"Прощай, моя красотка" - читать интересную книгу автора (Чандлер Рэймонд)

Глава 36

Исчезли фонари, исчез дребезг трамвая, исчез запах пригоревшего жира и воздушной кукурузы, исчез детский крик и вопли зазывал из стриптиз-шоу, исчезло все, кроме запаха океана, неожиданно чистой линии побережья и наката волн на каменный пляж.

Я шел в полном одиночестве. Звуки буйства жизни умирали позади меня, яркий бессовестный свет ночных притонов превращался в расплывчатое зарево. Затем появился темный неосвещенный пирс, устремленный в темноту океана. Должно быть, где-то здесь.

Ред стоял у первой сваи.

– Правильно. Иди дальше, к ступенькам. А мне нужно добраться до лодки и прогреть мотор, – голос его и здесь звучал ровно, обыденно.

– Полицейский следовал за мной. Тот парень из игорного дома. Я был вынужден остановиться и поговорить с ним, – проинформировал я Реда.

– Олсон. Присматривает за карманниками. Неплохой парень, только, бывает, изредка сажает кого-нибудь наугад, для поддержания в порядке журнала регистрации арестов.

– Поехали скорее, поднимается ветер, – попросил я, – Мне бы не хотелось, чтобы он сдул с океана туман. Хотя туман не очень плотный, но, кажется, смог бы нам помочь.

– Он еще продержится столько, сколько нужно, чтобы мы смогли одурачить прожектор, – сказал Ред. – Да, у них есть автоматы на нижней палубе. Ладно, иди дальше по пирсу, я справлюсь сам.

Он растворился в темноте, а я пошел по скользкой поверхности пирса. Сбоку тянулось грязное низкое ограждение. В конце его стояла парочка. Увидев меня, мужчина выругался, и они ушли.

Десять минут я слушал, как вода разбивается о сваи. Ночная птица прошуршала в темноте, чиркнув неясно очерченным крылом по смутно светящемуся небу. Высоко, прячась в звездах, натужно жужжал самолет. Затем вдали прокашлялся и заревел мотор, да так громко, словно полдюжины двигателей тяжелых грузовиков. Спустя немного, звук ослабел и внезапно оборвался.

Выждав еще некоторое время, я подошел к ступенькам и стал спускаться по ним с осторожностью. Темная тень лодки выскользнула из ночи внизу, стукнувшись о бетон пирса. Раздался голос:

– Все готово. Залазь.

Я залез в лодку и сел рядом с Редом. А потом не было слышно никаких звуков, кроме злобного бульканья справа и слева. Снова стали сливаться огни Бэй Сити, появляясь и исчезая за враждебными волнами. Снова кричащие огни «Королевской короны» скользнули мимо нас. Казалось, корабль демонстрирует себя на вращающейся платформе, как модный экспонат. И снова левый борт «Монтесито» вырос из тьмы Тихого океана, луч прожектора освещал пространство вокруг, медленно вращаясь, и напомнил мне луч маяка.

– Я боюсь, – вдруг сказал я. – Я очень боюсь. Ред сбавил газ и лодка, казалось, заскользила бесшумно, беззаботно покачиваясь на волнах. Он недоумевающе посмотрел на меня.

– Я боюсь смерти и отчаяния, – сказал я. – Темной воды и лиц утопленников, черепов с пустыми глазницами. Я боюсь смерти, я боюсь пустоты, я боюсь, что не встречу человека по имени Брюнетт. – Ты хорошо себя накачал, – хихикнул Ред. – Брюнетт может быть в любом месте. На одном из этих кораблей, в своем клубе, в тапочках у домашнего очага. Это все, что тебе нужно?

– Мне нужен огромный парень по имени Мэллой, грубиян, который недавно вышел из тюрьмы штата Орегон после восьмилетней отсидки за ограбление банка. Он прятался в Бэй Сити, – и я рассказал Реду гораздо больше, чем намеревался, Должно быть, из-за его глаз.

Он обдумал все это и, как бы нехотя, заговорил, выпуская с каждым словом пар во влажный прохладный воздух. Может быть, поэтому его речь показалась мне умнее, чем она была, а, может быть, и не поэтому.

