашел только одну вещь: удостоверение личности, выданное Федеральным бюро расследований на имя Пеппера.

Вот я и нашел Пеппера!

Я переложил его удостоверение в свой карман, закрыл крышку гроба и снова закопал его, стараясь, чтобы ничего не было заметно, чтобы все было о'кей.

Да, жаль Пеппера! Очень жаль. Но его пример показывает, что в этих местах нужно быть очень осторожным, неровен час, тебя могут в любой момент подстрелить.

После того как с поисками было покончено, я пошел в избушку, где жил Педро с товарищами. В ней было несколько стульев, стол, пара полок, на одной из них стояла бутылка текилы, значит, Педро очень торопился, когда удирал отсюда. Парень мог бросить эту бутылку лишь в том случае, если кто-нибудь буквально наступал ему на хвост!

Я взял бутылку и уже собирался пойти в гасиенду, как вдруг увидел кое-что.

Около двери в избушку я увидел в пыли следы ноги с узким каблуком — хорошо были видны при лунном свете следы ковбойских ботинок с кубинскими каблучками, и следы эти были оставлены совсем недавно.

Они вели к воротам гасиенды и затем дальше через кустарник по направлению к Сьерра Мадре. Следы терялись там, где начиналась каменистая почва, на которой совсем не было пыли.

Что ж, если кто-то мог здесь пройти, значит, я тоже смогу. Может быть, где-нибудь у самого подножия горы приютилась хижина, где живет какой-нибудь парень, который сможет пролить свет на все это дело.

Я шел черт знает сколько времени, взобрался на какую-то вершину, и оттуда увидел небольшую хижину на другой стороне склона. Около хижины привязан конь.

Я тихонько спустился вниз и так же тихонько заглянул в хижину через вырубленное в стене окно. Никого нет. Я разглядел там койку, деревянный стол, пару табуреток, несколько бутылок и кофейник. В углу ящик, вокруг которого валяется какой-то хлам.

Хижина похожа на жилище лесничего, но так как здесь нет никакого леса, смысл постройки непонятен.

Я обошел хижину с другой стороны, открыл дверь, и избушка осветилась лунным светом. Воздух в избушке спертый от жары и протухшего мяса.

Я вошел и осмотрелся. Открыл ящик, посмотрел, что в нем лежит. Там оказались старые штаны и рубашки, несколько журналов и фотографии женщин, причем у бабенок такие рожи, что сразу стало понятно, почему парень удрал так далеко.

Я потянулся и закурил сигарету. В это время заржала лошадь. Я подошел к двери и посмотрел в щелку.

К хижине подходил высокий худой парень в мексиканских штанах, большом сомбреро и болеро поверх голубой рубашки. За кожаным ремнем заткнут пистолет. Парень что-то напевает.

Я решил поговорить с ним.

Открыл дверь, вышел с самым беспечным видом и помахал парню рукой. Увидев меня, он сразу испугался, а потом тоже помахал. Насвистывая веселую мелодийку, я пошел к нему все той же беспечной походкой.

— Добрый вечер, амиго, я от сеньоры Фернанды Мартинас. Она просила передать вам…

Подойдя к нему вплотную, я вдруг испуганно посмотрел через его плечо. Он повернулся посмотреть, что именно меня так испугало, и в это время я ударил ему по скуле всего один раз правой. Он свалился, как подкошенный.

Я подхватил его, перекинул через плечо и понес в избушку. Там я бросил его на койку, снял с него пояс, вытащил пистолет с клеймом ФБР. Могу поставить об заклад все серебро Мексики против жареной сардины — это оружие Пеппера!

Снаружи около избушки — бочка с водой и кожаный ковш. Я зачерпнул полный ковш воды, горячей, как смола в аду, и облил парня. После чего он раздумал помирать и решил вернуться на бренную землю.

