"Поединок сердец" - читать интересную книгу автора (Эдвардс Мэриан)

Глава 18

– Мертва? – повторила Бетани, чувствуя, как кровь отхлынула от ее лица и к горлу подступила тошнота.

Если это шутка, то у Ги очень плохо с чувством юмора. Отстранив его с дороги, Бетани вбежала в комнату. О Боже, сделай так, чтобы она застала Дамиану забывшейся крепким сном пьяницы! Но нормандка лежала слишком неподвижно; ее грудь не вздымалась от дыхания. Да, Дамиана мертва.

Ги осторожно выпроводил ошеломленную Бетани за дверь. Женщина в расцвете сил умерла – нет, не умерла, убита. Смерть, даже смерть такого человека, как Дамиана, потрясла Бетани до глубины души. Почувствовав спазмы в желудке, она испугалась, что ее сейчас стошнит.

– Что же нам делать, Ги? – с трудом выдавила Бетани.

– Миледи, на вашем месте я прочел бы все известные мне молитвы. А когда они иссякли бы, я начал бы придумывать новые.

Внезапно под Бетани подогнулись ноги.

– Но я невиновна.

Ги подхватил ее, обняв за талию и прижимая к себе.

– Знаю, но…

Он не докончил эту фразу. Бетани высвободилась из его объятий.

– К чьей милости мне следует взывать? Господа Бога или Ройса? – спросила она.

Ги вздохнул.

– А как ты думаешь, кто из них могущественнее? – Почесав голову, он взглянул на Бетани. – Разумнее всего было бы помолиться Богу, чтобы он вмешался и защитил тебя от Ройса. По-моему, на чудо надежды больше, чем на прощение Ройса.

Бетани ничего не ответила. Они пошли по длинным коридорам, и их шаги будили эхо под каменными сводами. Девушка знала, куда они идут. Ее ждет башня. Хорошо еще, что не подземелье. Она вошла в тесную невзрачную комнату. Ги, оглянувшись, вздохнул:

– Извини, Бетани.

После того, как он запер дверь и поставил часового, Бетани опустилась на кровать, не в силах поверить в случившееся.

Ее охватила ледяная дрожь. Если хоть один человек поверит в болтовню Дамианы, ей это будет стоить жизни. За ужином крики пьяной женщины казались глупыми и бессмысленными. Но сейчас все изменилось. Судьба сыграла роковую шутку. Признания на смертном одре считаются пророчествами. Обвинение Дамианы, каким бы вымыслом оно ни было, приобрело вес.

Но ведь Ройс, разумеется, не поверит в него!

Впрочем, Ройс хочет от жизни лишь одного: быть принятым при дворе.

Он без колебания отшвырнул в сторону Бетани, мешавшую ему идти к цели. Увы! Бетани в отчаянии стала раскачиваться взад-вперед. Да, Ройс поверит последним словам Дамианы.

Но если он поверит в ее вину, значит, он ее совершенно не знает. Бетани прижала руку к животу. Ее ребенок, что станет с ним? Она должна позаботиться о своем малыше. При мысли о том пятне, которое на всю жизнь ляжет на ее ребенка, глаза Бетани наполнились слезами. «Обещаю тебе, мое маленькое сокровище: независимо от того, что принесет мне судьба, твоя жизнь сложится хорошо». Малыша возьмет к себе дядя Брам, а может быть, Ройс сочтет себя обязанным вырастить и воспитать его.

Бетани вздохнула. Один незаконнорожденный будет растить другого? Нет! Ройс не смог смириться с обстоятельствами собственного рождения, что уж говорить о его ребенке.

Бетани свернулась клубком, натянув на себя теплую шкуру. «Спи!» – приказала она себе. Теперь ей нужно думать только о своем малыше. Мелькнули воспоминания о ее родителях. Как они были бы рады внуку! Но этому никогда не бывать… Прежняя жизнь кончена, ей положило конец вторжение нормандцев. Слезы просочились сквозь сомкнутые веки.

– Гастон жаждет крови, – сказал Ги. – Он отправился к королю требовать смерти Бетани.

Ройс потер глаза. Он не желал впутываться в эту заваруху.

– Вердон, а ты что скажешь?

– Учитывая высокое положение Дамианы, Вильгельм должен будет сам выступить судьей и вынести приговор. Так или иначе, если леди Бетани признают виновной, вам придется столкнуться с открытым бунтом.

