"Число погибших" - читать интересную книгу автора (Стиц Джон)

3. САМОЗВАНЕЦ

Компьютер плавно перевел джампер на приповерхностный эффект, а потом уверенно посадил его в аэропорту города Гелиум. Шон и Джанет, похоже, продолжали дремать, но, когда я начал вылезать наружу, они зашевелились. Для полета в Эдом я заказывал «Ястреб», но ближе всего к указанному мне месту приземления стоял «Лунный свет», и я насторожился.

Поеживаясь от холода, я трусцой пустился к зданию аэропорта и едва не угодил под авиалайнер. Самолет с ревом промчался мимо и, оторвавшись от земли, круто ушел в небо.

Дежурных по аэропорту оказалось двое: один, пузатый, сидел за приборной доской, второй, задрав ноги на стол, смотрел переносной телевизор.

— Я Леттерер из МНБС, — сказал я. — Мне нужен мой «Ястреб».

— Под рукой не оказалось ни одного, приятель, и мы решили преподнести вам сюрприз. Вон там стоит «Лунный свет».

Я поглубже вздохнул и как можно спокойнее произнес:

— Во-первых, вы были обязаны предупредить об этом заранее, а вовторых, я хочу получить свой «Ястреб», и поскорее. Мы очень спешим. — За этой тирадой я не расслышал, как кто-то вошел в здание вслед за мной. Это была Джанет.

— Послушай, друг, — сказал человек за стойкой. — Мы же только хотели, как лучше. «Лунный свет» — прекрасная машина и тем более за ту же цену.

— Не сомневаюсь в этом. Но нам нужен «Ястреб».

Дежурный пристально посмотрел на меня, явно собираясь что-то возразить, но, видимо, передумал и попросил своего напарника пригнать самолет.

— На это уйдет минут десять, — проворчал тот.

— Ничего, мы подождем, — твердо ответил я, и человек за стойкой, пожав плечами, вернулся к своим делам.

— В чем дело? — спросила меня Джанет. Она была вся растрепана, но это ее ничуть не портило.

— Небольшая путаница с самолетом, но мы уже разобрались. — Я повернулся к двери нелегка коснулся руки Джанет, приглашая ее идти за собой.

Она поспешно отдернула руку.

— Я не нуждаюсь во всяких отговорках, Леттерер, и хочу получить прямой ответ. Неужели для этого обязательно быть мужчиной? Вы задерживаете нас на десять минут!

Я недоуменно взглянул на нее. Похоже, моя работа грозит оказаться сложнее, чем я думал.

— Простите, — медленно произнес я, — тогда давайте договоримся сразу. Вы сами будете решать транспортные проблемы или предоставите это мне?

— Решайте, ради Бога, но я должна удостовериться, что вы решаете их правильно. В чем они заключаются на сей раз?

Пытаясь войти в роль низкооплачиваемого, но умного служащего, я ответил не сразу. Джанет уже хотела что-то сказать, но я опередил ее.

— Отсюда до Эдома почти семь тысяч километров. Крейсерская скорость «Ястреба» около трех тысяч километров в час, а «Лунный свет» даже при попутном ветре не наберет и полутора. «Ястребу» на весь путь с лихвой хватит одной заправки. «Лунный свет» придется дозаправить по крайней мере один раз, а может быть, и два. Но, конечно, он гораздо комфортабельнее.

Джанет повернулась к человеку у стойки:

— Это правда?

Тот молча кивнул.

Джанет одарила меня таким взглядом, что я невольно поежился. Помолчав, она задумчиво прищурилась и сказала:

— Хорошо. Я была не права. Извините.

— Ничего страшного, — безразлично ответил я и вышел на улицу.

Шон по-прежнему сидел в джампере. Чтобы не терять времени, я открыл грузовой люк и принялся выгружать багаж. Повернувшись за очередным кофром, я неожиданно столкнулся с Джанет. Она помогала разгружать вещи.

