"Медаль" - читать интересную книгу автора (Бровкин Владимир Николаевич)Бровкин Владимир НиколаевичМедальВладимир Николаевич Бровкин МЕДАЛЬ - Что бабы, красивая медаль, да? Ну еще бы, я и сам это прекрасно вижу. Такой медали окромя меня больше ни у кого на всем земном шаре нет. Точно. На всём земном шаре. Ну что - да ну! Ну что - да ну! Говорят, значит точно! Вот еще, врешь! Да с какой стати мне вратьто. Что мне за это деньги, что ли, платят. Если хотите знать, так Иван Печенкин еще никогда в своей жизни не врал. Ну вот, опять свое. Ну а если и вру, так чего тогда рот разинули. Если не интересно, так не слушайте. Я тем рассказываю, кому интересно. Что, интересно? Ну вот, так бы сразу и говорили. А медаль такая в самом деле только у меня одного. Правда, у дружка моего, Юрки Степанова, тоже такая же была, нам вместе их вручали, да только он свою где-то по дурости потерял. Юрку-то Степанова вы знаете? Да он в нашей школе вместе со мной в одном классе учился. Не знаете? Да из Запыхаловки он. Он первое время у бабки Веденевой на квартире стоял, а потом перешел в внтернат, как только его открыли. Да должны знать. У него в Запыхаловке отец долгое время бригадирил. Правда, сейчас старики его там не живут, они еще в 68 году в теплый край, в Талды-Курган к старшему сыну Егору перебрались. Так вот Юрка Степанов, друг мой закадычный, тоже такую медаль имел. А дружба у нас с ним началась еще с самого пятого класса, как он только после Запыхаловки в нашу школу учиться пришел. Как он в нашу школу пришел, наша классная Елизавета Алексеевна вместе нас на одну парту и посадила. С, той поры мы с ним друзья, не разлей водой. И сидели мы с ним вместе за одной партой до самого окончания восьмилетки. Но после восьмого класса дорожки наши немного разошлись. Я как кончил восемь классов, так сразу и заявил: "Хватит, баста, поучился да и будет". Кинулись было меня учителя уговаривать, а я им отвечаю: "Мне и этой всей вашей грамоты - за глаза да через край. Так можно доучиться, что и дураком станешь. A с моим-то умом большой грамоты совсем не надо. Она, голова моя, и без этого хорошо работает. А они снова мне: "Да что ты?" "Не знаю, - отвечаю им, - кому как нравится, а у меня от вашей науки и так уже в глазах рябит". На разную там арифметику-математику у меня еще немного терпения хватало, но вот разные там хэрдэ-мэрдэ мне прямо всю душу наизнанку выворачивали. Да.потом я еще и так думал: неужели я за все эти восемь лет мучений не заработал себе спокойной жизни? Заработал! A коли заработал, так какой еще может быть тут разговор. Так вот при всех я учителям и заявил. И дома то же самое повторил, - Ну дома, понятное дело, мне ничего и говорить не стали: видят что жених уже здоровый, что к чему уже кумекает, - А говорят, Ванька, что ты университет кончил? Или брешут? - А вы слушайте всех. Вам много кое-чего наговорят. А только я в свое время на восьмилетке точку поставил. У некоторых, правда, все голова за будущее болит, все-то они судьбу свою Загадывают да бессонницей маются. Все-то они боятcя не опоздать везде да всех хотят догнать. А я никого догонять не собирался и не собираюсь. А только я eще в пятом классе решил - кончаю восьмилетку, сажусь на трактор и рулю в родной колхоз. И никакой гoловоломки, как у некоторых. Ну а Юрка, тот дальше, в девятый класс пошел. Парень он вообще-то башковитый, врать я не буду. Хотя до меня ему, правда, далековато. У него размах не тот. Я ему про это сам много раз говорил. Но все же он парень тоже с умом. Да! Так вот, он пошел учиться дальше, десятилетку закончил, армию отслужил, а потом в институтена водителя космических кораблей выучился. - На кого? - На водителя космических кораблей. На кого? Слушать лучше надо. Выучился он значит, Юрка, на водителя космических кораблей и после учебы его определили в созвездие Гончих Псов. Он и сейчас там живет и работает. Но меня не. забывает, ко мне частенько в гости приезжает. Да вы его видели. Позапрошлый год ко мне летом приезжал. Целую неделю у нас жял. Не видели? Да чего жевы тогда видели? Ну такой он из себя стройный, статный, в синей форме, в картузе таком гнутом с кокардой. Ах с кокардой? Вот в том то и дело, что с кокардой. Ну и люди. Живут, а дальше своего носа ничего видеть не хотят. Народ какой-то чудной пошел. Серость сплошная. Так вот, стал Юрка Степанов космическим водителем, а я стад трактористом. Я, значит, пашу, eeib, он и космосе себе знает летает. Конечно, разница с первого взгляда вроде есть. Я тут, он там. Но лично я особой разницы