"Ядовитые цветы" - читать интересную книгу автора (Берсенева Анна)

Глава 3

Лиза вышла за таможенную калитку и огляделась, поставив на пол чемодан.

— Лиза! — тут же услышала она. — Это она, Гюнтер, я уверена.

К ней спешила невысокая подвижная женщина лет сорока пяти с некрасивым добродушным лицом. Она была в джинсах и ветровке и двигалась легко, точно девочка. Ее муж следовал за ней — высокий, нескладный, в больших очках с сильными стеклами. Это и были Фридерика и Гюнтер Нойберги, к которым прилетела в Кельн Лиза.

— Добро пожаловать, Лиза! — радостно обратилась к ней фрау Нойберг. — Я сразу тебя узнала, у тебя очень необычный цвет глаз и волос. Как поживает Наталия и её семья?

— Хорошо, — ответила Лиза, удивляясь тому, что все понимает. — Здравствуйте, фрау и герр Нойберг.

— О! — радостно захлопала в ладоши Фридерика. — Она говорит по-немецки, ты слышишь, Гюнтер? Великолепно!

— Но ведь Наташа сказала, что это необходимо, — удивилась её восторгу Лиза.

— Да, но мы все-таки сомневались, — пояснил Гюнтер Нойберг. — Большинство ваших не очень хорошо говорят, хотя и читают неплохо. Это естественно, ведь долгое время вы все не имели языковой практики.

Он говорил размеренно, тон у него был наставительный — отчасти, наверное, потому, что он старался, чтобы Лизе все было понятно.

«Но он, наверное, и вообще такой», — подумала Лиза.

Она была немного растеряна. Слишком быстро прошли два часа в самолете, и она ещё не успела осознать, что прилетела в другую жизнь. В аэропорту Кельн-Бонн даже запах был совсем другой, чем в Шереметьево. Лизе показалось, что здесь пахнет свежесваренным кофе.

— Пойдем, Лиза, — сказал Нойберг, поднимая её чемодан. — Наша машина припаркована неподалеку.

Лиза думала, что все, что она увидит, сразу поразит её — необычностью, непривычностью. Но несмотря на то что голова у неё кружилась и глаза разбегались, она не испытывала никакого потрясения. Ей казалось, что так все и должно быть — чистые улицы, блестящие машины…

Они сели в длинный «Фольксваген Пассат».

— Сейчас мы едем прямо к нам, — сказала Фридерика. — Я думаю, тебе следует сегодня отдохнуть. Твоим оформлением мы можем заняться завтра.

Гюнтер согласно кивнул. Они выехали на ровную как нитка трассу и направились к Кельну.

— Мы живем в той части города, которая называется Линденталь, — объяснял по дороге Гюнтер. — Это очень красивый район, один из лучших, ты сама убедишься. Наверное, Наталия уже рассказывала тебе, что у нас довольно большой дом, сад. Наш сын Александр сейчас в школе, он придет в два часа. Ты не боишься собак?

— А она большая? — спросила Лиза.

«Почему Наташа не сказала, что у них есть собака?» — с опаской подумала она.

— Нет, не очень. Это фокстерьер, — объяснил Гюнтер. — Наш сад слишком маленький для того чтобы иметь большую собаку.

Лиза вспоминила, что Андрюшка извел родителей, требуя завести собаку, и при этом хотел непременно сенбернара — на шестнадцатом этаже! Можно себе представить, кого бы он завел, будь у них сад!

Въехав в Кельн, они свернули на тихую улочку у церкви и, проехав метров сто, остановились возле дома с черепичной крышей, небольшим крылечком и цветами на окнах.

— Вот мы и дома, — прокомментировал Гюнтер. — Наша улица называется Ам Крилер Дом.

Наташа ещё в Москве говорила Лизе, что улица называется необычно — «У Крильского собора».

— Это очень хорошая церковь, там бывают органные вечера, которые мы ходим слушать всей семьей, — сказала Фридерика. — Если хочешь, ты можешь ходить вместе с нами или одна, как тебе больше нравится.

