"Да не убоюсь я зла" - читать интересную книгу автора (Абзалова Виктория Николаевна)

20

Замок, не просто башня или несколько башен, обнесенные стеной. Это сложная организация, ибо в условиях хозяйственной автономии он должен отвечать всем повседневным потребностям живущих в нем людей, духовным и материальным. Как уже говорилось, в замке обязательно есть часовня, затем сам замок предназначенный для жизни, своя кухня и сад. Кроме всего прочего в замке есть прачечная, пекарня, хлев, конюшни, кузница, хлебный амбар, продовольственные склады, и конечно же казарма, для тех, кого наняли его охранять.

Ян быстро убедился, что здесь к этому вопросу относятся серьезно, хоть графиня и сумасшедшая. Наемников было много, хорошо вооруженных. Ребята подобрались злые, охочие до наживы: управлять такими, легче легкого. Но для этого нужно время, а времени-то у него и не осталось почти. Он конечно уже присмотрел, что потяжелее, что бы подпереть двери, но выигрыш это ему даст не большой. Другая проблема — те, что на стенах: такой отряд, какой собрал Хёссер, незамеченным подойти не сможет, как ни старайся. А значит сигналом ему будет скорее всего не условленный знак, а крик дозорного…

Вот с них-то волколак и начал, аккуратно, по одному, снимая служивых с нужной стороны. И все же, заметно, когда хозяйка женщина! Ибо она либо искренне полагает, что стражи на посту не спят и не пьют, либо вообще не задумывается над такими не достойными ее вопросами.

В этот момент его застало пение, донесшееся из часовни, еще более сгущая плотный тяжелый воздух. Было душно, как перед грозой, хотя какие грозы в конце октября!

Лют поймал себя на том, что напряженно прислушивается к происходящему в святилище. Не думать об Уриэле не получалось, как ни старался: подлостей за ним еще никогда не водилось, а иначе не назовешь предательство того, кто тебе доверился. Марта, права: жизнь за жизнь — это не цена, и бывают случаи, когда любой выбор не правильный… А ведь они оба верили ему до самого последнего момента! Последнего…

Ян саданул кулаком в камень. Стоя между зубцами, он так задумался, что не сразу разглядел движение за стенами, несмотря на свое особое зрение.

«Давайте же», мысленно подгонял их Лют, «Когда не надо — шустры не в меру, а когда надо, тащатся, как улитки беременные!» Ощущение неотвратимой катастрофы становилось почти осязаемым.

Дьявольщина! Вот именно дьявольщина здесь и происходила. Ян бесшумно скользнул во двор. На его счастье, слуги попрятались, видимо уже зная, что в такие ночи лучше не высовываться.

— Ну, затянули свои ермосы, — расслышал он ворчание кого-то из вольной братии, прежде чем подпереть дверь.

И обнаружил, что его трясет. Все. Вот-вот должен был прозвучать звук рога.

Времени, что бы обезвредить караульных в обрез. Но и служба судя по звукам подходила к концу, искать ход из замка в часовню (а его не могло не быть, потому что как туда входила Элеонора волколак не видел) было уже поздно.

В Христово воинство он не годился, да и плевать ему было на все эти игры с чертями и бесами! Не плевать было на другое: кто-то назовет это честью, кто-то просто человечностью, — красивых слов много, суть одна. И менять ее не следует.

Пение прекратилось, и Лют сорвался с места, поудобнее перехватывая позаимствованный чуть ранее приглянувшийся арбалет с сауленхебелем и оснащенный полиспастом. Болт в нем был только один, но и возможности перезарядить его ему вряд ли дадут.

Гори оно все огнем!

Приложившись, Ян пинком едва не сорвал с петель отнюдь не хлипкие двери, только-только успев нажать на спуск.

Болт прошил священника-отступника насквозь, и тот рухнул в вычерченную звезду, так и не выпуская атан. В три прыжка Лют оказался рядом, подхватывая с алтаря Уриэля и отступая к стене. Минута растерянности прошла, и раздался истошный визг графини. Почувствовав, что юноша больше не висит на нем, Ян покосился на него, — и у оборотня дыхание на миг оборвалось, а сердце вдруг ни с того ни с сего дернулось со всех жил.

Уриэль смотрел на него, как на явление Святого Духа, не меньше: словно не видя, не осознавая, зачарованными изумленными глазами, полными обожания, и с бездумной, хоть и вымученной улыбкой на искусанных губах. Такой взгляд половину грехов спишет почище всякой святой воды!

— Очнулся? — нарочито грубо бросил Ян, и мотнул головой на обступавших их гайдуков (и на том спасибо, что они на мессу оружия почти не брали, во всяком случае стрелкового) — С этими справишься? Тут тебе, я думаю, должно быть полное раздолье!

