"Волчье солнышко" - читать интересную книгу автора (Бушков Александр Александрович)

10

Несмотря на возраст (а может быть, именно из-за возраста), Резидент обожал яркие спортивные машины. На этот раз он поджидал Даниила в пестрой, как тропическая бабочка, красивой, как предвыборные обещания, и элегантной, как дорогая шлюха, «Русалке». Даниил научился неплохо угадывать его настроение и сразу понял, что дела не блещут. Осторожно спросил:

— Опять что-нибудь?

— Вчера застрелился Радомиров, — сказал Резидент. — Тот самый, восходящая звезда дипломатии. Уехал на дачу, и там… А я его как раз собрался вербовать…

— «Спектакль»?

— Не похоже. Один любопытный аспект — в доведении до самоубийства негласно обвиняют МУУ, и МУУ этим необычайно раздражено, хотя до сих пор их не трогали никакие негласные обвинения. В общем, как мне донесли, ты поедешь к вдове вместе с их следователем. Морлоков звонил Хрусталеву и прямо-таки требовал, чтобы тот послал и своего представителя тоже. У меня создалось впечатление, что маршалу нужно из кожи вон вывернуться, но доказать свою непричастность.

— Кому доказать? Чье мнение может волновать Морлокова?

— Если бы я знал, мой мальчик… — вздохнул Резидент.

Через час Даниил подъезжал к громадному серому зданию МУУ. Получив плату, таксист погнал прочь так, словно за ним гнались черти всего мира.

Зеленые железные ворота открылись с тихим шипением, возник сержант в синем. Второй сержант проводил внутрь. Он шел сзади, грозно сопел в спину и сухо ронял:

— Направо. Налево. По сторонам не смотреть…

Они минут пять кружили по коридорам самого обыкновенного конторского вида. Изредка навстречу попадались офицеры в синем, с пухлыми палками в руках, и не слышно было из-за дверей воплей и стонов, и никого не волокли за ноги, а стены были выкрашены скучной бордовой краской. Из огромного вольера на внутреннем дворике в сторону Даниила загавкали здоровущие овчарки. Здесь же весело булькал частоколом распушенных на концах струй солидный фонтан, украшенный голой мраморной девкой.

Сержант довел его до белой двери и, не прощаясь, ничего не объясняя, ушел восвояси. Даниил нерешительно толкнул дверь и вошел.

За дверью оказался просторный светлый холл. В одном углу — полукруглая стойка бара, в другом — автоматы с сигаретами и жвачкой. У стойки сидели пятеро парней в джинсах и модных рубашках, модно подстриженные. И вовсю травили анекдоты из жизни древнего Шумера. А под локтем у рыжего, в элегантных очках детины лежал на стойке роман Пьера Бенуа «Атлантида». Даниил уселся на свободный стул. Бармен в униформе молча поставил перед ним бокал.

Где-то под потолком заскрипело, и жестяной голос заорал:

— Начальникам отделов с четвертого по седьмой собраться у завсектором социального планирования!

Четверо не спеша допили и ушли.

— Меня это, слава аллаху, не касается, — сказал рыжий. — Впервые у нас? Ну да, я смотрю, оглядываетесь и переживаете жестокое разочарование, не обнаружив ржавых клещей и жутких казематов?

— Вообще-то, да, — сказал Даниил.

— Типичные рассуждения дилетанта, — усмехнулся рыжий. — Клещи — это средневековье. А средневековье — это были времена, когда не умели придавать процессу получения информации ни научной основы, ни утонченности.

— Хотите сказать, что ржавые клещи заменили на никелированные?

— Ну, отдельные ретрограды так и поступают. Но прогресс не стоит на месте. Это вранье, будто внутренний мир человека необъятен, как Вселенная. Реакции, мысли и побуждения оказавшегося в каталажке человека подчиняются нескольким простейшим алгоритмам, и наша задача — использовать эти алгоритмы с максимальной отдачей. Здесь целая наука, на эту тему защищаются диссертации, издаются специальные журналы…

— Однако Морлоков?

— Морлоков — умнейший человек, — сказал рыжий. — Но он допустил одну стандартную ошибку: он полез на самый верх. А этого никогда не нужно делать. Миром правят лейтенанты, а не маршалы. Когда умрет император, маршалов вышибут на пенсию, а сержантов развесят на фонарях. Но лейтенантов, капитанов и прочих майоров на этих фонарях не будет…

— Явились, Батурин? — раздался за спиной женский голос.

