"Чёрный орден" - читать интересную книгу автора (Роллинс Джеймс)
6 ГАДКИЙ УТЕНОК
Далеко за полночь Лиза лежала в ванне с термальной минеральной водой. Закрыв глаза, девушка представляла, что находится в дорогом спа-центре, где-нибудь в Европе. Комната была просто шикарной: пушистые египетские хлопковые полотенца и халаты, заваленная одеялами массивная кровать с пологом на четырех столбиках, а на ней — матрацы толщиной в фут, на гагачьем пуху. Стены покрывали средневековые шпалеры, а каменный пол под ногами был устлан турецкими коврами.
В соседней комнате Пейнтер растапливал небольшой камин. Уютное тюремное гнездышко им досталось! Пейнтер сказал Анне Спорренберг, что в Штатах они с Лизой жили вместе. Благодаря такой уловке их не разлучили. Лиза не возражала, боясь остаться в полном одиночестве.
Несмотря на горячую воду, ее тряс озноб. Она лежала в ванне и сама себе ставила диагноз, прислушиваясь к своим ощущениям. Действие адреналина, позволившего пережить страх, почти прекратилось. Она вспомнила, как совсем недавно набросилась с обвинениями на женщину-немку. О чем только Лиза думала в ту минуту? Ведь ее и Пейнтера запросто могли пристрелить!
Пейнтер все это время сохранял полное спокойствие. Лиза успокаивалась, слушая, как он подкладывает в огонь поленья. Пейнтер уже принял ванну — не столько из соображений гигиены, сколько спасаясь от обморожения. Лиза заметила, как побелели края его ушей, и настояла, чтобы он первым отправился в ванную.
Сама Лиза замерзла куда меньше.
Она погрузилась в воду с головой так, что только волосы плавали на поверхности. Тепло постепенно согревало все ткани тела. Вдруг подумалось о том, что выпутаться из всей этой ситуации можно довольно простым способом. Один глубокий вдох, и все закончится. Так легко утонуть! Несколько мгновений паники, и все будет кончено. Уйдут страхи и тревоги. Она останется хозяйкой своей судьбы.
Один глубокий вдох…
— Ты заканчиваешь? — будто издалека донеслись слова, приглушенные водой. — Нам принесли ужин.
Лиза вынырнула, вода стекала по волосам и лицу.
— Я… выйду через минуту.
— Не торопись, — откликнулся Пейнтер из главной комнаты.
Лиза услышала, как он переворачивает в камине полено.
Откуда он черпает силы? Три дня в беспамятстве, драка в подземелье, долгий путь по заснеженным горам… А он все хлопочет.
При мысли о нем ей стало легче.
Она вышла из ванны и вытерлась полотенцем, стоя в клубах пара. На ручке двери висел толстый халат. Лиза кинула на него взгляд и подошла к высокому зеркалу рядом с античной раковиной. В запотевшем стекле отразилось обнаженное тело. Лиза выставила вперед ногу, чтобы изучить синяки на бедре. Боль в икрах напомнила ей о самом важном: жизнь продолжается.
Нет, она не умрет по собственной воле, не доставит хозяевам такой радости.
Лиза накинула халат, затянула потуже пояс, подняла тяжелую железную задвижку и отворила дверь. В соседней комнате было еще лучше. Паровое отопление, конечно, поддерживало необходимую температуру, но веселое пламя камина наполняло комнату уютным теплом. Поленья весело потрескивали. Комнату заливал мерцающий свет огня. Несколько свечей у изголовья кровати подчеркивали атмосферу уюта. Электричества в комнате не оказалось.
Показывая пленникам их апартаменты, Анна Спорренберг с гордостью объяснила, что большую часть энергии здесь получают благодаря геотермальным водам. Способом, основанным на изобретении Рудольфа Дизеля — немецкого инженера, родившегося во Франции, создателя дизельного двигателя. Электричество расходовали экономно. Им пользовались лишь в немногих помещениях замка; комната, предоставленная пленникам, как видно, не входила в их число.
Пейнтер поднялся навстречу. Растрепанные, уже почти сухие волосы придавали ему бесшабашный мальчишеский вид. В таком же, как у Лизы, халате, босой, Пейнтер Кроу наполнил две керамические кружки горячим напитком.
