Бессьер РишарПуть в ничто

Ришар-Бессьер Ф.

Путь в ничто

Перевод Ю. Семенычева

К читателю

В предлагаемом вашему вниманию романе мы отнюдь не стремились доказать, что в один прекрасный день человеку удастся воплотить свои мечты.

И все же мы твердо убеждены в том, что наука позволит нам однажды выйти за рамки нынешних представлений и познать наконец математические законы, порожденные мыслью Создателя Вселенной.

Если только не...

Но это как раз и составляет содержание нашего произведения, и мы оставляем за читателем право сделать свои собственные выводы.

Прежде чем вы приступите к чтению, нам хотелось бы предупредить, что на сей раз не писатель распоряжается своими героями, а, наоборот, сами персонажи романа вовлекают его в поток своих приключений.

Посему мы полагаем, что поступили правильно, попросив Сиднея Гордона отредактировать текст. Не исключено, что он сумеет завлечь читателя, хотя бы на некоторое время, в область иллюзий, в страну, где из серебряных и золотых нитей плетут узор мечты.

Если это получится, то автор будет безмерно счастлив.

Ф. Р.-Б.

Глава 1

Когда я вошел в громадный кабинет директора, он сидел за письменным столом, пожевывая одну из тех отвратительных итальянских сигар, от которых он был без ума. Я же так и не смог привыкнуть к их мерзкому запаху и каждый раз в подобной ситуации, стараясь не дышать, невольно строил гримасу.

Фанниган, поднявшись с кресла, подошел ко мне.

- Наконец-то явились. Полагаю, вы гордитесь собой?

У меня не было причин придерживаться другого мнения. Вот уже несколько дней подряд я строчил в нашу газетенку статьи о совершенно потрясающем эксперименте, который намеревался провести один французский ученый. Речь идет о знаменитом профессоре Деламаре.

Основным источником информации служил мой друг, профессор Арчибальд Брент, председатель международной комиссии по атомной энергии, который вместе с супругой Глорией в течение нескольких месяцев работал с французским ученым в тесном содружестве.

Я лез из кожи вон, чтобы войти в состав экипажа, которому предстояло совершить необыкновенное путешествие. Но Арчи деликатно дал мне понять, что Деламар издавна на дух не переносит журналистов, и категорически воспротивился моим домоганиям.

Пришлось удовольствоваться написанием нескольких статей об этом экстравагантном профессоре, сосредоточившись главным образом на тех научных задачах, которые тот намеревался решить.

В двух словах - суть состояла в том, что Деламар сконструировал и построил аппарат, способный функционировать вне времени и пространства. На борту этой машины он намеревался совершить прыжок в будущее на десять тысяч лет. Чего греха таить, подобный проект, безусловно, выглядел как первоклассная сенсация и явно стоил того, чтобы им заинтересоваться.

Но наш босс, или попросту Обезьяна, - так между собой мы звали хозяина газеты - лишь пожал плечами, узнав, что Деламар отказался взять меня с собой в качестве пассажира.

Все же я попытался вновь выложить ему начистоту все, что думаю по этому поводу. Однако он тут же меня прервал:

- А чего тут плакаться? Даже если для них самих путешествие продлится недолго, то мы-то к их возвращению на Землю, состарившуюся на сто веков, все уже давным-давно откинем копыта. И от этого прискорбного факта никуда не денешься. Спрашивается, на кой ляд нам вся эта его затея? Я уж не говорю, что вовсе не желаю оставаться без своего журналиста ради этой авантюры. Ваш Деламар просто спятил и блефует. Не случайно мнения о нем так сильно разделились, о чем вам прекрасно известно.

Я вскочил со стула.

- В конце концов, босс, вы меня доконаете, и я уверую в то, что у вас в черепушке вместо мозгов - пакет гигроскопической ваты. Я очень подробно обсуждал проект Деламара с Арчи. Вам, конечно, известен профессор Брет, и о нем не скажешь, что он - любитель побалагурить. Так вот: по его мнению, опыт должен непременно удаться и станет уникальным явлением в истории человечества. Уточняю, что между моментом старта и возвращением обратно не пройдет даже секунды. Разве вы не понимаете всего значения подобного события? Они вернутся на Землю в тот же миг, как покинут ее.

При упоминании имени Арчибальда Брента Обезьяна вскинулся:

- Неужели ваш друг и в самом деле убежден в успехе этого эксперимента?

Как только я подтвердил, что Арчи лично проверил все расчеты француза и даже сообщил мне, что пробный бросок во времени состоится во Франции через несколько дней, могучий кулак Фаннигана с треском обрушился на стол.

Он стремительно подскочил к двери и заорал так яростно, что мне не хочется даже и пытаться описать его состояние.

- Так почему же вы не сказали мне об этом раньше?! Черт вас побери, чего вы ждете? Это ведь надо: у нас под носом - самое потрясающее изобретение века, мы можем сделать эксклюзивный репортаж о сногсшибательном путешествии во времени с изложением мельчайших деталей и доказать всему миру, вопреки распространенному мнению, что Деламар никакой не шарлатан! А вы тут расселись, сложа руки и потягивая мое виски! По-доброму предупреждаю вас, молодой человек: не проскользнете ужом в состав команды, можете впредь сюда и носа не показывать. Надеюсь, я понятно выразился?

Я послушно проследовал к двери, на которую указывала рука босса, но на ходу все же успел ввернуть словечко:

- Все ясно, шеф. К счастью, я умею делать стойку и ходить на руках. Позвольте, однако, заметить, что вы обожаете усложнять жизнь другим людям и, несомненно, заслуживаете звания величайшего зануды всех времен и народов.

Я произнес эти слова с удовольствием. Все-таки легче на душе, когда вот так бросишь правду-матку прямо в лицо некоторым людям. Должен честно признать, что он ничем не запустил в меня после этого. Лишь что-то рыкнул в ответ, пыхнув огромным вонючим облаком дыма.

Говоря по совести, гордиться мне особенно было нечем.

Впервые в жизни я по-настоящему потерпел неудачу, причем с риском для собственной репутации.

В своих отношениях с боссом я был низведен до полржения мальчишки. Это я-то, Сидней Гордон, первый репортер мира, прослывший мастером репортажей, всегда отражавших самые авангардные темы. Тот, кто всегда откапывал сенсации, добывал материал о наиболее ярких и необыкновенных событиях, происходивших на нашем шарике в течение последних лет. Человек, который никогда и ни перед чем не останавливался и шел на любые жертвы ради сохранения репутации "Нью-Сан".

То была горькая правда: отныне, чтобы ужиться с Обезьяной, мне придется на своей шкуре узнать, почем фунт лиха.

И я был бессилен что-либо изменить в этой ситуации, и незачем было точить зуб на Арчи и Глорию: они и впрямь, можно сказать, сбились с ног, добиваясь моего включения в эту экспедицию, но Деламар был неумолим.

Лично я с ним незнаком, но могу без труда набросать его портрет, опираясь на те сведения, которые получил от своих французских коллег.

В жилах Деламара, точнее сказать - профессора Зигмунта Каетана Состена Деламара, похоже, текла голубая кровь. Некоторые источники утверждали, что одна из его пра-пра и так далее бабушек оказалась неравнодушной к капризам кого-то из Бурбонов. Только не спрашивайте, которого по счету, потому что я терпеть не могу копаться в семейных историях. Но профессору это было, как говорится, до лампочки, ибо с тех пор, как он узнал, что дважды два четыре, он интересовался только чистой наукой.

Очаровательная личность, хотя порой и несколько угрюмая, понятно, далекая от светской жизни. Несмотря на свои пятьдесят с гаком, он отличался пружинистой легкой походкой и продолжал время от времени заниматься конным спортом и фехтованием. Думается, его доброе расположение к Арчи объяснялось тем, что тот проводил свое свободное время точно так же.

Деламар жил в большой вилле неподалеку от Фонтенбло, в ней же обустроил и ультрасовременную лабораторию. В научных изысканиях ему помогали несколько 204 сотрудников, приходивших и уходивших с работы строго по часам, словно примерные чиновники-службисты. Добавим сюда также кухарку, водителя и собаку - и мы получим полное представление о том, каким было его ближайшее окружение.

Забыл, пожалуй, упомянуть еще об одном родственнике, что-то вроде племянника. Говорили, что он из числа неудачников, который только что, в свои двадцать два года, сдал экзамены за неполную среднюю школу и всячески старался принести хоть какую-нибудь пользу. Злые языки утверждали, что он так и не сумел преуспеть в этом. Звали его Паоло Падовани, что указывает на его национальность.

Для пущей точности укажу, что Паоло был сыном одной из племянниц профессора, вышедшей в Риме замуж за некоего сеньора Падовани.

И тем не менее существовал все же, пусть и один-единственный, человек, с одобрением воспринявший отказ профессора в отношении меня. Думаю, нетрудно догадаться, что речь идет о Маргарет. Ибо эта несносная женщина даже и не старалась хоть как-то скрыть свою радость, считая, что в итоге это позволит нам наконец-то пожениться. Она твердо надеялась, что на сей раз не произойдет никакого крупного события, которое могло бы сорвать ее планы.

Я предавался такого рода размышлениям, когда в салон вихрем ворвалась Маргарет. Бросив сумочку на диван, она на пути к бару одарила меня поцелуем. Налив себе, она не забыла и о новой порции для меня.

- О, Сидней, что за ужасный день... К счастью, я позволила себе одолжить твою машину.

- А то я не заметил... Кстати, пришел счет за починку твоего "меркурия".

- Дорогой, умоляю, давай не будем говорить сейчас о деньгах. Я так вымоталась, ужасно устала. Ну что ты хочешь... всякие там собрания... не считая приемов. Это начинает до смерти надоедать. Я только что рассталась с подружками. Им не терпелось узнать мое мнение по некоторым вопросам, и мы заболтались так, что незаметно пролетело несколько часов. Я не смогла точно вспомнить только об одном: то ли это Шампольон сформулировал принцип относительности, то ли Эйнштейн расшифровал иероглифы. Но ты не беспокойся за меня, я ловко выкрутилась из этого положения. Заявила, что они оба согласились разделить славу своих открытий.

- Надеюсь, в вашей компании не оказалось журналистов? - бросил я, залпом осушив свой бокал.

- Это почему же? Да не волнуйся ты, они такие тетехи, что сочли меня "сенса".

- Чего?

- Ну, сенсационной, значит. До чего же иногда ты выглядишь отсталым.

- И ты так со мной разговариваешь в то время, как я взбешен невозможностью участвовать в интереснейшем путешествии и увидеть, что станется с миром через десять тысяч лет!

- Опять ты за свое. На первом плане все равно стоит наша свадьба, поскольку, если и дальше все будет продолжаться так же, как было, я засохну старой девой, как моя матушка.

Я почувствовал, как подкрадывается мигрень, и только четвертая порция виски придала мне силу подготовиться к предстоящим неизбежным комментариям Маргарет на этот счет. Она и в самом деле принялась вдохновенно объяснять мне, что, стремясь избежать ненужных расходов и уклониться от некоторых обязательств светского характера, решила воспользоваться пребыванием пастора Салливана в Париже и позвонила ему. Он, естественно, согласился обвенчать нас. О! Маргарет продумала буквально все. Уже вечером доставят на дом мой новый смокинг и ее подвенечное платье. Ну а что касается цветов, то их будет гораздо удобнее купить на месте, в Париже.

Она вытащила сигарету из моих губ и между двумя затяжками добавила:

- Как ты считаешь, дорогой Сид, а не начать ли наше свадебное путешествие до церемонии бракосочетания?

- Но это же потряс! То есть я хочу сказать потрясающе. Могу я узнать, когда нас благословят на брак, мой ангел?

- В субботу, через три дня, лапочка.

Я не успел никак отреагировать на это известие, поскольку в ту же секунду дважды раздался звонок у входной двери.

Маргарет, намеревавшаяся облобызать меня, отодвинулась.

- Если это твой шеф, то им займусь я.

Она открыла раздвижные двери и впустила человека, которого я узнал сразу же.

- Ничего себе... Вот это сюрприз... Вы разве здесь?

- Привет, Сидней, мое почтение, мисс Маргарет.

Я горячо пожал протянутую руку, в то время как Маргарет как-то странно рассматривала нас.

Она уже собиралась что-то вякнуть, как посетитель, обернувшись к ней, с удивленным видом и несколько раздосадованно протянул:

- Это с каких же пор вы сменили цвет ваших волос?

Маргарет устремила на меня по-прежнему какой-то странный взгляд и сделала жест в сторону говорившего.

- Послушай, сегодня не такой уж солнечный день. Чего это он терзается по поводу нового окраса моей шевелюры? Будь добр, Сидней, выясни, в чем тут дело.

Я громко расхохотался. Наш гость не удержался и последовал моему примеру.

- Маргарет, позволь представить тебе Ришар-Бессьера. Это он испытывает злорадное удовольствие, описывая в подробностях все наши приключения. Ясное дело, он несколько обрабатывает их, но это уже мелочь.

Маргарет довольно сухо кивнула и обратилась к романисту:

- Так, значит, вы и есть Ришар-Бессьер! Ну что ж, не прочь с вами познакомиться. Но убедительно прошу вас впредь не очень заострять внимание на моей особе, поскольку имеется ряд деталей, которые касаются лишь Сиднея и меня.

- А как же быть в таком случае с моими читателями, мисс? Разве у них нет права быть осведомленными в максимальной степени?

Чувствуя, что Маргарет готова разразиться хлесткой репликой, и хорошо зная характер своей невесты, я предпочел опередить ее.

- Не желаете ли виски, друг мой? Мне известно, что вы предпочитаете пастис * родных вам мест, но здесь его не сыщешь. Так что предлагаю вам наиболее достойный в нашей округе напиток. А если ближе к делу, то проясните, чем я обязан вашему визиту?

Писатель, покачав головой, взял протянутый мной бокал.

- Я прибыл в Америку по делам и воспользовался этой оказией, чтобы заскочить сюда до вашего отбытия в Париж.

Маргарет словно кто-то подбросил.

* Анисовый алкогольный напиток, распространенный во Франции, особенно на юге, - Здесь и далее примеч. перев.

- Эй, а откуда вам известно о таких деталях нашей жизни? Вы что, подслушиваете под дверью?

- Считайте, что тут сыграло роль мое чутье. Но, строго между нами, признайте, что если уж романист не знает о планах персонажей своих произведений, то дело просто швах.

Да, возразить на это было нечего. Впрочем, писатель, казалось, находил сложившуюся ситуацию забавной.

- А как вы расцениваете наше намерение сочетаться браком в Париже?

- Превосходная мысль, дорогой мой Гордон. Кстати, я заглянул к вам и для того, чтобы предложить воспользоваться моими апартаментами. Их уже подготовили к вашему приезду. А если пожелаете, готов также предоставить вам два места на борту моей эликосферы, которая вылетает из Нью-Йорка завтра утром.

Что и говорить, предложение было заманчивым, и Маргарет не заставила себя упрашивать, тем более что она, по-видимому, помирилась с писателем. И это было совсем неплохо, так как иначе могли бы последовать осложнения, о которых и подумать страшно.

Глава 2

В сущности, идея Маргарет насчет поездки во Францию была не так уж и плоха, и я намеревался воспользоваться пребыванием там для того, чтобы попытаться установить контакт с Арчи и Глорией, которые по-прежнему работали с профессором Деламаром. Ришар-Бессьер, естественно, был в курсе событий. Впрочем, именно он и предложил организовать эту встречу.

Мне было известно, что мои друзья остановились в отеле "Рафаэль", что на авеню Клебер. Но их не оказалось на месте, когда я позвонил от романиста. Меня заверили, что сообщат Брентам о моем звонке, как только они появятся в гостинице.

В этом смысле Маргарет повезло больше, чем мне: она дозвонилась до отца Салливана с первой же попытки, и пару часов спустя он уже прибыл в изящно меблированную квартиру, предоставленную в наше распоряжение.

И почти тотчас же зазвонил телефон. Сняв трубку, я сразу же узнал голос моего друга Арчи.

- Привет, дружище, - радостно воскликнул я. - Ищу вас с самого утра. Как поживаете? Как чувствует себя наша милая Глория?

- Все распрекрасно, спасибо. Я тоже вот уже два дня разыскиваю вас, подняв всех на ноги. Нам совершенно необходимо немедленно встретиться.

- Что за спешка такая? Уж не пожар ли там у вас?

- Сидней, уверяю вас, мне не до шуток. Ждите меня в квартире Ришар-Бессьера. Повторяю: надо увидеться, не теряя ни минуты. Это очень-важно... и крайне серьезно.

Разумеется, слова Арчи не заинтриговали только, возможно, отца Салливана, пробурчавшего монотонно-пискляво:

- Я отлично знаю семью профессора Брента. Мы с ним старые знакомые.

Но нам-то от этого какой прок?

Через несколько минут раздался звонок у входной двери и Ришар-Бессьер впустил в гостиную Арчи и Глорию. На их лицах читалось некоторое смятение, но, увидев нас, они расплылись в дружеской улыбке.

Арчи предпочел сразу же взять быка за рога.

- Я не вправе говорить с вами о возникшей проблеме здесь. Вам следует поехать сейчас же с нами.

- Не понимаю, что вы темните, - заявил я, подходя к нему, - но готов вам подчиниться. И куда же мы направимся?

Инициативу перехватила Глория:

- В Фонтенбло, к профессору Деламару.

Интересно, что бы все это могло значить?

- И что же мы будем делать у профессора Деламара? Насколько мне известно, он не очень-то жалует журналистов.

- Многое изменилось... скажем так... за последние несколько дней. Прошу вас, не задавайте мне пока больше вопросов. Деламар хочет лично встретиться с вами всеми.

- И со мной тоже? - удивился отец Салливан.

- Да, как и с вами, господин Ришар-Бессьер.

- Но о чем, в конце концов, идет речь?

- Все просто: профессор Деламар как раз и хотел бы вас принять, чтобы все объяснить. Успокойтесь, вам нечего его бояться. Он - замечательный человек, и я убежден, что вы ни в коем случае не пожалеете, что поедете со мной.

"Форд", за рулем которого сидел Ришар-Бессьер, доставил нас в Фонтенбло в рекордный срок. Практически вся поездка прошла в гробовом молчании.

Мне все время казалось, что дело тут нечистое, и если бы я не был знаком с Арчи достаточно давно, то имел бы все основания полагать, что у него поехала крыша. У меня крепло убеждение, что отец Салливан начал сожалеть о том, что принял приглашение Маргарет.

Между нами, я так и остался при этом убеждении, поскольку едва машина остановилась перед имением Деламара, как события начали принимать абсолютно новый для нас оборот и, скажу не колеблясь, несколько ошеломляющий.

Чтобы побыстрее перейти к существу проблемы, опишу владения Деламара лишь в общих чертах. Они состояли из внушительных размеров парка, где росли великолепные деревья и виднелось немало лужаек. Картину дополняли несколько металлических сооружений и прекрасная каменная вилла с почти сплошь застекленным фасадом.

Арчи ввел нас в обширную гостиную. Находившийся там человек тут же встал нам навстречу.

Поздоровавшись кивком головы, он жестом пригласил всю нашу группу поудобнее располагаться в креслах.

- Нет смысла устраивать церемонию представлений, - начал он. - Вы отлично знаете, кто я, и наоборот. Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить? Может быть, немного портвейна? Он преотличнейший и поставляется мне по спецзаказу.

В тот же миг вошла служанка с подносом, заставленным бутылками, бокалами и рюмками.

Судя по виду, ее, должно быть, звали Мария. Любопытно, что даже в самых необычных ситуациях меня почему-то всегда тянет интересоваться деталями, не имеющими никакого отношения к происходящему. Вероятно, все дело тут в профессиональной деформации, о чем стоило бы в самое ближайшее время посоветоваться с Арчи.

- Все в порядке, Мария, а теперь оставьте нас одних.

Как видите, я угадал. Арчи наверняка найдет объяснение этому примечательному факту.

Деламар уселся и дал понять Арчи, что настал момент объяснить нам все его маневры. Тот повернулся в мою сторону.

- Прошу вас внимательнейшим образом выслушать меня. Вы сейчас поймете, какими мотивами руководствовался профессор Деламар, настаивая на том, чтобы этот разговор происходил в его присутствии. Вы, разумеется, знаете о том эксперименте, к проведению которого мы готовимся.

- О нем известно всему миру, - прервал его Ришар-Бессьер.

- Мы пронюхали даже о том, что вы намереваетесь в скором времени провести предварительное испытание, - поспешил я перещеголять романиста информированностью.

Говоря это, я пристально следил за реакцией Деламара, но тот и ухом не повел. Встав, Арчи прошелся по салону, а затем остановился перед нами.

- Друзья мои, - произнес он. - Испытание уже состоялось два дня тому назад.

Должен признаться, что никто из нас не осмелился както прокомментировать это известие - настолько оно представлялось невероятным. Арчи между тем продолжил:

- Аппарат профессора Деламара сработал без сучка и задоринки, что бы там ни говорили на этот счет критики и даже ближайшие коллеги ученого.

- Но почему же тогда не оповестили об этом грандиозном событии? - не выдержав, взорвался я. - Вам ведь известно, с каким нетерпением все ожидают подобного сообщения.

- Ну, это - мое дело, уведомлять об этом или нет, - отрезал Деламар. Знайте, что я ненавижу рекламу, а нынешний мир меня не интересует. И все же завтра, за несколько минут до отлета в год двенадцатитысячный, я сделаю краткое заявление.

- Итак, - вмешалась в беседу Маргарет, - насколько я понимаю, вы пригласили нас затем, чтобы проинформировать об этом первых. Это очень любезно с вашей стороны, и мы вам весьма признательны.

Она уже намеревалась подняться, как Арчи возразил:

- Ошибаетесь, Маргарет. Вы здесь потому, что мы собираемся сделать попытку изменить ход событий, которым предстоит развернуться через несколько дней. Испытательный бросок во времени перенес нас, то есть профессора, его племянника, Глорию и меня, в будущее, на неделю вперед по отношению к настоящему моменту. Если я использую здесь термин, означающий определенную дистанцию, то лишь потому, что, как вам известно, время является измерением, конечно, в абстрактном смысле, но все же оно качественно характеризует наш пространственно-временной континуум. Таким образом, наша Вселенная свернута на самое себя, образуя конечную, но безграничную поверхность в своеобразном четырехмерном универсуме. Так что мы попали в реальность, отстоящую от нас на несколько дней и практически ничем не отличающуюся от сегодняшней.

Он повернулся в мою сторону, но его взгляд словно бы избегал встречи с моим.

- Единственное исключение - это вы, Сидней.

- Что это значит?

- А то, что в будущий вторник утром вам предстоит умереть.

У меня чуть не выпал из рук стакан. Я вскочил, с недоумением таращась на Арчи.

- Если это шутка, то позвольте заметить, что, на мой взгляд, она носит дурной характер.

- Никто не собирается вас разыгрывать, - поспешил отреагировать Деламар. - Это и в самом деле реальность будущего.

- Ну, это уж слишком, - возмутился отец Салливан. - Почему это, позвольте вас спросить, вы можете быть в этом столь уверены?

- Тем более, - решительно вмешалась Маргарет, - что Сиднею всегда предсказывали, что он протянет чуть ли не до ста лет. Стоит лишь взглянуть на его руку: его линии жизни нет конца.

- Да замолчите же вы наконец, - взорвался я. - Дайте договорить профессору Бренту. Осмелюсь напомнить вам, что я как-никак лично заинтересован в этом вопросе.

Арчи изобразил на лице некое подобие улыбки и продолжил:

- Все точно, Сидней. Вам предстоит погибнуть в следующий вторник, и вот каким образом нам удалось это выяснить. В результате временного броска в ближайшее будущее наш аппарат рематериализовался в окрестностях Нью-Йорка. Учитывая намерения профессора Деламара официально оповестить научный мир о полном успехе задуманного им дела, я сумел убедить его, что именно вы должны стать первым журналистом, добывшим эту поразительную новость. Предполагалось, что после этого мы немедленно продолжим наш поиск во времени. Посему мы с Глорией прибыли в вашу квартиру где-то около одиннадцати часов.

Повисла тягостная тишина. Глория прервала молчание:

- Около дома суетилось множество полицейских, запрещавших доступ в вашу квартиру. Но едва мы представились, как нас пропустили. Там-то мы вас и увидели: лежите на полу посреди кабинета, убитый тремя выстрелами из пистолета. Последнее сообщил инспектор, который вел расследование. В тот момент были еще неясны мотивы преступления, но новость уже просочилась в прессу. На улицах бойко торговали спецвыпусками газет и, если это доставит вам удовольствие, могу сообщить, что тираж "Нью-Сан" достиг в тот день максимума.

Ну, тут уж они явно хватили лишку! Я чувствовал себя на грани истерики.

- Вот это да... и что же мне теперь делать? Интересно, а вы сами-то отдаете себе отчет...

Я тяжело плюхнулся в кресло. Отец Салливан не выдержал и обратился к Бренту:

- Насколько я понимаю, вы исходите из того, что вполне возможно изменить судьбу, предначертанную нам Господом?

- От нее не убежишь, если будешь всецело руководствоваться принципом, что навязываемые события приближаются к нам со скоростью времени. Но этого не произойдет, если, полагаясь на свободу выбора, мы сами пойдем им навстречу, да еще и сознательно их создавая.

- В таком случае, - вмешался Ришар-Бессьер, - Сидней может изменить свои планы, порождая другого рода события, которые позволят ему избежать смерти. К примеру, почему бы ему не оставаться все это время у меня в Париже вместо того, чтобы мчаться обратно к себе, в Нью-Йорк?

- Верно, - спокойно произнес Деламар. - Но, говоря вам о свободе выбора, мой друг Брент затронул пока совсем неясную для нас тему. Мы совершенно не знаем, какой процент в том, что мы называем этой свободой, составляет наша личная воля. Не исключено, что на какое-то время судьба на самом деле изменится, но сама опасность тем не менее останется.

- Неужели вы хотите сказать, - воскликнула Маргарет, - что даже если он останется здесь, в Париже, то убийца все равно отыщет его? Но ведь это просто ужасно!

- Вот этого-то мы и боимся, - вмешалась Глория. - Сам факт изменения события не дает нам уверенности в том, что убийство все же не состоится.

Тут я потребовал, чтобы все замолчали.

- Послушайте, друзья. Все это, конечно, очень даже мило с вашей стороны, но позвольте и мне огрызнуться в этой ситуации. Я вот что сделаю: немедленно возбужу уголовное дело.

Арчи ухмыльнулся.

- Интересно, против кого же? Не забывайте, что пока нет ни жертвы, ни убийцы.

- Согласен. Но во вторник утром они оба, как миленькие, появятся. И если вы думаете, что я буду спокойно сидеть сложа руки, ожидая, когда меня кокнут...

- Пути Господни неисповедимы, сын мой, - прервал меня отец Салливан.

- Ну, знаете ли... Раз уж вы здесь, то почему бы вам сразу не прочитать отходную? И покончим на этом.

- Сидней, - Арчи мягко положил мне руку на плечо. - Не горячитесь, возьмите себя в руки. Дайте-ка лучше мне закончить. Мы вернулись на место старта с единственной целью - спасти вашу жизнь. Именно поэтому мы и разыскиваем вас вот уже три дня. А сейчас профессор Деламар изложит вам свои соображения насчет того, как это сделать.

Деламар, сверля меня взглядом, начал:

- Господин Сидней Гордон, вы, несомненно, знаете, какого мнения я придерживаюсь о журналистах вообще. Но должен честно признать, что вы единственный из вашей братии, кто не писал благоглупостей на мой счет. Напротив, я весьма оценил вашу последнюю статью обо мне. Она-то и побудила меня принять участие в вашей судьбе. Пока что я вижу только один способ устранить вас от участия в событиях, где вы будете выступать как жертва: пригласить вас отправиться вместе с нами в будущее. Нет-нет, дайте мне договорить. Я решил взять с собой только тех людей, кто реально способен помочь мне в выполнении задачи, что я поставил перед собой. Полагаю, я их нашел.

Он повернулся к Ришар-Бессьеру.

- Я читал большинство ваших романов, если не сказать все. Понятное дело, - добавил он с улыбкой, - ученые моего круга не всегда согласны с необыкновенными выдумками, на которые так горазды авторы фантастических произведений, но читатели ценят такие идеи, словно лакомство, и я вполне вас извиняю. Но на сей раз хочу предоставить вам возможность написать роман, основанный исключительно на строго научных фактах и ни в коем случае не на вымысле.

И не дожидаясь ответа от писателя, он уже обратился к отцу Салливану:

- Я навел справки и о вас, отец мой. Так получилось, что я почти одновременно узнал о предстоящем убийстве Сиднея и о том, что вы намерены сочетать его браком с Маргарет здесь, в Париже. Об этой церемонии сообщили все газеты. Вы - натура цельная, человек прямой, преданный делу, которому служите, безупречны в моральном плане. Впрочем, я в этом никогда и не сомневался. Мне также известно, что ваши убеждения подталкивают вас спорить с наукой всякий раз, когда в ваших глазах она выступает с позиций, противоречащих божественным законам. А тут оказалось, что проводимый мною опыт идет явно вразрез с религиозными заветами, поскольку имеет целью доказать, что homo sapiens вполне по силам создавать и менять по своему усмотрению как свои поступки на Земле, так и вообще свою судьбу. Поэтому мне очень бы хотелось, чтобы вы тоже приняли участие в этом прыжке во времени и сами убедились в результатах эксперимента.

Ученый помолчал.

- Ну как, господа, согласны ли вы войти в состав экипажа?

