"Голый на маскараде" - читать интересную книгу автора (Горохов Александр)

Глава 7

Главный врач центральной больницы города Одинцова прочел внимательно весь список, предьявленный ему Леней, тяжело вздохнул, включил вентилятор на столе и сказал невесело.

– Дорогой мой комивояжер, или как уж там правильно называется ваша должность. Все что предлагает ваша фирма моей больнице, конечно же жизненно необходимо. Но денег у нас – нет. Мы нищие. Весь ваш список – нужен. И медикаменты, и аппаратура, но...

– Деньги всегда находятся, – осторожно заметил Леня. – Находятся, когда дело идет о жизни ваших больных.

– Правильно. – врач тяжело вздохнул. – Вокруг фармакологии, я имею ввиду мирового масштаба, крутятся гигантские деньги. Не такие скажем, заметные, как возле нефти и наркотиков, но ничуть не меньшие...

– Наркотики – та же сфера. – заметил Леня.

– Согласен. Но я говорю об официальной, некриминальной стороне дела. Хотя и она – сплошной криминал. Тихого, малозаметного порядка. Проворачиваются сумасшедшие комбинациии, создаются безумные состояния и в этом болоте редко что всплывает наружу. Но можете вы себе представить, что наши больные приносят в больницу своё постельное белье, посуду и перевязочный материал? А персонал третий месяц не получает зарплаты? Подождем лучших времен и все что вы предлагаете, я возму в двойном размере. Вы ведь работаете на проценте от сделке?

– Примерно так, – ответил Леня.

– Значит и вы жертва всеобщего Российского бардака.

Возражать было нечем. Леня знал, что если продолжить разговор, то Главный врач предложит забрать нужные ему медикаменты – в долг, попросит кредита. Но эту стадию своей работы Леня уже давно прошел: кредитов никогда не возвращали и Куравель настрого запретил соблазняться под любые, самые фантастические проценты.

– У вас даже самого необходимого нет? – спросил Леня.

– Почти. Побираемся.

– Этого быть не может. Составляются списки на государственном уровне совершенно необходимых препаратов для больниц. Их оплачивают из государственной казны. Это специальная строка в бюджете, платят золотом и валютой, поскольку в опасности здоровье нации. – Леня говорил как по писанному: так требовал проиносить этот текст Степ-Степ Куравель. – Я это знаю, мой шеф в составлении этого списка учавствует. Как раз сейчас эти списки и составлют на пару будущих лет.

– Знаю, нам кое-что от милостей этих перепадает. Но, мой юный друг, учтите и тот факт, что в периоды обнищания и кризисного состояния в стране, люди болеют больше и опасней. Понимаете, что я хочу сказать?

– И умирают, понятно, больше. – кивнул Леня, забрал свои рекламные проспекты и простился с Главным врачом, не получающим зарпату за свои труды уже три месяца.

Во втором часу пополудня Леня приостановился возле кафе «У Тимофея», но тут же вспомнил, что это заведение потеряло для него прежнюю прелесть, стало подозрительным, кое-что требовало разьяснения. Он прокатился мимо кафе и минут через двадцать оказался в Лефортово, неподалеку от своего дома, возле школы, в которой проучился от первого до выпускного класса.

По летнему каникулярному времени школа была пуста, непривычно тиха и едва Леня ступил в холл, как на него пахнуло неистребитмым запахом детства, и уже через минуту узнавания казалось, что сейчас зазвонит зонок и необходимо сломя голову бежать в свой класс, чтобы обогнать учителя.

Леня двинулся по коридорам на мелодию рояля и когда вошел в спортивный зал, увидел там то, что и должен был увидеть.

Вася Блинов вел занятия бальных танцев для детей 9-10 лет. Вася был уверен, что растит чемпионов международных соревнований в этом виде спорта или Искусства, если будет угодно. Вася получал за свой труд жалкие копейки и добирал зарпалаты за уроки по вечерам, когда в этом же зале обучались танцам люди немолодые, платившие за науку достаточно серьезные деньги. Эту публику Вася не очень жаловал, а возиться с детишками обожал до самозабвения. Сам он, стройный и худенький, был танцором экстра-класса и вытянись сантиметров на пять-семь повыше, в свое время верняком бы завоевал те мировые призы, которые сулил нынче своим ученикам.

Приметив Леню, он лишь указал ему пальцем на стул, а сам, азартный и мокрый от усердия, в строгом черном костюме, кричал под аккомпонемент рояля.

– И раз, два, три! И раз, два, три! Изящней, кавалеры! Работайте с достоинством! Вы не шаманские пляски на дискотеке изображаете, а танцуете благородный вальс-бостон! Это танец богатейщего духовного содержания! Коля – не жмись к партнерше, будь джентльменом, а не хамом из ресторана!

Леня знал, что до последней минуты занятий Вася и на миг не оторвется для дружеской беседы, тут хоть землятресение случись.

Тоненькие малчики и девочки, все как на подбор чистенькие, в хорошей одежде, уже ловко управлялись со своими задачами, педагога слушались с трепетным уважением и казалось диковатым, что это тот самый Васька-Блин, который мог учинить драку «У Тимофея», а порой напивался до скотского состояния.

Минут через пятнадцать седая женщина у рояля дала последний аккорд и Вася похлопал в ладоши.