Ройс презрительно расхохотался:

– В округе одни женщины и несколько уцелевших сакских воинов.

– Oui, но они безгранично преданы своей госпоже; к тому же, как мне доложили, у нее есть связи в Шотландии. Более того, эта земля, из-за которой две страны воевали несколько столетий, в последнее время жила в мире и спокойствии исключительно благодаря тому, что здешние владельцы были связаны кровными узами с шотландскими лэрдами, – заявил Вердон.

– Да, думаю, Брам Мактавиш так этого не оставит, – ответил Ройс, вспоминая встречу с шотландским вождем.

Вердон спокойно выдержал его взгляд:

– В таком случае я тебе советую пока не предпринимать никаких действий, могущих повредить леди Бетани. Держи ее под охраной в башне до тех пор, пока Вильгельм не примет решения. Полагаю, для того, чтобы ублажить родственников леди Дамианы, леди Бетани придется предать суду.

Ройс наполнил вином кубки:

– Ты готов отправиться в Лондон и переговорить с Вильгельмом?

– Я тронусь в путь сегодня же вечером, – Вердон отпил из своего кубка. – Ты откроешь мне то, что сам думаешь по этому поводу, де Бельмар?

Ройс неторопливо пригубил вино.

– Сердцем я не верю, что это злодеяние совершила Бетани. – Ройс почесал подбородок. – Среди нас разгуливает убийца, и мы должны схватить его.

– Мне известно, что все здешние саксы ненавидели Дамиану, но, к несчастью, больше всего выигрывала в случае ее кончины Бетани Нортумберлендская, – вставил Вердон.

– Она не убийца, Вердон, даже несмотря на то, что способна превратить мужчину в пьяницу.

Посланник короля улыбнулся.

– А про какую женщину этого не скажешь? – Вердон сделал большой глоток. – Как ты полагаешь, Бетани знала о предстоящем убийстве? – спросил он, вытирая губы рукавом.

– Non, это не в ее характере. Она схватилась бы с врагом в открытую, лицом к лицу.

– И все же нельзя исключать такую возможность, – настаивал Вердон. – Здешние люди по-прежнему слушают Бетани. Возможно, непосредственно к убийству она и не причастна, но она могла знать о нем и дать свое согласие.

– Совершенно не согласен с тобой, Вердон, – возразил Ги. – Бетани вызвала Ройса на честный поединок. Женщина, жертвующая жизнью ради своих людей, не способна шнырять в темноте, подговаривая других отравить вино. Бетани смелая женщина.

– Да, если то, что я о ней слышал, – правда, она не из трусливых. Но разве ты забыл тот случай с вином? – спросил Вердон, пристально всматриваясь в лицо Ги. – Смешанным с уксусом?

Ги нахмурился:

– То была всего лишь ребяческая выходка. Это же – хладнокровное убийство. Не думаю, что Бетани способна совершить такое преступление против Бога и своей совести.

– Ги, – терпеливо заговорил Вердон, – при определенных обстоятельствах любое убийство можно оправдать. И мы, воины, постоянно так поступаем. Бетани, подобно нам, также может найти оправдание убийству. Не позволяй ее красоте ослеплять тебя.

– По-моему, это ты слеп! – с жаром воскликнул Ройс. – Если у кого и есть честь, так у этой женщины.

Вердон поставил пустой кубок на стол, и на его лице появилось задумчивое выражение.

– Я доведу до сведения Вильгельма твою уверенность в невиновности Бетани. Короля не удивит то, что братья де Бельмары, плечом к плечу сражающиеся на поле битвы, объединились, защищая эту женщину.

– Ты уже подготовил отчет для Его Величества? – спросил Ройс, желая переменить тему.

– Oui. Уверен, Вильгельм отдаст эту землю в руки законного владельца.

Разочарованный этим уклончивым ответом, Ройс сдержал свое недовольство.

– Сюда вот-вот должны приехать родные Дамианы, – мрачно буркнул он.

– Тебе и без них тут забот хватает. Я позабочусь о том, чтобы их задержали при дворе. Даже Ля Марши не настолько глупы, чтобы отказаться от приглашения присоединиться к королевской свите.

Разговор прервал стук.

Ги распахнул дверь. На пороге стоял Седрик. Лицо старого воина было осунувшимся, взор затуманен. Войдя в комнату, он опустился на колени перед Ройсом.

