"Поединок сердец" - читать интересную книгу автора (Эдвардс Мэриан)

Глава 19

Бетани меряла шагами свою темницу. Она никогда не считала себя слабой духом, однако теперь, после нескольких дней, проведенных в непрерывных размышлениях о своей судьбе, у нее не осталось сомнений в том, что она трусиха. Если уж Ройс решил наказать ее, лишить жизни – то почему же, во имя всего святого, он до сих пор не сделал этого? Томление в неведении было худшим наказанием.

Единственным занятием Бетани было разглядывание тесной и неуютной комнаты башни. Ни одна трещина на штукатурке не осталась неизученной. Все это время девушка пребывала в полном одиночестве, и хотя когда-то она казалась себе самой милой и приятной, теперь открылось, сколько в ее характере раздражающих черт.

Сотню раз Бетани задавалась вопросами: «если бы только» и «а что, если». Но сколько бы ни размышляла она о прошлом, ей не удавалось найти ответа, как можно было бы избежать такой участи. Возможно, Ройс прав: течение жизни предопределено еще до рождения человека, и никто не в силах что-либо изменить.

Предательство Ройса отрезвило Бетани, подобно холодному душу. Друг и возлюбленный теперь стал ее судьей и тюремщиком. На какое-то время она позволила мужчине и любви затмить ее долг, и за это минутное ослепление ей придется дорого заплатить. Однако мысль о том, что придется расстаться с жизнью, пугала Бетани не так сильно, как потеря любви Ройса. Какая же она глупая? Как можно переживать о каком-то мужчине, когда ей вот-вот предстоит умереть. У нее что-то не в порядке с головой, это уж точно.

В ржавом замке заскрипел ключ, и Бетани испуганно вскочила с кровати.

В дверях рядом с Ройсом стоял незнакомец. Он был облачен в роскошные дорогие одежды и держался с дарственным достоинством. Бетани мгновенно догадалась, кто перед ней: Вильгельм Завоеватель. Король неторопливо зашел в комнату.

– Бетани Нортумберлендская, мне необходимо кое о чем с тобой поговорить. – Его голос прозвучал негромко, но властно.

Бетани вскинула голову:

– С чего ты решил, что я буду говорить с тобой?

– Будешь, если тебе дорога жизнь.

Девушка кивнула. Под холодным оценивающим взглядом короля ее вспышка неповиновения быстро погасла. Бетани обратила внимание на то, что Ройс молчит, не желая прийти ей на помощь. Все ее опасения подтверждаются. Ей предстоит встретить назначенное судьбой в одиночку.

– Смерть леди Дамианы могла бы быть тебе очень выгодной.

– Не стану это оспаривать. Но как бы ни ненавидела я эту женщину, я ее не убивала.

Услышав эти слова, Ройс отвел взгляд, и Бетани стремительно повернулась к нему:

– Думай что хочешь, рыцарь, но я сражаюсь честно, не прибегая к низкому обману.

Король встал между ними:

– Что ты скажешь, Ройс? Виновна ли она в этом преступлении?

Бетани затаила дыхание.

– Виновна она или нет, решать не мне, а вам, государь, – ровным голосом ответил Ройс, не глядя ни на нее, ни на короля.

Девушке показалось, что тяжесть его предательства сокрушила ее. С каждым ударом сердца боль становилась все более невыносимой. Ройс презирает ее настолько сильно, что даже не смотрит в ее сторону. Отойдя к стене, он сложил руки на груди.

– Нам нужны убедительные доказательства. Видел ли кто-нибудь, как Бетани подсыпала яд? – спросил Ройса Вильгельм.

– Non, – ответил тот тем же безучастным тоном. – А если кто-либо и видел, то никто не станет свидетельствовать против нее.

– Подсласти свою просьбу. Предложи золото за любые сведения, и тотчас же откликнутся многие.

Бетани вздрогнула. Обещать золото беднякам крестьянам? В таком случае ей не миновать смертного приговора. Как можно ожидать, что разоренные войной люди откажутся от упавшей с неба удачи?