– Всем спасибо, сеанс окончен! До пятницы, леди и джентльмены!

– До пятницы, маэстро! – хором ответили ему разгоряченные танцоры и гурьбой побежали к дверям.

Маэстро обесиленно опустился на стопку спортивных матов возле Лени и сказал.

– У тебя такой вид, словно тебе огласили смертный приговор.

– Примерно так. – ответил Леня. – Вася, нас «пасут» у Тимофея.

– Это как?

– Наш столик в эркере стоит на прослушивании. Тимофей слышит все наши разговоры.

– Ну и что? – беззаботно спросил Вася. – Мы покушения на жизнь Президента не планируем. С какой стати тебя взволновала такая чепуха?

– Взволновала. – как от зубной боли поморщился Леня. – Ты вспомни. В понедельник мы сидели с тобой за своим столиком и я тебе рассказал про «мерседес», который стоит вроде бы ничей, поскольку Лимонова исчезла.

– Был разговор.

– А когда я поехал посмотреть на машину, мне дали по черепу дубиной! Украли из кармана мобильный телефон Куравля, а машину пытались угнать!

– Черт тебя дери, Леня! И ты только сегодня мне о том говоришь?! Да мало ли кто мог покусится на бесхозный «мерс»?!

– Тимофей – мог. – твердо заявил Леня. – Он подслушал, что авто стоит в гараже Лимоновой. Я сам ему наводку дал, получается. И самое основное, в тот вечер, ты со мной не поехал, соблазнился негритянкой, но и Тимофея тоже не было в кафе! Он якобы отправился на свидание с невестой. Ты знаешь его невесту?

– Такой нет. Он гомосека. – твердо ответил Вася.

– Тем хуже. – Леня понял, что складно изложить своих сомнений не сумеет и сообщил конечный вывод. – Вася, меня, кажется, убить хотят.

– Тебя?! – подпрыгнул на заднице Вася. – Окстись! Ты кто – банкир, политик, или уголовный авторитет?! Кой прок тебя «замачивать»?!

– Лимонову Ольгу Федоровну уже убили. Умер и Алмас Акмолов...

– Когда? – выдохнул Вася, округлив глаза. – Я же с Акмаловым подрался в кафе! Леня, или рассказывай всё, или отвались от меня со всей своей уголовщиной и адрес мой забудь!

– Струсил? – усмехнулся Леня.

– Не струсил, а желаю иметь ориентиры в твоих злодеяниях!

Леня поколеблася, но в конечном счете, с пятое на десятое, поведал другу о событиях последних двух суток, уже ничего не опуская. Насильственная смерть Лимоновой и гибель Акмалова Васю как-то не очень взволновали. Более всего заинтеросовала его, конечно, информация касающяяся таинственной девушки Виктории.

– Красивая мартышка, да?!

– Да я же тебе не про то! – тоскливо сказал Леня. – Может быть она в убийстве виновата! И не в том дело, что красивая, – вдруг забуксовал Леня. – А как-то она меня задевает, по душе что ли, или ещё как...

– Ну-ну?! – подхлестнул Вася. – Добавь ещё что-нибудь?!

Сколь не был по натуре своей невозмутим Леня, как хорошо он не знал своего дружка, но в данном случае изумился и пришел в ярость.

– Васька! Лимонову убили! Акмалов погиб вместо меня, наверное! А ты мне о женщинах! Ну, необычная она, но...

– Ленечка, – прервал уверенно многоопытный Вася. – Все неприятности жизни начинаются с барышень. Все девушки, которые вампиршами впиваются в наши нежные сердца, поначалу кажутся необычными! Я НЕ ТАКАЯ, КАК ВСЕ! – это первое, что она заявляет. Пример тому моя негритянки. Сперва – дочь джунглей, сестра Маугли! Потом замечаешь, что от не по родному селедочкой и чесночком попахивает. А в результате что?!

– Что? – Леня окончательно одурел от этой ахинеи.

– Обнаруживаешь её рязанское происхождение! Где там студенты-негры института Лумумбы картошку убирали лет двадцать назад?! – в Рязани! И рязанская негритянка получается скучней и тошнотворней любой московской Машки с Ордынки! Ибо в целом, Леня, истина заключается в том, считает ли женщина сама себя красавицей или Бабой Ягой. Если она числит себя красоткой, то так оно и есть для окружающих, какой бы уродиной не была.

– Пошел к черту. – огорченно сказал Леня. – О чем-нибудь ещё ты можешь думать?

– Всегда думай о дамах! – уверенно посоветовал Вася. – В любых ситуациях мечтай о женщинах! И тогда дух твой сохранится безмятежным при любых кораблекрушениях. Я серьезно – кто она?

Леня решил, что остановить Васю всё равно не удастся и сообщил неуверенно.

– Она, по моему, какие-то призовые места брала на зимних Олимпийских играх. По фигурному катанию.

– Виктория? Виктория – фигурное катание? – напрягал Вася память. Фамилию знаешь?

– Да. Лобова.

– Помню! – вскрикнул Васька. – Виктория Лобова, лет пять назад весьма прогрессировала в парных танцах на льду! Но то ли ногу сломала, то ли позвонки в хребте сместила! Нет! Башкой об лед так грохнулась, что у неё «крыша поехала»! Тебе крупно повезло, Леня!

– Иди в баню... Врешь.