– Милорд, я давал вам клятву верности, подразумевая, что она не помешает присяге, которую я принес леди Бетани. Кажется, между этими клятвами возникли противоречия?

Не скрывая своего любопытства, Вердон снова наполнил свой кубок вином.

Ройс посмотрел на Седрика, гадая, кто из них двоих больший глупец.

– Возможно. Я могу освободить тебя от клятвы, которую ты мне дал, но это сразу же поставит тебя вне закона. Нельзя хранить верность саксам в стране, где правят нормандцы.

– Что ж, пусть будет так. Мой долг заботиться о своей госпоже. Я не могу изменить ей в трудную минуту.

Эти слова глубоко задели совесть Ройса. Он не нуждался в напоминании о том, что Бетани одна и беззащитна.

– Хорошо, Седрик, ты свободен. Ступай. Но не оставайся в Нортумберленде. Если ты вздумаешь помогать своей госпоже, я буду вынужден принять против тебя соответствующие меры.

– Мне все понятно, милорд. Но человек, лишенный чести, не имеет ничего.

Поклонившись с достоинством, старый воин вышел из комнаты. Ройс не мог не восхититься его преданностью. Бетани заслужила любовь своих людей. Внезапно Ройс осознал, с каким сопротивлением ему придется столкнуться, если жизнь Бетани окажется под угрозой.

– Боюсь, заточив Бетани в темницу, мы пожнем бурю гнева. Открытого неповиновения можно не опасаться. В деревне рядом с замком остались одни женщины. Но в окрестных селах есть мужчины, и это меня беспокоит.

– А что, если в дело вмешается дядя девушки? – спросил Вердон. – Потребуются ли в этом случае подкрепления от Вильгельма?

– Если шотландское войско выступит против нас, крови прольется немало. – Повернувшись, Ройс взглянул прямо в глаза королевскому посланнику. – Oui, без помощи Вильгельма нам не справиться.

– Ройс, по-моему, тебе следует хорошенько подумать, следует ли держать Бетани в башне, – предостерегающе заметил Ги.

– Non! – оборвал его Вердон. – Никто, кроме находящихся в этой комнате и Вильгельма, не должен знать, что вы считаете Бетани невиновной. После брошенного Дамианой обвинения все, в том числе и сама Бетани, должны быть уверены, что подозреваемый задержан.

– Но почему? – взревел Ройс, сознавая, что этот обман тяжким грузом ляжет ему на плечи.

Вердон заходил по комнате:

– Потому что если она сама не поверит в то, что суд, перед которым она предстанет, – настоящий, что ее судьба в руках Вильгельма, в это никто не поверит. Именно поэтому я приказываю вам – именем короля – вести себя так, будто вы уверены в вине Бетани. Бетани обвиняется в убийстве знатной нормандской дамы; в этом деле замешана политика. Если, как я полагаю, вы с Ги правы и Бетани невиновна, то, значит, убийца все очень хорошо просчитал, свалив на нее вину за отравление.

– Во имя всего святого, о чем ты говоришь?

– Бетани должна быть оправдана не потому, что она твоя возлюбленная. Пусть Ля Марш удовлетворится, что смерть его дочери справедливо расследовал сам король Вильгельм. Саксы же убедятся, что закон беспристрастен и перед его лицом все равны.

Ройс вынужден был согласиться с доводами Вердена, но на его лице отобразилось глубокое страдание. Тем не менее, он твердо сказал:

– Никто, включая Бетани, не узнает, что я считаю ее невиновной.

Ги покачал головой:

– Ройс, когда-нибудь ты очень пожалеешь о своем решении.

– Я с готовностью принимаю последствия своих решений с тех пор, как возраст позволил мне возглавить людей, – сказал Ройс, сознавая справедливость слов брата.

Он поднялся с места, чтобы проводить Вердона до двери.

– Я трогаюсь в путь без промедления, – сказал посланник короля, протягивая ему руку. – Не надо забывать дело о правах на эти владения.

Ройс, пожимая ему руку, не удержался от вопроса, мучившего его с того самого момента, как Вердон прибыл в замок.

– Кто тот человек, что предъявил права на эту землю?

Вердон отвел взгляд.

– Не могу сказать. Это удовольствие Вильгельм приберег для себя, – сказал он и повернулся было, собираясь идти, но на пороге остановился. – Ройс, я верю в справедливость короля. Он примет верное решение.

Майда вышла на черную лестницу к собравшимся по ее зову служанкам.

