"Голос скрипки" - читать интересную книгу автора (Камиллери Андреа)

Глава 14

В комиссариат он приехал нервный и раздраженный, так что сотрудники на всякий случай держались подальше. «Кровать - большое подспорье, и не выспишься, так хоть отдохнешь», - гласит народная мудрость. Но это неправильная пословица: мало того что спал он кое-как, урывками, но и встал весь разбитый, как после марафонской пробежки.

Только Фацио, который был с ним в более дружеских, чем остальные, отношениях, посмел задать вопрос:

- Есть новости?

- Я смогу ответить тебе после полудня.

Заявился Галлуццо.

- Комиссар, вчера вечером где я вас только не искал: и по морям и по весям.

- А в небесах не посмотрел?

Галлуццо понял, что начинать с прибауток сегодня не стоит.

- Комиссар, после восьмичасового выпуска новостей позвонил тут один. Говорит, в среду около восьми, самое большее в четверть девятого, синьора Ликальци залила полный бак на его бензоколонке. Оставил имя и адрес.

- Хорошо, после заскочим.

Его мучило беспокойство, он не мог сосредоточиться на каком-нибудь документе, постоянно смотрел на часы. А что, если и после полудня из управления полиции вестей не будет?

В одиннадцать тридцать зазвонил телефон.

- Доктор, - сказал Грассо, - звонит журналист Дзито.

- Давай.

В первый момент он и не понял, что происходит.

- Тататам, тататам, тататам, тамтам, - слышалось на другом конце провода.

- Николо?

- Братья итальянцы, Италия пробудилась…

Дзито во всю глотку орал государственный гимн.

- Да ладно тебе, Николо, нет у меня настроения для шуток.

- А кто шутит? Сейчас я зачитаю тебе сообщение, которое пришло несколько минут назад. Устрой поудобнее свой зад в кресле. Чтоб ты знал, это сообщение было отправлено нам, в «Телевигату», и еще пяти корреспондентам газет. Читаю. «УПРАВЛЕНИЕ ПОЛИЦИИ МОНТЕЛУЗЫ. ДОКТОР ЭРНЕСТО ПАНЦАККИ ПО ЛИЧНЫМ ПРИЧИНАМ ПОПРОСИЛ ОСВОБОДИТЬ ЕГО ОТ ЗАНИМАЕМОЙ ДОЛЖНОСТИ НАЧАЛЬНИКА ОПЕРАТИВНОГО ОТДЕЛА ВПЛОТЬ ДО ДАЛЬНЕЙШИХ РАСПОРЯЖЕНИЙ. ЕГО ПРОСЬБА БЫЛА УДОВЛЕТВОРЕНА. ДОКТОР АНСЕЛЬМО ИРРЕРА ВРЕМЕННО НАЗНАЧЕН ИСПОЛНЯЮЩИМ ОБЯЗАННОСТИ ВМЕСТО ДОКТОРА ПАНЦАККИ.

ВВИДУ ТОГО ЧТО В ХОДЕ РАССЛЕДОВАНИЯ УБИЙСТВА ЛИКАЛЬЦИ ВЫЯСНИЛИСЬ НОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, ДЕЛО ПЕРЕДАЕТСЯ НА ДОСЛЕДОВАНИЕ ДОКТОРУ САЛЬВО МОНТАЛЬБАНО ИЗ КОМИССАРИАТА ВИГАТЫ. ПОДПИСЬ: БОНЕТТИ-АЛЬДЕ-РИГИ, НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦЕЙСКОГО УПРАВЛЕНИЯ МОНТЕЛУЗЫ». Мы выиграли, Сальво!

Он поблагодарил друга и повесил трубку. Никакого удовлетворения он не испытывал. Да, конечно, напряжение спало, ответ, который он хотел получить, получен. Но ему было не по себе, на душе кошки скребли. Совершенно искренне проклял Панцакки, в общем, не за то, что тот сделал, а за то, что принудил его, Монтальбано, к поступкам, которые теперь легли тяжким грузом на его совесть.

Дверь распахнулась, в кабинет ввалились все его товарищи.

- Доктор, - сказал Галлуццо, - только что позвонил мой шурин с «Телевигаты». Пришло сообщение…

- Да знаю я уже, знаю.

- Сейчас пойдем купим бутылку шампанского и…

Ледяной взгляд Монтальбано заставил Джалломбардо замолчать. Выходили все медленно, тихо переговариваясь. Ну что за хреновый характер у комиссара!

Судья Томмазео не осмеливался смотреть на Монтальбано. Низко склонившись над столом, он делал вид, будто роется в важных бумагах. Комиссар подумал, что судья, наверное, мечтал о том, чтобы все его лицо вдруг заросло бородой, как у снежного человека, только вот телосложение у него неподходящее.

