"Минька, или Операция «Возмездие»" - читать интересную книгу автора (Абердин Александр)

Глава первая Операция «Возмездие»

Всего за каких-то три дня старый хромой лис, который возможно вряд ли пережил бы следующую зиму, благодаря стараниям капитана Денисова превратился в молодого, полного сил и энергии зверя. Благодаря же стараниям капитана Батчера и Миньки, дикий зверь превратился в послушное домашнее животное, всеобщего любимца и главного врага мышей. Как не старался капитан Денисов извести этих грызунов в жилом блоке, они всё равно то и дело шныряли у него под ногами. Теперь же мышиной вольнице пришел конец и Филимон, так Семён прозвал этого огненно-рыжего красавца, мигом дал мышам укорот. Истребить полностью он их не истребил, но хотя бы отучил от вредно привычки шастать по разделочному столу и Вика, панически боявшаяся мышей, уже не бомбардировала его с помощью телекинеза ложками и поварёшками, входя на кухню. За это Филимон получал от неё самые лакомые кусочки и в качестве особого поощрения Вика позволяла ему лежать на своих коленях, отчего старый лесной бандит просто блаженствовал.

В общем Филимону очень повезло, что однажды капитан Денисов чуть не сломал, по его словам, об него ногу. То, что Минька и Джимми, пустив в ход телепатию, так приручили лиса, что он сделался чуть ли не полноправным членом их небольшой команды, заставило Семёна несколько изменить свои первоначальные планы относительно подопытного кролика в его азотной авантюре. Первым делом это отразилось на Миньке и его тренировках. Капитан Денисов отлучил его от коллектора и загнал в медицинский отсек, где тот сначала замораживал куски оленины жидким азотом, а затем учился их мгновенно размораживать, доводя температуру мяса до температуры тридцать шесть и шесть десятых градусов по Цельсию. Пока что из этого ничего не получалось, — мясо либо оставалось ледяным, либо превращалось в жаркое, либо и вовсе оборачивалось вонючими углями. Капитан бесился, обзывал Миньку бестолочью, бездарным печником, а то и того хуже, и требовал, чтобы тот не останавливался ни на минуту. Его воспитанник жалобно вздыхал и начинал всё сызнова, жалея бедных оленей, на которых через день охотился Джимми.

Вообще-то настроение у всех четырёх человек, скрывающихся в подземном убежище и у Джульетты, которая и вовсе находилось в подземной тюрьме, после того совещания которое прошло полторы недели назад в поместье лорда Тревиса Астора, было не ахти какое праздничное. Планы, которые вынашивали атлантийцы, были настолько зловещими и бесчеловечными, что всем пятерым с тех пор было как-то не по себе.

Капитан Денисов сразу после окончания совещания попросив Миньку взять всех лордов на карандаш, на этом не успокоился и каждое утро требовал чтобы тот отчитывался перед ним о проделанной работе и о том, как продвигается следствие по делу лордов, так как уже на следующее утро он потребовал от своего воспитанника, чтобы тот, двигаясь по цепочке выявил всех их заправил. Вике же он поручил всё тщательно задокументировать и пользуясь древним фотошопом, а также тем, что они могли смотреть множество телепередач, срисовать лордские морды.

Юный пси-кинетик, освобождённый от всех хозяйственный работ, отнёсся ко всему очень серьёзно и у них уже имелось большое досье на них.

Попутно Минька нашел все детские сады, в которых лорд Уиллис Хармон занимался выращиванием суперсолдат империи атлантийцев. В принципе это были самые обычные детские сады-интернаты, только очень большие, в среднем на полторы тысяч ребятишек в возрасте от полутора до четырёх лет. Все они располагались на небольших островах в субтропической зоне и отличались от обычных детских садов тем, что все воспитатели и прочие сотрудники в них были облачены в военную форму.

За исключением того, что в головки всех детей, в основание черепа, были имплантированы предохранительные устройства, — крохотные мины с дистанционным радиовзрывателем, к детям относились хорошо и никакого давления на их психику не оказывалось. По всей видимости этим должны были заняться позднее.

Тем не менее это были не обычные дети, а супериндиго, да, и воспитателями у них также были индиго. Поэтому капитан Денисов нисколько не удивился, когда Минька показал ему мальчиков и девочек, порхающих над лужайкой для игр, словно воробышки. Правда, все они были одеты в одинаковые шортики и рубашечки камуфляжной расцветки. Пока что эти дети не представляли из себя никакой опасности, но все двадцать детских военных лагерей очень тщательно охранялись взрослыми и все они были так напичканы взрывчаткой, что капитану сразу же стало ясно, что вызволить детей оттуда и передать в руки людей с нормальной психикой, а не тех чудовищ, которых к ним приставили, станет нелёгкой задачей и это нужно будет сделать обязательно хотя бы только потому, что это были дети столь раннего возраста, что они просто не успели стать волчатами, из которых лорд Хармон и ему подобные хотели вырастить хищников.

Однако, самой важной задачей всё-таки на сегодняшний день являлось спасение Джульетты. Девушка, с которой Минька похоже не прерывал телепатической связи даже во сне, уже стала пятым членом их команды. Хотя это и было ей неприятно, но она всё-таки разыграла перед доктором Шериданом уже не один спектакль и тот пообещал, что вскоре ей вернут маму Лору. Индианку, выносившую Джульетту, уже действительно вывели из комы, но пока что накачивали снотворным. Девушка поразила их всех ещё раз тем, что внимательно выслушав рекомендации капитана Денисова, стала развивать в себе рентгеноскопическое зрение и весьма преуспела в этом. Более того, она прекрасно поняла, что и как нужно было делать, чтобы заняться самолечением и даже сделала в этом направлении кое-какие шаги.