Не скрою, я был удивлен спонтанностью ответа отца Салливана.

- Разумеется, профессор, по многим проблемам мы с вами не сходимся во мнениях, но я принимаю ваше предложение, рассматривая его как самопожертвование. Тем самым я, возможно, послужу Господу больше, чем вы полагаете.

Что до меня, то за решением дело не стало, да у меня и не было выбора. Приняв сигарету от Арчи, я тут же заявил профессору:

- Вы вполне можете включать меня в список. Это само собой разумеется, но вы должны понять, что бросить Маргарет я не могу.

Его пронзительный взгляд уперся в Маргарет, которая даже смутилась.

Какое-то мгновение я опасался, что он откажет, и тогда моя участь будет решена, поскольку я бы никогда не согласился отправиться в это необыкновенное путешествие без нее.

Но Деламар просто кивнул в знак согласия, и я видел, как просияла Маргарет. Ну пока что победа за нами. Про себя же я подумал, что присутствие на борту Маргарет наверняка не доставит удовольствия Деламару. Но я сразу же пообещал себе проследить за тем, чтобы она вела себя не слишком уж невыносимо.

Хотя и ежу ясно, что изменить характер Маргарет - это все равно что пытаться раскалывать булыжники иголкой, я все равно решил присматривать за ней.

Что касается Ришар-Бессьера, то он, похоже, несколько заколебался. Покачав головой, романист возразил:

- Я несколько затрудняюсь дать ответ немедленно. Предложение заманчиво, но надо поразмыслить над ним.

- Ну уж нет, - возмутился я. - И речи быть не может, чтобы вы отсиделись в кустах, старина. Разумеется, куда приятнее описывать злоключения других, сидя в домашних туфлях у камелька. Но на этот раз извольте разделить с нами все предстоящие испытания. К тому же вам не повредит немного подвигаться.

Глория подошла к нему, улыбаясь.

- Сидней прав, и все мы на его стороне. Автор никогда не должен покидать своих героев.

Пришлось и Ришар-Бессьеру скривиться в кислой улыбке.

- Да ладно вам, согласен, иначе потом всю жизнь будете меня попрекать.

Деламар предложил нам еще по рюмочке портвейна, а затем вернулся к теме предстоящего эксперимента.

- Я хотел бы обязательно уточнить одну вещь, - сказал он. - Каждый из вас должен четко сознавать ответственность за принимаемое им решение об участии в экспедиции. Не желаю впоследствии слышать никаких упреков в свой адрес, даже если по той или иной причине мы никогда не вернемся в нашу эпоху. Кто знает, ведь с моим аппаратом вполне может случиться авария, и даже серьезная.

- Это может быть ведомо только Господу, - ответил отец Салливан.

- Да, - обронил ученый, осушая свою рюмку.

Никто не решился отказаться от участия. Кости брошены, начиналась игра.

Внезапно у меня в голове молнией промелькнула мысль.

И как это я до нее не допер раньше? Спору нет, было здорово отчалить с Деламаром, чтобы уйти от гнева того, кто решил убить меня. Но в конечном счете, как предполагалось, аппарат все равно доставит нас обратно, в день старта. Следовательно, как легко было догадаться, я все равно не избегну своей судьбы. В сущности, это означало попасть из огня да в полымя.

Деламар ответил, что для меня речь и в самом деле шла лишь о своеобразной отсрочке. С физиологической точки зрения наше пребывание в будущем безусловно скажется на нас в прямой зависимости от того времени, которое мы проведем вне аппарата.

- Понял, - безрадостно отозвался я. - В любом случае трех пуль в следующий вторник мне не миновать.

- Пока нет никаких оснований забивать себе этим голову, - отрезал Деламар. - Извините, но ничего другого сделать для вас не могу. К тому же теперь мне следует думать только о решении той задачи, что я поставил перед собой. Ничем другим я заниматься не могу. Я дал Арчи три дня на то, чтобы вас разыскать. После этого срока я обязан продолжить свой эксперимент. Вылет состоится в назначенное время. А точнее: завтра в девять утра.

Яснее не скажешь.

Глава 3

Итак, мы остались в Фонтенбло в ожидании старта, время которого было определено очень точно. Провожать нас в дальний путь должны были представители французской научной общественности, а также корреспонденты основных мировых информационных агентств.

Деламар не позволил мне связаться с Фанниганом, что взбесило меня, поскольку позволяло парижским корреспондентам "Нью-Сан" обскакать меня в смысле репортажа.

Но и они в свою очередь были ошеломлены, узнав, что я вхожу в состав экипажа.

Наступило утро, и мы послушно потянулись вслед за Деламаром, который повел нас к своему детищу - машине времени.

К этому моменту обслуживающий персонал уже вывез ее из ангара. Можно было подумать, что присутствуешь на тщательно отрепетированном балетном спектакле. Эти люди очень четко представляли свою программу действий.

Создалось впечатление, что они не сделали ни одного бесцельного жеста.

Относительно самого аппарата. Я бы сравнил его с неким подобием очень вытянутого снаряда с шестью соплами по периметру большой окружности. Посередине корпуса виднелись два иллюминатора, расположенные по бокам.

Машина возвышалась на зубчатом постаменте и в высоту достигала примерно двадцати метров.

Глядя на это чудо техники, я испытывал какое-то странное чувство. Ничего подобного раньше мне видеть не приходилось. На лицах товарищей я также читал удивление.

Кругом хлопотали журналисты, спешно делая пометки и провЬдя съемки. Собравшиеся же здесь ученые, представители самых разных отраслей науки, степенно беседовали о чем-то с Деламаром.

Столпившийся люд возбужденно зашевелился, когда ученый объявил, что он уже провел предварительное испытание, закончившееся полным успехом. Понятное дело, он ни словом не обмолвился о том, что меня скоро угробят. В целом же я отчетливо почувствовал, что его выступление было выслушано с некоторым скептицизмом. Видно, полагали, что он несколько забегает вперед и выдает желаемое за действительное.

Потом он подошел ко мне и сказал, что не возражает, если я побеседую с шефом. Излишне говорить, что тем самым он доставил мне огромное удовольствие.

Благодаря личному телевисту для установления связи понадобилось всего несколько минут. Как только на экране показалось лицо нашей Обезьяны, я расплылся в широкой улыбке: уж на сей раз он не достанет меня запахом своей итальянской сигары.

Едва услышав, что я вхожу в состав экипажа, он радостно загоготал, воскликнув "браво!".

Я быстро надиктовал на его персональный ондиофон мои предстартовые впечатления. Через электронный скрибиофон, напрямую связанный с ротационными машинами, мой текст тут же ложился на полосу специального выпуска газеты.

- Сидней! - воскликнул Обезьяна. - Вы самый потрясающий тип из всех, кого я когда-либо знал. Как это, черт побери, вам удалось добиться согласия Деламара взять вас с собой?

Я еле удержался, чтобы не покрыть его отборной руганью, поскольку знал теперь, что, сообщив о моей смерти в следующий вторник, он выдаст максимальный тираж. Не было сомнений и в том, что по этому случаю наш гениальный директор, не колеблясь ни секунды, разболтает кое-какие мой похождения, пока еще остававшиеся в секрете.

Об этом мне поведал Арчи, имевший возможность прочитать этот номер "Нью-Сан".

Поскольку Фанниган все еще ожидал от меня ответа, я предпочел довольно бесцеремонно прервать связь, бросив на ходу:

- Возможно, вы узнаете об этом в следующий вторник. В любом случае в этом вопросе я готовлю вам сюрприз.

Когда я вернулся в парк, Деламар все еще давал какието объяснения технического характера окружившей его публике.

У меня не было бы возможности выяснить, в чем это он так подробно просвещает любопытствующих - ведь я был занят другим делом, - если бы не Глория, которая быстро ввела меня в курс дела.

Оказывается, сначала Деламар подробно рассказал о своем пробном прыжке во времени. По его словам, все прошло наилучшим образом и позволило ему констатировать, что, за исключением нескольких незначительных событий, ничего существенного на Земле через неделю не произойдет. Между нами, я абсолютно не был согласен с таким выводом.

Затем Глория разъяснила мне, пользуясь технической терминологией, принцип, на котором основывалось действие машины времени.

Деламар обрушился на некоторые еще бытовавшие в научном мире воззрения на время как на нечто безразлично протекающее вокруг и даже сквозь нас. Конечно, признал, он, пока еще невозможно регулировать по своей прихоти его скорость, а его неумолимый ход представляется нам чем-то монотонным и неконтролируемым.

Деламар подчеркнул, что всегда выступал против принципа однообразного и однонаправленного истечения времени, как и против теорий, пытавшихся спаять трехмерное пространство с четвертым - временным - измерением в жесткий четырехмерный континуум. На его взгляд, это четвертое измерение, как и три остальных, должно обладать способностью расширяться и сокращаться. Но это возможно только при условии устранения трех пространственных координат, которые в нашей материальной Вселенной препятствуют эвентуальному разрыву между ними и временем.

При этих революционных по своей сути словах в толпе возникла некоторая сумятица, но Деламар продолжал невозмутимо излагать свои мысли:

- Когда устраняются пространственные измерения и рассматривается только временное, то роль времени, бывшая до сих пор абстрактной, принимает конкретную форму. Это и происходит в том эксперименте, что я сейчас провожу, причем машина, которую я задумал и построил, движется вне материи и пространства. Не отрываясь от Земли, она интегрируется с линией Вселенной, по которой происходит истечение времени, что есть не что иное, как направление движения материи в пространстве.

Итак, я собираюсь сделать бросок навстречу времени, остановив машину в двенадцатитысячном году, то есть перенестись примерно на десять тысяч лет вперед.

Хотелось бы добавить еще вот что: я собрал вас здесь сегодня утром для того, чтобы вы имели возможность объявить всему миру о том, что мы отправляемся в полет по времени в будущее. С той секунды, как мы войдем в темподжет, мы покинем наш четырехмерный мир. Для вас, остающихся здесь, жизнь будет идти своим чередом. Мы же достигнем двенадцатитысячного года. Однако наше возвращение может произойти в то же самое мгновение. Ведь возвращаясь во времени, мы вольны войти в свой мир в тот же самый миг, когда мы его покинули. Следовательно, нельзя исключать, что мы вновь встретимся еще до того, как вы успеете сделать хотя бы малейший жест, поскольку для вас "еще ничего не произошло". Понимаю, что вы вправе заподозрить меня в мошенничестве, - он улыбнулся при этих словах. - Поэтому я решил назначить вам новую встречу здесь же, но послезавтра, то есть ровно через сорок восемь часов. Для этого мне понадобится всего лишь остановить темподжет в тот момент, когда я буду в контакте с отрезком времени, соответствующим девяти часам предстоящего воскресенья. Таким образом, вы будете располагать всеми возможностями для того, чтобы подготовить мир к тем заявлениям, которые я буду в состоянии сделать.

И он закончил, покачав головой:

- Разве что мы вообще не вернемся к вам в результате какого-нибудь происшествия, которое просто невозможно предусмотреть. Но нас это не волнует. Мои спутники, как и я сам, отлично понимают, что наука иногда требует жертв.

Лично меня это выступление Деламара не очень-то убедило. Но, видя, с каким энтузиазмом восприняли его Брент и Глория, я в конце концов поверил, что опыт должен был удаться.

- А что вы думаете на этот счет? - спросил я у Ришар-Бессьера.

- Право же, должен признаться, что испытываю к ученому доверие и ничуть не жалею, что принял сделанное мне любезное приглашение. К тому же это меня действительно слегка встряхнет, а то плывешь себе по течению вслед за событиями. Тем более что в данный момент в Париже меня ничто не удерживает. А пара суток - это же не человек помер.

- Прошу без намеков, пожалуйста, - рассердился я.

К счастью, к нам подошла Глория, это отвлекло меня и помешало черным мыслям захлестнуть мой разум. А затем, лучась улыбкой, припорхнула и Маргарет.

Разумеется, она абсолютно ничего не поняла в объяснениях Деламара, что, однако, не помешало ей заявить отцу Салливану:

- Что значит все же гений, а! И в то же время посмотришь на него никогда не скажешь, что его котелок так варит.

Между тем время для дискуссий закончилось. Настал момент отлета, и нам ничего другого не оставалось, как направиться к темподжету. Все мои спутники - я имею в виду тех, кто отправлялся в неведомое впервые несколько побледнели, даже Маргарет помалкивала, что само по себе было событием экстраординарным.

Люк тщательно задраили. Сквозь иллюминаторы был хорошо виден окружавший нас пейзаж, и мы жадно впитывали напоследок каждую его деталь.

Там, снаружи, по-прежнему колыхалась в волнении толпа, но до нас не доходило никакого шума. Мы оказались в полной изоляции от внешнего мира, что, судя по виду Деламара, его ни в коей мере не волновало. Он деловито орудовал какими-то кнопками и рычажками на приборной панели.

Зашумели окружающие корпус машины сопла. Раздался какой-то тонкий свист. Затем аппарат словно завис в пустоте и все вдруг разом исчезло из глаз.

Мы, разумеется, так и остались у иллюминаторов, различая снаружи длинные, светящиеся красные полосы.

Деламар пояснил, что это стареет наше окружение. Машина еще не достигла максимума мощности, хотя уже вышла за пределы материи и шла сейчас вдоль линии Вселенной по направлению времени.

Деламар, похоже, колебался, стоит ли запускать аппарат на полную катушку. С самого начала нашего необыкновенного путешествия никто не проронил ни слова. Гробовое молчание нарушил Арчи.

- Пока мы находимся на борту, то физиологически не стареем, поскольку клетки не подвержены здесь этому нормальному процессу. Но стоит нам покинуть темподжет, как они восстановят свой нормальный ритм. Так что находящиеся здесь запасы продовольствия нам понадобятся только в том случае, если придется задержаться в будущем. Организм остановлен в своих функциях, пока он находится внутри машины, только мозг продолжает работать нормально.

Ей-богу, то была святая правда. Я действительно не испытывал ни жары, ни холода. Мне даже не хотелось ни закурить, ни пропустить стаканчик. Я с изумлением отметил полную нечувствительность тела - до такой степени, что даже при самом резком ударе о какой-нибудь предмет боли не чувствовалось. Ну а что касается Маргарет, то она, казалось, развлекалась от души, щипая всех подряд, чтобы лишний раз убедиться, что мы находимся в крайне странной обстановке. Пришлось вмешаться.

Отец Салливан с момента нашего выхода на эту пресловутую линию Вселенной, не переставая, молился, благодаря Бога за то, что тот позволил ему стать свидетелем такого чуда.

Но вскоре этот очаровательный человек вернулся к реальности и с улыбкой заявил:

- В сущности, ваше бракосочетание задержится всего на сутки, поскольку мы вернемся в воскресенье, а церемония должна была состояться в субботу. Хотя нет, подождите... Воскресенье - день Божий, так что обвенчать вас я смогу не раньше понедельника.

- Как не раньше понедельника? - возмутился я. - Это ведь существенно сокращает мой медовый месяц: вспомните, что ждет меня во вторник утром.

- Дорогуша, - медовым голосом произнесла Маргарет, - бывает в жизни и так, что люди женятся in extremis *.

При этих словах отец Салливан воздел руки вверх (надо полагать, обозначая этим жестом небеса) и произнес:

- Над такой постановкой вопроса я еще не задумывался. Имею ли я право соединять две жизни, зная об уготованной вам почти тотчас же смерти, когда скорое вдовство

* В последний момент (жизни), перед самой кончиной (лат.).

будущей супруге уже обеспечено? Да и сами-то вы имеете ли в этих условиях право жениться на Маргарет?

Откровенно говоря, я тоже не рассматривал эту проблему под таким углом зрения.

Деламар намеревался сделать промежуточную остановку в семитысячном году, то есть почти на полпути по ходу нашей прогулки во времени. Все было предусмотрено для успеха этой попытки. Вся Земля должна была поджидать нас. В момент рематериализации нас должны были официально встретить земляне будущего, поскольку предполагалось, что после нашего путешествия сведения о действиях первых "временавтах" будут передаваться из поколения в поколение.

Предположениям, как именно это произойдет, не было конца. Особенно нас забавляли рассуждения насчет того, как будет выглядеть обыденная жизнь в этом году.

Так, отец Салливан посетовал, что мы рискуем нарваться на ситуацию, когда во время остановки праздничное угощение сведется к поглощению питательных пилюль. На что Ришар-Бессьер кисло заметил:

- Да вы просто прочли об этом в одном из моих романов.

Чтобы убить время, мы с Маргарет отправились осматривать наше "транспортное средство". Потрясающее впечатление производило машинное отделение, расположенное на втором этаже. Оно было напичкано инструментами и приборами самого странного вида и совершенно мне незнакомыми. Я не смог бы идентифицировать самый наипростейший из них. А что тогда говорить о наиболее сложных, которые, сдается, прямиком овеществились в результате горячечного бреда.

Другой зал был отведен под исследовательские работы.

Присоединившийся к нам Брент пояснил, что имелась возможность проводить эксперименты над временем и в будущем. Здесь же был пульт управления.

Я взглянул на стрелку прибора, перед которым стоял Деламар. Она четко обозначала год четыре тысячи сотый и продолжала двигаться. Предстояло еще несколько потерпеть, чтобы попасть в намеченный семитысячный.

В иллюминаторе мелькали все те же различной ширины и интенсивности светящиеся полосы. Это было диковинное и привлекательное зрелище.

Наш бросок во времени начался в общем-то в некоторой спешке, и все мы до сих пор были настолько поглощены впечатлениями от разительной смены обстановки, что совсем забыли о взятом с собой скромном багаже. Он так еще и валялся в рубке управления темподжетом.

Неизменно практичный Деламар не постеснялся сделать нам небольшую выволочку, заметив, что вместо праздношатания лучше бы нам заняться этими вещами, тем более что на верхнем этаже для каждого пассажира были предусмотрены личные каюты.

Обе наши женщины - Глория и Маргарет - вызвались навести порядок в них и принялись возиться с чемоданами и сумками.

Впрочем, Маргарет тотчас же воззрилась на меня:

- Эй, Сидней, ты что же, собираешься спокойно созерцать, как мы тут вкалываем?

- Ну конечно, нет, дорогая.

И мы быстренько поднялись на этаж, где вдоль небольшого коридора тянулся ряд раздвижных дверей, ведущих в помещения для членов экипажа.

Я только-только начал открывать одну из них, как раздался вопль Глории, заставивший меня развернуться всем корпусом. Маргарет не замедлила присоединиться к ней, отскочив назад, будто опасаясь смертельного укуса змеи.

При этом она вытянула руку, показывая на что-то в глубине коридора. Признаюсь, сначала я ничего ненормального не заметил, но в то самое мгновение, когда Глория уже собралась что-то произнести, увидел...

Рука... да, да, живая человеческая рука высунулась в щель приоткрытой двери, безуспешно пытаясь ухватиться за внешнюю щеколду.

Глава 4

Мы оцепенели. Я весь подобрался, чтобы броситься вперед, как и подобает мужчине, и выяснить, в чем тут дело. Но таинственная рука наконец-то нащупала головку запора и резко сдвинула дверь в сторону.

Из каюты с растерянным видом и выпученными глазами выскочил какой-то тип.

Маргарет испуганно юркнула мне за спину. Человек двинулся в нашу сторону, и я, приготовившись достойно встретить незнакомца, решительно заслонил Глорию. Но та вдруг вцепилась в меня, воскликнув.

- Ба, да это никак Жюль - племянник...

- Господи, каким образом ты здесь очутился? Что случилось?

Паоло, видимо, начал приходить в себя.

- Каким образом? Да я со вчерашнего вечера торчу в этой клетушке.

В нескольких фразах он поведал нам, что накануне простился с дядей, поскольку утром должен был срочно выехать в Италию, где ему привалило наследство. Но тот попросил его до отъезда из Фонтенбло проверить, все ли правильно уложено в темподжет согласно его указаниям.

Во время этой процедуры неожиданно захлопнулась дверь, и, как ни пытался он выбраться из этого чулана, все было напрасно.

Бедняга! Глядя на него, я подумал, что пороху этому парню явно не выдумать, и внутренне усмехнулся в предвкушении ожидавшей его головомойки от профессора. Что и состоялось, как только они очутились лицом к лицу.

Но удивление итальянца сменилось настоящим ступором, когда, бросившись к иллюминатору, он обнаружил, что мы уже в "полете". Это подтвердил и взгляд, брошенный им на указатель пройденного "временного" пути: тот указывал год четыретысячи трехсотый.

- О, мадонна миа, - заголосил он. - А как же быть с моим наследством... Ну и влип же я в историю!..

Ну и ну! В такие минуты и огорчаться по поводу какого-то там наследства. По вполне понятным причинам я решительно и весьма круто высказался против его требования немедленно вернуться обратно. Нас примирил профессор Деламар, объяснивший, что раз темподжет был настроен на рематериализацию в семитысячном году, то остановить его или повернуть вспять теперь уже невозможно.

Так что воленс-ноленс пришлось примириться с обстоятельствами. Впрочем, Паоло уже успел увлечься полным отсутствием ощущений, чего он не мог не заметить.

Маргарет оказалась тут как тут и начала деловито объяснять ему суть явления, естественно, не без налета фантазии. А чтобы слова не расходились с делом и ради демонстрации, она ставшим ей уже привычным жестом несколько раз ущипнула итальянца.

Паоло, хотя ничего и не почувствовал, похоже, шутку не оценил. Он поджал губы, напустил на себя высокомерный вид и повернулся к Маргарет с грацией собачки, потревоженной в разгар послеобеденного отдыха.

- Позвольте, - отчеканил он на причудливом английском, - мы с вами здесь не в Диснейленде.

Маргарет, как известно, не нужно было лезть за словом в карман, и она немедленно парировала:

- Тем не менее мне почему-то показалось, что вы должны были послужить для тамошнего парка моделью Буратино.

К счастью, дальше этого полемика не пошла, но я не сомневался, что Паоло составил себе ясное представление о Маргарет.

По нашей с Ришар-Бессьером просьбе Арчи объяснил, что за "шлейф" тянется за темподжетом.

- Вселенная, - сказал он, - нечто вроде мыльного пузыря, поверхность которого состоит из материи и излучения, а внутренняя полость - из тесной смеси чистого времени и пустого пространства. Наблюдаемые вами узкие полоски - это след излучений, широкие - материи, имеющей тенденцию к образованию компактных масс в силу закона гравитации. Ближайшая к нам широкая лента формируется Землей и состоит из совокупности жгутов, оставляемых всеми ее объектами, вплоть до атома.

- Если я правильно понял, это немного похоже на ковер, который материя оставляет позади себя на поверхности нашего пузыря.

- Верный образ, Сид. Удачно выразились.

- Получается, что так мы можем путешествовать до бесконечности? полюбопытствовал Ришар-Бессьер.

Арчи вздернул брови и отрицательно помотал головой.

- Все зависит от того, как понимать этот термин. Время похоже на пространство. Его следует рассматривать как конечную величину, потому что мы можем подняться до его истоков. Иными словами, достигнем периода, когда нынешней Вселенной не было и в помине. В этой Вселенной, дорогой мой, все рано или поздно дойдет до своего конечного состояния.

- Смею надеяться, - заметил отец Салливан, - что эта оригинальная теория неприменима к Богу. Для него не существует ни начала, ни конца.

- Это так, если рассматривать его как силу, выражающую себя вне времени и пространства.

- Я не одобряю такие сопоставления.

- И напрасно. Я считаю, что подобного рода сравнения показывают Бога как чистого математика, чей гений недостижим для человеческого разума, поскольку мы развиваемся в иной, чем он, среде. Природе чужд вечный двигатель, ибо она не выносит механицизма. Следовательно, мы вынуждены допустить, что с того момента, когда всякий прогресс станет невозможным, Вселенная прекратит свое существование. Там, где останавливается продвижение вперед, начинается смерть. Не забывайте, что это - закон Природы.

Ришар-Бессьер не смог удержаться от ухмылки.

- Это тот самый закон, который, полагаю, называется "увеличением энтропии". Это действительно весьма своеобразная философия.

Он повернулся к итальянцу, который, судя по его виду, с великим трудом следил за ходом дискуссии.

- А что думаете по этому поводу вы, Паоло?

Тот с трудом проглотил слюну, а его кадык перекатился от подбородка аж к галстуку.

- Вы что, не видите, что смущаете душу этого бедняги-ребенка? вмешалась Маргарет, вложив в интонацию все, на что она была способна с точки зрения иронии и лукавства. - Все эти россказни - не для его возраста, не правда ли, мой друг?

Итальянец скорчил гримасу, которая обезобразила его еще больше. Ну вылитый разъяренный Франкенштейн!

- Мадонна миа, - выдохнул он, - скажите проще, что я - дурень.

- Это не имеет ровным счетом никакого значения, - подвела итог Маргарет. - Раз ваш дядюшка - гений, - то равновесие в семье достигнуто.

И она повернулась, чтобы направиться к Глории, а Паоло едва слышно процедил сквозь зубы:

- Теперь я начинаю понимать, почему находятся люди, которым доставляет удовольствие расчленять женщин на куски.

Меня заинтриговал тот факт, что, несмотря на отсутствие реального времени на борту темподжета, стрелки моих часов продолжали двигаться вот уже, как я посчитал, восемь часов. Но Глория тут же все поставила на место.

- Не пытайтесь как-то определиться со временем. То, что часы нормально идут, это вполне естественно, потому что та специфическая среда, в которой мы сейчас находимся, на них не влияет, как и на механизмы нашей машины. Видите ли, Сидней, то, что показывают ваши часы здесь, не имеет никакого смысла, и ваше субъективное восприятие общей продолжительности истекшего на борту с момента старта времени - иллюзорно.

- Ладно, ладно. Понял. Но который будет час в момент нашего прибытия в семитысячный год?

- Тогда об этом и поговорим, объяснять придется слишком долго, а я вижу, что вам не терпится привести в порядок ваши заметки. И, кстати, мой дорогой Сидней, советую вам перестать говорить о прошлом и будущем. Ограничьтесь настоящим. Вспомните прекрасные слова Платона: "Прошедшее и будущее суть аспекты созданного нами времени. Мы говорим "было", "есть", "будет", но на самом деле с полным основанием можно употреблять только "есть".

Да, нечего сказать, Глория - прямо ходячая энциклопедия. Быстренько записав ее высказывания, я направился в каюту с твердым намерением уединиться в тиши, чтобы написать свой следующий репортаж.

Но за мной увязалась Маргарет под предлогом, что ей надо "навести марафет", поскольку она хотела выглядеть достойно во время предстоящей остановки.

- Понятия не имею, - добавила она, - как будут выглядеть женщины в семитысячном году, но я желаю произвести приятное впечатление.

- А ты не боишься, что будешь смотреться в эту эпоху несколько старомодной?

- Что за вздор, - поведя плечами, вымолвила она. - Когда-то Марлон Брандо * создал ставшую знаменитой прическу, начесав волосы на лоб. А ведь он всего-навсего скопировал моду времен Юлия Цезаря или Нерона. Так что...

Я лег на кушетку и лишний раз убедился, насколько нечувствительным стало мое тело: от того, что так удобно устроился, я не получал ровным счетом никакого удовольствия. По правде говоря, поразительно...

Перечитав наспех сделанные записи, я намарал несколько страниц. Понадобилось некоторое время, чтобы привести все в более или менее приемлемый вид.

* Знаменитый американский актер.

Машинально взглянув на Маргарет, натягивавшую новую пару чулок, я вдруг понял, что это ничуть меня не волнует. Излишне, видимо, добавлять, что сие меня несколько обеспокоило.

Но мне не довелось поразмышлять над этим пикантным обстоятельством, ибо Маргарет тихонько позвала меня:

- Сид... Сид...

- Что такое?

- Мне кажется, я схожу с ума.

- Успокойся, для тебя это уже давно пройденный этап.

- Мне не до шуток.

Я взглянул в ее глаза и поразился их выражению. Она что-то рассматривала у меня над головой. Но поначалу я как-то не придал этому значения.

- Ты разве не видишь, что я работаю?

- Сид, взгляни на металлический брус... прямо над тобой.

- Ну и что в нем такого? Если тебя раздражает его цвет, перекрасим.

Но она показала пальцем все на то же место и чуть ли не взвизгнула в ответ:

- Такое впечатление, что он увеличивается в размерах... и даже раздувается... Сидней, он продолжает скручиваться... Ну скажи мне, что я не сплю и что это не привиделось мне. Посмотри и убедись сам.

Я со вздохом покорился, решив оторвать глаза от бумажек и посмотреть на заинтриговавший ее предмет. Эта перекладина поддерживала верхнюю койку, расположенную над моей. Как будто ничего особенного, брус как брус, непонятно, чем он так поразил Маргарет.

Но потом я увидел такое, что, захоти я, - все равно не смог бы пошевелить пальцем. Думаю, что если бы мой организм не находился в особой обстановке, царившей в темподжете, то наверняка у меня в жилах застыла бы кровь.

Представившаяся моему взору картина была настолько невероятной, что я продолжал лежать как истукан.

Металлическая балка как бы распухала, и на ее поверхности появлялись морщинки, которые словно трепетали от спазматических содроганий. Потом ее дернуло, вытянув в длину. В середине вспучился бугорок, как живой мешочек.

Он продолжал медленно раздуваться.

Я наконец очнулся от оцепенения, вскочил и, схватив потерявшую дар речи Маргарет в охапку, пулей ринулся на середину комнаты, успев лишь сдавленно выкрикнуть:

- Если это будет продолжаться, то и у меня мозги поведет набекрень.

Скатившись по винтовой лестнице, я ворвался вместе с Маргарет в рубку управления, где собрались уже все члены нашего экипажа.