– Чем вы обеспокоены, мадемуазель? – спросил король, верно истолковав чувства Бетани.

– Вы собираетесь покупать свидетельские показания у голодающих вдов? А почему бы вам не предложить золото мне за чистосердечное признание? Это сбережет время и труды. С тех пор, как могучее нормандское войско высадилось на берега Англии, моя семья тоже живет в нужде.

Выслушав эту дерзкую отповедь, король смерил девушку ледяным взглядом:

– У тебя острый язычок. Лучше бы ты его попридержала.

– Вот как? Что еще вы намерены со мной сделать? С жизнью мне так или иначе придется расстаться, – нисколько не испугавшись, ответила Бетани. – Что вы можете обещать мне в обмен за примерное поведение? Быструю легкую смерть?

– Нет, дорогая, я мог бы предложить тебе жизнь, – ответил король, едва заметно улыбаясь. – А это большая разница. Одно дело – выбирать, какая тебя ждет смерть, и совершенно другое – выбирать жизнь.

– С чего это вы вдруг решили даровать мне жизнь? Ведь каждый истинный нормандец считает, что хороший сакс – мертвый сакс.

– Гром и молния, достаточно! – приказал ей Ройс, отворачиваясь от стены и подходя к королю. – Видите, государь: вот ее истинная натура. Эта рабыня постоянно огрызается и во всем перечит.

– Меня всегда восхищали люди, которые не пресмыкаются передо мною. И уж тебе-то должно быть хорошо известно, что превыше всего я ценю в воине отвагу. – Вильгельм повернулся к Бетани. – Какими бы ни были причины, по которым я собираюсь даровать тебе жизнь, полагаю, тебе лучше стать более сговорчивой.

С этим Бетани не могла поспорить. Почувствовав, что короля начинают раздражать ее колкости, она кивнула.

– Мудрое решение, дорогая. Я знал, что за внешним ослиным упрямством скрывается здравый рассудок.

Бетани смотрела на него, не скрывая недоверия.

– За то, что я объявлю тебя невиновной перед cобранием знатных нормандцев и саксов, ты должна будешь оказать мне одну небольшую услугу.

– Небольшую услугу?

– Oui. – Король улыбнулся, но улыбка не затронула его глаз. – Мадемуазель, ничто в нашей жизни не дается бесплатно.

Бетани сглотнула комок в горле, чувствуя, как ее пробирает дрожь.

– Мне это прекрасно известно. Но только я ума не приложу, что вы можете у меня попросить.

Она понимала: за свою жизнь ей придется заплатить, и заплатить дорого.

– Ты уже догадалась, кто я такой. Я понял это в то самое мгновение, когда переступил порог. Поэтому, если ты хорошенько подумаешь над тем, что я предлагаю, ты поймешь, почему я пытаюсь спасти тебя.

– Моя жизнь вам ничего не даст, – сказала Бетани, указывая на Ройса. – Благодаря вот этому рыцарю у меня больше нет ни земель, ни титула.

– Я слышал, у тебя есть родственники в Шотландии, – внешне безучастно произнес Вильгельм, но его пристальный взгляд, неотступно следящий за Бетани, был гораздо красноречивее слов.

– Да, – сдержанно подтвердила она. – Это правда.

– В таком случае я добьюсь очень многого, сохранив тебе жизнь. Леди Бетани, я не прибыл бы в Нортумберленд, если бы это не было мне выгодно.

– И что же вам угодно в обмен за мою жизнь?

Бетани покрылась испариной, и хотя ей очень хотелось отереть со лба пот, она сдержалась, не желая выдать свой страх.

– Ты должна по доброй воле согласиться оказать мне услугу. И никто не должен узнать о нашем уговоре.

О господи! Опять тайное соглашение. Неужели все нормандцы обожают скрытность? Бетани слишком хорошо помнила, чего ей стоила предыдущая клятва, данная завоевателю.

– Ты сохранишь свою жизнь и получишь полную свободу, – продолжал король, – и, что важнее, снова вступишь во владение Нортумберлендом и населяющими его людьми.