— Попробую… — прошелестел юноша, прижимаясь к загораживающей его широкой спине и просто млея от этого чувства. По щекам бежали слезы, но он их не замечал.

— Не так быстро!!! — перед Рубином пытались расступаться.

— К воротам. Это наш единственный шанс, — процедил Лют и толкнул Уриэля в сторону выхода.

Тот не ответил, но ослушаться на этот раз ему и в голову не пришло: скажи ему сейчас Ян в костер прыгнуть, он бы выполнил, ни мгновения не сомневаясь, что благодаря оборотню останется невредимым. Скользя вдоль стены, он упорно продвигался к распахнутым дверям, добавляя в ауру злобы и жажды крови, свою собственную ненависть к ним всем.

То, что началось потом — ни один человек в здравом рассудке ни видеть, ни тем более вспоминать не захочет. Однако несколько десятков, мечущихся в ограниченном пространстве людей, мешали добраться до оборотня и сбежавшей жертвы пробивающемуся к ним разъяренному Рубину, который просто отшвыривал все и вся со своего пути.

Рухнул очередной канделябр со свечами, у одной из женщин занялись распущенные волосы, у кого-то еще — плащ, добавляя во всеобщее смятение ноту страха. Уриэль, то и дело утирая шедшую носом кровь, разошелся не на шутку, и Ян молился лишь о том, что бы он выдержал, и не грохнулся в обморок, как обычно: заметно, что парню и так досталось порядком, как еще на ногах стоит…

Рог прозвучал именно тогда, когда между отступавшим Яном и взбешенным Рубином никого не осталось: это и спасло волколаку жизнь — метнувшая нож рука дрогнула, и Лют легко увернулся.

— Быстрее, твою…! — боковым зрением он видел, что растерянный Уриэль медлит на самом пороге, и понимал, что единственный, кто может противостоять даже для него еще жутковатым способностям мальчишки — демон, смотрящий на них из серых глаз одержимого.

А значит, подпускать его к юноше нельзя! Ян толкнул двери, выбрасывая Уриэля на ступени, и подпирая створки собой. На него снизошло ледяное спокойствие: беснование, как он помнил, сразу не утихает, и толпа сумасшедших займет себя сама, а с этим бороться можно только так — с холодной головой.

— Хочешь со мной потягаться, волк? — нежно протянул Рубин, хлеща рапирой воздух.

Вот, дьявол! Он еще и левша!

— Вот уж не знал, что в Аду фехтованию учат! — хмыкнул Лют, уходя от первого удара.

— Скоро узнаешь, чему учат в Аду, — любезно пообещал одержимый. Пока Ян сохранял выдержку, ему приходилось действовать как обычному смертному.

Ян отскочил от очередного выпада, неудачно подставившись под удар одного из оставшихся гайдуков, который оставил не опасный, но неприятный порез на боку.

Зато оборотень успел подобрать чью-то саблю и немедленно пустил ее в дело.

— Тупое животное, какого дьявола ты вмешался в то, в чем ровным счетом ничего не смыслишь?! Подобный парад планет повторится только через несколько веков! — хорошо, что убивать взглядом он не умел, иначе от оборотня давно и кучки пепла не осталось бы, — И даже эта убогая плоть ее слабоумного братца, так любезно предоставленная Элеонорой, рассыплется в прах!!!

Поскользнувшись в крови, Лют рухнул на пол и едва успел откатиться. Героем он становиться не собирался, да и противник попался такой, что уцелеть бы как-нибудь, поэтому он как мог уклонялся, отступал и уворачивался, отмахиваясь от гайдуков и убийственной рапиры Рубина. Как ни быстр и ловок был волколак, но демон, давно подчинивший себе это тело был ему не по зубам, так что единственное, что занимало Люта — сможет ли Уриэль открыть ворота. И сможет ли он сам продержаться до этого времени. Все больше набиравший силу пожар тоже не обнадеживал.

— Я возьму тебя живьем, волк! И буду лоскуток за лоскутом срезать шкуру! Но прежде, ты увидишь, как кровь этого отродья, которое ты так благородно кинулся спасать, наполнит жертвенную чашу!

— Почему? — выплюнул Ян глаза в глаза через перекрестье клинков, — Он же твой сын, или я не прав?

— Вашего Бога это никогда не смущало! — оскалился Рубин.

Противники отскочили друг от друга одновременно, но на этот раз не повезло одержимому: у него начал тлеть рукав. Требовательный призыв рога повторился, и Ян попятился к дверям.

— Да, волк! — смеющийся Рубин неотвратимо наступал, — У вас это называется так, и именно потому его кровь драгоценнейший мощнейший эликсир, с помощью которого можно сделать почти все! Даже снять проклятие самого Люцефера…

— А-а, так вот, где собака зарыта! — глумливо ухмылялся Лют, хотя дыхания у него уже не хватало, а выщербленная за время этого безумного боя сабля, становилась все тяжелее в потной ладони, — Поперли из Пандемонии Столица демонов в Аду, как проштрафившегося служку!

