"Парк соблазнов" - читать интересную книгу автора (Браун Сандра)

Глава 8

— Я никуда не поеду.

— Мы заедем за тобой в восемь. И если ты в это время все еще будешь в постели, я тебя из нее вытащу силой.

— Я никуда не еду, Тайлер.

— Да что ты заладила одно и то же, как испорченная пластинка!

Она и в самом деле незаметно для себя самой стала похожа на патефон со сломанной пластинкой: неделю подряд говорит одно и то же, а он даже слушать не хочет. С того самого дня, когда Тайлер впервые заговорил с ней насчет поездки на озеро в Северной Каролине, она неустанно твердит ему, что никуда не поедет. Ей приходится выдвигать все новые и новые доводы, однако Тайлер отметает их один за другим с удивительной легкостью и каким-то даже весельем, которыми в последнее время были отмечены все его дела.

Последние дни в парке аттракционов «Серендипити?; выдались жаркими для всех служащих. Тайлер наконец был представлен персоналу, но это только усилило общую сумятицу. Он умудрялся появляться в самый неподходящий момент в самых неожиданных местах, отчего операторы нервничали, как школьники на экзамене. Иные готовы были на себе волосы рвать от отчаяния. Правда, хозяин казался вполне удовлетворенным тем, что видел. Однажды вечером за ужином он поведал Хейли, что и раньше вместе с Фейт частенько наведывался в собственный парк.

— Пока мы не повстречались с этой дрянной пчелкой, со мной обращались, как с любым другим посетителем. А поскольку ничто не вызывало нареканий, я предпочитал не мешать Сандерсу вести дело. И все же, — блеснул в его глазах чертовский огонек, — боссу никогда не вредит, если подчиненные знают, что он рядом.

Хейли без устали проводила анкетирование посетителей, а потом день напролет обрабатывала результаты на компьютере. В это время года отзывы, как и следовало ожидать, были в основном положительными. Толпы отдыхающих значительно поредели, и теперь каждый приезжающий мог насладиться пребыванием в парке без толкотни и суеты.

Зимой по итогам летних опросов предстояло составить подробнейший доклад, который ляжет на стол Хармону Сандерсу. На основе этого документа каждый отдел сможет проанализировать собственную работу и, сделав выводы, сосредоточиться на устранении недочетов.

Хейли была даже рада тому, что в последнюю неделю перед закрытием парка на нее навалилась гора работы. Если бы не служебные заботы, она бы копалась в собственных чувствах, которые испытывала к Тайлеру Скотту, причем весьма противоречивых.

Он звонил ей по несколько раз в день, и Хейли с тревогой обнаружила, что с нетерпением ждет его звонков. Босс то и дело заходил в ее кабинет по тому или иному поводу. Хейли в душе лелеяла надежду на то, что его частые посещения не будут замечены окружающими. Но, надо полагать, ошибалась., .

Ее буквально забрасывали вопросами:

«А за счет чего мистер Скотт собирается расширять автостоянку? А что мистер Скотт разместит на участке, который сейчас расчищают?»

На каждый вопрос у нее находился вполне аргументированный ответ, и это само по себе нравилось Тайлеру. Владелец парка частенько использовал Хейли для того, чтобы озвучивать свои идеи. Дело в том, что к ее мнению всегда прислушивались. А Тайлер, со своей стороны, постоянно советовался с ней и, узнав мнение столь компетентного сотрудника по тому или иному вопросу, тщательно его взвешивал.

Каждый вечер она ужинала с ним и его дочерью. Это превратилось в своего рода ритуал. Как-то раз после особенно тяжелого дня они, поужинав, долго купались в бассейне в «Гленстоне». Другой вечер провели на свежем воздухе — жарили гамбургеры на гриле перед домом Хейли. А однажды задержались в парке дотемна, пока не разошлись все посетители, и она, поддавшись настойчивым уговорам, впервые в жизни прокатилась на аттракционе «Сайдуиндер», всегда пугавшем ее своей головокружительностью.

К ее немалому облегчению, Тайлер уже не ухаживал за ней так откровенно, как прежде. Хотя принесло ли это ей подлинное облегчение? Каждый раз, когда Хейли ловила на себе его взгляд, то читала в нем такую страсть, что сама не могла оставаться холодной.

Как бы то ни было, внешне Тайлер относился к ней чисто по-дружески. Он часто и не таясь дотрагивался до нее, однако в этих прикосновениях не было даже намека на чувственность. Хейли смутно ощущала, что в ней зарождается некое разочарование, когда каждый вечер Тайлер Скотт, прощаясь, награждал ее братским поцелуем и желал спокойной ночи.

