"Две половины победы" - читать интересную книгу автора (Бондарев Олег Игоревич, Богачев Денис)ГЛАВА 9Всего в Стоме было три рощи, и назвали их по географическому признаку: Южная, Северная и Западная. Восточная по какой-то неизвестной мне причине исчезла, вместо нее были построены несколько особняков довольно богатых Домов. На самом деле рощи представляли собой ухоженные парки – со скамейками, фонтанами и низенькими заборчиками палисадников. Днем в рощах гуляли родители с детьми, ближе к вечеру скамейки заполняли влюбленные парочки. К закату парки пустели. По одной простой причине – рощи на ночь закрывались. Нет, никого не выгоняли и не требовали покинуть парк, просто запирали ворота. А особой романтики в преодолении высокого металлического забора с острыми штырями никто не находил. Имелись, конечно, некоторые личности, считающие занятным провести в рощах всю ночь, но таких можно было пересчитать по пальцам. Когда я подошел к центральным воротам Западной рощи, Жан уже ждал меня. Непривычно было видеть его без мантии и с открытым лицом. Да он и сам, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке. Бывший агент выглядел удрученным, но сосредоточенным. Как только он заметил меня, тут же огляделся и предложил пойти в открытый еще парк. Я согласно кивнул: где-где, а в парке лишних ушей быть не должно. Собственно, по этой причине я и назначил встречу здесь. – Ты тоже считаешь, что мое общение с Лииной может повредить Радуге? – сразу же спросил Жан. – Нет, не считаю. Но правило действительно нарушено, тут нельзя не согласиться… Скажи лучше, ты говорил с женой? Спрашивал, зачем она рассказала Красному о том, что до сих пор видится с тобой? – Нет, я не был в Валире. Мне… неприятно туда возвращаться. Я не знаю, почему и зачем Лиина это сделала. Да и самому ли Красному? – Считаешь, он мог подослать доверенного? – Я и сам не знаю, что думать. Могла ли Лиина сама рассказать или же ее заставили? Что-то посулили или, наоборот, пригрозили чем-то? – Да, вариантов, даже на первый взгляд, море. Самым разумным будет побеседовать с ней. – Я обязательно узнаю… Но поговорить я с тобой хотел не об этом. Речь идет об отношениях с Кодией. – Да, я слушаю. – Дело в том, что значительная часть веронского флота находится сейчас именно в Валире. Боюсь, что без меня он там и застоится. Я обдумал множество вариантов и пришел к следующему выводу: наиболее выгодным для Веронии будет направить примерно треть этой флотилии к берегам Кодии. Обязательно нужно взять на корабли магов, тех штатных, что там есть сейчас, недостаточно. – А магов-то зачем набирать? – Орудия кораблей пускают снаряд на слишком малые расстояния. С помощью заклятий силу удара и дальность полета можно увеличить. Раньше этим приемом редко пользовались, ведь с берега противостоят маги противника. Но защитников в Кодии почти не осталось, все собрались на границе с Валитаном. – Звучит впечатляюще. По всему выходит, что лучшего места для атаки с моря трудно найти. Не боишься, что это хитрая ловушка? – Не то чтобы боюсь, но опасаюсь. И всё же склоняюсь к тому, что нам стоит нанести удар именно в эту часть Кодии. Я остановился у одной из скамеек и после кратких раздумий присел. Жан остался стоять. Я посмотрел на него снизу вверх: – Ты вообще уверен, что мне позволят командовать твоим флотом? – А вот это самое трудное. С одной стороны, кроме желтой провинции к морю выходит только твоя. На время отсутствия своего агента в Валире очень разумно назначить тебя ответственным, но… – Вот именно, всегда есть свое «но». – Но под твоим контролем и без того сразу две провинции. Так что, с другой стороны, Красный может вместо тебя назначить кого-то еще, а то и самолично занять вакантное место. Ему не привыкать сидеть сразу на двух постах. Я усмехнулся. Похоже, неприязнь Красного и Желтого друг к другу была взаимной. – Давай ты мне лучше расскажешь про твой флот, чтобы я хоть в курсе был, какие суда могут оказаться у меня в подчинении. – Хорошо, слушай, – пожал плечами Жан и присел на скамью рядом со мной. – Основу флотилии составляют морские ладьи. Их десять штук, на каждой по тридцать человек экипажа. Ходят довольно быстро – сто пятьдесят-двести узлов за сутки при попутном ветре пройти могут. Собственно, на попутный ветер рассчитывать не приходится, и всё же это дает возможность добраться да Кодии всего за двое суток. – Они у тебя достаточно крупные… – А ты не знаешь, что ли? Или в Сдалине нет ладей? – Есть, но мало. И на них по пятнадцать человек экипажа, вот я и прикинул разницу. – Ну, ты примерно представляешь правильно. На ладьях три мачты, три отсека и грузовой трюм. Отличный корабль для такого похода. Про оружие, к сожалению, ничего сказать не могу, выяснишь на месте. Еще есть линейный корабль и два фрегата. Вот про вооружение линейного корабля я знаю всё, доводилось посещать. На нижнем деке стоят двадцать четыре тридцатифунтовых орудия, на верхнем – столько же шестнадцатифунтовых, на шканцах – четырнадцать тринадцатифунтовых, на баке – два двухфунтовых. – И ты всё это помнишь?! – поразился я. Жан рассмеялся: – Капитан этого корабля – мой хороший знакомый. Можно даже сказать, он мой друг. Что удивительно, агентов Радуги воспринимает соответственно статусу, не то что большинство служак. Он заставил меня выучить описание линейного наизусть, так что в смысле сказанного я понимаю не больше тебя. – Ну, ладно. По крайне мере звучит очень угрожающе. А фрегаты? – Ну, про фрегаты знаю, что их два. – И всё?! – Нет, конечно. Еще знаю, что они развивают скорость до двенадцати узлов и несут орудий около пятидесяти штук каждый. Какого калибра – поинтересоваться не успел. – Торговые суда, как я понял, ты просто не считаешь? – Естественно. Ни торговые, ни грузовые. На самом деле есть еще пара галер, но я бы посоветовал оставить их в Валире. Просто на всякий случай – случиться может всякое. – Пожалуй. Что ж, теперь осталось упросить Красного доверить мне твою провинцию! Непростая задача… – Да, непростая, но всё же выполнимая. И я знаю, как мы поступим. Завтра ты разыграешь маленький спектакль. Сделаем ставку на самолюбие Красного агента… Купание нас освежило. И хотя день клонился к вечеру, спать мне не хотелось абсолютно. Как и Круглому с Литолайн. Джухар тоже взбодрился. Я заметил это и предложил ему прогуляться по саду. – Есть разговор, – объяснил я свое желание. Мы проводили Терри и Литу до дверей в наши покои, а после отправились вниз. Разумеется, я предупредил друзей о грядущем «военном» совете, который обязательно состоится, когда я вернусь с прогулки. Они возражать не стали, тем более что предусмотрительный линго велел доставить в комнату десять хрустальных ваз с вкуснейшими валирскими фруктами. Ночной воздух был прохладен и свеж. Мы неспешно бродили по узким тропкам, обсуждая дела в столице Корлоги. В этих беседах я был больше слушателем, чем рассказчиком, и только задавал вопросы, а Джухар отвечал. Видно было – он ждал Наконец мы остановились у мелкого пруда. С листьев декоративных кувшинок глазели крохотные лягухи, кружились над гладью стрекозы, скользил водомер. – Ты верен линго, Джухар? – спросил я, прерывая своим голосом дымку окутывающей нас тишины. – Да, разумеется! Как вы могли усомниться во мне, Двуликий! Я готов служить ему всегда и… – Я понял, Джухар. А как насчет Корлоги? Верен ли ты ей? – Конечно! Это моя родная страна и… – А как бы ты поступил, если бы судьба Корлоги висела на волоске и только смерть нынешнего линго могла ее спасти? В этот раз он думал дольше. Кусал губу, бегал глазами по водной глади. Наконец Джухар сказал: – Убил бы его. – Вот как? Но ты же верен линго! – Я сделал вид, что удивлен его решением. – Но линго – всего лишь один человек, а Корлога – это сотни, тысячи людей. Если твой вопрос в том, заплатил бы я жизнью хозяина, чтобы