— Жасминовый чай, — объявил он, жестом приглашая Лизу присесть на маленький диван перед камином.
Низенький столик буквально ломился под тяжестью яств: твердый сыр, хлеб, гора нарезанного ломтиками ростбифа, ваза с черникой и небольшой кувшинчик со сливками.
— Последний пир? — произнесла девушка, безуспешно стараясь вести себя непринужденно.
Утром пленникам предстояло выдержать допрос.
Пейнтер сел и похлопал ладонью по сиденью дивана рядом с собой.
Пока он резал хлеб, Лиза взяла с тарелки ломтик твердого чеддера, понюхала и положила обратно: нет аппетита.
— Нужно поесть, — велел Пейнтер.
— Зачем? Чтобы быть сильной, когда нас накачают наркотиками?
Пейнтер свернул рулоном кусок ростбифа, сунул в рот и, жуя, ответил:
— Не стоит предвосхищать события. Кто знает, как они сложатся…
Лиза покачала головой.
— Предлагаешь надеяться на лучшее?
— Лично я предпочитаю четкий план.
— Он у тебя есть?
— Да, и довольно простой. Никаких перестрелок и взрывов гранат.
— А что же тогда?
Пейнтер проглотил ростбиф и повернулся к Лизе.
— Я открыл штуку, которая действует безотказно.
— Что же?
Девушка с нетерпением ждала ответа.
— Честность.
Она устало откинулась на спинку дивана.
— Здорово.
Пейнтер взял кусок хлеба, намазал острой горчицей, добавил кусок мяса и, увенчав ломтиком чеддера, протянул ей:
— Ешь.
Лиза со вздохом приняла кулинарный шедевр — только для того, чтобы успокоить Пейнтера. Тот моментально приготовил себе второй сандвич.
— Например, я — директор подразделения «Сигма». Мы специализируемся на расследованиях преступлений, угрожающих безопасности США. У меня под началом отряд бывших солдат спецчастей. Это действующие войска. Боевая рука УППОНИР.
Лиза надкусила корочку с острым привкусом горчицы.
— Они нас спасут?
— Сомневаюсь. По крайней мере, не так скоро. Сперва им надо убедиться, что моего трупа в монастыре нет.
— Тогда я не понимаю…
Пейнтер, откусив добрую половину бутерброда, поднял ладонь и ответил с набитым ртом:
— Начнем с полной откровенности и посмотрим, что будет. Некоторые обстоятельства насторожат «Сигму». Например, сообщения о странной болезни. Почему после стольких лет полной секретности в последние месяцы нацисты допускают серьезные промахи? Я не из тех людей, что верят в совпадения. Я кое-что подслушал. Анна намекала убийце на трудности, которые так и сыплются в последнее время. Эти люди зашли в тупик. Думаю, что в сложившихся обстоятельствах можно предложить им сотрудничество.
— И нас оставят в живых? — насмешливо спросила Лиза, почувствовав, что в глубине души зарождается надежда.
Чтобы скрыть смущение, девушка вонзила зубы в сандвич.
— Не знаю, — все так же честно ответил Пейнтер. — Скорее всего, лишь до той поры, пока мы им полезны. И тем не менее, выиграв несколько дней, либо мы сами увеличим шансы на спасение, либо обстоятельства переменятся к лучшему.
Лиза задумчиво жевала и вскоре с удивлением обнаружила, что сандвич исчез, а голод так и не оставил ее. Пленники залили сливками чернику и разделили ее на двоих.
Теперь Лиза смотрела на Пейнтера иначе. Он больше не казался ей горой мощных мускулов. За голубыми глазами светились острый ум и море здравого смысла.
Почувствовав испытующий взгляд, он вопросительно взглянул на девушку, и та поспешно принялась изучать тарелку с едой.
Пленники закончили поздний ужин в молчании. Отяжелев от еды, они перестали сопротивляться усталости. Трудно было даже разговаривать. Лиза наслаждалась покоем.
Допивая последнюю чашку чая с медом, она заметила, что Пейнтер потирает правый висок, а один его глаз косит: снова разболелась голова. Она не собиралась изображать врача и надоедать расспросами и обследованием, однако исподтишка пристально наблюдала за ним. Его пальцы дрожали, а зрачки подрагивали, когда он смотрел на потухающий огонь.
