"ОПЕРАЦИЯ «АНДРАШИ»" - читать интересную книгу автора (Дэвидсон Бэзил)

Глаза 10

Продлилось это еще два дня.

Под непрерывным гнетом страха и сомнений, замученный кошмарами, он вынужден был признать, что теперь уже ничто не оправдывает их пребывания в городе. Он заставил себя сообщить об этом Марко. И вот теперь, когда им нужно выбраться отсюда, думал он, и уже никак не смогут завершить операцию. Он мерил шагами гостиную, онемев от нетерпения, а крах подкрадывался к нему, точно зверь, которого можно услышать и увидеть. На ее робкие вопросы он только огрызался или вообще не отвечал. Минутами он ее ненавидел.

Но, говоря с Томом, он защищал Андраши.

— Зачем ему это при сложившихся обстоятельствах? Он совершенно прав.

Медленно тянулись часы. День, потом ночь. Еще день. А когда наступила вторая ночь и он улегся на кровать рядом с кроватью Тома, ожидание внезапно кончилось. Он проснулся, потому что Коста потрогал его за плечо, и вскочил, торопливо застегивая пуговицы.

Коста стоял рядом, твердо упираясь ногами в пол, спокойный. Он сказал:

— Вас ждет Марко.

— Разбудите Тома, хорошо?

— Незачем, — с упреком сказал Коста. — Марко просил передать, чтобы завтра вы были готовы выйти в любое время.

На лестничной площадке стояли в халатах госпожа Надь и Славка. Один халат был белым, другой лиловым.

— Кажется, мы уходим.

— Да охранит вас господь.

Он замялся, не зная, прощаться ли и как прощаться. Коста буркнул:

— Завтра, не раньше.

— Так они еще вернутся к нам? Мы с вами увидимся?

Коста пожал плечами.

Нужна ли сейчас пустая вежливость? Он схватил ее за руку, почувствовал пожатие, увидел, что она ждет от него каких-то слов, и попытался найти что-нибудь, хоть что-нибудь достойное, соответствующее этому мгновению. Она шагнула к нему, положила руку на его локоть и прошептала:

— Доброго пути, мой друг.

Ему следовало бы обнять ее, но он повернулся и, спотыкаясь, сбежал по ступенькам вниз.

Они прошли через сад, а в проулке свернули налево, не к дому, где жил Андраши, а в сторону Главной улицы, которая вела к рыночной площади. На углу их встретили два товарища Косты, вооруженные автоматами. Один пошел впереди, другой сзади. Он шагал рядом с Костой, и его мысли обретали ясность и четкость. Как бы то ни было, но ожидание кончилось. Бремя тоски исчезло.

Товарищи Косты отстали от них на повороте улицы. Он быстро и уверенно шел за Костой вдоль фасадов с закрытыми ставнями в сторону рыночной площади. Но, не доходя до нее, они свернули под широкую арку, где прямоугольный сгусток тени от толчка Косты превратился в отворяющуюся дверь. За ней стоял коренастый человек, который, по-видимому, поджидал их тут. Они обменялись обычным партизанским приветствием: «Смерть фашизму! Свободу народу!» Какому народу? А, все равно! Сейчас он был даже рад этим лозунгам. Отец Косты сказал:

— Марко наверху. И злой как черт, можете мне поверить.

Они вышли во двор и нырнули во тьму еще одного подъезда, который вел в полуподвальный этаж длинного низкого дома времен Австро-Венгерской империи. Он, спотыкаясь, брел за Костой, который, спотыкаясь, брел за своим отцом — тот, очевидно, думал, что они способны видеть в темноте, как днем. Он выругался, сознательно употребив подхваченное у партизан ругательство, которое давно уже совершенно утратило свой прямой смысл. Ему снова стало легче — во всяком случае, сейчас он был с друзьями, и они не задавали вопросов, на которые невозможно ответить. Эти люди давно и окончательно решили для себя, какую позицию они занимают" и что им следует делать. Если они и ждали, то лишь спасительной возможности действовать, больше не задавая вопросов, больше не нуждаясь в ответах.

Они поднялись по лестнице и очутились в коридоре, рассеченном полосой желтого света, падающего из полуоткрытой двери. Он быстро вошел в комнату. За столом, на котором горела свеча, сидел Марко — в сапогах, затянутый ремнем, с пистолетом. Знакомая фуражка с красной звездой была сдвинута на затылок крупной седеющей головы, от носа к подбородку треугольником залегли глубокие складки. Он рванулся вперед, здороваясь, увидел радость в глазах Марко, увидел веселый блеск его стальных коронок, услышал зычный голос Марко, хорошо знакомый всем партизанским группам на Плаве Горе и по всему краю, раскинувшемуся до гор Боснии. Марко вскочил на ноги:

— Ну, что с этим вашим другом, капитан?

Но он почти не слушал, что говорил ему Корнуэлл, как будто уже знал ответ.

«Ну конечно, он знает, — думал Корнуэлл. — Но мне все равно. Теперь мне все равно. Мы уходим отсюда, мы уходим… А остальное не имеет никакого значения».

— Значит, вы больше ждать не хотите? — рявкнул Марко.