– Так в газетах писали. Эффектная была девчонка. Такие пентюхи как ты, слюни пускали на стадионах, на неё глядючи. Пускаешь слюни, Леня?

– Да. – вынужден был признать Леня. – Но это не главное, Вася. Тут ведь все во едино замешена: смерть Лимоновой, «мерседес», кирпич на голову Акмалова...

Вася почесал нос, скорчил озабоченную рожу и сказал убежденно.

– Может так, а может ты валишь в одну кучу вовсе не связанные между собой дела. Проверим Тимофея на вшивость?

– Как?

– Элементарно! Найдем под нашим столиком в кафе «жучки» и возмем Тимошку за жабры! Ну?! – Вася уже вошел в азарт игры и неожиданно завопил восторженно. – Слу-уша-ай! Да мы с Тимофея деньги за это слупим! Он же за наш столик кавказцев сажал! Их уголовные беседы подслушивал! Да они же нашего Тимошку зарежут! Всё, Леня! – кабатчик Тимофей в наших руках! Будем его доить?!

– Нехорошо это...

Двери в спорт-зал приоткрылись, группа карапузов в смешных костюмах втиснулась через порог и дети дружно выкрикнули.

– Добрый день, маэстро!

– Здраствуйте, леди и джентельмены. – на полном серьезе поздоровался Вася и сказал другу. – Я освобожусь часа через два, поболтайся где-нибудь, не мешай. А потом поедем раскалывать Тимофея.

Леня покинул зал, добрался до кабинета директора и все та же секретарша Ирина Николаевна, прекрасно помнившая Леню, позволила позвонить по телефону.

Куравель ответил как всегда деловито.

– В больнице Одинцова денег нет, так их ни у кого нет! Все одно надо было застолбить место, чтоб конкуренты не подваливались!

– Застолбил.

– Подарок пообещал?

«Подарком» в системе работы «Кураре» шифровалась взятка элементарная – её подсовывали главным врачам против договора на поставку препаратов: 10-15% от суммы поставки. И мзда эта порой была весьма солидной – коль скоро был большой заказ.

– Нет. – повинился Леня. – Он не из той породы, он бы меня с лестницы спустил.

– Много ты понимаешь в психологии! – фыркнул Куравель. – Всякий чиновник генетически закодирован на подарки! Ладно, вертайся до дому.

– Я тут ещё один армейский госпиталь присмотрел, там...

– Действуй! – оборвал Куравель. – Но поменьше занимайся психоанализом, а энергичней, по русски, прошибай двери «подарками»!

Добродушная до жалостливости Ирина Николаевна распросила Леню о житье-бытье и тяжело вздохнула.

– Что ты, что Вася твой и весь выпуск, ну, просто обманутое поколение. Поманили вас чужими идеалами западной идеалогии, а кроме как обокрали духовно, так ничего и не дали. Ведь и материально нынче только воры да бандиты сладко живут. Так, Ленечка?

– Так. – согласился он.

...Ни в какой госпиталь Леня не поехал – не было такого госпиталя. Зато свободных двух часов (при машине) хватало, чтоб навестить старика Коверкотова, раз уж он к себе призывал.

По дороге на Левобережную перегрелся мотор «волги» и заглох. Пришлось прижаться к обочине, открыть капот и положить на бензонасос мокрую тряпку. Густая жара на трассе зависла удушающим дымом выхлопных газов, асфальт плавился, многие водители сидели у руля в одних трусах.

Передохнувший мотор завелся и Леня добрался до знакомого двора уже без приключений. И как раз в тот момент, когда из своего дома показался Коверкотов – с рюкзаком за плечами и лопатой, замотанной в белую тряпку.

– Приехал? Послание получил? Молодец. – увидев Леню, сказал Коверкотов. – Ты на авто? Тем лучше, поедем, свершим обряд.

Леня не очень понял старика, но усадил его в машину, лопату и рюкзак положили на заднии кресла.

– Какой обряд и куда едем?

– Укажу. Давай прямо. О делах не говорим пока, момент серьезный.

– Как угодно.

Старик казался Лене сосредоточенным и печальным, к разговорам склонен не был и Леня не навязывался, решив, что время к тому придет.

По указанию Коверкотова она выкатились из Левобережной в направлении параллельном Кольцевой дороге – к Долгопрудному, но до него не доехали, через километр Коверкотов приказал.

– Направо.

Леня принял направо и не сразу разглядел, что едет по аллее большущего кладбища. Однако погост они прошли насквозь и оказались в небольшой роще.

– Стоп. – обьявил Коверкотов. – Здесь все и свершим. Он, конечно, как друг мне был, как человек, но среди людей хоронить не положено. С краю вполне достойно будет.

– Кого хоронить? – Леня так и не понимал ничего.

– Дорого товарища моего. Принца, пуделя.

Леня вспомнил мохнатый, истерично лающий комок шерсти и спросил.

– Подох ваш пес?

– Умер. – поправил Коверкотов. – Погиб на боевом посту, защищая хозяина.

Он аккуратно извлек из машины рюкзак с лопатой и пошел к опушке рощи.

Обряд похорон верного Принца прошел без затяжек и ненужных слов. Леня принял из рук Коверкотова лопату, быстро выкопал в мягкой земле яму сантиметров восемьдесят глубиной и на дно её уложили труп собаки, обернутой в шерстяной платок. Закапывал могилу друга Коверкотов собственноручно. Из того же он рюкзака достал бутылку самогона, спрыснул им могилу, приняли и сами по капле, после чего вернулись в машину.