вэтом не вижу. Там техника - тут тоже техника. А технике, как я всегда понимаю, всегда и везде ума надо дать. Но форс другой раз он передо мной держит. Как же, я, мол, водитель космического корабля. Но я тоже не промах, меня так просто за пояс не заткнешь. Приедет в гости да другой раз и скажет мне, вот, не захотел, дружище, дальше учиться, а то, глядишь, вместе бы, на пару летали. А я ему тут отвечаю: "Хоть ты, друг, и высоко летаешь, да только все равно дело-то твое не очень уж от мoeго-то отличается. Что ты баранку крутишь, что я. Какая ж тут разница?" Да никакой. Только что в одежке ихней много блеску в вйДе разных пуговиц. Да я тоже иной раз так наряжусь, все девчата в клбе только на меня оДного и смотрят. А что, в самом деле! Хотя другой раз и я бы не отказался поносить Юркину форму. Иной раз ради интереса так в клуб заявиться. Интересно все же, как народ глядеть будет. Вот и думаю я другой раз, что не грех бы и нам, трактористам, что-нибудь подобное придумать, чтобы некоторые поменьше задавались. А так-то у них работа хлопотливая. Наша трактористская против ихней сплошной курорт. Вот у меня, к примеру, трактор почти что новенький. Да это и понятно само собой. У нас ни один уважающий себя тракторист на старую развалину не сядет. Юрка же попал в шаражку - они там бакалею с галантереей с планеты на планету перевозят. Тоже мне, доходная работенка. Контора ихняя, это я точно запомнил, так и называется: "Межпланетная грузовая колонна спецтреста "Межпланетные перевозки" управления "Гончпестранс". Вот в этой шаражке он и трудится. Конечно, с той поры времени прошло уже много, он пообтерся, наборзел, узнал что к чему, ну и дело у него пошло как и следует. А поначалу пришел - рот разинул да стоит. Молодым специалистом называется. Ну ему и сунули ракету - не ракета, а горе одно. Куча металлолома. Подводят и говорят - вот только, а других нет. Но если приложишь ум со смекалкой, то можешь через недельку уже и вылетать. Неделька та долгой оказалась. Полгода ум прикладывал - но кое-как все-таки собрал. Правда, сейчас Юрка летает на новой ракете. С делом он своим освоился, с ребятами обзнакомился, с завгаром, я думаю, тоже дружбу тесную завел. А как же, раз теперь на новой технике работает. С квартирой вопрос тоже решил. Правда, еще не женился. Приедет к нам, сядет за стол, разговор пойдет про работу, заработок и про прочие дела. А как же, поначалу и мне было интересно, как там, в межпланетном пространстве дела обстоят. Мать моя охать начинает: "Ах, да как ты там, Юра". Ну и дальше все такое и примерно в том же духе. Юрка улыбается и отвечает: "Да нормально, тетка Мария и дядя Петро. Ничего особенного. Там даже проще и легче жить, потому как кругом одна невесомость и больше ничего". "Ну все-таки страшно небось", - не верует мать. И так всякий раз. Вот такой разговор идет у нас за столом. Но перво-наперво мать моя начинает Юрку про женитьбу выспрашивать: "Как, мол, не обженился еще. Мы вот, мол, своего черта, видимо, не женим. Только вы из одногодков и остались неженатые. А уж вам вон сколько лет, поди, холостяками-то уже и хватит ходить, уж и армию давно отслужили, и работу знаете, и специальность приобрели. Чего ж еще ждать-то?" Юрка отшучивается: "Я, тетка Мария, такую в жена брать не хочу, а хочу, чтобы она была из другой цивилизации. Только вот беда, пока еще такой цивилизации никто не обнаружил. Вот как найдут, тогда уж я и женюсь". - "И я так тоже сделаю", - подзадориваю я мать. "Да вам, непутящим, что, - начинает нас укорять мать, - своих девок мало? Ишь чего захотели - цивилизацию. Тут вон своих сколько в деревне ходит, бери - не хочу". Я, понятное дело, Юркины слова повторяю для форсу. А Юрка только отшучивается, а на самом деле вряд ли такое у него на уме имеется, потому как в этих делах он парень слабоватый. Он якобы себе подыщет невестенКу на другой планете, а сам другой раз, как я помню, слово при девках боится сказать. Где-то такой грамотный, прямо через край, а где лопух лопухом. А по мне: коли грамотный, так покажи и в этом деле свою образованность, а не стой, Как дусту нанюхавшись. А отец посмеивается: "Рано, ребятки, рано еще хомутом обзаводиться". А на другой день мы с ним идем на охоту. А что, у нас места очень даже неплохие. Недаром к нам народ со всего района валом валит в выходные дни. Это же вам не космос, "холодные планеты, далекие поля". Тут у нас есть где развернуться и отдохнуть, и порыбачить, и на охоту сходить. Вот я по этому случаю Юрке и говорю: "Ну на кой тебе черт этот