спасти эти тысячи жизней, то мой ответ – да, заплатил бы. – А если бы понадобилась не его, а твоя жизнь? Ты бы погиб ради людей? – Да, – без колебаний ответил он. Я отвернулся. Мне неприятен был этот разговор. Веронцы считали кочевников безмозглыми тупицами, хотя ни разу даже не пытались заговорить с жителем Корлоги. Хотя, возможно, умны только контийцы. Те, кто кочует, наверняка остались на том уровне, когда сделанные из камешков бусы меняют на кусочек сырого мяса. Как бы то ни было, мне нужна помощь именно контийиев. Сложно сделать выбор. Месть – или жизни тысяч. Сколько их падет по дороге? Не от мечей веронской стражи. И не от метко пущенного висельником болта. Кто оскользнется на камне и рухнет в пучину, кто умрет от случайной разбойничьей стрелы. Кто побежит, бросит собратьев. Я задаю Джухару вопрос, на который сам бы не смог ответить. – Чем вы живете? – спросил я неожиданно. – Чем живем? Что вы имеете в виду, Двуликий? – Ну, вы ведь живете у самых гор. С кочевыми племенами и веронцами особо не поторгуешь. А у вас тут – фрукты, местные и заморские деликатесы, одежда… Где вы всё это берете? – Я думал, вам должно быть известно! – удивился Джухар. – Но, раз уж вы спросили, я расскажу. Когда дед нынешнего линго, Дэлай, приказал добывать камень для строительства, мои соотечественники с усердием принялись за работу. Они стали… гм… не знаю, как это правильно обозначить… «копать вглубь», скажем так. То есть долбили пол в пещерах, опускаясь всё ниже и ниже. Было немного страшно – а ну как пробили бы землю насквозь и провалились в бездонную яму, в ничто? Но они не провалились. Зато нашли усыпальницу Создателей. Их было трое. Тело одного состояло из бронзы, второго – из меди, а третий был слеплен из глины. Корлогцы нарушили их сон: стоило воздуху через щели просочиться внутрь, как Создатели очнулись от забвения. Люди жутко перепугались, но обитатели усыпальницы успокоили их, объяснив, что не причинят людям вреда, и те поверили. В обмен на доверие Создатели рассказали добытчикам историю сотворения человека. Могучий создавал человека пять дней. Отсюда – пять чувств. В первый день Могучий попробовал выковать человека из бронзы. Но бронза оказалась трудным металлом, и ковать пришлось целых два дня. Результат не устроил Могучего: бронзовые люди не могли умирать, не умели чувствовать и были малоподвижны. Тогда, на третий день, он при помощи своего первенца попробовал создать человека из меди. Медь оказалась более податливой, и человек из нее получился достаточно подвижный, но умирать и чувствовать всё так же не умел. На четвертый день Могучий, заручившись поддержкой Бронзового и Медного, сделал человека из глины. Глиняные люди со временем рассыпались в крошку, то есть умирали, и были достаточно подвижны. Но чувств у них не прибавилось. И наконец, в пятый день три «брата» и Могучий сделали человека из плоти и крови, наделив его сердцем – чтобы он мог любить, ненавидеть, презирать и гордиться. В благодарность за помощь бог не уничтожил своих помощников, а спрятал под землей, погрузив в вечный, как он думал, сон. – Увлекательная история, – сказал я. – Но ты не ответил на мой вопрос: чем вы живете? Вряд ли Создатели способны прокормить целый город… – Способны, Двуликий! Видимо, Могучий просто не говорил тебе о скрытом могуществе «братьев». Но они требуют за это плату… как любые хорошие торговцы. – И чем же им платите вы? – Информацией. – Информацией? – Да. Золото, пряности и ткани им без надобности. Единственное, что они ценят, – это информацию. Они хотят как можно больше узнать о мире, об изменениях, происходящих вокруг… – Слушай, – в голову нырнула неожиданная идея, – а не мог бы ты отвести меня к этим… Создателям? – Разумеется, мог бы. Только вот зачем? – У меня к ним серьезный разговор. – Но вам надо чем-то заплатить им, если вы действительно хотите что-то узнать… – У меня есть плата, не волнуйся. Пошли. Он чуть замешкался, но всё же сдался: – Идите за мной, это в полумиле отсюда. Сказав это, он пошел по дорожке обратно. Я, не раздумывая, последовал за ним. Создатели могли пролить свет на проклятое пророчество, и я вовсе не собирался упускать возможность во всём разобраться. Путь занял не более четверти часа. Для меня подобные прогулки были не в диковинку – с моим-то опытом висельника, – да и Джухар держался молодцом. Пещера встретила нас огромным черным зевом без единой примеси другого, более приятного глазу цвета. Впрочем, к темноте мне тоже не привыкать… Джухар зажег небольшой, похожий на птичью клетку фонарик. Вот только вместо канарейки или валирского попугая там находилась толстая свечка с небольшим фитильком. Исходящий от фонаря свет выхватил у прожорливой тьмы облупленные стены и необычайно ровный пол. В глубине пещеры обнаружилась искусно сработанная лестница, ведущая, надо думать, в ту самую усыпальницу. Шаги были, помимо треска встретившего воск фитиля, единственными звуками, окружавшими нас с Джухаром. Фонарик в его руке едва заметно подрагивал – он явно боялся… чего? Встречи с Создателями? Или что «великий линго» чрезвычайно разозлится самовольным поведением дворецкого? За размышлениями я и не заметил, как лестница закончилась. За это я наверняка поплатился бы лишней шишкой, но Джухар вовремя поддержал меня. – Я покину вас, Двуликий, – чуть виноватым голосом сказал дворецкий, вручая мне фонарь. – Мне нельзя присутствовать при вашем разговоре. – Погоди! – воскликнул я, когда он уже преодолел три ступеньки. – А как же ты выберешься без фонаря? В ответ Джухар продемонстрировал мне спрятанную во внутреннем кармане куртки толстую свечу. – Это запасная, – объяснил он и зашагал вверх по лестнице. Я отвернулся и, удерживая фонарь перед собой, двинулся в глубь усыпальницы. Неожиданно загорелся свет. Он едва не ослепил меня: перед глазами запрыгали цветные образы, и я некоторое время стоял на месте, отчаянно пытаясь проморгаться. – Приветствуем тебя, смертный, – произнес голос, больше похожий на скрежет одного клинка о другой. – Что привело тебя сюда? – глухой звук, словно из полого сосуда. – И представься, пожалуйста, – попросил третий голос, медленный и вязкий. – А то неприятно иметь дело с безымянным незнакомцем. Я зажмурился, потряс головой. Потом открыл глаза и, убедившись, что зрение пришло в норму, поднял взгляд с пола на… Похоже, передо мной были те самые Создатели. Один из них, грязно-серого цвета, мало походил на человека. Да, у него имелись в наличии две ноги, две руки и голова, как и у всех нормальных людей, но на лице не было ни глаз, ни носа, ни рта. Вместо ушей – дырки в овале головы. Ножки – очень тонкие и короткие – явно неспособные удержать Создателя. Ручки тоже не толще обычной бечевки. У второго были глаза, рот, некое подобие носа – без ноздрей, правда. Туловище напоминало человеческое… только вот у этого Создателя не было шеи, и он не мог поворачивать голову из стороны в сторону. Третий походил на людей больше собратьев, но я видел, что его глиняные губы, сомкнувшись, в следующий миг могли уже не разойтись – просто слипнуться. Без сомнения, именно об этих существах мне говорил Джухар. Именно их он именовал Создателями. Обычных големов. – Ты, похоже, удивлен. Почему? – спросил Глиняный. Судя по всему, этот голем был самым разговорчивым из троицы. Впрочем, ему приходилось говорить хотя бы из-за боязни, что потом он уже не сможет раскрыть рта. – Я… не ожидал, что вы окажетесь… – Кем? – Големами. – Ты прав, мы действительно големы. Не совсем обычные, как тебе может показаться, но действительно големы. – Представься! – вставил словечко Бронзовый. Теперь я понимал, почему его голос так глух: звук шел из заменяющих уши отверстий. – Контийцы называют меня Двуликим… – издалека начал я. – Но твое настоящее имя? Я понял, что пытаться их обмануть – столь же бесполезное занятие, как