Джульетта прекрасно понимала, что резкое улучшение её состояние, а она находилась под наблюдением опытных врачей, сразу же вызовет множество подозрений и потому не форсировала событий, хотя и сделала всё возможное, чтобы самостоятельно облегчить свои физические страдания.

Джульетта и сама сделала несколько очень важных открытий как в себе самой, так и вообще в области психокинеза. В первую очередь это касалось её рентгеноскопического зрения, которое в ней развивалось просто фантастическими темпами, да, оно в принципе было и понятно, ведь стремление вырваться из подземной тюрьмы вместе с Лорой и встретиться с Минькой у неё было очень велико.

Теперь всевидящий взгляд Джульетты простирался до самой поверхности и она могла видеть всю исследовательскую базу «Барбо», названную так по названию самой высокой горы на острове Элсмир. Вместе с этим девушка сумела сделать нечто совсем уж фантастическое, — подобрала с помощью своего всевидящего ока эдакую отмычку к механизму включения сна у человека-индиго и вместе с тем нашла лазейку в его сознание. Естественно, что первым объектом её воздействия стала Марта, — внешне мужеподобная бабища, а внутренне крайне жестокая садистка и убийца, ненавидящая весь мир и особенно Джульетту. Когда-то эта жирная свинья вместе с большой группой врачей, а точнее убийц, работала в Китае и занималась тем, что зверски истязала там умирающих от пекинской язвы людей.

Когда Джульетта рассказала им о том, кто такая Марта, на Миньку право же было просто жалко смотреть. Бледный как полотно, он пристально посмотрел на своего учителя и глухим, срывающимся голосом спросил его: — «Товарищ капитан, неужели я и теперь не имею права уничтожить эту тварь?» Капитан Денисов сердито сверкнул глазами и ответил: — «Да, ты и теперь не имеешь права становиться палачом». На помощь капитану тотчас пришла Вика, которая глухо прорычала: — «Не волнуйся, Миша, когда мы доберёмся до этого подземелья, я сама позабочусь о том, чтобы она сдохла и свою смерть она встретит не во сне». На эти слова от капитана Денисова не последовало никаких возражений. То обстоятельство, что Джульетта сумела во время рабочего дня на каких-то десять минут погрузить в сон Марту, сидящую в кресле рядом с ней, и вытащить из её памяти довольно важную информацию о том, как врачи из США и Европы спасали китайцев, зараженных пекинской язвой, убивавшей человека в срок от трёх часов до недели, заставило всех задуматься.

Задумались в первую очередь два члена команды, — капитан Денисов и Джульетта, которая сказала, что очень хочет узнать, чем занимались в исследовательском центре «Барбо» почти три десятка учёных, медиков и биологов. А ещё ей очень хотелось выкачать из них все знания. Поэтому девушка попросила капитана Денисова не спешить с её освобождением и лучше сначала подготовить операцию по спасению детей-супериндиго. Это была очень здравая мысль и хотя Минька отнёсся к требованию Джульетты без особого энтузиазма, он был просто вынужден с ней согласиться. Ему очень хотелось выглядеть в её глазах благородным рыцарем, но сначала он всё же учинил своей девушке, в которую уже был влюблён по уши, — форменный допрос и потребовал, чтобы та доказала ему, что теперь ей уже ничто не угрожает. К счастью об этом кроме Джульетты никто не знал, а то капитан Денисов точно взял бы в руки ремень и надрал ему задницу.

Между Семёном и Минькой, называвшим его батей, установились теперь совершенно иные отношения. Выросший на его спине, рослый молодой парень теперь предпочитал находиться от своего носителя на дистанции и сближался с капитаном Денисовым только для того, чтобы пожать ему руку. О том, чтобы он подошел поближе и хотя бы толкнул его локтем, не шло даже и речи. Зато Минька несколько раз выбирался на охоту вместе с Джимми и когда они оказывались в лесу, принимался расспрашивать капитана Батчера о множестве вещей, с которыми он никак не мог столкнуться и в том числе о взаимоотношении полов. К своему наставнику с подобными вопросами он стеснялся обращаться и парню очень повезло, что его австралийский приятель был человеком рассудительным, многое повидавшим в жизни и даже однажды походившим три с половиной месяца в мужьях, но так и не ставший отцом, прежде чем он и его жена, такая же леди-буш, как и он сам, разбежались в разные стороны, благо Большая Пустыня Виктории простиралась на четыре тысячи километров.

Капитан Денисов догадывался, зачем Минька просится на охоту и полностью доверяя Джиму, отпускал его. Правда, оставаясь наедине с Викой в убежище, он тотчас находил себе какое-нибудь занятие как можно дальше от жилого блока, где-нибудь в дизель-генераторной, а то и вовсе в вентиляционной шахте и появлялся только тогда, когда Минька и Джимми возвращались с охоты или рыбалки. В общем если бы не те задачи, которые перед ними всеми поставила жизнь, их подземное существование можно было бы назвать чуть ли не идиллией. Ну, а задачи капитан Денисов ставил перед ними довольно серьёзные, сначала вызволить с островов детей, потом или ещё лучше одновременно с этим освободить Джульетту, а уже затем, когда Минька войдёт в полную силу, как пирокинетик, врезать по военной инфраструктуре врага изо всех сил, чтобы войска республики и армии Сопротивления довершили его полный разгром. Впрочем, так далеко капитан Денисов ещё не заглядывал.