Испустив невнятный придушенный возглас, Рубин бросился на него, занося руку в неудержимом рубящем замахе. И в бесконечно малую долю секунды Лют видел, что отвести его он и успеет, но его достанет следующим движением…

Может парад планет в небе этой ночью и был какой-то особенный, зато у Уриэля перед глазами кружился настоящий хоровод. Он едва смог подняться, после того как его отбросило захлопывающейся створкой, несколько шагов проделав на четвереньках.

Тело слушалось плохо, мысли еще хуже, оставив в голове только осознание, что Ян остался там… Ян, который его опять спас… и четкий приказ открыть ворота.

Почти голый — черная хламида еще кое-как болталась на плече, босой, трясущийся от холода, изнеможения и нервного истощения, Уриэль отчетливо понял, что сделать ничего не сможет. В караулке двое: и в лучшие свои дни ему, да еще безоружному, с ними не справиться, а он не из тех, чьи приказы здесь выполняются беспрекословно и в любое время.

Наемная братия, слыша красноречивые звуки и чуя запах дыма, бодро вышибала ставни и двери, запертые оборотнем. Раздавалась перекличка дозорных. Караульный как раз задавал сакраментальный вопрос «кто такие и чего надо»…

На бегу — хотя бегом это назвать не смогла бы и хромая черепаха, — юноша подхватил попавшийся под руку инструмент, вроде щипцов, полено, и заколотил по всему, что как-то могло издавать звук, заголосив, надрывая легкие:

— Лю-ю-юди! Пожар! Гор-и-и-м!

Караульный отвлекся, оборачиваясь, и Уриэль ощутил еще не явный, но понятный и ожидаемый испуг перед огненной стихией, пожирающей твое добро и подбирающейся к жизни. Для того, что бы побудить к бегству — этого страха было еще мало, а сам Уриэль слабел все больше, но воспользовавшись заминкой просто повис на вояке, истошно вереща:

— Это черти из Ада рвутся! Спасайся, пока можешь! Страшный суд наступает, и первая труба уже прозвучала!

Ошалевший от такого натиска, в самом деле видя явные признаки неудержимо распространявшегося пожара, и провожая взглядом напарника убегающего куда-то — Бог весть, что тому пришло в голову в этот момент! Быть может, он геройски бежал спасать запертых в часовне людей, а может припасенные из жалования монеты под кроватью дородной жаркой поварихи… Под раздавшийся повторный сигнал рога — тот без труда стряхнул с себя юношу и тоже бросился бежать.

Сидя на земле, Уриель со злобой смотрел на механизм ворот. Вырвавшаяся таки на свободу вольница, оценив обстановку, ринулась не к почти полностью охваченной огнем часовне, колодцу… И не к воротам, конечно, — а в сам замок, что бы под предлогом спасения господ и их ценностей, сначала разжиться чем-нибудь стоящим.

Нужно ли говорить, что в скором времени пожар запылал и там?

Оставляя в дереве глубокие борозды от ногтей, обламывая их чуть не до крови, Уриэль навалился на ворот всем телом, и скрип скверно смазанного железа — прозвучал желаннее, чем музыка райских кущ…

В глазах мерцал целый хоровод созвездий, безвольное тело медленно сползло с рычага под ноги вступавшим, и только дестрие — умнейший конь, равноправный боец и на турнире, и в реальной схватке: самое понимающее существо, из сопровождающих человека со времен библейских прародителей до Потопа и наших дней, — смог вознести копыта, миновать эту еще дышащую горку костей и кожи, пахнущую человеком…

Яростная длань вздернула кверху за волосы:

— Где Лют?!

Уриэль только молча повернулся в сторону часовни, просто мечтая о том, что бы все-таки потерять сознание. Но та же рука волокла его, по-прежнему за волосы, и оставалось лишь кое-как переставлять ноги. Он с торжеством, которого никогда от себя не ждал, видел: как загодя изготовленный таран, запасенный вовсе не для такого, выносит многострадальные двери, и следом врывается вооруженное хоругвями, крестами и прочими освященными предметами братство.

Он видел, как Ян не ожидая того, опрокидывается навзничь, как спотыкается Рубин, тут же отступая перед исполненным веры инквизитором, воплощающим сейчас Кару Господню… Про него забыли. Он больше им не нужен! Никому…

И Уриэль улыбаясь, позволил себе все же покориться слабости. «Бог определил нас не на гнев, но к получению спасения…». «Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь.

За все благодарите: ибо такова о вас воля Божия во Христе Иисусе. Духа не угашайте». 1-е Павла Фессалоникийцам, 9, 16, 19 «Ян!!!»