– Передайте всем: встречаемся сегодня вечером после ужина.

Служанки испуганно зашептались. Слухи распространялись быстро. В деревне не осталось никого, кто не знал бы о том, что леди Бетани заключили в башню.

– У тебя есть какие-то вести о нашей госпоже?

– Седрик отбыл в Шотландию, – ответила Майда, делая знак остальным женщинам умолкнуть.

Прозвучавший в наступившей тишине голос одной из служанок показался особенно звонким:

– Я боюсь, здесь снова вспыхнет война.

– Нет, леди Бетани заверила меня, что ее дядя-шотландец не позволит своему клану вмешаться.

– Что ты задумала, Майда? – спросила Сумар Чадвик.

– Сегодня вечером мы обговорим, как лучше всего показать нормандским воинам нашу силу, – многозначительно махнула рукой Майда.

– Ты сошла с ума? – воскликнула горничная. – Как мы, женщины, можем показать силу?

– Можем не в прямом, а в переносном смысле, – возразила Майда.

Служанки недоуменно зашептались. Хотя предложение Майды и казалось невероятным, кухарка занимала среди них самое высокое положение и пользовалась большим уважением.

Указав пальцем в сторону деревни, Майда приказала:

– Передайте в деревню: присутствовать должны все.

– Зачем? – спросила горничная.

– Для того чтобы добиться успеха, мы должны действовать сообща, – уверенно ответила Майда.

После того, как все разошлись, к кухарке подошла вдова Чадвик:

– Госпожа Майда, что вы замыслили?

На мгновение кухарка задумалась, стоит ли раскрывать свои планы раньше времени. Возможно, хорошенько все обдумав, некоторые откажутся выполнять ее распоряжения. Но этой женщине Майда доверяла.

– Я решила сделать так, чтобы нормандцам стало у нас неуютно. Очень неуютно.

– Надеюсь, вы не собираетесь никого убивать?

Вдова побледнела от страха. Всем в деревне было хорошо известно, что Вашель переселился к ней и разделяет с ней ложе; многие другие воины тоже сблизились с местными женщинами.

– До тех пор, пока наша госпожа не будет освобождена, никаких милостей врагу. Понятно? – Майда пристально посмотрела на молодую вдову.

Та испуганно раскрыла глаза:

– Вы хотите сказать, нам больше нельзя будет делить с ними ложе? Нормандцы этого не потерпят.

– У них не будет выбора. Тут мы сильнее целого войска. Женщины обладают страшным оружием, с которым ничто не сравнится. Мы поставим их на колени.

– Вы это хорошо придумали. Но от этого пострадают не только нормандцы, но и мы все.

– Да, – вздохнула Майда, – нам тоже придется несладко.

– Вашель будет очень опечален, – задумчиво проговорила Сумар.

– Быть может, это поможет ему понять, как много ты для него значишь.

Сумар грустно взглянула на кухарку:

– Вашель очень добрый и заботливый. Во многом он лучший муж и отец, чем был мне и моим детям Найл.

– Не беспокойся, все это быстро закончится, – похлопала по руке вдовы Майда; – Не думаю, что нормандцы смирятся с мыслью провести в одиночестве долгие зимние месяцы. Они придумают, как убедить своего предводителя пересмотреть свое решение, – и сделают это гораздо лучше нас.

Кивнув, Сумар поспешно удалилась, а Майда направилась за скалкой. Сегодня вечером она намеревалась испечь для своей госпожи ее любимый пирог. Но хотя у леди Бетани будет настоящий пир, нормандцам придется довольствоваться худшей стряпней, какую только можно приготовить.

День будет замечательный, думала Майда, вдыхая едкий запах подгорелого мяса. Ах, этот сладкий вкус победы! Усмехнувшись, Майда принялась напевать скабрезную песенку.

Бетани улыбнулась, приветствуя вошедшую в комнату с подносом в руках Майду. Аромат еды был способен повергнуть на колени любого. И хотя девушке не хотелось есть, она понимала, что ей необходимо подкрепить силы для здоровья будущего ребенка.

– Майда, сегодня ты превзошла саму себя!

Кухарка, поставив поднос на кровать, села в ногах у Бетани.

– Только так мы и можем поговорить. Кушайте, миледи.

Бетани хотелось, чтобы Майда ушла. Несмотря на решимость поесть, она чувствовала, что не сможет воздать должное аппетитно пахнущим блюдам, и кухарка обидится, увидев, что ее труды пропали даром. Бетани отломила кусочек хлеба.