космос. И охота тебе болтаться всю жизнь в пустоте да в невесомости. Ты же на своей планете кустика живого не видишь. А у нас, ты только взгляни, какая красота. Приезжай обратно на Землю и в наш колхоз. Должность Teбe отыщем. Шофера тут тоже вот как нужны. А с жильем тоже вопрос уладим. Вон целую улицу строят для молодых специалистов". "Нет!" - мотает головой. Ему, видите ли, космос дороже. Ну, как знаешь. Так вот, идем мы с ним на охоту. А охотник Юрка отменный. Другой раз и мне за ним не угнаться. Меткий до ужаса. Трах-бах, попал. Ну да у него и глаз вострый, как в той песне: Один глаз - как алмаз, Другой смотрит на Кавказ. Понятное дело, в космос косых да слепых не берут. Проверка на это дело, он мне рассказывал, у них самая строгая. Так вот, приехал он косине позапрошлый год в гости, побыл-погостил, да и меняприглашает к себе в гости, ответно. Приезжай, мол, посмотришь, как живу, встречу как полагается. "Адрес-то, - спрашивает, - знаешь?" Созвездие Гончих Псов. Планета Гардемир. Поселок PRP - 251125. Блок 17162, кв. 27. Степанов Юрий Васильевич. Адрес этот он мне записывает, подает и рассказывает, как можно до него добраться: "Сначала летишь на Луну, там делаешь пересадку. Потом летишь до созвездия Гончих Псов. А дальше на космическом трамвае доедешь до нашего поселка. Ну а остальное проще пареной репы. Как, найдешь?" "Да что ж не найти. Найду. Что я, кроме своей деревни больше нигде и не бывал. Мы вот как-то в Белибердянске, когда курей на мясокомбинат возили, так эдак напоролись, а квартировали у сестры Ваньки Кобзева. Она в своем дому живет на самом краю города в какомто логу. Так мы во втором часу ночи до нее добрались, все, честь по чести, и ничего. Ночью в логу, на краю города и нашли. А тут все как по нотам расписал. С чего блудить-то?" Ну а он мне еще наказывает: "Чуть что, так в паспортный стол обратись". И стал собираться я к другу в гости. Но только зимой само собой ни о какой поездке лучше речь и не вести.-Что можно зимой посмотреть и увидеть? Да ровным счетом ничего. А зима у нас какая? Буран дунул - света белого не видать. На станцию иной раз и не доберешься. Иное дело - весна. Но поначалу тоже бездорожье, грязь, а там подсохло чуть - глядь, уже посевная: сеем-пашем. Тоже очень-то в дорогу не разбежишься. Колхоз в такую пору бросать на произвол судьбы никак нельзя. Да и председатель не отпустит. Сами знаете. Ну, думаю, дай-ка я после посевной отпрошусь в отпуск. Тут только и ловить момент. Потому что если это время потерял, то тут же сенокос на носу, а там не успел повернуться, топ да хлоп, за сенокосом уборочная тут как тут. Там уже не жди роздыху до самого ноября месяца. Ну а что в ноябре, в ноябре снова зима. Потому, как только посевную кончили да "борозду" справили, я тут же к председателю. Так, мол, и так, Прохор Иванович, надо бы в отпуск сходить. Ну он, разумеется, для видимости малость покуражился: да как так, да попозже бы - трактористы уж больно нужны. Я ему тут свои возражения выкладываю. Он туда-сюда, а потом и говорит: "Ладно, дам я тебе две недели. Только чтобы ровно через две недели был дома как штык. Уяснил?" "Уяснил, - говорю. - Да только вы зря имеете насчет меня сомнения. У меня так: сказано значит сделано. Буду через две недели, как и сказано". Сел на следующий день и поехал. Как добирался, рассказывать не буду. Добрался благополучно. Прилетел на эту самую планету Гардемир, нашел все - как и полагается. Встретил он меня хорошо. По случаю встречи в ресторан сходили, обмыли это дело. Тут же в ресторане он мне и говорит: "Слушай, друг, а давай-ка завтра на охоту слетаем? Я отгул возьму и полетим. Это тебе не простая охота, как на Конском озере, а космическая охота. Тут, знаешь, иной раз такие звери встречаются, каких ты еще в своей жизни не видывал". "Да не возражаю. А на чем поедем?" "Чу-дак! Не поедем, а полетим". "А на чем полетим?" "Как на чем? На моей ракете!" "Хм? - удивляюсь я. - Как же так, на ракете? Ракета - это же не трактор. Это я, к примеру, на своем тракторе куда хочешь могу ехать. Хоть на танцы в Ивановку". "Чепуха, - шумит. - Сядем да и полетим. Вот и весь разговор. Хоть на танцы". Гляжу, расхрабрился парень не в меру, но слушаю. "Л что, он - свое, запросто на танцы. Только сперва слетаем на охоту. Тут неподалеку на одной планетке зайцев и уток видимо-невидимо. У-у-у. Видимо-невидимо. Да нет, точно". Ну и правда: на следующий день, как и было договорено, садимся в Юркину ракету и летим. Летим, песенки насвистываем. Настроение хорошее. Гляжу