– Совсем я один остался, Ленька. – печально сообщил Коверкотов. – А мне может ещё лет двадцать отпущено. Жить-то надо.

– Надо. – согласился Леня.

– Погоди, не трогай тачку. Постоим, погорюем, здесь прохладно... Ты не обижаешся, что я на допросе в МУРе такой спектакль разыграл? Сделал вид, что продаю тебя?

– Я так и понял.

– Надули мы ментов! – Коверкотов засмелся жестяным дребезжанием. – За тобой бандиты охотятся, ты это знаешь?

– Кто?

– Двое мужиков. У одного правый глаз не закрывается. И не открывается. Второй длиннорукий, что твоя обезьяна, присвистывает, видать переднии зубы выбиты. Припоминаешь таких?

– Нет. Не встречал. Но при чем тут я?

– Осведомлялись о тебе, едва ты от меня ушел. Одноглазый Принца убил для устрашения. Понял, что за публика?

– Ну?

– И к Лимоновой Ольге Федоровн интерес проявили. Хоть и не спросили ничего, но я почуял! – хвастливо закончил Коверкотов – Подождите, Василий Иванович, вы ж сказали, что даже имени её не знали!

Смтарик раздраженно отмахнулся.

– Мало ли что я тебе тогда сказал. Мы с тобой теперь в одних оглоблях, опасность нас повязала. Так что скажу... Платила она мне понемножку.

– За что?

Коверкотов покривился.

– Да любовничек у неё был. Хлыщ молодой. И жизнь она себе позволяла не по зарплате. Но женщина – строгая была, свою репутацию блюла.

Леня помолчал и спросил грубовато.

– Имели пользу со своих знаний?

– Не о том теперь речь. Слушай о главном. Злодеев и душегубов я почти нашел, можно сказать. Машина у них марки «ауди-сто». Стоит на учете в Подмосковье, в Королеве. Утром проверил, хозяин Клочков Михаил Павлович. Адрес есть. Думаю, что Клочков и есть тот Одноглазый.

– Как вы все успели узнать? – подивился Леня.

– Уметь надо. – пробурчал Коверкотов. – Ты лучше вникни в связку Лимонова и мой Принц. Оба в земле сырой. Прикинь, кто в связке получается следующий?

– Вы, конечно! – тут же ответил Леня, но Коверкотов не испугался.

– Может я, а может и ты. А может и та девица, с которой ты ночью на квартиру Лимоновой наведовался. Решай сам.

– Да что тут решать? – равнодушно спросил Леня.

– Навар с дела получить можно, балда! – расстроился Коверкотов. – Где кровь пролилась, на том месте дерево с золотыми яблочками вырастает. Но как эти яблочки сорвать, ты не думай, не твои это заботы. Это я сам проверну. А ты мне подсобишь и свою долю получишь, не бойся.

– Мне это не нужно. – сказал Леня и протянул руку к ключу зажигания.

Коверкотов быстро схватил его за локоть.

– Выбора у тебя нет, парень! Или ты со мной, или тебя Одноглазый выследит и шею, как моему Принцу свернет! Тебя вчера уже чуть не пришибли, так? Да в другого человека кирпичом попали!

Коверкотов убедился, что лицо Лени при этом сообщении изменилось и вновь задребезжал неприятным смешком.

– Я, брат, на всякое дело готовлюсь аккуратно. Информации у меня достаточно. Не пойдешь со мной, пришибут тебя.

Жалкие угрозы Коверкотова, и попытки «взять за горло» настолько смешили Леню, что он дар речи потерял. Он мог придавить зловредного старикашку одним шлепком, а тот уже чувствовал себя полновластным погоньщиком слона, словно уже уселся ему на холку, между ушей.

– В милиции пока знают меньше нашего, так что время у нас есть. Коверкотов разворачивал стратегию. – Нам требуется обогнать ментов.

Сначала по машине найти этого кривоглазого Клочкова. Потом выйдти на любовника Лимоновой. Парень молодой, приметный, он из Москвы, на такси сюда приезжал.

Леня решил, что пора подать голос, чтобы обозначить свою подчиненность коварным планам старика.

– По Москве таких любовников, что собак нерезаных.

– Тогда займись Клочковым! – Коверкотов взбодрился, убедившись, что внушил парню свою волю. – Все провернем как надо, Леня! И навар иметь будем и по счетам они заплатят.

– Кто заплатит? – покривился Леня. – Какой навар?

– Заплатят убийцы моего Принца. – жестко сказал Коверкотов. – А навар они отдадут за свою безопасность!

Хитросплетения плана Коверкотова анализу разумному не поддавались. Леня с трудом выделил доминанту перспективы – отомстить за смерть Принца, получить с преступников деньги за компроментирующих их материал, (убийство Лимоновой) а затем этих преступников – сдать анонимно в МУР! Чем обеспечится собственная безопасность на будущее. Операция получалась многоходовая и совершенно не учитывала элемента случайности. Но вносить свои поправки Леня посчитал делом вздорным, из плана Коверкотова нужно было высечь собственные интересы.

– Хорошо. Я еду в Королев, а вы поищите любовника. Так?