Даниил обернулся. Его в упор разглядывала красивая темноволосая девушка лет двадцати, в джинсах и белой безрукавке с отштампованным в три краски изображением какого-то древнешумерского дворца. На плетеном поясе висела желтая кобура.

— Поручик Милена Дилова, — протянула она узкую теплую ладонь. — Поехали. Не будем терять времени.

Она провела Даниила в гараж каким-то хитрым коротким коридором, втолкнула в бирюзовую «Таврию» и села за руль. Сержант-привратник энергично направился было к машине, бормоча что-то насчет пропуска, но остановился вдруг, всмотрелся и заторопился назад в будку. Ворота распахнулись.

— То-то… — удовлетворенно хмыкнула Милена.

— Боятся?

— А ты думал! — Она гнала машину по осевой, не обращая внимания на светофоры и угрожающие жесты регулировщиков. — Женщина должна быть независимой, а независимость достигается еще и умением внушать страх. О чем ты там толковал с этим рыжим педиком? Знакомился с теоретическими обоснованиями? Идиотизм! Теории развели, декаденты, диссертации защищают… Есть только одна струна, на которой имеет смысл играть, — страх боли.

— И получается?

— Загляни в сумку. Там черный футляр, плоский такой.

Даниил расстегнул «молнию». В футляре льдисто поблескивали замысловатые ножницы, щипцы, пинцеты, кольчатые шланги, крючки, зазубренные полоски и еще что-то непонятное, жуткое.

— Впечатляет? — ослепительно улыбнулась Милена. — Самое большее полчаса

— и ты у меня признаешься, что вчера украл луну и спрятал под кроватью… Не страшно?

— Страшно, — сказал Даниил. — Интересно, а сколько ты сама продержалась бы?

— Ой, да до первого «огонька».

— Это что?

— А это когда сигарету гасят, догадываешься где, — безмятежно пояснила она. — Я же не Жанна д'Арк, я бы раскололась моментально, как все мы, грешные… Ладно, давай о деле. Мы тут ни при чем, можешь мне поверить, абсолютно ни при чем. Этот хлыщ дипломатический на нас работал, стучал, как отбойный молоток, он бы нам еще надолго пригодился… Мой зав только что прокрутил пленку — запись беседы Морлокова с Заместителем. Ну да, мы своего любимого маршала тоже пишем, любопытства ради… Маршал рвет и мечет, почему-то ему Радомиров был нужнее света белого, честное слово, подумала бы, что тут без голубизны не обошлось, не знай я, как энергично маршал царевну потягивает… Темное дело.

— А не мог он — сам по себе?

— Глупости, — сказала Милена. — Не знаешь ты наших дятлов. Сами по себе они такого не делают… Может, и была у него слабинка, но плохо верится. Кто-то его крепко подтолкнул. Может, те, из Чертовой Хаты?

— Вы что, знаете про Чертову Хату? — вырвалось у Даниила.

— Да про нее каждая собака знает, — сказала Милена. — Объект «Омега-Дельта». У нас парочка ребят из-за нее скоро шизофрению заработает. А маршал нам почему-то не дает…

— Чего не дает?

— Отдашься — скажу, — пообещала Милена.

— Заметано.

— Слово офицера?

— Идет.

— Не дает нам маршал Чертову Хату выпотрошить, вот что. И начинает казаться, что у него есть в этом свой интерес… Ага, приехали. Неплохой домик. Пошли?

Она по-хозяйски распахнула калитку, и Даниил двинулся за ней по обсаженной розами песчаной дорожке.

— Эй вы, какого черта? — раздался откуда-то слева женский голос.

Милена свернула туда. На лужайке под большим полосатым зонтом стоял шезлонг, и в нем сидела женщина в красном купальнике. Даниил узнал Анну. Рядом на столике теснились бутылки и вазочки со льдом.

— Неутешная вдова бурно горюет… — сказала Милена. — Так вот, мы из МУУ, и нас интересует один-единственный вопрос: почему застрелился ваш муж, если у него не было на то видимых причин?

— Пошли прочь, вы оба. — Анна смотрела брезгливо и враждебно. — Позову полицию.

— Ты еще санэпидстанцию вызови, — вкрадчиво сказала Милена, полуотвернувшись от хозяйки, и, не меняя позы, вдруг резко и точно ударила ее под ложечку, обмякшую, подняла из шезлонга и, заломив руку, поволокла к дому. Обернулась к Даниилу: — Футляр принеси.