я на ракету, вижу, машина неплохая. Порулить можно. "Дай, - говорю, - порулить". "Да на", - отвечает. Сел я за руль. Ничего, выходит. Хорошо тянет. Прибавляю газку. Летим что метеор. У-ух - только нас и видели. И далеко-далеко мы отлетели. И надо же случиться беде. Налетел на нас сильный космический вихрь. Пыль космическую поднял - ничего не видно. Прямо что наш январский буран. Залетели мы в эту пыль, да и стали. Куда дальше лететь - никакого понятия не имеем. Глянул мой Юрка на приборы, да и говорит: "А ты знаешь, мы с тобой заблудились". "Да ну?" А тут еще мотор: пух-пух да и встал. Только я не робею. Я не в таких переплетах бывал, чтобы меня можно вот так вдруг испугать. А Юрка, хоть и опытным считается космонавтом, подрастерялся, побледнел малость, спрашивает: "Что, Вань, делать-то будем? А?" А я ему:. "Не дрейфь, со мной не пропадешь. Мотор барахлит, так это полбеды. Мотор переберем в пять минут. И все неполадки исправим. Дай срок, пусть только буря кончится". Буря через часок кончилась. Мы тут же за мотор принялись. Поглядели, повертели и быстрехонько все что нужно исправили. Там сама поломка-то слова доброго не стоила. Если бы что серьезное было. А то так - болт в карбюраторе развинтился. Вот и вся беда. Отремонтировались, стали по сторонам оглядываться - куда же нас занесло. Поглядели - далековато улетели. Стали по карте место выяснять, куда попали. Выяснили. Попали в квадрат 1325 созвездия Скорпион. Так-то. Ну это ничего, не страшно. Огляделись еще раз, видим, неподалеку планета. С виду ничего симпатичная. А что, думаем, наверное, спустимся сюда, поохотимся. Летели-то на охоту, не куданибудь. Подлетели поближе - лесок кое-какой есть. "Давай, - я Юрке говорю, - вот здесь и сядем. Чего зря кружиться, уж коли сюда попали, так и остановимся". Правда, когда сели, видим, природа не ахти богатая, а сам лес сплошные колючки. Стали зверей искать. Маловато в том лесу зверей. Пролазили мы в том лесу целый день, ободрались вконец и убили всего-то навсего двух зайцев да двух уток. А если вам рассказать, что это за зайцы да утки, так вы со смеху помрете. Заяц скорее на ежика похож, только по ушам и определили, что заяц, а утка на черепаху - у той носик утиный. А с утками теми одна мука была. Влет ее не ударишь - невелика птичка, залетела за фикус и ничего не видно. Смотрим мы на свою добычу и не знаем, то ли нам радоваться, то ли ругаться. Мало того, что забрались бог знает куда да ободрались как мазурики, не знаем, а что же можно будет сделать из той добычи - костей в ней больше, чем мяса. Ни зажарить, ни сварить. Только что в какой музей сдать - все трояк какой за них получим. А так больше звери эти ни на что не гожи. "Ничего, - говорит мне Юрка, - будет-как охотничий трофей". "Трофей-то трофей, да что с этим трофеем делать?" "Как что! Можно засушить или заспиртовать. Придут гости, а ты им показываешь - вот, мол, эту зверину я подстрелил на охоте там-то и там-то". Решили, бросать не будем, домой привезем, а там чтонибудь придумаем или заспиртуем. Или уж на худой конец кошкам скормим. Только выходим из лесу, видим возле нашей ракеты какой-то вертолетик стоит, а вокруг нашей ракеты люди бегают да что-то шарятся. Я Юрку спрашиваю: "А что это там за шпана лазит? Они не оборвут там у нас шланги с проводами. А то нам как бы потом тут не пришлось загорать". А Юрка плечами пожимает, мол, сам не знаю, кто это такие. Я тогда кричу: "Ах мазурики проклятые! Ну я вам сейчас устрою концерт! - Я не смотрю, что их много. - Я вам вот сейчас пошарюсь - так пошарюсь, что век помнить будете. Ишь, ухари нашлись, машину нельзя без догляда нигде поставить!" А Юрка на них уставился и смотрит эдак внимательно. "Чего выставился? - толкаю я его в бок. - Не видишь, чего творят. Надо ребяток малость подучить, а не стоять". А Юрка не то побледнел, не то покраснел, да тихо мне шепчет: "Ты знаешь, а ведь это представители иной цивилизации". "Вот поотвинтят все у ракеты, тогда будет тебе иная цивилизация". "Да точно же! В этом квадрате давно замечались странные сигналы и даже предположение было, что здесь находится цивилизация неземного происхождения. До нас сюда еще никто не добирался". "Ну и что с того?" "А то, что мы с тобой первыми столкнулись с этой цивилизацией. Ты представляешь! Первые! Мне просто даже не верится. Ты только веди маленько себя поскромней, да не ругайся, если что". Пока мы с Юркой переговаривались по вопросу, как нам себя вести в такой вот неожиданной ситуации, гляжу, бегут они к нам. Я про себя думаю: "Не