– Дельно. – кивнул Коверкотов, подал адрес Клочкова, записанный на бумажке, а в душе старик ехидно посмеялся: «Ну, и дундук парень! Даже не оговорил своей доли, процента не вытребовал в будущем наваре! Значит – дулю получит!»

Все на том же Ярославском шоссе, минут через двадцать Леню осенили два соображения. Во-первых, городишко Королев, (бывший Калининград-областной) был очень близко расположен от Пушкино, где проживала Виктория. А во-вторых, та самая фотография в металлической рамочке, на столике возле дивана Лимоновой – и было избражением любовника, так что за его поиски почти наверняка уже принялся и Свиридов из МУРа!

Третье, неожиданное соображение повергло Леню в замешательство. А почему, собственно говоря, именно МУР занимается смертью Лимновой – в Левобережной? Как ни слаб был Леня в информации о деятельности Московского Уголовного Розыска, но все же знал, что МУР занимается делами крупными, всемосковского, всероссийского масштаба, а для расследования гибели Лимоновой, хватало бы и местной милиции. Именнно местной – без откровенно ленивого и равнодушного Свиридова. Или тут что-то не так? Ответа Леня не нашел.

Леня перестроился в правый ряд, набрал ровную скорость, чтобы привести свои мысли в порядок. И в сознании его тот час замелькали, словно к калейдоскопе, сумбурные и рваные видения, где падали с крыши железные бадьи, лежала в грязной яме гаража элегантная, но мертвая женщина, хоронили собаку, красивые девушки прыгали, словно кузнечики, через заборы, убитый горем крановщик Дмитрий пил водку стаканами, детишки танцевали вальс-бостон – так что Леня пришел в полное отчаяние: как ни старался, а был не в состоянии вычленить из этой пестроты главного. Память тут же выдала на поверхность насмешливую улыбку Ильи Фракова и зазвучали его дружески-язвительные слова: «Ленечка, если в твою головушку влетают две мысли разом, то твой мозг перенапрягается и дает сбой. Так что приучись мыслить организованно, подавай идеи в мыслительный процесс поочередно, маленькими порциями. И тогда ты с любой задачей справишся.»

Порциями, так порциями.

Мысль первая: по возможности надо помочь крановщику Дмитрию.

Вторая: понять и обнаружить с какой стороны самому грозит опасность.

Третья: разобраться, что и кто есть на белом свете Виктория Лобова это, пожалуй, «первая» по важности мысль.

Четвертая: для реализации первых трех мыслей, необходимо знать: кто и за что убил О.Ф. Лимонову.

А так же: какие места на шахматной доске этой игры занимают ресторатор Тимофей, Коверкотов, неизвестный Одноглазый мужик с приятелем, покойный Алмас Акмалов, Лимонова со своим неожиданно появишимся любовником. Да и вообще не мешало бы понять, откуда ветер дует и вокруг чего завертелась вся чехарда.

Мыслей накопилось в чрезмерном количестве, мозг дал сбой, Леня расстроился и обнуружил, что поворот на город Королев прозевал, пришлось заезжать через Ивантеевку.

Нужный дом на окраине Королева Леня обнаружил без труда – деревянное строение с мезонином за покрашенным штакетником забора. У ворот стояла старенькая и изрядно потрепанная «нива».

Леня остановился у калитки, нашел кнопку звонка. На крыльце показалась молодая, коренастая, рано располневшая женщина в грубых сапогах. Ее лицо было круглым и добродушном, глаза скрывали тонированные, модные очки, хотя весь облик был «крестьянским». Она распахнула калитку, вскинула голову и приветливо спросила.

– Кто вам понадобился?

– Мне «что» надо найти. – отважно принялся лгать Леня. – Понимаете, утром я попал в аварию не по своей вине, а рядом остановился «ауди-сто».

Леня назвал номер автомобиля, который ему дал Коверкотов, а затем пролепетал что-то вроде того, что ему нужен владелец автомобиля в качестве свидетеля, чтоб доказать свою невиновность.

– «Аудио-сто»? – женщина тут же засмеялась с оттенком грусти. Темная такая и четыре кольца на радиаторе?

– Вот-вот! – обрадовался Леня.

– Ну, дорогуша, у нас её давно нет. Это мой растяпа муженек бизнес делал, на чем и погорел. Купил машину, думал на ней денег «наварить», да он к таким вещам не приспособлен по причине высшего академического образования. Продал её через неделю себе в убыток.

– А кому продал?

– Ох, не помню я. Да и Петр вряд ли помнит. По доверенности он её продал, чтоб с постановкой на учет мороки не было, да и денег меньше на оформление уходит. По генеральной доверенности продал.

Леня тут же сообразил, что «генеральная доверенность» дает право дальнейшей перепродажи машины и теперь означенная «ауди-100» могла раза три поменять хозяев, так что поиски её практически безнадежны.

– Вон стоит наша «нивушка», хоть и сыпется, но колеса ещё крутятся. До рынка картошку, во всяком случае, доставляет.

Женщина вновь засмеялась – многого от жизни она не требовала, есть поле картошки, значит с голоду не помрешь.

...На подьезде к Москве Леня глянул на часы и обнаружил, что на встречу с Васей он опаздывает, тот уже закончил свои занятия.