Я даже не успел толком ничего рассказать об этом странном явлении, как Деламар, оторвавшись от приборов, не своим голосом заорал:

- Кто вам позволил дотрагиваться до приборов?

Продолжения я уже не слышал, так как он сломя голову помчался в нашу каюту, успев, однако, включить автопилот.

Разумеется, все гурьбой бросились за ним и встали в кружок под брусом, который все еще продолжал вспухать и увеличиваться в размерах.

Более других напуганным казался Паоло. Он выпучил глаза и даже, как ребенок, прикрыл рот ладошкой.

Деламар молча устремился в соседнее помещение и кинулся к нише, заставленной какими-то сложными приборами.

Он сразу же опустил ручку одного из них - довольно объемистой полусферы. Только после этого он успокоился и, вернувшись к нам, будничным тоном произнес:

- Вовремя я успел.

Затем вдруг подскочил к Паоло и стал трясли его изо всех сил.

- А ну, вспомни, трогал ли ты этот прибор, когда я вчера вечером просил тебя проверить заодно и электромагнитную цепь темподжета?

Итальянец уставился на диковинный прибор, на который указывал ему профессор, и покачал головой.

- Я опускал рычажки, как вы приказали и как я это уже проделывал перед пробным полетом. Возможно... в общем, теперь уж и не помню...

Деламар, глубоко вздохнув, пожал плечами.

- В конце концов, это мое упущение. Следовало тебя предупредить.

Затем он долго смотрел на нас, прежде чем продолжить.

- Надо было бы и вам сказать об этом. Но мне так хотелось сохранить в тайне мое новое изобретение, на которое я потратил несколько лет жизни. Я специально забрал его с собой в темподжет, чтобы уберечь от людской алчности в случае, если мы не вернемся. В принципе оно, конечно, предназначается для человечества, но я мечтал, чтобы его использовали рационально и оно не стало бы новым яблоком раздора. Это изобретение не должно превратиться в монополию какой-то одной нации на Земле.

Он медленным шагом провел нас к нише, в центре которой возвышался этот необычный аппарат.

- Я назвал его "пресиптроном". Он и есть нечто вроде циклотрона в миниатюре с необыкновенной мощностью порядка многих десятков тысяч электрон-вольт. С другой стороны, мне удалось создать специальный сплав, совершенно новый вид металла, который под воздействием пресиптрона начинает увеличиваться в объеме...

Покачав головой, он продолжил:

- Вскоре на Земле не останется природных металлов, а я нашел способ снабдить людей этим ценным сплавом, столь необходимым в той механизированной жизни, на которую нас обрекает прогресс. Причем в любом количестве, поскольку даже с малым исходным материалом его можно получить сколько угодно.

Мне показалось, что глаза профессора засветились гордостью при этих словах. Он разошелся и начал пространно объяснять технологию процесса. При этом он подчеркнул, что некоторые детали темподжета уже сделаны из этого сплава, в том числе и брусы. Оказалось, что мой-то как раз и находится в створе когерентного пучка генератора. Только чудом, судя по его словам, ни я, ни Маргарет не попали в зону луча. Тогда атомы наших тел не выдержали бы происходящей при этом бомбардировки металла, учитывая возникновение в ходе процесса антипротонов: произошла бы аннигиляция.

Тут уж я не мог промолчать:

- Остается надеяться, что фортуна не оставит меня и впредь. Ох как я в этом нуждаюсь!

- Бог милостив, - не преминул вставить отец Салливан. - Советовал бы вам обратить к Нему свой разум и возблагодарить Отца нашего.

Я собрался было ответить насчет милосердия, но мне помешал, как всегда, романист:

- А что если все же какие-то жизненно важные органы затронуты, а вы обнаружите это, лишь выйдя из темподжета?

Деламар, слегка нахмурившись, подлил масла в огонь:

- Знаете, а ведь вы правы. Раз все физиологические функции организма сейчас приостановлены, мы никак не сможем обнаружить даже малейшее отклонение в их деятельности.

Маргарет тут же завопила:

- Как же так? Выходит, мы рискуем пасть замертво, едва ступив на землю? Просто ужас какой-то! Нет, в таком случае я решительно отказываюсь покидать наш милый темподжет.

Я же попытался несколько покрасоваться, заявив, что мне-тo бояться нечего: все равно по возвращении ухлопают. На это Деламар ответил, что наши судьбы временно изменились, а посему нам ничего неизвестно о том, что произойдет, когда темподжет рематериализуется.

- Все понял, - обратился я к Маргарет. - Мы с тобой мертвяки в отсрочке.

- Отличное название для романа ужасов, - вставил Ришар-Бессьер.

Отец Салливан лукаво усмехнулся:

- Послушайте, раз уж вы обладаете такой мощью, что способны по своей прихоти менять наши судьбы, что вам мешает вернуться назад, к тому моменту, когда вант пресиптрон еще не заработал?

Деламар, слегка нервничая, ответил:

- Нам все равно не удастся как-то исправить положение, поскольку несчастный случай произошел внутри темподжета во время полета. Это важно. Поэтому я не знаю, не погибнут ли наши друзья при контакте с реальной жизнью даже в прошлом.

Это называется - элегантно успокоил.

- Напоминаю также, что мы проводим эксперимент, а я вас предупреждал о возможности возникновения в ходе его опасностей, - закончил он.

Глава 5

Да, у нас было достаточно оснований для тревожных раздумий над тем, чем все это кончится. Какой-то злой рок все время причудливо усложнял мне жизнь, не оставляя теперь даже надежды на несколько дней передышки перед решающим для меня вторником. Маргарет же, напротив, вдруг обрела вновь всю свою прежнюю веселость. Это казалось мне совсем неуместным при сложившихся обстоятельствах, что вскоре я ей прямо и выложил:

- Правильно, дорогая, нечего нам с тобой беспокоиться. Я убежден, что ученые семитысячного года наверняка уже нашли способ воскрешения из мертвых. Помнится, я где-то читал об этом. А что вы думаете на этот счет, господин Ришар-Бессьер?

Романист скорчил гримасу.

- Ну, знаете, если вы начнете верить всему, что читаете...

Личико Маргарет на мгновение омрачилось, и вместо нее ответил Паоло:

- Не волнуйтесь, вы узнаете обо всем достаточно скоро: мы вот-вот прибудем в намеченное время.

- Если бы кто-нибудь попросил меня дать вам совет, то я порекомендовала бы вам вести себя тише воды и ниже травы. Ведь это вы - источник всех наших нынешних волнений. Ну как и кому могло взбрести в голову развлекаться с пресиптроном? Вот и сели мы из-за вас в эту лужу.

Деламару наша перепалка явно начинала надоедать, и я поспешил увести Маргарет к Глории в надежде, что та ее успокоит. Из всех известных мне людей только она одна имела хоть какое-то влияние на мою вулканического темперамента невесту.

Впрочем, нас отвлек Брент. Он просто сказал:

- Ну вот мы и в шесть тысяч девятьсот пятидесятом году.

Аппарат явно замедлял ход. Вселенские линии сначала стали расплываться, а затем и вовсе исчезли.

Мы все столпились у иллюминаторов в надежде увидеть что-нибудь новенькое, но ничего невероятного не происходило.

Между тем темподжет тормозил все заметнее, и вот послышался тот же самый характерный свист, что мы отмечали при старте.

Как и в начале путешествия, появились длинные, тянувшиеся за нами полосы, обозначавшие внешнюю материю, которая с минуты на минуту должна была принять твердое состояние.

Тогда-то мы и увидели удивительный спектакль: день и ночь начали сменять друг друга с бешеной скоростью.

Машина времени неожиданно завибрировала, и ослепительный свет ворвался через иллюминаторы.

Комментарии не требовались: мы достигли намеченной точки. Через несколько секунд аппарат должен был материализоваться.

Я взял Маргарет за руку. Мы делали вид, что не замечаем, как все уставились на нас, потому что в тот момент мы представляли прекрасный объект для эксперимента. Однако лично я не испытывал от этого какой-либо гордости и с превеликим удовольствием уступил бы место первому, кто выразил бы желание поменяться с нами.

Деламар торжественно возвестил:

- Все, мы материализовались, прибыв в семитысячный!

Я испустил глубокий вздох облегчения. С нами ничегошеньки не произошло. Значит, та опасная радиация не затронула наши организмы. У Маргарет на глазах выступили слезы, она слабо улыбнулась мне.

Деламар был в восторге и не постеснялся заявить нам, как он счастлив. Но главное происходило снаружи. Все мы разом увидели толпу живых существ. Они были возбуждены и бежали к нашей машине времени. Деламар поспешно открыл входной тамбур.

Я почувствовал, словно заново родился, - то возвращались нормальные человеческие ощущения. Я быстро убедился в том, что и все остальные "временавты" испытывали то же самое.

В тамбур ворвался чистый воздух, ласково коснувшись моего лица. С непередаваемым чувством удовлетворения я шагнул из темподжета вслед за профессором, вышедшим первым.

И тут же чуть не вскрикнул от удивления, но меня в этом опередила Глория, которая, указывая на окружавший нас пейзаж, воскликнула:

- Взгляните... этот парк... само место... да мы отсюда же и стартовали.

И тем не менее все выглядело не так, как тогда.

Достаточно было беглого взгляда, чтобы убедиться в том, что парк разбит по-другому. Да и растительность была иной. Сам дом исчез, как и металлические ангары. Но вездесущий Ришар-Бессьер тут же показал нам на видневшиеся слева развалины, заметив, что это и есть, вероятно, остатки того, что мы покинули пять тысяч лет назад.

А ведь и правда: с тех пор прошло ровно столько времени. И за эти пятьдесят веков немало должно было измениться, и вид привычных нам мест тоже.

Но дальше философствовать на эту тему не пришлось - нас подхватили и с триумфом понесли на руках. Бесчисленное множество индивидуальных летательных средств бороздило небо. Некоторые совершали на наших глазах мягкую и бесшумную посадку.

Нас доставили к какому-то строению на окраине бывшeгo поместья. Ранее здесь возвышались пропилеи, через которые когда-то входили во владения Деламара.

Не знаю, что испытывал в этот момент ученый, но что касается меня, то я невольно подумал, что земляне несколько переусердствовали, столь бесцеремонно разорив хозяйство нашего друга. Для меня он все еще оставался человеком, который вернулся к себе домой.

Позже я узнал, что после нашего отлета это место превратили в музей, и все последующие поколения относились к нему с уважением и содержали в порядке.

Так, на руках, нас и внесли в сооружение, напоминавшее металлическую полусферу и обставленное с таким комфортом, который нас совершенно поразил. Сам я не мог бы сказать, для каких целей служил тот или иной из окружавших нас незнакомых предметов.

Земляне за прошедшие пятьдесят веков внешне совсем не изменились, за исключением, разумеется, одежды. Естественно, мужчины так и не отказались от брюк, а женщины, соответственно, от юбок. Но эта одежда была, скорее, практична, чем элегантна, и смахивала отчасти на ту, что в наши времена носили ковбои и помощники кочегаров. С одной лишь разницей: она была сшита из ткани, не поддающейся на разрыв, и создавала неведомые нам удобства.

Например, чуть позже мы узнали, что в ней можно было поддерживать температурный режим по своему желанию.

Узнав это, Маргарет сразу же шепнула мне на ухо, что, на ее взгляд, эра шубок и кашне безвозвратно миновала, как, прочем, и шерстяных носков.

Но больше всего нас поразил язык, на котором изъяснялись эти славные парни.

Деламар, Брент и Глория втроем знали, мне думается, не менее двух десятков языков, но и они встали в тупик перед той тарабарщиной, что раздавалась вокруг.

Вскоре на воздушном транспорте необычного для нас вида примчалась официальная делегация из десяти шишек.

Они сразу же бросились к нам, и мы наконец-то с облегчением услышали, как один из них говорит по-французски.

Но, боже мой, до чего же исковерканным он оказался... Ну точь-в-точь, как если бы в двадцатом веке вдруг воскрес Франсуа Вийон и начал бы декламировать свои замечательные стихи. Уверен, у него при общении возникли бы те же трудности, что испытывали мы, разговаривая со своими далекими потомками.

Конечно, нам сразу же объяснили, в чем тут дело.

Выяснилось, что уже примерно в течение двух тысяч лет Земля являла собой единое государство, и для облегчения индивидуальных контактов создали новый язык, в обязательном порядке преподававшийся во всех школах мира.

Так называемые древние языки остались как бы в порядке сохранения традиций, как диалекты в наше время.

Однако основные древние языки по-прежнему изучались в высших учебных заведениях, как когда-то древнегреческий и латынь.

Видимо, удержались и некоторые другие традиции, так как нас пригласили на угощение с вином в честь столь знаменательного события, как наш прилет. Это, что и говорить, пришлось мне очень по душе: всегда неплохо поговорить с людьми, знающими толк в напитках.

Нас пригласили занять места в специально присланном летательном аппарате, заверив, что беспокоиться о темподжете не стоит, потому что его будут тщательнейшим образом охранять.

И уже через несколько секунд мы оказались над Парижем. Но мы не узнали его. Внизу проплывали строения странных и смелых с архитектурной точки зрения форм, прямые, как стрела, просторные улицы. На воздушных и наземных трассах царило веселое оживление.

Единственное, что мы сразу же узнали, - это Сена, она по-прежнему грациозно и гармонично извивалась в пределах города.

Мы, в общем-то, были в несколько подавленном настроении и не могли вот так, с ходу, выразить обуревавшие нас чувства. Один из наших сопровождающих, служивший своеобразным гидом, показал на большую площадь с руинами посередине.

- В ваше время здесь стояла арка, которую вы называли Триумфальной.

Да. Приложив немало стараний, мы все же худо-бедно поняли, где находимся, хотя, признаюсь честно, далось нам это очень нелегко.

- А где же Эйфелева башня? - поинтересовалась Глория. - Что с ней сталось?

Наш гид нахмурил брови и, повернувшись к коллеге, обменялся с ним несколькими непонятными для нас фразами. Потом, заулыбавшись, ответил:

- Вы наверняка говорите о металлической конструкции, долгое время служившей предметом любопытства для иностранных туристов. О, она давно уже исчезла...

Он протянул руку в другом направлении.

- А это здание вы, несомненно, узнаете.

Деламар, не скрывая охватившего его волнения, воскликнул:

- Да это же Лувр!.. Потрясающе... Как вам удалось сохранить его в столь блестящем состоянии?

- Нам не чужд культ прошлого, и некоторые из исторических монументов тщательно оберегались из поколения в поколение. Это касается не только Лувра, но и Пантеона, и многих других памятников.

Глава 6

В течение последующих двух суток шли нескончаемые банкеты в нашу честь, и мы выслушали немало хвалебных речей о себе. Лично я усиленно налег на гастрономические прелести эпохи, высоко их оценив, но профессор предпочитал длиннющие беседы о технике будущего с ответственными лицами из исследовательского центра французского сектора и с другими специалистами мирового уровня.

Арчи и Глория также не теряли времени даром и собрали за эти два дня обширную информацию о жизни землян в семитысячном году.

Ришар-Бессьер собирал материал своими, только ему присущими методами, этот чертяка имел ту еще хватку. Я был уверен, что все мы окажемся на страницах его будущего романа, причем он опишет нас с такими деталями, о которых мы и сами не подозреваем.

Что касается отца Салливана, то он предпочел занять позицию настороженной сдержанности, узнав о значительных переменах в сфере религии. Его покоробило то обстоятельство, что все земные концессии после ряда бурных фаз также испытали на себя влияние прогресса. Ясное дело, отдельные секты различного направления продолжали существовать, но неоспоримо господствовала новая религия, опиравшаяся, как и раньше, на богопочитание и синтезировавшая особенности самых различных течений в отправлении культа.

Не стоит, видимо, уточнять, что такому мистику, как он, было очень трудно смириться с реальностью подобной эволюции, которую он рассматривал не в качестве реформы, а как самое настоящее святотатство. Но, как говорится, против фактов не попрешь.

Ну а Паоло, тот как-то ухитрился все время оставаться в тени. Сдается, что он попросту шлялся по всяким забегаловкам, где можно было выпить и закусить, но поймать его с поличным мне никак не удавалось. Как бы то ни было, он никоим образом нас не стеснял, что было само по себе уже неплохо.

Но при всем этом у меня были определенные обязательства перед шефом, к которому я, несмотря на его вонючие сигары, был по-своему привязан. Короче, мне также требовалась информация, и я собрал достаточно много интересных сведений, расспрашивая своих более компетентных товарищей.

Меня особенно поразило то, что произошло за истекшее время в области астрономии. Выяснилось, что с двадцать третьего века земляне приступили к успешной колонизации планет Солнечной системы, в частности, Меркурия, Венеры и Марса, которые по своему положению представляли несомненный интерес в плане использования их в самых различных целях.

Другие планеты, за орбитой Марса, были сочтены недостойными такого внимания из-за царивших на их поверхности исключительно низких температур.

На Марсе земляне столкнулись не с полнокровной цивилизацией, а лишь со следами когда-то существовавшего там человечества. В результате планета так и осталась для землян на втором плане, поскольку на ней не было обнаружено нужных ресурсов. Без слов понятно, что еще до их нашествия проблема исчерпания таковых была решена.

Зато на Венере и Меркурии все оказалось в первозданном виде, что и послужило толчком к их планомерному освоению. Сначала там обустроили посты, затем - базы и, наконец, понастроили многочисленные предприятия, снабжавшие Землю самыми различными минералами и прочими природными богатствами. Вот так, к нашему удивлению, и подтвердились предвидения профессора Деламара на этот счет.

Действительно, Земля довольно быстро выгребла все свои запасы металлов, а в условиях механизированной цивилизации потребность в них не ослабевала. Вот и отправился человек в миры иные доставать сырье. Иными словами, началась эпоха космической колонизации.

На Меркурии, само собой разумеется, жизни не обнаружили, а добыча металлов оказалась делом крайне трудным.

Ведь известна особенность его орбиты: он всегда повернут к Солнцу одной стороной (как Луна по отношению к Земле). Так что с одного бока его яростно поджаривает Солнце, а с другого - нещадно леденит космос. Следовательно, работы могут производиться только в узкой сумеречной полосе, проходящей через полюса.

На Венере же ситуация оказалась просто идеальной.

Землянам не оставалось ничего иного, как заявиться туда и спокойно приступить к разграблению нужных им природных богатств. И этот процесс продолжался уже достаточно долго. В этой связи Маргарет, молчавшая все последнее время, что никак не отвечало ее облику, выразилась так:

- Венера превратилась для землян в некое подобие курицы, несущей золотые яйца.

Деламар всячески избегал упоминать о своем изобретении прирастающего в результате облучения металла. Во время разговора на тему о сырьевых трудностях, испытываемых Землей, он бросил на всех нас красноречивый взгляд, ясно дававший понять, что профессор не желает никакого разглашения перед нашими хозяевами открытия им неисчерпаемого "рудника металла".

Нашему удивлению не было конца. Слово в той памятной дискуссии взял стоявший рядом с нашим ученым местный профессор Бром 228 Z. 1.

Может показаться странным,, что у людей семитысячного года вслед за фамилией шел номер. Но я должен уточнить, что если в нашу эпоху привилегией получать регистрационные номера пользовались только автомашины, мотороллеры и самолеты, то у потомков эта мода распространилась на все человечество.

Имен детям больше не давали, а каждому индивидууму после его родовой фамилии присваивался номерной знак.

Так что спутать кого-либо с другим человеком было просто невозможно.

Как мы выяснили, где-то около тысячи лет назад на землян обрушилась вызванная неизвестным вирусом страшная эпидемия. Она почему-то поражала в основном мужчин, делая многих из них бесплодными. Тогдашние биологи и генетики не нашли ничего лучшего, как ввести в массовом порядке искусственное оплодотворение, что и положило начало процессу нумеризации. Ну а затем обычай распространился на всех, чтобы не создавать различий между "сфабрикованными" детьми и обычными.

Вернемся, однако, к нашему профессору Брому 228 Z 1.

Вот что он нам поведал:

- Венера стала нашей второй родиной. На Земле войны перевелись с двадцать первого века. Для нас братоубийственные сражения - это древняя история. Человек двадцатого столетия наконец-то осознал, что мира достигают не посредством оружия, а взаимовыгодным сотрудничеством.

Понемногу на поверхности земного шара стерлись все границы. Конечно, каждое государство должно было пойти на какие-то уступки. И понадобилось еще четыреста лет, чтобы люди согласились считать себя просто гражданами Земли, говорить на одном языке и передать национальные природные ресурсы в общую копилку. Сегодня повсюду действуют одни и те же законы, существует единая денежная единица, а уровень цивилизации одинаков для всех регионов.

Он сделал небольшую паузу и продолжил тоном, в котором сквозила определенная гордость:

- Но вскоре перед человечеством возникла новая проблема. Прекращение войн не замедлило сказаться на численности населения. Стало не хватать жизненного пространства, а потребности превзошли наши производственные возможности. Надо было решать эту проблему, и мы сумели сделать это за счет Венеры. Часть людей была переселена туда, и колонисты стали обживать этот еще девственный мир, превращая его в филиал Земли. Этот процесс, впрочем, продолжается и до сего времени. Мы активно используем неисчерпаемые источники венерианского сырья.

- Насколько я понял, на этой планете природные условия благоприятны для проживания людей? - полюбопытствовал Арчи.

Бром 228 Z. 1. снисходительно улыбнувшись, сообщил, что ученые нашего времени заблуждались в отношении атмосферы Венеры, считая ее непригодной для дыхания.

Надо вообще заметить, что этот профессор разговаривал с нами, словно с дикарями, высадившимися на своих пирогах в цивилизованном мире. Все равно как если бы в наше время какой-нибудь пигмей явился прямо из джунглей с претензией сделать доклад на заседании атомной комиссии в Женеве.

Но самое примечательное я все же оставил на закуску.

Я хотел бы сказать пару слов о роботах. Да, да, о тех самых машинах, что изготовлялись по образу и подобию людей и в девяти случаях из десяти вели себя подобно простым смертным.

Безусловно, и мы в свое время могли производить машины такого рода, но по сравнению с теми, что мы увидели в эту эпоху, то были примитивные и неуклюжие поделки. Роботы семитысячного года воистину превосходили самое богатое воображение, и мы не раз бывали просто ошеломлены их возможностями, сталкиваясь ежесекундно и повсюду с этими созданиями.

Я еще вернусь к этому вопросу, поскольку довольно неожиданное событие прервало нескончаемую череду приемов, по которым нас затаскали. Дело в том, что Бром 228 Z. 1. вдруг прервал свои разглагольствования и повернулся, сияя улыбкой, к нам.

- Господин Сидней, к вам посетитель.

- Ко мне? - воскликнул я, пытаясь обратить все это в шутку, хотя, если честно признаться, был безмерно удивлен. - Что-то не припоминаю, чтобы я кому-то назначал свидание в семитысячном году.

Но профессор упорствовал:

- Конечно же, к вам. И ждал он вас с большим нетерпением, так что если вы соблаговолите последовать за мной, то, смею заверить, не пожалеете.

Вскоре мы все уже стояли в диспетчерской астрогара. На громадном поле взлетали и садились бесчисленные летательные аппараты внушительных размеров и необычных форм. Спектакль, что и говорить, впечатляющий.

На экране нам показали маленькую точку, пояснив, что это - спецкорабль с Венеры, на котором и летит заинтересованное во встрече со мной лицо. Все мы были в высшей степени заинтригованы.

Между тем по мере приближения корабля росло беспокойство оператора, поскольку тот явно "падал", не вписываясь в равномерную и четкую схему приземления. Подумалось, что он непременно разобьется.

Но мы плохо знали наших потомков. Немедленно вступили в действие отталкивающие волны, которые, притормозив планетолет, мягко посадили его в нужном месте.

Полет от Венеры до Земли, сказали нам, занимал всего восемь часов. Пассажиры быстро прошли беглый контроль на идентификацию, и от их группы отделился человек, подошедший к Брому 228 Z. 1.

Тот, показав на меня, торжественно провозгласил:

- Господин Сидней, позвольте представить вам Гордона Н.

42.

Я вгляделся в незнакомца, показавшегося мне, честное слово, довольно симпатичным и веселого нрава малым.

- Надо же, у вас та же фамилия, что и у меня.

Я все еще не мог сообразить, в чем тут дело, но вновь прибывший явно не любил терять времени, поскольку с места в карьер выпалил:

- Как ни поразительно это выглядит, но я - ваш племянник.

- Что?

- Это действительно так. При вашем отлете, вспомните, у вашего брата был сын Джон. От него пошел Питер и так далее и так далее. Видно, не стоит перечислять всех потомков за пять тысяч лет. Короче, я один из ваших прапрапра.... племянников и, что немаловажно, пошел по вашим стопам, поскольку являюсь одним из пяти руководителей средств массовой информации Венеры.

В довершение всего он вынул из кармана ручку с золотым пером, в которой Маргарет тут же признала подарок, сделанный ею мне всего пару недель тому назад.

Оказалось, что спустя двадцать лет после нашего старта все мои вещи были инвентаризированы и с тех пор бережно хранились из поколения в поколение, чтобы торжественно вручить мне одну из них по прибытии в семитысячный год.

Я, разумеется, рассыпался в благодарностях, а мой потомок попросил разрешения сопровождать нас.

Маргарет тут же ответила:

- Ну конечно же, какие могут быть возражения? Только, пожалуйста, не зовите меня "тетушкой", ибо я все еще не госпожа Гордон, о чем, кстати, надо бы серьезно поговорить с отцом Салливаном.

Из всего экипажа именно отец Салливан, как и Паоло, был, пожалуй, наиболее ошарашен всем происходившим с нами. Вместо ответа он ограничился задумчивым покачиванием головой. Потом он как-то признался мне, что в тот день испытывал самую ужасную в своей жизни мигрень.

Глава 7

Первый день, проведенный в компании моего племянника, показался мне просто замечательным. Мой родственничек проявил себя весьма ушлым малым, был в курсе всего и вся и как настоящий проныра имел доступ всюду и в любое время.

В его распоряжение предоставили скоростное летательное средство, которое пилотировали два робота, беспрекословно подчинявшиеся его распоряжениям.

Я воспользовался случаем и попросил поподробнее рассказать мне об этих впечатляющих созданиях. Мое любопытство удовлетворил профессор Морган 57 Y. 2, который за ужином долго и обстоятельно просвещал нас на эту тему.

- Эти, как вы их называете, роботы целиком состоят из металла и наделены электронным мозгом, смоделированным по образцу человеческого. После длительных изысканий ученым удалось установить нужную дозу атомов углерода, кислорода и водорода и заставить их "взаимодействовать" точно так же, как и в голове человека. Эти фантастические существа понимают, что им говорят, разговаривают сами и поступают согласно формирующимся у них волевым импульсам. Я не стал бы утверждать, что они думают аналогичным с нами образом, нет. Но они обладают определенной способностью к размышлению, возможно, рудиментарной, но вполне достаточной для выполнения самых различных действий. Они заняты на всех видах работ, от наиболее тяжелых до крайне деликатных. Руководимые людьми, они способны решить практически любую задачу, а некоторые из них функционируют даже в роли руководящих кадров по отношению к более примитивным моделям.

Я, разумеется, привожу его ответ в самом общем виде, поскольку на деле он сообщил нам множество технических деталей, касающихся принципов создания роботов. Глорию настолько взволновали слова ученого, что она воскликнула:

- Неужто вы хотите сказать, что они... живые существа?

- Не будем преувеличивать, - покачал головой Морган 57 Y.

2. - Они - не что иное, как механические создания. Случись поломка в деталях, из которых они изготовлены, и роботы тут же станут непригодными для достижения тех целей, ради которых их сотворили.

Если всех нас не покидало чувство восхищения достижениями ученых этой эпохи, то отец Салливан упорно отстаивал свои позиции и абсолютно не был согласен с ее общим научным духом.

Позднее он как-то заявил нам, что абсолютно не приемлет эволюционный дух семитысячного года, особенно в том, что касается сотворения думающих и действующих машин, совершенство которых в один прекрасный день могло бы сравняться со способностями человека. По его мнению, все это было кощунством, ибо он никоим образом не желал допустить, что человек может возомнить о себе как о существе, равном или даже превосходящем по своему могуществу Бога.

На это Деламар откликнулся репликой:

- Подождите, еще и не то увидите.

Профессор Деламар обещал местному руководству организовать посещение темподжета, доставившего нашу группу в их время. Более того, он согласился вместе с ними совершить небольшой прыжок на месяц вперед.

В этой связи была сформирована соответствующая делегация, и на следующий день был назначен отлет. Все складывалось преотлично, и обе стороны были довольны развитием наших отношений. Мы все больше проникались взаимной симпатией. Если хорошенько вдуматься, то в сущности это было вполне естественно.

Предоставленные в наше распоряжение апартаменты отличались неслыханным комфортом, и я вполне искренне считаю, что наше пребывание в семитысячном году проходило под самым добрым знаком.

А пока что мы собрались немного отдохнуть, но Паоло вдруг заявил, что он ничуть не устал и с удовольствием прогулялся бы, вместо того чтобы оставаться в помещении.

Он явно искал моего расположения, поскольку, толкнув незаметно локтем, произнес:

- А какого вы на этот счет мнения, Сидней? - Одновременно он полушепотом добавил: - В темподжете есть запасы потрясного виски. Это вам ни о чем не говорит?

Маргарет мигом очутилась рядом, подозрительно поглядывая на нас.

- Что это вы затеяли, прелестная парочка?