Кабина у «Ястреба» тоже четырехместная, и хотя он шумит больше, чем «Лунный свет», но все же не так, как джампер. Когда мы набрали высоту, у меня возникло большое искушение предоставить дальнейшее компьютеру и тоже вздремнуть, однако я предпочел остаться бодрствовать. Крылья почти ушли в корпус, и самолет приобрел стреловидную форму; теперь равновесие обеспечивал только широкий плоский фюзеляж «Ястреба». Чуть впереди и выше по курсу маячил Фобос — эллипсовидное темное пятно, движущееся на фоне россыпи сверкающих звезд. Наша скорость складывалась со скоростью вращения планеты, и мы постепенно нагоняли спутник.

Шон опять уснул на переднем сиденье. Взглянув в зеркальце заднего обзора, я с удивлением заметил, что Джанет пристально наблюдает за мной, и поспешно уставился на приборы. Как раз в этот момент цифры 24:37 на часах сменились на 00:00. Наступил новый день, и я подумал, будет ли он так же тяжел, как и предыдущий. И опять вспомнил Сэма. Не дай Бог этим двоим действительно оказаться замешанным в его гибели…

Внезапно я осознал, что уже не считаю эту катастрофу случайной, и по спине у меня пробежал неприятный холодок. Шон Франке мне определенно не нравился. Я знал таких людей и раньше — людей, чья улыбка готова из-за любой мелочи смениться звериным оскалом.

Сидя за штурвалом, я как будто бы вновь вернулся на много лет назад. Та телевизионная компания, где я когда-то работал, не могла позволить себе держать водителей, и либо ты летел сам, либо у тебя не было никакого шанса выудить жемчужину правды из навозной кучи лжи.

Но если имеется один потенциальный убийца, почему же их не может быть двое? Я опять взглянул в зеркальце, но на этот раз глаза Джанет были закрыты. Я долго смотрел на нее, пока она вдруг не открыла их так неожиданно, словно только что мигнула. Я отвернулся.

И решил отказаться от мысли о втором убийце. Можно было назвать это интуицией бывшего журналиста. А можно и предвзятым мнением

Перед нами расстилался кратер Эдом. Шон и Джанет молчали — скорее всего просто спали. Эдом один из самых больших кратеров Марса, он около шестисот километров в диаметре, и с воздуха больше смахивает на очень широкую долину, окруженную невысокими горами. Я заложил крутой вираж, опускаясь к центру кратера, и эти невысокие горы исчезли за горизонтом.

Когда «Ястреб» вошел в слой горячего воздуха, вызванного работой климатических станций, самолет как следует тряхнуло, и мои пассажиры проснулись.

— Немного западнее есть дополнительная полоса, — сказал Шон совершенно бодрым голосом. Давайте приземлимся там.

— Хорошо. — Я снизил скорость и повел машину к меньшей посадочной полосе, предназначенной для туристов. Я, конечно, знал о ее существовании, но зачем она понадобилась Шону? Было видно, как из фюзеляжа медленно выдвигаются крылья, и наконец наш прожектор высветил широкую дорогу с разбегающимися следами шин.

В свое время я не раз бывал в Эдоме и, конечно, не забыл, что здесь жарковато, но, поскольку не знал, куда мы летим, естественно, не взял с собой подходящей одежды. Открывая кабину, я, как мог, подготовился морально, но все равно ощущение было такое, словно я угодил под реактивный выхлоп. Мне казалось, что в холодном и сухом Библосе мои потовые железы давно уже атрофировались, но, к сожалению, этого не произошло. Обливаясь потом и чертыхаясь, я метнулся к ближайшему микроавтобусу. И подгоняя его, увидел вылезающих из самолета Шона и Джанет. Под теплыми куртками на них оказались легкие безрукавки, куда более уместные здесь, чем мои рубашка и брюки из плотной ткани.

Даже в этот предутренний час жарища тут была адова — не меньше тридцати градусов, подумал я, а днем температура вполне может взлететь до пятидесяти. В нагретом воздухе дрожали отдаленные огни аэропорта.

Я остановил машину возле самолета и перегрузил вещи. Шон и Джанет забрались внутрь, и мы поехали к зданию аэропорта. Кондиционер в машине работал на полную мощность.

— Ничего нового, — сказал Шон, обращаясь к. Джанет: очевидно, он только что связался с кем-то по наручному компу. — Надеюсь, мы потратили время не зря.