Сел на койке и смотрел на меня, ощупывая челюсть. И начал поливать меня самыми грубыми словами, какие только имеются в испанском языке.

— Слушай, гаучо, — сказал я. — Очень жаль, но мне придется огорчить тебя. Ты, брат, попался. Кто-то здесь довольно жестоко обошелся с моим другом, и мне это очень не нравится. Мой тебе совет: давай выкладывай все, что знаешь, иначе я напишу на твоем животе свои инициалы пулями вот из этой штуки. Понял?

Он сказал, да, сэр, хорошо понял, и начал плести какую-то ахинею о том, что он вроде как работает сторожем на гасиенде, присматривает за усадьбой, а сам живет в этой избушке.

На это я заявил, что он паршивый лгун: здесь совсем нет воды — та, которая в бочке, давно протухла; а у коня нет корма. И я посоветовал не морочить мне голову, а лучше поскорее все рассказать, а то я его сейчас на месте пристрелю.

Я спросил его, где он взял пистолет, он ответил: десять дней назад купил его у одного парня в Тортуале.

Он начал ходить взад и вперед по избушке, призывая в свидетели всех святых: он не собирается мне врать, даже если бы за это ему заплатили 100 песо; при этих словах он подошел к двери, быстро вынырнул наружу и помчался к лошади с такой скоростью, как будто ему вслед посылали молнии.

Я тоже выбежал из избушки, прицелился в него и спустил курок, но выстрела не последовало, так как пистолет не был заряжен, а он тем временем подбежал к лошади, развязал веревку, прыгнул на коня и полетел к подножию горы, как будто за ним гнались черти.

Я посмотрел ему вслед и пошел обратно к гасиенде. Пугливый пареньто оказался. Но, может быть, он действительно говорил правду? Если бы он забрал оружие у Пеппера, думаю, что он прихватил бы вместе с ним парочку-другую предметов из обмундирования.

Я вернулся в избушку Педро и буквально накинулся на бутылку текилы. Меня не особенно беспокоит этот парень, который удрал.

Не думаю, чтобы он прихватил каких-нибудь друзей, с которыми бы вернулся опять на гасиенду. Очень хорошо, что он испугался. От страха он не скоро сообразит, что можно со мной сделать.

Я вернулся на гасиенду, прихватив с собой бутылку, долго ходил вокруг, все вынюхивал, нет ли где воды. Наконец-таки нашел. Весьма хитроумный бак был вделан в каменный забор, на одну четверть он был наполнен водой. На вкус она оказалась о'кей.

Я нашел ведерко и кувшин, наполнил их водой и пошел поить коня. Потом привязал его на длинную веревку, чтобы он пошатался в округе; может быть, ему удастся найти что-нибудь пожевать.

После этого уселся в тени забора и решил все спокойно обдумать.

Отличная ночь. Полнолуние, и все предметы вокруг буквально залиты белым светом. Меня что-то разобрало поэтическое настроение, и я вспомнил одну красотку, с которой встречался в 1932 году в Техасе. На вид она была очень симпатичная девочка, одно плохо: очень уж у нее был скверный характер. Она всегда норовила изо всех сил хлопнуть даже вращающейся дверью.

Ох, и сердитая же была! Но и ее один раз ночью я здорово напугал. От испуга сердце у нее подпрыгнуло до самого горла и чуть было не выбило у нее собственные зубы.

Но она меня многому научила. Как-то она сказала мне: в то время как парень сидит где-нибудь в углу, напрягает свой мозг, придумывая какой-нибудь логический выход из создавшегося положения, женщина действует молниеносно и всегда правильно, потому что у нее есть инстинкт.

И один раз она мне чуть не доказала это. Как-то ночью сидел я у ворот, бросал нежные взгляды на комнату, в которой, как я полагал, спит эта милая птичка, и все думал, как бы мне от нее поаккуратней сбежать, пока она не подняла на меня всю округу. А она, оказывается, за домом запихивала в мои сапоги гремучих змей. Хорош бы я был, если бы впопыхах натянул их на себя!