Первоочередной же своей задачей Семён считал возвращение к жизни Игоря и Ларисы, о чём он думал беспрестанно. Увы, но при всех своих пси-кинетических способностях он был ещё совсем никудышным пирокинетиком и ему требовалась помощь Миньки, а тот пока что работал слишком уж топорно, но хотя бы стремился научиться тому, что он от него требовал. Всем же остальным капитан Денисов был пока что доволен и особенно тем, что к ним присоединились Вика и капитан Батчер.

На всё же остальное у них ещё было время, в том числе и на то, чтобы повысить свою психокинетическую мощь. В это утро Семён проснулся очень рано и лёжа на той самой кровати, на которой когда-то он и поспал всего пару недель, прежде чем Игорь не вооружился скальпелем и не взялся за его спину. Теперь он смог бы обойтись и без этого. Оросив своё лицо после бритья одеколоном «Лаванда», он оправил на себе полевую форму и вышел из ванной комнаты. Являться к завтраку в форме он сразу же сделал своей привычкой и снимал её с себя только после пяти часов вечера. Завтрак уже был готов, но есть начал один только Филимон. Все остальные ждали его к столу и как только он вошел, Вика сказала:

— Сэм, сегодня воскресенье, я предлагаю отложить все дела и устроить пикник на берегу реки. Джимми сказал мне, что там есть одно очень укромное местечко, где ели подступают к самому берегу и если не разводить костёр, то нас там не увидят даже со спутника. Что ты на это скажешь?

Семён улыбнулся и ответил:

— На реку, так на реку, хотя я, честно говоря, хотел предложить покататься по лесу на квадроциклах.

Они быстро позавтракали, Вика собрала всё, что было нужно для пикника, включая даже бутылку водки, мужчины взяли снасти для рыбной ловли и ружья, и через час они вышли из убежища и пешком направились вниз по склону к Енисею. Было уже довольно тепло, день выдался солнечный, хотя тучи могли набежать в пять минут и пролиться дождём. Спустившись к реке, Семён не стал прятаться под ёлками и вместо этого с помощью Джимми и Миньки растянул большой хамелеоновый маскировочный тент. Хотя он и не пропускал солнечных лучей в полном объёме, под ним всё же было достаточно светло, да, и в случае чего он мог защитить их от дождя, всегда случавшегося в здешних местах внезапно. Зато как только на тент было подано напряжение и сработали фотоэлементы, давшие сигнал миникомпьютеру, их уже точно нельзя было заметить со спутника и потому они стали смело раздеваться, хотя о загаре им не стоило и мечтать, но тент накрывал собой часть реки и потому можно было искупаться, хотя вода и была довольно холодной.

Ну, какой бы там холодной не была вода, все тотчас полезли в реку, хотя и с визгом выскочили из неё спустя каких-то нескольких секунд и принялись немедленно вытираться полотенцами. Через несколько минут они стали забрасывать в воду удочки, хотя и без особой надежды на успех этого предприятия. Капитан Батчер, присев с удочкой на камень, спросил:

— Сэм, а как начинался проект «Возмездие»? Кому первому пришла в голову мысль произвести на свет пси-кинетика, способного нанести врагу такой урон, чтобы потом его можно было взять практически голыми руками, военным или учёным-индиго?

Семён вздохнул и с улыбкой ответил:

— Ну, поскольку у нас сегодня выходной, ребята, то я, пожалуй, расскажу вам об этом. Сам-то я вошел в проект «Возмездие» в двадцать шестом году, когда он уже существовал более шести лет и сразу же стал одним из главных его участников, хотя уже тогда самым главным был конечно Минька. Ещё тогда, когда мне было пятнадцать, мои родители сообщили властям, что я индиго, а потому меня сразу же поставили на спецучёт. Правда, меня с него сняли сразу же, как только я поступил в военное училище. В то время проблемой людей-индиго в России только-только начали заниматься и в Новосибирске был даже создан специальный институт. В нём-то и работали Минькины родители, Игорь и Лариса. Ну, а когда наш президент слил Россию атлантийцам, как мы тогда считали американцам, хотя вовсе не они играли в этом чудовищном заговоре самую главную роль, хотя без некоторых персон из высшего руководства этой страны там тоже не обошлось, Игорь, который после похищения его друга, профессора Ларионова, возглавил НИИПВФИ, он ещё называл его в шутку «Нии пвфига себе контора», обратился к новому руководству Российской Заволжско-Сибирской Республики с предложением создать такого солдата-психокинетика, который будет способен в одиночку нанести врагу такой урон, что добить его уже можно будет одними только сапёрными лопатками.

В тот момент всем казалось, что враги, накинувшиеся на нас с Запада и Юга, вот-вот прорвут фронт и нам придётся совсем хреново, но наш новый президент, генерал Синельников, оказался мужиком на редкость головастым, хладнокровным и способным заглянуть далеко вперёд. Он прекрасно понимал, к чему ведут дело атлантийцы, а потому сразу же отдал приказ приступить к реализации проекта «Возмездие» и работа тотчас закипела по всем направлениям. Хотя в то время в республике буквально каждый гвоздь был на счету, генерал Синельников с целью соблюдения режима полной секретности проекта приказал построить сразу семь убежищ в таких местах, которые с одной стороны были бы и без лишних мероприятий безлюдными, где было бы вполне оправданным ходом поставить термоядерные мины прикрытия, чтобы отбить у врага охоту соваться туда, ну, чтобы впоследствии туда не смогли пробраться обычные люди. Одновременно с этим Игорь, а он был не только индиго, но ещё и гениальным хирургом и вообще блестящим учёным-медиком, стал тайно обследовать всех индиго, которые находились в поле его зрения. Он искал самых мощных индиго и в то же время таких патриотов, которые ради будущей победы согласились бы пожертвовать собой. Не знаю уж почему, но такими оказались он и Лариса, которую Игорь знал ещё со студенческой скамьи, вот только она была врачом по мозгам и к тому же ещё и психологом. Профессор Ларионов в годы их студенческой молодости был аспирантом той же медицинской академии, в которой они учились и они сдружились потому, что все трое были индиго, причём очень мощными.