За всю неделю только раз он дал ей знать, что жажда любить, это острое неутолимое чувство, в его душе не только не улеглась, но кипит с такой силой, что того и гляди выплеснется через край.

Однажды утром он позвонил ей в кабинет и попросил о встрече в «Пещере».

— Поторопись. Давай встретимся до открытия парка. Я хочу поделиться с тобой одной идеей.

Опрометью пробежав коридоры административного здания, она уже через несколько минут была у ограждения популярного аттракциона. Круглые деревянные ялики ждали пассажиров, чтобы унести их по водному пути в глубь рукотворной пещеры, туда, где фантастические персонажи пугали, разыгрывали и смешили тех, кто отважился явиться к ним в гости. От желающих попасть в «Пещеру» отбоя не было, особенно в разгар лета, поскольку только в ней можно было спастись от невыносимого зноя. И еще ее прохладный полумрак очень ценили подростки, которым трудно было подобрать более подходящее место, где можно всласть поворковать о любви.

Тайлер стоял у входа, что-то оживленно обсуждая с молодой женщиной — заведующей аттракционом «Пещера».

— Доброе утро, мисс Эштон, — поздоровался он с еле уловимой лукавинкой, когда Хейли приблизилась к ним.

— Доброе утро, мистер Скотт, — ответила она. — Вызывали?

— Есть у меня одна идейка, которая требует вашей трезвой оценки. Я попросил Линду не пускать никого внутрь до тех пор, пока мы не выберемся оттуда.

Вместо того чтобы сесть в один из яликов, которые передвигались по неглубокому каналу с помощью хитроумно устроенного привода, расположенного под водой, Тайлер открыл замаскированную под каменную глыбу дверь, оказавшуюся входом в технический отсек. Втащив за собой Хейли, он вынул карманный фонарик.

— Ты хоть знаешь, куда идешь и что собираешься делать? — обеспокоенно осведомилась она, увлекаемая в кромешную тьму.

— Ясное дело. Я тут еще вчера все проверил. Ты, главное, иди прямо, никуда не сворачивай. И, кстати, поглядывай, как бы на тебя не свалился паук или еще какая-нибудь дрянь.

— Паук! — выдохнула она. Тайлер засмеялся и покрепче взял ее за руку.

— Шуток не понимаешь. Ребята, которые здесь работают, шастают туда-сюда как ни в чем не бывало. Ни один еще не заблудился. Но все равно советую быть повнимательнее и почаще нагибаться, а то тут некоторые балки очень низкие — недолго и лоб расшибить. — Они осторожно обошли механическую куклу, изображающую доисторическое чудовище, оно сейчас казалось особенно зловещим в своей неподвижности. — В административном здании говорят, что во время перерыва здесь даже лучше, чем за чашкой кофе в баре.

— Опять шутишь, — надулась Хейли. — Кому придет в голову соваться сюда, если только этого не требует работа? Зачем?

— Как — зачем? За влюбленными наблюдать. Ты даже представить себе не можешь, какие фокусы способны выделывать в таком ялике два человека, которых природа не обделила воображением и горячим темпераментом. Поездка длится семь минут, а этого вполне достаточно для хорошей эмоциональной разрядки.

Хейли невольно рассмеялась:

— Что за ерунда, не верю! Кто тебе все это рассказал?

— Ну не то чтобы именно мне. Просто позавчера случайно услышал разговор двух ребят в костюмерной. А вчера пришел сюда, чтобы самому убедиться. Смотрю, не врали ребята: да это же просто аттракцион в аттракционе!

Он остановился и повернулся к ней лицом. Луч карманного фонарика, направленный вниз, выхватывал из темноты тусклый круг.

— Знаешь, а я, кажется, догадываюсь, в чем состоит твоя блестящая идея, — едко произнесла Хейли. — Ты хочешь по специальным билетам пускать сюда сладострастных старикашек, чтобы те подглядывали, как целуются подростки. Тайлер громко прищелкнул пальцами:

— Браво! Ты переплюнула меня. Это, пожалуй, даже лучше того, что я придумал. — Рассмеявшись, он стиснул ее в медвежьих объятиях. — Вообще-то я пытался найти способ, как немножко остудить наших клиентов, а не подогревать их.

— Здесь и так прохладно.

— А мне хочется, чтобы стало еще прохладнее.

— Каким образом?

— В прошлом году на Рождество я побывал в одном торговом центре в Далласе. Можешь вообразить, что каждый час в течение пяти минут там… шел настоящий снег!