- Вы должны понять, комиссар. Что касается снятия обвинения в хранении боевого оружия, тут вопросов нет, я уже уведомил адвоката инженера Ди Блази. Но я не могу так же легко снять с него обвинение в сообщничестве. Пока не будет доказано обратное, Маурицио Ди Блази признался в убийстве Микелы Ликальци. Мой долг не позволяет мне ни в коей мере…

- До свидания. - Монтальбано встал и направился к двери.

Судья Томмазео выбежал за ним в коридор.

- Комиссар, подождите! Я хотел бы объяснить…

- Нечего тут объяснять, господин судья. Вы уже говорили с начальником полиции?

- Да, и очень подробно. Мы встречались сегодня в восемь утра.

- Тогда, конечно, ему известны некоторые детали, которыми вы пренебрегаете. Например, то, что расследование убийства Ликальци велось через пень-колоду, что невиновность молодого Ди Блази почти не вызывала сомнений, что его застрелили по ошибке, как собаку, а Панцакки все это скрыл. Только у вас нет выхода: вы не можете снять с инженера обвинение в хранении оружия и в то же время не выдвинуть обвинения против Панцакки, который это оружие ему подбросил.

- Я в данный момент взвешиваю положение Панцакки.

- Очень хорошо, взвешивайте. Но выберите самые точные весы из тех, что имеются в вашем кабинете.

Томмазео собрался было возразить, но передумал и промолчал.

- Вот интересно, - заметил Монтальбано. - Почему тело синьоры Ликальци до сих пор не отдано мужу?

Смущение судьи усилилось. Он сжал в кулак левую руку, засунув в него палец правой руки.

- А это, видите ли, идея доктора Паскуано. Он обратил мое внимание на то, что общественное мнение… Ну в общем, сначала обнаружение трупа, потом смерть Ди Блази, потом похороны синьоры Ликальци и молодого Маурицио… Понимаете?

- Нет.

- Было лучше выждать… Не держать людей под напряжением, не давать им скапливаться…

Он все еще говорил, а комиссар уже дошел до конца коридора.

Когда он вышел из Дворца правосудия Монтелузы, было уже два часа. Вместо того чтобы возвратиться в Вигату, он поехал по шоссе Энна-Палермо. Галлуццо объяснил ему, где находятся бензоколонка и бар-ресторан, два места, в которых видели Микелу Ликальци. Заправка в трех километрах от Монтелузы оказалась закрыта. Комиссар выругался, проехал еще два километра, увидел на левой стороне вывеску: «БАР-РЕСТОРАН ВОДИТЕЛЯ». Движение было очень оживленным, комиссар терпеливо ждал, пока кто-нибудь его пропустит, однако святых не оказалось, он поехал наперерез и под ужасный скрежет тормозов, звуки клаксонов, ругательства, оскорбления припарковался на стоянке возле бара.

Зал был битком набит. Он подошел к кассиру.

- Могу я поговорить с синьором Джерландо Агро?

- Это я. А вы кто такой?

- Комиссар Монтальбано. Вы звонили на «Телевигату», сказали…

- Черт возьми! Нужно же вам было явиться прямо сейчас! Не видите, сколько у меня работы?

У Монтальбано родилась идея, которая на первый взгляд показалась ему гениальной.

- Как у вас тут кухня, ничего?

- Вон те, что здесь сидят, все шоферюги. Вы когда-нибудь видели, чтоб шофер промахивался?

Когда Монтальбано пообедал (идея оказалась не вполне гениальной, а просто хорошей, кухня здесь была на нормальном уровне, безо всяких изысков), выпил кофе и анисовый ликер, кассир, посадив на свое место за кассой какого-то паренька, подошел к его столику.

- Теперь можно поговорить. Я присяду?

- Конечно.

Джерландо Агро вдруг передумал.

- Лучше, наверно, если вы пойдете со мной. Давайте-ка выйдем.

Они вышли из бара.

- Так вот. В среду вечером, около половины двенадцатого, я стоял вот тут и курил. И вижу, со стороны Энна-Палермо подъезжает «твинго».

- А вы уверены?

- Голову даю на отсечение. Машина остановилась как раз передо мной, и вышла синьора, которая была за рулем.

- А еще раз голову прозакладываете, что это была именно та синьора, о которой говорили по телевизору?

- Комиссар, такую женщину, как она, бедняжка, трудно с кем-нибудь перепутать.

- Продолжайте.

- А мужик остался в машине.

- А как вы поняли, что это был мужчина?