Я воздержался от замечания, что напрасная трата времени для всех остальных означает нормальную работу и безопасность, и подумал, не имеет ли Шон привычки малость приукрасить слухи — ради собственной выгоды.

— Если ничего не случится, — заметила Джанет, — можно просто сделать обычный очерк.

— Кому он нужен?! Я был здесь всего две недели назад.

Я по-прежнему не знал, зачем мы сюда примчались, и решил, что водитель имеет право поинтересоваться.

— А в чем, собственно, дело?

— Просто кое-какие неисправности в климатических установках, — сказал Шон то, что я уже слышал от Джанет, а она добавила:

— Атмосферопреобразующие станции здесь повсюду. Они помогают делать то, что пока не получается у специалистов по биосфере. Сегодня один из работников, останавливая процесс, получил ранение, вот нас и вызвали. Теперь они собираются снова запустить установку, и, как сказал Шон, мы вполне можем вернуться ни с чем.

В липком мареве за окном маячили тусклые огоньки. Они постепенно приближались, и наконец мы подъехали к зданию аэропорта. Стоянка была забита джипами, мототележками для гольфа и белыми автомобилями для туристов, снабженными мощными кондиционерами.

Отдел по связи с прессой располагался на первом этаже. Шон вытащил камеру из футляра, и они с Джанет пошли выяснять обстановку. Я остался в машине. Вскоре они вернулись, неся с собой три жестких шляпы.

— Нам нужно как можно быстрее попасть вот сюда, — сказал Шон, тыча пальцем в карту.

Я поверил ему на слово, и мы понеслись как угорелые, хотя было очевидно, что почти никаких дополнительных новостей нет.

Вдоль обочины мелькали разноцветные флажки, обозначающие запретную зону. Неожиданно впереди показалась автоцистерна с водой, поливающая дорогу, чтобы хоть немного прибить надоедливую пыль. Дивясь подобной расточительности, я обогнал цистерну и еще увеличил скорость. По обе стороны дороги торчали солнечные энергоприемники и портативные климатические установки.

Я наслаждался струей холодного воздуха из кондиционера, но это удовольствие продолжалось недолго, потому что Шону вдруг захотелось вылезти и отснять несколько кадров.

Впитывающая влагу лента моей шляпы моментально пропиталась потом. К счастью, сама шляпа была довольно удобной. Я бывал здесь в дневное время, и как-то раз едва не обжег себе руку, схватившись за раскаленный козырек. Но у этой шляпы, по крайней мере там, где она касалась головы, имелась термическая изоляция.

Перед нами торчал гигантский белоснежный купол. Через огромные отверстия в крыше внутрь всасывался воздух, а потом выбрасывался обратно через Другие отверстия, опоясывающие здание почти у самой земли. Шон уже начал съемку, а я стоял, облокотившись на горячий кузов машины и дивясь про себя, зачем МНБС посылает людей в такую даль по всяким пустякам, и тут как раз это и произошло. Почти четверть купола потонула в ослепительной багрово-белой вспышке, а спустя мгновение одновременно с ударной волной, на нас обрушился низкий грохочущий звук.

На лице Джанет застыл ужас, а Шон быстро развернул камеру и сделал наплыв.

Я наклонился к Джанет и быстро спросил:

— Я вам сейчас нужен?

Она посмотрела на меня безумными глазами, но тут же взяла себя в руки:

— Нет.

Стараясь не попасться на глаза Шону, я со всех ног кинулся к зданию, но, почувствовав, что мои легкие вот-вот разорвутся, перешел на бег трусцой. Сидение за письменным столом не способствует сохранению формы, а альпинизм я забросил уже давно. Впрочем, достигнув центрального входа, я смог нормально вздохнуть: поток прохладного воздуха из кондиционированного здания подействовал на меня животворно.

Охранник, если таковой здесь имелся, видимо, был уже внутри. Я не помнил точно, какова численность персонала на таких станциях, но наверняка не меньше пяти-десяти человек. И им может понадобиться помощь.