— Снег? Ты хочешь сказать…

— Вот именно! Независимо от того, какая на улице погода, через определенные промежутки времени великолепные огромные снежинки кружат сразу во всех закоулках торгового комплекса. У них там есть специальная машина, которая делает снег и разбрасывает его повсюду. Вот мне и пришла в голову идея переоборудовать этот аттракцион. Выбросим отсюда всю рухлядь, которая уже отслужила свое, и установим вместо нее декорации, изображающие зимний ландшафт. Пусть уж лучше наши затейники снеговиков лепят да на лыжах катаются, чем…

— Так, значит, пока они плывут в яликах, специальное устройство будет посыпать их снегом!

— Ты меня с полуслова понимаешь, — одобрительно произнес Тайлер. — Ну и как тебе идея? Оцени!

— Просто замечательно.

— В самом деле? Надеюсь, ты так говоришь не только потому, что хочешь сделать мне приятное?

— Нет. На мой взгляд, это действительно нечто новенькое. Везде только и разговору будет, что об этой диковинке, каждому захочется приехать увидеть ее собственными глазами. Вы просто гений, мистер Скотт.

— Абсолютно с вами согласен, однако природная скромность не дает мне слишком возгордиться. Ой! — вскрикнул он, получив от Хейли локтем в бок, когда они уже направлялись обратно. — С другой стороны, кому, как не мне, продолжать семейную традицию? Мой отец был на редкость разворотливым бизнесменом.

— Был? Он умер?

— Нет, жив. Настолько жив, что позавидуешь. Я сказал «был», имея в виду, что он уже на заслуженном отдыхе. Когда мне исполнилось тридцать, папа преподнес мне в подарок на день рождения весь свой бизнес с потрохами и довесками. Вот так и получилось: мои родители перевесили хомут мне на шею, а сами живут в Атланте.

— Значит, ты вундеркинд от бизнеса, или я ошибаюсь?

Тайлер ответил не сразу. Хейли не увидела, а скорее почувствовала, как он в темноте пожал плечами.

— Мне просто повезло: сделал несколько ставок — и выиграл. — Хейли показалось, что он не расположен распространяться о своих финансовых успехах, и она предпочла не продолжать разговор на эту тему.

— Ты бы понравилась моим старикам. Уверен в этом. Мне бы хотелось, чтобы ты поскорее познакомилась с ними… Я уже успел сказать тебе, что завожусь всякий раз, стоит мне только взглянуть на твои ноги?

Она споткнулась в темноте.

— Но ты же не видишь их сейчас.

— Вижу. Я свечу на них фонариком.

— Лучше бы смотрел, куда идешь. Едва она успела проговорить это, как раздался глухой стук. Громко выругавшись, Тайлер выронил фонарик, который покатился по полу и, описав полукруг, остановился у его ботинка.

— Боже, Тайлер, — сочувственно простонала Хейли, прикрыв ладошкой рот. — Что с тобой?

В ответ он заскрежетал зубами:

— Одна из этих треклятых низких балок, о которых я тебя предупреждал. Ах, чтоб ее! Больно-то как…

— Дай-ка я посмотрю, — вызвалась она и, встав на цыпочки, отвела в сторону его руку, которой он схватился за лоб. В темноте почти ничего не было видно, и Хейли, несмело проведя пальцами по его брови, нащупала шишку, вздувающуюся около виска.

— Как мне жаль тебя, — сокрушенно проговорила Хейли. Ее пальцы продолжали осторожно исследовать травму. — Но ничего, думаю, обойдется. Место ушиба распухло, а это хороший признак. Вот когда шишки нет, это бывает действительно опасно.

— Да бог с ней, с этой шишкой, — проговорил Тайлер низким голосом, привлекая ее к себе. Губы его в темноте искали ее рот.

— Тайлер, но твоя голова…

— Болит как сволочь. Поцелуй меня — тогда все пройдет.

И он первый принялся целовать ее с такой жадностью, что Хейли, поначалу растерявшись, не ответила ему. Язык Тайлера был подобен благородному разбойнику — вторгаясь в ее рот, он больше дарил, чем отбирал. Его руки были руками скульптора — он словно лепил ее податливое тело, приспосабливая под себя. Она ощутила нетерпеливое трение его бедер.

Неизвестно, что так подействовало на нее — их разговор о тайной любви в «Пещере», обволакивающая темнота или прикосновения Тайлера, по которым она успела соскучиться, — но что-то побудило ее ответить на его нетерпеливые движения.

— О боже, Хейли! — вздрогнул он, с немалым усилием сдержав рвавшуюся наружу страсть. Его губы скользнули по щеке Хейли к ее уху. — Ты — лучшее лекарство на свете. Плохо только, что одна боль сменилась другой. А уж эта наверняка добьет меня.

— Бедняжка, мне очень жаль тебя, — повторила она. Ей хотелось, чтобы в ее словах прозвучало сострадание, но Тайлер почему-то уловил в них усмешку.