Когда Даниил вернулся в дом, Анна лежала, прикованная за лодыжку и запястья к железным украшениям постели. Милена задумчиво курила, перелистывая какие-то бумаги — ящики письменного стола она опорожнила на пол.

— Ничего. — Она отбросила пачку писем. — Так вот, киска, у меня такое впечатление, что ты что-то знаешь. Может быть, все. Говорить будешь?

— Ничего я не знаю, — прошептала Анна.

— А вот это уже звучит как заученное. — Милена неторопливо натягивала резиновые перчатки. — Даниил, шел бы ты прогуляться по саду, а? — Она огляделась, сняла с крючка небольшое полотенце, свернула аккуратный кляп и заткнула Анне рот. Кривыми ножницами ловко разрезала на ней купальник и стряхнула обрывки на пол. — Даниил, иди, гуляй. Во-первых, неприлично пялиться на голую женщину, а во-вторых, я не хочу отвлекаться на то, чтобы совать тебе под нос нашатырь. Сейчас начнутся вопли и сопли, а ты человек непривычный.

Даниил вышел в сад и присел на крылечко. В доме позвякивало железо, разбилось что-то стеклянное, Милена о чем-то резко, деловито спросила, заскрипела кровать и раздался тягучий стон. Милена удовлетворенно хмыкнула, спросила что-то, помолчала, и снова понеслись стоны. Даниил приподнялся, заглянул в окно. Голова Анны моталась вправо-влево. Лицо было в поту, Милена, низко склонившись над ней, что-то сосредоточенно делала, энергично дергая локтями. Не оборачиваясь, бросила назад окровавленный скальпель, подключила к розетке какой-то продолговатый предмет, навалилась на Анну всем телом. Анна забилась так, что едва не перевернула кровать.

Даниила замутило, и он отошел к шезлонгу. Ну вот. Рядом пытают живого человека, а ты стоишь и тянешь сигарету. Но, в конце концов, глупо принимать близко к сердцу все, что происходит во сне, а разве эта планета, это пространство — не сон? Неподдельным и единственно верным следует считать лишь тот мир, из которого ты пришел, все остальное — глупый и оттого ничуть не страшный сон…

Милена плюхнулась на лавочку рядом с ним:

— Дай сигареты. Молчит, стерва…

— Может, она ничего и не знает?

— Кто из нас профессионал? Когда так молчат, всегда что-то знают, уж ты мне поверь… — Она осторожно поднесла к губам сигарету, стараясь не испачкать рот о перчатку. — Ничего, сломаю…

— Тебе что, это доставляет удовольствие?

— Глупости. — Милена мотнула головой. — Считаешь меня уж не знаю кем… Никакая я не садистка. Мне нравится сам процесс получения информации — из сплошной темноты и неизвестности вдруг забрезжит свет, разрозненные обрывки складываются в картину, истина предстает во всей своей красе и завершенности. Нет, правда, это лучшее в мире занятие — получать информацию от того, кто не хочет ее давать. Правда, при этом приходится возиться со всякими острыми железками… Но это побочные эффекты. Ну ладно, пойду продолжу.

Из дома неслись возня и стоны. Потом стоны стихли. Даниил плюнул и принялся было прохаживаться по дорожке, но тут хлопнула дверь, на крыльцо выскочила Милена, сдернула на ходу мокрые перчатки, швырнула их в кусты, пронеслась по дорожке и распахнула калитку:

— В машину, быстро!

Она гнала по широченному проспекту Бречислава Крестителя так, словно задалась целью погибнуть в автомобильной катастрофе, прихватив с собой на тот свет как можно больше народу. Наверное, у «Таврии» были спецномера, иначе дорожная полиция давно прострелила бы им шины. Даниила мотало, как куклу.

— Пистолет с собой?

— Ага… — ошалело кивнул Даниил.

— Будем брать. Обязательно живым, — азартно бросила Милена. — Раскололась сучонка, не выдержала. Ничего, оклемается, я ей ничего серьезного не отшибла… Запомни — брать живым!

Она затормозила у подъезда, выхватила пистолет и бросилась вверх по лестнице. Даниил, не пытаясь ничего понять, топотал следом. На втором этаже Милена с маху надавила кнопку и, не дожидаясь появления хозяина, повернула к Даниилу разгоряченное лицо, прекрасное и злое:

— Вышибай дверь!