Пейнтер говорил о честности, но хотел ли он откровенного разговора о состоянии своего здоровья? Приступы, кажется, участились. Пейнтер много значил для Лизы не только потому, что был ее надеждой на спасение. Ей действительно нравился этот человек.
— Пора спать. Наверное, скоро рассвет.
Пейнтер, поддерживаемый за руку, с трудом поднялся с дивана.
— Я в отличной форме, — произнес он.
Не слишком честное заявление. Она довела его до кровати и откинула одеяло.
— Я могу лечь на диване…
— Не будьте смешным, ложитесь. Сейчас неподходящее время для приличий. Мы в лапах у нацистов.
— Бывших нацистов.
— Прекрасное утешение, ничего не скажешь.
С тяжким вздохом Пейнтер прямо в халате улегся в постель. Лиза легла с другой стороны и задула свечи у изголовья. Тени сгустились, но умирающее пламя очага дарило мягкий полусвет.
Лежа спиной к Пейнтеру, девушка сохраняла безопасную дистанцию. Наверное, он почувствовал ее страх и обернулся, чтобы увидеть лицо спутницы.
— Если мы умрем, — прошептал он, — то умрем вместе.
У Лизы встал комок в горле. Не такие слова ободрения хотела она услышать, и все же ей стало спокойнее. Честность, прозвучавшая в словах, даже сам голос подействовали лучше пустых уверений в безопасности. Она верила Пейнтеру. Придвинувшись ближе, Лиза нашла его руку, и их пальцы сплелись. В рукопожатии не было ничего сексуального — просто прикосновение людей, ждущих поддержки друг друга.
Он крепко сжал ее ладонь, стараясь вселить в Лизу покой и уверенность. Девушка придвинулась к нему ближе, и Пейнтер повернулся, чтобы обнять ее. Лиза закрыла глаза, не надеясь, что сможет уснуть. Однако в объятиях Пейнтера тут же провалилась в безмятежный сон.
Грей посмотрел на часы. Прошло больше двух часов с тех пор, как он вместе с Фионой спрятался в подсобном помещении аттракциона под названием «Шахта»: тележки разъезжали среди макетов кротов, которые сооружали фантастические подземные лабиринты. Одна и та же беспрерывно повторяющаяся мелодия превратилась для Грея и Фионы в китайскую пытку.
Смешавшись с толпой посетителей Тиволи, они отправились в путешествие по «Шахте», изображая папу с дочкой. Убедившись, что за ними никто не наблюдает, выбрались из тележки и залезли в служебную каморку, скрытую за вертящейся дверцей со строгой надписью «Не входить». Так и не доехав до конца «Шахты», Грей мог только предположить, чем заканчивался аттракцион: наверное, кроты-монстры попадали на больничные койки с силикозом легких, профессиональным заболеванием шахтеров.
Лихой мотивчик повторялся снова и снова, тысячи раз. Возможно, он не столь ужасен, как неотвязная песенка Диснейленда, но так же назойлив.
Сидя в тесной каморке, Грей раскрыл на коленях Библию Дарвина. Одну за другой он просматривал страницы с помощью фонарика, ища ключ к разгадке ее притягательной силы. Нескончаемый мотивчик вызывал сильную головную боль.
— У тебя есть оружие? — спросила Фиона, забившаяся в угол. — Если есть, пристрели меня скорее.
Грей вздохнул:
— Осталось потерпеть еще час.
— Я больше не могу.
Он решил дождаться закрытия парка. Наверняка все выходы из Тиволи сейчас находятся под наблюдением. Единственная возможность — улизнуть из парка, затерявшись в гуще толпы, когда в полночь публика начнет расходиться. Грей все бы отдал, чтобы узнать, прилетел ли Монк, но мобильный в каморке не работал — не было связи. Придется самим добираться до аэропорта.
— Откопал что-нибудь в Библии? — спросила Фиона.
Грей покачал головой. Его заинтересовало только династическое древо Дарвинов, нарисованное на обороте обложки. На остальных хрупких страницах не было ничего, что могло бы привести к разгадке. Обращали на себя внимание лишь несколько небрежных рисунков, сделанных от руки, и одна и та же надпись, повторяющаяся во многих местах. Грей занес в блокнот символы, нарисованные на полях Библии рукой Чарлза Дарвина. Хотя, возможно, и не Дарвина, а другого ее владельца.