Отсюда вы видите, ребята, что женский инстинкт — это такая вещь, к которой надо относиться с осторожностью. Особенно когда женщина подозревает, что тебе начинают надоедать контуры ее фигуры и ты начинаешь серьезно подумывать, а не подыскать ли тебе что-нибудь более обтекаемое.

Я не собираюсь учить вас, ребята, или читать вам лекции о женщинах, потому что вы, вероятно, сами уже не раз попадали из-за них в беду.

Я только хочу сказать, что 999 парней из тысячи уверены в том, что его красотка — самая милая, самая очаровательная на свете, прелестное бэби, и только тысячный парень, который пока находится в тюрьме, по выходе оттуда не будет верить в эти сказки.

Вообще-то женщины — интересные создания. Да, сэр! Девчонка будет с вами о'кей до тех пор, пока уверена, что вы буквально загипнотизированы ее красотой и ради нее бреетесь три раза в день. Но как только она заберет в голову мысль, что вы собираетесь учинить в отношении нее некоторое свинство, то есть попросту удрать от нее, смею вас уверить, ребята, она так рассвирепеет, что по сравнению с ней сам Вильгельм Завоеватель в полном обмундировании, в кольчуге и со щитом будет выглядеть неженкой, покупающим клубничный пломбир на ежегодном пивном балу сталелитейщиков.

Вот так, прислонившись спиной к забору, потягивая из бутылки текилу и запивая ее водой из кувшина, я задумался о Фернанде. И я решил, что эта бэби, безусловно, обладает женским инстинктом так же, как и огромной дозой логики.

Вы уже, наверное, поняли, ребята, что она и внешне хороша, и голова у нее работает отлично. Я начал припоминать весь наш с ней разговор и подумал, почему это она вдруг решила разыграть со мной трюк с портсигаром, сделанным в виде пистолета-автомата?

Конечно, это может быть просто милая шутка, но, с другой стороны, нужно обладать по меньшей мере довольно странным чувством юмора, чтобы приставлять парню к груди пистолет в тот момент, когда поблизости может оказаться немало желающих пустить в него настоящую пулю.

Но это дело можно рассматривать и под другим углом зрения. Фернанда разыграла этот трюк как раз в тот момент, когда я собирался задать ей целый ряд деловых вопросов, например, в каких местах она бывала с Домингуэсом, что ей известно о Пеппере.

Вы сами отлично понимаете, что когда она направила на меня пистолет, меня всего в дрожь бросило, да и кого не бросит? От испуга у меня все вылетело из головы, и с этого момента Фернанда направила нашу беседу так, как ей самой хотелось. С этой минуты говорила она и приказывала она. Это она говорила, где, по ее мнению, должен быть Педро и где он будет меня искать.

И ей очень хотелось немедленно выпроводить меня сюда, на гасиенду, чтобы меня не застал у нее Педро. Она отлично знала, что нет никаких особых причин, по которым мне не следовало бы встречаться с Педро. У меня ведь есть оружие, и если бы речь зашла о перестрелке, мы с Педро располагали бы в худшем случае равными шансами. Я бы даже сказал больше: я в любой момент могу отстрелить на этом парне штаны из детского 15-миллиметрового Томсона с перламутровой рукояткой.

Больше того. Она выпроводила меня из своего дома с такой поспешностью, что я даже уехал без пушки. Вы помните — вынув свой люгер из-за пазухи, я положил его на стол. Из чего вы можете заключить, что федеральный работник — это такой же человек, как любой другой, и ему свойственно совершать ошибки, и что Марк Антоний был не единственным парнем, который, увлекшись сладкими поцелуями Клеопатры, забыл о деле и не привел в действие свою артиллерию.

Вот так-то!