— Жаль… Как бы не так. У меня есть подозрение, что ты получаешь какое-то извращенное удовольствие, истязая меня. Примерно таким образом. — Он поймал зубами и слегка потрепал мочку ее уха. — Ну ничего, мисс Эштон, будет и на моей улице праздник. Скоро ты станешь, задыхаясь, умолять «бедняжку» подарить тебе свою любовь. И когда я соизволю это сделать, ты будешь стонать и умирать от счастья.

Смущенная, поскольку догадывалась о том, что он скорее всего прав, Хейли наклонилась, чтобы поднять фонарик. И тут туннель внезапно озарился ярким светом.

— Как?.. — в изумлении уставилась она на руку Тайлера, лежащую на стенном выключателе. Ее зеленые глаза сначала подозрительно сощурились, а потом расширились, запылав от негодования. На губах Тайлера между тем играла хитрая улыбка. — Так, значит, ты прекрасно знал, где располагается выключатель? Почему же ты сразу не зажег свет?

Его ухмылка приобрела хищный оттенок.

— А сама не догадываешься? Время от времени надо учиться полезным вещам и у юного поколения.

— Ах так! — вспылила Хейли и, воспользовавшись ярким освещением, ринулась к потайной двери, выводившей на улицу. Тайлер только посмеивался, следуя за ней по пятам.

У самого выхода он пробормотал едва слышно:

— У тебя в запасе не так уж много времени, Хейли. Ты окажешься в моей постели еще до того, как мы вернемся из поездки на озеро Фонтана.

— Я никуда не еду, Тайлер, — пробубнила она в тысячный раз. Однако мужчина только рассмеялся в ответ.

И вот теперь, три дня спустя, Тайлер снова смеялся, небрежно облокотившись на стойку рядом с ее рабочим столом.

— Поедешь, милая, тут уж деваться некуда. Там уже все подмели, вычистили, вымыли. Холодильник и буфет забиты доверху. Домик специально подготовили к твоему приезду — сияет как новенький. Так что едешь вместе с нами, и никаких разговоров.

— Хорошо, сегодня мы закрыли парк для публики, но» дела-то остаются. Мне предстоит еще многое сделать.

— Так что же ты мне прикажешь — уволить тебя, чтобы оторвать от дел раз и навсегда?

— Ты не посмеешь.

— Правильно, не посмею. Но ты тоже сделаешь мне уступку, поехав завтра в отпуск со мной и Фейт. А потому я настаиваю на том, чтобы сегодня ты отправилась домой пораньше. Собери вещички, выспись как следует, а в восемь мы заскочим за тобой. — Он сочно чмокнул ее и ушел в полной уверенности, что она поедет.

Естественно, поедет. А что ей еще остается делать?

Собирая вещи, Хейли мысленно подбирала аргументы против этой поездки. Ведь Тайлер откровенно говорил, что соблазнит ее еще до того, как они вернутся. Так зачем же ей ехать? Перебрав добрый десяток вариантов ответа на этот вопрос, она остановилась на одном: ей хотелось, чтобы ее соблазнили. Увы, это было правдой, которую невозможно было дольше отрицать.

Подобная любовная связь таила в себе тысячи опасностей. Ни один мужчина не стоил того, чтобы хоть чем-нибудь рисковать из-за него. Так она считала, пока не встретила Тайлера. Этот человек словно приворожил ее к себе, едва она его увидела. Он полностью изменил ее. После встречи с ним Хейли стала совершенно другой. Другой стала ее жизнь. И какие бы угрозы ни поджидали ее, она желала в полной мере вкусить той магии, которую он привнес в ее узкий мир, вне зависимости от того, как долго это будет длиться.

Какие радости были у нее до этой волшебной встречи? Никаких. А он ворвался в ее жизнь с неудержимостью парового катка и продолжал двигаться вперед, не останавливаясь ни на секунду. Она же, инстинктивно обороняясь от этого вторжения, в душе наслаждалась сумбуром и суматохой, появившимися в ее сером, однообразном существовании вместе с этим удивительным мужчиной.

С одной стороны, ей претили его не в меру вольные манеры, но, с другой, Хейли была рада живому общению, в котором теперь у нее не было недостатка. Компетентность и добропорядочность — это прекрасно, однако, постоянно демонстрируя их, недолго и с ума сойти. Тайлер же показал ей, что и в беззащитности есть своя прелесть. В глубине души Хейли готова была признать, что ей очень нравится то, как он целует ее, прикасается к ней. Его рот и руки позволяли ей почувствовать себя женщиной, только женщиной и никем больше. Да, если честно, то она хотела быть женщиной Тайлера Скотта!