— Тебе это ничего не напоминает?
Фиона вздохнула, расцепила руки, сложенные на груди, наклонилась и без интереса взглянула на надпись.
 |
— Птичьи следы, — ответила она. — Стоило ради этого убивать мою бабушку!..
Грей закатил глаза, но промолчал. Настроение Фионы испортилось. Когда она злилась, то нравилась ему гораздо больше. Во время вынужденного заточения в тесной каморке девушка ушла в себя.
Вооружившись ручкой и бумагой, Грей нарисовал другой символ. Тот, что видел на руке светловолосого мужчины на аукционе.
 |
— А об этом что скажешь?
С еще более протяжным драматическим вздохом она посмотрела на рисунок и покачала головой.
— Клевер с четырьмя листочками. Не знаю, что бы это могло… Погоди! — Она взяла записную книжку и поднесла ее к лицу. Глаза Фионы расширились. — Я видела его прежде!
— Где?
— На визитной карточке, — вспомнила Фиона. — Только он был нарисован немного по-другому.
Она отобрала у Грея ручку и принялась за работу.
— На чьей визитной карточке ты его видела?
— На визитке того типа, который несколько месяцев назад приходил к нам и рылся в записях. Он еще всучил нам фальшивую банковскую карту… — Фиона азартно работала карандашом. — А ты где это видел?
— На руке у человека, который купил Библию, такая же татуировка.
— Я знала! Значит, за всей этой историей стоит один и тот же подонок! Он хотел стащить Библию! А чтобы замести следы, убил Мутти и сжег магазин!
— Имя на визитной карточке помнишь? — спросил Грей.
Фиона покачала головой.
— Только изображение.
Она протянула Грею свой рисунок: более детальную прорисовку изображения, вытатуированного на руке незнакомца.
 |
— Ты действительно узнала его? — спросил Грей, ткнув в изображение.
— Я же собираю значки… Конечно, с этой дурацкой одеждой их носить нельзя.
Грей вспомнил кофту с капюшоном, украшенную значками всех форм и размеров, в которой увидел Фиону в первый раз.
— Одно время я увлекалась кельтской культурой, — продолжала девушка. — Слушала только кельтскую музыку, и почти все мои значки были с кельтскими знаками и надписями.
— И этот символ у тебя есть?
— Его называют Земной квадрат или Крест святого Ханса. Он взывает к силе всех четырех углов земли и считается оберегом. Поэтому его еще иногда называют Узлом Щита…
— Это я сказала Мутти, что парню можно верить, — призналась Фиона. — А ей он не понравился. С первого взгляда. Однако когда я увидела этот знак на его визитной карточке, то решила, что с парнем все в порядке.
— Откуда тебе было знать.
— А Мутти знала. И теперь она умерла. Из-за меня, — звенящим от страдания голосом произнесла девушка.
— Чепуха. — Грей придвинулся к ней и обнял за плечи. — Эти люди с самого начала были настроены чертовски серьезно. Они непременно нашли бы способ раздобыть нужную им информацию. Никакой отказ их не остановил бы. Если бы ты не уговорила бабушку допустить их к архивам, они убили бы вас сразу.
Фиона прислонилась к Грею.
— Твоя бабушка… — начал он.
— Никакая она мне не бабушка, — глухо перебила его Фиона.
Грей догадывался об этом.
— Два года назад она поймала меня за руку, когда я хотела украсть книгу из ее магазина. Только в полицию звонить не стала, а сварила мне куриного супу.
Не видя девушку в темноте, Грей по голосу догадался, что Фиона улыбается.
— Вот какая она была. Всегда помогала беспризорникам и подбирала бродяжек.
— Таких, как Бертал.
— И я. — Фиона надолго замолчала. — Мои родители погибли в автомобильной катастрофе. Они эмигрировали из Пакистана, из Пенджаба. У нас был маленький дом в Уолтеме, в Лондоне… Даже с садиком. Мы хотели завести собаку. А потом… они умерли.
— Прости.
— Тогда меня взяли к себе тетя с дядей, как раз приехавшие из Пенджаба. — Снова долгая пауза. — А через месяц он стал по ночам приходить в мою комнату.