- О, да ничего особенного. Паоло не спится, а я должен чем-то украсить свой будущий репортаж. Вот я и решил прошвырнуться немного. Мы еще так многого не видели, что просится в статью. Паоло решил составить мне компанию. Весьма любезно с его стороны, не правда ли?

- Если ты будешь описывать этот мир его глазами, то твоя газетенка долго не протянет.

Искоса и остро взглянув на Паоло, она отошла, присоединившись к Глории и Арчи, в то время как итальянец покачивал своей бульдожьего вида крупной головой.

- И чего это ваша невеста на меня взъелась? Может, у вас есть какой-то секрет, как ее можно вынести?

- Да не берите в голову. Просто у нее печень разыгралась. Они все такие, в ее семейке.

К нам подошел Бром 228 Z. 1. С изысканной вежливостью он сообщил, что в курсе наших планов и что если мы желаем прогуляться по столице, то ему доставит чрезвычайное удовольствие помочь нам в этом, выделив небольшой летательный аппарат, который поведет достойный стопроцентного доверия робот.

Вскоре появился и сам аппарат, напоминавший по форме небольшую сигару. Из него вышел "стальной человек". Бром 228 Z. 1 позвал его, и робот, вышагивая несколько тяжеловато, приблизился к нам, замерев в метре от ученого.

- Вы можете отдавать ему любые команды. Он их выполнит, так что ничего не опасайтесь. К тому же он благодаря специально вставленному контуру говорит по-французски.

Я с любопытством посмотрел на диковинную машину и спросил:

- Так, значит, любой человек может распоряжаться им по своему желанию?

- В принципе, да. Но не стоит забывать, что все роботы, как те, что работают на государственных предприятиях, так и принадлежащие частным лицам, находятся под правительственным контролем. Использующие их лица несут персональную ответственность за все неуместные действия, которые эти машины могут совершить. Доверяя этого робота вам, прошу не давать ему указаний предосудительного характера.

- Будьте спокойны, профессор, можете полностью положиться на нас.

Повернувшись к нашему провожатому, я произнес:

- Мы готовы, господин хороший.

Склонив то, что служило ему головой, железяка-монстр ответил на удивление мягким голосом:

- В таком случае следуйте за мной.

Вскоре мы уже удобно расположились на борту летательного аппаратика, а робот стал возиться с приборами.

Он нажал на несколько кнопок, опустил ряд тумблеров, производя все эти действия степенно и напоминая мне тем самым заурядного парижского таксиста. Взглянув на Паоло, я понял, что парень делал большие усилия над собой, чтобы не сорваться.

- Как вы можете питать доверие к этой фиговине? - с трудом выдавил он из себя, в то время как мы совершенно бесшумно взмывали ввысь.

- Да не переживайте, старина. Мы ведь не в своем каменном веке. Так что давайте смело шагать в ногу с прогрессом.

Склонившись к водителю, я попросил:

- Ты можешь доставить нас в темподжет? Это та самая машина времени, что доставила нас в вашу эпоху. Он находится в парке, несколько за городом.

- В имении профессора Деламара, - бесцеремонно перебил меня робот. Мне это известно.

Я опешил, как, впрочем, и Паоло.

- До чего же здорово. Ну прямо как человек. Нет, вы только послушайте, как он вещает!

Паоло мне подмигнул.

- Да, но с таким водителем не очень-то потрепешься.

Вот мы и добрались наконец-то до парка. Под нами пышно сиял разноцветьем огней город. Спектакль что надо, сплошное великолепие, и мы, Паоло и я, жадно пожирали его ненасытными глазами. Нам и в голову не приходило о чем-то болтать в эти волнующие минуты.

Наш летательный аппарат приземлился, и узнавший нас караульный отдал нам честь.

Темподжет стоял на прежнем месте. Его легко можно было узнать по внешним формам, и, признаюсь, я испытывал определенное удовольствие от того, что мы вновь очутились "дома". Робот следовал за нами, как преданная собачка, и мы проникли внутрь.

Наш сопровождающий скромно остановился при входе, но Паоло, повернувшись к нему, гостеприимно пригласил:

- Да входи, чего уж там, браток.

Итальянец знал темподжет несравненно лучше меня и тут же поднялся на верхний этаж, где хранились запасы продовольствия.

Немедленно была откупорена бутылка виски - и пары стаканов как не бывало, аж до последней капли. Обстановка сразу же, по моему разумению, улучшилась: стало как-то веселее.

Робот застыл как статуя. В конце концов это стало несколько стеснять нас. Создавалось впечатление, что, наблюдая за нами, он где-то там, в своих железных мозгах, давал оценку нашему поведению.

Пропустив еще несколько стаканчиков, Паоло заметно окосел, что доставило мне удовольствие в том смысле, что я по сравнению с ним оказался куда более крепким.

Слегка заплетающимся языком он обратился к роботу:

- Хочешь и тебе нальем, если ты уважаешь виски. Понимаешь?

Робот не ответил, и Паоло, с трудом поднявшись, встал, покачиваясь, перед ним.

- Господин изволит выкобениваться? Ты будешь отвечать, упрямый осел, или предпочитаешь, чтобы я оторвал тебе башку?

Я потянул итальянца за рукав.

- Оставь его. Роботы виски, не пьют.

- Да, наверное, так оно и есть. Тогда устроим ему экскурсию по нашей посудине.

Паоло становился невыносимым. Но я напрасно тратил силы и слова на то, чтобы отговорить его от этого намерения. Ему непременно хотелось пройтись по всему темподжету с Франкенштейном, как он окрестил нашего металлического спутника. Сначала он провел его в спальню, а затем потащил в машинное отделение.

Тут я счел необходимым вмешаться вновь, заметив Паоло, что все бортовые приборы - слишком деликатные штучки, чтобы с ними так легкомысленно забавляться.

Итальянец хотел было рассердиться на меня, но передумал и повел своими широченными плечами.

- А кто говорит о том, чтобы их касаться? Эй, Франкенштейн, ты только взгляни! Вот это - мощнейшие генераторы, позволяющие темподжету дематериализоваться. Именно мне поручено запускать их. А вон там приборы, что приводят в действие внешние эжекторы. И благодаря этой могучей технике, мой славный Франкенштейн, мы и прибыли в вашу эпоху, где имели удовольствие познакомиться с тобой.

Он обнял робота за плечи. В другой руке Паоло попрежнему крепко держал вторую бутылку виски. Потянув из нее, он продолжил:

- Но это еще не все. Видишь вон ту занятную машину в центре помещения? Это - высшее достижение моего гениального дядюшки, поскольку профессор Деламар возможно, ты этого не знаешь является моим родным дядей. Так вот, эта штукенция позволяет выдавать столько металла, сколько душа пожелает. Штампуешь его себе, словно те фальшивомонетчики, что наводняли рынок поддельными луидорами. Берешь кусок железки, кладешь его перед этим аппаратом и - хоп! - тот начинает раздуваться, кик на дрожжах. Таким образом можно наворотить его в количестве, достаточном, чтобы наделать ложек и вилок для всего человечества. А пожелаешь - и наклепать уйму таких, как ты. До чего же здорово, парниша, не правда ли? Отвечай!

Я еще раз попытался образумить словоохотливого Паоло, но тот только рявкал, чтобы я заткнулся, и несколько раз грубо меня отталкивал. Им овладела навязчивая идея: довести свою речь до конца, как будто это могло заинтересовать робота.

Я чуть не лопнул от смеха, когда тот, солидно покачав головой, поддакнул:

- Это просто замечательно.

И все же на какой-то миг у меня возникло смутное впечатление, что сей самобытный муж ухватил смысл разглагольствований, которые позволил себе Паоло. Но я тут же пожал плечами, подумав, что для этого надо иметь соответствующий интеллект, а согласно тому, что нам говорили об этих железках, они под такую категорию не подходили. И все равно, решил я, комедия слишком затянулась и с ней пора кончать. Посему, ухватив Паоло за руку, я потянул его вниз. Флегматичный робот последовал за нами.

Когда мы достигли последней ступеньки лестницы, бутылка, которую бережно нес Паоло, была столь же пуста, как и его черепушка.

- Оставь меня! - потребовал он вдруг.

- Послушай, старик, праздник закончился, а теперь - баиньки.

Он вырвался так резко, что я чуть не потерял равновесие. Вытянув в моем направлении свою лапищу, он что-то пробормотал явно нелестное для меня.

- А ну кончай, - прервал его я. - Не то я и в самом деле рассержусь.

Он и впрямь начал действовать мне на нервы, этот итальянец. Я никогда не отказывался помахать кулаками, но должен признаться, что в случае с Паоло, учитывая его комплекцию, следовало чуточку подумать.

Однако на сей раз долго размышлять не пришлось, поскольку оба кулака Паоло уже летели на встречу с моей физиономией. Я отскочил в сторону. Время уговоров кончилось.

- Ладно, старик, ты сам на это напросился, - воскликнул я.

Понятно, что в ответ на мои слова потомок Ромула и Рема лишь осклабился и ринулся на меня, будто носорог.

Казалось, его ничуть не озаботил мой встречный удар.

Словно мой кулак наткнулся на мешок со свинцом.

И, наоборот, последовавший с его стороны апперкот отбросил меня к противоположной стенке кабины со скоростью, на которую, как я до этого считал, мое тело было неспособно. Я едва успел уклониться от нового сокрушительного удара, который пришелся по металлическому животу робота. При этом раздался резкий звон.

Итальянец взвыл от боли, а я воспользовался этим мгновением, чтобы хорошенько врезать ему под ложечку.

Выпитая им жидкость странно забулькала у него внутри, и на долю секунды я поверил, что одержал верх.

Но не тут-то было. Вне себя от ярости, он опять бросился на меня, пытаясь измолотить своими огромными кулачищами. Но я довольно ловко двинул его коленом, а затем боковым правым рассек ему бровь. Он на какой-то миг зашатался и оперся о перегородку.

В этот момент я услышал, как открывается дверь. В помещении появился Ришар-Бессьер. Его слова доносились до меня смутно, откуда-то издалека, в ушах звенело, и я вот-вот должен был свалиться без сознания.

- Осторожно, Сидней!

Послышался грохот, и запущенное рукой Паоло кресло отскочило от стены. Тот схватил в свои клешни уже второе, пытаясь шарахнуть им романиста.

Все произошло стремительно и неожиданным образом. Паоло промахнулся и споткнулся. Ришар-Бессьер перехватил его по пути и так ему вмазал по затылку, что тот, развернувшись, не устоял на ногах и растянулся прямо на командном пульте, в самой гуще всяких там рычажков управления. Из эбонитового табло выплеснулась длиннющая искра, раздался сухой треск. Потасовка, возможно, и кончилась, но неприятности лишь начинались.

Глава 9

Паоло, еще не пришедшего в сознание, отнесли в сторожевой пост в парке, где ему оказали первую медицинскую помощь.

Оттуда, ясное дело, сразу же сообщили о происшествии Брому 228 Z. 1, который пообещал предупредить профессора.

Романист же, похоже, испытывал муки совести от того, что был вынужден прибегнуть к столь сильным мерам. Он рассказал мне, каким образом оказался на месте событий.

Ришар-Бессьер с самого начала догадывался о наших намерениях, а после откровений Маргарет насчет моего пристрастия к виски пообещал ей подскочить к темподжету. Попросив первого подвернувшегося под руку чиновника провести его по столь теперь незнакомому ему Парижу, он добрался до парка, где высился темподжет.

По правде говоря, появился он вовремя. Глядя на него, никогда бы не сказал, что у него такие пудовые кулаки. К счастью для меня, разумеется...

Всю нашу команду, естественно, оповестили, и они мигом примчались.

Маргарет метала громы и молнии, но, узрев на моей физиономии следы, оставленные на память Паоло, переключила свою ярость на него, порываясь исцарапать и обезобразить его лицо. Нужно было ее успокоить, и отец Салливан был вынужден использовать весь свой авторитет, чтобы вернуть к здравому восприятию инцидента.

Деламар потребовал подробных объяснений, которые я и представил. Особо гордиться чем-то мне по понятным причинам не пришлось.

Паоло в конце концов все же очухался, и уж не знаю, подействовала ли на него заданная трепка или что-то еще, но он тут же протрезвел. И даже извинился передо мной. Я принял выраженные им сожаления по поводу случившегося. Собственно говоря, другого выхода для меня просто не существовало, поскольку мы были обречены и впредь находиться вместе.

Деламар отправился внутрь темподжета, чтобы оценить нанесенный нами ущерб.

За ним увязался и Арчи. Вскоре они вернулись с весьма мрачным видом. Профессор метнул в сторону племянничка укоризненный взгляд, но от головомойки воздержался. Он только глухо бросил:

- Друзья, пока трудно точно определить масштабы аварии, но уже ясно, что система возврата в прошлое повреждена. Не исключено, что она совсем вышла из строя.

Арчи не замедлил внести предложение:

- Профессор, полагаю, что наилучший в создавшейся ситуации вариант это сделать один-два пробных броска в недалекое будущее. Тогда сразу же станет ясно, в какой мере функционирует механизм обратного хода.

Это и впрямь было оптимальным решением, и все сразу же вызвались полететь добровольцами. Но Деламар был непреклонен и отвел все кандидатуры.

- Достаточно будет меня и Брента.

Возразить нам было нечего, и все покинули темподжет, собравшись возле сторожевого поста.

Мы мрачно поглядывали друг на друга. Но не нам же было выступать против того, что задумал предпринять профессор.

Наши новые друзья из семитысячного года, безусловно, были в курсе последних событий, но деликатно помалкивали.

Эксперимент решили не откладывать в долгий ящик, а провести его сейчас же, и через несколько минут мы собственными глазами увидели, как дематериализуется темподжет.

Теперь оставалось только ждать. Должен признаться, что ни у кого и мысли не возникало, чтобы заполнить эту паузу трепотней.

Мы просто ждали - и точка.

- Прошел час, - возвестил чей-то голос.

- Полтора часа.

- Два часа.

Да, уже промелькнула пара часов, как они стартовали.

После трех часов отсутствия темподжета в нашем измерении мы начали уже серьезно беспокоиться. Паоло, который после отлета профессора с Брентом и рта не раскрывал, начал паниковать, прекрасно понимая, какая его ждет участь в случае, если наши друзья не вернутся.

- Мне искренне жаль, - то и дело повторял он. - Это я во всем виноват.

- Если бы у вас в желудке не было всепоглощающей губки, ничего бы не произошло, - любезно фыркнула в ответ Маргарет.

Цапаться нам явно было ни к чему, лучше поддерживать в себе безоговорочную веру в Деламара и Арчи. На наше счастье, пример в этом подавала Глория. Она одна сохраняла хладнокровие, заряжая и нас своим непоколебимым оптимизмом и отличным настроением.

Ко всеобщему облегчению, через четыре часа темподжет все же рематериализовался. А то мы совсем уже пали духом и начали думать, что нас окончательно покинули в этой эпохе.

Первым вышел Арчи. По его лицу легко угадывалось, что далеко не все было в порядке. Он опустился прямо на газон и заявил:

- Все наши усилия починить темподжет ничего не дали. Мы смогли вернуться обратно только с четвертой попытки. Остается единственный выход: как можно быстрее изготовить вышедшие из строя детали. В противном случае придется оставить всякую надежду вернуться в наше собственное время.

Нечего и говорить, насколько все встревожились. Хотя я-то не рассматривал это как какую-то катастрофу, зная, что меня ожидает по возвращении, однако поостерегся от разговоров в таком духе. Это было сугубо мое личное дело, и, глядя на своих спутников, я не стал бы утверждать, что их чрезмерно волнуют мои заботы. Впрочем, не стоило так уж обижаться на них за это.

Раз Деламар и Арчи твердо настроились на починку нашего аппарата, нам оставалось лишь вооружиться терпением. Это тем более было оправданно, что никто из нас помочь им в этом деле не мог.

По словам Деламара, нужно было срочно изготовить колоссальное количество мелких деталей, чтобы заменить вышедшие из строя.

Несмотря на высочайшую технологию семитысячного года, для этого все равно потребовалось бы немало времени.

Я постоянно курсировал между обоими учеными, чтобы быть в курсе событий. Так, мне удалось выяснить, что Арчи и Деламар, не теряя ни минуты, приступают к составлению чертежей деталей и плана сборки поврежденной системы.

Учитывая, что только они одни из всего нашего экипажа были в состоянии сделать это, подобный труд должен был занять у них немало времени.

Два дня прошли без каких бы то ни было происшествий.

Ясно, что весь мир уже знал, что с темподжетом случилась авария, и мы стали объектом любопытства самого различного толка.

Робот Франкенштейн (это прозвище прочно прилипло к нему) так и остался закрепленным за нами, но я что-то не очень ему доверял, как и Паоло.

Спустя три дня Деламар и Арчи сообщили, что полностью завершили разработку документации и что дело восстановления темподжета теперь целиком зависит от наших хозяев.

Именно в этот момент в салон, где мы все собрались, стремглав влетела Глория. На ней лица не было, и она едва могла говорить.

- Друзья... только что произошло нечто крайне важное...

Арчи бросился к ней.

- О чем ты, дорогая?

- Мне нужно было посетить темподжет, чтобы забрать там кое-что из вещей, и я обнаружила, что наш пресиптрон украден.

Деламар аж подскочил от этого известия, как если бы из рукава у него неожиданно высунулась головка гадюки.

- Что вы сказали?!

- Истинную правду, профессор. Пресиптрон исчез.

В воздухе повисла гнетущая тишина. Никто не решался проронить ни слова, настолько принесенная Глорией новость поразила всех.

- Но в конце-то концов, - не выдержал Арчи, - какой в этом был резон? К тому же темподжет круглосуточно охраняется.

- О, постовые и сейчас на месте, - подтвердила Глория. - Именно это меня и беспокоит.

Деламар только собрался что-то сказать, как в зал на всех парах ворвался мой племянник, а точнее, Гордон Н. 42.

- Не надо мне ничего говорить, - выпалил он, - я все знаю. - Он повернулся к Глории. - Ваш пресиптрон был изъят из темподжета по указанию профессора Брома 228 Z. 1.

- Вы и вправду, похоже, знаете многое, - поразился Арчи. - Но объясните, почему он позволил себе так поступить?

Гордон Н. 42, сдается мне, заколебался. Тогда Арчи добавил:

- Я немедленно свяжусь с ним и...

- Нет, не спешите, лучше сначала выслушайте меня.

- Хорошо, - согласился Деламар. - Но мне совершенно неясны их намерения. Они же понятия не имеют, для каких целей создан пресиптрон.

- А вы в этом уверены?

- Я никогда и никому не рассказывал об этом изобретении... Разве что... - он пристально посмотрел на членов экипажа. - Кто-то из вас проговорился...

- Нет, - решительно возразил мой племянник. - Если Брому 228 Z. 1 и его сотрудникам стало известно об этом открытии, то не от ваших друзей.

- Тогда от кого же? - нетерпеливо воскликнул Арчи.

Гордон Н. 42 медленно повернулся к Франкенштейну, как всегда неподвижно стоявшему в глубине салона.

- Вот кто выдал ваш секрет!

Если бы на нас свалилась стокилограммовая чугунная чушка, нас бы это не так поразило, как произнесенные слова. При других обстоятельствах мы могли бы расценить их как неудачную шутку, но наше положение было критическим, - а Гордон Н. 42 говорил чересчур серьезно.

- Да, да. Именно этот робот все разъяснил относительно использования вашего пресиптрона. Вам никогда не приходилось разговаривать о приборе в его присутствии?

И тут у меня в памяти молнией сверкнуло одно воспоминание. Черт побери, я отчетливо вспомнил экскурсию, которую Паоло устроил для робота на борту темподжета, и все, что .он тогда намолотил языком.

Я видел, как лицо итальянца побелело. Он буквально осел в своем кресле, схватившись обеими руками за голову.

- Это моя вина, - заскулил он. - Все это случилось из-за меня, но я и в мыслях не держал...

Я взял на себя смелость в нескольких словах изложить собравшимся суть проступка Паоло, не умолчав, в частности, и об эпизоде, когда он бахвалился перед роботом насчет пресиптрона.

Деламар был не в силах вымолвить ни слова. Он лишь укоризненно посмотрел на своего родственника, который в эту минуту являл собой жалкое зрелище. На лице профессора обозначились глубокие морщины. Казалось, он сразу постарел лет на десять.

Снова вмешался Гордон Н. 42.

- Не стоит на него уж очень сердиться, - мягко произнес он. - От вас скрыли тот факт, что существует общепланетарная сеть контроля за всеми приказами и сообщениями, которые адресуются роботам. Это сделано с той целью, чтобы наблюдать за их использованием. Но прежде чем продолжить свои объяснения относительно случившегося, я считал бы целесообразным в целях безопасности удалить отсюда Франкенштейна.

Все единодушно согласились с этой мерой предосторожности, и едва робот покинул зал, как мой племянник снова заговорил, чувствуя себя теперь свободно.

Он сообщил, что, как только Бром и его сотрудники получили информацию о практических возможностях использования пресиптрона, они приняли решение любой ценой завладеть этим необыкновенным изобретением, подозревая, что профессор Деламар никогда не согласится передать им его секрет добровольно.

Нам уже все уши прожужжали о том, что на Земле не хватает металлов и что только с Венеры поступает сырье, в котором так нуждается нынешняя цивилизация. Таким образом, открытие профессора Деламара приобрело для землян настолько важное значение, что руководство планеты, не колеблясь ни секунды, постановило наложить на него лапу, даже не потрудившись поинтересоваться нашим мнением на этот счет.

В беседу вступил Ришар-Бессьер:

- Ну хорошо, теперь благодаря вам мы достаточно хорошо представляем причину, побудившую Брома изъять пресиптрон. Спрашивается, однако, чем руководствовались вы, доводя подобного рода сведения до нас? Или вам поручили это сделать?

- Нет, можете не беспокоиться. Я поступил так по причине, вам пока неизвестной. Но вы, на мой взгляд, обязаны в ней разобраться. Дело в том, что к настоящему времени венериане начали с неодобрением относиться к той колониальной политике, которую Земля проводит в отношении них.

- Но разве вы сам не землянин, как и все прочие венериане? - поразился отец Салливан.

- По истокам да... но жители Венеры ныне стремятся обрести независимость. Ведь у нас как-никак тоже имеются свои права и потребности.

Арчи медленно кивнул головой, видимо соглашаясь с Гордоном Н. 42.

Действительно, что может быть нормальнее такого рода стремлений? Разве не произошло то же самое в свое время и с нашей страной? Достаточно вспомнить войну за независимость, которую мы, американцы, начали против английской метрополии.

Следовательно, нам надлежало принять как данность, что венериане-земляне, в сущности, лишь следовали примеру бывших колоний на своей исторической родине, которые мало-помалу добились независимости. Цивилизация, может быть, стала немыслимо высокой, но человек-то остался прежним. Гордон Н. 42 не скрыл от нас, что уже имели место отдельные вооруженные выступления венериан. Земляне, однако, быстро их подавили под лозунгом поддержания порядка и сохранения дружественных отношений между планетами.

И все же на Венере существовал очаг сопротивления.

Члены этой организации поклялись, что будут неустанно бороться за свои идеи. Это объясняло факты саботажа, которым подверглось немалое число космических кораблей, обеспечивавших для правительства связь между Венерой и Землей.

Гордон Н. 42 не стал темнить и в том, что касалось его самого. Выяснилось, что он выступал ярым сторонником объединенной Венеры и что в этой связи земные руководители тщательно следили за каждым его шагом.

Все эти известия не относились к числу радостных, и я стал уже прикидывать, чем вся эта история может закончиться. Деламар же решил серьезно переговорить с Бромом 228 Z. 1 и тут же связался с ним. Тот согласился немедленно принять нас, и вскоре за нами прибыл длинный веретенообразный летательный аппарат. Он доставил всю группу к огромному зданию, где размещалось руководство французского сектора.

Я до сих пор помню ледяную атмосферу этого приема.

Не моргнув глазом, Бром 228 Z. 1 выслушал взволнованный монолог Деламара. Когда профессор умолк, Бром склонил голову и произнес:

- Я ожидал от вас именно такой реакции, полной упреков, и лишний раз убедился, что Гордон Н. 42 раскрыл вам глаза на многие вопросы. Это не так уж важно, поскольку рано или поздно вы все равно бы обо всем узнали. Поэтому я сразу же перейду к сути проблемы и скажу вам следующее. Нам позарез необходимо ваше изобретение. Учтите, профессор, что речь идет об интересах всей Земли. Раз уж я оказался в роли одного из ее основных руководителей, то считаю себя просто обязанным сохранить это открытие для нас и начать его немедленное внедрение в производство. Насколько я помню, вы просили меня изготовить детали, необходимые для того, чтобы темподжет вновь обрел способность возвращаться назад ко времени.

- Да, это так, - носкликнул Деламар - Моя просьба и сейчас остается в силе.

- Искренне сожалею, профессор, но оказать вам эту услугу я не могу. Мы же не дети и прекрасно понимаем, к чему вы клоните. Согласись мы вам помочь отремонтировать темподжет - и вам будет легче легкого сделать бросок чуть-чуть вспять по времени, чтобы стереть все последние события. Тем самым вы возвратите себе пресиптрон. Зная тогда наперед, что должно произойти, вы просто-напросто перескочите нашу эпоху или же вернетесь туда, откуда стартовали. А вот этого мы ни в коем случае не можем допустить. Поверьте мне, мы изучали этот вопрос с момента вашего прибытия сюда и постановили не позволять вам покидать семитысячный год.

Арчи и Деламар смертельно побледнели.

- Это - злоупотребление властью. По какому праву вы поступаете с нами подобным образом?

- Господа, не надо делать из этого трагедии. Мы не мучители и не варвары-садисты. Все объясняется до смешного просто: есть интересы трех миллиардов землян, а наши венерианские источники сырья отнюдь не вечны. Можете успокоиться: мы не собираемся причинять вам зло, и вы сможете жить, ни о чем не заботясь. Профессор Брент, будьте любезны, отдайте мне чертежи деталей, которые необходимо изготовить.

Брент, по-видимому, предвидел возможность такого требования со стороны властей. Он сделал вид, что подчиняется этому грубому диктату, и принялся рыться в портфеле, вытаскивая оттуда бумажку за бумажкой.

Но затем он неожиданно начал торопливо рвать их на мелкие кусочки и бросился к открытому окну. Он проделал это так молниеносно, что никто и ахнуть не успел. А клочки чертежей, выброшенные наружу, уже подхватил озорной ветер, и они, словно стая белых бабочек, разлетелись на все четыре стороны.

Да, рефлексы у наших хозяев явно оставляли желать лучшего. Брент, иронически улыбаясь, горделиво поглядывал на Брома и его приспешников.

Бром, не скрывая своей ярости, насупился и бросил стоявшему перед ним Арчи:

- Мне понятна ваша торопливость. Ваш жест, однако, позволил мне убедиться в том, что в отношении вас следует предпринять определенные меры предосторожности и сохранять их до тех пор, пока вы не уразумеете, что интересы ваших соотечественников имеют неоспоримый приоритет над простой научной любознательностью, чем, собственно говоря, и является все это ваше путешествие во времени.

Презрительно скривив губы, он добавил:

- И чего это вам не терпится вернуться на пятьдесят веков назад в столь слаборазвитую эпоху?

Я уж собрался было как следует отчитать его за уничижительное отношение к моему времени, но этот сын дьявола сумел опередить меня. Повернувшись к своей челяди, он, по-прежнему не теряя самообладания, сухо распорядился:

- Займитесь экипажем темподжета. Место назначения - Венера. Резиденция номер три, находящаяся под наблюдением.

Глава 9

Земля стремительно убегала от нас. Ее красноватый, почти призрачный диск блистал в немыслимой дали. В другой обстановке этот дивный спектакль, возможно, и вызвал бы восхищение, но...

Этот с постепенно тускневшим ореолом шарик, исчезая из вида, казалось, одновременно уносил с собой и все наши надежды. С той самой минуты, как мы поднялись на борт громадного межпланетного лайнера, стало ясно, что с экспериментом профессора Деламара покончено. Не оставалось никаких надежд осуществить наши планы. Наш темподжет остался на Земле, и увидеть его когда-либо представлялось делом абсолютно несбыточным.

И мы не имели ни малейшего представления о том, что за жизнь нам уготована на Венере.

Мне даже не удалось порадоваться новой встрече с племянником, этим отличным парнем. Все произошло так поспешно, что его судьба осталась для меня загадкой.

Ну а этот чертов Франкенштейн, разумеется, был тут как тут. Бром 228 Z. 1, видите ли. счел необходимым, чтобы он нас сопровождал и даже продолжал выступать в роли слуги во время нашего пребывания на Венере. А о том, сколько времени нас там будут держать, мы, само собой, не имели никакого понятия.

Робот как ни в чем не бывало продолжал вежливо отвечать на наши вопросы и старался быть полезным. Эти железяки явно были лишены каких-либо чувств. Иначе он сгорел бы на месте голубым пламенем от полных гнева взглядов, которыми мы одаривали его. Во всяком случае, так было в начале полета, поскольку потом мы все же пришли к выводу, что, собственно говоря, с машины не может быть никакого спроса.

Но я прекрасно помню, как сразу после взлета к нему подошел Паоло и сквозь зубы процедил:

- И долго еще нам придется терпеть твое присутствие, стукач ты чертов?

Деламар, настроенный более практично, собрал нас и заявил:

- Этот робот понимает по-английски и по-французски. Видимо, при всех конфиденциальных разговорах нам следует переходить на какой-нибудь другой язык. Каково ваше мнение?

Арчи предложил использовать для этих целей итальянский, поскольку все в нашей группе им владели. Паоло расценил это как дань уважения его родине и страшно возгордился.