учить младенца седлать дракона. – Герберт. Мое имя – Герберт. – Это он, – торжественно объявил Глиняный. – Ты всё же пришел… Лис. – А я должен был обязательно прийти к вам? – Мы ждали этого. Тучи сгущаются, Герберт… – Какие еще тучи? Над чем? – Над Веронией. Если вы с Волчицей не спасете Веронию, Корлога падет. – Впервые слышу о том, что Веронию надо спасать. От кого? – От врагов. – От Валитана? Кодии? – Одних поведет человек, выдающий свои слова за веления божьи. Вторыми движет корысть слепая, – важно изрек Медный. Меня пробрала легкая дрожь – уж очень неприятен был уху «металлический» голос. – Но как мы с Литой можем помочь Веронии?! Как мы, двое, можем остановить многотысячные армии врагов?! – Ты поведешь за собой контийцев. Как и собирался. – Но… – Забудь. Малая кровь оплатит большую. – Но станет ли легче матерям, женам и детям тех, кто погибнет в этом походе, от того, что тысячам ненавистных веронцев удается благодаря такой жертве уцелеть? – Они – обычные люди, Лис. Они не могут думать глобально. А ты – должен, – уверенно заявил Глиняный. В голову просочилась шальная мысль – он не просто уверен. Он действительно – Вспомни, – глухо проронил Бронзовый. Очертания пещеры и Создателей поплыли перед глазами, и всё вокруг окутала тьма. Я открыл глаза. Точнее, я увидел, как открыл глаза. Будто смотрел со стороны на совсем другого человека. Тот «я» лежал на куче тряпья в каком-то чулане. Дверь с противным скрипом, будто ножом по стеклу, отворилась, и волосатая рука ухватила того «меня» за шиворот, а потом… – Лучше тебе выложить всё начистоту, парень! – изрек, хмурясь, тучный человек в плотной рубахе и штанах из какого-то грубого материала. – Я не люблю шутить шутки с неизвестными мне озорниками! – Отпустите меня… пожалуйста… – жалобно проблеял малыш. – Отпустить? – усмехнулся незнакомец. – Пожалуй, это было бы глупо. Вот ты сам отпустил бы, будь ты на моем месте? – Наверное, нет, – подумав, признался мальчишка. – Я слишком много видел, а вы не можете позволить этой информации попасть в чьи-то руки. С другой стороны, я всего лишь никому не нужный беспризорник… Кто станет меня слушать? Такая рассудительность, похоже, удивила толстяка. – Ты говоришь правильно, черт меня подери! Не так уж ты и прост, как кажешься, а? – Может, и так, – пожал плечами малыш. – И что толку? Толстяк задумчиво смотрел на него. Пальцы правой руки отбивали на крышке стола неизвестный мальчишке ритм. – На кого работаешь, парень? – спросил он наконец. – На себя. – Хо-хо! И ты думаешь, меня так легко обмануть? – победно осклабился толстяк. – Не думаю. Поэтому и говорю правду. Улыбка сползла с лица незнакомца. – И часто ли ты совершаешь подобные вылазки в дома уважаемых жителей Кортила? – Уважаемых? – Для тринадцатилетнего беспризорника, застуканного на месте преступления хозяином, его улыбка была слишком уж широка. – Я всё о вас знаю, Джо. Не надо полоскать мне мозги… – И что же ты знаешь, а? – Я знаю столько, сколько хватило бы начальнику стражи, чтобы засадить вас в тюрьму и держать там, пока вы не помрете. – Значит, я правильно решил, что с тобой надо поскорее кончать? – Не совсем. – Почему же? – Я предвидел то, что вы меня поймаете, Джо. Именно поэтому, перед тем как пойти в ваш дом, я заглянул к магу-почтовику. – Написать письмо маме? – ухмыльнулся Джо. – Нет, конечно. Я попросил мага, чтобы он прикрепил письмо к моей линии жизни и дал конечный адрес – «руки Красного агента». То есть, если вы меня убьете, письмо улетит прямиком к заправляющему в Стоме радужному. – Ха! И ты думаешь, Красный поверит твоему письму? – Думаю, да. Там много подписей не самых последних в городе людей, которым Красный весьма доверяет. – Постой-постой, малыш, я не успеваю за тобой! – И не успеете: второе письмо – точная копия первого – отправится к Синему агенту. Он доверяет этим людям еще больше, чем Красный. И добраться до вас ему куда легче, чем Красному. И… – Ладно, ладно, парень! – поднял руку Джо. – Я всё понял! Малыш замолчал. – Значит, убить тебя я не могу… – задумчиво произнес толстяк. – Отпустить, как ты сам понимаешь, тоже… Хитро, хитро. Признайся, ты ведь и сам не хочешь, чтобы я тебя отпускал? Ты ведь специально пришел сюда, парень? Мальчишка лишь улыбнулся. Но это была не наивная детская улыбка. Так, наверное, улыбался бы лис, укравший из курятника двух самых аппетитных наседок и благополучно ушедший от погони. Разумеется, если бы лисы – Как тебя зовут, парень? – Герберт. – Да? Не думал, что попрошайкам дают такие имена! – Это имя дали мне родители. – Родители? Ты, случаем, не из Домов? – Не знаю… Я помню только имя… и совсем не помню мать и отца. – Это ничего, это бывает, – подбодрил его толстяк. – Только прежнее имя тебе придется забыть, если ты, конечно, не хочешь слишком скоро расстаться с жизнью. Теперь тебя будут звать… Лис. Да, именно! Лис – самое подходящее имя! – Да, наверное. – Веселей, парень! Веселей! Не кисни! Ты ведь теперь не простой беспризорник! Ты – висельник! А висельники смеются смерти в лицо… Парень улыбнулся. Его блеф с письмами удался, как он и хотел. Дядюшка, я и комната уплыли куда-то вдаль. Секундное погружение во тьму – и перед моими глазами снова пещера и троица големов, восседающих на выдолбленных в камне стены тронах. – Ты вспомнил? – спросил Глиняный. – Да, – прохрипел я: в горле неожиданно пересохло. – Теперь ты должен исправить свою ошибку, Лис. – Ошибку? – Улыбнуться оказалось так легко! – По-твоему, я должен был сдохнуть на улице? Голос его был удивительно спокоен: – Да. Если бы ты сдох, всё было бы проще. Я рассмеялся. Искренне. Но смех получился не веселым, а каким-то очень уж горьким, больше похожим на карканье испуганной вороны. – Что ж, прощайте, – сказал я, немного успокоившись. – Кровь этих людей будет не только на моих руках, но и на ваших. – Ты забываешься, Лис, – покачал головой Глиняный. – Их поведешь на бойню ты. Нам всё равно, что в конечном счете случится с Веронией и с Корлогой. Мы, как ты верно заметил, големы. У нас нет чувств. Ни любви, ни жалости. Ни совести. Мы просто должны проследить, чтобы пророчество исполнилось. Вот и всё. Мне ужасно захотелось плюнуть в их тупые лица, но я быстро одумался и, развернувшись на каблуках, пошел к лестнице. Они не виноваты, что у них нет чувств. Их такими сделали. – Быстро вы, – сказал Джухар, когда я преодолевал последние ступеньки. – Не о чем с ними беседовать. Дворецкий удивленно вскинул брови. – Неужели Создатели разочаровали вас, Двуликий? – спросил он, принимая из моих рук факел. – Да, наверное… Может, всё дело в том, что я знаю не меньше, чем они? – попытался ухмыльнуться я, но улыбка вышла слишком натянутой. – Может, – согласился Джухар, не обращая внимания на мою усмешку. – Впрочем, не мое это дело. Пойдемте скорее в замок, пока великий линго не узнал о нашем походе! – Пойдем. – Спорить с ним у меня не было сил. Пока мы шли, я ни разу не оглянулся на проклятую пещеру. – Приятных снов вам, Двуликий, – сказал Джухар, когда мы спустя полчаса остановились возле двери в мою комнату, – и, прошу вас, не говорите великому линго о нашем походе! – Хорошо, хорошо, – я похлопал дворецкого по плечу. – Обещаю! Слуга распахнул передо мной дверь. Я благодарно кивнул, и важный, как валирский павлин, прошел внутрь. Литолайн и Круглый уже спали. Похоже, военному совету не быть. Что ж, может, оно и к лучшему. Разговор с Создателями окончательно вымотал меня. И еще это видение… знакомство с Джо. К чему големы напомнили мне о нем? Неужели то, что я стал висельником, как-то отразилось на судьбе королевства? «Верония ныне – словно монетка, установленная ребром. В ваших силах подтолкнуть ее либо в одну, либо в другую сторону. Орел – жизнь, решка – смерть!» – сказал кто-то в моей голове. «Что за черт? – подумал я. – Кто ты такой и как проник ко