Грей зажмурился. Боже всемогущий…
— Вот я и сбежала. Пару лет прожила в Лондоне на улице, связалась с дурной компанией. Пришлось сваливать. Уехала из Англии и колесила автостопом по Европе. Потом осела здесь.
— И Гретта взяла тебя к себе.
— А теперь и она умерла. — Ее голос снова зазвенел от слез. — Наверное, я приношу несчастье.
Грей крепко прижал Фиону к себе:
— Я видел, как Гретта смотрела на тебя. То, что ты появилась в ее жизни, несчастьем не назовешь. Она тебя любила.
— Я знаю.
Фиона спрятала лицо в ладонях. Ее плечи дрожали от сдерживаемых рыданий.
Грей обнял девушку, и она уткнулась в его плечо. Теперь настала очередь Грея терзаться виной. Гретта была такой великодушной, заботливой, доброй и чуткой женщиной, и вот ее не стало. Он тоже виноват, нужно было действовать с большей осторожностью… А Фиона все плакала.
Даже если убийство и поджог планировались еще до его вмешательства, он не мог оправдать себя.
Он бежал, бросив Фиону один на один с ее горем. Грей вспомнил, как она окликнула его, сначала гневно, потом умоляющим голосом. А он не остановился.
— У меня никого больше нет, — тихонько плакала Фиона.
— У тебя есть я.
Она отпрянула, глядя на Грея заплаканными глазами:
— Ты тоже уйдешь.
— Ты поедешь со мной.
— А что же ты сказал…
— Неважно. — Грей понимал, что Фионе опасно оставаться в городе. Ее убьют. Не для того, чтобы завладеть Библией, а чтобы заставить молчать. Она слишком много знает. Например… — Ты говорила, что помнишь адрес на квитанции о продаже Библии.
Рыдания прекратились. Фиона отодвинулась, гадая, не было ли его сочувствие лишь способом вытрясти из нее информацию. Грей понимал, что такие мысли ей внушает инстинкт беспризорницы.
— Сегодня в полночь на частном самолете прилетает мой друг. Мы можем улететь с ним, куда захотим. В самолете ты скажешь, где находится то место.
Грей протянул руку, чтоб скрепить сделку. Подозрительно прищурив один глаз, Фиона пожала его ладонь:
— Заметано.
Фиону необходимо спасти от убийц. На борту самолета ей ничего не грозит. Девушка останется там, а он сам вместе с Монком продолжит расследование.
Фиона подтолкнула к нему записную книжку с нарисованными символами.
— Нам нужно попасть в Падерборн в Центральной Германии. На месте я назову точный адрес.
Грей принял ее слова за знак доверия и кивнул.
— Хорошо, пусть будет так.
Фиона кивнула в ответ. Сделка совершена.
— Если бы только выключить эту тупую музыку!.. — простонала Фиона.
Словно кто-то услышал ее мольбу, навязчивая мелодия оборвалась. Бесконечный шум механизмов и стук тележек тоже стал тише. В наступившей тишине за дверью раздались тяжелые шаги. Грей вскочил, прошипев:
— Спрячься сзади.
Фиона подобрала Библию и запихнула ее в сумку. Грей схватил заранее облюбованную им палку.
Дверь открылась, в каморку хлынул ослепительный свет. Вошедший человек от неожиданности крякнул, потом спросил по-датски:
— Что вы здесь делаете?
Грей выпрямился и опустил палку.
— Аттракцион закрыт. Убирайтесь отсюда, пока я не вызвал охрану.
Сотрудник парка смотрел подозрительно. Грей понимал, какие подозрения он мог вызвать: взрослый мужчина уединился в каморке с девочкой-подростком.
— У вас все хорошо, мисс? — спросил служитель, наверное, заметив ее опухшие глаза и порванную одежду.
— Все отлично. — Фиона подхватила Грея под руку и качнула бедрами. — За этот аттракцион он заплатил вдвое больше.
Служитель неприязненно нахмурился.
— Ступайте туда. — Он указал на неоновую надпись «выход». — Другой раз не попадайтесь, здесь опасно болтаться без дела.
Не опаснее, чем снаружи, подумал, выходя, Грей и посмотрел на часы. Начало двенадцатого, до закрытия осталось совсем немного. Может, попробовать уйти прямо сейчас?