Так оно и оказалось – когда Леня вошел в школьный спортивный зал, то там вместо мелодии рояля звучали звериные вопли, ухание и удары, поскольку шли занятия секции карате-дуй-плюй-в-чай, (определение Васи-Блина) которые вел опять же одноклассник Лени – Боря Рымников. Отличился в свое время он тем, что сразу после выпускного вечера сел в тюрьму, и прокуковал там два года за хулиганку. Но на свободу вышел опамятовавшись, по быстренькому обженился опять же на однокласнице Людке Ромейко и теперь преподавал мордобойное искусство в частном охранном агенстве, а за символическую плату вел группу в родной школе.

С десяток парнишщек в белых халатах колошматили друг друга почем зря, а Борька заметил Леню, шагнул к нему, сложил руки «лодочкой», отвесил поясной поклон и сладким голосом пропел.

– Доброго здоровья вам, Леня-сан! Пусть всегда светит над вашей судьбой восходящее солнце благоденствия!

– Ты что, заболел? – спросил Леня, а Борька ответил шепотом.

– Не нарушай мне методику занятий. Я здесь не Борька, зови меня «сенсей» и не обижайся.

Так значит получалось – если маэстро Вася-Блин наладил в своих группах аристократическую манеру отношений, то сенсея Борю Рымникова перекосило в сторону самураев и камикадзе. Одноклассники шли своими дорогами жизни – один Леня плыл, куда его гнал переменчивый и легкомысленный ветер судьбы. Откровенней сказать – никуда не плыл, по причине необоримой лени своей.

Он тоже сложил руки «лодочкой», отвесил поклон и пропищал.

– Зраствуйте, сенсей-сан! Пусть карманы ваши всегда будут набиты деньгами!

– Дурень, – ответил Борька. – Во время занятий говорят только о вещах возвышенных, а не о башлях. Вася тебя не дождался, сказал, что будет «У Тимофея». Уже ждет тебя там. Хочешь полчасика порабатать на татами? Что-то ты погрузнел, лишнего жирка поднакопил.

– Обойдусь, – ответил Леня, покосившись на взопревших каратистов, которых измочалила тяжелая тренировка.

– Нечем тебе помочь не надо? – спросил Борис.

– В чем помочь?

– Не знаю. У Васеньки нашего вид был такой озабоченный, будто он в штанах ежа прятал. Вы оба не в передряге?

– Да нет, вроде...

– А то смотри. Моя команда к вашим услугам. – Борька кивнул на своих учеников.

Что да, то да: имея таких молодцов под рукой, многое можно свершить, и вторично в тюрьму сесть – тоже. Борька уловил мысль Лени и заметил.

– Ну, сам понимаешь, любые действия в рамках закона.

– Ага. Запомню. А у тебя есть проблемы?

– Есть. – нахмурился сенсей. – Но ты не поможешь.

– Ну?

– Мой парнишка в детский сад должен пойти. А до сих пор какает стоя, как конь. Никак к горшку не приучим.

– Так и что?

– Как что?! Засмеют его!

– Где? В детском саду?

После того, как Боря сообщил, что Людка через полтора месяца снова родит ещё одну, по плану – каратистку, Леня сказал, что придет на крестины, на чем они и простились, опять же с церемонными поклонами на восточный манер.

Леня уселся за руль «волги» и собрался было помчаться на встречу с Васькой к «Тимофею», но тут же с огорчением вспомнил, что машину следовало вернуть на стоянку фирмы – благорасположение Куравля имело свои границы и злоупотреблять им не следовало.

Через полчаса Леня поставил автомобиль на положенное ему место во дворе фирмы, сдал было ключи механику Петракову (тот занял пост Акмалова), а он сказал удивленно.

– Ленчик, наш Куравель машину персонально закрепили за тобой. Катайся, коли разрешают!

– Точно?! – едва не задохнулся Леня.

– Точней некуда. Давай я тебе противоугонку секретную поставлю за пятнадцать минут и держи авто при себе, как гусар коня.

– Хорошо. А я пойду Степ-Степу «спасибо» скажу, наш шеф просто дед Мороз!

– Скажи, скажи, если он ещё домой не ушел.

Механик оказался прав – служащие фирмы уже разошлись, лишь главный бухгалтер Сенчукова корпела в своем кабинете, но она всегда любила торчать на работе вечерами.

Леня толкнулся в свой кабинет совершенно непреднамеренно, даже причин к тому не имел. Распахнул дверь и – замер на пороге, не сообразив сразу смысла открывшейся панорами. Дверцы его стола были распахнуты, ящики наполовину вытянуты наружу, кое-какие бумаги лежали на полу.

А в следующий момент Леня увидел торчавшие из-за тумбы соседнего стола – ноги в стоптанных ботинках. Коричневых, итальянских ботинках, купленных Мартыновым зимой.

Леня закостенел в дверях, не зная, смеятся ему или плакать от стыда. Получалось, что застигнутый на месте своей шкодливости Мартынов, подобно страусу, спрятал башку за стол, выпятив наружу задницу и ноги в итальянских ботинках! И что такого он мог искать в столе Лени?!

Удивление в душе сменилось растеренностью, Леня поспешно прикрыл за собой дверь и помчался к лестнице.

– Волохов, стой! – услышал он за собой уже на марше первого этажа.

Мартынов, красный и всклокоченный, метнулся к нему вниз по лестнице. По взмокшему лицу его плавала блудливая улыбка, а глаза бегали по сторонам.