мне в сознание?» Но голос уже бесследно исчез. Может, мне показалось и те слова – лишь мои собственные мысли? Надо отправляться на боковую. Судя по старым напольным часам, уже три часа ночи. Не раздеваясь, я рухнул на свободную кровать и мигом уснул. Ванесса не могла толком объяснить, зачем ей понадобилось вернуться в Стом. Ее словно звало что-то, причем одновременно требовало и умоляло, заставляло и просило вернуться. С момента отъезда в Валир прошло уже несколько недель, но мысль о возвращении становилась с каждым днем всё более навязчивой. Сначала Ванессе казалось, что она легко сможет убить это желание или хотя бы просто забыть о нем. Но отвлечь ее не могли ни почести, ни празднования, ни всё то внимание, которое уделялось победившей в магическом турнире девушке жителями Желтой провинции. Наконец, Ванесса сдалась. Откровенно говоря, она рассчитывала, что странные мысли о возвращении исчезнут уже после непродолжительного визита в столицу. Но не тут-то было! С приездом они только усилились и немного видоизменились. Если раньше девушка чувствовала только необходимость приехать в Стом, то теперь она осознавала, что обязана навестить ту самую гадалку… Миралиссу. Почему? Зачем? Откуда вообще взялись такие странные предчувствия? Ванесса очень надеялась, что гадалка знает ответ на этот вопрос. – Я ждала тебя, девочка. – Миралисса открыла дверь уже после первого стука. – Проходи, осмотрись… Освойся… Ванесса вошла в прихожую и чуть настороженно осмотрелась. Немного подумав, Миралисса указала девушке на ту комнату, в которой гадала им с Дэрриеном. Сама целительница прошла первой и заняла один из стульев у маленького круглого стола. На второй присела Ванесса. – Разговор предстоит долгий, – начала Миралисса. – Я постараюсь объяснить тебе всё, что знаю сама. Ты ведь не просто так сюда пришла? Тебя что-то привело ко мне, верно? – Да, я не могла думать ни о чем другом, все мысли были только о том, что мне нужно приехать к вам. – Это голос судьбы, девочка. Он приводил сюда многих… – И вас тоже? – поразила Ванессу неожиданная догадка. – Да. Когда-то я жила совсем в другом доме, даже в другом городе. Но оказалась здесь, ведь так было угодно судьбе. – Судьба – она предопределена, да? – Хороший вопрос, – отметила Миралисса. – Ты мне кажешься очень умной девочкой… Вместо того чтобы интересоваться собой, задаешь важные и, самое главное, необычные вопросы. Не ожидала, право слово. Ванесса смутилась и опустила глаза к деревянной столешнице. Ее слегка удивил подобный прием в доме гадалки. – Не надо смущаться, я отвечу на все твои вопросы. Нет, судьба не предопределена. Она играет в кошки-мышки с нами и с собой. Она намечает себе какие-то планы, а потом сама их рушит. Подружиться с судьбой – очень трудная задача, но если понять правила игры – сможешь узнать всё. – Очень… расплывчато… – Иначе никак. Запомни, Ванесса, всё сказанное мной – чистая правда. Когда-нибудь ты сама это поймешь… и почувствуешь. Вот этот дом можно назвать вместилищем судьбы. Здесь, как нигде, легко прикоснуться к прошлому или заглянуть в будущее. Жительница этого дома всегда помогает Радуге, короне и Веронии. Последние годы здесь обитала я. Теперь пришло твое время. – Чего-то подобного я и ждала, – признала Ванесса. – Но я не могла в это поверить. Мне так страшно… И я ничего не умею! – Неправда. Ты же маг, причем один из лучших! Когда-то и я была похожа на тебя, но мне пришлось пожертвовать большинством умений ради прорицания и целительства. Кстати, умение исцелять – просто дополнение, дающее мне возможность помогать людям. Я могла замкнуться в себе и гадать только для короля и Радуги. Но в таком случае я зачахла бы за пару-тройку лет. – И всё равно, я ничего не знаю ни о гадании, ни об исцелении. Я же боевой маг! – Судьба не может ошибаться. Раз она выбрала тебя, значит, ты на многое способна. Я могу лишь помочь тебе в начале нового пути, но пройти его ты обязана сама. К сожалению, времени у нас осталось очень мало, буквально два-три дня. А потом… потом я должна буду тебя оставить. – Вы… – …очень смутно представляю, куда мне теперь идти. Но я чувствую, что должна оставить этот дом, а до того воспитать себе преемницу. – Но… как? Всего за три дня? – Ванесса уже не удивлялась, она просто спрашивала. – Не знаю. Когда я постучалась в ворота этого дома, мне едва исполнилось шестнадцать. Я уже тогда была умелым магом. Пожалуй, не таким опытным, как ты, но всё же. Жившая здесь женщина приютила меня и два месяца делилась тем, что знала сама. Потом она ушла. Больше о ней я ничего не знаю. Главное же я поняла позже – прорицанию невозможно научить. Зато ему можно научиться. Дай мне слово, что будешь стараться постичь это умение. – Я… я буду стараться. Обещаю. – Хорошо. А теперь пошли, отведу тебя в спальню… Сейчас уже слишком поздно, тебе нужно хорошенько выспаться, прежде чем мы приступим. А утром я расскажу тебе про способы гадания, про жемьен и про Радугу. А потом… потом ты мне погадаешь. Знаешь, я всегда хотела узнать о собственной жизни, но лучшего, чем гадание перед зеркалом, придумать не смогла. Но такой способ оказался очень неточным, да ты и сама понимаешь, что иначе быть не могло. И вот теперь пришло время мне узнать свою судьбу… Пусть даже от нее и осталось совсем немного… Совещание обещало быть насыщенным. О каких-то своих открытиях сразу же заявили Мартинец и Оранжевая, но не стали выкладывать подробности до того, как их пригласят. Главным же для меня оставалось то, что на сегодняшнем собрании агентов нас будет всего шестеро. Не скажу, что такое случалось впервые, но в относительно мирное время ситуация однозначно редкая. По-моему, мы сами подставили себе подножку и поделать с этим ничего не смогли… Как иначе объяснить то, что именно в предвоенные дни Красный решил проявить твердость и объявить о несоблюдении правил? Неужели нельзя было подождать, когда всё уляжется, или, лучше того, смолчать? Тем не менее сейчас вряд ли возможно что-то изменить. Ход назад может быть единственный – за свои новые успехи Жан имеет шанс оказаться у Миралиссы. А та, стоит ли сомневаться, вновь определит его в Радугу. Впрочем, не следует обольщаться: проявить себя вновь сможет, пожалуй, только напрочь лишенный гордости человек. А как же иначе? Тебя выгоняют, а ты повторно рвешься… Или даже не лишенный гордости, а просто любящий Веронию и свою роль в ее истории. Почему-то в том, что это про Желтого, я не сомневаюсь. – О военных планах мы сегодня говорить не будем, – неожиданно начал собрание король. Красный, к моему удивлению, остался сидеть, хотя обычно оставлял за собой первые слова совещания. – Донесения разведчиков мало изменились, а нашу готовность я оцениваю по вашим же донесениям как полную. Вместо этого обсудим сугубо внутренние дела, тем более что некоторые, – говорящий взгляд, брошенный почему-то только на Меллу, – прямо-таки рвутся о чем-то рассказать. Кто начнет? – Пропускаю даму вперед, – улыбнулся Мартинец. – Благодарю, – шутливо поклонилась девушка и тут же посерьезнела. – На днях один из информаторов, торговец, рассказал, что у него оказались весьма занятные медальоны. Я сперва не проявила особого интереса, но выяснилось, что эти медальоны – почти точная копия старых талисманов агентов Радуги! – Боюсь, теперь ты лишишься своего информатора, – пробурчал Фиолетовый, делая неясный взмах в сторону Красного, – он же нарушал правила, продавая такие медальоны. Не успела Оранжевая что-то возразить, как высказаться решил сам глава Радуги: – Не лишится. Он же не продал, а даже возвратил агентам. И вообще, наказывать продающих старые побрякушки – не в наших правилах. Вот если бы речь шла о подделках под нынешние медальоны… – Да, я тоже так подумала, – кивнула Мелла. – И, по правде говоря, считаю, что это есть в наших уставах. Однако не о том сейчас