Выйдя из-за угла аттракциона, они обнаружили, что эта часть парка словно вымерла. Неудивительно, что «Шахту» закрыли раньше времени. Со стороны озера долетали звуки музыки и веселья.
— Все посетители пошли смотреть парад, — сообщила Фиона. — После парада будет фейерверк.
Фонари ярко освещали ночной парк, на клумбах буйно цвели тюльпаны. По дорожкам и на бетонных площадках гуляли немногочисленные отдыхающие. Грей с Фионой привлекали к себе внимание.
К ним решительно направлялись двое охранников, мужчина и женщина. Наверное, служитель все-таки доложил о непрошеных гостях.
— Уходим.
Грей взял Фиону за руку и зашагал к более оживленной части парка. Шли быстро, держась в тени деревьев, — просто двое посетителей, спешащих посмотреть парад.
Публика окружила центральную площадь, освещенную фонарями, огнями павильонов и дворцов. Нарастало радостное возбуждение, люди приветствовали появление карнавальных платформ. Первым плыло сияющее изумрудными и лазурными огнями трехэтажное сооружение, изображавшее сидящую на скале русалку — символ города. Следом ехали платформы с пятиметровыми движущимися куклами. Весело свистели флейты, барабаны четко отбивали ритм.
— Парад героев сказок Ханса Кристиана Андерсена, — объяснила Фиона, — в честь празднования его двухсотлетнего юбилея. Он почти что святой покровитель нашего города.
В зеркальной поверхности озера отразилась яркая вспышка огня, прозвучал оглушительный залп. Огненный цветок рассыпался в ночном небе каскадами ярких свистящих шутих.
Подойдя к толпе, Грей тревожно осмотрелся. Он ждал появления светловолосого человека в черном. Однако в Копенгагене каждый пятый — блондин, а черный цвет, похоже, в этом сезоне особенно моден.
Еще один огненный цветок рассыпался искрами прямо над головами. Фиона споткнулась. Грей подхватил ее под локоть. Когда эхо огневого залпа отгремело, Фиона испуганно подняла руку, которой зажимала бок, и протянула ее Грею.
Ладонь девушки была в крови.
Пейнтер очнулся в полной темноте, когда камин уже остыл. Что-то его разбудило. Долго ли он спал? В комнате без окон невозможно определить время.
Он приподнялся, опираясь на локоть. Как оказалось, Лиза тоже не спала. Она тревожно смотрела на дверь.
— Ты слышишь?
Стены комнаты содрогнулись, в отдалении раздался грохот.
Пейнтер отбросил одеяло.
— Что-то случилось.
Он указал на стопки приготовленной чистой одежды: длинное старомодное белье, плотные потертые джинсы и просторные свитера. Лиза зажгла свечи и сунула ноги в крепкие кожаные ботинки, которые больше подошли бы мужчине. Пленники провели в тревожном ожидании около двадцати минут, а потом снова легли в кровать.
— Ты понимаешь, что происходит? — шепотом спросила Лиза.
Откуда-то издалека долетали короткие жесткие команды.
— Нет, но, кажется, скоро узнаю.
За толстой дубовой дверью топали тяжелые шаги.
— Сюда идут.
В подтверждение его слов в дверь громко постучали. Пейнтер жестом велел Лизе оставаться на месте. Послышался громкий скрежет: снаружи вытащили железный засов, и дверь отворилась. Четверо мужчин вошли в комнату и навели на пленников оружие. Последним вошел человек, очень похожий на убийцу из монастыря: огромный богатырь с бычьей шеей, ежиком коротко стриженных серебряных волос, в коричневой рубашке и такого же цвета мешковатых брюках, заправленных в высокие черные ботинки. Типичный нацистский штурмовик, недоставало только нарукавной повязки со свастикой. Или, точнее, бывший нацистский штурмовик.
Лицо богатыря, бледное, как у Гюнтера, имело заметный недостаток: черты левой половины сместились вниз, как у человека, пережившего инсульт. Пальцы его левой руки дрожали, когда он указал на дверь.
— Kommen mit mir![20]
Пленников вывели из комнаты. Богатырь повернулся и зашагал вперед, как будто не допускал и мысли о том, что кто-то способен ему не повиноваться. В спины пленников уперлись стволы винтовок.