– Кое-что действительно имеет смысл, – излагал Ред. – Кое-что нет. Кое о чем я бы не хотел знать, а кое о чем хотел бы. Если этот Зондерборг содержал убежище, продавал сигареты с марихуаной, посылал парней на ограбление богатых дам, то кажется разумным то, что у него была «рука» в городском управлении. Однако это совсем не значит, что каждый полицейский знал об этом, да и не все его люди в городском управлении, вероятно, знали. Возможно, Блейн знал, а Хемингуэй, как ты его назвал, – нет. Блейн – подлец, второй же просто крутой полицейский, ни плох, ни хорош, ни куплен, ни честен, немного туповат, как я, чтобы считать, что работа в полиции – самый разумный способ заработать на жизнь. А этот психиатр тоже никак не вписывается. Он купил себе защищенную зону на лучшем рынке, в Бэй Сити, и он ее использовал по необходимости. Вы никогда не узнаете, что у такого парня на уме и на совести и чего он боится. Он мог бы очень испугаться и в ослеплении попытаться обезвредить посетителя, тем более что он привык дурить богатых дам, а обмануть их проще, чем бумажную куклу. А насчет твоего пребывания у Зондерборга, мне кажется, что Блейн опасался, что доктор узнает, кто ты, и, возможно, они рассказали Зондерборгу именно ту историю, из которой следовало, что подобрали тебя с помутненным рассудком. Зондерборг не знал, что с тобой делать: то ли отпустить, то ли постоянно держать под наркотиками. Мне кажется, все было так. Блейн, вероятно, знал и про Мэллоя. Я бы не упустил эту нить.

Я слушал и наблюдал за лучом прожектора и за приплывающими и уплывающими такси. – Я не знаю, о чем думали те парни, не знаю, тупы они или подкуплены, – сказал Ред, – но беда полицейских в том, что они думают, будто полицейская форма дает им что-то, чего у них до этого не было. Может быть, когда-то действительно давала, но не сейчас. Над ними стоит слишком много сообразительных умов. Представь, мы приходим к Брюнетту. Он не управляет городом. Но его не должны трогать. Он вложил большие деньги в выборы мэра, чтобы его не беспокоили с его водными такси и так далее. Если бы ему понадобились какие-то частности, власти ему их предоставили бы. Например, один из его дружков, адвокат, совершил наезд в пьяном состоянии, так Брюнетт добился того, чтобы того наказали как за езду в нетрезвом виде. Были изменены материалы следствия, а это ведь тоже преступление. Ну да Бог с ним. Это так, для общего представления. Его занятие – азартные игры, но все подпольные дела сейчас тесно связаны. Он может торговать марихуаной, сдирать проценты с людей, которых устроил на работу. Он может знать Зондерборга, а может и не знать. Но ювелирный налет? Восемь тысяч за редкое колье? Нет, он выпадает. Представь, что натворили парни за восемь тысяч. Смешно подумать, что Брюнетт имел что-то общее с ними.

– Да, – сказал я. – Они, вспомни-ка, человека убили.

– Не он убил, и не по его поручению. Если бы это было дело рук Брюнетта, тело не нашли бы. Ведь мало ли что зашито в одежду парня? Зачем рисковать? Я делаю немало дел для тебя за двадцать пять долларов, а?

– Вообще, смог бы Брюнетт убить? Ред немного подумал.

– Мог и, вероятно, убил. Но он не крутой парень. Он из подпольных бизнесменов нового типа. Мы думаем о них по-старинке, как когда-то думали об медвежатниках или об исколотых подонках-наркоманах. Крикливые полицейские комиссары вопят по радио, что все главари подпольного бизнеса трусливые крысы, что они могут запросто убивать детей и женщин, а потом ползать в ногах и умолять о пощаде при виде полицейской формы. Этим комиссарам следовало бы знать жизнь получше, а не пытаться навязывать людям чепуху. Есть трусливые гангстеры и есть трусливые полицейские – но и тех и других чертовски мало. А что касается людей оттуда, с верхушки общества, например, как и сам Брюнетт, то они не пробираются туда через убийства. Они достигают всего упорством и головой. И у них нет стадной храбрости, как у полицейских. Прежде всего, они – бизнесмены. Что бы ни делали – все ради денег. В этом они одинаковы во всем мире. Иногда, представь, у парня дела плохи. О'кей. Убрать. Но они очень задумываются, прежде чем сделать это. Какого черта я читаю тебе лекцию? – Человек, как Брюнетт, не стал бы прятать Мэллоя, – сказал я, – после того, как тот убил двух человек.

– Нет. Не стал бы, если нет более глубоких причин, кроме денег. Ну, как, хочешь вернуться?

– Нет.

Ред положил руки на штурвал. Лодка стала понемногу набирать скорость.

– Не подумай, что мне нравятся эти ублюдки, – сказал Ред. – Я их смертельно ненавижу.