речь. Те медальоны, что торговец возвратил мне, я, разумеется, уничтожила. Во избежание, так сказать. Но там были не все. По его словам, удалось перекупить только те, которые не были проданы другим купцам. Так вот, недостает зеленого и красного талисманов… – Зеленый есть у меня! – вдруг прервал рассказ Мартинец. – Если не возражает уважаемая Оранжевая, я продолжу за нее, раз так удачно вышло и наши истории взаимосвязаны. Та передышка, что прошла с нашей прошлой встречи, дала мне возможность поговорить со стражами Мартины и выяснить практически все подробности. Не позднее пары дней назад голубую провинцию посетил Герберт. Он же Лис. – Что?! И вы его упустили? – поразился Красный. – Не спешите, обо всём по порядку. Прежде всего хочу сказать, что мерзавец приезжал под видом Зеленого. Я удивленно вскинул брови. – Да-да, Марк, на нем был зеленый плащ со скорпионом, что ввело в заблуждение меня. А ещё – медальон, который помог ему миновать стражу. И самое странное – когда я проверил его стандартным плетением, которое под силу даже мне, дилетанту, оно показало, что это – действительно ты, Марк! – Но… как?! – воскликнул Красный, пораженный. – А вот это мне самому непонятно… Стражей винить и вовсе нельзя – они подобного заклятья не знают, а значок окончательно сбил их с толку… – Со стражами ясно, но как ему удалось запутать тебя? – возмутился я. – Неужели так сложно отличить бандита от агента и дворянина?! – Если ты забыл, я повторюсь – мое заклятие показало, что передо мной – ты! – зло сверкнул глазами Мартинец. – Он явно не из тех, кто воспитывался в подворотнях… Если это было покупное заклятие, то высшей пробы! А вообще, вы знаете, мы непоследовательны. Сначала вводим медальоны, чтобы только по ним можно было опознать агентов. Затем их отменяем, оставляя только плащи, и считаем, что этого достаточно. В довершение всего стражи просто не могли просить самозванца откинуть капюшон, ведь он находился в своем плаще не в королевском дворце. Пожалуй, что с запретами мы переборщили… – Согласен, – кивнул я. – На такой случай должна быть возможность проверить… с помощью ещё какого-нибудь плетения! Не того, что использовал ты! – Но магия… – начал было Красный. – Я не маг, – отрезал Мартинец. – И глупо от меня требовать чего-то большего, чем я сделал. То простенькое заклятье, говорю вам еще раз. выявило в нем Марка! – Хорошо, я подумаю над вариантами, – согласился Красный. Он был мрачнее тучи, и я его хорошо понимал. – Что-то еще о Герберте, Мартинец? – Да. Судя по всему, он сейчас в Корлоге. Синий удивленно присвистнул, а Фиолетовый как-то злорадно кивнул: – Туда ему и дорога. – А вдруг он вообще действовал по наводке Конты? – задумчиво спросила Оранжевая. – Мне почему-то кажется, что кочевников мы слишком рано сбросили со счетов. – Нет, ждать подвоха от глупых контийцев не стоит. Скорее всего, Герберт просто решил переждать там опасный для себя период, – предположил Красный. – Полагаю, больше о нем мы не услышим… ведь, если мне не изменяет память, сейчас Ниблу представляет собой клубок макгайверов, а на них у любого негодяя аллергия… – Он помолчал и продолжил: – Что ж, на сегодня, пожалуй, всё… – Нет. Остался еще один маленький вопрос, – не согласился Маквал. – Как раз внутренний. Требуется выбрать того, кто заменит Желтого, пока не придет время нового агента. – Я согласен взять это на себя, – предложил Красный. – Валир находится неподалеку, так что особых трудностей возникнуть не должно. Если, конечно, остальные не возражают… Кажется, пришло время выдвигать свою кандидатуру. Я подскочил на кровати. Проклятье! Что со мной происходит? Всю ночь мне снилось одно и то же – моя беседа с дядюшкой. Она повторялась снова и снова, я уже думал, это никогда не кончится… И вдруг – голос. Тот самый, что я уже слышал: «Верония ныне – словно монетка, установленная ребром. В ваших силах подтолкнуть ее либо в одну, либо в другую сторону. Орел – жизнь, решка – смерть!» Неужто это всё проделки големов? Чтобы как-то отвлечься от ночного кошмара, я бросил взгляд на часы. Девять. – Подъем! – воскликнул я и швырнул в храпящего Круглого подушкой. – А? Что? Где? – Подушка приземлилась ему на пузо, и татуировщик, спросонья не понимая, что произошло, резко сел на кровати. Несколько мгновений он изучал меня взглядом заспанных глаз, а потом бросил подушку обратно: – Ну и шутки у тебя, Лис! – К линго надо идти – какие ж тут шутки? – Это к тому сопливому недомерку? – сладко зевнул Терри. – Который вчера накрывал поляну? – Да. У меня есть небольшой план, как привести нашу миссию к удачному завершению… – Один твой план уже чуть не привел нас на тот свет! – Когда это? – На границе! – Ну, зато я предусмотрел появление макгайверов, – нагло соврал я. – Врешь! Макгайверов вызвала Лита! Не знаю как, но именно она – не ты! – Это я ее надоумил! – Каким образом? – Когда мы подъезжали к границе, я ей сказал: «Если что – сразу зови макгайверов!» На несколько мгновений в воздухе повисла тишина, а потом мы с Круглым дружно расхохотались. Произошедшее на границе теперь выглядело как страшная сказка, не более. – Ну, и горазд же ты заливать. – Круглый, не переставая смеяться, слез с кровати и, утопая пятками в дорогом ковре, подошел к наполненному водой тазу. – Ладно, посмотрим, что там у тебя за план. Дай только умоюсь… Пока Терри приводил себя в порядок, я устало зевал: кошмар не дал мне как следует выспаться. Теперь весь день буду клевать носом. – Девочку будим? – спросил Круглый, вытирая лицо махровым полотенцем, которое кто-то очень предусмотрительный повесил на крючок в стене. – Да, пожалуй, – ответил я, подумав. – Не стоит ей одной тут оставаться. Линго не внушает мне доверия. В дверь постучали. Круглый, бормоча проклятья, пошел открывать. Едва он отворил, в комнату влетел всклоченный, как петух после боев, Джухар: бледный, в глазах – испуг. – Двуликий! – прошептал он, бухаясь на колени возле моей кровати. – Он хочет вас повесить! Круглый присвистнул и закрыл дверь на засов. Я тихо хмыкнул. Разумеется, мы оба поняли, о ком говорит Джухар. – А он не боится, что Могучий накажет его? – спросил я. – Он словно обезумел! Он где-то бродил всю ночь… никто его не видел! Мне кажется, он ходил к Создателям, – сказал дворецкий испуганно. – Вот как? – удивился я. – А с чего ты решил, что именно к ним? – Иначе он ни за что бы не решился на подобное! Только Создатели могли толкнуть его на этот поступок! Да, ты прав, Джухар. Они ведь не умеют чувствовать. Не умеют и лгать. Линго наверняка интересовался, действительно ли я тот, кого они так давно ждали, а Глиняный со товарищи разрушил его надежды. И, конечно, правитель Конты теперь очень рассержен тем, что неизвестный самозванец его обожрал, осквернил бесценные бадьи своим «смертным телом» да еще и обесчестил одну из десяти лучших купальщиц в городе! За это, разумеется, надо меня обличить перед всем честным народом и только потом повесить. Как всегда. Ничего удивительного. – Что делать, Двуликий? – проскулил Джухар. – Если он вас повесит… – …то со мной ничего не случится. А вот что будет с ним, когда я вновь окажусь рядом с Могучим и всё ему расскажу? Конечно, со мной ничего не случится… Веревка просто сломает мне шейные позвонки, и я умру, но это мелочи… а так – совсем ничего не случится… В дверь постучали. Точнее, ударили. – Выходи, самозванец! – проревели вновь прибывшие. – Самозванец? – воскликнул я, мучительно раздумывая, как разыграть столь неудачный расклад. – Да как смеешь ты, несчастный человечишка, так обращаться к богу? Они вынесут дверь в любом случае. У меня есть два пути – либо их убить, что достаточно несложно, либо сдаться, – что еще проще. Нет, разумеется, можно еще попробовать выпрыгнуть в окно, но если мы даже умудримся не переломать себе руки и ноги, выбраться из полного разозленными