В узком коридоре, вырубленном в скале, едва могли разминуться двое. Единственным источником света служили электрические фонари, прикрепленные к стволам винтовок. Дрожащее тени легли на каменный пол коридора. Здесь было заметно холоднее, чем в комнате, но, к счастью, не настолько, чтобы продрогнуть.
Шли недолго. Пленников, по расчетам Пейнтера, вели в сторону выхода из замка. Он оказался прав: в отдалении свистел ветер, наверное, снаружи бушевала снежная буря. Богатырь постучал в деревянную створку, окованную железом, и, ободренный приглушенным ответом, отворил ее. В коридор хлынули свет и волна тепла.
Пейнтер пропустил Лизу в помещение и осмотрелся. Комната высотой в два этажа напоминала кабинет или библиотеку. У всех четырех стен стояли полки с книгами. Вверху Пейнтер заметил длинный железный балкон, к которому вела приставная лестница.
В большом камине неярко горел огонь. С портрета, написанного маслом, на гостей взирал мужчина в немецком военном мундире.
— Мой дед, — произнесла Анна Спорренберг, поймав взгляд Пейнтера, и поднялась из-за огромного резного стола. — После войны порядками здесь заправлял он.
Она указала на кресла перед камином. Пейнтер заметил у нее под глазами круги, как будто Анна так и не прилегла за ночь. Уловил он и запах гари, похожий на запах бездымного пороха. Интересно, откуда?
Когда Анна подошла к массивным креслам, Пейнтер встретился с ней взглядом и внутренне напрягся. Несмотря на усталость, ее внимательные глаза ярко блестели. В них мелькнуло выражение коварства и хищной решимости. Нужно быть с ней повнимательнее. Анна смотрела на Пейнтера так же настойчиво и оценивающе. Что она задумала?
— Setzen Sie, bitte,[21] — проговорила Анна, кивнув на стулья.
Беглецы сели рядом, Анна выбрала место напротив. Богатырь встал у двери, скрестив руки; охранники остались в коридоре.
Пейнтер окинул взглядом комнату. Единственным путем к спасению могло служить витражное окно, зарешеченное толстыми железными прутьями… Нет, через него не выбраться.
Возможно, есть и другой путь к свободе. Нужно добыть как можно больше информации, но действовать необходимо осторожно. Очевидное сходство Анны с мужчиной на портрете — подходящая тема для начала беседы.
— Вы сказали, что ваш дед заправлял порядками в замке… А кто это делал до него?
Анна поудобнее устроилась в кресле, наслаждаясь теплом горящего камина. Она сложила руки на коленях и сосредоточенно переводила взгляд с Лизы на Пейнтера.
— История Гранитшлосса длинна и загадочна, мистер Кроу. Вам знакомо имя Генриха Гиммлера?
— Второго человека в фашистском Третьем рейхе?
— Ja. Руководитель СС, палач и сумасшедший.
Пейнтер удивился, услышав подобную характеристику из уст Анны. Что это — хитрость? Он понимал, что Анна затеяла какую-то игру, только пока не знал правил.
Анна продолжала:
— Гиммлер считал себя реинкарнацией Генриха, короля саксов, который правил в десятом столетии. Даже уверял, что получает от него послания на подсознательном уровне.
Пейнтер кивнул.
— Я слышал, он очень увлекался оккультными науками.
— Просто свихнулся на оккультизме, — поправила его Анна, пожав плечами. — В Германии этим многие увлекались, еще со времен госпожи Блаватской,[22] которая ввела термин «ариец». Она утверждала, что овладела тайным знанием, пройдя обучение в буддийском монастыре. Некие не известные никому наставники якобы рассказали ей о том, что человечество произошло от высшей расы и однажды вновь обратится в нее.
— В пресловутую высшую расу? — произнес Пейнтер.
— Совершенно верно. Спустя сто лет Гвидо фон Лист соединил идеи Блаватской с германской мифологией, переработав первоисточник и возвысив его до величественного мифа об арийской расе.
— А народ Германии проглотил наживку и воспринял ее всерьез, — слегка поддразнивая, вставил Пейнтер.
— И неудивительно. После поражения в Первой мировой войне столь привлекательная идея тешила наше тщеславие. Во времена пышного расцвета оккультизма в Германии она нашла своих многочисленных поклонников. Возникли тайные общества Третьего рейха: Туле, Врил,[23] орден новых тамплиеров.