– Что вы хотите этим сказать, Ваше Величество? – воскликнул Ройс, и Бетани испуганно отшатнулась назад.

Не отрывая от нее взгляда, Вильгельм поднял руку, останавливая Ройса.

– Что вы на это скажете, мадемуазель?

– Государь, – ответила девушка, этим обращением уже выражая свое согласие, – буду рада оказать вам услугу. Сир, чего вы ждете от меня?

– Вы должны выйти замуж за Ройса де Бельмара.

– Ни за что! – взревел Ройс, и его гневный голос громовыми раскатами отразился от каменных стен и пола.

Наступила неловкая тишина.

Встретившись с полным ненависти взглядом, Бетани внутренне съежилась, пытаясь скрыться от сверкающих яростью потемневших, словно грозовые тучи, глаз. Разочарование Ройса можно было предугадать, но презрение и негодование явились неожиданностью. Под его пронизывающим насквозь взором Бетани потупилась. Чувствуя, как у нее внутри все переворачивается, она кивнула, выражая свое согласие.

Ройс повернулся к королю.

– Я никогда не женюсь на этой женщине.

– Если ты откажешься повиноваться мне, Ройс, ты лишишься всего, над чем трудился.

– Если я женюсь на этой низкородной сакской девчонке, я и так все потеряю, – ответил Ройс.

– Выбор за тобой, – тихо промолвил Вильгельм.

– Происхождением я познатнее тебя! – с жаром воскликнула Бетани.

Ройс молча надвинулся на нее. Под его свирепым взглядом храбрость оставила Бетани. Она вспомнила поединок, когда рыцарь стоял над нею, занеся меч, готовый пролить кровь.

– Ты хочешь выставить меня на посмешище перед всей Нормандией? Незаконнорожденный, соединенный узами брака с рабыней! На какое положение в обществе смогут рассчитывать после этого мои дети? Я сделаю так, чтобы каждое мгновение твоей жизни в качестве моей супруги стало для тебя невыносимой мукой.

Бетани ничего не ответила. Она была не в силах вымолвить ни слова. Подбородок у нее затрясся, и ей пришлось прикусить губу, чтобы унять дрожь. Слова Ройса, тон, которым они были произнесены, ранили ее и пугали. Он прекрасно отдает себе отчет в каждом сказанном слове; и впервые в его присутствии Бетани ощутила настоящий страх.

Окинув взглядом короткую белую накидку и роскошный голубой лиф платья, Бетани изумленно покачала головой. Струящаяся сквозь пальцы тончайшая ткань казалась на ощупь пушком только что вылупившегося цыпленка. Даже она, богатая, знатная землевладелица, никогда не держала в руках ничего подобного.

В нормандском одеянии Бетани чувствовала себя несколько неуютно, платье слишком сильно облегало ее, оно не столько скрывало, сколько подчеркивало изгибы тела. Но она обратила внимание не только на это. Привычные ей наряды были просты и безыскусны, единственным их украшением являлась затейливая вышивка. Это одеяние не шло с ними ни в какое сравнение. Приталенное бело-голубое платье с синим расшитым поясом, опушенное белым мехом, с застежкой, украшенной большим сапфиром, было вершиной роскоши и изящества.

Наряд этот был подарком супруги короля Вильгельма. Не вызывало сомнения, что королеву интересовали дела ее царственного супруга, и Вильгельм не только не осуждал, но и приветствовал это. Не имея пластинки полированного металла, чтобы оглядеть свое отражение, Бетани крутилась так и сяк, пытаясь через плечо увидеть длинную юбку. Лиф обтягивал ей грудь, словно кусок мокрой ткани. Платье очень нравилось Бетани, но, желая все же проявить независимость, она сняла расшитый драгоценными, камнями пояс, предпочтя ему свой, полученный в наследство.

Этот пышный наряд был словно ниспослан ей небом, ибо главная зала была до отказа забита нормандцами и саксами, пожелавшими стать свидетелями предстоящего судебного разбирательства. Облаченная в платье королевы, Бетани чувствовала, что ей нечего стыдиться ни Ройса, ни своих людей, и это сознание придавало ей хоть немного столь необходимой уверенности в себе.