стражниками города нам вряд ли удастся. Убивать кого-то – рано. Глупо, конечно, но я все еще надеялся повести за собой армию кочевников… Дверь снесли с петель, едва не зашибив чудом отскочившего Круглого. Терри сжал кулаки, но я крикнул: – Не надо! Попробуем разобраться! Стражники, два здоровенных (даже по веронским меркам) бугая, грузно ввалились в комнату. Один пошел к Круглому, второй – ко мне. Я поморщился и вытянул руки перед собой. Стражник оказался придурком: вместо того, чтобы просто связать их, он ударил меня кулаком в грудь. Перед глазами всё заходило ходуном, перехватило дыхание. Не обращая на это внимания, стражник перевернул меня на живот и связал мне кисти за спиной. – Лежи, не трепыхайся, – процедил сквозь зубы кочевник. – Иди к черту, – прохрипел я в подушку. Через несколько мгновений до моих ушей долетел крик перепуганной Литы. А потом – звук удара и тихие всхлипы. Нет, по таким правилам я не играю… С трудом нашарив остро заточенную по одному краю пуговицу, я кое-как обхватил ее большим и указательным пальцем и принялся резать веревку. Суставы ныли, но я терпел. Пара секунд – и веревка поддалась. Я набрал в легкие воздуха и, оттолкнувшись одновременно руками и ногами, спрыгнул с кровати. Приземлившись, я обхватил рукояти двух ножей, спрятанных под кроватью, и бросил один из них в сгорбившегося над кроватью Литы великана. – Проклятье, Гор! – воскликнул его напарник, но слишком поздно: мой нож вошел стражнику между ребер, и кочевник, зашатавшись, рухнул на пол. Следом за ним упал второй, сраженный еще одним метким броском. Я бросился к Лите и, дрожа от волнения, проверил ее пульс. Жива. Слава богу. – Эй! – позвал меня Круглый. – Может, ты меня всё же освободишь, для начала? – Сейчас, сейчас. – Я выдернул нож из еще теплого тела Гора и приступил к связывающим руки татуировщика веревкам. Мгновения спустя Терри стоял, потирая запястья и бормоча проклятья в адрес не в меру ретивых стражников. – Что будем делать? – поинтересовался татуировщик с напускным спокойствием. – Бежать не удастся: линго уже наверняка объявил всем, что я – не настоящий Двуликий. Да и потом я всё еще хочу осуществить свой… гм… – Я покосился в сторону бледного Джухара. Он стоял на коленях возле кровати и взирал на меня с благоговейным страхом. – Осуществить предназначение! – Ты безумец, – быстрый взгляд на дворецкого, – Двуликий! Надо забирать Литу и уезжать прочь из города! – Поздно. – Мерзкий голосок принадлежал стоящему на пороге комнаты линго. – Схватить их! Я хотел метнуть в треклятого коротышку тот самый нож, что угробил тупоголового Гора, но что-то твердое, словно камень, ударило мне в лоб и… всё. Темнота… По случаю поимки самозванца на главной площади Конты соорудили высоченный помост с тремя виселицами. Вокруг уже собралось немалое число узкоглазых степняков, с нетерпением ждущих представления. Я очнулся, когда нас только вытаскивали на площадь, и потому мог всласть полюбоваться размахом… гм… «праздника». Честно говоря, лица кочевников не вселяли в меня надежду на спасение: они пришли сюда, чтобы увидеть, как их «великий линго» вешает «самозванца». Выступать против действий правителя они не станут. А это значит, что сегодня я наконец-то стану полноправным висельником. Ничего удивительного – просто пришло мое время. Тем временем «наместник божий» (он же – жалкий узкоглазый прохвост, он же – линго) гордо прошествовал к небольшой трибуне, установленной на самом краю помоста непонятно зачем. Впрочем, линго очень быстро нашел ей применение, просто трахнув по ней кулаком! – Смертные! – интересное начало в обращении к собственному народу. – Сегодня вы узрите, как ваш правитель расправляется с оплотом лжи и мерзости, коварства и низости! Этот человек, – он ткнул в меня пальцем, и я невольно улыбнулся, до чего же пыжится, ничтожество, – выдавал себя за Двуликого, пришествия которого мы ждали много веков! Он и его спутники должны умереть за ложь их предводителя! И они умрут! Линго подал знак двум мускулистым кочевникам, сидящим на нижней ступеньке помоста. Парни неспешно поднялись и вразвалочку стали подниматься к нам. Судя по всему, это были местные палачи. В чем заключалось их пребывание на месте нашей казни, я так и не понял: петли на шеи нам набросили стражники. Палачи же замерли позади линго и, склонив головы, сложили ладони на груди. Священники? Столпившиеся вокруг помоста горожане тоже опустили головы. Над площадью повисла тишина. Правда, всего на несколько мгновений. Потом до моих – и, надо думать, не только моих – ушей донеслись отдаленные звуки шагов. Линго – наверное, единственный, кто не склонил голову, подобно священникам, – настороженно огляделся по сторонам. Он тоже услышал. К площади приближался кто-то очень тяжелый. Вначале я подумал, что это какое-то животное – просто потому, что человек не может так громко топать, но размеренность шагов заставила усомниться в этой мысли. – Линго! – зычно воскликнул знакомый мне голос – как будто кто-то водит ножом по лезвию меча. Правитель Конты побледнел: он понял, Медленно, один за другим, люди стали падать на колени. Очень скоро на площади остались стоять только… Создатели. Кого еще могли Я улыбнулся. – Эй, вы! – крикнул я големам, мимоходом ловя на себе взгляды до смерти перепуганного линго, обескураженных стражников и растерянных священников. – Скажите им, чтобы развязали эти дурацкие веревки! – Освободите их! – Глиняный не заставил себя ждать. Из ступора стражников вывел крик разозленного линго: – Вам что, по десять раз повторять? А ну живо выполняйте приказ Создателя! Кочевники засуетились. Затрещали веревки, вскрикнула Литолайн. – Аккуратней! – прикрикнул я на неосторожного кочевника. Он, похоже, всё осознал и решил отнестись к развязыванию девушки бережней. По крайней мере Лита больше не кричала. Через минуту мы были полностью свободны. Глиняный явно намеревался что-то сказать и уже раскрыл рот, но я его опередил: – Позволь, я сам объясню благоверным контийцам, в чем тут дело. Он секунду повременил и согласно кивнул. Можно было начинать промывку мозгов. Хотя нет… еще одна ма-а-ахонькая предосторожность… – Мне кажется, им не стоит как-то реагировать на то, что я собираюсь сделать. Ты тоже так думаешь? – Не мешайте ему! Что бы он ни делал! – воскликнул Глиняный. Так-то лучше… Я прошел через весь помост к сжавшемуся в комок линго и без лишних прелюдий въехал ему кулаком в челюсть. Толпа, а с нею и стражники, и священники – все ахнули. Люди живо вскочили на ноги с явным желанием наброситься на меня всем скопом и… – Не мешать! – проскрежетал Бронзовый. Маленького голема не было видно за спинами собравшихся контийцев, но он явно находился где-то рядом с глиняным и медным собратьями. Линго тем временем осел на доски помоста и не подавал особых признаков жизни. Я отодвинул бесчувственное тело носком сапога и занял место правителя на трибуне. – Слушайте меня, контийцы! – воскликнул я. – Создатели не просто так встали на мою защиту! Бесчестный линго решил препятствовать исполнению моего – и вашего – предназначения! Толпа загудела, стала о чем-то яростно переругиваться. Я едва заметно улыбнулся: судя по всему, среди собравшихся отыскались не только поклонники линго, но и те, кто его на дух не переносил. Значит, их будет легче убедить. – Тихо! – снова выкрикнул Бронзовый. Ему, похоже, доставляло истинное удовольствие всех успокаивать. Воцарилась тишина. – Пожалуй, сейчас я должен сказать вам, что от вас требуется, – вновь заговорил я. – Но прежде я хочу, чтобы вы ответили мне: пойдете ли вы, контийцы, на спасение Корлоги, даже если ценой этому спасению станет ваша собственная жизнь? Люди вновь загомонили. – Да! – С чего бы это? – Кто ты вообще такой? – За линго! – Умрем, но спасем! Я поднял руку, требуя тишины. – Вижу, в вас нет единства. Кто-то