По-моему, мне теперь все ясно. Фернанде надобно было во что бы то ни стало поскорее выпроводить меня из своей хаты. Она не хотела, чтобы Педро застал меня у нее, но ей необходимо, чтобы я пришел к ней после того, как Педро уйдет, и нужно ей это по одной из двух причин. По какой именно, мне трудно сказать: когда речь идет о женщине, совершенно невозможно угадать, что именно толкает ее на тот или иной поступок.

Первая причина та, что, может быть, она действительно серьезно влюбилась в меня и не может допустить, чтобы Домингуэс убил меня. Может быть, она собиралась спровадить куда-нибудь Педро к тому времени, как я вернусь, чтобы мы могли обо всем договориться, после чего я уеду в Нью-Мехико. А потом, когда у меня будет свободное время, я вызову к себе эту прелестную куколку и мы продолжим наш разговор о любви.

Другой причиной может быть следующая: она не хотела допустить моей встречи с Педро потому, что в этом случаен мог или убить его, или стукнуть его по башке, связать и переправить через границу в НьюМехико, где ему пришлось бы ответить на ряд вопросов.

Потому что, ребята, вы должны согласиться со мной: она спуталась с Педро для того, чтобы избавиться от своего мужа, — это звучит весьма не правдоподобно. Прежде всего, вы сами понимаете: если у дамочки хватило нервов разыграть такую штуку с пистолетом, то вряд ли она испугается своего кабальеро, даже если бы она была замужем за обладателем самого скверного характера. Эта дамочка в любой момент и в любой ситуации будет действовать о'кей. С другой стороны, если у нее было достаточно денег подкупить Педро, чтобы он увез ее, значит, ей хватило денег на то, чтобы смотаться на территорию США и оттуда прислать заказным письмом официальное уведомление своему муженьку о начале бракоразводного процесса.

Все это должно доказать вам, ребята: если я целую какую-нибудь бабенку, это еще отнюдь не значит, что я ей вполне доверяю, а если вы захотите подкусить меня и скажете, что я не должен целовать девчонку, которой не верю, я отвечу вам, что я вот не верю дыням, но я их люблю и при всякой возможности ем их. А как бы вы поступили на моем месте, ребята? А?

Я проснулся в десять часов. Солнце жарит вовсю. Я снова осмотрел гасиенду. Все так же, как вчера. Пожалуй, я действительно порядочный олух, если, держа в кармане незаряженный пистолет, развалился спать в таком пустынном месте. Во время сна любой мог меня подстрелить. Но я всю жизнь отличался тем, что очень люблю поспать.

Мои мысли перешли к пистолету Пеппера. Я* достал его, осмотрел магазинную коробку. Я думал, что она пустая, оказывается, нет, не пустая. Обойма там. Все в порядке. Я хотел вытащить ее, но не тут-то было, ее заклинило. Мне пришлось долго потрудиться, прежде чем я вытащил ее, при этом вывалилась из нее какая-то бумажка.

Этот листочек был засунут между обоймой и каналом, очевидно, в пистолете был какой-то дефект, и без посторонней помощи обойма плохо держалась.

Я взглянул на обойму. Пуль нет, все выстрелены. Тогда я внимательно рассмотрел бумажку.

Простой кусочек кремового цвета, оторванный от пакета, шириной примерно в три четверти дюйма. На бумажке написано: «Зеллара».

Интересно, что это может быть — Зеллара? Может быть, название местности в этой стране? Может быть, записку написал Пеппер, запрятав ее в таком месте, где никто не будет ничего искать?

С другой стороны, ведь запомнить одно-единственное слово не так уж трудно.

А может быть, это обрывок письма, который использовался для того, чтобы укрепить обойму в магазине? На всякий случай я спрятал листочек в бумажник, а пистолет убрал в карман.

Я прикинул, как у меня со временем. Если я сейчас тронусь в путь, то буду у Фернанды ночью, хотя мне не очень нравится идея путешествия по пустыне в полдень, когда солнце так печет, что того и гляди спалит тебе штаны. Но тем не менее придется поступить именно так.