было бы несчастья, так и счастья бы не привалило". Сами представляете, торжественная минута встречи представителей двух различных цивилизаций вот-вот наступит. Волнительный, ничего не скажешь, момент. "Ну, - думаю, - речи и аплодисменты - это все будет потом, первое, что догадался сделать - улыбочку соответственную приготовил и слова, что в школе учил, подбираю. Ну навроде тех: "Гутен морген" и "Ауфвидерзеен". Хотел рукой эдак приветливо помахать - да руки заняты- в одной руке держу утку, в другой - зайца. Стою и думаю, как я им представляться буду. Так мол, и так, наше, мол, вашим с кисточкой. Тракторист Иван Петрович Печенкин приветствует вас сердечно и нерушимо. Юрка говорит мне: "Надави на кнопку, что на груди. Это автоматический переводчик - любой язык может перевести". Подбегают эти марсианцы к нам все ближе, ближе. Гляжу, вроде бы на нас, людей похожи, только бегут с некоторым прискоком, ноги у них длинней малость, чем у нас. Вижу еще, что уши у них больше. А так в целом люди как люди. Стоим мы с Юркой, улыбаемся и никакой беды не чуем. От радости, что ли, обалдели? Подбежали они к нам, фотоаппараты на нас наставили. Фотографируют. Корреспонденты, значит, для газеты снимок. Ну что, это дело неплохое, свою физиономию в газете увидеть - меня ж в нашей газете еще ни разу не пропечатали. Всех передовиков по два раза прошли, а на меня бумаги не хватает. Не хватает в районе - хватит в ином мире. Пощелкали они фотоаппаратами. Еще немного и качать нас кинутся. Только вижу я, уж больно у них физиономии злые. Думаю, может быть, так у них природа устроена - все не как у нас, а наоборот - когда радуются, то оскаляются. И наоборот. А в наушниках слова: "Ага, подлецы, попались! Долго мы за вами охотились". Вот тебе и на. Они, оказывается, тоже охотились. Только мы за зверями, а они за нами. "Юрк, - спрашиваю, - что-то они совсем не то буровят. Тут никакой радостью встреч не пахнет. Тут, я гляжу, как бы не отлупили". В самом деле, уж не до цветов и не до аплодисментов. А в наушниках снова: "Ах такие-перетакие! Сколько не хитрили, а все-таки попались. У-у, браконьеры несчастные! А главное, улики в руках". - Прямо так матюгом и загибают? - Ну да, прямо так, нисколько не вру. Хотели мы деру задать, а они нас обступили со всех сторон, вот попробуй и убежи. Вот так встреча! Форма же на них будто бы на нашу милиционерскую смахивает, только из черной блескучей кожи - и пиджак и галифе, и сапоги - все под одно. Фуражки на них тоже кожаные, на вид такие, как у генерала де Голля это я точно запомнил, когда по телевизору его показывали. Вот такие выходят пироги с котятами. Что остается нам делать, остается только улыбаться. "Здравствуйте, товарищи иноземцы-марсианцы! - кричим мы. - Братский привет от представителей Земли!" Только в наушниках по-прежнему злые слова. Это говорит самый старший из них, усатый: "Ты смотри, еще издеваются. Попались на месте преступления, а еще комедию ломают. Ну да недолго вам осталось веселиться. Мы сейчас вам покажем "Здравствуйте". Чувствую - попали на поминки, а не на именины. "В чем дело?" - снова Юрку спрашиваю. А он подрастерялся и не знает, что сказать. А те между собой погыркотали, а затем старший выходит и говорит: "Именем закона вы арестованы за незаконный отстрел ценных диких животных в государственном заповеднике Будой-Буро". Вот тебе и на. Называется, поохотились. Не успели мы слова в оправдание сказать, как на руки нам щелк наручники. "Стойте! - закричали мы с Юркой в один голос. - Стойте, что вы делаете. Мы не браконьеры, вы ошибаетесь, мы люди с другой Галактики, мы пришельцы с других миров". "Знаем, знаем, - отвечают, - какие вы пришельцы. Это не первый ваш маскарад. Кто-кто, а уж эти барбарисовцы на выдумки богаты. Все вы, как к нам на незаконную охоту лететь, так маскарад устраиваете". "Да никакие мы не барбарисовцы, а люди с Земли, с Солнечной системы!" Да поди ты им объясни. "Иди-иди", - толкнули нас в загривок и втолкали в свой вертолет. И вот на этом самом вертолете привезли они нас в какой-то город. Какой город-то? Да откуда я знаю. Привезли, как котов в мешке. Добычу, само собой, а также ружья - отобрали. Скафандры, слава богу, не сняли, а то что, в одних плавках бы остались. Привезли, посадили в кутузку. Веселая, одним словом, вышла история. "Хорошо, - думаю, - если дело 15 сутками кончится. А если срок припаяют?" А Юрка свое: "Нет, тут какое-то недоразумение, тут какое-то недоразумение. Нужно только иметь выдержку". А я и говорю: "Я им покажу выдержку, пусть