Никогда еще в жизни Хейли не видела столько любви и ласки. Он пробудил в ее душе такую страсть, о существовании которой в себе она даже не подозревала. И сейчас она была готова покорно лечь в постель Тайлера, чтобы изведать, чем же все-таки завершатся его соблазнительные посулы.

Перед тем как сомкнуть глаза и погрузиться в сон, Хейли испытала последний укол тревоги. Правильно ли она поступает?.. А, пропади все пропадом, если даже и не правильно, — так ли уж это важно? Вся ее жизнь до этого момента была выстроена по тщательно составленному плану. Никаких неожиданностей, главное — оправдать возложенное на тебя доверие. Подумать только, всю свою жизнь она выполняла только то, что велели ей другие! А что получила в награду за свое терпение, за умеренность и аккуратность?

Ее родители умерли в слезах, потому что рядом с ними не было их обожаемой Элен. Да и сестра испытывала к ней нежные чувства только в тех случаях, когда позарез в чем-то нуждалась. Можно получить хоть дюжину медалей за примерное поведение, но все они со временем потускнеют и превратятся в ненужные побрякушки. Наконец-то Хейли Эштон поступит так, как ей самой того хочется. Правильно, не правильно — какая разница? К черту все предрассудки! К черту надоевшую осторожность!

— Не ожидала, что пикник на реке — это так романтично, — призналась Хейли, с хрустом откусывая кусочек жареной куриной грудки с золотистой корочкой. Ранее, на выезде из Гетлинберга, они закупили готовую провизию в одном из ресторанчиков быстрого обслуживания.

— Думаю, мы можем считать себя истинными первопроходцами, — изрек Тайлер. Откинувшись назад, он полулежал, опершись на локти.

Прямо перед их глазами неслась, бурля, белая вода реки Литл-Пиджин. Для того чтобы добраться до границы штата Северная Каролина, они выбрали заброшенное двухполосное шоссе, петлявшее по национальному парку Великих Туманных гор. Проголодавшись после долгой езды, путешественники начали искать место для отдыха, и Тайлер вскоре свернул на одну из живописных площадок, которых было множество вдоль дороги.

Не довольствуясь старыми казенными столиками и лавочками, водитель настоял на том, чтобы обед накрыли на одном из громадных плоских валунов, которыми был сплошь усеян речной берег. Отринув все робкие возражения спутниц, он решительно потащил за собой Хейли и Фейт к реке. Они бродили до тех пор, пока не отыскали самый большой и самый плоский камень. Как всегда, Тайлер добился своего. И, как всегда, оказался прав. Местечко оказалось просто великолепным.

— А я вообще никогда не выезжала на пикник, — произнесла Фейт, грызя куриную ножку.

Хейли и Тайлер одновременно недоверчиво посмотрели на девочку, потом переглянулись и снова уставились на Фейт.

— Ну как же, наверняка когда-нибудь выезжала, — осторожно возразил ей Тайлер.

— Вряд ли, — равнодушно откликнулась та. — Может, конечно, и было как-то раз, только я уже не помню. Мама никогда никуда меня не вывозила. Она и в собственном-то дворике почти никогда не ела — говорила, возни много, да и мошки надоедают. Однажды наш отряд скаутов отправился в поход на целый день, а я заболела. У меня была ветрянка. Ну и осталась торчать дома. Думаю, все-таки это мой первый пикник. — Казалось, отсутствие элементарных радостей детства ни в малейшей степени не удручает ее. И это только усиливало жалость к ней.

— Хорошо, будем считать, что первый. Но за то, что не последний, я ручаюсь, — весело проговорил Тайлер и шутливо дернул дочь за косичку. — Отныне нас ждут сплошные пикники — пока это не надоест нам до смерти.

— А можно, чтобы с нами всегда была Хейли? — спросила Фейт.

Остановив лукавый взгляд на Хейли, Тайлер изобразил на лице глубокую задумчивость.

— Не знаю даже, — протянул он, скребя подбородок. — Как ты думаешь, имеет смысл спросить ее, хочет ли она этого сама?

Втянувшись в розыгрыш, Фейт хихикнула:

— Наверное, стоит поинтересоваться ее мнением, а то вдруг еще обидится.

— Что ж, значит, поинтересуемся, — согласился Тайлер. И, приподнявшись, притянул смущенную спутницу к себе. Хейли оказалась между его колен. Ее спина была крепко прижата к груди Тайлера, его нос щекотал ухо женщины. Столь открыто показывать свои чувства на глазах Фейт было для Хейли непривычно. Однако она не испытывала стыда. Наоборот, ей было очень хорошо и уютно.

— Фу, папа, грубый какой, — неодобрительно фыркнула девочка.