Едва достигнув зоны разрушения, я опять начал задыхаться. Воздух в коридорах был необычайно горяч и сух. Слева от меня виднелся большой пролом, а на полу стояли лужи воды — видимо, лопнул трубопровод. Огромные, мощные и оглушающе шумные вентиляторы, вместо того чтобы нагнетать свежий воздух, превращали и без того раскаленную атмосферу в некое подобие преисподней.

Миновав несколько коридоров, я вскочил в первую попавшуюся дверь. Там было немного попрохладнее, но зато стоял какой-то странный резкий запах. Если в хитросплетении коридоров угадывался хоть какой-то смысл, то теперь я очутился в настоящем лабиринте. Бесчисленные проходы, стеллаж, трубопроводы и арматура казались сошедшими с гравюр Эшера.

И тут я услышал крик.

— Сюда! — голосил кто-то в глубине этих металлических джунглей.

— Продолжайте кричать! Я не знаю, как вас найти! — завопил я в ответ.

Сдавленным от боли голосом кричавший начал размеренно считать. Я протиснулся мимо уродливого трансформатора и наконец увидел его. Мужчина был раза в два меня старше и абсолютно лыс. Несчастного придавило опрокинувшимся при взрыве стеллажом.

— Потерпите минутку, — попросил я. — Сейчас я попробую его поднять. Как вы себя чувствуете?

— У меня что-то с ногой, — стиснув зубы, пробормотал он. — Но прежде всего я не могу выбраться.

Должно быть, ему действительно было чертовски больно, если он даже не спросил, кто я такой и как здесь оказался. Я поискал подходящий рычаг и попробовал приподнять стеллаж, но тот не поддавался. Еще раз. Мои мускулы были готовы лопнуть, но я сделал еще одну попытку. Наконец стеллаж приподнялся.

— Вы можете вылезти… — начал я.

— Да, — перебил он и, ухватившись за ближайшую трубу, вытянул себя наружу. Я тут же бросил стеллаж и, тяжело дыша, выпрямился.

— Благодарю тебя, незнакомец, — сказал мужчина уже почти нормальным голосом.

— Здесь есть еще кто-нибудь? — спросил я, отдуваясь.

— Боюсь, что, кроме меня, никто не выжил. Все остальные были у пульта управления. — Он махнул рукой в сторону кошмарного месива из бетона и стали. Его левая штанина насквозь пропиталась кровью, но он, казалось, ничего не замечал.

— А что взорвалось?

— Понятия не имею. По-моему, там вообще нечему было взрываться.

— Вы сможете выбраться отсюда сами?

Мужчина собрался с силами и сделал шаг вперед. Потом второй. Я услышал, как скрипнули зубы.

— Как-нибудь справлюсь, — угрюмо бросил он, и я поспешил туда, где, по его словам, были другие.

— Эй, куда же вы? — крикнул мне вслед мужчина, но я не обратил на это внимания. Краем глаза я уже заметил указатель и теперь представлял себе, где находится пульт управления. Через пару минут я уже был там и толкнул чудом сохранившуюся дверь.

И тут же как ошарашенный вылетел обратно. Меня чуть не вырвало.

Отдышавшись, я вытер слезящиеся глаза и во весь дух понесся к выходу. В этом аду никто бы не СМОГ остаться в живых, но меня беспокоила даже не гибель людей.

Откуда там этот запах?

Пару раз я чуть было не пропустил нужный поворот, но вскоре благополучно нагнал раненого, а через несколько минут нас обнаружила спасательная команда.

— Там есть кто-нибудь? — спросил руководитель команды, властный человек примерно моего возраста. Он явно был настроен двигаться дальше.

— Нет, — ответил я. — Я дошел до самого пульта управления. В живых не осталось никого.

— Вы точно уверены?

— Я уверен только в том, что там воняет камсонитом хуже, чем на полигоне.

Спасатели, очевидно, хорошо знали свое дело. Двое из них тут же подхватили раненого под руки, и все мы вместе торопливо удалились. По дороге я рассказал своему решительному ровеснику все, что знал, присовокупив к этому кое-какую невинную ложь.

Когда мы вышли наружу, к зданию уже бежали люди, но при виде нашей процессии энтузиазм их несколько поувял. Руководитель спасателей властно приказал им убираться и не путаться под ногами, а его команда начала проворно грузить раненого в машину «скорой помощи».