– Что нового, Майда?

– Миледи Бетани, мне хочется поделиться с вами своим замыслом.

– Замыслом? Каким замыслом? – встревоженно спросила Бетани, зная тягу кухарки к безрассудным действиям. – Ты ни в коем случае не должна навлекать на себя неприятности.

– А вы – разве вы не бросили вызов опасности, выйдя на поединок с предводителем нормандцев? – спросила Майда.

– То совсем другое дело. Я обязана заботиться о вашей безопасности.

– Миледи, независимо от того, скажете вы «да» или «нет», замысел уже приведен в действие, – скрестила руки на дородной груди Майда. – Итак, желаете ли вы выслушать все по порядку?

Отодвинув поднос с едой, Бетани вздохнула:

– Говори.

– Мы, то есть все женщины, решили всеми возможными способами причинять неудобства нормандцам. Во-первых, мы перестаем заботиться об их нуждах. Все блюда будут подаваться к столу подгорелыми или недожаренными, белье будет стираться из рук вон плохо. Но главное, – тоном военного советника добавила Майда, – нормандцам будет отказано в женских милостях.

– В женских милостях? – переспросила Бетани, подозревая, что поняла правильно, но все же желая услышать пояснения Майды.

– Да, до тех пор, пока вы не будете освобождены, никаких наслаждений в постели. Нам всем придется трудно. Но, миледи, ради вас мы готовы пойти на эту жертву.

Бетани изумленно раскрыла рот, не в силах поверить собственным ушам. Она-то боялась, что женщины вознамерились взяться за оружие, рискуя своими жизнями, но это!

– Это я придумала, миледи. Что вы скажете?

– Меня нисколько не удивляет, что этот остроумный план пришел в голову именно тебе. Но, хотя ты и руководствовалась благими побуждениями, боюсь, вы ничего не добьетесь.

– О, не беспокойтесь, у нас все получится. Вдохнув первый глоток воздуха свободы, вы поблагодарите меня. А пока кушайте, подкрепляйте свои силы.

Король заканчивал приготовления к отъезду. Его постоянно донимали родители леди Дамианы, требуя, чтобы Бетани Нортумберлендская предстала перед судом – и обязательно перед судом королевским, на меньшее они не были согласны. Кроме того, оставался нерешенным вопрос об отце Бетани и долге, который надлежало ему отплатить. Вильгельм намеревался свершить правосудие и заодно решить собственные дела.

Он снова внимательно изучил перстень. На нем были высечены лишь два имени. Странно, что Бетани не была упомянута вместе с Мери и Бретом. Можно было подумать, что Гэвин ей не отец. Подбросив перстень в воздух, Вильгельм поймал его. Так или иначе, шотландский лэрд признал ребенка своим, и Вильгельм собирался отнестись к Бетани именно так. Королю были слишком хорошо известны мучения, выпадающие на долю незаконнорожденных.

Его мысли прервал стук в дверь.

– Войдите, – ответил Вильгельм. Отворив дверь, Вердон осторожно прикрыл ее за собой.

– У вас возникли какие-либо вопросы по поводу моего отчета, сир?

– Бетани Нортумберлендская – незаконнорожденная?

– По-моему, да. По слухам, я понял, что ее отец – Брам Мактавиш.

– Благодарю тебя, Вердон, ты тщательно провел расследование. Я также изучил твои замечания по поводу Ги де Бельмара и полностью согласен с твоим предложением. Разобравшись с Нортумберлендом, мы сразу же займемся судьбой Бетани.

– Как вам будет угодно, Ваше Величество. Что-нибудь еще?

Вильгельм отхлебнул вина:

– Какова, по-твоему, наибольшая опасность?

– Я считаю, больше всего следует опасаться шотландцев.

– Сомневаюсь, чтобы они осмелились выступить против моих людей. Я встречался с дядей Бетани, Брамом Мактавишем, и он воочию лицезрел силу моего войска. Этот шотландец хороший воин, и его никак нельзя назвать глупцом.

Вердон потер ладонью лицо:

– Дама, о которой мы говорим, пользуется преданностью местных жителей. У нее среди них очень сильная поддержка.

– Благодарю, Вердон. Я учту это.

Поклонившись, Вердон покинул королевские покои.