– Волохов, ты не подумай чего такого..

– Николай, я ни о чем не подумал. – быстро ответил Леня. – Ничего не было. Ладно, ерунда. Все в порядке.

Ему не хотелось слушать никаких оправданий, невозможно было смотреть в испуганное лицо сорокалетнего мужчины, который собрался нести нищие слова оправдания – лживые слова, к тому же.

– До свиданья, Мартынов. Будь здоров.

Но Мартынов схватил его за руку, удерживая на лестнице.

– Нет, погоди! – скандалист и правдоискатель искал жалкие оправдания и смотреть на это было тяжело.

– Да ничего Николай, я понимаю...

– Ты ничего не понимаешь! У меня электробритва английская пропала! Жена подарила!

– Ты её искал в моем столе?

– Ну, извини, извини! Ты же меня знаешь, я человек порядочный! Я не хочу этого вора выявлять, я бритву вернуть хочу.

Мартынов нес околесицу – Леня приметил, что извлеченные из его стола папки были раскрыты, так что между страниц электробритву разыскивать было глупо.

– Ладно, забыли. – Леня шагнул вниз. – Ты свою бритву дома поищи. Нельзя же думать, что на фирме одни воры.

– Да?! – взвился Мартынов. – Тут не одни воры, а сплошные воры! Миллионами, может миллиардами ворочают, пока такие дураки, как мы с тобой, спину гнем, да задницу парим! Тут большой подпольный бизнес крутиться! Подставная у нас фирма, Волохов, подставная! Другие задачи решает, а вовсе не коммерческие и не медицинские!

– Имеешь факты? – неприязненно спросил Леня.

– Не много пока, но имею! Имею! – дрожащими руками Мартынов полез в пижак, выхватил бумажник, а из него выдернул цветную фотографию, сунул Лене под нос.

– Вот, смотри! Видишь?!

Леня не увидел ничего, кроме группы полуголых людей на берегу озера. Присмотревшись обнаружил, что веселая компания стояла по колени в воде и обнимались: кассирша фирмы Жанна, Куравель, Акмалов и бухгалтер Сенчукова.

– Ну и что? – спросил он. – Выезжали на Медвежьи озера.

– Слепой ты дурак! – приглушенно завизжал Мартынов. – Ты что, не видишь, что у Куравля все тело в татуировке?! Наколотый он! Два купола собора у него наколоты! Знаешь, что это у уголовников значит?

– Слышал что-то...

– Слышал! – передразнил Мартынов. – Это значит, что он две «ходки» в тюрьму делал, наш президент! На зоне сидел! Знал ты об этом?

– Пошел к чорту. – отмахнулся Леня. – Этот факт ни о чем ещё не говорит. У нас губернаторов выбирают после отсидок на каторге.

Леня уже знал причины поступка Мартынова. Среди сотрудников шла жестокая конкурентная борба за заказчиков: кто больше наберет договор поставок, кто с большим количеством клиентов завяжет связи. Тут и деньги, и деловая репутация. Вот Мартынов и искал в столе Лени эти документы, намереваясь использовать их для своей пользы. Обычная вещь среди коллег, хоть и печальная. А фотография – это попытки вывернуться из конфуза.

Но коллега уже пришел в себя, уже не чувствовал себя уличенным и по обыкновению перешел на позицию осуждения всего мира – в своих несчастьях.

– Имел бы я логические факты, вся эта шайка давно бы на нарах загорала! А без суммы фактов – я пока молчу!

– Собирай сумму фактов. – отвернулся Лення. – Только в мой стол не лазь, там ничего нет.

– У нас ещё грянут события, Леня, грянут!

– Ага. – ответил Леня и, окончательно вырвавшись из рук Мартынова, спустился во двор.

Механик Петраков обьяснил ему, как пользоваться установленной противоугонкой и заметил, что против профессионалов она бессильна и спасет лишь от шальной шпаны, жаждущей «покататься». И на том спасибо – Леня сел в машину и тронулся было, но едва ль ни под радиатор метнулась неуклюжая фигура и мужчина хлопнул ладонью по крыше автомобиля так, что едва не проломил её.

Леня тормознул, открыл дверцу и увидел крановщика Дмитрия, который стоял перед ним откровенно счастливый, ничем не похожий на прибитого горем человека, которым был сутки назад.

– Привет, Леонид! Радость у меня несказаннная! Спасся я! Как вновь родился! Выручил меня из беды настощий человек! Выручил! Не сяду я в тюрягу!

– Это как? – недоверчиво спросил Леня.

– А так! – Дмитрий сиял от счастья и казалось сейчас разума лишиться. – Видел один мужик в тот час на крыше двух подонков, которые бадью на машину Акмалова скидывали! Видел их окна фирмы! И не побоялся всё честно сказать! Всё как есть описал! Ну, ещё проверят, конечно, но эти сомнения будут в мою пользу!

– Подожди, какой мужик их видел?!

– Да ты его небось знаешь! Фраков Илья Илья Николаевич! Спаситель мой! Всё как есть описал и следователи ему поверили!

Информация оказалась неожиданной. До этой минуты Фраков ничего подобного Лене не говорил, хотя всю ситцуацию с гибелью Акмалова знал, и мог бы по дружбе сообщить и Лене о своем свидетельстве.