- Да тут грузовик с зажженными фарами стоял. Я еще удивился: обычно ведь мужчина ведет машину. В общем, синьора заказала две булки с копченой колбасой и еще бутылку минералки взяла. За кассой мой сынок Танино сидел, как и сейчас. Синьора заплатила и стала спускаться вот по этим ступенькам. Но на последней споткнулась и упала. И булки-то выронила. Я бросился к ней и как раз оказался лицом к лицу с этим синьором, который выскочил из машины, чтоб тоже, значит, ей помочь. «Ничего, ничего», - сказала синьора. Он вернулся в машину, она же заказала еще две булки, заплатила, и они уехали в сторону Монтелузы.

- Вы очень хорошо все рассказали, синьор Агро. Значит, вы можете засвидетельствовать, что мужчина, которого показывали по телевизору, был не тот же самый, что в машине с синьорой?

- Абсолютно. Два разных человека.

- А где синьора деньги держала, в рюкзачке?

- Никак нет, комиссар. Никакого рюкзачка. В руках у нее был кошелек.

После утреннего и дневного напряжения на него вдруг навалилась усталость. Решил поехать в Маринеллу и поспать с часок. Проехав мост, однако, не выдержал. Остановился, вышел из машины, позвонил в домофон. Никто не ответил. Возможно, Анна поехала с визитом к синьоре Ди Блази. И может быть, оно и к лучшему. Из дома позвонил в комиссариат:

- В пять пришлите служебную машину с Галлуццо.

Набрал номер Ливии. Опять длинные гудки. Тогда он позвонил ее генуэзской подруге:

- Это Монтальбано. Слушай, я уже всерьез беспокоюсь. Ливия несколько дней как…

- Не волнуйся. Она мне только что звонила. У нее все хорошо.

- Но где она, черт побери?

- Не знаю. Знаю только, что она позвонила в отдел кадров и взяла еще один отгул.

Не успел он положить трубку, как телефон зазвонил опять.

- Комиссар Монтальбано?

- Да, кто говорит?

- Гуттадауро. Большое вам спасибо, комиссар.

Монтальбано положил трубку, разделся, принял душ и, как был голый, бросился на кровать. И сразу же заснул.

Дзинь… дзинь… далеко-далеко где-то звенело у него в голове. Сообразил, что это дверной звонок. С трудом встал, пошел открывать. Галлуццо, увидев его голым, отпрянул назад.

- Что такое, Галлу? Боишься, что я тебя затащу в дом и сделаю с тобой всякие нехорошие штуки?

- Комиссар, я уже полчаса звоню. Хотел дверь ломать.

- Тогда бы пришлось тебе новую покупать. Я сейчас.

Парень на бензоколонке оказался кудрявым малым лет тридцати, с угольно-черными блестящими глазами и крепким подвижным телом. Он был одет в комбинезон, но комиссар легко представил его в роли уборщика купален где-нибудь на пляже в Римини, крутящего бесконечные романы с заезжими немками.

- Вы сказали, что синьора ехала из Монтелузы и что было восемь часов.

- Верно на все сто. Видите ли, я уже закрывался в конце смены. Она высунулась из окошка и попросила залить ей полный бак. «Ради вас хоть всю ночь буду работать, если вы меня попросите», - сказал я. Она вышла из машины. Пресвятая Дева, какая красотка!!!

- Вы помните, как она была одета?

- Вся в джинсе.

- У нее был багаж?

- Я видел что-то вроде рюкзака, на переднем сиденье лежал.

- Продолжайте.

- Я залил ей полный бак, назвал цену, она расплатилась банкнотой в сто тысяч лир, которую вынула из кошелька. Когда давал ей сдачу - мне нравится заигрывать с бабами, - спросил: «Могу я сделать для вас что-то особое?» Я думал, она меня отошьет. А она только улыбнулась и говорит: «Для особых услуг у меня уже есть один». И отъехала.

- Точно не поехала назад в Монтелузу, вы уверены?

- Абсолютно. Бедняга! Только подумать, что с ней сделали!

- Ну хорошо. Благодарю вас.

- А вот еще, комиссар. Она торопилась очень. Как только заправилась, так с места и рванула. Видите вон там ограду из сетки? Я следил за ней, пока она там, в конце, не повернула. Гнала, очень гнала.

- Вообще-то я должен был вернуться завтра, - сказал Джилло Яконо, - но приехал раньше и счел своим долгом прийти сразу.

Тридцатилетний мужчина, приличный такой, лицо приятное.

- Благодарю вас.

- Я хотел сказать, что в такой ситуации человек должен хорошенько все обдумать.

- Вы хотите изменить что-то в том, что сказали мне по телефону?

- Ни в коем случае. Однако, так как я постоянно мысленно прокручивал в уме то, что видел, я мог бы добавить еще одну деталь. Но имейте в виду, рядом с тем, что я собираюсь вам сообщить, вы должны поставить большой вопросительный знак.

- Будьте спокойны, рассказывайте.