В общем когда Игорь и Лариса просчитали все варианты, то выяснилось, что их ребёнок должен стать, как бы это выразится помягче…

Минька сразу же откликнулся:

— Батя, а ты говори как есть, нечего стесняться. Я должен был стать уродливым карликом, чтобы вырасти достаточно мощным пси-кинетиком, что в конце концов и получилось.

Семён усмехнулся и подтвердил:

— Да, именно это было положено в основу теории психокинетики профессора Ларионова. — Тут капитан Денисов смутился и громко воскликнул — Стоп машина!

Полный назад! В основу его теории положено совсем другое, но вот что касается развития психокинетических способностей у человека, профессор считал, что чем ущербнее форма, тем богаче её содержание, ну, а его лучшие ученики, — Игорь Белькевич и Лариса Голицына доказали это чуть ли не математически. Когда они поняли, что лучше них никто не подходит на роль родителей будущего пси-солдата, то доложили об этом генералу Синельникову и все работы по проекту закипели с удвоенной силой, а сделать Ти предстояло очень многое и самое главное довести до ума пандорин. Ну, с этим они управились довольно быстро, после чего целый год помимо всего прочего ещё и принимали мощные дозы пси-стартера.

За этот год Игорь и Лариса значительно увеличили свою психокинетическую мощь и что самое главное, оба стали очень сильными по тем временам пирокинетиками. До Миньки им конечно было далеко, но танк они остановить могли. Ну, а через год произошло зачатие и на свет появился этот здоровенный парень, хотя тогда он был не больше амёбы. Игорь отстранил Ларису от всех работ и первые полгода она занималась одним единственным делом, вынашивала сына, ну, а я в то время воевал в составе Второй Степной армии и ни о чём даже не догадывался. Через полгода Игорь и другие врачи стали предпринимать усилия по увеличению сроков беременности Ларисы. Нужно было сделать так, чтобы она вынашивала сына не менее тридцати месяцев и тот появился на свет с уже практически полностью развитым головным мозгом, но недоразвитым телом. Именно поэтому и встал вопрос, кто будет Минькиным кормильцем, носителем и воспитателем и тогда Игорь и Лариса принялись изучать личные дела многих тысяч молодых, физически крепких мужчин-индиго.

От мысли, что носителем может быть женщина, они сразу отказались и в конце концов было отобрано двадцать три кандидата, больше половины из которых были людьми военными. Как раз тогда, когда мне посчастливилось во время одного из рейдов в тыл врага, когда мы должны были спасти конвой с беженцами, познакомиться с одной девушкой, Франческой Сколари, и так уж случилось, что мы влюбились друг в друга и у нас даже был маленький медовый месяц, который продлился всего неделю. Мы договорились с Франческой, что как только я получу отпуск, то сразу же прилечу к ней в Екатеринбург и мы поженимся. Её дядя был учёный физик и поэтому его отправили из Соль-Илецка в этот закрытый город, куда она поехала, как его ассистентка. Но буквально через трое суток после того, как мы расстались, мне было приказано срочно передать командование батальоном моему другу Хазрету Завгаеву и немедленно отправляться в столицу республики, — Красноярск. С чем это было связано я узнал только тогда, когда встретился с генералом Синельниковым.

Когда я прочитал приказ, то подумал, что меня переводят в какую-то часть специального назначения. — Улыбнувшись, капитан Денисов пояснил — Я ведь был неплохим комбатом и как раз во время последней прогулки по тылам врага мой батальон, не вступив ни разу в соприкосновение с врагом, корректируя огонь дальнобойной артиллерии и ракетных установок, нанёс врагу очень большой урон и что самое главное, мы провели в республику большой конвой с беженцами и среди них было очень много детей. Времени на сборы мне дали трое суток, но я не стал затягивать, собрал всех офицеров, с которыми пять с лишним лет воевал бок о бок, накрыл хороший стол в штабе полка, мы посидели, немного выпили, пожелали друг другу успехов и главное выжить, и я отправился на аэродром. Вот там-то и выяснилась одна очень интересная деталь. Хотя в приказе командующего фронтом об этом не было ни слова, оказывается из Красноярска за мной прислали специальную вертушку из президентского авиакрыла, отчего я малость прибалдел.

В то время америкосы ещё долбили по нам из космоса. Не по наземным целям конечно, это было бы слишком накладно, ведь в космос тяжелые тактические ракеты в нужном количестве не особенно отправишь, но по авиации они работали. Преимущественно лазерами и направленным электромагнитным излучением. Поэтому вся наша реактивная авиация и по сию пору стоит в капонирах под мощными бетонными перекрытиями. Её черёд ещё не пришел. Ну, а летали тогда одни только вертолёты. Наши учёные недолго клювом щёлкали и как только узнали о том, что атлантийцы запустили в массовое производство неядерные реакторы, способные производить прорву электроэнергии, очень быстро воспроизвели это изобретение, жаль только, что к тому времени во все убежища проекта «Возмездие» уже были поставлены дизель-генераторы и залита прорва солярки. Думаю, что без разведки тут дело не обошлось, но не об этом речь. Как раз в те два года перед тем, как я вошел в проект, в войска в большом количестве пошли новые вертолёты-невидимки с наноброней и электромоторами и если до этого америкосы очень часто сбивали наши вертолёты, то теперь они стали им не по зубам, да, и врагу на земле они тоже не понравились.