готов пойти на смерть ради родной страны, а кто-то предпочтет остаться за спинами первых. Что ж, каждый волен сам выбирать свой путь. Но представьте вы, вторые, что случится с вашими женами и детьми, если вы не поможете сбыться предначертанному? Если вы пойдете за мной, они – уцелеют. Я не могу обещать спасенье Боже, как бы мне хотелось оказаться подальше от всех этих пророчеств, Создателей и контийцев! И откуда только нашлись такие громкие слова о предначертанном, о долге каждого? Попроси меня повторить сказанное – я бы не смог: такой пафос мне обычно несвойственен. Тем временем в толпе возникло шевеление, и сборище выплюнуло к краю помоста одного-единственного человечка. Он стоял, неуверенно кусая верхнюю губу и разглядывая землю под ногами. А потом неожиданно вскинул правый кулак вверх и громко воскликнул: – За Корлогу! На толпу слова Джухара – а это был именно он – подействовали самым неожиданным образом. – За Корлогу! За Корлогу! – раздавалось то тут, то там. А потом дружный рев сотен глоток радостно возвестил: – За Корлогу! Я улыбнулся и, довольный, воскликнул: – Мы отправляемся завтра на рассвете! Это будет величайший поход за всю историю Корлоги! – Двуликий! – прошипел Джухар снизу. – А куда мы направимся? – Мы пойдем в Веронию и разнесем город Кортил по камешкам! Сровняем его с землей! – крикнул я, и народ с удовольствием поддержал мои слова эхом сотен глоток. Под ногами тихо скулил бывший линго. Я для острастки еще раз пнул его сапогом, и он послушно затих. Радостный народ заспешил домой – собираться в дорогу, прощаться с семьями… И вскоре площадь опустела. На ней остались только я, Круглый, Лита и Джухар. И, конечно же, свергнутый линго. – Пошли в замок, – я обнял дворецкого за плечи. – Надо выгрести казну и собрать припасов на дорогу. Он согласно кивнул, и мы, спустившись с помоста, двинулись к блестящим в ярком солнечном свете воротам. А на помосте всё так же жалобно поскуливал линго. О нем все как-то разом забыли. – Мне кажется, немалую роль в грядущей войне сыграют сражения на море, – сказал я, приподнимаясь. – А единственная провинция, имеющая выход к морю наряду с Валиром, – это Сдалин. Именно поэтому я предлагаю себя на место Желтого агента, пока не найдется постоянный кандидат. – Здраво, – признал Синий. – У Стома действительно нет выхода к морю и соответственно у Красного – навыков командования флотом. Я промолчал, не уточняя, что доселе и мне не приходилось вплотную заниматься кораблями. В Сдалине был неплохой морской командир, взявший на себя эти обязанности. По первости я следил за результатами его деятельности, сейчас же ограничивался общим контролем. – Что ж, придется делать выбор, – пожал плечами Красный, хотя я отчетливо видел, как он недоволен. – Поручить мне две провинции или же Зеленому – целых три. Как всегда, дадим возможность каждому высказаться… – Подождите, у меня есть третий вариант, – прервал я главу Радуги, за что и заполучил недовольный взгляд. – Красный агент действительно по рангу выше Зеленого, в связи с этим я предлагаю назначить меня кем-то вроде исполнителя, а ему поручить руководство и присмотр за тем, чтобы дела в провинции не выходили за рамки обычных. Я обвел взглядом агентов и убедился, что за эту возможность быстро разрешить спор проголосуют все, включая короля. Один только Красный понял, что я лишаю его шанса командовать двумя провинциями одновременно. И отказаться с его стороны было бы нелогично, ведь предлагается возможность руководить, не марая рук. Красный приоткрыл было рот, готовясь что-то возразить, но, очевидно, подумал точно о том же, что и я. – Ваши мнения, господа? – с какой-то недовольно-вопросительной интонацией спросил он. Проголосовали быстро и точно так, как предсказывал Жан. Маквала я решил навестить после небольшой прогулки по Стому. Мне было абсолютно всё равно, как отреагируют жители Стома на мирно прогуливающегося по улицам агента. Мне нужен был отдых, а при ходьбе почему-то всегда легче думалось. Хоть я и размышлял об общих планах, ни к какому выводу так и не пришел… Король, к моему удивлению, вновь рисовал. Внутри у меня что-то сжалось. Я вспомнил, кто был изображен на прошлой картине короля. – Вы вновь рисуете ее? – спросил я, делая неопределенное движение рукой. Маквал поднял на меня глаза, некоторое время задумчиво молчал, а потом его лицо просветлело: – Оранжевую? – Король улыбнулся и с какой-то хитрой усмешкой отложил карандаш. – Нет, на этот раз я рисую тебя! Я недоверчиво хмыкнул, но Маквал тут же перевернул листок и продемонстрировал мне рисунок. – Надо же. – Я не нашелся, как еще можно прокомментировать это «художество». Нет, это не был мой портрет. Просто рядом с Меллой король дорисовал человека в Зеленом плаще. Две фигуры держались за руки. Кажется, о свадьбе можно и не спрашивать. Король явно не против подобного нарушения правил. Миралисса бережно опустила на стол хрустальный шар. – Смотри, Ванесса, это ведь тоже способ гадания. Многие умеют читать в отражении шара будущее других. Стоит понимать, что с обычным зеркалом такой номер не пройдет. Здесь требуется малое искажение, которое и дает возможность видеть не настоящее, а грядущее. Ты как бы смотришь не напрямую, а сквозь время… – А почему выбирают именно шар? – Потому что шар – самая совершенная форма. С какой стороны на него ни посмотри – видишь одно и то же, только под разным углом. Да, немного отличающееся, но в целом достаточно близкое к правде. Взгляни сама… Ванесса послушно посмотрела в шар. С некоторым сожалением девушка признала: сколь бы пристально она ни вглядывалась в хрусталь, ничего особенного там ей увидеть не удалось. – Не расстраивайся, у тебя всё еще впереди, – подбодрила Ванессу гадалка. – У меня тоже не сразу получилось, да и я пока не открыла тебе все тонкости. Ванесса кивнула. По правде говоря, ей почему-то казалось, что всё должно выходить само собой, безо всяких усилий. Оказалось же, что даже в гадании есть свои правила и устои. – Теперь я расскажу о камнях судьбы, – продолжила Миралисса. – Тебе они, без сомнения, известны. Хотя вернее будет сказать, что о них все слышали, но правильно читать выпавшие предсказания умеют единицы. Гадалка подошла к стоящему у стены столику и достала из выдвижного ящика небольшой мешочек. Находившиеся в нем камни тихо прошуршали. – На каждом из сорока четырех камней начертан определенный знак, – пояснила Миралисса. – При гадании ты высыпаешь их на стол, и они занимают определенную для каждого человека последовательность. Нужно обращать внимание и на то, какой стороной они легли – иными словами, виден знак или нет. Разумеется, для гадания необходимы не все камни – только пять. Ты наугад достаешь их и бросаешь на стол, а потом читаешь получившуюся комбинацию. – Но ведь получается, что таких комбинаций сотни! – ахнула Ванесса. – Много больше, – улыбнулась Миралисса. – Так как же выучить их все? – Зачем их учить? Я же сказала, предсказания нужно читать. – Не понимаю… Всё равно для начала нужно знать разные варианты, на основе которых и гадать… – Знать примеры, конечно, не повредит, – подтвердила Миралисса, – но это вовсе не обязательное условие. Подумай сама – когда человек учится читать, его не учат всем словам сразу, так ведь? Ему необходимо знать только буквы. И потом он сам складывает из этих букв слова и даже целые предложения. – Кажется, теперь понимаю… Но почему тогда нельзя гадать себе при помощи этих камней? – В любом гадании – свои секреты, – вздохнула Миралисса. – Я тебе чуть подробнее расскажу о них, когда мы начнем изучать каждый способ… – А вы научите меня всем видам гадания? – Нет, только нескольким, самым известным видам. Остальные ты выучишь сама. В них нет ничего особенного, они лишь повторяют те, что мы изучим. Кроме гадания по шару и камням, мы поговорим о хиромантии