Деламар согласился с Арчи, но тут вскинулась Маргарет:

- Ну уж нет, я не понимаю по-итальянски...

- Не думаю, дорогая, что у вас за душой есть какие-то сверхважные секреты. К тому же это позволит нам время от времени разговаривать действительно о серьезных вещах.

Маргарет, не зная, что и думать об этой ремарке, бросила на меня вопросительный взгляд. Я воздержался от комментариев.

Наконец мы прибыли на Венеру. То обстоятельство, что нас доставили туда в качестве пленников, помешало нам по достоинству оценить это межпланетное путешествие.

При подлете мы смогли разглядеть на поверхности планеты в высшей степени своеобразные города, а также обработанные поля с буйной растительностью.

Было довольно жарко, но все же терпимо.

Кругом кипела своя жизнь, и, похоже, никто не обратил особого внимания на наш корабль, севший вскоре на большом летном поле в черте широко раскинувшегося города.

Мы успели только узнать, что он назывался Сервикополис и что это был интеллектуальный центр Венеры. Нас поспешно перевели на другое летательное средство, сродни тем, с которыми мы уже имели дело на Земле, и нас доставили к странного вида громадным строениям, окруженным высокими металлическими стенами.

Это и была находящаяся под наблюдением резиденция номер три. В ней нас и разместили.

Должен признать, что мы были несколько удивлены оказанным нам приемом. Директор этого заведения проявил большую учтивость, заявив, что всецело находится в нашем распоряжении и готов удовлетворить малейшие прихоти членов группы.

- Не считайте себя пленниками, - начал он. - Вы вольны делать все, что вам заблагорассудится, и свободно высказывайте ваши желания. Обещаю скорейшее их исполнение.

Красиво загнул, однако. Вправе поступать, как хотим, в пределах пространства, обнесенного высоким забором. Но чтобы выйти за него... это уж извините...

Кто-то из нас, ссылаясь на наследственную склонность к полевым цветочкам, спросил о возможности прогулок по территории.

Венерианин-землянин, сощурив узкие глазенки, заулыбался:

- Ну уж в этом плане, у нас раздолье, вы останетесь очень довольны. - И добавил, подойдя к широкому окну, из которого открывался прекрасный вид: Вы только взгляните на эти замечательные лужайки и бескрайние парки. Разве вам этого недостаточно? Так что выбросьте из головы даже саму мысль о стенах вокруг резиденции. Если по натуре вы философы, то ваши глаза не должны их замечать, а ваш разум должен игнорировать само существование таковых.

Слушая его речь, я готов был поспорить на что угодно, что предки этого типа наверняка были китайцами.

С его лица не сходила наигранная улыбка.

- Вынужден добавить, что несколько человек уже пытались преодолеть это заграждение. Бедняжки! Они не знали, что через металлические стены пропущен дезинтегрирующий луч.

Спустя несколько минут нас развели по апартаментам, стиль оформления которых грешил избыточным модернизмом. Мы действительно имели под рукой все, что нужно для нормальной жизни, - телевизоры, ондиофоны, бассейны и еще черт знает что.

Все эти благости замыкались на солнечный завод, расположенный в центре громадного парка и передающий энергию атомной станции для освещения, поддержания желаемых климатических условий и для всех остальных нужд.

Кругом, как в самом здании, так и снаружи, сновали бесчисленные роботы.

Уже на самых первых прогулках мы не могли не заметить и других "заключенных", то есть людей нашего статуса, но те, судя по первым впечатлениям, не обращали на нас никакого внимания.

Первые дни прошли без каких-либо заметных событий.

Все мы старались худо-бедно наладить свою жизнь в условиях плена.

Я не сделал в своем дорожном блокноте ни одной пометки с тех пор, как нас поместили в эту венерианскую тюрьму. Признаюсь, никакого желания исправить это положение я не испытывал.

В один прекрасный день, когда Маргарет заканчивала свой утренний туалет, нам нанесли визит Ришар-Бессьер и Паоло.

Романист держал в руке флакон с какой-то красноватой жидкостью.

- Это последнее изобретение Арчи, - сказал он. - Не знаю уж, чего он там намешал, но, похоже, пить можно.

- Такое впечатление, что это - смесь виски с водкой, - прищелкнул языком Паоло.

Взяв стакан, я заметил с ухмылкой:

- Всегда подозревал, что недалек тот день, когда американцы и русские договорятся между собой.

По правде говоря, напиток получился классный, и я твердо решил впредь не ограничиваться только дегустацией. И даже заявил об этом своем намерении посетившим нас друзьям.

- В сущности, в этой дыре живется не так уж и плохо. Роскошествуем, будто восточные владыки, разве не так?

Паоло, наливая себе новую порцию, покачал головой.

- Вам хорошо так рассуждать. Живете как у Христа за пазухой. А вот для меня это оборачивается тем, что я не могу получить наследство, ожидающее меня в двадцатом веке.

На сей раз я не смог удержаться и высказал ему все, что лежало на душе.

- Послушайте, старина, мы очутились в этом положении исключительно благодаря вам, потому что с тех пор, как вы подключились к нашей компании, ничего, кроме глупостей, с вашей стороны не последовало. Так что позвольте заметить, что мне в высшей степени начхать на ваше наследство. Лично мне возвращение в нашу эпоху грозит пышными похоронами. Ясно? А посему избегайте в моем присутствии нытья насчет ваших мелких делишек и довольствуйтесь тем, чем судьба одарила нас в настоящее время.

- Ладно, ладно. Не стоит трепать себе нервы. Ведь надо же иногда почесать языки...

В этот момент Маргарет решительно пересекла комнату, направляясь на террасу. Не спорю, купальник на ней был потрясающий, но я никак не мог взять в толк, с чего это ей вздумалось расхаживать в столь легкомысленном одеянии.

- Что это тебе взбрело в голову? - поинтересовался я.

- Как это что... да пойти позагорать на Венере. Не так уж часто представляется такая возможность. Так что, по мне, лучше ею полноценно воспользоваться.

Она не успела, однако, еще покинуть помещение, как в него ввалились Арчи с моим племянником. Последний, увидев меня, расплылся в широкой улыбке, и Арчи провозгласил:

- А вот и новый пленник. Только что прибыл.

Гордон Н. 42 тут же выложил нам все, что произошло на Земле после нашего поспешного оттуда выдворения. Из-за того, что была арестована вся наша группа, правительство временно сняло его со всех должностей и вместе с несколькими коллегами также отправило в находящуюся под наблюдением резиденцию.

Оказалось, что уже некоторое время велось тщательное расследование с целью нейтрализации сторонников независимости Венеры, и мой племянник одним из первых попал в эти сети.

- Неслыханно повезло, что в этой зоне оказались и вы, - признался он. Я, как только узнал об этом, немедленно попросил встретиться с вами.

- Вы знаете, что они собираются с нами сделать? - сразу же атаковал его я.

- Вам нечего опасаться, можете спать спокойно. Но полагаю, что отсюда вашей команде уже не выбраться до конца жизни. Как, впрочем, и мне. Уверен, что любая попытка удрать отсюда обречена на провал. Так что не советую даже и пытаться делать это.

Так прошло несколько дней нашего заточения.

Как-то утром, когда мы собрались всей группой, заявился и Гордон Н. 42. Он сообщил, что наткнулся в резиденции на одного из своих старых друзей, профессора Тюркаса М. 16, который коротал здесь время вот уже несколько лет по причине своих ярко выраженных настроений против Земли.

Узнав о нас, профессор выразил пожелание познакомиться с членами нашего экипажа.

Племянник добавил, что никаких проблем с получением разрешения на эту встречу не возникнет, ибо внутри нашей резиденции-тюрьмы мы были свободны.

Он поведал нам также, что Тюркас М. 26 был в свое время одним из самых прославленных ученых Сервикополиса, оказавшим неоценимые услуги человечеству. Но его политические настроения в конечном счете привели его в это место, где он обречен пребывать до конца своих дней. Тем не менее в признание прежних заслуг ему позволили создать в резиденции ультрасовременную лабораторию, где он был волен продолжать трудиться над решением интересных ему проблем. Единственное, что ему воспрещалось, - это любые контакты с внешним миром.

Вот в этой удивительной лаборатории мы и познакомились с выдающимся ученым, профессором Тюркасом М. 16.

Лаборатория была внушительных размеров, но это не бросалось в глаза, потому что вся она была заставлена непонятными для нас приборами причудливых форм. Их назначение оставалось для нас тайной за семью печатями.

Что касается самого Тюркаса, то это был человек, возраст которого я бы затруднился определить. Выглядел он довольно суровым мужчиной, но временами в его взоре проскальзывала какая-то мягкость. С нами он был исключительно приветлив. Пожалуй, единственное, в чем его можно было бы при желании упрекнуть, - это некоторая рассеянность.

С Деламаром и Арчи они сразу же прониклись взаимной симпатией, что было вполне естественно.

Тюркас сразу же заявил с задумчивым видом:

- Я слышал о вашем эксперименте и о его конечных целях и не могу не выразить по этому поводу своего восхищения. Я бы, конечно, предпочел встретиться с вами в другом месте, но судьба не оставила нам выбора. Все мы в позолоченной клетке, и, как я считаю, безвинно. - После небольшой паузы он продолжил: - Участь... Подумать только: вы могли бы изменить судьбу по своему желанию, а оказались в роли ее узников.

Но поскольку стенать по поводу сложившейся ситуации не имело смысла, Тюркас тотчас же сменил тему, заговорив о гораздо более близких ему вещах.

Так, мы узнали, что он занимался ядерной физикой. По мнению Деламара, его знания в этой области были просто невероятными.

Тюркас увлекался также проблемой дематериализации, и они с Деламаром тут же затеяли оживленную дискуссию.

Тема, несомненно, была чрезвычайно интересной, но я чувствовал, что мне это не по уму, и даже не пытался делать какие-то заметки.

Глава 10

В последующие дни мы познакомились с Тюркасом М. 16, которого частенько навещали, гораздо ближе. Дело дошло до того, что по его совету мы обратились к руководителю зоны с просьбой разрешить нам поселиться в павильоне близ лаборатории нашего нового друга. Он не возражал.

Как-то поутру, когда мы все собрались в комнате Деламара, он огорошил нас заявлением:

- Поведение Тюркаса мне кажется довольно своеобразным. Такое впечатление, что он не решается в отношениях с нами на полную откровенность.

- Что вы имеете в виду? - встрепенулся Ришар-Бессьер.

- Не исключено, что он разделяет предрассудки людей своего времени, воображающих, что мы неспособны понять их новейшие разработки. Убежден, что он колеблется, стоит ли ему до конца раскрывать свои мысли.

- А почему бы прямо не спросить его об этом? - подала голос Глория.

Я посмотрел в сторону отца Салливана, который в последние дни, похоже, воспринимал жизнь как настоящий фаталист

- Что, если поручить эту миссию огцу Салливану? Как никак он привык исповедовать души и потрошить совесть...

Его преподобие собрался уже ответить на мою реплику, как вдруг произошло нечто фантастическое, далеко превосходящее самое смелое воображение.

Не стоит забывать, что мои спутники и я чего только не повидали в своем путешествии, и удивить нас было делом совсем нелегким.

От отца Салливана меня отделяло всего метра два. И вот в этом промежутке нежданно-негаданно из ничего вдруг возник металлический робот.

Я инстинктивно отпрыгнул назад. Мои слегка переполошившиеся товарищи также отпрянули.

Сбитые с толку, мы уставились на него, невольно думая, что это какая-нибудь ловушка.

Черт побери, не дают спокойно посидеть даже у себя дома!

Но тут робот ожил и гнусаво произнес:

- Мой повелитель профессор Тюркас М. 16 ожидает вас. Прошу вас соблаговолить следовать за мной.

Хотя предложение было более чем понятным, оно все же не развеяло нашего недоумения насчет того, что же все-таки могло за ним скрываться?

Арчи даже задал роботу несколько вопросов, но тот был настроен на выполнение вполне конкретного задания и не соизволил ответить.

В создавшейся ситуации ничего не оставалось, как подчиниться, тем более что нас было несколько человек, да к тому же мы были решительно настроены так просто со своей шкурой не расставаться.

Тюркас поджидал нас в своей лаборатории - рот до ушей.

- Дорогой Деламар, - поспешил он нас успокоить, - надеюсь, вы не очень на меня сердитесь за эту невинную шутку ученого?

- Естественно, нет, но все же мы были бы вам признательны за объяснение этого подлинного чуда.

- Не стоит, мой друг, говорить о чудесах в науке, она имеет дело только с фактами. И если вы обещаете хранить тайну, я подробно расскажу вам о своих работах.

Он чуточку поколебался, но потом подошел к настенному табло, повозился там с различными рубильниками и кнопками и только тогда повернулся к нам, заметно успокоившись.

- Вот теперь мы полностью изолированы от внешнего мира и можем разговаривать без опасения быть подслушанными. Бром 228 Z. 1 при всем своем таланте не в состоянии преодолеть барьер моего ондионического аннигилятера.

Он прошелся по помещению, погруженный в свои мысли, а потом остановился прямо перед Деламаром и Арчи.

- Друзья, - начал он, - с месяц тому назад я потерял двух самых ценных для меня помощников. И я не могу никоим образом положиться на тех, кого мне предлагают взамен. В этой связи не желаете ли вы оказать мне помощь в моих изысканиях, раз уж мы обречены жить вместе в этой резиденции?

Деламар и Арчи восприняли эту просьбу с энтузиазмом.

Их заинтриговало, куда же клонит профессор. А отец Салливан, выступая от имени всех, торжественно заверил Тюркаса, что мы клянемся свято соблюдать доверенную нам тайну.

Тогда профессор показал на робота, выскочившего перед нами несколько минут назад, словно чертик из коробки.

- Вы стали свидетелями моего последнего изобретения. Ник-то даже не подозревает о его существовании, за исключением, разумеется, меня. Я работал над ним в обстановке строжайшей секретности. Моя работа основывалась на методике преобразования материи в электромагнитные волны. Отныне я могу сделать это с любым объектом, направив пучок полученного таким образом излучения в любое угодное мне место, ни в чем не изменив первоначальную массу. При этом дематериализованный предмет будет перемещаться не обычным путем, а через "интерпространство", то есть находиться одновременно вне пространства и времени.

Он приблизился к другому эбонитовому табло, обратив наше внимание на нечто вроде прозрачного конденсатора.

- Вот этот прибор позволяет превращенной в волны материи достигнуть того, что можно было бы назвать "абсолютной скоростью". Другими словами, эмиссия и восстановление посланного в заданную точку объекта происходят мгновенно. Таким образом, я получил возможность вневременной транспортировки чего угодно в любую часть Вселенной. В чем вы и убедились на примере этого робота.

Он направился к экрану, расположенному в другой части лаборатории.

- Мы уже давно освоили технологию "ловли образов" путем фильтрации материи. Известно, что от любого предмета исходит в пространство со скоростью света его отображение. Мы научились "видеть" все, что произошло в конкретном месте, на глубину до тысячи лет. Оставалось создать конвертер этих волновых излучений и воссоздать предмет в трехмерном измерении. Этот трансформатор и делает это. Но речь сегодня о другом...

Он вновь прошелся по лаборатории, после чего вернулся к тому же самому необычному аппарату.

- Перед посылкой объекта на рематериализацию я предварительно ловлю место назначения для достижения необходимой точности. Понятно, что это зависит от расстояния. Для Венеры счет идет на секунды, но, например, для Земли при самых благоприятных условиях расположения планет я уловлю образ с задержкой в две минуты тринадцать секунд.

Арчи покачал головой.

- Значит, при отправке предмета на расстояние в несколько световых лет его восстановление на поверхности нужной нам планеты произойдет на авось, фактически без возможности сделать выбор места.

- Именно так. Рад, что вы правильно ухватили мою мысль.

Уже в течение некоторого времени я то и дело поглядывал на Арчи, прикидывая, что же он задумал. Зная его как облупленного, я ясно видел, что он напряженно о чем-то размышляет.

В этот момент робот профессора Тюркаса М. 16 ожил и развернулся на сто восемьдесят градусов.

Его хозяин обеспокоенно взглянул на него и нахмурился. Робот уже приблизился своим тяжелым шагом ко входу в лабораторию, нажал на какой-то рычаг, и дверь неожиданно отошла в сторону. Мы чуть не вскрикнули от изумления.

В проеме стоял Франкенштейн. Он, видимо, хотел войти, но не успел этого сделать. Дальнейшие события развивались с потрясающей быстротой.

Робот Тюркаса преградил ему дорогу. Франкенштейн упорствовал.

Арчи дернулся, чтобы вмешаться, но его остановил тихий голос профессора.

- Не мешайте моему роботу, - попросил он.

А те уже схватились врукопашную. Звона было предостаточно, но голоса железяки не подавали. Вообще все это было за пределами нормального восприятия.

В конце концов Франкенштейн не вынес града обрушившихся на него ударов, отступил и растянулся на пороге.

Мы бросились к нему, а робот Тюркаса, как ни в чем не бывало, занял свое обычное место.

Франкенштейн валялся на полу, будто растерзанная кукла, и сознаюсь, что в эти минуты я как-то не думал, что передо мной всего-навсего машина. Эти металлические монстры дрались не хуже людей, и при виде неподвижного "тела" распростертого Франкенштейна у меня сжалось сердце.

- Ваш робот шпионил, - сказал Тюркас. - Должно быть, он пошел следом за вами...

- Вы полагаете, он слышал, о чем мы тут говорили? - спросил Ришар-Бессьер.

- Исключено, поскольку я врубил ондионический аннигилятор. Но он, по-видимому, имел указания следить за вами и выполнял их.

- Уму непостижимо, - прошептала Глория, прижимаясь к Арчи.

- Что будем с ним делать? - деловито осведомилась Маргарет, опускаясь перед Франкенштейном на колени. - Сдается, что это больше, чем простой нокаут.

- Займемся этим чуть позже, - бросил Деламар и обратился к Тюркасу М. 16: - Но скажите, черт побери, каким образом ваш слуга учуял его?

- Это еще одно мое тайное изобретение, позволяющее мне чувствовать себя в полной безопасности. Он обнаруживает посторонних на расстоянии до пятисот метров. Достаточно дать ему распоряжение, чтобы соответствующее устройство начало в ту же секунду обследовать окружающее нас пространство. Деламар бросил на своего венерианского коллегу восторженный взгляд.

- Не могу не выразить своего восхищения вашим удивительным даром, профессор...

Тюркас отмахнулся от этих слов, как будто они для него ничего не значили. Он приказал своему роботу пристроить Франкенштейна в прилегавшую к лаборатории каморку, что и было незамедлительно исполнено.

Как только мы вернулись к беседе, лицо Арчи просияло.

- А вы уже проводили эксперимент на живом организме? То есть, я хочу сказать, существует ли возможность дематериализовать человека и послать его с абсолютной скоростью в пространство?

Слегка улыбнувшись, Тюркас покачал головой.

- Нет, этого я еще не делал. Но я прекрасно понимаю, о чем вы думаете. Любопытно, что у вас мысль идет в том же русле.

Мы вроде бы тоже стали догадываться, о чем они толкуют, но Тюркас не дал нам возможности как следует обмозговать эту идею.

- На данном этапе работы я не могу решиться на столь отчаянный шаг: подвергать кого-либо из людей огромному риску лишь для того, чтобы выяснить, применимо ли мое изобретение к живым существам.

- А разве у вас нет под рукой какого-нибудь животного? - продолжал настаивать Арчи.

- Увы, нет. И я поостерегусь обратиться с подобной просьбой к администрации, дабы не пробуждать любопытства у службы научной экспертизы.

- Очень жаль, - сокрушенно протянул Арчи, - ибо это открытие, как мне представляется, приоткрывает для нас возможность обрести свободу. Если вы не возражаете, я готов добровольно испытать эффективность вашего аппарата на себе. Пошлите меня внутрь темподжета, оставшегося на Земле, и я подгоню его сюда, чтобы забросить затем всех нас в будущее.

До чего же блестящую мысль высказал Арчи! Я чуть было тут же не заорал от радости. Деламар тоже загорелся и, напомнив нам, что он руководитель экспедиции, потребовал предоставить ему в этом вопросе приоритет. Но Тюркас быстро вернул всех к суровой действительности.

- Весьма сожалею, - отрезал он, - но я не могу взять на себя такую громадную ответственность. Да и подумайте сами: если эксперимент провалится, мы будем вынуждены объясняться с местным руководством насчет того, куда подевался один из нас. У меня, если согласитесь выслушать, есть более приемлемое предложение.

Сделав небольшую паузу, он указал на робота:

- Вот с ним мы наверняка добьемся успеха.

Арчи насупился.

- Но он же ничего не смыслит в управлении темподжетом.

- Сейчас это так. Но если вы соблаговолите объяснить ему, как функционируют ваши бортовые системы, он автоматически поступит строго в соответствии с вашими указаниями. Будьте, однако, точны и последовательны при инструктаже, потому что любой сбой в этом окажется для нас фатальным.

Находка нашего славного нового друга была поистине бесподобной. Мой оптимизм взыграл с такой силой, что я уже с превеликим удовольствием представлял, как мы оставим с носом наших тюремщиков и доведем до конца задуманное дело со всеми этими трюками во времени.

Судя по радостным лицам других членов экипажа, они разделяли обуревавшие меня чувства. А отец Салливан даже торжественно возвестил, что "благость Божья вновь простерлась над нами".

Но от слов до реализации - дистанция огромного размера. Для проведения столь дерзкого опыта Тюркасу требовалось кое-что заменить во внутренних механизмах робота, и он ни за что не хотел кому-либо уступить эту деликатную работу.

С другой стороны, для полной уверенности в том, что операция пройдет благополучно, нужно было еще не менее десяти дней, чтобы точно разъяснить нашему стальному соратнику крайне сложную систему управления темподжетом.

Кроме того, следовало основательно поломать голову над тем, что предстояло делать в том ералаше, который возникнет после рематериализации темподжета внутри резиденции.

Короче, надлежало выработать четкий план побега.

Тюркас при нас поймал образ-отражение нашего аппарата, и мы смогли убедиться в том, что он по-прежнему находился под усиленной охраной землян в том же самом месте, где мы его в свое время оставили.

Жилось нам в эти дни вольготно и легко. Нас обуревали самые радужные надежды.

Тюркас принял решение держать изображение нашей машины времени на экране в постоянном режиме, с тем чтобы избежать возможных сюрпризов в изменении обстановки и иметь возможность выбрать наиболее благоприятный момент для начала акции.

Чуть не забыл упомянуть о Франкенштейне. Он, естественно, не мог долго валяться в чулане. Его ведь приставили к нам в качестве стукача, и он должен был оправдывать это назначение. Иначе администрация живо заинтересовалась бы нами.

Решить эту задачу поручили мне. Маргарет и Ришар-Бессьер вызвались мне помочь. Все втроем мы вошли в клетушку, где обретался наш "убитый" робот.

- Не потащим же мы его на себе, - резонно заметила Маргарет. - Он слишком тяжел для этого.

- На вид он полностью вышел из строя, - добавил романист.

- Не исключено, - согласился я. - Ума не приложу, что нам с ним делать. Разве что сменить положение - вдруг механизм заработает. Давайте попробуем его приподнять.

Нам пришлось изрядно попотеть, чтобы добиться этого.

Но, как я ни старался, приказывая ему следовать за нами, все было впустую. Франкенштейну будто слон на ухо наступил, и он никак не реагировал на мои уговоры. В конце концов Маргарет это надоело, и она подвела черту под нашими стараниями:

- Зря мучаетесь. Он годен лишь на свалку... - Затем, обращаясь к роботу, добавила: - Знаешь что, мы не так уж и печалимся из-за тебя. Не хочешь нам подчиняться, ну и полеживай себе на здоровье. Хватит таскаться за нами.

Но не успели мы выйти в коридор, как с удивлением увидели, что массивная туша робота плетется позади. Ну, это было уж слишком!

Можно было подумать, что он издевается над нами.

- Франкенштейн, а ну остановись! - рявкнул я.

Но эта проклятая железка как ни в чем не бывало продолжала двигаться вперед.

- Ну ладно, черт с тобой. Топай за нами.

Тот мгновенно остановился как вкопанный.

Ришар-Бессьер расхохотался.

- Что это на него нашло? Он делает все наоборот.

- А вот это мы сейчас проверим, - сказала Маргарет. И она приказала роботу: - Мне совсем не хочется пить, и когда мы вернемся в наш павильон, ты ничего не подашь мне из напитков.

Она подмигнула нам.

- Посмотрим, что получится.

И действительно было на что посмотреть. Едва мы ступили к наши апартаменты, как Франкенштейн не хуже вышколенного слуги мигом направился к бару, где громоздились бутылки с самыми разнообразными этикетками. Выудив поднос, он немного гнусавым голосом осведомился:

- Чего изволите выпить?

Мы не стали удовлетворять его любопытство. Следовало немедленно предупредить коллег о необычном поведении Франкенштейна.

Реакция Деламара на наше сообщение была довольно спокойной. По его мнению, от полученный взбучки робот испытал такой шок, что его тончайшие механизмы каким-то образом повернули вспять электромагнитные потоки, приводившие этого металлического монстра в движение.

Должен признаться, что все восприняли эту новость с улыбкой.

Только не Тюркас. Тот явно забеспокоился, и объяснил почему. Если от Франкенштейна начнут поступать нелепые донесения, руководство зоны всполошится. Будет назначено расследование, в результате которого нас могут обвинить в саботаже по отношению к нашему ангелу-хранителю. А сейчас только этого нам и не хватало. Поэтому лучше было как можно скорее починить робота.

Спустя несколько часов Франкенштейн восстановил свою боевую форму.

Тюркас был этому искренне рад.

Когда же я в шутку бросил ему, что тем самым он лишил нас бесплатного развлечения, ученый откликнулся с плутоватой улыбкой на лице:

- Что до забав, то им еще и конца не видно.

Глава 11

Прошло несколько дней. Арчи и Деламар неустанно трудились над повышением образовательного уровня робота Тюркаса, с помощью чертежей и пространных объяснений приобщая его к искусству управления темподжетом.

Тюркас даже потребовал провести генеральную репетицию. Из имеющихся материалов смонтировали подобие пульта управления нашим аппаратом, и робот проделал все то, что ему предстояло совершить на борту.

Конечно, кое-что надо было еше доработать, но вдруг резко изменилась обстановка.

Директор нашей резервации - по-прежнему сама любезность - вдруг заявил нам, что получил приказ через три дня перевести нас в резиденцию номер два, где, по его словам, мы будем чувствовать себя значительно лучше.

Едва он покинул нас, мы в полном смятении посмотрели друг на друга.

И все же отчаиваться не следовало, поскольку три дня были в нашем распоряжении. В течение двух суток Деламар и Арчи продолжали возиться с роботом, а Тюркас готовил свои приборы для отправки его на Землю.

Накануне решающего дня все мы собрались в лаборатории Тюркаса, даже Франкенштейн. Правда, ученый тут же частично его демонтировал, проведя в его механизмах какие-то неведомые нам изменения.

Закончив с этим, Тюркас обратился к нам:

- С этого момента Франкенштейн более не повинуется своим настоящим хозяевам. Случившаяся с ним поломка позволила мне полностью изменить его поведение. Отныне он - наш верный союзник и окажет нам помощь в случае возникновения опасности. Я имею в виду тот момент, когда нам придется прорываться к темподжету после его рематериализации.

- Что именно вы в нем переделали, профессор? - осведомилась Глория.

- Я всего лишь инверсировал некоторые главные контуры, но в результате робот вообще не будет выполнять указаний администрации. Поэтому нам нечего его опасаться при организации побега. Более того, я поместил в его излучающие центры специальное устройство, позволяющее ему оставаться в постоянной связи с остальными роботами этой базы и автоматически искажать интерпретацию приказов, которые те будут получать.

- Гениально! - не удержался Деламар. - Идея просто превосходная. Но само собой разумеется, что ни вы, ни Гордон Н. 42 не можете более оставаться в этой тюрьме. Вам следует присоединиться к нам, чтобы избежать репрессий.

Гордон воспринял это предложение с энтузиазмом, но Тюркас вроде бы заколебался. Похоже было, что ему наплевать на то, какая судьба его ждет.

Но в конечном счете и он, ко всеобщей радости, принял предложение Деламара.

И вот наступил кульминационный момент. Тюркас включил все свои аппараты, поставив перед прозрачным экраном уловителя образов своего робота.

Изображение темподжета продолжало маячить на нем, и теперь ничто уже не смогло бы помешать нам рискнуть всем ради всего.

- Эх, а у нас даже нет оружия для обороны! - огорчился я. - А ведь тюремщики наверняка попытаются помешать нам вырваться на волю.

- Неужели мы должны будем пойти и на такую крайность? - забеспокоился отец Салливан.

- Следует предусмотреть все возможные варианты.

- Я решительно отказываюсь от каких-либо насильственных акций.

Но Паоло неожиданно извлек из кармана "люгер".

- Первый же, кто попытается преградить нам путь к свободе, горько об этом пожалеет. Раз уж я - единственный, кто оказался при оружии, можете не бояться: я сумею защитить нас.

Да, Паоло определенно все больше и больше становился симпатягой. Я не мог сдержать нахлынувших чувств и похлопал его по плечу.

- Ну наконец-то от вас будет хоть какая-то польза, старина. Но каким образом у вас очутился пистолет?

- Как вам сказать... Всегда опасно ехать на Сицилию ради получения наследства...

Один только вид этой столь устаревшей в семитысячном году игрушки переполнил всех нас оптимизмом.