только кто заявится, глаза выдеру, хоть руки в наручниках". А он стал меня уговаривать, дескать, не шуми, не вызывай осложнений. Дело должно выясниться. Просто они нас не за тех приняли. Но если мы проявим несдержанность, мы можем таких дров наломать... Ну и я его послушался. Сидим в кутузке. Жрать два раза в день приносят. Холодец какой-то сладкий и больше ничего. Даже кусочка хлеба не дают. И такая это, скажу вам, гадость, этот холодец, хоть голодовку объявляй. Сижу я и думаю: "И на кой черт мы сели на эту проклятую планету. Мало того, что ободрались, да еще в такую историю втрескались. Хуже ничего и придумать нельзя". И такая меня тоска взяла. В самом деле, сидим в тюряжке, как граф Монте-Кристо. Сидел я, сидел да запел песню: "По диким степям Забайкалья". И так мне себя стало жалко, прямо слезы закапали с глаз. Думаю себе: "Ах маманя-маманя, да зачем ты меня на белый свет народила, чтобы я тут, невесть где сгинул ни за что". Только недолго я кручинился. Меня тоска очень-то не берет, Я сам на кого угодно тоску нагоню. Вот так мы и отсидели два дня. На третий день вызывают нас к следователю. Сидит боров мордастый, своими длинными ушами водит. Смотрит он на нас и ехидно эдак улыбается. "Как дела, товарищи-браконьеры?" - спрашивает. А мы ему: "Да помилуй бог, очнись-перекрестись. Сколько раз про это дело говорить можно. С какой стати браконьеры? Мы посланцы из Солнечной системы. Вы нас должны с хлебом-солью встречать. А вы нас в кутузку. У нас мотор отказал, вот потому-то и сели мы к вам. А зайцев убили потому, что помирали с голодухи - три дня летели, не жрали - в пыльную бурю попали". А он нам ехидненько: "Вы нам уши не стригите. Мы тоже не лыком шитые. Нас так это просто разными сказочками не проведешь. Только вот за незаконную охоту будете отвечать по закону". "Во - баран! - говорю я Юрке. - Хоть ты объясни ему. Ты как-никак в институте обучался". "Правда, - говорит Юрка, - мы посланцы из Солнечной системы". "А меня это не интересует, - отвечает он. - Меня интересует лишь то, что вы нарушили закон, занимаясь незаконным отстрелом очень редких и очень дорогих зверей в государственном заповеднике. А сказки можете мне яе рассказывать. Я давно уже вышел из детского возраста, и сказки меня мало интересуют. Если же говорить о ваших противозаконных действиях, то согласно уголовного кодекса вам грозит заключение сроком от 5 до 10 дет". - Правда, что ли? - Да, так нам и говорит, зверь. Сказал нам так, а я прямо тут же и взбесился, кричу: яет, мол, дорогой товарищ-гражданин, ты наш разлюбезный следователь, что-что, а вот срок ты нам не пришьешь. Ты не думай, что мы такие лопоухие, что нас можно так просто на испуг взять. Мы объявляем вам голодовку и отказываемся отвечать на все ваши вопросы. Вот так и сказал. А он смеется. Да какой к черту смех? Какой может смех? - Это он точно вас на испуг брал! - И я про то же говорю. Прилетели, так будьте любезны встретить со цветами, с хлебом-солью. Как-никак, контакт миров. Смеется, гад, и хоть бы что. Тут я снова вскакиваю и говорю: "Я требую прекратить это безобразие, мы вам не клоуны. Нечего смеяться и строить эти гадские ухмылочки. Я требую, чтобы о нашем аресте сообщили нашему посольству". "Да какое же тут может быть наше посольство? - шепчет Юрка. - Тут такого и близко нет". "Ну а раз нашего нет, так какое-нибудь другое поблизости есть. Ты ж кино "ЧП" смотрел? Смотрел. Что, на них, что ли, власти здесь никакой нет? Что хотят, выходит, то и делают?" "Да нет тут поблизости ничего похожего". "Тогда пусть сообщат своему правительству. И не маринуют пускай здесь нас". И уже следователю заявляю: "Сообщите своему правительству о том, что мы заявляем протест". "Да уж кое-куда сообщим", - ухмыляется. "Вот, вот, сообщите, сообщите!" "Да уж будьте спокойны. И первым делом сообщим в ваше Барбарисовское посольство. Пусть порадуются, как мы тут вас застукали. Нам-то что - это вы свою страну позорите. Только повторяю, от ответственности вам не уйти и судить вас будут у нас и по нашим законам. Что же касается всяких там ваших угроз, то предупреждаю вас в последний раз: хулиганства не потерплю. Будете булгачить, только вам хуже будет". И все это так ласково говорит, будто кусок вареньем намазывает, а сам недобрыми глазами зыркает. Тут мы ему ничего больше говорить не стали и потому, что дали зарок не отвечать ему, да и потому, что видим; говорить с ним совершенно бесполезно. Сидим и молчим. Делать нам больше нечего, как сидеть да ждать, куда судьба нас вынесет. Только