— И это, по-твоему, грубость? А ну-ка, смотри! — Он запрокинул голову Хейли назад и поцеловал ее с комичной страстью, словно хотел проглотить. Фейт, не выдержав, опять захихикала:

— Так только в телесериалах целуются. Тайлер засмеялся вместе с дочерью;

Хейли сдержанно улыбалась, привалившись к нему спиной.

— Кстати, любопытно знать, что смотрит эта юная леди по телевизору? Отныне мы берем это дело под контроль, — обратился Тайлер к Хейли. Надо же, «мы»! В этом слове звучала какая-то основательность, надежность, постоянство. Она еще теснее прижалась к широкой мужской груди.

— Никогда не позволю, чтобы меня так целовали! — с горячностью заявила девочка. — Вообще-то, наверное, никто и не захочет. Но все равно не позволю.

— Еще как позволишь! Но обещаю тебе: я собственноручно пристрелю того парня, который попробует это сделать, — заверил ее Тайлер.

— Почему? — поинтересовалась Фейт.

— Почему? Потому что ты моя девочка. Только моя! Вот почему.

Зардевшись, она принялась рассматривать носки своих кроссовок:

— Ну-у, не знаю. Да вряд ли и сыщется такой мальчик, который захочет меня поцеловать. Так что тебе беспокоиться не о чем.

— Захочет, и не один. Ведь ты самая красивая девчонка в здешних местах.

Резко вскинув голову, Фейт пристально посмотрела в глаза отцу:

— Ты и в самом деле так думаешь?

— Конечно! Ты самая красивая девочка из всех, кого я только видел. Я всегда так считал и сейчас считаю — не зря же я тебя так долго выбирал в больнице.

— Перестань, папа! Никого ты в больнице не выбирал. Я не маленькая и прекрасно знаю, откуда берутся дети. — Она говорила раздраженно, но наблюдательная Хейли заметила, что девчонка вся просто расцвела от отцовской лести.

Внутренне согретая этой сценкой беседы отца и дочери, женщина в приливе чувств захотела обернуться и обнять этого необыкновенного мужчину. За последние несколько недель Фейт в чем-то немного изменилась. Во всяком случае, стала держаться гораздо увереннее. Не исключено, что и Хейли внесла в это свою лепту, но главная заслуга, несомненно, принадлежала Тайлеру. Он общался с девочкой совсем не так, как другие. Отец не отмахивался от нее как от ребенка, а разговаривал с ней как со взрослым человеком, считая личностью. И результаты такого подхода были уже налицо. Фейт раскрывалась, будто цветок, дождавшийся наконец весны.

— Послушай, а не возьмешься ли ты прибраться после нашего пикника? — предложил Тайлер дочери. — Обещаю щедрое вознаграждение: доллар, а то и два.

— Хорошо, — с готовностью согласилась она.

Фейт начала деловито собирать мусор, а Хейли, положив затылок на плечо Тайлеру, вгляделась в его глаза. Тайлер склонился над ней так низко, что она чувствовала на своей щеке тепло его дыхания. Хейли могла различить каждую крапинку в радужной оболочке его глаза. В черных зрачках она увидела свое отражение. Лицо было зовущим. И, откликнувшись на этот зов, он припал к ее губам.

Этот поцелуй не был фривольной шуткой. На этот раз Тайлер не хотел кого-то позабавить — поцелуй принадлежал только им двоим. Нельзя сказать, что он получился страстным. Меньше всего им хотелось выставлять свои истинные чувства напоказ, тем более сейчас, перед впечатлительной Фейт.

Они наполнили этот поцелуй силой, желанием, неутоленной страстью, спокойным пониманием друг друга. Кончики их языков осторожно встретились, и это тихое соприкосновение оказало на Хейли такое воздействие, какого можно было ожидать от действий гораздо более интимного свойства. Словно неведомый тайник открылся где-то глубоко в ее душе, и из него ослепительным фейерверком посыпались искры экстаза. За вполне пристойным фасадом сдержанного поцелуя скрывались самые необузданные чувства.

Тайлер поднял голову, и Хейли увидела в его глазах огонь желания, с которым мог сравниться только жар» испепелявший ее изнутри. Он помог ей встать.

Ослабев от разбуженной страсти, она прильнула к нему и тут же оказалась в крепком кольце его рук. Тайлер прекрасно понимал, что сейчас с ней творится. Несколько долгих мгновений они стояли, прижавшись друг к другу. Эти секунды были поистине бесценны.

Разжав наконец объятия, Тайлер и Хейли почувствовали на себе любопытный взгляд Фейт. Широкая улыбка обнажила тонкие металлические скобки на ее зубах. А в серых глазах, так похожих на отцовские, плясали искорки обретенного счастья.