Лизе сразу понравились эти люди с их неторопливой доброжелательностью. И дом их тоже понравился — ещё до того как она вошла в него. Он действительно оказался большим, хотя снаружи выглядел, как табакерка. На первом этаже был просторный холл, переходящий справа в гостиную, а слева — в столовую и кухню. Лиза сразу заметила, что стена в гостиной стеклянная и дверь из неё открывается прямо в сад, где видны детские качели и небольшой водоем, красиво обложенный белыми камнями.

Еще в саду росли цветы — красные розы — и Лиза невольно вздрогнула. После того букета, который принес ей в больницу Арсений, все красные розы казались ей ядовитыми…

Впрочем, разглядывать цветы было некогда.

— Я думаю, лучше нам с тобой сначала подняться к тебе в комнату, — сказала Фридерика, — а потом осмотреть дом и до прихода Александра поговорить о том, какие у тебя будут обязанности. Конечно, сначала ты можешь принять душ, — добавила она.

Лизина комната располагалась на втором этаже. Туда вела деревянная винтовая лестница, ступеньки которой уютно поскрипывали. Фридерика распахнула перед ней дверь.

— Вот здесь ты будешь жить, — сказала она немного торжественно.

Лиза огляделась. Комната была небольшая и такая белая, что она даже удивилась: почему эта белизна нисколько не напоминает о больничной палате? У одной из стен стоял большой стеллаж для книг, на нем же помещался телевизор. У окна была узкая кровать, застеленная белоснежным пушистым покрывалом. Стол, шкаф с раздвижными дверцами, аккуратный, чуть потертый, ковер на полу.

— А там — ванная и туалет. — Фридерика показала на дверь, которую сразу не заметила Лиза. — Туда есть вход только из твоей комнаты, больше никто ими не пользуется. В этой комнате прежде жила наша дочь Ута, ей уже двадцать лет, — пояснила она. — А потом стали жить наши девочки о-пэ.

— А где теперь живет Ута? — спросила Лиза.

— Она нашла себе отдельную квартиру.

«Странно, — удивилась про себя Лиза. — Зачем искать отдельную квартиру, когда и здесь места больше чем достаточно? Может быть, Ута поссорилась с родителями, или живет не одна?»

Но об этом она, конечно, не стала расспрашивать Фридерику.

— Мы ждем тебя внизу, в столовой. Выпьем вместе кофе, если ты хочешь. Но, разумеется, ты не должна торопиться. Да, если тебе покажется, что здесь холодно, ты можешь повернуть вот эту ручку — станет теплее.

Фридерика ушла. Лиза села на кровать. По правде говоря, она немного устала от множества объяснений, которые услышала сегодня.

Она все же решила поторопиться. Зачем заставлять себя ждать? Быстро достала из чемодана купальный халат и все, что надо было ей для душа. Впрочем, в ванной тоже лежало мыло, стоял шампунь и висело белоснежное полотенце.

Вымывшись, Лиза почувствовала себя свежо и весело. Она подошла к окну, выглянула на улицу. Из окна был виден соседний сад: зеленая лужайка, ель, береза, клумба с цветами. По лужайке ходил мужчина — наверное, сосед — подталкивая перед собой какой-то агрегат, похожий на косилку.

«Зачем он косит сейчас траву? — удивилась Лиза. — Она ведь только что выросла».

Но, присмотревшись повнимательнее, она поняла, что это не косилка, а настоящий пылесос, только уличный! Сосед пылесосил лужайку, собирая прошлогодние сухие листья и мелкий сор. Лиза едва не рассмеялась — ей бы и в голову не пришло ничего подобного!

«Надо привыкать, — решила она. — То ли ещё здесь увидишь!»

Спускаясь вниз, она поняла, что кофе готов: аромат разносился по всему дому. Лиза подумала, что этот аромат больше всего создает ощущение уюта.

— Твоя комната показалась тебе удобной? — спросила Фридерика, улыбаясь.

— Да, конечно, — ответила Лиза. — В ней есть все, что мне необходимо.

Она заметила, что начинает говорить, как Фридерика и Гюнтер, объясняя каждую мелочь.

— В таком случае, — сказала Фридерика, наливая Лизе кофе и подвигая тарелочку с нарезанной тончайшими ломтиками ветчиной, — мы можем обсудить, чем ты будешь заниматься у нас в доме.