и, конечно, о гадании по жемьену. Последнее – самое важное, ведь тебе придется определять потенциальных агентов каждый год! – Отлично. Начнем прямо сейчас? – Разумеется, – улыбнулась Миралисса. – Времени у нас не так уж и много, поэтому сейчас мы займемся жемьеном… Изначально жемьеновые медальоны имеют совершенно нейтральную форму. Обычно это круг. Насколько я знаю, такой сейчас у тебя. Затем, после соприкосновения с аурой конкретного человека, в жемьене происходят изменения. Часть его сгущается, крепчает, а другая – наоборот, становится весьма хрупкой. Вдобавок ко всему он получает возможность сменить цвет. Эти изменения никто не видит, покуда не станем воздействовать на медальон нужным отваром или магией. Отвар изготовить несложно, я тебе потом расскажу рецепт. А магия – это мои руки. Или твои. Точнее, руки жителя этого дома, вымытые в чудесном отваре. После того как капли варева попадают на поверхность медальона, он начинает меняется. То же произошло и с твоим медальоном… – А то животное, которое получается, оно что-то означает? – Обычный символ, не более того. По крайней мере никто до сих пор не смог разгадать эту загадку: почему разным людям достаются разные звери. – И что, они ни разу не повторялись? – Почему же? Повторялись. Только после того, как тот, кому зверь доставался раньше, умирал. Ты извини, мне что-то не очень хочется говорить на эту тему… Ой, совсем позабыла! Мне сейчас надо срочно бежать, еще на прошлой неделе обещала, что загляну к одной знакомой… Ты тут побудешь недолго одна, ладно? Ванесса улыбнулась и кивнула. Миралисса уже собиралась выйти из дома, но обернулась на самом пороге: – И еще, Ванесса, хочу тебе кое-что сказать. Не так давно я, похоже, совершила большую глупость. У меня в гостях были агенты Радуги и некая девушка… И они – Но зачем вы так поступили? – Я неожиданно для самой себя почувствовала, что эта особа сыграет важную роль в судьбе. Не только своей – но и в судьбе всей Веронии. И не рискнула отнимать у нее эту возможность. Сейчас я всё больше уверяюсь в том, что ее роль окажется отнюдь не положительной… И всё же не желаю вмешиваться. Чему быть – того не миновать, гласит старая пословица. И она абсолютно верна… В комнате повисла тишина. – А вы не пробовали погадать на жемьене для себя? – спросила вдруг Ванесса. – Ну что ты, какой из меня агент! – рассмеялась Миралисса. – Не знаю. Но, может, мне стоит попробовать вам погадать?.. – Почему бы тогда не сделать это с помощью камней или хрустального шара? – Потому что я хочу погадать вам именно на жемьене! – заупрямилась Ванесса. – Надевайте медальон! Я уверена, у вас такой где-нибудь отыщется. Наденьте и носите его, не снимая. Вечером посмотрим, что у нас получится… – Как изволит гадалка… – покорно склонила голову Миралисса. Она возвратилась ближе к ночи. Вечер, проведенный у едва ли не единственной подруги, пролетел незаметно. Жемьеновый медальон всё это время был при ней… Неожиданная прихоть Ванессы заинтересовала Миралиссу. Гадалке и самой вдруг стало интересно, что же станет результатом столь странного прорицания. Перед уходом она успела передать своей ученице список трав, для создания необходимого отвара. Завтра она поможет Ванессе, проследит, чтобы всё было сделано верно, и узнает результат. Осторожно, стараясь не шуметь, Миралисса прикрыла входную дверь. Немного подумав, она решила не зажигать магические светильники в прихожей. Уж больно от них яркий свет, ни к чему он сейчас. Чиркнула кресало, и масляная лампа тускло осветила часть комнаты. Секунда – и у противоположной стены загорелась точно такая же лампа. Держащая ее в руке Ванесса подошла к Миралиссе и взяла из рук гадалки вторую. Поставив оба светильника на пол позади себя, она произнесла шепотом: – Пришло время узнать судьбу… Миралисса заметила, что на руках Ванессы блестят капли отвара. Девушка бережно взяла в руки жемьеновый медальон с шеи гадалки и сжала его между ладонями. Неясного цвета песок начал сыпаться на пол практически сразу. Когда Ванесса опустила руки, Миралисса даже потрясла головой, чтобы убедиться: не показалось ли. Ведь в бледном свете могло и почудиться… Гадалка щелкнула пальцами, и магические светильники зажглись, ярко осветив прихожую, и бывший жемьеновый кругляш засиял золотом. Корона. Золотая корона. – Корона… – одними губами произнесла Ванесса. – Корона… – эхом отозвалась Миралисса. «Королева…» Судьба вновь играла с нею. – Смотри-ка, скачут! – Один из разведчиков ткнул пальцем в сторону быстро приближающейся точки. Его напарник прищурился, силясь получше рассмотреть неизвестного путника, но у него ничего не получилось. Раздосадованный, он вытащил из ножен меч и буркнул: – Давай слезай! Встретим его, ежели что! – Щас, Жук… Разведчик ловко пополз вниз, быстро перебирая руками ветки. Не прошло и пяти секунд, а он уже летел к земле: самая нижняя ветка находилась на высоте шести футов. Приземлившись, разведчик подобрал оставленный у сосны лук, закинул за спину колчан. – Подбить его, ага? – Ты на голову приземлился, когда прыгал? – покрутил пальцем у виска Жук. – Не пугай меня, Малый! Когда-нибудь ты додумаешься застрелить Его Величество, и нас обоих повесят! Малый смущенно потупился. – Подпустим его как можно ближе. Если свой, то должен про нас знать – подаст знак или окликнет. Если нет, подождем чуток. Коли полезет за границу – тогда только застрелишь. Усек? – Ага, – кивнул Малый. – В таком разе падай на пузо и поползли, – велел Жук и сам лег на траву. Пыхтя, он двинулся к небольшому, поросшему мать-и-мачехой и куриной слепотой холмику. Из-за него можно отлично озирать окрестности и оставаться при этом совершенно незаметным. Когда они подползли к холмику и выглянули поверх него, всадник уже достаточно близко подъехал к границе. Теперь даже Жук, у которого нелады со зрением объяснялись весьма преклонным для разведчика возрастом, мог разглядеть незваного гостя. – Черт возьми! – поднимаясь, воскликнул он. – Это же старина Меган! Скачи сюда, висельник! Меган живо оглянулся по сторонам. Удостоверившись, что посторонних глаз не наблюдается, он направил лошадь к двум вылезшим из-за укрытия разведчикам. – Привет, Жук, – сказал Меган, поравнявшись с валитанцами. – Передайте Его Величеству, что дядюшка больше не проблема. Без него висельники не смогут противиться нам… да просто не станут! – Но как насчет Синего агента? Он в городе? – Да, – кивнул Меган и довольно улыбнулся. Так, наверное, улыбался бы удав, которому посчастливилось, придя домой, обнаружить мирно посапывающего в чистой тарелке кролика. – Но он – не проблема. – Вот как? Его Величество так не считает… – Он сам откроет нам ворота. – Неужели?.. – Да. Я не стану называть сумму сделки, но он – наш. С потрохами. – Отлично… Его Величество будет доволен! Это всё? – Практически. Передай Его Величеству, что Кортил готов принять новую власть. Только действовать надо быстро… – Передам. – Отлично. Тогда я отбываю. Прощайте! – Меган дал лошади шенкеля, и та послушно устремилась прочь, обратно в глубь Веронии. – Прощай, прощай, Меган, – пробурчал Жук и махнул рукой напарнику – мол, пошли, нечего лишний раз глаза веронцам мозолить. – Что это всё значит, черт меня побери? – набросился на Жука Малый, едва они отошли от границы и углубились в чащу. – Что именно? – не оглядываясь, бросил старший разведчик. – То, что он сказал! Что значит все эти «Синий – наш!», «Кортил готов принять новую власть!»?! Что вообще происходит?! Я зря, что ли, целую неделю ползал с тобой по этим лесам, лазил по деревьям… – Да черт тебя подери, заткнись! – рыкнул на него Жук. – Война пришла, война! – Война… – тихо повторил Малый. Ему понравилось это слово. Война… Было в нем что-то загадочное для молодого разведчика, кажется, не подозревающего о том, что на войне погибают люди. Война… Война началась. |
||
|