Вообще-то вертолёты были старыми, их просто модернизировали, сняли турбины, поставили вместо них высокооборотные электродвигатели большой мощности, наноаккумуляторы, да, обклеили со всех сторон нанобронёй с хамелеоновым покрытием, но вместе с тем наши авиационные заводы уже начали выпускать и совершенно новые машины. Вот на такой-то вертушке и прилетели за мной из Красноярска два лихих, бесшабашных парня. Они забросили мой чемодан и рюкзак с вещами в салон, затолкали меня в специальную капсулу безопасности и мы полетели из Соль-Илецка в Красноярск, а это путь неблизкий, через всю Западную Сибирь нужно перелететь. Иллюминаторов в моей капсуле не было, зато в ней имелся большой экран, на котором я всё прекрасно видел даже лучше, чем если бы сидел в кабине с пилотами и вот тогда-то, ребята, я и понял, в какие тиски нас загнали.

Не знаю, Джимми, знаешь ли ты или нет, но наши вертолёты, как и боеголовки ракет и снаряды, только потому невозможно захватить, что все они снабжены системой распознавания замаскированных объектов и потому снабжены системами самоликвидации.

Вертолёт летел на крейсерской скорости в шестьсот сорок километров в час и потому поднялся на высоту в шесть километров, чтобы не создавать каких-то там воздушных вихрей, по которым его можно было засечь. Бесшумный, не излучающий тепла, да, к тому же мгновенно меняющий свой цвет, вертолёт летел над тайгой и я видел внизу множество зеленоватых, чуть светящихся пятен, которые, как и этот маскировочный тент над нами, укрывал множество посёлков, в которых жили люди, миллионы беженцев со всей планеты, которых уже тогда приняла наша республика.

Иногда мы пролетали над городами и если бы не эти светящиеся прямоугольники, то их можно было бы принять за мёртвые, покинутые города. Собственно такими их и видели спутники-шпионы атлантийцев. Да, и наши собственные позиции выглядели точно так же, ведь ребята-вертолётчики показали мне их сверху, наверное специально. Вот тогда я и понял, друзья мои, что сотворили наши учёные и наш президент, генерал Синельников, спрятав таким образом от врага столько народа.

В принципе я и раньше знал, что по сравнению с врагом мы несём минимальные потери и все они приходятся в основном на нас, защитников Родины, а наш народ находится в укрытиях и упорно трудится для достижения победы. Республика с первого же дня перешла на режим военного коммунизма и насколько я был в курсе дела, в ней никто не голодал, все были обуты и одеты, имели крышу над головой и возможность работать. Хотя зарплата никому не начислялась, каждый человек получал всё, что ему было необходимо для безбедного существования и если кто-то имел больше, то только потому, что это требовалось ему для работы. Не знаю, может быть поэтому военкоматы осаждали сотни тысяч молодых мужчин и женщин, которые требовали, чтобы их зачислили в армию и отправили на фронт.

У меня в батальоне воевало с полсотни иностранцев, было даже семеро негров из Ботсваны, отчаянной храбрости парни, и все они пришли в армию уже отлично подготовленными солдатами, с которыми не было никакой мороки. Экипировка, снаряжение и оружие у нас тоже были отменными, но уже благодаря атлантийцам, задумавшим чудовищный план, который не дал им воплотить в жизнь генерал Синельников, наш бессменный президент. Ему сейчас уже семьдесят два, но он по прежнему бодр, свеж и подтянут. Не иначе, как наша медицина постаралась. Ну, ничего, как только я встречусь с Петром Ивановичем, то первым делом пошаманю над ним, чтобы он мигом сбросил с плеч годочков тридцать с гаком. Он мудрый мужик, за таким народу, как за каменной стеной живётся. Генерал Синельников быстро просёк, что атлантийцы нас хотят использовать в качестве крематория и не дал им этого сделать. Он поставил задачу перед нашими учёными-ядерщиками и они её выполнили, создали такие термоядерные взрывные устройства, каких у них нету и вряд ли когда они у них появятся. Так уж вышло, что одна такая термоядерная мина была установлена в Оренбурге, который я защищал.

Вообще-то вы можете не волноваться, ребята. Никого из наших там не погибло.

Сначала этот город несколько раз переходил из рук в руки, а потом, когда враг его взял в очередной раз, в Оренбурге было взорвано термоядерное устройство и генерал Синельников заявил атлантийцам, что республика отгородилась от всего мира термоядерным барьером, подорвав который он попросту уничтожит всю Землю. С тех пор на нас уже больше никто не нападал, но артиллерийские дуэли время от времени вдоль южной границы ведутся, да, ещё эти уроды стреляют по каждому человеку, который попадётся им на глаза в отдалённой местности вдоль южной границы. Так, я немного отвлёкся, ребята. Короче говоря тот полёт через всю Западную Сибирь очень наглядно показал мне, какую титаническую работу проделали наши люди, чтобы защитить всех тех беженцев, которые прибывали к нам. Не знаю, было это сделано специально или нет, но я в тот момент очень зауважал Петра Ивановича.