На Тюркаса посыпались просьбы не медлить более ни минуты и приступать к операции.

И этот милейший ученый решительным жестом привел в действие свою аппаратуру. Робота охватило голубовато-оранжевое пламя, и он вдруг исчез. Мы жадно прильнули к экрану, где вырисовывался неподвижный темподжет.

Робот уже должен был в эту секунду находиться на Земле и проникнуть внутрь машины времени.

Нам ясно представилось, как он в эти мгновения включает одну за другой бортовые системы.

На наших глазах силуэт темподжета начал таять, а затем и вовсе исчез. Со всех сторон к тому месту, где он только что стоял, сбегалась оторопевшая стража. Тюркас обрубил контакт и буднично произнес:

- Внимание! Пора начинать действовать.

Снаружи - абсолютный покой. Сгрудившись позади Тюркаса, мы напряженно вглядывались через застекленную дверь в расстилавшийся перед нами парк.

Внезапно всего лишь в какой-то сотне метров от нас, точно в том месте, которое выбрал Деламар, возник темподжет.

Молниеносно, как и следовало ожидать, учитывая те средства, которые были в распоряжении директора нашей зоны, взревели сирены всеобщей тревоги. А мы даже не успели еще выскочить из павильона профессора Тюркаса.

У меня чуть волосы не встали дыбом при виде того, что последовало за этим сигналом. С полсотни роботов вынырнули со всех четырех сторон лужайки и рванулись к темподжету. Тем Временем по команде стального ассистента профессора Тюркаса у нашей машины времени открылся входной тамбур.

Возглавлявший нашу группу Арчи чуть замешкался, потому что сзади прогремел голос Ришара-Бессьера:

- А вот и Франкенштейн, скорей пропустите его...

Франкенштейн буквально прошил наши ряды, рванувшись к возникшим справа от нас первым, наиболее ретивым роботам.

Следуя заложенной в нем профессором программе, он переиначил в совершенно обратном смысле приказы, посланные руководством лагеря его коллегам. Те разом остановились и даже несколько попятились назад.

Воспользовавшись этим, мы со всех ног припустили к темподжету. Однако слева, застав нас врасплох, словно из-под земли выросло около десятка железок, по-видимому не подчинившихся по каким-то причинам Франкенштейну.

Глория споткнулась и упала. Один из роботов кинулся к ней, но Арчи оказался проворнее и увел ее у него чуть ли не из-под носа.

Я видел, как Паоло яростно всаживал пулю за пулей в этого треклятого монстра, преследовавшего Арчи с Глорией. Но все напрасно: пули рикошетили от его корпуса.

Робот неумолимо продвигался вперед.

- Вперед, Арчи, - крикнул я, оборачиваясь.

Паоло прямо разбушевался. Он методично разряжал в робота обойму "люгера", причем последние четыре выстрела сделал в упор, прямо в стальной кочан на его плечах.

Насколько я понял, он затронул жизненно важный орган этой металлической твари, ибо та резко на полном ходу тормознула и, потеряв равновесие, опрокинулась навзничь.

Деламар и отец Салливан были уже в темподжете, и профессор сейчас же устремился к пульту управления.

Отовсюду валом катили охранники, но находившиеся под контролем Франкенштейна роботы мешали их действиям. Так что вышла такая заварушка, в которой сам черт сломал бы ногу.

Но, к несчастью, в лапы одного из роботов угодил профессор Тюркас. Ему на помощь бросился Гордон Н. 42.

Все произошло в какие-то доли секунды. Обоих в мгновение ока расплющили в лепешку, словно роботы жаждали отомстить им за то, что в их глазах выглядело предательством. Но были ли они разумны до такой степени?

При виде окровавленных тел друзей, которые разъяренные стальные чудовища продолжали топтать своими ножищами, в наших рядах возникло мимолетное замешательство.

Первым опомнился Деламар. Едва последний из нас миновал входной люк, как он тотчас же загерметизировал его и приказал Арчи включить двигатели.

В голове стоял такой сумбур, что описать, какие чувства я испытывал в тот момент, попросту не представляется возможным. Единственное, что запомнилось отчетливо, - это внезапное исчезновение всех ощущений. В душе воцарилось воистину олимпийское спокойствие.

Я понял, что это - результат выхода темподжета в его особый при движении мир и что мы покинули год семитысячный, где нам пришлось освободиться от множества иллюзий.

Что ждет нас в конечном пункте путешествия? В тот момент я бы дорого дал, чтобы узнать это. Меня почему-то уже не слишком заботил ожидавший меня по возвращении удел, хотя - чего лицемерить - я не раз задумывался над тем, а как сам Деламар рассматривает проблему моего предстоящего убийства.

Итак, что мы обнаружим в двенадцатитысячном году?

Меня мучило предчувствие, что лимит наших неприятностей далеко еще не исчерпан и нам предстоит масса хлопот.

А все потому, что люди оставались все такими же, несмотря на немыслимый технический прогресс.

Бедняга Тюркас! Разве не стал он сам жертвой той цивилизации, одним из столпов которой был?

А Гордон Н. 42? У меня все еще стояла перед глазами жуткая сцена, как роботы разрывают его на части. Им навсегда завершилась родовая линия Гордонов, потому что та перспектива, что светила мне в двадцатом веке, не давала оснований надеяться на увековечение нашего генеалогического древа.

Я даже подумал, не нацепить ли на рукав траурную повязку в знак скорби о племяннике, но Ришар-Бессьер отговорил меня от этого.

- Посмотрите-ка лучше на приборы, - посоветовал он. - Со дня его смерти прошло почти восемьсот лет.

Да, аргумент, что и говорить, убойный. Я больше не настаивал на своем намерении.

Лишь спустя некоторое время мы заметили, что нашего полку прибыло. Пассажир был не слишком громоздкий и совсем не докучливый - это был личный робот Тюркаса.

Маргарет сразу же нарекла его "Дон Камилио". Почему - осталось для нас тайной. Может быть, из-за внешности, несколько напоминавшей лошадиную, кто знает? Но отец Салливан с самым серьезным видом обратился к нам с просьбой опустить "Дона", оставив в качестве прозвища просто "Камилио". До чего же сложный характер у этого слуги божьего!

Но спорить мы не стали, и Деламар отрегулировал его так, чтобы он отзывался на это обращение. Вот так Камилио и стал на борту нашего аппарата мастером на все руки.

Поскольку с Венеры мы удрали, мягко говоря, впопыхах, Деламар вынужден был направить темподжет к Земле, чтобы мы смогли вновь оседлать свойственную ей линию Вселенной и подняться затем по ней до конечной остановки нашего фантастического маршрута.

Что касается пресиптрона, то на нем пришлось поставить крест. Ведь возвратиться по времени назад мы не могли из-за аварии и отсутствия запчастей. Это просто бесило Деламара, и он то и дело распалялся гневом против своих коллег будущего, укравших это его изобретение, которое он считал одним из самых значительных за всю свою жизнь.

Постепенно жизнь на борту вошла в колею, но все делалось как-то вяло, наш энтузиазм приказал долго жить.

Даже Маргарет не отпускала своих обычных шуточек, а это говорило само за себя.

Тем не менее она напомнила отцу Салливану:

- Надеюсь, что в двенадцатитысячном году вы не станете чинить препятствий нашему браку? Хотя бы в этом доставьте мне удовольствие.

Но преподобный лишь покачал головой. На его лине отчетливо читалась озабоченность.

- Я долго размышлял над этим и должен ответить вам со всей прямотой и честностью. К моему громадному сожалению, я не могу выполнить вашу просьбу.

- Это почему же? - изумилась Маргарет.

- А потому. Все очень просто. Если я вас сочетаю браком, а мы потом вернемся в двадцатый век, то ваше замужество не будет иметь никакой юридической силы, поскольку тогда оно еще не состоялось и доказать его будет невозможно.

Я счел нужным вмешаться:

- Но представьте себе и другую ситуацию: нам так и не удастся починить темподжет, и мы будем обречены коротать свой век в том, куда мы летим.

- В этом случае у меня не будет никаких причин отказать вам. Так что пока следует подождать и выяснить, что нам на роду написано.

Так монотонно и продолжалось наше житье-бытье, в то время как стрелка прибора фиксировала безжалостный и неумолимый бег времени вокруг темподжета.

Мы уже проскочили год десятитысячный, и недалек был тот момент, когда она остановится на отметке двенадцать тысяч. И тогда наша машина времени опять рематериализуется в каком-то месте, где нас, вполне вероятно, подстерегали очередные неприятности.

В любом случае нас там должны были ожидать, и даже с нетерпением, ведь наше пребывание в семитысячном году не могло остаться незамеченным.

Арчи в этой связи заявил, что, на его взгляд, нелишне было бы принять некоторые меры предосторожности во избежание повторения злоключений, подобных тем, что обрушились на нас в прошлом. Было решено, что один из нас будет постоянно находиться в темподжете.

Паоло оповестил всех, что в его "люгере" остался всего лишь один патрон, из чего следовало, что рассчитывать на него в смысле обороны не приходилось. Его звездный час, увы, уже миновал.

К счастью, у нас появился дружок Камилио. Мы постановили сделать его нашим телохранителем, в связи с чем и запрограммировали соответствующим образом.

Маргарет по этому поводу вполне серьезно изрекла:

- На этого парня можно положиться. Его не подкупишь и не запугаешь. Он чертовски силен и обладает железным здоровьем.

А цель, ради которой затеяли всю эту канитель, неуклонно приближалась. Не за горами был и финиш нашего путешествия.

За двадцать лет до конечной остановки все напряглись.

Арчи и Деламар не отходили от пульта управления, ожидая того мгновения, когда будет нужно дать команду на рематериализацию. Но - вот чего уж никак не ожидали - оба они вдруг испустили возглас неподдельного удивления.

Я видел, как Арчи стремительно сорвался со своего места и бросился к табло, где была сосредоточена аппаратура, позволявшая удерживать темподжет на Вселенской линии Земли.

- Ничего не понимаю, - воскликнул он. - Абсолютно ничего!

- Это просто неслыханно, - присоединился к нему Деламар, бросив взгляд на приборы. - Что за чертовщина?

Ришар-Бессьер был тут как тут:

- Уж не новая ли авария?

- Не исключено. Но факт поразительный: мы пока что не в силах обнаружить Вселенскую линию нашей планеты.

Между тем стрелка замерла на двенадцатитысячном году. Деламар нервно врубил механизм остановки.

- Прибыли в точку назначения, - объявил он.

- Так чего же вы ждете? - недоуменно воскликнула Глория.

Арчи и Деламар обменялись взглядами, после чего молодой ученый пояснил нам:

- Происходит нечто такое, что выше нашего понимания. Хотя внешне все вроде бы функционирует нормально.

Но я не в состоянии осмыслить феномен. Можно подумать, что мы потеряли след Земли во времени.

- То есть заблудились? - уточнил отец Салливан.

- Похоже... и все-таки...

- Наилучший выход - все же рематериализоваться, - отрывисто бросил Деламар. - А там посмотрим. Согласны?

Уж если Деламар так заговорил, значит, над нашими головами нависла какая-то неведомая опасность. Ведь только он был облечен правом принимать самые ответственные решения, даже вопреки нашим мнениям.

Так что никто и пикнуть не посмел: это было бы бесполезно.

Деламар колебался не более секунды, а потом смело привел в действие соответствующую систему. Мы приникли к иллюминаторам, почувствовав, как к нам вернулись все ощущения. А это означало, что мы вошли в мир наших измерений.

Но ничто вне корабля не говорило о том, что мы прибыли на конечную станцию.

Вот тут-то все и загомонили, всполошившись не на шутку. В окружавшем нас со всех сторон чистом космосе там и сям проклевывались светящиеся точки и довольно ярко блистал некий шар. Мы быстро смекнули, что это - всем нам знакомые звезды вкупе с Солнцем.

Однако мы зависли в вакууме. И правда, какая-то абракадабра.

Первым пришел в себя и заговорил Арчи. Его словно накрахмалили настолько он был бледным. Он еле слышно прошелестел:

- И тем не менее мы - в том месте, где должна была бы находиться Земля. Так что надо признать: наша планета исчезла.

Глава 12

Да, было из-за чего задуматься, в своем ли уме Арчи. Но мы были вынуждены примириться с очевидностью: наш шарик и в самом деле "исчез", если использовать выражение молодого ученого.

Темподжет материально восстановился в космическом пространстве и плыл в объявшем его вакууме. Глаза Паоло обеспокоенно забегали по нашим лицам.

- Эй, но мы же не можем долго оставаться в таком положени - как пить дать куда-нибудь да провалимся...

- Куда же это, занятно было бы узнать? - не без ехидства произнес я. И куда же мы шлепнемся? Эх, Паоло, и чему только вас учили в средней школе? Разве непонятно, что у Вселенной нет ни верха, ни низа? Единственное, что нас может ожидать, - так это то, что мы превратимся в спутник Солнца с орбитой, которую не так уж сложно вычислить.

- Надеюсь, что до этого дело не дойдет, - пробурчал Арчи и, показывая пальием в иллюминатор, лооаннл: - Смотрите: и Луны как не бывало.

Деламар тоже подлил масла в огонь:

- Я не вижу и Венеры, которая, по моим расчетам, должна была бы находиться сейчас почти что в фазе противостояния Земле.

- А что с другими планетами?

- Они-то все на своих местах. Даже Меркурий. Но Венера, вероятно, разделила участь Земли и ее спутника.

- И как бы вы объяснили этот... феномен? - встревожилась Глория.

- Слишком рано еще строить какие-либо гипотезы.

- Если не чересчур поздно, - вставил отец Салливан.

- Что вы хотите этим сказать?

- Разве вы позабыли, что мы не в состоянии двигаться по времени в обратном направлении? И поэтому никогда не узнаем причин этого таинственного явления.

Послышался взволнованный голос Арчи:

- Вероятно, это-то и сбивает с толку. Тем более что пропали они совсем недавно. Мы жестко следовали Вселенской линии Земли вплоть до одиннадцать тысяч девятьсот восьмидесятого года.

- Следовательно, самое большее двадцать лет тому назад случилось нечто феноменальное, - подвел итог Ришар-Бессьер.

- Да, примерно...

Мы, конечно, не стали говорить об этом вслух, но все углубились в себя, терзаясь одной мыслью: что же в конечном счете будет с нами? К действительности нас вернул чей-то вскрик. Оказалось, что это Глория, вернувшись в нормальный мир со всеми его ощущениями, почувствовала наконец, насколько болит ее лодыжка, растянутая в момент бегства с Венеры.

- Ну знаете, это уж слишком, - возмутилась Маргарет, усиленно растирая место травмы у подруги. - Нелепо как-то страдать спустя пять тысяч лет после несчастного случая...

Деламар и Арчи уединились в машинном отделении, чтобы пораскинуть мозгами, нельзя ли нам все же как-то выбраться из столь критического положения. Маргарет громко заявила, что умирает с голоду, и Паоло отрядили пойти приготовить для всех холодные закуски.

- Я считаю, - вдруг брякнула Маргарет, - что пора вводить режим строжайшей экономии продуктов питания. Раз уж нам грозит опасность торчать здесь до конца своих дней, то чем меньше мы их будем расходовать, тем дольше протянем.

Но Паоло, который в этот момент заглатывал изрядный кусок сандвича с копченой ветчиной, придерживался другого мнения.

- Если при этом вы имеете в виду меня, - с трудом выговорил он, - то знайте, что чем больше я ем, тем дольше выдержу суровые испытания.

При этом он глотнул с добрую четверть бутылки "божоле". Маргарет едва удержалась от тоге, чтобы не выплеснуть остатки вина ему на голову.

Наши ученые заседали уже четыре часа, отказавшись разделить нашу трапезу. Мы начали не на шутку тревожиться, что бы это значило, но тут по железной лесенке кубарем скатился Арчи.

- Друзья, - возопил он, - думается, мы нашли способ временно починить задний ход темподжета!

Мы все вскочили со своих мест. Появился и Деламар, но, судя по его виду, он был весьма озабочен.

- Не стоит раньше времени трубить победу, - поморщился он. - Мы с Арчи действительно кое-что подремонтировали, но результаты не столь уж обнадеживающие. Если нам хоть чуточку повезет, то мы, возможно, сдвинемся по времени на пятьдесят лет в прошлое. Этого будет более чем достаточно, чтобы вновь очутиться на нашей планете. Но не хотелось бы скрывать от вас, что попытка сопряжена с опасностями. Тем не менее это - наша единственная надежда, если мы не хотим убого подохнуть в этой железной клетке. Согласны ли вы всем рискнуть ради возможности спастись?

Ну что мы могли возразить против такой постановки вопроса? Отец Салливан не преминул напомнить нам, что божья милость все еще с нами.

- Однако на Бога надейся, а сам не плошай, - совсем неожиданно закончил он свою сентенцию.

Лично мне пока еще были неясны те сюрпризы, которые приготовили нам небеса. Я даже считал, что там заходят слишком далеко, ибо все эти испарившиеся непонятно почему небесные тела ставили перед нами такие проблемы, что я вовсе не был уверен в нашей способности решить их. Понятно, надеюсь, какой смысл я вкладываю в слово "нашей".

Я искренне радовался, что "яйцеголовые" смогли без запасных деталей починить темподжет. Но одновременно мне грело душу и то, что удалось им это не полностью, ибо тогда мы могли бы, не теряя ни минуты, возвратиться прямиком в двадцатый век, где меня уж точно ждало пренеприятное событие.

Я искоса взглянул на Паоло, и мне показалось, что по его лицу разлилось блаженство. Наверняка он целиком погрузился в мечты о своем наследстве в Калабрии. Но поразмышлять мне на эту тему не дали, так как темподжет вновь дематериализовался.

Мы пятились назад по времени еле-еле. Года раскручивались наоборот. Все притихли, не решаясь вымолвить ни слова, как будто случись подобное - и наша машина времени вдруг возьмет да и застопорится.

Так мучительно медленно прошли пять, десять, пятнадцать лет. Нервы у всех были натянуты, как струны.

Деламар рассчитывал поймать Вселенскую линию Земли и потом ползти по ней еще какое-то время, чтобы нечаянно не угодить в самый разгар катаклизма. Сомнений в том, что и в самом деле произошло какое-то бедствие, не оставалось.

И вот раздался долгожданный, ликующий голос Арчи: мы только что "сели" на линию земного шара и теперь неспешно продвигались вдоль нее.

Затем нас неожиданно слегка тряхнуло. Арчи, повернувшись к нам, вымолвил:

- Приехали. Дальше двигаться уже не можем. Хорошо хоть продержались до сих пор.

- И в какой же век нас забросило? - полюбопытствовал Ришар-Бессьер.

- Всего за месяц до катастрофы.

Ждать чего-то еще не имело смысла, и Деламар материализовал темподжет.

Через иллюминаторы тотчас же просочился мутноватый свет, и наши сердца болезненно сжались при виде зловещего зрелища. Все вокруг было покрыто сплошным льдом.

Словно мы очутились на макушке Земли - на ее полюсе.

- Видно, мы заплутались, - прошептал Ришар-Бессьер.

- Не думаю, что я где-то просчитался. Темподжет должен был нормально вынырнуть в Париже.

- Это не столь уж важно, - сказал Арчи. - Я предлагаю облететь район, чтобы точно определиться с нашим местонахождением.

Оба ученых начали подготовку к этому маневру. Но в этот момент мы заметили, как в нашем направлении шпарит гигантских размеров летательный аппарат в форме шара, вращающийся вокруг собственной оси с поразительной скоростью. Шар мягко приземлился на ледяной корке.

Создалось впечатление, что он лишь слегка прикоснулся к ней. Нас разделяло всего метров пятьдесят.

Открылась овальная дверь, и изнутри высыпало с десяток людей, одетых в простые, но яркие комбинезоны.

Холод, похоже, им был нипочем. Они медленно и настороженно двинулись в темподжету, держа в руках некое подобие трубок, которые, как мы выяснили впоследствии, оказались чудовищной мощности оружием.

Деламар ни секунды не медлил. Подняв воротник пиджака, он открыл люк и сделал знак незнакомцам, что они могут приближаться безбоязненно.

Из тамбура на нас пахнуло таким холодом, что мы сразу же закоченели.

Люди из шара замерли в нескольких шагах от темподжета: их, кажется, опять охватило сомнение.

Деламар прокричал:

- Не пугайтесь нас! Прошу вас, заходите!

Маргарет чихнула за моей спиной, и я услышал, как она что-то проворчала.

Лицо профессора побагровело от стужи. Он еще раз приветливо махнул рукой, приглашая посетителей войти к нам. Те, как мы видели, быстренько посовещались между собой, а затем от группы отделился один человек. Попрежнему держа профессора под прицелом своего несуразного оружия, он добрался до входа. Остальные осторожно двигались за ним.

Вскоре все они уже вошли в командный отсек, жестом приказав профессору присоединиться к нам. Один из них закрыл люк.

Я недоумевал: с чего они принимают такие меры предосторожности, почему у них такое недоверчивое отношение к нам? Чего им, собственно говоря, нас бояться?

Первый из вошедших в темподжет незнакомцев, не переставая угрожать нам своим оружием, затараторил на абсолютно непонятном нам языке.

Ответа, конечно, с нашей стороны не последовало.

Тогда он повел вокруг рукой, обозначая темподжет в целом и продолжая пустословить. Было ясно, что он задавал нам вопросы, но как ему ответить?

Арчи потянулся к коробочке, с помощью которой мы отдавали приказы Камилио.

В тот же миг человек с продолговатой трубкой в руке развернулся к нему. Его лицо разом приняло жесткое выражение. Несомненно, он готов был пальнуть в молодого ученого. Но Арчи, продемонстрировав отличную выдержку, удовольствовался тем, что указал на робота, неподвижно стоявшего в углу кабины.

Затем он нажал кнопку на коробочке и протянул ее визитеру, жестом призывая его обратиться к нашему стальному другу.

Тот, посовещавшись с коллегами в течение нескольких секунд, принял это предложение.

- О чем он спрашивает? - задал роботу вопрос Арчи.

Камилио заговорил своим тихим, с металлическими нотами, голосом.

- Они хотят выяснить, кто вы такие и откуда прибыли?

Арчи лишний раз доказал свою способность генерировать гениальные идеи. Благодаря его находчивости у нас появилась возможность объясниться с этими коммандос.

А ведь ничего особенного, казалось бы, в его инициативе и не было. Но главное - вовремя принять нужное решение. В самом деле, наш робот отлично владел языком землян седьмого тысячелетия и был способен переводить с него на французский и английский. То, что он был превосходным переводчиком, нам было прекрасно известно. Однажды Тюркас невзначай обронил, что это его творение в состояний держать в своей памяти более пятидесяти тысяч технических и прочих терминов из каждого языка, а встроенный в него "электронный сыскарь" за тысячную долю секунды находил эквиваленты для перевода. Процесс основывался на знании корня и суффиксов каждого слова.

Выяснилось, что с года рождения нашего лингвиста земной язык не претерпел глубоких изменений, и мы через Камилио завязали с посетителями разговор, затянувшийся на довольно длительное время.

Едва только те узнали, кто мы, они, похоже, сразу же изменили свое к нам отношение. Во всяком случае, тот, кто, по нашим наблюдениям, возглавлял группу, опустил оружие, изобразив на лице улыбку.

- Мы не ожидали вашего появления в этом году. Впрочем, вас вообще никто не собирался встречать. Разве вы не должны были прибыть только через двадцать лет?

- Верно. Но чего вы так заметно опасались?

Человек нахмурился.

- Мы полагали, что вы прилетели с другой планеты. А точнее, с Венеры. Объясните, однако, почему вы все же не добрались до двенадцатитысячного года?

Сдается мне, он заранее отлично знал, что мы ответим, но хотел получить подтверждение. Деламар не заставил себя упрашивать и поведал о наших злоключениях.

И тогда наши собеседники принялись весьма оживленно обсуждать между собой услышанное от профессора.

Затем их вожак, по-прежнему используя Камилио как переводчика, обратился к нам:

- Так вы утверждаете, что через месяц Земля прекратит свое существование?

- Вот именно... как, впрочем, и Луна вместе с Венерой.

- И Венера тоже?.. Но это не имеет ничего общего с той проблемой, которая нас всех сейчас заботит.

- А что это за проблема?

Человек, с которым мы вели переговоры, вероятно, и не собирался удовлетворять наше любопытство, потому что попросту проигнорировал наш вопрос, вновь завязав оживленные прения с коллегами. Неожиданно в разговор вступил Арчи:

- Скажите, в какой местности земного шара мы очутились?

- На северной полярной шапке.

- Позвольте, - не поверил своим ушам Деламар, - но, по моим расчетам, мы находимся в том же самом месте, откуда стартовали. Иными словами, в окрестностях Парижа.

На устах незнакомца заиграла улыбочка. Усмешка промелькнула и в его глазах, когда он сообщил поразительную для нас новость.

- Все это так, профессор, с той лишь разницей, что упомянутый вами город уже много веков не существует.

Он показал на иллюминатор. Через него просматривалась унылая ледяная пустыня, края которой сливались со свинцовой серостью туч, закрывавших небо.

- Тот Париж, о котором вы говорите, действительно долгое время был центром того, что вы называете французским сектором. Но его руины сегодня погребены под многотонным ледяным панцирем.

- Значит ли это, - не унимался Деламар, - что Земля испытала новый ледниковый период и ее полярные шапки разрослись?

- Совершенно точно.

Затем, предупреждая новые вопросы, что жгли нам губы, он добавил:

- Вам лучше всего полететь сейчас вместе с нами. С вашего позволения один из нас останется на борту темподжета, чтобы указывать путь в Альфаполис.

- Альфаполис? - Ришар-Бессьер не скрывал, что заинтригован.

- Это столица Земного Союза.

- А где она находится? - поинтересовалась Глория.

- Точно на экваторе, в центре континента, который когда-то назывался Африкой или что-то в этом роде.

Мы сразу поняли, что направляемся в бывшее Бельгийское Конго.

Льды понемногу отступали, и вскоре показалась чахлая растительность.

Нас крайне заинтересовали размеры солнечного диска, сиявшего в чистом небе. Он явно был меньше того, что существовал в нашу эпоху. Но наш провожатый, как представлялось, отнюдь не был склонен пускаться в какие бы то ни было разъяснения.

Мы пролетали над странного вида городами со зданиями из металла, переливавшимися жаркими красками. Потом потянулись полностью возделанные бескрайние равнины.

Внешняя температура слегка поднялась, но, когда мы почти достигли экватора, она едва ли превысила десять градусов по Цельсию.

Темподжет, следуя указаниям нашего спутника, облетел громадный город. Дома его стояли на сваях, возвышавшихся над гигантскими металлическими шоссе, разбегавшимися во все стороны. Их переполняли машины непривычных для нас форм. Они непринужденно порхали в воздухе и резко мчались по трассам в самых различных направлениях.

Темподжет опустился на подобие громадной платформы, подвешенной в воздухе уж не знаю какими колдовскими чарами. Она как бы "приклеилась" к высокой металлической стене здания причудливой формы. Своими контурами оно чем-то напомнило мне футуристические эскизы Пикассо или Ле Корбюзье.

Позднее я узнал, что наша посадочная площадка крепилась к стене здания мощными электромагнитами. Их применение людьми накануне сто двадцатого столетия намного упростило строительные работы к устранило всевозможные неэстегичного вида громоздкие подпорки. При этом находившиеся на платформе металлические предметы не подпадали под их воздействие в силу особенностей ее состава и энергоподпитки.

Но особенно меня поразила в этом городе будущего вакханалия красок. Красное схлестывалось с фиолетовым, зеленый нефрит куполов перемежался оттенками оранжевого, а легко различимые с нашей высоты фасады домов выставляли на показ желтое, голубое, изумрудное разноцветье, явно контрастировавшее с бледной рахитичной растительностью, окружавшей Альфаполис. Я не узнавал более африканский континент, и ничто не давало оснований полагать, что мы находимся в сердце бывшего Бельгийского Конго.

Впрочем, и Маргарет наверняка пришли в голову такие же мысли, поскольку она задумчиво произнесла:

- Интересно, где же они теперь будут снимать новые похождения Тарзана...

Глава 13

Нас ввели в громадное здание. Перед этим дали понять, что робота с собой брать не стоит, поскольку те, кто примет нас, владеют нашим языком.

Таким образом Камилио мог остаться в темподжете за охранника, что, не скрою, всех нас обрадовало.

Мы прошли в просторный зал, где царило вавилонское столпотворение, и сели в продолговатые кабины.

Этот холл служил своеобразной станцией для лифтов.

Наш ухнул в подвальный этаж и оттуда помчался куда-то по кишке-коридору.

Впоследствии я выяснил, что этот вид транспорта функционировал наподобие пневматической почты в наше время. Лифт вползал в галерею, где создавался вакуум, а далее его телекомандами направляли в место назначения.

Так мы добрались до святая святых - помещений руководителей Земного Союза.

Не буду описывать, как нас приняли, не стану излагать долгие беседы, которые состоялись между Деламаром и Арчи, с одной стороны, и аскетического вида Президентом 0-1 - с другой. Строго между нами, чудное, однако, имечко носил этот глава государства. Но к тому времени году фамилии давно вышли из употребления по той простой причине, что семьи, как таковой, на Земле уже не существовало, поскольку люди были вынуждены очень часто прибегать к искусственному воспроизведению потомства.

Незаметно показывая на Президента, Маргарет шепнула мне на ухо:

- Подумать только: 0-1! И все же ему повезло: сократили бы еще на самую малость - и остался бы человек безымянным, ни роду тебе ни племени.