Не успел я пройти и пятидесяти шагов, как «скорая» с ревом обогнала меня. Шон Франке замахал им руками, но они не обратили на него ни малейшего внимания. Может, конечно, им внушало опасение состояние больного, но скорее всего благодарный руководитель спасателей безоговорочно поверил всему, что я наплел ему о профессиональном соперничестве между мной и двумя репортерами.

Я был уже почти рядом со своими начальниками, когда второй взрыв сотряс землю и выбросил в горячее небо очередную порцию раздробленного строительного материала.

Обломки стен торжественно, словно в замедленной съемке, опустились на землю. Пока я боролся со своим желудком, прибыли другие спасательные команды. Однако на этот раз они не стали никого спасать, а начали с того, что установили оцепление, и я не мог их за это осуждать: немного существует взрывчатых веществ, страшнее камсонита.

Тем более камсонит на климатической станции вряд ли используется в повседневной работе. А там, где оказались две бомбы, вполне может быть и третья, поэтому я тоже счел за лучшее не вмешиваться.

Когда я подошел, Шон пытался найти общий язык с охранником.

— Черт возьми, мы же пресса! Мы имеем право знать.

— А я вам в последний раз повторяю, сэр, — вразумительно отвечал тот, — доступ в здание не разрешен никому, для этого мы здесь и стоим. Больше мне ничего не известно. Попробуйте обратиться к нашим офицерам.

Шон скорчил злобную гримасу, и я понял, что сейчас ему на глаза лучше не попадаться, но не тут-то было:

— А вы чем изволили заниматься, милейший?

— Ну, мне тоже было интересно… Джанет, то есть мисс Винсент, сказала, что я вам пока не нужен…

На это ему нечего было возразить, и он спросил тоном ниже:

— Вы видели что-нибудь достойное упоминания?

— Вы хотите сказать, у меня есть шанс попасть в выпуск? — спросил я, надеясь, что в моем голосе звучит неподдельная страсть.

— А, перестаньте? — Он повернулся к Джанет. Давай передадим хотя бы то, что есть.

Все это время я чувствовал на себе пристальный взгляд Джанет, и, несмотря на темноту, мне показалось, что краем глаза я уловил на ее лице удивленное выражение. Впрочем, как только Шон повернулся к ней, оно моментально исчезло.

Они не стали долго выбирать место. Шон укрепил камеру с двумя объективами прямо на крыше машины, а Джанет встала чуть в сторонке, следя, чтобы волосы не закрывали ей лицо. Они обменялись несколькими фразами и начали.

Честно говоря, я никак не мог взять в толк, зачем Шону нужно возиться с двумя объективами, когда проще было бы разделиться? Личный опыт подсказывал мне, что такой способ малопродуктивен.

Пожав плечами, я неторопливо отошел за пределы чувствительности микрофонов и переключит свой наручный комп на частоту МНБС. Пока они передавали обычную программу — если, конечно, можно назвать обычным научно-фантастический фильм, без зазрения совести попирающий даже самые элементарные законы физики. Индикатор уровня важности новостей тем временем переключился на пятерку, затем фильм прервался, и диктор встревоженным голосом объявил: «Оставайтесь на нашем канале — с минуты на минуту мы ожидаем прямого репортажа о взрыве в Эдоме».

Потом пошла реклама. Было очевидно, что репортажу, ведущемуся в двух шагах от меня, уже никак не суждено стать прямым, но я понимал, что для этого есть свои причины — и, в частности, то, что МНБС намного опередила своих конкурентов. Первый взрыв произошел не более получаса назад, второй вообще каких-то десять минут, и, если не будет третьего, на долю остальных репортеров останутся только развалины и парочка интервью с очень занятыми и очень спешащими людьми.

Я выключил комп и вернулся поближе к машине.

— … о человеческих жертвах пока ничего не известно, — говорила Джанет, — но вскоре после первого взрыва и незадолго до второго место происшествия покинула машина «скорой помощи»… — За ее спиной не было ничего кроме темноты, а разрушенное здание находилось позади Шона. Там кое-где еще мелькали огоньки, но сами развалины выглядели словно рваная рана, покрытая запекшейся черной кровью. В это время начал говорить Шон, и я опять отошел.