Я бросил последний взгляд на гасиенду, оседлал коня, наполнил фляжку водой из бака в стене и смылся. Я был очень рад, что вода еще была, иначе мне пришлось бы туговато. Хотя вы, возможно, неоднократно читали в книгах о путешественниках, выдавливающих в пустыне сок из стволов кактуса, смею вас уверить, это все пустая трепотня. Проверил на собственном опыте.

Во время моего путешествия по пустыне я мог всецело предаваться своим думам. Я разработал несколько вариантов поведения на случай, если Педро окажется у Фернанды, и на случай, если его там не окажется.

Я неоднократно убеждался: очень полезно заранее разработать все детали с тем, чтобы, когда придет время, поступать совсем не так, как было намечено в планах.

Была уже полночь, когда вдали показался домик Фернанды. Не доезжая до дома примерно одной мили, я свернул на пустынную дорогу. В доме кто-то есть, там горит свет.

Но я умный парень. Я слез с лошади, которая, кстати, очень неважно себя чувствовала после такой утомительной поездки, и последние три четверти мили вел ее на поводу.

Я подошел с задней стороны дома, привязал лошадь к более или менее сильному стволу кактуса и занялся разведывательной работой. Тут-то и наткнулся на очень интересный факт.

Все покрыто толстым слоем пыли, а на ней — следы автомобиля. По-моему, машина пришла из Темпапа. При лунном свете я отчетливо вижу следы шин. И что самое интересное, правое заднее колесо оставляет след от рубца на шине.

Значит, кто-то приезжал на моей машине.

Вероятно, Педро или кто-нибудь из его друзей все-таки нашли машину, вызвали из Темпапа парня с новым карбюратором, после чего приезжали сюда.

Я внимательно осмотрелся, нет ли еще каких-нибудь следов пребывания людей. Но ничего не увидел.

Я пошел к задней двери. Темнота и тишина. Пожалуй, я чувствовал бы себя более счастливым, если бы при мне был пистолет с полным зарядом, потому что весьма возможно, где-нибудь поблизости меня ожидает в темноте Домингуэс.

Вероятно, именно его следовало ожидать.

Я толкнул решетчатую дверь и вошел в дом. Прислушался. Ничего не слышно. Это показалось мне довольно странным. Должен я по крайней мере слышать хотя бы храп спящей индейской девушки-служанки.

Я тихонько на резиновых подошвах пошел по коридору. Из-под двери справа видна полоска света. Кажется, та самая дверь, за которой я разговаривал с Фернандой. Окна этой комнаты выходят на пустыню. Подошел к двери, прислушался. Ничего. Взялся за дверную скобу и начал потихоньку нажимать. Выжав до конца, я затаил дыхание и чуть-чуть приоткрыл дверь. Подождал.

Все еще ничего не слышно. Приоткрыл еще немного и просунул в дверь голову. Спиной ко мне на стуле сидит Педро. Он спит. Вероятно, парень ожидает меня с дороги, идущей из пустыни. Мне не видно, что там лежит перед ним, на столе, нет ли там оружия.

Между прочим, мне показалось немного странным, что Педро ожидает меня так беспечно, с зажженным светом. Ему бы следовало сидеть в темноте, в этом случае он увидел бы меня раньше, чем я его.

Я решил немного блефануть и достал пустой пистолет Пеппера.

— Спокойно, приятель, — сказал я. — Одно движение и я смахну макушку твоей головы прямо в Аризону. Ну-ка, подыми руки вверх и не опускай их до тех пор, пока я не разрешу.

Никакой реакции. Даже не пошевелился. И вдруг я все понял: Педро позволил убить себя.

Я обошел вокруг стола и, ребята, что же я увидел! Он привалился к спинке стула и его открытые глаза были устремлены прямо в пустыню. На лице застыло удивленное выражение. Да это и понятно: кто-то дважды прострелил его, один раз в грудь, второй — в макушку головы.