трах-бах, в ту же ночь, в третьем часу будят, Мы прямо перепугались - что еще за фокусы? Глаза продрали, видим, охрана так мило улыбается, что подумали мы, уж не хотят ли они нам сюрприз какой преподнести. А оно и точно так оказалось. Сюрприз нас ждал. "Выходите", - ласково говорят они. Прямо так это ласково, что дальше-то и некуда. "Гляди-ка, - говорю я Юрке, - такими кавалерами стали, а вчера еще взашей тыкали. Только я их что-то совсем не пойму, что у них на уме. Или правда, что другая цивилизация, так все шиворот-навыворот. И повели они нас длинным коридором. Заводят в огромный зал, а там народу ихнего видимоневидимо. Все на нас смотрят, глаза горят, между собой что-то перешептываются. Ну чисто в зоопарке. И вдруг все, раз, и стихло, и выходит к наги из этой толпы важный такой генерал, не генерал, а прямо целый туз. К нам подходит, свою сивую голову низко перед нами склоняет да и говорит нам провинившимся голосом: "Извините нас, ребятки, очень уж извините. Ошибка у нас произошла. Мы вас по недоразумению за соседских браконьеров приняли. А вы-то в самом деле оказались посланцами из другой цивилизации. Тысячи извинений, тысячи извинений". Ну мы люди не гордые, видим такое дело, извинили их, ву а они тут же нас в самолет да в свою столицу. - Ну а как с тем следователем стало дело? - А ему после этого по шапке дали. Так он потом за нами вдогонку: простите, братцы, то да се. Чуть ли не на коленях полозит перед нами - хочет нас разжалобить. Да только нам не до него. Мы на него даже и не; поглядели. Привезли нас в столицу, в распрекрасный город. Поселили в самом центре в роскошном дворце. Тут у нас голова прямо кругом пошла. Что ни день, то приемы, встречи, званые обеды, улыбки, цветы, рукопожатия, пресс-конференции. Про фотографии в журналах и газетах я молчу. Их столько, хоть три комнаты обклеивай. А какие нам богатые подарки дарят. Прямо складывать не знаем куда. Вот как жизнь наша переменилась. Президент ихний, такой щупленький старичок, тоже в честь нас прием устроил: подвезли его к нам на колясочке, он нам руки пожал, пару приветственных слов прошепелявил. А его секретарь здесь же нам вот эти медали повесил. Вот эти самые. И все бы ничего. Да надо же случиться такой беде - не беда, прямо целый пожар: втюрилась в меня внучка этого самого президента. Люблю и все. И больше нет у нее никаких слов. Конечно, удивительного тут я ничего не вижу - парень я видный - не одна девчонка по мне засохла в свое время. Да и сейчас. И звать эту президентову внучку Люсей. Так ничего себе, все у ней на месте. Не то что иная там мордоворот или стиральная доска. Такая же длинноногая, как и все. А я в длинноногих толк знаю. Ну я парень не промах - любит, это хорошо. А Юрка меня одергивать стал: как, мол, у тебя все это быстро. Раз, и в сани. Смотри, как бы чего не вышло. А я ему отвечаю: "А чего смотреть-то? Сам-то ты что говорил, вспомни. Мне, мол, с другой цивилизации надо. Вот она и цивилизация другая. Или, может, не такая, какую хотел. Ну смотри, твое дело". Гляжу парень заробел. А я не из робких. А чего теряться? Главное, лови момент! Тем более, она на меня так и виснет. Конечно, я особо никаких расчетов не строю, но подружить немножко можно. А она, девка, чую: в меня крепко вцепилась. И главное, клонит дело к женитьбе. Покрутил-повертел я головой и думаю: "А! Была не была, женюсь". И то еще интересно: вот, думаю, удивлю народ в деревне, когда заявлюсь после свадьбы домой. Все от удивления так и покатятся - это же надо, Ванька Печенкин откуда невесту привез. "Ладно, - говорю, - я не против". Только думаю, надо у какого-нибудь врача знакомого проконсультироваться - не будет ли мне никакого вреда от этой женитьбы. Вдруг во вред. Знакомый врач, тамошний, мне и говорит; да нет, вреда не будет. Только вам необходимо учесть одно обстоятельство. Невесте нельзя ехать на Землю. "Да это-то почему?" "Да воздух там у вас не такой, неподходящий. Она им отравиться может". "Как так? - спрашиваю, - я-то же дышу, живой". "А нашим людям нельзя вашим воздухом дышать. Он губительный для организма нашей цивилизации". Вот это да. Тут-то я и взадпятки. Оно, конечно, и жениться можно, но и навечно оставаться там мало резону. Везти ее домой тоже бессмысленно - она у нас только в скафандре может ходить. Да, только в скафандре. Без скафандра уже нельзя. Только что же это мне за жена - в постель и в скафандре. "Нет, - думаю, - такая мне жена не нужна. Как же это так?" Тут у меня и интерес к ней весь испарился. Скучно даже стало. А она, видит, что