Они прибыли к озеру Фонтана во второй половине того же дня. Поездка к озеру заняла довольно много времени, поскольку путешественники ехали не торопясь, чтобы вволю полюбоваться удивительными красотами национального парка. Осень уже окрасила в яркие цвета лесистые склоны и вершины, подернутые серо-голубой дымкой, которая и дала название этим горам.

Фейт не переставала хныкать, жалуясь на то, что ей почти ничего не видно, пока Тайлер не сжалился над ней и не разрешил пересесть на переднее сиденье. Она тут же пристроилась слева от отца. К счастью, такой порядок рассадки как нельзя лучше устраивал всех: Фейт — потому что теперь лучшего обзора и желать было нельзя, а Тайлера и Хейли — потому что им пришлось тесно прижаться друг к другу плечами и бедрами.

При этом Тайлер стал вдруг демонстрировать необычную активность за рулем: его правая рука то и дело шевелилась, даже когда в этом не было особой необходимости. Хейли заметила, что всякий раз, поднимая или опуская руку, он словно невзначай слегка задевает ее левую грудь. Немедленно возбудившись, она повернулась к водителю, чтобы бросить на него осуждающий взгляд, но тот лишь озорно улыбнулся, а затем, не выдержав, тихо рассмеялся. Его лучистые глаза словно спрашивали: «Ну что, здорово я придумал?» Однако Хейли тоже была не промах: чтобы заставить Тайлера оцепенеть, ей достаточно было положить ладонь ему на бедро. Теперь они были квиты.

"Хижина» на деле оказалась особняком с несколькими спальнями и ванными комнатами. Размерами она затмевала почти все соседние дома, столь же роскошные. Из гостиной открывался великолепный вид на озеро, а из окон спален — на горы. Дом был обставлен богато и рационально — здесь было предусмотрено все, что нужно избалованному горожанину.

Приняв душ и переодевшись, все трое отправились поужинать в близлежащий ресторан. По возвращении домой Фейт вслух зачитала информацию из журнала «Ти-Ви Гайд» о том, что сегодня вечером по телевизору будет показан «самый потрясающий фильм ужасов из снятых за всю историю кинематографа».

— Вот беда-то будет, если не удастся посмотреть этот «шедевр»! — шутливо поддел дочку Тайлер.

Однако Фейт и в самом деле была настроена решительно. Натянув ночную рубашку, украшенную портретами персонажей мультфильмов, девочка включила телевизор и, улеглась перед ним на полу, чтобы не пропустить интересное кино. Вскоре она полностью отрешилась от всего земного: перед фильмом гнали специальную передачу об одной из ее самых любимых рок-звезд.

— Давай-ка и мы чуть-чуть расслабимся, — предложил Тайлер Хейли, стягивая через голову свитер на пут» в спальню.

Зайдя в свою комнату и плотно прикрыв за собой дверь, Хейли огляделась. Все в этой-спаленке переливалось мириадами оттенков золотого. Она сняла с себя блузку и юбку, в которых ходила на ужин, и прилежно повесила их в шкаф. Раздевшись до трусиков, Хейли облачилась затем в длинный атласный халат, который Элен в порыве щедрости подарила ей на день рождения. Роскошная вещь уже долгое время лежала без применения — все никак не подворачивался подходящий случай щегольнуть в ней. Гладкая ткань Насыщенного темно-зеленого цвета отлично гармонировала с красной медью волос Хейли и придавала особый изумрудный оттенок ее глазам. Халат имел глухую, сверху донизу, застежку. Рукава волнами спускались чуть ниже локтя.

Она рылась в чемодане в поисках шлепанцев, когда в дверь тихонько постучали.

— Кто там? — спросила Хейли, обмирая от страха, но вместе с тем успев капнуть духами на шею и руки у запястья.

— Голый дикарь, засыхающий от неутоленной жажды.

Рассмеявшись, Хейли настежь распахнула дверь.

— И вовсе не голый. Опять соврал!

— Ну это дело поправимо. Дай только пять секунд, — проговорил Тайлер, оттесняя ее с порога в глубь комнаты. На нем был мягкий спортивный костюм серого цвета с эмблемой баскетбольной команды «Атланта фальконс».

— Что ты задумал? Ты с ума сошел…

— Еще не до конца, — пробормотал он, ловя ее губы своими. — Но скоро рехнусь окончательно. А все из-за тебя — это ты лишаешь меня остатков разума. — Наконец ему удалось пленить ее губы. И в самом деле, только дикарь мог так целовать женщину. Его язык, в мгновение ока раздвинув губы Хейли, погрузился в ее рот, инстинктивно и безошибочно отыскивая самые чувствительные и нежные места. Словно бешеный ураган закружил ее беспомощную душу, поднимая все выше над землей.