Когда мы вернулись на террасу близ нашего темподжета, Деламар и Арчи предложили всем собраться в одном из его помещений.

- Прелюбопытнейшим все же оказался ход истории...

- Насколько я понял, - начал допытываться РишарБессьер, - все разворачивалось не столь уж весело, если судить по той ужасной войне, что разразилась между Венерой и Землей.

- Этого, впрочем, и следовало ожидать, - заметил Арчи, - судя по тому, что удалось выяснить в последние дни нашего там пребывания.

Наш побег, естественно, был расценен тогда землянами как дерзкий вызов, и они обвинили венериан в пособничестве. Отношения между двумя планетами существенно ухудшились, и в течение нескольких веков обе они считали себя независимыми друг от друга. В сущности, началась фаза упорной подготовки к войне и гонки вооружений. Все это закончилось самой чудовищной мясорубкой. В семь тысяч пятисотом году земляне, даже не обременяя себя официальным уведомлением о своих намерениях, напали на венериан. Последние ответили сокрушительным отпором агрессору. Затем на многие годы растянулась .воистину титаническая, исключительная по своим разрушительным последствиям для обеих планет война.

Она закончилась по причине отсутствия воинов или почти полного их истребления. С обоюдного молчаливого согласия бойню прекратили, ибо все или почти все на поверхности Земли и Венеры было уничтожено. Как показала перепись, погибло две трети населения.

Но эта установившаяся между враждующими сторонами передышка оказалась лишь тактической уловкой, позволявшей обоим противникам готовиться к реваншу, который, по их замыслам, должен был стать решающим.

Владея изобретением Деламара, земляне не без оснований рассчитывали, что быстрее венериан залижут свои раны.

Так и случилось. Выкрав наш пресиптрон, они обеспечили себе огромной преимущество над соперником, нещадно эксплуатируя этот неистощимый "рудник по добыче металлов". Земляне в кратчайшие сроки восстановили на этой основе свои города и смертоносное оружие.

Казалось, оба мира неминуемо схлестнутся вновь, но вдруг произошло из ряда вон выходящее, непостижимое и фантастическое событие, вынудившее и тех и других отказаться от всех захватнических устремлений. Все силы были брошены на изучение крайне тревожной ситуации, сложившейся для Солнечной системы в целом. Дело в том, что будто под каким-то внутренним "напором" Солнце неожиданно значительно усилило яркость, излучая такое количество энергии, которое намного превосходило норму.

Планета Меркурий, превратившись в грандиознейший факел, первой испытала на себе последствия этого феномена.

Затем наступила очередь Венеры. Установилась настолько невыносимая жара, что правительству планеты в самом срочном порядке пришлось принимать меры по защите своего населения.

- Что же там происходило?

- Судя по тому, что нам рассказали, - объяснила Глория, - на Земле началось интенсивное испарение морей и таяние полярных льдов. Это, понятно, вызвало серьезные сбои в жизни общества. Так что нетрудно представить, что творилось на Венере, расположенной намного ближе к Солнцу.

- Я не очень понял объяснения Президента 0-1 о причинах столь странного поведения нашего светила, - откровенно признался отец Салливан.

- Все довольно просто, - ответил Арчи. - Наше Солнце вдруг повело себя как новая звезда. До сих пор нет четкого понимания тех процессов, что происходят в таких случаях внутри звезд. Существует мнение, что при этом возникает цепная реакция атомных ядер. Кстати, рождение новых - не столь уж редкое явление, и его частенько наблюдают и в наше время в обсерваториях.

Протянув руку в направлении слабенько мерцавшего в небе Солнца, Арчи продолжил:

- А сейчас вы наблюдаете результат этой катастрофы. После того как основная часть атомных ядер распалась, наша звезда понемногу лишилась внутренней энергии.

Соответственно уменьшилась и та ее часть, которая доставалась Земле. Поэтому-то к двенадцатитысячному году льды почти полностью покрыли ее поверхность, а органическая жизнь сосредоточилась на узкой полосе вдоль экватора, где мы сейчас и находимся...

Да, к сожалению, все произошло именно так. На угасавшей планете оставалось еще около сотни миллионов человек. Но в самое ближайшее время она превратится в ледяной шар, на котором современная цивилизация просто исчезнет.

В аналогичном положении оказалась и Венера, с той лишь разницей, что она получала тепла чуть поболее. Но ее ожидала та же перспектива, что и Землю.

Арчи сказал еще, что как венериане, так и земляне нашли способ искривлять световые лучи, отражаемые их планетами. Это позволило им стать невидимыми по отношению друг к другу. Тем самым были парализованы все "уловители образов". В итоге стало невозможным следить за тем, что происходило у соседа. Зато - полное раздолье для подготовки в секрете качественно новых видов вооружений.

Мне показалось, что Паоло, судя по его комментариям, не очень разобрался в сути этого процесса:

- Подумаешь! Вот меня как-то уверяли, что вполне возможно стрелять, не высовываясь из-за угла. Для этого достаточно изогнуть ствол.

Маргарет тут же откликнулась с серьезной миной:

- А ведь не скажешь, глядя на него, что он так здорово соображает. Помнится мне, однажды посетитель попросил одного бармена в Уолдорфе принести ему стакан воды без гренадина. Тот, вернувшись через несколько минут, поставил перед ним на стойку стакан со словами: "Прошу извинить, но гренадин кончился. Поэтому я принес вам воду без лимона". Вот это логика!

На что Паоло отозвался с задумчивым видом:

- Глупое сравнение. Я никогда ничего подобного не пью.

Нас мучительно интриговало одно обстоятельство. Во время беседы Президент 0-1 несколько раз никак не отреагировал на наше сообщение о скором исчезновении Земли вообще. Между тем мы ведь ничего не выдумали, поскольку сами были свидетелями этого. Но самое главное другое: у нас сложилось впечатление, что правители прекрасно знают об этом. Тем не менее за два часа разговора при первой нашей встрече 0-1 так и не удовлетворил нашего любопытства.

Меня огорчало и то, что эти люди все время держались настороже и давали понять, что неизмеримо превосходят нас по интеллекту. Достаточно было их манеры вести переговоры. Они относились к нам, почти как к живым ископаемым или дикарям. Как только речь заходила о каком-нибудь научном или касавшемся техники вопросе, как эти господа со снисходительной усмешкой непременно вставляли такие фразы: "Мы понимаем, что это слишком трудная для вас тема", или: "Но вы все же постарайтесь ухватить эту мысль". В конце концов это начало действовать на нервы, и я не раз замечал, что Арчи и Деламар оставались внешне невозмутимыми только ценой невероятных усилий.

Наученные горьким опытом, мы настояли на том, чтобы ночевать в темподжете, под предлогом, что привыкли к этому. Нам не возражали. К счастью.

На следующий день состоялся новый контакт с 0-1 и его коллегами. Задетый за живое Деламар сказал нам, что намерен кое-что высказать им. Он был убежден, что виденный нами повсюду металл был получен с помощью его пресиптрона.

Свое наступление он повел с ходу, едва лишь мы устроились в удобных креслах правительственной штабквартиры.

- А ведь я все же оказал неоценимую услугу вашему человечеству.

- Вы, наверное, имеете в виду конфискованный у вас нашими предками пресиптрон? Да, это так. Прогресс базируется на объединенных усилиях всех. Это изобретение следовало поставить на службу всему человечеству, а не оставлять его только в вашем персональном пользовании.

- И тем не менее я имел право располагать им по своему разумению. Однако сейчас меня занимает не это. Вам наверняка известно, что темподжет потерпел аварию, в результате которой из строя вышли механизмы, обеспечивавшие нам возврат в прошлое.

- Вы хотите, чтобы мы изготовили для вас нужные запчасти?

- Верно.

0-1 поднялся с кресла и подошел к нам.

- В принципе я не против. Но в настоящее время у меня нет возможности удовлетворить вашу просьбу.

- Не понимаю почему.

- Сейчас растолкую.

Он задумался на пару секунд, потом уперся взглядом в Деламара.

- Через месяц Земля исчезнет из Солнечной системы. Вам это прекрасно известно, но важно, чтобы вы были в курсе того, что именно должно произойти.

Воцарилось гробовое молчание. Все затаили дыхание в ожидании дальнейших слов.

- Земля перейдет на новую орбиту вокруг одной из миллиардов звезд в созвездии Лебедя.

Я засомневался, правильно ли я расслышал. Паоло наклонился к Ришар-Бессьеру и прошептал тому на ухо:

- Мы попали к сумасшедшим. Только этого не хватало!

Поднялся и Деламар.

- Боюсь, что я вас не понимаю.

Президент 0-1 с кривой ухмылкой покачал головой.

- А я в этом и не сомневался, так что постараюсь объяснить популярно. После многолетних изысканий нам удалось установить, что в созвездии Лебедя имеется звезда, почти идентичная нашему Солнцу. Тоже желтая, состоит из кальция, водорода, кремния, серебра и так далее. Короче, точная копия нашего светила, но только такого, каким оно было несколько тысяч лет тому назад. Мы решили перевести Землю на аналогичную нынешней орбиту вокруг этого нового солнца, названного нами Калиус. В этом случае на ней восстановятся прежние природные условия, и человечество сможет вновь воспрянуть духом и двинуться к светлому будущему.

Арчи, не слишком убежденный речью Президента, спросил:

- Если не ошибаюсь, созвездие Лебедя состоит из двух туманностей: одна находится на расстоянии двух тысяч трехсот световых лет, вторая - более чем шестнадцать тысяч?

- Правильно. Калиус расположен в последней.

Деламар аж подскочил.

- И вы хотите убедить нас в том, что в состоянии перебросить Землю на шестнадцать тысяч световых лет отсюда?

Почему-то в этот момент у меня в мыслях всплыл образ Титана, держащего Землю на своих плечах. Я живо представил себе, как этот гигант переезжает на другую квартиру в созвездие Лебедя,

Но мою разыгравшуюся фантазию пресек голос 0-1:

- Именно так, господа, причем за ничтожную долю секунды. Никто и не заметит этого перемещения. Используемый при этом метод основан на давнем открытии, сделанным известным вам профессором Тюркасом М. 16. Меня даже несколько удивляет, что вы настолько поражены этим сообщением. Разве не вы сами заслали одного из его роботов с Венеры на Землю, чтобы похитить темподжет? Так вот, то, что было возможным для робота в семитысячном, стало теперь достижимым и для Земли в целом.

И он добавил:

- С помощью эжекторов-конвертеров, помещенных вдоль экватора, Земля превратится в излучение, предварительно сориентированное на определенную точку в космосе, где она и рематериализуется. Преобразованию подлежат все земные объекты в твердом, жидком и газообразном состоянии. Человечество, повторяю, даже не успеет ничего заметить, потому что, как вам известно, весь перелет будет проходить вне времени и пространства с абсолютной скоростью. Если не произойдет чего-то такого, что предусмотреть невозможно, успех гарантирован на девяносто девять процентов. Кстати, после Тюркаса М. 16 мы значительно усовершенствовали весь процесс. Так что перед войной, например, путешествия между Венерой и Землей совершались уже не на космических кораблях. Человек просто вставал перед соответствующим экраном, и его дематериализованное тело перебрасывалось в нужное ему место. То же самое касалось и всевозможных грузов. Это колоссально упрощало проблему транспорта и давало потрясающую экономию во времени. Всеобщему применению этого метода тогда помешала война. Снова в ход пошли давние военные космолеты, обладавшие нужной в тех условиях превосходной маневренностью и необходимыми качествами для ведения разрушительных действий. Ныне изобретение Тюркаса М. 16 нацелено на достижение другой, поистине судьбоносной цели. На карту поставлено будущее Земли.

На какое-то время все мы лишились дара речи. Но затем заговорил, насупившись, Ришар-Бессьер:

- А вы не подумали о том, что фокус с Землей автоматически и грубо подорвет нынешнюю комплексную гармонию всех сил притяжения в масштабе Солнечной системы в целом? Что в этом случае произойдет с другими планетами, в частности, с Венерой, поскольку сегодня только она, кроме Земли, заселена?

0-1 нервным жестом отмахнулся от этой реплики.

- А какое нам дело до Венеры? Нам важна лишь участь Земли.

Но тут вскинулся сразу побледневший Деламар.

- Но вы разве забыли, откуда родом венериане?

- Ничуть. Но было бы ребячеством начинать в данный момент полемику по этому вопросу. Наше решение принято давно, и ничто не в силах воспрепятствовать его реализации в установленный час.

- Вы могли хотя бы предупредить их об этом вашем шаге, чтобы они приняли на всякий случай меры безопасности, - взволнованно произнесла Глория.

- А зачем? Тем самым мы раскрыли бы наши секреты, и они - кто знает? вдруг оказались бы в состоянии помешать осуществлению наших планов. Нет! Повторяю: не настаивайте, мы ни в чем не отступим от нашего решения.

Затем, сменив тон, он огорошил нас, заявив:

- Само собой разумеется, что сейчас вам не следует покидать Землю на темподжете. Думаю, должно быть понятно и то, что мы не располагаем временем для изготовления ваших достаточно сложных деталей. Но успокойтесь: как только мы выведем планету на новую орбиту, никто не будет препятствовать вашему возвращению в прошлое.

Глава 14

Прошло несколько дней. Мы использовали их для более тщательного изучения города.

За темподжетом установили наблюдение, а нам запретили собираться там всем вместе. Одновременно в нем могли находиться не более двух человек из экипажа.

Мы заметили, что отец Салливан стал регулярно пропадать. Я даже начал задумываться, что это его носит по громадному городу с утра до ночи? Ведь он плохо в нем ориентируется, а знакомых у него там вроде бы не должно быть.

Не утерпев, я как-то однажды спросил его об этом.

- Разве я не свободен посещать столицу когда угодно, проводя в ней столько времени, сколько мне заблагорассудится?

- Не сердитесь. Просто небезопасно так надолго отрываться друг от друга.

- Спасибо за добрый совет, мой юный друг. Я его непременно учту на будущее, но на сегодня у меня назначена встреча, отложить которую я не могу.

И он с достоинством удалился, оставив меня в полном недоумении. Вернулся он вечером, уже к ужину, и, почувствовав некоторый холодок, с которым его встретили, решил объясниться.

- Понимаю, что мои отлучки могут показаться вам загадочными. При условии сохранения полнейшей тайны могу, однако, сообщить, ради чего они предпринимаются. Совершенно случайно я познакомился с одним инженером, специалистом в области физики и химии, по имени В. W. 8. Хотите верьте, хотите нет, но он и несколько его ближайших друзей исповедуют нашу религию, отправляя обряды по канонам двадцатого века. Можете себе представить, насколько я был поражен. Постепенно к ним примкнуло еще несколько верующих. Они собираются тайно, ибо вам известно, что в этом мире все прежние религии, так или иначе связанные с христианством, заменены новой, опирающейся на так называемые "научные принципы". Они попросили меня совершать богослужение, что я с радостью и делаю каждый день.

Нам ничего не оставалось, как только попросить извинения за проявленную бестактность. Лишь Паоло бросил:

- Смотрите не навлеките на нас новых неприятностей.

Но ему не дали продолжить, и каждый высказал, что он думал по поводу этого его выпада.

На следующий день отец Салливан сообщил нам, что его новый друг хотел бы тайно повстречаться с нами. Все были изумлены. Решили, что пойдут только Деламар и Арчи. В тот же вечер они отправились на рандеву, а мы с понятным нетерпением стали ожидать их.

Вернувшись, Деламар собрал нас и, понизив голос, сообщил следующее:

- Возникло новое обстоятельство, но мы не стали принимать решения, полагая, что в этом вопросе сначала нам самим надо достичь единодушия. Дело вот в чем. Всего три дня назад группа метеорологов находилась в экспедиции приблизительно в районе того места, что раньше называлось Норвегией. Все они - члены религиозной общины В. W. 8, и только ему сообщили о случайно сделанном ими открытии. Они наткнулись на развалины бывшей физико-химической лаборатории в одном забытом богом местечке. В ней они обнаружили чудом сохранившийся аппарат, абсолютно такой же, как нам демонстрировал профессор Тюркас М. 16. Иными словами, это предшественник нынешних эжекторов-конвертеров, находящихся под исключительным контролем правительства. Он не столь совершенен, как сегодняшние модели, но вполне восстановим и может быть использован согласно нашим пожеланиям.

- Мне неясно, - перебил его Ришар-Бессьер, - чем это может заинтересовать нас?

- Сейчас поймете, - ответил Арчи. - Учитывая, что в настоящее время мы не располагаем возможностью предупредить венериан о грозящей им опасности, наш новый друг спрашивает, не согласны ли мы отправиться туда с помощью этого аппарата, чтобы они смогли по мере своих возможностей принять контрмеры. Излишне, видимо, уточнять, что В. W. 8 разделяет наши взгляды.

Я поинтересовался:

- А как мы вернемся обратно? Вы об этом подумали?

- Разумеется. Это не очень просто, но я изложу наши соображения на этот счет. Прежде всего должен уточнить, что как на Земле, так и на Венере размещена сеть своеобразных "глушилок", назначение которых воспрепятствовать любой материализации человека или какого-либо предмета, засланного извне на планету. Иначе оба мира мигом бы создали разведывательные структуры в тылу противника. Выяснилось, однако, что наш друг все последние годы работал над созданием "антиглушилок". Его усилия увенчались успехом, так что мы можем материализоваться теперь на Венере без помех. При этом мы захватим с собой второй аппарат, чтобы венериане с его помощью вернули нас обратно.

Вновь вмешался Ришар-Бессьер:

- А что, если венериане, заполучив это изобретение, немедленно снабдят им свои боевые корабли и захватят Землю до намеченного срока ее ухода в созвездие Лебедя?

Деламар отрицательно покачал головой.

- Мы, как и наш друг, обдумали подобную вероятность. Успокойтесь: его "антиглушилкой" можно снабдить только элементарные эжекторы. Это изобретение непригодно для транспортировки крупных предметов и кораблей. Поэтому даже если они зашлют сюда одного за другим нескольких своих агентов, то те не смогут разузнать больше того, что мы сами сообщим властям Венеры. Предположим наихудший вариант: они быстро раскрывают секрет изготовления "антиглушилок". Но и тогда у них просто не хватит времени для того, чтобы наладить их поточное производство. Как видите, ничего не оставлено на волю случая. И если не случится ничего экстраординарного, то все должно пройти как по маслу, тем более что нет никакого смысла задерживаться на Венере надолго.

На следующий день мы нанесли, соблюдая все меры предосторожности, визит В. W. 8. С ним были и его единомышленники. Он сказал нам, что потребуется несколько дней для того, чтобы полностью починить эжектор-дематериализатор, а также построить новую "антиглушилку".

Вся операция была продумана до мельчайших деталей.

Когда наш друг даст сигнал, что все готово, мы должны попросить разрешения совершить кругосветную поездку якобы в целях сбора материалов о жизни землян на пороге сто двадцатого столетия.

Все прошло так, как было задумано. Президент 0-1 согласился, стремясь показать тем самым свое к нам расположение. На самом же деле наш новый друг доставил нас в бывшую Норвегию на метеорологическую станцию номер 102, где и находилась вся нужная аппаратура и откуда мы намеревались попытаться добраться до Венеры.

Я сгорал от нетерпения узнать, кому именно будет поручено выполнение это деликатной миссии. Отбыть всем составом мы, естественно, не могли, чтобы не вызвать подозрений у земных властей.

В ожидании начала осуществления плана мы приняли участие в раскопках старинного норвежского города на месте находки эжектора. Углубившись в толщу льда, мы вскоре дошли до остатков строений.

Неожиданно раздался пронзительный крик Глории.

Поскользнувшись на скале, она упала в трещину. Вслед за ней сорвалось несколько ледяных глыб.

Одна из них, весьма внушительная по весу, буквально размозжила ей левую ногу. Глория зашлась в страшной истерике от нестерпимой боли. Требовалась срочная медицинская помощь.

Воцарилось всеобщее смятение, поскольку несчастная была к тому же практически нетранспортабельна. Она потеряла сознание, раздробленная нога являла собой ужасное зрелище.

Деламар пошел ва-банк. Он ринулся в доставившую нас сюда сферу, где, как он заметил ранее, имелся набор хирургических инструментов. Он задержался там ровно настолько, чтобы успеть наполнить шприц анестезирующей жидкостью.

Глория лежала смертельно бледная. Она даже никак не прореагировала на внутривенную инъекцию.

Деламар явно колебался, но потом решился:

- Если не ампутировать ногу, она умрет.

- Согласен, - сквозь слезы выдавил из себя Арчи.

Хирургическая операция заняла с четверть часа. Глория лишилась ноги. У всех нас было муторно на душе. Маргарет молчала, словно у нее отняли язык.

Глорию срочно отправили в Альфаполис, объяснив, не вдаваясь в подробности, что произошел несчастный случай.

Ее поместили в ультрасовременную клинику. Она попрежнему не приходила в себя. Специалисты немедленно принялись за работу, сделав различного рода вливания. Все вздохнули с облегчением, кроме Арчи, который все еще крайне беспокоился за исход лечения.

Понятное дело, все мы продолжали думать в категориях двадцатого века и поэтому были несказанно удивлены, услышав заявление лечащего врача:

- Через несколько часов рана зарубцуется. Полное восстановление функций произойдет через сутки, а спустя несколько дней эта молодая женщина привыкнет к искусственной ноге, что мы ей привили.

- Как так к искусственной ноге? - воскликнул Арчи.

- Да, мы нарастили ей ногу из металла, во всем абсолютно схожую с той, которой ее наградила природа.

Он расстегнул комбинезон и показал одну из своих ног, постучав по ней ради забавы металлической линейкой.

Маргарет судорожно вцепилась в мою руку. Она была на грани обморока.

- Будьте уверены, - добавил хирург, - она сделана прекрасно. Я не чувствую никакой разницы между ней и настоящей. Разве лишь в том, что искусственная нога нечувствительна ни к каким раздражителям, что, впрочем, я почитаю за благо.

Чуть позже я узнал, что этот хирург не сказал нам тогда всей правды. На самом деле основная масса его тела была сплошь из синтетики, за исключением, пожалуй, мозга.

Как выяснилось, он серьезно пострадал во время целого ряда происшествий в лаборатории.

Узнав об этом, Маргарет обронила:

- Не человек, а какая-то ходячая скобяная лавка.

На следующий день состояние здоровья Глории, как и предупреждал медик, заметно улучшилось. Она заново обрела свою прирожденную жизнерадостность, восприняв несчастье философски и умоляя нас ни в чем не менять изза нее наши планы.

У В. W. 8 все уже было готово. Нужно было действовать, поскольку до Великого Броска оставалось всего десять дней.

Мы рассчитывали управиться за пару суток.

Тогда-то Деламар и сказал, кто из нас вылетит на Венеру.

Арчи, несомненно, предпочел бы остаться у постели супруги. Однако, учитывая непродолжительный срок отсутствия, его все же попросили сопровождать профессора. Вдвоем они и впрямь наилучшим образом разъяснят венерианам, что к чему в отношении грозящей им катастрофы.

Ришар-Бессьер наотрез отказался остаться, объясняя это тем, что в его задачу входит вести строгую хронику событий.

Предложение войти в группу получил и отец Салливан.

Исходили из того, что, как профессиональный утешитель душ, он наверняка найдет нужные слова в том случае, если венериане запаникуют, получив столь важную информацию. Паоло напросился сам.

Короче - чего уж там скрывать, - только меня и оставили на Земле, естественно, в компании с Маргарет и в силу обстоятельств с Глорией. Конечно, было досадно, но ничего не попишешь: надо было подчиняться.

Спустя несколько минут после дематериализации наших посланцев В. W. 8 сообщил мне, как одному из немногих посвященных в эту тайную миссию, что все прошло благополучно и наши друзья восстановились в полной мере на Венере в намеченном месте.

Подумать только: сейчас они находились уже на расстоянии в десятки миллионов километров от нас. Ну не фантастика ли это? Маргарет, заметив, как я нервничаю, попыталась успокоить меня:

- Ты знаешь, я не сумела бы точно выразить, что испытываю в эти минуты, но я дорого бы дала, чтобы постареть сейчас на пару суток.

- А в двадцатом веке?.. Ну, конечно, если мы вообще туда попадем...

Она зажала ладошкой рот

- О, Сид, прости меня, я не хотела...

Пожав плечами, я на всякий случай погрозил ей пальцем, а затем добавил:

- Надо бы сменить белье у Глории. Пойдем в темподжет, ты в этом лучше меня разбираешься.

Наш аппарат по-прежнему стоял на платформе, и я испытал истинное удовольствие при виде бравого Камилио.

Он стоял в той же позе, как мы его оставили. Его высокая фигура замерла, возвышаясь посередине рубки управления.

Пока Маргарет занималась своим делом, я подошел к роботу.

- Как дела, Камилио?

- Отлично, господин.

- Не скучно тебе?

- Никак нет, господин.

- Ну и прекрасно, можно сказать, что живется тебе совсем неплохо.

Я слышал, как Маргарет, возясь у меня за спиной с постельными принадлежностями, напевала на манер Эллы Фитцджеральд песенку "Душа и тело". Я всегда считал, что она могла бы сделать блестящую карьеру в качестве джазовой певицы. В этом меня заверил один мой старый приятель, талантливый и всемирно известный музыкант. Я все еще предавался этим мыслям, как вдруг увидел приземлившуюся на платформе сферу, из которой поспешно выскочил В. W. 8 и быстрым шагом устремился к темподжету.

Я вышел в тамбур, чтобы встретить его.

Его лицо побледнело до синевы, как у мертвеца.

- Нас засекли, - выдохнул он. - Поисковые службы обнаружили установку и конфисковали аппарат. Меня только что предупредили об этом по радио. Битый час рыскаю, чтобы оповестить вас об этой неприятности. Вот-вот сюда нагрянут люди Президента.

Маргарет бросилась ко мне.

- И что же теперь будет? - разволновалась она.

Наш друг опустил голову.

- Они в курсе всего, что мы сделали. По полученной мною информации, власти решили максимально усилить глушение вокруг Земли.

- Что это значит?

- А то, что отныне рематериализация ваших коллег на нашей планете невозможна. Боюсь, что нашей маломощной "антиглушилке" теперь не справиться с помехами.

Я почувствовал, как мои ноги подгибаются.

- Что я слышу?

Этот славный парень В. W. 8 не успел больше ничего сказать. В воздухе послышался свист спускавшейся второй сферы, которая примостилась рядом с аппаратом нашего друга. Я увидел, как из нее вышел в окружении нескольких человек Президент 0-1 и, крупно шагая, направился к темподжету. Как только они проникли внутрь, двое тотчас же заломили руки В. W. 8 и потащили его к своему воздушному судну. Президент 0-1 тем временем невозмутимо в упор рассматривал меня.

- То, что сделали ваши друзья, не имеет прощения. Мне не следовало доверять вам.

Я ответил, пытаясь выиграть время:

- Что за преступление они совершили?

- Вам прекрасно известно, о чем я говорю. Полагаю, что вас уже оповестили о моем последнем распоряжении. Вся система глушения работает теперь в интенсивном режиме. Идея ваших друзей оказалась далеко не самой удачной. Ну что ж, пусть и остаются там, куда отправились!

- Вы не можете так поступить! - выпалила пунцовая от гнева Маргарет.

- Сожалею, но я вынужден принять превентивные меры. Мне неизвестно, чего добиваются ваши соотечественники. Вы, кажется, позабыли, что на кон поставлено будущее всей Земли. - Затем, чеканя слова, он произнес: - Знайте также, что в целях безопасности я только что приказал приблизить дату переброски Земли.

Его слова прозвучали для меня похоронным маршем. Я едва смог выговорить:

- И когда же?

- Завтра, ровно в девять, то есть всего через несколько часов. Раз все готово, не стоит откладывать.

Глава 15

Надо было срочно известить Глорию о случившемся.

Как она перенесет это? Не оставалось сомнений, что мы не только обречены последовать вместе со всеми жителями Земли куда-то в глубины космоса, но и будем навсегда разлучены с нашими друзьями. Да, радоваться в сложившейся ситуации не приходилось.

Ну что я мог сделать, оставшись с двумя женщинами и роботом на руках? Через несколько часов Землю перебросят на расстояние во много световых лет, а Венера в результате этой пертурбации будет опустошена.

Глория чувствовала себя намного лучше. Когда я сообщил ей печальные новости, она сумела справиться с собой и не показала своего горя.

Мы с Маргарет решили побыть с Глорией, когда земные власти будут осуществлять задуманную операцию.

- Ничего, Глория. - Я попытался изобразить на лице вымученную улыбку. Мы как-нибудь выпутаемся из этой передряги.

Она грустно посмотрела на меня.

- Спасибо, друзья моя. Я рада, что вы сейчас рядом со мной...

За последние часы даже Маргарет растеряла весь свой апломб. Я видел, что она готова расплакаться от гнева и отчаяния.

Ночь подходила к концу, занималась заря, звезды гасли.

Через пару часов наступит день, и все будет кончено.

Протянув руку в сторону Луны, все еще сиявшей над нами, я произнес:

- Первой жертвой эксперимента станет она...

- Что это значит, Сидней? - удивилась Глория.

- Я выяснил, что земляне и не собирались брать с собой нашу древнюю спутницу... Они решили просто-напросто пустить ее в распыл за несколько секунд до Великого Броска.

- Но зачем же это делать? - поразилась Маргарет.

- Для того, чтобы ничто не могло хоть как-то повлиять на мгновенную переброску Земли в созвездие Лебедя. На Луну заслали специальную группу подрывников. После их возвращения на Землю заложенные ими заряды будут взорваны по телекоманде.