Лиза не переставала удивляться тому, как быстро она начала понимать по-немецки. А ей-то казалось, что она понимает только Оксану, беспомощно пересказывающую несложные диалоги! Впрочем, она заметила, что сама говорит не слишком хорошо — сглатывая окончания слов, нечетко выговаривая фразы. Она чувствовала, что губы должны двигаться совсем по-другому, как-то по-особенному четко, чтобы получалась настоящая немецкая речь. Ей же казалось, что, если она будет так говорить, голос её будет звучать нарочито.

— Я должен сразу сказать тебе, — заметил Гюнтер, — что убирать в доме тебе не придется. Уборщица приходит раз в неделю и делает это очень тщательно. Но, конечно, бывает необходимо что-то прибрать между делом.

Лиза кивнула.

— Мы сами провожаем в школу Александра, — объяснила Фридерика. — Но встречать его придется тебе: я в это время нахожусь в бюро.

Из дальнейших пространных объяснений Лиза поняла, что в её обязанности входит сделать покупки до прихода мальчика, приготовить легкий обед Александру, проследить, чтобы он вовремя погулял и сел делать уроки.

— Кроме того, — добавила Фридерика, — тебе необходимо будет достать из стиральной машины белье, которое я положу в нее, уходя на работу, и аккуратно его сложить. Гладить ничего не надо. Мы пользуемся сушильным устройством, и, если ты вовремя, после специального звукового сигнала, достанешь белье, оно будет абсолютно гладким.

Пока Лиза дивилась всем этим подробнейшим разъяснениям, Гюнтер добавил немного извиняющимся тоном:

— И, конечно, нам очень хотелось бы, чтобы Александр начал говорить с тобой по-русски, хотя бы чуть-чуть.

Лиза давно уже недоумевала: ведь профессор Нойберг — славист, почему же он даже не пытается говорить с ней по-русски? Теперь она решилась спросить:

— А с вами, герр Нойберг? С вами я тоже могу говорить по-русски?

Тот нисколько не смутился.

— Ты прекрасно говоришь по-немецки, твои познания, я уверен, будут расширятся. Значит, мы все можем говорить с тобой по-немецки, ведь мы в Германии.

— Таким образом, — подытожила Фридерика, — ты живешь у нас на правах взрослой дочери и пользуешься всем, чем пользуется вся семья. Мы выдаем тебе деньги на карманные расходы, оплачиваем твою страховку и проездной билет.

Тут раздался топот и в комнату влетел мальчишка. Увидев его, Лиза чуть не рассмеялась: он был совершенно рыжий, голова его просто горела огнем! По всему лицу были рассыпаны веснушки, очки сползли на кончик носа.

«В кого он такой?» — весело подумала она.

— Привет, Лиза! — сказал мальчишка. — Меня зовут Александр, я рад, что ты приехала. Ты меня научишь говорить по-русски?

— Конечно! — подтвердила Лиза.

Ей сразу понравился мальчик с таким забавным лицом и громким голосом. А она ведь боялась немного, что не сумеет найти с ним общий язык. Теперь её сомнения рассеялись.

— А где Джеки? — спросил он. — Ты ещё не видела моего Джеки?

— Джеки гуляет с фрау Гросс, — ответил отец. — Ведь мы сегодня встречали Лизу и не могли бы вовремя погулять с ним.

Александр тут же сорвался с места и побежал куда-то — наверное, за Джеки. Лиза сразу заметила, что он даже двигается совсем иначе, чем мальчишки его возраста в России, — гораздо более раскованно, стремительно.

— Александр не трудный ребенок, — сказала Фридерика, когда он исчез.

— Немного непоседливый? — спросила Лиза.

— Не больше, чем все его ровесники. Когда я был в России, мне показалось, что ваши дети гораздо медлительнее, — заметил Гюнтер.

Этот день был у Нойбергов свободным, и, дождавшись возвращения Александра, Фридерика предложила показать Лизе, где находится магазин, в котором она будет делать основные покупки. Александр бежал впереди наперегонки с Джеки — симпатичной бело-рыжей собачкой с умными глазами.

Они прошли вдоль всей тихой улицы, на которой стояли аккуратные дома. Видно было, что каждый построен по собственному проекту, и все же они были чем-то похожи. Впрочем, Лиза, наверное, принимала за сходство ту любовную ухоженность, которой так и веяло ото всех этих домов, от маленьких садиков и цветочных клумб под окнами.