Само разбирательство явилось хитроумно построенным издевательством над правосудием. Хотя Ройсу и Бетани было хорошо известно, что Вильгельм уже давно принял решение, никто другой об этом и не догадался бы. Король вел себя безукоризненно. Все свидетели предстали перед судом и дали показания.

С мастерством великого полководца Вильгельм устроил так, чтобы каждый свидетель высказал что-нибудь против Дамианы. У Бетани замерло сердце, когда вызвали ее старую кормилицу. Бедняжка Тейта после нормандского вторжения была не в своем уме. Она не понимала, что, высказывая вслух лютую ненависть к нормандцам, навлекает на себя подозрение в преступлении. Вильгельма, однако, не интересовали поиски виновного. Ои просто хотел представить всем присутствующим и других людей, не менее Бетани желавших смерти красавицы Дамианы.

Когда последний сакс дал показания, Бетани вздохнула с облегчением. Принимая участие в нормандском суде, ее преданные слуги могли навлечь на себя гнев завоевателей, а ей не хотелось, чтобы над ними нависала опасность.

После этого король заслушал свидетельства своих соотечественников. Бетани была поражена, узнав, как много воинов ненавидело леди Дамиану. Судя по всему, жестокость покойной распространялась на всех, занимающих более низкое положение. Один за другим воины повторяли рассказы, очерняющие память Дамианы. Но вот перед королем предстал Филипп Гастон, и Бетани сглотнула комок страха. Припертый вопросами Вильгельма, Филипп признался в своей связи с Дамианой, в том, что та имела пристрастие к спиртному, и даже обмолвился парой слов по поводу вздорного характера покойной. Нарисованная им картина была далеко не лестной, но злоба, с которой Филипп старался убедить короля в том, что Бетани приложила руку к этому чудовищному преступлению, не имела границ.

Наконец был вызван Ройс. Когда он давал показания перед королем, спокойно рассказывая все факты о своей покойной суженой, Бетани с содроганием следила за суровыми, бесстрастными чертами его лица. Брак с этим мужчиной означает потерю души и сердца – ибо у него, несомненно, и то и другое отсутствует. Под давлением короля Ройс признал, что многие имели причины убить Дамиану, но по его показаниям было ясно, что он подозревает Бетани.

Неверие Ройса в ее невиновность ранило Бетани, но она старалась изо всех сил никому не показывать, как ей больно от его предательства.

В течение всего разбирательства Майда в отчаянии ломала руки, и Бетани очень хотелось развеять страхи преданной служанки. Но все присутствующие в зале должны были быть уверены, что суд настоящий. Если бы Ансиль и Ориель Ля Марш узнали о сговоре, разразился бы страшный скандал, и Вильгельму пришлось бы пожертвовать ею. Без гроша за душой, родители леди Дамианы тем не менее пользовались значительным влиянием среди знати, а Бетани было известно, что политика при дворе играет гораздо большую роль, чем правда. Торжество справедливости, следствие оправдательного приговора в отношении невиновного, блекнет рядом с гневом влиятельного семейства. Вильгельм ни за что не рискнет короной ради саксонки.

И Бетани в который раз задумалась над тем, почему Вильгельм проявляет к ней такое участие. Она ни на мгновение не могла поверить, что королем движет лишь желание объединить рассеченную войной страну. В этом случае его замысел могла бы осуществить и Мери, при этом Вильгельм избег бы возможного столкновения с родными Дамианы. Бетани подумала о своем дяде. Удалось ли ему убедить короля в том, что тот в долгу перед ее отцом? Можно ли надеяться, что именно желанием вернуть долг объясняются действия Вильгельма? Конечно, сбрасывать со счетов такую возможность не стоило, но в то же время сама мысль о том, что венценосный монарх оплачивает благородный поступок, совершенный более двадцати лет назад, казалась слишком невероятной, чтобы быть правдой. Нет, дело в чем-то другом; Бетани была в этом уверена.