Глория нахмурилась.

- А мы разве не испытаем последствий этой мгновенной дезинтеграции достаточно крупного небесного тела?

- Они заверяют, что все тончайше синхронизировано. Наш прыжок сквозь космическое пространство произойдет сразу же за распадом Луны.

Последовала тягостная пауза. Глории было трудно скрыть охватившее ее отчаяние.

- А как с Венерой?

Я понял, что она беспокоится о наших друзьях, особенно об Арчи, но не мог найти никаких утешительных слов.

Все мы ясно представляли себе, что чудовищный катаклизм должен был уничтожить эту планету.

Явились какие-то люди и попросили нас не покидать помещение. Значит, вот-вот прозвучит звонок отбытия Земли в неизвестность.

Я с любопытством взглянул на Луну, продолжавшую как ни в чем не бывало блистать на утреннем небосводе.

Внезапно ее охватило пламя. Последовала ослепительная вспышка, и все исчезло. Луну прикончили. Мы молча переглянулись.

И в то же мгновение появилось странное ощущение: мы словно парили в воздухе, как если бы вдруг наши тела разом стали невесомыми. Это напоминало то состояние, которое мы испытывали при каждом полете темподжета.

До нас не доносилось ни звука. Кругом стояла кромешная тьма. Не сверкнуло ни одной звездочки. Короче, мы находились в некоей абсолютной пустоте.

А затем без всякого перехода мы вновь обрели вес, а в помещение, где мы переживали этот исторический момент, неудержимо хлынули потоки яркого света. Вся процедура уложилась в настолько ничтожный промежуток времени, что я затруднился бы определить его продолжительность.

Сквозь стеклянную дверь веранды мы увидели лучезарное солнце, щедро заливавшее Землю своими лучами.

Внезапно нас сильно тряхнуло. Чтобы устоять на ногах, я вынужден был за что-то ухватиться, Маргарет тоже.

Глория упала с кровати, и нам пришлось водворять ее обратно.

- Что случилось? - невольно воскликнул я.

В комнату заглянул санитар.

- Не волнуйтесь, все кончено. Этот толчок входил в программу переселения. Он вызван изменением наклона земной оси.

Он так и светился искренней радостью.

- Мы точно вышли в созвездие Лебедя на расстоянии в шестнадцать тысяч световых лет от нашего места старта. Отныне Земля вращается вокруг Калиуса по орбите, отстоящей от него на сто шестьдесят миллионов километров.

И он исчез, несомненно чувствуя себя счастливейшим человеком. Я же с грустью подумал, что теперь у нас не осталось ни малейшего шанса выбраться из той беды, в которую мы попали.

Мне удалось повидаться с Президентом 0-1 лишь спустя несколько часов после нашего "прибытия" к месту назначения. Он не скрывал своего удовлетворения успешным завершением столь грандиозной операции и заливался соловьем, рассуждая о предстоящем в ближайшем будущем непременном и всестороннем возрождении Земли. Он был твердо уверен, что она обретет свой прежний цветущий облик, как только под палящими лучами Калиуса растают льды, покрывавшие две трети поверхности.

Тщательнейшим образом был разработан план дальнейших мероприятий: регулирование процесса бурного прироста водной массы океанов и избыточной влаги в атмосфере.

Были глубоко продуманы все детали предстоящих работ, имевших целью предупредить возможные катастрофические последствия изменения климата для заселенных в настоящее время регионов.

Президент заявил, что для полного завершения всей гигантской операции потребуется еще два года. Потом добавил:

- Жаль, конечно, что пришлось круто поступить с вашими друзьями. Напрасно они приняли решение без моего ведома. Думаю, вы понимаете, что я не мог пожертвовать миллионами людей с их стремлением выжить любой ценой.

Я предпочел не развивать далее эту тему и ограничился одним вопросом:

- Представляют ли ваши специалисты, какие последствия для Венеры могло иметь выпадение Земли из Солнечной системы?

- Теоретически возможно несколько вариантов. Не исключено любое ускорение либо, наоборот, замедление ее периода вращения вокруг собственной оси. Мог измениться угол наклона оси, а также орбита. В любом случае мы никогда не узнаем, что именно там произошло. И все же я надеюсь, что венерианам-ученым удалось как-то уменьшить размеры катастрофы.

Он закончил фразой, относившейся совершенно к другой теме:

- Ну а что касается вас, можете считать теперь себя полностью свободными.

Мне не терпелось прояснить еще одну проблему:

- А как быть с темподжетом?

- На мой взгляд, самое лучшее - рассматривать его как музейный экспонат.

Я даже подумать не мог, чтобы мы отказались от использования нашей машины времени. Внутри темподжета бщли наши личные вещи, и я попросил разрешения посетить его вместе с Маргарет и Глорией. Президент 0-1 не возражал.

Глория к этому времени совсем уже свыклась со своей искусственной ногой, и в этом плане все обстояло благополучно.

Так втроем мы и направились к темподжету. Мы стояли уже у самого люка, как совершенно неожиданно раздался пронзительный свист.

На наших глазах громадных размеров сфера, предназначенная для перевозки грузов, слетела со своей траектории и стремительно, не хуже метеора, шлепнулась близ посадочной площадки.

Как вскоре выяснилось, при этом погибло человек двадцать.

Несомненно, скоро последует объяснение причин этой аварии, но у нас была другая цель - побыстрее проникнуть в темподжет.

Не успели мы, однако, этого сделать, как стали свидетелями другого абсолютно невероятного происшествия. С платформы, где размещался наш аппарат, было прекрасно видно, как стоявшее невдалеке от нас здание вдруг со зловещим гулом осело. Под его обломками наверняка нашли смерть сотни людей.

Возникло настоящее столпотворение. В неописуемой растерянности толпа металась из стороны в сторону.

- Что происходит? - перепугалась Маргарет.

- Очевидно, какие-то последствия только что проведенного над Землей эксперимента. Лес рубят - щепки летят.

Глория остановилась на самом пороге и жалобно застонала:

- Моя нога... безумная боль...

- Наверное, просто устали. Отдохните немного.

С помощью Маргарет я перенес ее в рубку управления, где она тяжело плюхнулась в одно из мягких кресел.

Повернув к нам искаженное страданием лицо, она указала на то место, где культя соединялась с протезом.

- Нет, это невыносимо... Посмотрите, распухает прямо на глазах...

Мы вздрогнули от страшного грохота: еще один небоскреб на площади завалился, как карточный домик. Несколько других сфер, потерявших, по всей видимости, управление, врезались в землю. Паника достигла апогея.

Сопровождавшие нас лица мигом куда-то исчезли.

Глории становилось все хуже и хуже. Маргарет в замешательстве хлопотала около нее.

Я случайно взглянул на кресло, в котором сидела Глория, и чуть не получил разрыв сердца. Мне захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это не сон.

Спинка и подлокотники, похоже, начали раздуваться, теряя свои обычные очертания. То же самое происходило и с другими находившимися в кабине креслами.

И тут я вспомнил о том, что случилось со мной в спальне вскоре после нашего старта из двадцатого столетия. Но причиной того, что происходило сейчас, никак не мог быть пресиптрон, давно уже выкраденный из темподжета.

Я переключил свое внимание на металлическую ногу Глории.

"Все ли у меня дома?" - невольно мелькнуло в голове.

А Глория тем временем принялась сквозь рыдания умолять:

- Сидней, быстрее оторвите мне эту ногу! Иначе через несколько минут будет поздно.

Превозмогая нечеловеческую боль, она повторяла:

- Не теряйте ни секунды, немедленно выкиньте из темподжета все кресла.

Наконец-то до меня дошла чудовищная истина. Дело и впрямь не терпело отлагательств. Я лихорадочно бросил Маргарет:

- Быстро освободи рубку от этой дряни. Я займусь Глорией...

Обнажив ее ногу, я кусачками отсек гибкие металлические связки протеза.

К тому времени, как Маргарет справилась со своей задачей, я почти закончил с ногой Глории. В принципе рана зарубцевалась, но в спешке я, должно быть, задел тело, потому что брызнула кровь.

- Сейчас же вышвырните вон эту проклятую штуку, - успела все же произнести Глория, прежде чем потерять сознание.

Маргарет бросилась к бортовой аптечке. Я, как умел, перевязал рану бедняжки. В этот момент не своим голосом закричала Маргарет, указывая на верхний этаж:

- Сид... перекладина в спальне... она опять растет...

Обняв ее, я прошептал:

- Держись! Сейчас главное - не потерять голову. Займись Глорией, подготовь новые повязки, а я побегу посмотрю, что можно предпринять.

В несколько прыжков я преодолел узкий коридор и оказался перед этим чертовым металлическим брусом между нашими с Маргарет койками. Под воздействием какойто таинственной силы он продолжал непрерывно увеличиваться в размерах, скручиваясь с отвратительным и зловещим хрустом. Я ясно понимал, что если я мгновенно не приму какие-то меры, то его вскоре так разнесет, что он пробьет обшивку темподжета.

Пришлось изрядно попотеть, чтобы вырвать брус из его гнезд. Наконец он упал, звонко стукнувшись об пол.

Тащить его к выходу оказалось настоящей мукой - настолько он был тяжел. Я буквально изнемог, но все же сумел выволочь его на платформу.

Я быстро осмотрел темподжет. Вроде бы никакой другой опасности не было. Ни одна из металлических частей больше не прибавляла в объеме. Можно было заняться Глорией.

Только теперь до меня стали доходить истеричные вопли снаружи. Там одно за другим рушились здания. То, к которому крепилась наша посадочная платформа, тоже начало деформироваться. Со всех сторон доносился характерный треск.

Творилось что-то невероятное. Вся площадь была завалена беспорядочными грудами металла, под которыми стали постепенно исчезать все прочие обломки. Не было видно ни одного воздушного судна.

Я услышал, как прерывисто вздохнула пришедшая в сознание Глория.

- Мужайтесь, дорогая, мы сейчас вас отнесем...

- Кажется, я догадалась, в чем тут дело, - еле слышно прошелестела она. - Новое солнце, так обильно облучающее Землю, воздействует на металл точно так же, как и наш пресиптрон. Мы погибли...

- Помолчите! - взмолилась, рыдая, Маргарет.

Но Глория уже снова впала в беспамятство.

Я понял смысл произнесенных ею слов. С семитысячного года человечество принялось в массовом масштабе производить пресловутый сплав, открытый Деламаром.

Для людей уворованный пресиптрон, размноженный уж не знаю в скольких копиях, стал неисчерпаемым источником ценнейшего сырья, легшего в основу цивилизации сто двадцатого столетия. А теперь все, что содержало этот металл, испытывало на себе воздействие излучения Калиуса, здешнего солнца.

В это мгновение в люке возникла чья-то фигура и прокричала нечто нечленораздельное. После чего человек тотчас же исчез. Наверняка он советовал нам в самом спешном порядке покинуть это здание.

Впервые в своей жизни я чувствовал себя совершенно беспомощным. Непонятно каким чудом, но наш небоскреб все еще как-то держался, хотя в любой момент мог развалиться.

Маргарет, прислонившись к стене, провела рукой по лбу.

Она тоже полностью выбилась из сил. Я обнял ее и в порыве, полном отчаяния, крепко прижал к себе. До моего сознания не доходили ее прерываемые всхлипываниями слова, так как я увидел спокойного, как олимпиец, Камилио.

И тут я чуть не заорал изо всех сил "Ура!". Как же это я не додумался до этого раньше? Я отодвинул в сторону ничего не понимавшую Маргарет и устремился к Глории.

- Глория, - чуть не со слезами на глазах умолял я. - Ну придите, милая, в себя! У нас есть шанс выбраться из этого бедлама!

Она чуть заметно пошевелила головой.

- Почему не использовать Камилио, чтобы запустить наш темподжет?

Она вздрогнула и с видимым усилием слегка приподнялась на локтях.

- Вы правы... Сидней... Быстрее... Закройте люк...

Я сломя голову бросился выполнять ее указания. Неожиданно машину времени так крутануло, что я налетел на Камилио. Нечего и говорить, что вся боль от столкновения пришлась на мою долю.

Глория, не теряя времени, обратилась к роботу:

- Помнишь ли ты те инструкции по управлению темподжетом, что в свое время дали тебе профессора Брент и Деламар, когда мы еще находились на Венере у Тюркаса М. 16?

Прошло несколько жутких мгновений. Казалось, мы даже слышали, как у робота в голове крутятся всякие там шарики-винтики.

- Да, - наконец раздался его голос. - Помню все.

- Приказываю тебе сейчас же выполнить маневр по дематериализации темподжета. После этого останови его и жди дальнейших указаний.

Неторопливо развернувшись, Камилио прошел к пульту управления и занял то место, где обычно маячил Деламар.

Время словно остановилось, секунды превратились для нас в целые столетия. Снаружи доносился непрерывный оглушающий грохот. Прильнув к иллюминатору, я оказался очевидцем последних мгновений существования Земли.

Валявшаяся на террасе искусственная нога Глории приняла чудовищные размеры и начала смешиваться с металлом платформы. Все вокруг превратилось в какой-то единый бесформенный конгломерат, разраставшийся прямо на глазах.

Еще один, гораздо более сильный толчок. Робот в этот момент как раз опускал очередной рычажок.

В тот же миг мы ощутили знакомое уже нам состояние: темподжет дематериализовался.

В соответствии с указаниями Глории робот остановил машину времени в ожидании дальнейших распоряжений.

Я еще раз посмотрел в иллюминатор и увидел фантастически страшную картину грандиозного крушения этого мира. С адским гулом обрушилось здание, к которому примыкала наша посадочная площадка. На какое-то время мы зависли в воздухе. Кругом, уходя в бесконечность, тянулись лишь руины...

У Глории сразу же исчезли боли, и она попросила помочь ей добраться до пульта управления, где и расположилась рядом с Камилио.

- До сих пор не могу понять, каким чудом нам удалось спастись. Земная цивилизация теперь сокрушена абсолютно. Землю ждет безрадостный удел - стать сплошным куском металла. Причем он будет все время пухнуть и разрастаться. Где остановится этот процесс, известно лишь одному богу...

- Вы в самом деле думаете, что истинная вина за всю эту вакханалию с самонаращивающимся металлом лежит на Калиусе?

- Я не вижу других объяснений. - Она слабо улыбнулась, а ее взор затуманился. - Деламар все предусмотрел, кроме того, что какая-то потерявшаяся в бесконечности космоса звезда на расстоянии в десятки световых лет от нашего Солнца может содержать в своем излучении компонент, идентичный и, без сомнения, намного более мощный, чем лучи его пресиптрона. И вот этот непрерывно разрастающийся металл погребет под собой все, что человеческая гордыня считала вечным и нетленным.

Через несколько часов им покроется вся поверхность земного шара и не останется ни следа от всего того, что многие поколения людей накапливали по крупице в течение веков.

А я в это время думал, что Деламар, к нашему счастью, целиком, за небольшим исключением, построил свой темподжет из настоящего металла, отличного от того, что погубил Землю.

Глория подвела итог:

- Итак, мы - вне опасности, но надо подумать, что нам теперь делать. Если у Камилио все в порядке с памятью - а я на это очень надеюсь, - то мы сможем достигнуть Венеры. Лично я не чувствую себя в силах вести темподжет. К тому же в данный момент от нашей Солнечной системы нас отделяет не меньше шестнадцати тысяч световых лет.

- Но вы ведь сможете задать темподжету правильный курс?

- В принципе, да, - вздохнула Глория. - Но для этого надо сделать кое-какие расчеты, а на это уйдет время.

Мы тут же оставили ее в покое, затаившись, как мышата, в другом углу рубки. Но вот она заявила с улыбкой, что выверила трассу. Глория не скрыла, что не следовало исключать возможной ошибки. Все теперь было в руках божьих.

Камилио начал действовать. Однако последнее слово все же осталось за Маргарет.

- Как сказал Наполеон в битве при Мариньяне, alea jasta est *.

Глава 16

- Венера, конечная остановка. Все выходят!

Эти слова Глория произнесла, когда темподжет матери

* Жребий брошен (лат.). Но сказал эти слова не Наполеон, а Цезарь в 44 т. до н. э., перейдя реку Рубикон и развязав тем самым борьбу с сенатом за единоличную власть.

ализовывался, опускаясь посередине площади, окруженной красивыми строениями.

Расчеты нашего навигатора оказались точными, а память не подвела верного Камилио. Так что мы совершенно выкарабкались из того ада, в который ввергли нас события.

Но на горизонте уже возникла другая срочнейшая проблема: едва мы коснемся поверхности планеты, как к Глорий вернутся адские боли в ампутированной ноге. Надо было организовать скорейшую доставку ее в специализированную клинику.

Все так и произошло. Глория от резких болей тут же потеряла сознание и тем значительно облегчила решение этой задачи. Как только я оповестил сбежавшихся отовсюду людей о необходимости оказания медицинской помощи, немедленно появилась "скорая" и вихрем умчала ее вместе с нами в больницу.

Когда через полчаса в клинику ворвались извещенные о нашем возвращении друзья, я впервые в моей жизни расплакался. Даже Маргарет разревелась.

Но Ришар-Бессьер, ухватив за рукав, уже оттаскивал меня в сторону:

- Надеюсь, вы не забыли о нашей договоренности, - горячо зашептал он. Сведения о том, что произошло в созвездии Лебедя, в обмен на информацию о событиях на Венере. Идет? Выкладывайте.

И вот что сообщил он после моего рассказа.

Без лишних слов ясно, что члены отправленной на Венеру группы впали в уныние, узнав о невозможности возвращения на Землю.

Но дело свое они сделали. Получив известие о намерениях землян, местное правительство объявило всепланетную тревогу с целью принять защитные меры на случай глобальных потрясений. Однако то, что произошло на самом деле, оказалось не таким уж катастрофическим.

Венера действительно затормозила вращение вокруг своей оси, но весьма незначительно. Угол ее наклона изменился на два градуса, что вызвало большие наводнения и внезапно пробудило некоторые вулканы. В конечном счете погибло около миллиона человек. По мнению правительственных кругов и с учетом ожидавшегося суперкатаклизма, эти потери не следовало чрезмерно драматизировать. Конечно, предстоял колоссальный объем восстановительных работ, но на планете царила обстановка подъема и оптимизма.

Венериане как бы вновь обрели вкус к жизни и принялись залечивать раны.

На следующий день Глория встретила нас уже с улыбкой. Опасность для ее жизни миновала. Арчи or всего сердца благодарил меня, а взволнованный до глубины души Деламар проговорил:

- Спасибо вам, друзья. Благодаря вашему мужественному поведению мы теперь сможем благополучно вернуться в дорогой нам всем двадцатый век.

Мой взгляд упал на физиономию Паоло. Тот уже явно смаковал предстоящее радостное мгновение, когда заполучит долгожданное наследство. А у меня от слов Деламара по спине поползла противная холодная струйка пота. Но никто даже не намекнул на то, что мне было уготовано впереди. Впрочем, их участие все равно ни в чем не изменило бы уже предопределенный ход событий.

Отчет Глории вызвал бурю противоречивых откликов в среде ученых-венериан. На своем чрезвычайном заседании они решили внимательно следить за развитием феномена металлизации, свидетелями которого мы стали. Через два дня, когда все мы сидели возле Глории, в ее палату словно вихрь ворвался Арчи. Вид у него, прямо скажем, был неважнецкий.

- Друзья, - вскричал он. - Выяснилось, что это бедствие - гораздо более серьезное, чем мы предполагали. Я только что побывал в центральной обсерватории, где узнал абсолютно сногсшибательную новость. Специальные "зонды", управляемые пространственными волнами, распространяющимися с абсолютной скоростью, показали на нейтронных радарах, что феномен угрожающе быстро развивается. К настоящему времени кусок металла, в который превратилась наша планета, достиг гигантских размеров. Калиус уже сделался спутником этого кошмарного мира. И звезда продолжает испускать то излучение, под воздействием которого монстр непрерывно увеличивается. Видимо, ничто уже не может приостановить его дальнейшего распространения. Радары указывают, что в скором времени положение резко ухудшится из-за вовлечения в это явление других светил с таким же, как у Калиуса, спектром лучеиспускания.

Поднялся мертвенно-бледный Деламар.

- Значит ли это, что входящие в созвездие Лебедя звезды имеют то же излучение, что и мой пресиптрон?..

Отец Салливан заметил с бледной усмешкой:

- Теперь, полагаю, вы убедились, что есть пределы человеческой дерзости?

Но Деламар отнюдь не чувствовал себя побежденным.

Пожав плечами, он отозвался:

- Речь идет о простом совпадении, не более. Но я еще не сказал своего последнего слова.

Он вышел и, вернувшись через пару часов, заявил нам, что имел продолжительную беседу с представителями верховной власти на планете.

Последние пообещали ему дать указание о немедленном изготовлении запчастей для темподжета, необходимых для того, чтобы тот мог совершить возвратное движение по времени. В сущности, это был единственный способ предотвратить неумолимо надвигавшуюся беду немыслимого масштаба. Непрерывно расширяясь с фантастической скоростью, эта металлическая сфера грозила со временем поглотить Вселенную со всей ее бесконечностью.

Конечно, это наступит не завтра, но действовать следовало быстро и смело.

- Недостающие детали будут готовы через несколько дней, - закончил Деламар. - И я дал слово чести, что сразу же по возвращении в нашу эпоху уничтожу пресиптрон.

- Но, - удивился Паоло, - у нас же его больше нет...

Деламар предпочел не реагировать на эту глупость.

Мы стартовали через несколько дней. Прощание - не колеблясь, утверждаю это - было волнующим. Венериане оказались отличными парнями.

Деламар направил темподжет ко Вселенской линии Земли. Теперь мы проделывали прежний путь, только наоборот. У нас, не скрою, защемило на сердце, когда мы обнаружили нашу старушку Землю на причитающемся ей от сотворения мира месте. Ведь она в тот момент еще никуда не сорвалась со своей орбиты.

Счетчик бесстрастно отсчитывал пролетавшие мимо годы. И вот мы вплотную приблизились к семидесятому столетию, Деламар все еще не раскрывал перед нами своих конкретных намерений.

- Друзья, - наконец заговорил он. - Мы сейчас вступим в контакт с уже известной нам Землей семитысячного года. Видно, не стоит распространяться на тему о том, что все, что для нас уже произошло, для землян этой эпохи еще не наступило.

Я не мог не бросить жалостливого взгляда на бедняжку Глорию с ее ампутированной ногой.

Деламар, уловивший это, почему-то улыбнулся. Поставив приборы на день и час нашего прибытия в этот мир в прошлый раз, он вдруг заявил:

- А сейчас вам предстоит понаблюдать за довольно странным зрелищем. Советую не нервничать.

И он дал команду нашей машине полностью остановиться в пространстве и времени. В момент перехода в материальное состояние мы успели заметить в иллюминатор второй, уже целиком восстановившийся, темподжет. Его люк был открыт, и из него выходили мы сами, сразу же попадая в восторженно встречающую нас толпу. Так недолго было и свихнуться, наблюдая, как каждый из нас повторял однажды уже делавшиеся жесты...

Деламар покосился на Глорию.

- А теперь внимание: переходим ко второй фазе эксперимента. Еще раз прошу сохранять спокойствие и хладнокровие. Постарайтесь выполнять мои распоряжения, не приставая с просьбами объяснить, что происходит.

Он нажал на какие-то кнопки. Все произошло так быстро, что поначалу никто просто ничего не понял.

Я оказался в центре ликующей толпы в окружении остальных членов экипажа, слышал, как произносились те же самые слова, что и во время первой нашей остановки.

Я чуть было не заорал в полный голос, увидев, что Глория бодро шагает рядом с Арчи на своих двоих - здоровее не бывает! Маргарет даже ущипнула меня.

- Нет, на сей раз мне без смирительной рубашки не обойтись, - выдохнула она.

Деламар решительно прервал наши ахи-вздохи, приказав:

- Всем возвратиться в темподжет!

Стремительно развернувшись перед остолбеневшими землянами, он увлек нас за собой. В поведении встречавших почувствовались вполне понятные растерянность и замешательство. Мы воспользовались этим и устремились в машину времени. Деламар стоял уже у пульта управления и отрывисто командовал:

- Закрыть входной люк... готово... Вперед!

Все затуманилось перед глазами, и Земля семитысячного года растаяла как по мановению волшебной палочки.

ЭПИЛОГ

Через несколько минут часы пробьют девять.

Согласно заверениям Арчи, именно в это время я, по оценке судмедэксперта, был убит. Но в душе почему-то нет никакого страха. Я не сомкнул глаз в эту ночь. Мой разум буквально кипел от впечатлений, оставленных нашими фантастическими приключениями во времени. Я хотел поскорее и как можно более подробно изложить их.

Вспоминалось безграничное удивление, охватившее всех нас при вторичном посещении Земли в семитысячном году, когда мы так спешно оттуда ретировались. Естественно, в первую очередь на ум приходил эпизод с Глорией, вышагивавшей на здоровых ногах. Затем - обнаружение целехонького пресиптрона в темподжете. Наконец внезапное исчезновение нашего преданного Камилио. Оказалось, что все эти факты легко и логично объяснимы, если вообще можно говорить о какой-либо логике в подобного рода авантюре.

Наш мозг сохранил воспоминания обо всем, что мы делали после старта в двадцатом веке, но, с точки зрения внешнего вида, темподжет и его экипаж вернулись к тому состоянию, в каком они пребывали в нашу эпоху. Ведь, в сущности, ничего пока еще и не произошло. Поэтому нет ничего удивительного в том, что мы стали свидетелями нашего собственного прибытия в семитысячный год в полном соответствии с тем, как это происходило в первый раз. Вполне очевидно и то, что после рематериализации при втором посещении этого временного участка темподжет и каждый из нас должны были тут же слиться сами с собой, поскольку одновременное существование двух абсолютно аутентичных копий в одном и том же мире невозможно. Именно поэтому Глория вновь обрела свое здоровое тело - ведь ей еще не ампутировали ногу, что случилось только в двенадцатитысячном году. Точно также еще не выкрали пресиптрон. Камилио автоматически вернулся на свое законное в то время на Венере место, рядом с профессором Тюркасом М. 16.

Как все просто получается, не так ли? Во всяком случае, так считали Арчи и Деламар. Когда Маргарет услышала подобные объяснения, она вынуждена была принять несколько таблеток аспирина, поскольку от мучительных попыток разобраться в этой абракадабре у нее разболелась голова.

Я до сих пор, как наяву, вижу лица землян, ошарашенных нашим поспешным, без каких-либо объяснений, бегством от них, словно от чумы. Но какое это имеет значение, раз этих людей пока еще нет и в помине? Я не утверждаю, что будущие цивилизации станут отличными от той, что увидели мы. Нет, мы ничего не можем изменить в глобальном развитии событий. Поэтому наверняка угасающее Солнце вынудит землян перебросить их планету в созвездие Лебедя. Но универсальной катастрофы не произойдет, потому что сразу же по возвращении Деламар первым делом уничтожил как пресиптрон, так и темподжет.

Не буду останавливаться на нашем триумфальном возвращении в двадцатый век. Не стану упоминать и о моем горьком разочаровании в связи с решением Деламара отказаться от каких-либо официальных заявлений по поводу увиденного нами будущего Земли.

Я же, со своей стороны, все еще не отважился нанести визит Фаннигану, тем более что по настойчивому совету двух моих друзей ученых мне следовало безотлучно находиться у себя в кабинете в ожидании прихода убийцы.

Вот так-то! Для меня все прояснится через несколько минут. Знаю, что нью-йоркская полиция приняла все мыслимые меры, чтобы перехватить моего губителя до того, как он совершит свой фатальный поступок. Здание буквально нашпиговано ее неприметными, но бдительными агентами. Они - повсюду, один даже засел в моем туалете.

Пробило девять. Что же будет? И в это мгновение я слышу звонок у входной двери. Ясное дело, это - он. Надо ли идти открывать дверь? Что мне делать?.. А тот, за разделяющей нас дверью, звонит снова... Я слышу, как завозился за моей спиной полицейский в туалете. Это придает мне смелости, и я распахиваю дверь.

- Хелло, Сидней! Ну и видок у вас, однако...

- Так это вы, Ришар-Бессьер...

- Рад сообщить, что душегуба только что уложили, как раз в тот момент, когда он пытался проникнуть в ваш коридор с крыши.

Словно гора с плеч свалилась! Романист тем временем дружески похлопывает меня по плечу, улыбается, а заметив вставленный в машинку лист, весело говорит:

- А вы не теряли времени даром. Вижу, что репортаж уже готов. В нем только не хватает какой-нибудь ядреной концовки. Вам не кажется? Что-нибудь этакое забавное... читатель обожает подобные штучки...

Гулко хлопает дверь, и на пороге вырастает Маргарет.

Она с визгом кидается мне на шею.

- О Сид! Мой дорогой Сид! Как я счастлива! Теперьто уж ничто не помешает нам пожениться. Это замечательно!

Прижимая ее к груди, я подмигиваю Ришар-Бессьеру:

- Так вы, значит, искали яркую концовку? Тогда поспешите записать мои слова. - И я обращаюсь к Маргарет: - О свадьбе поговорим попозже. А пока нам следует хорошенько отдохнуть.

Она вздрагивает и отшатывается от меня.

- Ну уж нет! На этот раз так дело не пойдет. Или ты женишься на мне, или я выхожу замуж за первого встречного!

И она поворачивается к романисту, на лице которого застыла ухмылка. Не знаю, воспринял ли он тираду Маргарет как намек на него самого, но, позабыв даже о своем блокноте, он вылетает из кабинета так стремительно, будто за ним гонится сам сатана...