Их репортаж длился уже десять минут, а его все еще не передавали. Такая задержка меня слегка смутила, но в тот момент совершенно не обеспокоила.


* * *

Мы уже загрузили аппаратуру в машину и направлялись к административному зданию, когда МНБС сообщила, что ожидается подробный обзор утренних новостей. Подъезжая, я заметил двух других репортеров, входящих в здание.

Через пять минут после начала конференции я почувствовал, что замерзаю — очевидно, столь низкая температура была призвана как можно скорее привести людей в чувство после уличного пекла. Руки Джанет покрылись пупырышками, и я перестал завидовать ее безрукавке, но тут же поймал себя на мысли, что давно уже не замечал, как привлекательно выглядит женщина в легкой одежде.

Представитель администрации оказался симпатичной рыжеволосой женщиной небольшого роста. Вид у нее был деловой, но почему-то При взгляде на нее создавалось впечатление, что она еще не совсем проснулась.

— Я расскажу вам все, что мне известно, — заверила она, когда стих возмущенный ропот истомившихся журналистов. — Три женщины и два мужчины пока не найдены и предположительно считаются погибшими. — Она замолчала, а мои бывшие коллеги лихорадочно записывали имена пропавших.

— А почему, вместо того чтобы начать спасательные работы, здание оцепили? — выкрикнул какой-то репортер. Я смутно помнил его еще по прежним временам, и теперь надеялся, что моя маскировка сработает, как надо.

— Взрывы не имеют отношения к неисправности оборудования. Сообщение о том, что в здании имелся заряд камсонита, подтвердилось, и…

На этот раз, чтобы представители прессы успокоились, потребовалось куда больше времени.

— Пока мы не можем утверждать наверняка, но, кажется, это была диверсия. По словам единственного оставшегося в живых свидетеля, пятеро пропавших находились в самом эпицентре взрыва и, стало быть, наверняка мертвы. А поскольку сохраняется опасность новых взрывов, директор решил больше не рисковать людьми.

Это заявление вызвало очередной взрыв возмущения, а я тем временем поискал глазами Джанет. Лоб ее охватывал обруч с укрепленной на нем камерой, поэтому она старалась поменьше трясти головой и выглядела еще более сонной, чем рыжеволосая представительница администрации.

Толку от этой пресс-конференции было мало, во всяком случае, на мой взгляд. Вскоре женщине уже нечего было сказать, да и репортеры, похоже, исчерпали все свои вопросы. Толпясь в дверях, они как ошалелые устремились наружу, торопясь, вероятно, передать в свои компании основные положения того, что им только что сообщили. Я же мог побиться об заклад, что камера Джанет передавала всю конференцию целиком, а МНБС показывала ее живьем или по крайней мере с весьма незначительными сокращениями.

Усталый и замерзший, я медленно поплелся за своими начальниками. Честно говоря, за минувшую ночь их общество мне слегка опротивело. В холле мне попался давешний руководитель команды спасателей. Очевидно, у него было время поразмыслить о втором взрыве, потому что, проходя мимо, он бросил мне короткое:

— Спасибо.

Я слегка улыбнулся ему, кивнул и только потом заметил, что с другого конца холла за мной наблюдает Джанет. Впрочем, даже если она и разглядела на таком расстоянии мой жест, что все равно не поняла его значения.


* * *

Обратный полет отнял у меня последние силы. Но хотя теперь мне уже было глубоко плевать, что скажут мои пассажиры, я снова не стал включать автопилот, предпочитая самому отвечать за свои действия. Оба репортера наверняка тоже устали как собаки, но тем не менее в зеркальце заднего обзора я постоянно ловил на себе испытующий взгляд Джанет. И при любых других обстоятельствах это мне, вероятно, понравилось бы.

На взлетной площадке МНБС Шон даже не сказал мне «спасибо». Они упорхнули, оставив меня крепить джампер, но, честно говоря, я был рад поскорее избавиться от их общества.

И только дома, уже раздеваясь, я обнаружил на манжетах своих брюк засохшие пятна крови. Интересно, подумал я, заметил ли их кто-нибудь еще?