Час за часом Вильгельм, беспристрастный судья, выслушивал свидетельские показания. Ройс все это время держался сдержанно и строго. Бетани никогда прежде не доводилось видеть его таким равнодушным и безучастным. Никогда. Казалось, от каменной статуи можно ждать больше тепла, чем от ее будущего супруга.

После двухдневного судебного разбирательства Вильгельм огласил свое решение:

– Невиновна.

Услышав этот приговор, Бетани почувствовала невероятное облегчение, напряжение спало, и силы оставили ее. Она еле держалась на ногах. Несмотря на то, что Вильгельм обещал ей свободу, она не была уверена, сдержит ли он свое слово.

– Что? – Лицо вскочившего с места Филиппа исказилось от бешенства.

Скрестив руки на груди, король вопросительно поднял бровь.

– Ты оспариваешь мое решение?

– Non, сир.

Однако было очевидно, что Филипп крайне недоволен приговором.

Бетани повернулась к Ройсу, стоявшему с каменным лицом в противоположном конце залы, прислонившись плечом к очагу. Всем своим видом он подчеркивал отчужденность, старательно избегая смотреть в сторону Бетани. Она подавленно оглянулась вокруг, и ее взгляд упал на одно дружелюбное лицо, ответившее ей улыбкой. Лицо Ги.

Вашель, подойдя к ней, дружески пожал ей руку и повел Бетани к королю.

– Бетани Нортумберлендская, с тебя сняты все обвинения. Ты чиста перед нормандскими законами, – провозгласил Вильгельм.

Что в таком случае полагается сделать по этикету? Когда с женщины снимают обвинения в убийстве, ей следует поклониться или присесть в реверансе? Бетани ограничилась одним кивком.

Ничем не проявив своего недовольства, король, подняв руку, обратился к собравшимся:

– Пусть все присутствующие здесь знают, что на этой земле торжествует закон. Сегодня в этих стенах был вынесен приговор: «Невиновна». Это решение окончательное и не подлежит пересмотру. Леди Бетани невиновна, ее доброе имя восстановлено. И никому не позволено это оспаривать. И все мы, один народ, должны похоронить все то, что нас разделяет, и двинуться вместе навстречу судьбе. Только в том случае, если саксы и нормандцы научатся жить бок о бок в мире и согласии, затянутся раны этой страны. Посему я хочу… – Остановившись, король обвел пристальным взглядом завороженных слушателей, задержавшись поочередно на каждом лице. – Посему я повелеваю, чтобы это благородное сакское семейство и род де Бельмар породнились, – закончил он, глядя на Бетани. – Согласны ли вы с этим?

Ансиль и Ориель Ля Марш, изумленно ахнув, вскочили на ноги. Король молча перевел на них взор и смотрел до тех пор, пока те, пристыженно поклонившись, не вернулись на свои места.

Король снова повернулся к Бетани:

– Итак, мадемуазель?

Бросив украдкой взгляд на Ройса, Бетани тотчас же пожалела об этом. Выражение его лица, мрачное, словно грозовое небо, вселило в нее ужас. Бетани поспешно сглотнула комок в горле:

– Да, Ваше Величество. Я согласна выйти замуж за Ройса де Бельмара.

На гордом лице Вильгельма мелькнула едва заметная улыбка. Король повернулся к Ройсу:

– А ты, де Бельмар? Согласен ли ты взять эту девушку?

– Я ее уже взял.

Грубое язвительное замечание Ройса разнеслось по зале. Филипп злорадно хихикнул:

– Ты позоришь себя, выказывая подобную неучтивость.

Король строго обвел взглядом присутствующих, и Филипп, поперхнувшись, умолк.

– Я полагал, вас интересует правда, – сказал Ройс, нисколько не смущенный замечанием Вильгельма.

Чуть склонив голову набок, король недовольно уточнил:

– Хорошо. Ройс де Бельмар, согласен ли ты взять в жены эту девушку?

– Оui, сир. Подчиняюсь вашему повелению.