У Ройса больше общего с этой сакской женщиной, чем с леди Дамианой. Ройс и Бетани – именно те хозяева земли, в которых нуждается эта страна. Дальновидные и справедливые, они построят будущее, в то время как Дамиану интересовало лишь настоящее и ее собственные эгоистические запросы.

Но Ройс не может смириться со своим положением, обусловленным его рождением. Вильгельм доверял суждению старшего де Бельмара во всем, кроме этого. Бетани Нортумберлендская упадет в его глазах, если Ройс узнает о ее происхождении. Это настроит его против нее. Король покачал головой. Ему придется самому заняться этим делом.

Вильгельму было прекрасно известно то, каким влиянием пользуются Ля Марши, и он не тешил себя иллюзиями по поводу того, какой шум они поднимут, узнав о смерти дочери. Он должен будет удовлетворить все заинтересованные стороны. Найти выход нелегко, но Вильгельм не сомневался, что у него есть решение, которое устроит всех. Или почти всех. Ройсу оно придется не по душе. Но де Бельмар – верный слуга короля, и, хотя приказание ему не понравится, он его беспрекословно выполнит.

Сделав большой глоток вина, король снова задумался над решением, созревшим у него в голове. Qui, независимо от того, кому оно понравится, а кому – нет, другого выхода нет. Король должен думать о своих подданных. Только так можно сохранить мир в стране, избежав междуусобин.

После долгих размышлений Вильгельм решил взять с собой Ансиля и Ориель Ля Марш. Королю не хотелось, чтобы те последовали за ним в Нортумберленд, но он понимал, что они не будут удовлетворены до тех пор, пока лично не убедятся в свершении правосудия.

Филипп Гастон может ехать вместе с ними. Вильгельм испытывал к этому дворянину неприязнь. Рыцарю, признавшему, что он наставлял рога мужчине, против которого сам же выдвинул обвинения, веры быть не может. При мысли об этой гадине у Вильгельма внутри все перевернулось.

Однако король бмл решительно настроен покончить с этим делом при участии всех заинтересованных лиц. Он также отправил послание шотландскому лэрду Браму Мактавишу, приглашая того прибыть в замок Ренвиг.

Через два дня судьба Ройса и Бетани будет решена. Возможно, им это придется не по душе, но все будет закончено.

В Нортумберленде должны воцариться мир и спокойствие, и так будет, чего бы это ни стоило.

Отныне владельцы замка Ренвиг будут верой и правдой служить королевскому престолу.

Когда на замок Брама Мактавиша опустилась ночная тень, Мерн встретилась с искателем ее руки, лэрдом Синклером. Это был могучий мужчина с свирепым лицом, и для дела так даже лучше, к тому же под его началом, славное войско.

– Клянешься ли ты перед лицом Господа и присутствующих здесь, что каждое твое слово – правда? – спросил Хью Синклер громовым голосом, от которого содрогнулись балки перекрытий.

Мери судорожно сглотнула, стараясь не показывать свой страх. Она выбрала опасный путь.

– Да. Клянусь Священным Писанием, все сказанное мною – истинная правда. Поможешь ли ты мне?

Северянин обошел вокруг девушки, внимательно разглядывая ее. Краска обожгла щеки Мери, но она не опустила взора. Девушка смело взглянула великану в глаза, изо всех сил стараясь не реагировать на его наглый взгляд.

– Я встречусь со своим кланом. Если воины дадут согласие, мы с тобой заключим брак. Но я предупреждаю тебя, девочка: если ты солгала, то заплатишь за это жизнью.

Мери кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Ее дядя, стоявший у нее за спиной, также промолчал.

После того, как Хью Синклер ушел, Брам Мактавиш повернулся к своей племяннице:

– Мери, малышка, сознаешь ли ты, что сделала?

Та посмотрела дяде в глаза.

– Да, я начала осуществлять план, направленный на освобождение сестры.

– Нет, девочка. Ты обречена. Если клан Синклера даст свое согласие, помолвка свяжет тебя так же крепко, как брачные узы; и когда северянин узнает, что ты обманула его, тебе придется испытать на себе его гнев.

– Быть может, он погибнет в бою. Я готова рискнуть.

– Ты храбрая девочка. Не ожидал, что в тебе столько твердости духа. Но чего же ты все-таки хочешь добиться?

– Того, чему посвящена вся моя жизнь, – справедливости! – пылко воскликнула Мери с убежденностью, поразившей ее дядю.

С легкой улыбкой удовлетворения девушка развернулась и вышла.