- Так вот. В левой руке мужчина с легкостью нес чемодан, так что у меня сложилось впечатление, будто он был полупустой. На правую же руку опиралась синьора.

- Она его под руку держала?

- Не совсем. Скорее опиралась на его руку. Мне показалось, повторяю, показалось, что синьора слегка прихрамывала.

- Доктор Паскуано? Это Монтальбано. Беспокою вас?

- Я делал У-образный надрез на одном трупе, но если прервусь на минуту, не думаю, что он обидится.

- Вы обнаружили какие-нибудь следы на теле синьоры Ликальци, которые указывали бы на ушибы, полученные до наступления смерти?

- Не помню. Пойду посмотрю заключение. Вернулся он прежде, чем комиссар успел закурить сигарету.

- Да. Она падала на колени. Но тогда она была еще одета. В ссадине на левом колене обнаружены микроскопические частицы джинсового волокна.

В других проверках не было нужды. В восемь часов вечера Микела Ликальци заправляет полный бак и едет в глубь острова. Три с половиной часа спустя она возвращается с каким-то мужчиной. После полуночи ее видят в обществе того же мужчины идущей к коттеджу в Вигате.

- Привет, Анна. Это Сальво. Сегодня сразу после обеда я заезжал к тебе, но не застал.

- Мне позвонил инженер Ди Блази, его жена плохо себя чувствовала.

- Надеюсь в скором времени сообщить им хорошие новости.

Анна ничего не ответила. Монтальбано понял, что сказал несусветную чушь. Единственной новостью, которую супруги Ди Блази могли посчитать хорошей, была бы новость о воскрешении Маурицио.

- Анна, мне надо сказать тебе кое-что о Микеле.

- Хочешь заехать?

Нет, только не это. Если Анна еще хоть раз прикоснется губами к его губам, известно, чем все закончится.

- Не могу, Анна. У меня дела.

Хорошо, что они разговаривали по телефону, а то бы она поняла, что он соврал.

- Что ты хочешь мне сказать?

- Я установил почти точно, что Микела в среду в восемь вечера ехала по шоссе Энна-Палермо. Возможно, в какой-нибудь поселок в окрестностях Монтелузы. Подумай хорошенько, прежде чем ответить: были ли у нее какие-нибудь знакомые, кроме тех, что в Монтелузе и Вигате?

Анна ответила не сразу, думала, как попросил ее комиссар.

- Друзей наверняка не было. Она бы мне сказала. А вот знакомые - да, кое-кто.

- Где?

- Например, в Арагоне и Комитини, как раз по пути.

- Какого рода знакомые?

- Кирпичи она покупала в Арагоне. В Комитини еще что-то, я уже не помню.

- Значит, чисто деловые знакомства?

- Я бы сказала, да. Но, видишь ли, Сальво, по этой дороге можно доехать до любого места. Там есть разъезд, откуда можно добраться до Раффадали: начальник оперотдела сделал бы из этого бог знает какие выводы.

- И вот еще - после полуночи ее видели на аллее возле дома, когда она выходила из машины. Под руку с каким-то мужчиной.

- А ты уверен?

- Уверен.

На этот раз пауза была длинной, комиссар даже подумал, что прервалась связь.

- Анна! Ты меня слушаешь?

- Да. Сальво, хочу повторить тебе еще раз то, что уже говорила. Микела избегала случайных связей, она мне признавалась, что просто физически была не в состоянии, понимаешь? Она хорошо относилась к мужу. Была очень сильно привязана к Серравалле. Не могло все произойти с ее согласия, что бы там ни думал судмедэксперт. Ее изнасиловали самым зверским образом.

- Как ты объяснишь, что она не предупредила супругов Вассалло о том, что не придет на ужин? У нее ведь был сотовый телефон, да?

- Не понимаю, к чему ты клонишь.

- А я тебе объясню. Когда Микела в полвосьмого вечера прощается с тобой, утверждая, что едет в гостиницу, в тот самый момент она говорит тебе абсолютную правду. Потом возникают какие-то обстоятельства, которые заставляют ее изменить планы. Это мог быть только звонок на сотовый, потому что, когда она сворачивает на шоссе Энна-Палермо, она еще одна.

- Ты, значит, полагаешь, что она ехала на встречу?

- Другого объяснения нет. Это непредвиденное обстоятельство, но она не хочет пропускать встречу. Вот почему она не предупреждает Вассалло. Ей нечем оправдать свое отсутствие, и она предпочитает исчезнуть. Исключим, если хочешь, любовное свидание, может быть, это деловая встреча, которая, однако, оборачивается трагедией. Допустим на минуту, что так все и было. Но скажи мне, что могло быть для нее настолько важным, чтобы выставить себя в дурном свете перед Вассалло?

- Не знаю, - ответила безутешная Анна.