Утром мы пролетели над Красноярском, который с километровой высоты выглядел совершенно мёртвым, покинутым городом, в котором не осталось не то что людей, а даже собак и кошек, совершили посадку на небольшом аэродроме рядом с городом, который и на аэродром не был похож, и вертолёт тут же въехал в капонир, замаскированный под какой-то здоровенный заброшенный заводской корпус. Внутри он таким не выглядел, поскольку был пусть и не слишком большим, но всё же самым обычным аэропортом. Одетые вполне нормально, почти по довоенному, люди, некоторые из которых были с детьми, поднимались на борт больших транспортных вертолётов, в здании аэропорта царила обычная суета и вот что удивительно, когда я, прошел вместе с пилотами в зал прибытия и посмотрел на информационное табло, то увидел, что из этого аэропорта вылетает множество вертолётов чуть ли не во все концы Сибири.

Так уж получилось, что все пять лет я никуда дальше Оренбурга не выезжал, а это был, что ни говори, прифронтовой город, в котором было очень мало гражданского населения. В основном там жили и работали одни военные, а потому не знал, как живут люди в тылу. Нет, знал конечно, но в основном из рассказов друзей, которые говорили: — «Там в тылу всё нормально, Сеня. Может быть они живут не так, как до войны, но на жизнь не жалуются». Как именно не так я по большому счёту не знал, хотя и привык к тому, что в Оренбурге все люди жили под железобетонными перекрытиями, накрывшими практически все улицы и площади этого города, а сверху он казался врагу совершенно мёртвым, но это было не так. То же самое было и в Красноярске, только в нём потолки были намного выше, высотой в десять метров и когда мы вышли из здания аэропорта, то погрузились в сплошные шум, гам и целое море ярких красок. Мы сели небольшой открытый электромобиль и быстро поехали на нём к центру города. Помнится меня тогда больше всего поразило, как много детворы и молодёжи катается на улицах на роликах, скейтах, самокатах и скутерах и ни у кого из них на лицах не совершенно никакого страха или уныния.

Люди жили в столице самой обычной жизнью, вот только взрослых на улицах было не так уж много. Да, оно и понятно, день ведь был рабочий. Единственное, что меня поразило, так это полное отсутствие прежних, довоенных легковых автомобилей, всего этого прошлого разнообразия иномарок от роскошных лимузинов и до «народных» автомобилей. По улицам если и ездили электромобили, то всего максимум пяти, шести модификаций, да, и те мало чем отличались друг от друга кроме цвета, ну, а цвета у них были довольно яркие и нарядные, и многие были даже разрисованы их хозяевами так, что казалось, будто ты едешь по картинной галерее. В общем хотя электромобилей по городу ездило много, все они были одинаково демократичными и по большей части открытыми, а на улицах города не смотря на раннюю весну было очень тепло, градусов двадцать и я даже был вынужден снять с себя бушлат.

Довольно часто по улицам проезжали грузовые электромобили и автобусы, но это уже был отдельный разговор, такую технику я видел и на фронте.

Вертолётчики привезли меня в гостиницу, заселили в номер и предупредили, чтобы я никуда из него не выходил, так как за мной могут прийти в любую минуту. Да, мне особенно и не хотелось никуда идти. В Красноярске у меня не было ни одного знакомого, а бродить по городу просто так мне не очень-то хотелось. Хотя все бетонные потолки и были выкрашены в голубой цвет, они всё-таки на меня давили.

На фронте я уже привык к железобетонным перекрытиям над головой, они защищали нас от ракет и снарядов, но там я довольно часто выбирался наружу и видел небо у себя над головой. Правда, надо сказать, что меня очень порадовало, как жители Красноярска смотрели на меня. Видя мой потрёпанный полевой камуфляж, они широко улыбались мне, махали руками и приветствовали, как давнего знакомого, а когда мы со стоянки электромобилей шли к гостинице, одна девушка даже подбежала ко мне, расцеловала и подарила маленького плюшевого бурундука. Жаль только, что эта игрушка была растерзана Минькой ещё давным-давно, а то бы я его вам показал.

Пилоты вертолёта, которые привезли меня в гостиницу, забрали у меня не только чемодан и рюкзак, но даже мой бушлат, а когда я попытался отобрать их у того парня, который был немного постарше, это был старлей лет двадцати пяти, он улыбнулся и просто прибил меня гвоздями к асфальту, сказав: — «Товарищ капитан, я бы отдал чемодан Федьке и вас самого в гостиницу на себе донёс, так вы же сопротивляться станете. Вы фронтовик, товарищ капитан, и мы перед вами салаги, а вообще-то не удивляйтесь ничему, у нас в Красноярске к фронтовикам особое отношение». Это особое отношение выразилось уже в том, что возле стойки регистрации, где стояло в очереди к девушкам, сидящим за стойкой, человек шестьдесят штатских, меня тут же пропустили без очереди и девушка, улыбнувшись мне так, словно я был её женихом, сразу же протянула мне ключи от люкса и сказала, что дежурная по этажу сама меня зарегистрирует.

Вертолётчики тут же передали мои вещи служащему отеля и я, попрощавшись с ними, под одобрительные взгляды отправился в люкс, судя по цифрам в лифте расположенном на семнадцатом этаже. Так это или не так, сказать было трудно, поскольку окна номера были заложены кирпичом и на их месте были наклеены фотообои, показывавшие довоенный Красноярск. Только я успел принять ванну, как в номере зазвонил телефон, но когда я поднял трубку, то выяснилось, что меня приглашали в ресторан, позавтракать. Мои ребята собрали мне тормозок в дорогу и поскольку девушка сказала, что завтрак для меня уже готов, причём какой-то особенный, то я был просто вынужден одеться, как солдат по команде подъём, и отправиться на первый этаж. Мой парадный мундир просил не только утюга, но щётки, а потому я одел ту же полевую форму, в которой приехал, — второго срока носки камуфляж с беретом цвета хаки, латаный-перелатаный, зато родной и к тому счастливый, всего с двумя дырками от пуль, которые прошили ткань на рукаве, но меня не задели.