Даниил разбежался, всем телом обрушился на дверь и кубарем полетел на пол в прихожей — дверь оказалась вовсе незапертой. Милена пробежала мимо него внутрь, остановилась на пороге и вяло выругалась. Даниил, потирая коленку, заглянул через ее плечо, впервые вдохнув при этом залах ее кожи, и тихо свистнул сквозь зубы.

Изящно одетый мужчина средних лет сидел лицом к ним в низком велюровом кресле и смотрел стеклянными глазами в никуда. На сером пиджаке рыжели с левой стороны три пятна.

— Марчич, действительный статский, советник МИДа, — тихо сказала Милена, подошла к мертвецу и ощупала его спокойно, привычно. — Ну да, час, полтора назад… Понимаешь? Его пристрелили, едва узнали, что мы поехали к вдовушке…

— Кто и зачем?

— Ах черт, ну надо же, с хрена сорвался… Подожди, поищу алкоголя. — Милена отправилась на кухню, принесла бутылку и бокалы. — Садись, помянем дурака. Да садись ты, он уже тебя не съест… Так вот. За три дня до смерти мужа к нашей красавице Аннушке явились вот этот тип и некто другой

— по приметам он мне смутно знаком, нужно будет потом показать вдове фотографии… Оказалось, что эта черная харя, Шибоботе наш прогрессивный, увидев Анну на приеме, загорелся и поставил вопрос ребром: либо ему предоставят красотку во временное пользование, либо не будет он подписывать никакого договора, а переметнется в объятия османов. Ну, дипломаты всполошились, уламывали киску три часа, и крестом, и пестом. Уломали, отвезли ее к черненькому, всю-то ночь он ей объяснял про свободную Африку. Договор торжественно подписан — читал газеты? А сутки спустя… — Милена значительно подняла палец, — а сутки спустя кто-то явился к нашему дятлику и сунул в его видик некую кассету — заснятую на дипломатической даче. Анна и прогрессивный президент а натюрель. Оказалось, тут-то и была слабинка… Радомиров взял пистолет, обматерил женушку и шмальнул себе в висок. Интересное кино, верно?

— Да…

— Причем заметь: у меня создалось впечатление, что здесь действовали две разные группы. Рассекречивать это дело — я про дачу — мог только человек, преследующий свои, особые цели… Возьмем такой расклад — существует Икс. Добиться подписания договора — его служебный долг. А довести Радомирова до самоубийства — тоже долг, но уже перед кем-то другим…

— Думаешь, это внутри?

Милена поняла:

— Вот именно. Двойник. Обрубили они нам цепочку…

— А что, если это «Омега-Дельта»? — спросил Даниил уже в машине.

— А доказательства? — печально спросила Милена.

— Куда мы едем?

— Ко мне. Кто-то мне что-то обещал в обмен на информацию.

Квартирка у нее оказалась самая обыкновенная. Одна стена занята книжными полками, на стене над тахтой — большая репродукция с картины Линке «Гибель Атлантиды», и рядом — карикатура на Морлокова, весьма даже небесталанная.

— Ты что пьешь? — спросила Милена из кухни.

— Я все пью.

— Так мне больше идет?

Даниил обернулся. Милена стояла, облитая солнечными лучами, загорелая, в просвечивающем таком ситцевом халатике, синем в цветочек.

— Просто прелесть, — сказал Даниил.

Она ему в самом деле нравилась. «Стоп, — подумал Даниил, — я люблю Ирину. Ну и что с того? Я и продолжаю ее любить, однако во сне возможны самые неожиданные повороты отношений и поступков. Ирина — это одно, а Милена — это просто любопытство, и все. Романтично даже. Бравая девочка с клещами в руках, а я ее на диван и — по-мужски, как следует… И никаких сложностей. Сложности — это в антимире или на Ближнем Востоке».