— Бесполезно…

— Очень хорошо. Ведь если бы вы и хотели, все равно больше ждать нельзя.

— Так значит…

— Я вам сейчас расскажу. Слушайте.

Его охватило такое счастье, что он не устоял перед искушением поддразнить Марко:

— Нет, вы правда хотите мне что-то рассказать? Ну, если так, значит, все идет кувырком.

— Кувырком? Кто это вам сказал? Только не я, товарищ!

— Так рассказывайте!

Марко ухмылялся, смакуя шутку.

— Да, правда, мы не большие любители разговоров. Не то, что некоторые люди, э? Как по вашему, не то, что некоторые люди?

— Возможно, — согласился он, усмехнувшись.

— Еще бы! Ну-ка садитесь, и я введу вас в курс.

Они сели к столу друг против друга, положив локти на гладко оструганные доски, как во время совещания. Он ощутил новый прилив облегчения — это был еще один партизанский обычай. Порядок, дисциплина, серьезность — Марко придавал им большое значение.

— Наконец началось! — объявил Марко, и пальцы его левой руки щелкнули под привычным нажимом правой.

Его длинное лицо, окутанное тенями пыток и болезней, вдруг исполнилось здоровья и силы.

— Слышите? Они бегут!

— Как? Из-за… — Он замялся, и Марко не дал ему докончить.

— Из-за действий союзных армий на западе, мой друг? Ну нет, черт побери! Их бы нам тут и до второго пришествия не дождаться. Ведь так? — Он улыбнулся Корнуэллу с некоторым сочувствием. — Нет-нет, это настоящий фронт. Восточный. Они прорвали немецкую оборону. Не знаю точно где, но только не так уж далеко отсюда, и теперь все дороги будут забиты немецким транспортом. Вы такого еще не видели и никогда больше не увидите. И в городе их будет полным-полно. А потому пора уходить, понимаете? И побыстрее, черт побери. Еще день, много два, и тут будут немецкие войсковые тылы. Они нагонят сюда военной полиции, и пойдут повальные обыски.

Корнуэлл перебил его:

— Вы всерьез считаете, что нам надо уходить? А передатчик? Раз здесь начнется такое… — Он был рад, что сказал это.

— Бессмысленно. Ну что вы увидите? Транспортные колонны? Разве это ваше дело? Ими займемся мы. Городские группы уже получили инструкции. Да и вообще такого рода сведения сейчас особой ценности не имеют. Красной Армии известно, что происходит впереди. — Он вскочил, не в силах сдержать возбуждение. — За последнюю неделю они уничтожили столько немецких частей, что не знают, куда девать трофеи. — Он придвинулся к Руперту. — Через неделю, самое большее через десять дней они сами придут сюда. Вы понимаете? Вы представляете, что это означает? — Он в волнении расхаживал по узкой комнате, и тяжелые годы неволи спадали с него, как шелуха.

Корнуэлл снова прервал его, все еще пытаясь настаивать:

— Мне придется повидать Андраши, прежде чем мы уйдем. Вдруг он… я ведь не знаю, как это может на него повлиять.

Лицо Марко презрительно сморщилось:

— Теперь ему есть от кого улепетывать, э?

— Вы не имеете права говорить так!

Они стояли лицом друг к другу, и их возбуждение разрешалось гневом.

Казалось, к глазам Марко прихлынула кровь — желтоватые белки вдруг потемнели.

— Не имею? — Его голос словно взорвался изнутри.

— Ни малейшего! — крикнул в ответ Руперт. Они совсем забыли про отца Косты, который негромко сказал из своего угла:

— Вы очень уж шумите.

Марко со смехом схватил Руперта за руку и потряс ее.

— Ну ладно. Беру свои слова назад. Слышите — беру назад. — Теперь он уже поддразнивал. — Но после войны, да, после войны мы вернемся сюда и перестреляем все эти заячьи душонки, э? Согласны?

Руперт снова сел. Они выберутся из города, но с пустыми руками. Вот этого потом никогда не объяснить — как люди вступили на избранный ими путь и потерпели поражение.

— Пора уходить, — говорил Марко. — Вы слишком долго ждали, мой друг.

— Вы так считаете?

— Черт побери, мы все устроим. Обязательно. Но только… мы ведь ждали, ждали, ждали и ничего не делали целые дни, целые недели.

Корнуэлл посмотрел на него с благодарностью.

— Да, и у меня тоже такое ощущение. Марко кивнул.

— Мы уйдем ближе к вечеру. У вас будет время повидать этого вашего, а остальное мы устроим. — Он торжествующе хлопнул по столу. — Мы увидим, как первые из них будут проходить через город. Да-да.

Отец Косты сказал негромко:

— Это можно увидеть и из дома.

— Так проводи нас.

Отец Косты вышел из своего угла.

— Бранка соберет вам поесть. Я послал ее за хлебом. Через час его не будет.

Марко вдруг вспомнил про осторожность.

— Ты ведь предупредил ее, чтобы она много не покупала?

Отец Косты негодующе взмахнул рукой.

— От Бранки они ничего не узнают.

Он взял свечу, и они вышли из комнаты.