Возле лифта со мной снова случился конфуз. Точнее это штатские сконфузили меня тем, что сначала мужчина, который не поместился в лифт, задержал его, а потом из него, едва только увидев, что к лифту подошел фронтовик, из него сразу же вышел ещё один мужчина и они буквально втолкнули меня в лифт. Пока я спускался вниз, меня буквально обласкали взглядами, а один парень, который выходил на пятом этаже, пожал мне руку и сказал: — «Удачи, вам, товарищ капитан». Честно говоря всё это было для меня в диковинку. Они же совершенно не знали меня, все эти люди, которые смотрели на меня с таким восхищением, что мне от этого было как-то не по себе. В ресторане было довольно многолюдно. Не знаю как сейчас, но в то время в гостиницах останавливались преимущественно командировочные, то есть люди приехавшие в город по делам. Официантка усадила меня за столик вместе двумя молодыми женщинами и пожилым мужчиной и тут меня начали кормить так, словно я прибыл в Красноярск с голодного края и не ел уже недели три.

Естественно, первым делом передо мной поставили тарелку с пельменями. Не знаю, спешили мои соседи по столику в ресторане куда-нибудь или нет, но они решили составить мне компанию, а мужчина даже спросил, не желаю ли я накатить граммов сто водочки. Ну, под те пельмени, которые мне подали, можно было и пол литра спокойно скушать. Чтобы не показаться занудой я быстро со всеми познакомился и мы стали не спеша завтракать. Я сказал им, что прибыл из-под Оренбурга и по всей видимости меня ждало какое-то новое назначение и тут выяснилось, что все трое знают о том, что недавно в Соль-Илецк был доставлен огромный конвой с беженцами и что благодаря отваге и мужеству батальона мотопехоты, выдвинувшемуся им навстречу, а также благодаря умелому руководству, были спасены жизни более, чем двум с половиной тысячам человек.

Пока мы с Франческой, забыв о войне, были вдвоём, об этом, оказывается, было сообщено по всем центральным каналам и те беженцы, у которых репортёры брали интервью, с восторгом рассказывали о бородатых десантниках с вещмешками полными батончиков и о том, как их поезд переставили с рельсов на сани и увезли в республику из-под носа у своры убийц. Меня стали расспрашивать об этом и я сказал, что это постарались наши соседи, на что Борис Иванович, который приехал в Красноярск по делам своей фирмы, веско заметил: — «Ну, я думаю, товарищ капитан, что вы сделали бы это ничуть не хуже капитана того Денисова, который защищает Соль-Илецк. Вы случайно не родственники?» Я сказал, что просто однофамильцы и стал расспрашивать своих собеседников, чем они занимаются. Обе женщины оказались инженерами, а фирма Бориса Ивановича выполняла оборонные заказы, какие именно я уточнять не стал. Мне было очень приятно пообщаться с этими людьми за завтраком и вскоре я вернулся в свой номер. Мой мундир уже был вычищен и отутюжен, а потому ничто не помешало мне завалиться на диване перед телевизором.

Валяться слишком долго и смотреть какой-то военный фильм мне не пришлось. Вскоре в мой номер снова позвонили и на этот раз сообщили, чтобы я спускался вниз. Не зная, куда мне придётся ехать, я надел на этот раз парадный мундир, увешанный боевыми наградами. Как то раз командования заставило меня сфотографироваться в нём при всём иконостасе для обложки какого-то журнала и с тех пор он так и висел в шкафчике моей бетонной квартирки в нашем укрепрайоне. На этот раз, когда я спускался вниз на лифте, на меня не только смотрели с удвоенным восторгом, но даже просили у меня разрешения заснять мои награды на камеру сотового телефона.

Внизу меня уже ждал молодой лейтенант. Он проводил меня к машине и отвёз в Центральный военный госпиталь.

Лейтенант был очень серьёзен и не сказал ни слова, куда он меня везёт и за чем.

На всё у него был один ответ: — «Сейчас сами всё узнаете, товарищ капитан.

Потерпите». Терпеть мне пришлось недолго. Как только мы вошли в здание госпиталя, прошли куда-то по коридору и двое особистов провели вдоль моего тела детекторами, лейтенант тут же провёл меня в прихожую, затем открыл дверь в кабинет и с порога доложил: — «Пётр Иванович, капитан Денисов прибыл.» — после чего повернулся и с улыбкой сказал мне: — «Проходите, товарищ капитан, генерал Синельников ждёт вас».

Всё произошло так для меня неожиданно, что я даже не успел замандражировать, вошел в кабинет строевым шагом, взял под козырёк и чётко доложил своему президенту и верховному главнокомандующему о прибытии. Генерал Синельников был одет в полевую форму и у меня от этого тут же покраснели уши, но он кивнул мне головой, улыбнулся и сказал:

— Молодец, капитан, правильно сделал, что явился при всём параде. Люди чувствуют себя гораздо спокойнее и увереннее, когда видят таких героев, как ты. Проходи, присаживайся. — Я подсел к столу, а генерал Синельников наоборот, встал, прошелся по небольшому кабинету, на стене которого висел его портрет, затем повернулся ко мне и спросил — Капитан Денисов, ответьте мне на один вопрос, — вы согласитесь пропасть без вести, бесследно исчезнуть для того, чтобы выполнить одно очень важное задание Родины, которое, возможно, приведёт всех нас к победе.