На полу перед ним валяется мой люгер, который я здесь оставил. Я поднял его и проверил обойму. Не хватает двух пуль.

Я положил пистолет за пазуху, пошел к буфету, налил себе виски и взял сигарету. Потом сел на стул, взглянул на Педро и начал думать.

Первая пуля была всажена ему в грудь, выстрел в упор: на его почти белой рубашке виднелась дыра от пули с обожженными краями. По-моему, когда после первого выстрела Педро хотел вскочить, он заработал вторую, уже в макушку.

Да, интересная бывает жизнь. В течение последних часов я только и думал о том, кому кого удастся пристрелить: мне Педро или Педро меня, а оказывается, я только напрасно утруждал свой мозг, потому что кто-то уже проделал мою работу без меня. И я ставлю 6 против 4, что этим «кто-то» была маленькая Фернанда.

Я взглянул на Педро, и мне, знаете ли, даже стало немного его жаль. Если вы меня правильно понимаете.

Вот передо мной сидит довольно гадкий человек, шакал пустыни. Один из тех парней, которые пробивают себе путь с самого дна, ничего не имея за душой. А когда добираются до верхушки, у них по-прежнему-таки ничего и нет!

Я решил заняться шерлок-холмсовской работой и воссоздать сцену убийства — то есть тем самым, чем в книгах занимаются все детективные тузы.

Вероятно, дело было так: Фернанда сидела в кресле, всматривалась в пустыню и ожидала меня, и вдруг услышала, как к заднему крыльцу подъехала машина.

Ясно вижу, как она, несколько озабоченная, встает и смотрит на дверь, в которую ввалился Педро. Педро буквально весь бурлит, мечется по комнате, как призовой бык в день фиесты, и рассказывает Фернанде обо всем, что произошло со мной. Потом спрашивает Фернанду, что ей известно.

Фернанда отвечает: вот провалиться ей на этом самом месте, ей ничего не известно! Но поскольку она довольно умная бабенка, она потихоньку подбирается к столику, на котором лежит мой люгер.

Педро спрашивает: не было ли здесь кого-нибудь? Фернанда отвечает: ни души не было, и даже никакого слуха ни о ком.

Педро говорит «О, йе? Не было? Ах, ты, такая-сякая лгунья! Такой-то парень видел, как кто-то отвязал у тебя коня и умчался по дороге в пустыню!»

Он говорит Фернанде, что она дважды предательница, дочь самого дьявола, и что он собирается сейчас же перерезать ей горло от уха до уха, чего он, кстати, может быть, совсем и не собирался делать.

Фернанда мило улыбается и, когда он подходит к ней, она протянула назад руку, нашарила на столе мой люгер и выдала ему бесплатный билет для проезда в страну, из которой еще никто и никогда не возвращался.

Педро сначала плюхнулся на пол, потом попытался встать, тогда она влепила ему на дорожку еще одну в то место, на котором он носил сомбреро.

После чего позвала служанку, индейскую девушку, и они усадили его на стул лицом к веранде.

Фернанда быстро собирает вещички и смывается на моей машине. Но прежде чем уйти, она гасит свет везде, за исключением комнаты, в которой находится Педро. Для того, чтобы, возвращаясь из пустыни, я мог видеть, что моя дорогая подружка Фернанда постаралась спасти своего Лемми Коушна и убила гадюку Педро.

Вот что называется воссозданием картины преступления, и вот что делает в книгах детективный туз, и он всегда оказывается прав, о чем вы узнаете в последней главе, если только у вас хватит терпения дочитать книгу до конца.

А что вы, ребята, думаете относительно моего варианта «воссоздания картины преступления»? Нравится он вам?

Если «да», значит, вы дураки, потому что сам-то я считаю, что ни к черту не годится.