Этот выстраданный ответ лишил Бетани последних остатков радости, притаившихся в потаенных глубинах ее души, где хранились самые сокровенные мечты.

– В таком случае решено. Завтра же вы предстанете перед священником. Церемония бракосочетания состоится перед ужином.

Бетани не смела взглянуть на Ройса. Ей легче было бы перенести смертный приговор. Какая злая шутка: король Вильгельм, сохранив ей жизнь, обрек ее на пожизненные страдания.

Брам Мактавиш прибыл на бракосочетание в традиционной шотландской одежде. Нормандцы изумленно пялились на него, но лэрд или не замечал фурора, произведенного его юбкой, или ему было на это наплевать. Мери, вышедшая замуж за Хью Синклера, довольная, стояла рядом с супругом. Брет, как всегда, был счастлив и жизнерадостен. Из изгнания вернулся Седрик, верный старый друг.

Оглядевшись вокруг, Бетани поняла, что поступила правильно. Семья – это главное. Она вгляделась в суровое красивое лицо Ройса, гадая, поймет ли он это когда-нибудь.

Жених стоял рядом с отцом Джоном у очага в дальнем конце главной залы. Пламя освещало черты его лица, окрашивая в багрянец одежду, и все же нельзя было не обратить внимание на то, какой цвет выбрал Ройс для того, чтобы произнести слова торжественной клятвы: от камзола до сапог он был облачен во все черное. Как никогда прежде, Ройс был похож сейчас на падшего ангела. Чувствуя, что под ней подгибаются колени, Бетани глубоко вздохнула.

В зале и на лестнице толпились гости. Бетани не хотелось показывать свою слабость перед присутствующими. Она собралась с силами, стараясь казаться веселой. Но взгляды, которые бросал на нее Ройс, угнетали ее. Он не отрывал от нее глаз с того самого момента, как она вошла в залу, изучая ее, словно прокаженную, осмелившуюся вторгнуться в его владения.

Бетани, слишком гордая, чтобы показать боль, выдержала этот презрительный взгляд. Мужества ей придавал свадебный наряд ее матери, который сегодня утром Бетани надела с таким трепетом. Это свободное платье со светло-зеленым лифом и белой юбкой мать сама расшила по рукавам и подолу пестрыми весенними цветами. Пора года, когда выходила замуж мать Бетани, олицетворяет возрождение. Вне всякого сомнения, не случайно и то, что сама она сочетается браком в самый разгар зимы. «Впрочем, зима, пора надежды, всегда была моим любимым временем года», – напомнила себе Бетани.

Согласно нортумберлендским обычаям, она опоясалась фамильным поясом, к которому прикрепила кинжал. Длинные распущенные волосы были перетянуты сзади жемчужной ниткой. Она смело взглянула Ройсу в лицо. Он промолчал. Бетани это нисколько не удивило. Мужчина, облачившийся на собственное бракосочетание во все черное, едва ли надеется получить удовольствие от предстоящей церемонии – и от супружеской жизни.

Бетани опустилась на колени перед отцом Джоном. Проникновенная проповедь, произнесенная святым отцом по поводу священных брачных уз, затронула ей душу. Но на сердце у нее было тяжело.

Лицо отца Джона было добрым и ласковым, точно он понимал страх девушки.

– Бетани, вступаете ли вы в брак по своей воле, без принуждения?

Вот ее последняя возможность сохранить свободу, но Бетани не могла воспользоваться ею. Она дала слово.

И все же одно мимолетное мгновение эта мысль искушала ее. А каково быть свободной? Жить лишь ради себя самой, не ведая бремени ответственности? Она украдкой взглянула на Ройса. И сразу же все поняла. Да поможет ей Бог, она все еще любит этого мужчину. Бетани повернулась к отцу Джону:

– Да.

– Ройс де Бельмар, вступаете ли вы в брак по своей воле, без принуждения?

– Да, – сквозь стиснутые зубы процедил тот.

– Соединенное вместе Господом нашим да не разлучат люди. Объявляю вас мужем и женой.