Только не спешите, хорошенько всё обдумайте и взвесьте, прежде чем дать своё согласие на это потому, что после того, как вы будете введены в курс дела, обратной дороги для вас уже не будет.

Думал я недолго, всего несколько секунд и за это время сердце моё радостно застучала, ведь речь судя по всему шла о чём-то действительно очень важном. Я встал и чётко сказал:

— Товарищ верховный главнокомандующий, я готов выполнить любой ваш приказ на земле, под землёй и вне пределов земли независимо от того, что мне будет приказано сделать. Пропаду я без вести, исчезну бесследно и больше никто обо мне не услышит, всё это меня нисколько не волнует. Единственное, о чём я попрошу, это известить одного дорого мне человека о моей гибели и передать ей мои личные вещи и награды. Я готов немедленно приступить к выполнению любого вашего приказа.

Генерал Синельников пристально посмотрел на меня и сказал, покивал головой и после паузы сказал:

— Ну, тогда пойдём со мной, Семён, я познакомлю тебя с теми, с кем ты отправишься выполнять это задание.

Генерал поманил меня за собой и направился к двери, ведущей в соседнюю комнату.

Когда я вошел в неё, то прямо с порога увидел молодую, очень красивую беременную женщину с измученным, даже измождённым лицом, роскошными, светло-русыми волосами и огромным животом, сидевшую в инвалидной коляске. Женщина по грудь была укрыта пушистым шерстяным пледом, а рядом с ней стоял довольно высокий, худощавый мужчина с тёмно-русыми волосами, одетый в строгий чёрный костюм. Они оба посмотрели на меня с улыбкой, а генерал Синельниково чётко, по-военному сжато представил, кто я есть такой, после чего мужчина подошел ко мне, пожал руку и тут же ткнул в неё каким-то медицинским прибором, после чего поднёс его женщине и та, посмотрев на его дисплей, спросила:

— Семён, в вашем личном деле написано, что вы способны управлять людьми голосом, это так? Насколько вы сильны?

Я пожал плечами и ответил:

— Да, специалисты называют это нейролингвистической установкой, если выражаются мягко, ну, а когда хотят выразиться жестко, то говорят, — нейролингвистическое программирование, хотя это не так. Эффект такого воздействия носит кратковременный характер, максимум двое суток. Ну, а что касается моей мощности, то скажем так, с ротой я справляюсь легко.

Посчитав, что мною было сказано уже достаточно много, я умолк и женщина, кивнув головой, снова спросила:

— У вас также очень мощная иммунная система. Насколько она мощная и каким болезням вы можете противостоять?

Слегка улыбнувшись, я ответил:

— Не болел ещё ни разу ни одним инфекционным заболеванием, поэтому не знаю, а во время проверки у врачей не нашлось такой заразы, которая заставила бы меня хотя бы кашлянуть. Ну, а кроме того на мне всё заживает, как на собаке. Я семь раз был ранен, шесть пулевых различной степени тяжести в фигуру и одно осколочное, весьма тяжелое, в правую ногу. Небольшие шрамы остались только на ноге и то лишь потому, что я уже через шесть часов снова был в окопах, командовал ротой, а от пуль одни только пятнышки остались. Так что вы можете считать, что у меня абсолютное здоровье и к тому же я почти вдвое сильнее физически, чем любой другой мужчина моего роста.

Мужчина улыбнулся и сказал женщине:

— Лариса, по моему Семён как раз тот человек, который нам нужен. Если он согласится, то нам не стоит испытывать судьбу.

На эти слова я разу же сказал:

— Я уже согласился исполнить любой приказ командования.

Лариса улыбнулась и стала вводить меня в курс дела:

— Семён, через какое-то время я рожу сына. Игорь его отец и мы оба индиго.

Причём очень мощные. После этого мы проживём какое-то время и… — Лариса запнулась и продолжила — Но наш сын не проживёт без носителя и часа. По всем медицинским и биологическим показателям вы идеально подходите для того, чтобы вырастить на своём теле нашего сына.

Лариса сделала паузу и мои мозги в эти секунды наверное аж задвигались. Не успела она открыть рот, как я сказал:

— Вы оба индиго, я индиго, значит ваш сын изначально родится супериндиго и если ему, когда вырастет, будет сделан комплекс инъекций пси-стартера, то он станет очень мощным супериндиго и если станет пирокинетиком и к тому же будет обладать дальновидением, то станет идеальным солдатом-психокинетиком в том случае, если вырастет на моей спине и тогда… Товарищ верховный главнокомандующий, Лариса, Игорь, я согласен.

Генерал Синельников развёл руками и промолвил:

— А чего вы ещё ждали? Гвардия. Ну, что, товарищи, я так думаю, что мы можем больше здесь не задерживаться и отправляться на командный пункт операции «Возмездие».

— Генерал легонько стукнул меня кулаком в плечо и добавил — Ты молодец, Семён.

Честно говоря, я ничего иного от тебя не ждал.

Через час с четвертью мы были далеко за городом, где в здании какого-то большого заброшенного завода, каким этот совершенно секретный объект выглядел снаружи, располагался научно-исследовательский центр подготовки операции «Возмездия». Вот так я и вошел в этот проект, ребята. Ну, а чем всё это закончилось вы уже знаете, вот он, сидит на камешке, единственный в мире солдат-психокинетик, но дело на этом ещё не закончилось. Мы, можно сказать, только вышли на линию старта.