Лиза не раз уже бывала в московских супермаркетах с Наташей и Колей, поэтому магазин под вывеской «Штюсген», в который они пришли, не потряс её воображение. Ей показалось, что Фридерика слегка разочарована этим.

— Я читала, что некоторые русские падают в обморок, попадая в западные магазины, — сказала та.

— Это, наверное, было давно, — улыбнулась Лиза.

Александр сразу схватил Лизу за руку и потащил в тот угол, где на полках были разложены бесчисленные упаковки с конфетами.

— Выбери, пожалуйста, те, что тебе нравятся, — сказал он. — Я хочу тебя угостить.

Лиза смутилась. У неё были с собой деньги, отчасти полученные от Коли, отчасти сэкономленные перед поездкой. Хорошо ли, чтобы ребенок покупал для неё конфеты?

— Выбери, выбери, — торопил Александр. — Знаешь, я бы на твоем месте взял вот эти, — и он показал на один из пестрых пакетов.

— Не стесняйся, Лиза, — сказала подошедшая Фридерика. — Если бы Александр не мог себе позволить угостить тебя, он не стал бы тебе этого предлагать.

Это было сказано так твердо, что Лиза поняла: здесь это — жизненный принцип, от которого никто не отходит.

Ей не раз впоследствии пришлось в этом убедиться. Та же Фридерика могла совершенно спокойно отказать ей в какой-нибудь мелкой просьбе, если считала, что будет трудно её выполнить. При этом она не оправдывалась и не испытывала ни малейшей неловкости. Наверное, если бы Лиза упрекнула её в бестактности, она бы очень удивилась.

«Может быть, так и надо? — иногда думала Лиза. — Ведь они просто не берут на себя того, чего не могут выполнить».

Но самой ей легче было выполнить то, о чем просят, чем отказать.

Она выбрала маленький пакетик, разрисованный динозаврами, и поблагодарила Александра.

«Как странно, — думала Лиза, когда они вернулись домой. — Меня окружают хорошие люди, я вижу совсем не известную мне страну, а все, что со мной происходит сегодня, начинает понемногу тяготить меня, словно я отбываю какую-то повинность».

Ей уже хотелось, чтобы поскорее наступил вечер и можно было остаться одной в своей белой комнате.

«Неужели я стала такой нелюдимой?» — с тревогой подумала Лиза.

— Кажется, Лиза совсем устала, — заметила Фридерика. — Александр, я думаю, тебе лучше поиграть пока самостоятельно.

Александр в это время показывал Лизе свою коллекцию автомоделей, взахлеб разъясняя, чем различаются «Форд Скорпио» и «Форд Сиерра».

— Тебе не надо стараться быть с нами любезной, Лиза, — сказала Фридерика, коснувшись Лизиной руки. — Если ты устала, лучше пойти и отдохнуть.

Она была права, и все же Лиза чувствовала некоторое смущение. Ведь хозяева не собираются спать и, кажется, специально сидят здесь, чтобы поговорить с ней…

— Тогда я пойду? — сказала она вопросительным тоном.

— Спокойной ночи, Лиза, — приветливо ответили Нойберги.

Поднимаясь к себе наверх, Лиза испытывала странное недоумение, которого сама не могла себе объяснить.

«Наверное, я просто устала, — решила она. — Разберусь во всем этом потом…»

Хорошо, что она привыкла вставать рано. Нойберги вставали в шесть, а Гюнтер — и того раньше. К тому времени, когда все садились завтракать, он уже два часа работал у себя в кабинете. И то, что Лиза ела, по выражению Николая, «как птичка», — тоже оказалось кстати. К еде здесь относились так торжественно, что первое время она вообще стеснялась намазывать себе бутерброд. Перед тем как начать есть, Гюнтер, Фридерика и Александр брались за руки и, слегка раскачиваясь, говорили: «А теперь друг другу скажем: приятного аппетита!» Это казалось Лизе слегка наигранным, хотя она понимала, что Нойберги делают это совершенно искренне.

Вообще, она все ещё не могла разобраться в своем отношении ко всему, что видела здесь.

«Может быть, я просто не понимаю элементарных вещей? — думала Лиза. — Почему вполне нормальные поступки людей вызывают у меня такое недоумение?»