После этих слов священника супруг должен поцеловать ее. Набрав полную грудь воздуха, Бетани подняла лицо, чтобы принять этот поцелуй, знак согласия.

Но Ройс лишь молча взглянул на нее. Пощечина была бы более милосердна. Слезы стыда обожгли глаза Бетани, и она поспешно отвернулась.

Схватив за плечи, Ги развернул ее лицом к себе. Его взгляд был полон сострадания и понимания.

– Я не так застенчив, как мой брат, – воскликнул он, обращаясь к собравшимся. Целуя Бетани в щеку, он шепнул: – Не позволяй этому неотесанному грубияну взять над тобой верх. Лиши его этого удовольствия.

Как только Ги отпустил Бетани, его место занял Вашель. Не скрывая своего недовольства, бывалый воин свирепо сверкнул глазами на Ройса, после чего его лицо смягчилось, и он повернулся к Бетани.

– Мужайтесь, миледи, – сказал он, целуя ее в щеку.

Затем Седрик, шагнув вперед, прижал Бетани к своей морщинистой, огрубелой щеке.

– Миледи, мать гордилась бы вами.

Слезы скрыли от Бетани старого воина. Она услышала, как Седрик отошел в сторону, и его место занял кто-то другой. Девушка попыталась было вытереть глаза, но чья-то рука стиснула ее запястье.

– Позволь мне, Бетани, – сказал дядя Брам, заботливо вытирая слезы с лица племянницы. – Девочка моя, на свете не было невесты краше, чем твоя мать, – до этого дня.

Брам Мактавиш сгреб в охапку Бетани, и его глаза подозрительно заблестели.

– Этому грубому мужлану несказанно повезло: ему досталось в жены бесценное сокровище. Вот что я скажу тебе, девочка моя. Я горжусь тобой, хотя и не имею на это права. Ты гордость всего рода Мактавишей.

Он нежно поцеловал ее в щеку, затем в другую.

При этих трогательных словах Бетани сглотнула новые слезы. Она даже понятия не имела, что ее дядя так сентиментален.

Когда дядя Брам отошел, Бетани с удивлением увидела длинную очередь людей, желающих ее поздравить – разумеется, в основном состоящую из саксов, но в ней были и воины Ройса. Невеста застенчиво принимала поздравления. Последним к ней подошел Вильгельм.

– Позвольте и мне поздравить вас.

Король Англии, нагнувшись, поцеловал невесту в щеку.

Бетани сперва думала, что Вильгельм сделал это, что бы пристыдить Ройса, но он застал ее врасплох, шепнул ей на ухо:

– Я не забыл твоего отца и считаю, что сполна вернул ему долг. Постарайся сделать так, чтобы я не пожалел о своем поступке.

И король надел ей на шею золотую цепочку с перстнем Гэвина Мактавиша.

Слезы снова заволокли ей взор. Ройс, шагнув вперед, встал рядом с нею. Бетани не ожидала получить поддержку от нормандцев и их короля. Внезапно Ройс схватил ее за плечо и развернул лицом к себе. И прямо здесь, посреди заполненной народом залы, он поцеловал Бетани в губы – не нежно и не страстно, а жестоко, Точно в наказание. Толпа откликнулась на это радостными криками, но голоса казались ей отдаленным шумом. Когда Ройс наконец отпустил ее, она вздрогнула, увидев его лицо. Неужели он действительно так ее ненавидит?

– Итак, теперь всем известно, что ты моя собственность, – проскрежетал Ройс.

Он собирался было добавить еще что-то, но тут новобрачных захлестнула волна поздравлений, музыки й смеха.

Враждующие стороны веселились, соединившись в один счастливый хоровод. По крайней мере одну проблему бракосочетание разрешило.

Бетани видела, как нормандские воины дружески хлопают своего предводителя по спине.

– Мы рады, милорд, что вы нашли себе достойную невесту.

Ройс, кивнув, приветственно поднял кубок.

Бетани знала, что Майда считает свой замысел удавшимся, и, если радость мужчин хоть сколько-нибудь стоит, возможно, она права.