Все и в самом деле получилось как нельзя приятнее. Даниил обнял Милену, а Милена была покорная, и магнитофон наигрывал что-то электронно-космическое, и, хотя они ничего не знали о Кфансуте, мелодия невольно вызывала в мозгу образ пришельца, лениво плывущего в стратосфере на границе синевы и черноты, над завешенными белыми спиралями циклонов континентами и морями, ситцевый халатик был таким невесомым, словно его не было, а потом и в самом деле не стало, и застилать постель не было желания. И вой черных фургонов на вечерней улице, и аромат чисто вымытой кожи, и уверенное проникновение в упруго-влажную тайну, и беззвучно ораторствующий Морлоков на экране огромного цветного телевизора, заливавшего темную комнату нелюдским светом, и загорелые плечи под ладонями, и злорадное удовлетворение от того, что Милена стала обычной девушкой, что-то жарко и бессвязно лепетала…

Ночь выдалась неспокойная. Милена ворочалась во сне, надрывно всхлипывала, а Даниил совсем не мог спать и ушел наконец на балкон додумывать под горький сигаретный дым горькие загадки. Его бесила «Омега-Дельта» — потому что он, как истый ученый, ненавидел загадки…

Чертова Хата, «Омега-Дельта»… Больше всего бесило то, что ее нельзя было связать ни с одной мало-мальски влиятельной силой как в стране, так и за ее пределами. Таинственная сила, словно рок в готических романах, действовала, казалось, без определенной цели и не искала выгод — а меж тем у силы этой не могло не быть своих целей и своей выгоды…

Даниил зло швырнул с балкона очередной окурок. Вообще-то, все просто — нетрадиционная загадка требует нетрадиционного поиска, вот только в чем сей поиск должен заключаться? «Собственно, какое мне до всего этого дело,

— подумал он. — Я, кореша, не с этой улицы, меня ваше толковище не касается… Но разве не заманчиво доказать, что ты даже во сне способен на многое? Никто не в силах раскрыть, а я раскрою…»

Он услышал стон и вернулся в комнату. Милена, съежившись, закутавшись в простыню, забилась в угол, и в глазах у нее был панический страх. При виде Даниила она еще крепче прижалась к стене, забормотала что-то.

— Ты что? — Даниил присел рядом, сжал ее плечи и встряхнул как следует.

Она закрыла глаза, мотнула головой:

— Сон. Подземелье — переходы, переходы, факелы чадят, рядом кто-то идет, и лица не видно, и повернуться к нему страшно. — Она, дрожа, прижалась к Даниилу. — И везде эмблемы, копотью выведено, на стене высечено, из меди отлито — омега и дельта, омега и дельта, и я знаю, что это — моя смерть…

— Это сон, — сказал Даниил. — Спи. А то припрется серенький волчок, за бочок ухватит…

Он уложил Милену, укутал и баюкал, пока она не заснула. Осторожно улегся сам и хотел закрыть глаза, чтобы вздремнуть хоть немного, но тут замигала лампочка телефона. Даниил встал и снял трубку.

Жесткий, уверенный голос сказал:

— Завтра в газетах появится сообщение о загадочной смерти Анны Радомировой. Она была убита в собственном доме мужчиной и женщиной, приехавшими, судя по показаниям свидетелей, на бирюзовой «Таврии»…

— И вы рассчитываете, что удастся нас скомпрометировать? — спокойно спросил Даниил.

Раздался холодный смешок:

— Ну что вы… Просто у вас нет концов. А если вас интересует, кто был у Анны с Марчичем, отправьте водолазов к мосту Ярополка. Левый берег, напротив входа в ресторан… Ну, как вам Милена? Отлично подмахивает, нет?

— Сволочь, — сказал Даниил. — Я тебя найду, слышишь?

Странные жестяные нотки в голосе его загадочного собеседника объяснялись просто: на том конце провода подключили не столь уж хитрую штуку, надежно искажавшую голос, так что ни на слух, ни в записи его нельзя было опознать. А вот это уже зацепка — трудяга Хрусталев, отправив Даниила с Миленой, тем временем поручил навесить на ее телефон разные хитрые устройства…

— Нет, не найдешь, — сказал голос. — Я — Сатана, понимаешь?

— Ты обыкновенная грязная сволочь, — сказал Даниил. — И я тебя найду.

— Нет, — рассмеялся голос. — Я хитрый…

И заревели короткие гудки. «Ну, так, — подумал Даниил. — Есть один тягомотный, но эффективный путь: вокруг этого дела нужно устроить шумную и оживленную возню. Чем больше людей попадет в эту коловерть, тем больше шансов, что кто-то на что-то наткнется, и неведомый противник вынужден будет принимать контрмеры, все более обширные, а значит, все больше таинственных врагов вынуждены будут вступать в игру, совершать какие-то действия и непременно — промахи…

Найду, — подумал Даниил. — Чем бы ни пришлось пожертвовать…»