— Тайлер…

— Желание стало потребностью — ты по-настоящему нужна мне, Хейли.

Оттолкнув его, она едва не прорыдала:

— Нам нельзя. — Уронив голову, женщина сокрушенно уставилась на собственные босые ноги. — Я не могу так.

— Знаю.

Ей казалось, он разразится проклятиями, мольбами, криками. Но ничего этого не случилось. Его кроткое согласие поразило ее больше, чем любая из самых диких выходок, которых в подобной ситуации можно было от него ожидать. — Ты… ты знаешь? — только и могла вымолвить Хейли.

— Потому что с нами Фейт. Лицо ее смягчилось. Неизвестно как, но этому человеку практически всегда удавалось угадывать состояние ее души. Она кивнула, взяв в ладони его лицо. И он прочел в ее глазах благодарность.

— Да, Хейли, нам обоим давно уже не шестнадцать лет, — продолжил он. — Слава Богу, мы уже научились разбираться в подобных вещах, а она — еще нет. В самом деле, как я смогу читать ей мораль, когда…

— Да, Тайлер, да. Ты даже представить себе не можешь, до какой степени мне все это понятно. Я надеялась, я знала, что мы поймем друг друга.

Указательным пальцем он провел вдоль ее нижней губы.

— Ты понятливая. — Тайлер говорил очень тихо и неразборчиво, однако она слышала каждое его слово. — Но понимаешь ли ты, каково приходится мужчине, который сгорает от страсти, как я? Да и найдется ли на всем свете мужчина, который тянулся бы к женщине так, как я к тебе? В каких только видах ты не представала в моих сновидениях! Я умираю от желания, Хейли.

— Я тоже.

Ее последние слова поразили его как удар молнии. В немом изумлении он уставился на ее пальцы, крепко сжавшие замок застежки халата. Застежка, раскрываясь, тихо зажужжала, мягко зашелестела ткань. В мертвой тишине эти звуки были подобны грозовому раскату. Тайлер остолбенел, боясь вздохнуть. Взгляд его был неподвижен, Хейли тоже смотрела прямо перед собой не мигая.

Расстегнув халат, она взяла его ладонь и, поднеся к губам, поцеловала. Храбрость в любой момент могла покинуть ее, а потому, не теряя времени, Хейли положила руку Тайлера себе на грудь и с силой прижала к мягкой плоти. Тонкие женские пальцы бережно гладили тыльную часть мужской ладони, сильной и чуткой одновременно.

— Хейли… — просипел Тайлер. Оторвав взгляд от ее лица, он перевел его на собственную руку. Его пальцы медленно кружили по округлой женской груди, постепенно подбираясь к центру — набухающему темному диску. Тайлер с благоговейным трепетом наблюдал чудесные перемены, происходившие под его пальцами. На секунду подняв взгляд, он тут же снова уронил голову, чтобы припасть ртом к этому чуду, которое только что для себя сотворил.

Его язык долгими, ленивыми движениями ласкал темные соски. Твердые и влажные губы кольцом смыкались вокруг них. Тайлер, словно материнским молоком, захлебывался наслаждением. А та, которая это наслаждение ему дарила, тихо шептала его имя и, запустив ладони под теплую рубашку, нежно гладила покрытую волосами мужскую грудь.

Сдерживаться становилось все труднее, желание причиняло боль, лишь благодаря незаурядной воле Тайлеру удавалось контролировать себя. Его руки наливались жадной силой" собственника, щека, горячая и жесткая, исступленно прижималась к упругой и трепетной груди.

— Нам будет хорошо, Хейли, — хрипло зашептал он. — Господи, до чего же хорошо нам будет…

Он поцеловал ее, намеренно отстранившись, чтобы соприкасались только их губы. И они сомкнулись в жарком порыве, словно намеревались стать единым целым. А потому разъединиться оказалось не таким простым делом. Мужчина и женщина улыбаясь смотрели друг на друга. Их улыбки таили в себе что-то новое, какую-то особую теплоту и нежность. Едва Тайлер и Хейли успели привести себя в порядок, как из гостиной раздался звонкий голосок Фейт:

— Папа, Хейли, скорей! Кино начинается!

Фильм прервался опять — настало время рекламной паузы. Фейт, сидевшая на мягком диване, поджав под себя ноги, боязливо, одним глазом, покосилась на телеэкран. Во время душераздирающих сцен, которыми был напичкан «шедевр», она испуганно утыкалась лицом в отцовское плечо. Свободной рукой Тайлер обнимал Хейли, и всякий раз, когда он глядел на нее, она читала в его глазах обещание.