Очень скоро женщины, похитив невесту со свадебного торжества, отправились готовить ее к первой брачной ночи. Сейчас было глупо следовать этому обычаю, ибо Бетани уже лишилась девственности. Но она промолчала. Похоже, женщины радовались не меньше мужчин, что запрет на интимные отношения отменен.

В господских покоях служанки приготовили ванну и, вымыв Бетани и умастив ее благовониями, уложили на брачное ложе.

Вся во власти грусти, Бетани закрыла глаза и стала ждать. Ройс никогда ее не простит. Никогда. Что можно ждать от грядущих лет, которые им предстоит прожить бок о бок, если их отношения приправлены такой горечью? Так они и состарятся во взаимных упреках, а их союз без любви останется высушенным, выжженным полем, не дождавшимся урожая.

Донесшийся из коридора шум предупредил Бетани о приближении мужчин. Очнувшись от невеселых размышлений, она густо покраснела, моля Бога о том, чтобы друзья Ройса не присутствовали при первой брачной ночи. Бетани испуганно оглядела себя: ночная рубашка цвета слоновой кости была из тонкой, почти прозрачной ткани.

Дверь распахнулась, и в комнату ввалилась хохочущая толпа, несущая на руках Ройса.

Бетани взглянула на своего супруга, но выражение его лица было настолько неприятным, что она поспешно отвернулась.

Мужчины, уложив Ройса на кровать, с вожделением посмотрев на невесту и сделав несколько двусмысленных напутствий, удалились.

Бетани ждала, что Ройс заговорит, но он хранил молчание. Не в силах больше сносить это, она подняла голову и, встретившись с ним взглядом, вздрогнула, ибо супруг ее смотрел на нее так, словно собирался задушить.

– Ройс, в чем дело?

– Миледи, вы считаете приличным, чтобы вас в таком виде видели посторонние мужчины? – указал Ройс на ночную рубашку.

Бетани покраснела до корней волос:

– Я подумала, что если укроюсь от их взоров, то этим вас оскорблю.

– К черту оскорбления! А теперь мой брат, Вашель, Седрик и дорогой старина дядя Брам узнали, как выглядит твое тело.

Бетани взглянула на мужа, и у нее в сердце вспыхнула искорка надежды. Ей еще не доводилось видеть на лице Ройса такое грозное выражение, а на своем веку непогоду она уже видела не раз. И, судя по всему, причиной тому был не только гнев.

– Ройс, ты ревнуешь? – спросила она, окрыленная этим подозрением.

– Non, мне стыдно, что мне насильно всучили в жены бесстыжую женщину.

– Понятно, – ответила Бетани, не сомневаясь, что он солгал.

Как ни старался Ройс сделать вид, что она ему безразлична, это ему плохо удавалось. Есть только один способ разрушить стену, за которой он укрылся. Набрав полную грудь воздуха, Бетани повернулась к мужу, умышленно сделав так, чтобы свободная рубашка сползла с плеча.

– Анни, – выдавил Ройс, – никогда не позволяй ни одному мужчине видеть тебя в такой одежде.

Его глаза, горящие внутренним огнем, не отрывались от Бетани, а та, кокетливо поведя плечом, открыла еще больше его жадному взору.

– Я не собиралась впускать в спальню никого, кроме тебя, – сказала она, чувствуя, как неприступные бастионы рушатся, подобно стенам Иерихона, содрогнувшимся от звуков трубы.

Томно улыбнувшись, Бетани спустила рубашку еще ниже, следя за тем, как при виде ее обнажившейся груди у Ройса раздуваются ноздри. Как бы он ни сдерживался, его поведение безошибочно свидетельствовало о том, что он не может оставаться равнодушным перед чарами жены. Ройс хотел ее.

– Впредь, жена моя, так и должно быть.

– Значит, ты меня простил? – прошептала Бетани, чувствуя, как его рука, скользнув по ее шее, спустилась ниже.

– Я тебя никогда не прощу!

После этих слов его уста обрушились поцелуем на губы Бетани.