я заскучал, да и спрашивает, в чем, мол, дело. "Так как же, - говорю, - больно жизнь у нас с тобой предстоит интересная". "А ничего, - говорит, - у нас останешься и будешь здесь жить". Вот так-то дело вышло. Я было туда, я было сюда - а никуда. А она свою линию гнет и баста. Говорит: "Вдруг у нас ребенок будет?" "Да с чего?" "Как это с чего?" Делать -нечего, наряжаюсь в свадебный костюм, под ручку и в загс. А голова работает, как в кино: тук-тук, тук-тук, туктук, как смыться-то? Только впереди корреспонденты, а позади толпа, выскочить-то некуда. Шум, значит, гам. Как же, президентская внучка замуж выходит. Только к загсу подходим, а я ей и говорю: "Люсь, а при мне ведь паспорта нет". "Как нет? А где же он?" "Да я его в ракете позабыл". Вру, конечно. А она мне: "Вот беда! Ну да ладно и без паспорта как-нибудь дело уладим". "Да нет, - отвечаю, - я без паспорта не могу. У нас на Земле так заведено: как зарегистрировались, так печать ставят в паспорт. А без печати-то брак недействительный". Это малость на нее подействовало. Но вывернулась: "А мы сейчас Кукарекуса (это брат ее) пошлем, он тебе его и привезет. Ты только скажи, где он там у тебя лежит?" "Да он не найдет!" "Так поехали вместе". "Ну уж, куда там! Ты все свои кружева помнешь и прическу порастрепешь. Тогда какой может быть загс. Я вот Юрку возьму, мы с ним мигом туда и обратно", "Только, Ваня, не задерживайся". Скок в машину и к ракете нашей. Ее к тому времени тоже в столицу доставили. Примчались к ракете своей, мигом в нее забрались, жмем что есть силы на стартер, даем сколько есть газу - и поминай, как нас звали. Ну а они, наверное, в чем дело сразу-то и не поняли. А потом вдогонку. Да только нас сам черт теперь не догонит. Летим. Я даже песню от удовольствия запел. Так легко и просторно стало у меня на душе. Уже далеко от планеты отлетели. Тут-то я только и вспомнил - подарки-то мы в спешке позабыли все подчистую. Только вот медаль как на груди висела, так и осталась. Вот жалко-то. Ну да и не возвращаться же обратно. Рад и так до смерти - вырвался на волю. А Юрка нос опустил, загоревал: что, мол, на работе скажут, три месяца глаз не казали. Не посадили бы. "Ничего, не робей! Все уладим!" Прилетаем в Юркин трест, заявляемся в контору, а они так и выпучили все глаза: "А мы думали, что ты погиб. Полтора месяца поиск вели - думали, уж все. Уже и в бухгалтерии тебя из ведомостей вычеркнули". Потом все уладилось. Я пошел к ихнему директору, все рассказал - так, мол, и так. А он: "А где доказательства, что это так?" "А вот медаль". Поверил. А куда он денется? Конечно, не заступись я, Юрке бы хорошо влетело. А так только два строгача вкатили, на этом дело и кончилось. С ракеты его не сняли. Ну да понятно. Он у них до этого всю дорогу в передовиках числился, водитель он ценный. Да и так разобраться - народ у них не ахти держится, шибко-то не расшвыркаешься. Уладил я там дела и домой, в деревню. Только вернулся, передохнуть минуты не дали, хвать за шкирку и в контору к председателю. "Где разгильдяй все лето пропадал! - кричит тот. - Выгоню из колхоза!" Эко запугал. Выгонит. Да меня после всего того, что я там видел, теперь ничем не испугаешь. А кроме того, трактористы на дороге тоже не валяются. Сегодня выгонишь, а завтра пожалеешь. Кто зябь-то пахать будет? - Ваньк, а Ваньк, а не дал ли ты маху: дед-президент того гляди бы и помер, так вместо него, глядишь, бы тебя в президенты по родственной линии двинули? - В президенты? Держи карман шире. У них там народ по триста лет живет. Дождешься там. Я спрашивал. - Да тебе сбрехнули, поди, а ты и поверил. И про воздух наш, поди, тоже наврали. Там, поди, свой какойнибудь кавалер к ней лыжи подмазывал? Слышь, чего говорим-то? - Да не может быть! - Вот тебе и не может быть. Ванька досадливо хмурит лоб. - Да, Ванька, проморгал-проморгал. Тут ничего не скажешь, точно проморгал. - Ну уж и не скажи! Ванька пытается еще что-то возразить. Ванька не успевает открыть рот, как тут раздается озлобленный бригадирский голос: - Печенкин!? Да это в конце концов что такое? Ты работать-то сегодня собираешься или не собираешься? Или лясы будешь точить до самого вечера. Глянь на часы, уже одиннадцать скоро, а ты еще с места не трогался. Ну-ка, заводи сейчас же трактор! Печенкин нехотя поднимается: - Во-во, начинается. - Давай, давай, нечего отбрехиваться. Ванька идет к трактору и под нос себе ругается: - Да щас. Чего шуметь, щас и заведу. Ну и жизнь пошла. Лишней минуты посидеть некогда. И вздыхает: - Эхма... |
|
|