– Ну, что ж, Дмитрий. Слава Богу. Вот видишь, все в порядке с твоей семьей. Работай дальше.

– Ну уж нет! Больше я в этой шараге горбатиться не буду! Другое, настоящее место нашел! Слушай, а ты не знаешь, что Фраков любит?! Я ему хороший подарок хочу сделать, да не знаю, как подойти. Вдруг он обидится? У меня машина старая есть, если я её подремонтирую и...

– У Фракова «фольксваген», не трудись. Я с ним поговорю.

– Поговори, да?! Он сейчас меня ждет в кафе для разговора. Мы встретится должны, так я припоздаю, а ты расспроси, чем бы я мог его отблагодарить! За деньгами, ещё за какой услугой – не постою! Но чтоб не оскорбить человека, понимаешь?!

– Понимаю.

Леня вновь сел к рулю и выкатил машину через подворотню на улицу. Кафе, в котором обычно перекусывали служащие фирмы было рядом и Леня остановил машину уже через минуту.

Фраков стоял у высокого столика и болтал с официанткой, обслуживающей посетителей в зале рядом, где клиенты уже сидели на стульях, за столами со скатертями.

Фраков увидел Леню через плечо официантки и помахал рукой.

– Привет, Ленчик! Познакомся с Валечкой! Она отныне будет нас обслуживать персонально и обещается в наш кофе не плевать!

Официантка фыркнула и отскочила от стола.

Леня начал с места.

– Илья, ты действительно видел, как скинули бадью на голову Акмалова?

– Да. – спокойно ответил Фраков. – Видел двух мужиков. Возились около бадьи. Из окна своего кабинета видел.

– Но мог бы мне сказать! Это ж на мою башку сбрасывали, ты что не понимаешь? Что за мужики?

Фраков помолчал, спросил отстраненно.

– Кофейку с коньяком не выпьешь?

– Да нет. Меня друг ждет. Дел ещё сегодня до чертиков. Что это за мужики были, ты их хорошо разглядел?

Фраков посмотрел ему в глаза и сказал тихо.

– Я никого не разглядел. Там никого не было. Никого.

– Как?!

– Так, Леня. Я не хочу, чтоб из-за какой-то глупости или случайости сел в тюрьму честный, порядочный человек, отец троих детей, этот крановщик Дмитрий. Вот и все. Холуй Акмалов – пусть умер, его не вернешь. А честный Дмитрий – пусть живет.

– Но ты же будешь врать на следствие, на суде?

– Да. – Фраков не опускал глаз. – В тюрьмах и на зоне НЕ СИДЯТ воры и бандиты, которые занимают место в Государственной думе. Там не сидят киллеры, взяточникии и всяческая шваль. Пока я жив, там не будут сидеть и такие, как Дмитрий. А если я увижу, что ТЫ человека зарезал, то на суде я заявлю, что это сделал Бармалей! Потому что ты – честный человек. И если кого-то зарезал, значит этот подонок того стоил. Так что если ты человек смелый и порядочный, то тоже напишешь заявление, что видел: «два мужика на крыше толкали бадью на голову Акмалова».

– Я... Я не могу. – Леня скис от огорочения. – Может быть, там кто-то крутился, но я не разглядел. Так я на суде и скажу.

– Суда не будет. – улыбнулся Фраков. – Такое дела сейчас похерят. А как ты узнал, что я здесь торчу, случайно зашел?

– Нет. Меня Дмитрий направил. Хотел, чтоб я узнал, что ты любишь, какой тебе подарок сделать за помощь. Старый автомобиль свой собираеться ремонтировать для тебя.

– Ах, вот для чего он меня позвал... Не надо мне его подарков. Строго говоря, он и так теперь мой раб на всю жизнь. Я таких людей знаю.

– Раб?

– Мог бы быть. Да я не рабовладелец. Я просто хочу, чтоб каждый получал по своим заслугам, точнее сказать – по Высокой Справедливости, вот и все. Я сам изрядно хлебнул от подлецов, как ты знаешь. И порядочные люди меня тоже выручили. Без всяких подарков с моей стороны.

– Куравель? – спросил Леня. – Степ-Степ тебя выручил?

– Степан Степанович. – и по своему обыкновению Фраков ушел от болезненной темы. – Если у тебя есть свободное время, может гульнем? Я тут парочку стриптизерш подхватил. Славные девчонки, не проститутки, не думай.

– Не думаю. Но времени нет. – улыбнулся Леня, так и не зная в душе, как оценить и как реагировать на все происходящее.

Они простились и Леня, изрядно смущенный, покатился к «Тимофею» на встречу с Васей, изрядно опаздывая.

Неприятный осадок от столкновения с Мартыновым вскоре развеялся – тот жил своей сквалыжной жизнью, всё и вся подозревая в смертных грехах.

Где мог приобрести Куравель свои уголовные татуировки, Леню тоже мало пугало – чего не случиться с человеком за пятьдесят лет жизни?! – может по молодости он и сидел на зоне, но сейчас он был достаточно степенным и широко уважаемым человком. Поступки Фракова тоже вытекали из его сущности, и осуждать их, даже просто оценивать, Леня был, по своему разумению, – не в праве.

Каждая ситуация в отдельности ничего подозрительного из себя не представляла – это так. Но если их брать в целом, то рисовался какой-то предштормовой пейзаж, в этом Мартынов был прав.