Дома, в Новополоцке, она с тоской смотрела, как поднимаются над трубами химкомбината хвосты разноцветного дыма. Здесь же все были помешаны на охране окружающей среды, и что могло быть лучше? Но уже через месяц Лиза поймала себя на том, что не может слышать слов «окружающая среда» и видеть, как её повседневно охраняют.

Первый разговор на эту тему состоялся примерно через неделю после её приезда. Лиза полюбила ужинать вместе с Нойбергами. Было что-то уютное, напоминающее о доме, в этих семейных ужинах после напряженного дня — впрочем, не слишком утомительного для Лизы. Гюнтер и Фридерика пили чай из белых фарфоровых чашек, Александр наливал себе молоко, Лиза — апельсиновый сок. Они рассказывали друг другу, как прошел день, и Лиза видела, что и ссора Александра со школьным товарищем, и её собственные маленькие дневные открытия вызывают у Нойбергов не меньший интерес, чем, например, международный симпозиум, который готовил Гюнтер.

После ужина Фридерика сама убирала на кухне, аккуратно сортируя мусор, который предстояло выбросить завтра: отдельно — коробки от печенья и конфет, отдельно — металлические банки, отдельно — стеклянные бутылки, отдельно — что-то еще. Особенно поразили Лизу три коробочки, стоящие на подоконнике. В них лежали маленькие шарики из фольги.

— А это что? — спросила она у Фридерики.

— Мы собираем фольгу, — объяснила та. — В одну коробочку — белую, в другую — цветную, а в третью — цветную с рисунком.

— И что вы делаете с ней потом? — спросила Лиза, решив, что фольга, наверное, нужна Александру для каких-нибудь поделок.

— Потом Гюнтер отвезет её в специальное место, где её принимают на утилизацию.

— То есть вы её выбросите? — удивилась Лиза.

— Да, конечно.

— Но зачем тогда собирать её так тщательно? — не могла понять Лиза.

— Но как же ты не понимаешь, — улыбнулась Фридерика. — Фольга с рисунком уничтожается по другой технологии, чем белая фольга, ведь это надо учитывать.

— И что же, все так поступают? — поразилась Лиза.

— Многие. На нашей улице почти все, и мы отвозим её по очереди. На этой неделе как раз наша очередь собрать фольгу у всех соседей и отвезти по назначению.

«Поразительные люди! — подумала Лиза. — Как у них времени хватает на то, чтобы об этом думать?»

Она вспомнила, как в Воротниковском переулке прямо из окон летели не просто огрызки от яблок, а целые свертки с мусором, даже ведра вытряхивались со второго этажа прямо на асфальт. Это казалось Лизе необъяснимой дикостью. Но чтобы возить куда-то фольгу, собранную по всей улице… Лиза почувствовала опасливое уважение к людям, которые на это способны.

Тем временем Фридерика рассказывала ей о том, какой проблемой для Германии являются горы мусора, которые невозможно уничтожить, даже приводила какие-то цифры.

— Вам надо к нам его перевозить, — улыбнулась Лиза. — Там его живо растащат по домам.

Конечно, Фридерика была права: мусор надо уничтожать, и очень хорошо, что люди помнят об этом постоянно. Но что-то во всем этом казалось Лизе странным… Однако, она сама не понимала, что именно, и поэтому ничего не сказала Фридерике.

Только в Германии Лиза поняла, что имела в виду Наташа, говоря, что все здесь приспособлено для человека. Именно в этом была другая жизнь, а не в хороших машинах и даже не в чистых улицах. Лиза видела, как уважает себя каждый человек, незаметным образом перенося уважение к себе на других. Ей нравилось, как относятся Нойберги к уборщице и как относятся к покупателям продавцы в магазинах. Она чувствовала, что между этими явлениями есть прямая связь.

И даже вечно орущие, бегущие и толкающиеся подростки, ровесники Александра, её не раздражали. Лиза с удивлением заметила, что при всей их крикливой невоспитанности они никого не задевают и толкают только друг друга.

Вскоре после приезда она привыкла переходить улицу на перекрестках, не глядя, есть ли машины: знала, что они обязательно остановятся и пропустят её, даже если на перекрестке нет светофора. Их много было, таких мелочей, к которым она привыкла мгновенно, точно жила среди них всегда.