— Насколько я помню, Гиммлер принадлежал к обществу Туле.
— Верно, рейхсфюрер верил в его мифологию, верил даже в магическую силу древнескандинавских рун. Вот почему он избрал двойную руну «зиг», сдвоенную молнию, для обозначения созданного им ордена воинов-жрецов Schutzstaffel. Или, говоря иначе, СС. Изучив труд госпожи Блаватской, он уверовал в то, что в начале времен в Гималаях возникла арийская раса и ей суждено возродиться.
Лиза в первый раз вступила в беседу:
— Так вот почему Гиммлер посылал поисковые экспедиции в Гималаи.
Она переглянулась с Пейнтером. Прежде они уже размышляли об этом и, как оказалось, были близки к истине. Пейнтеру по-прежнему не давала покоя загадочная фраза Анны: «Мы больше не нацисты». Он рассчитывал на разговорчивость женщины. Анна, по всей видимости, к чему-то их готовит, только к чему?
— Так что же искал Гиммлер? Затерявшееся в Гималаях племя ариев? Надеялся найти «высшую расу» в сердце Шангри-Ла?
— Не совсем так. Под прикрытием антропологических и зоологических изысканий Гиммлер направлял членов частей СС на поиски свидетельств существования исчезнувшей расы господ. Он верил, что найдет ее следы здесь. И несмотря на то что он так ничего и не обнаружил, им все настойчивее овладевало стремление обрести доказательства существования ариев, постепенно перешедшее в навязчивую идею, манию. Когда он взялся за создание в Германии цитадели СС, закрытого для посторонних замка Вевельсбург, то одновременно строил здесь его зеркальную копию. Он создавал ее силами тысяч рабов из концлагерей Германии. Гиммлер переправил сюда тонну золотых слитков, чтобы обеспечить нашу финансовую независимость. Благодаря ему мы ни в чем не знаем недостатка.
— Но для чего было строить замок в Гималаях? — спросила Лиза.
Пейнтер высказал догадку вслух:
— Гиммлер верил, что арийская раса возродится в этих горах снова. Он строил для них первую цитадель.
Анна кивнула.
— Он также веровал, что наставники, махатмы, которые некогда обучили госпожу Блаватскую, все еще живы. Вот он и построил для них замок, оплот, где их знания и опыт сольются воедино.
— И как? Показались людям таинственные наставники? — насмешливо спросил Пейнтер.
— Нет, зато в конце войны сюда прибыл мой дед. И привез с собой нечто поистине чудесное. То, что должно было превратить мечту Гиммлера в реальность.
— И что же это такое?
Анна покачала головой.
— Прежде чем мы продолжим разговор, я должна задать вам вопрос. И хотела бы получить правдивый ответ.
Пейнтер нахмурился. Ему не понравился неожиданный поворот беседы.
— Вы знаете, что этого я вам обещать не могу.
Анна впервые за все время разговора улыбнулась.
— Благодарю за откровенный ответ, мистер Кроу.
— Так каков ваш вопрос? — с любопытством спросил он, чувствуя, что приближается к сути беседы.
Анна пристально посмотрела на Пейнтера.
— Мне предстоит многое рассказать. Вы производите впечатление очень сообразительного человека, но выглядите… не слишком хорошо. Вы больны?
Пейнтер широко раскрыл глаза. Он не ожидал подобного вопроса. Лиза ответила за него:
— Да.
— Лиза! — негромко воскликнул Пейнтер.
— Анна все равно узнает. Для этого не нужно медицинское образование. — Лиза обернулась к Анне: — У него головокружение, нистагм и нарушение координации.
— Мигрени с нарушениями зрения?
Лиза кивнула.
— Так я и думала.
Анна откинулась в кресле.
Пейнтер нахмурился. Он не понимал, что происходит.
Лиза перешла в наступление:
— Чем вызвана его болезнь? Полагаю, мы… то есть он имеет право знать.
— Нам придется еще многое обсудить, но я уже могу сделать прогноз.
— И?..
— В ближайшие три дня он умрет. Самой мучительной смертью.
Пейнтер с трудом заставил себя не выдать своих чувств. Лиза тоже сохранила невозмутимый вид и спросила тоном врача:
— Болезнь излечима?
Анна бросила взгляд на Пейнтера, потом повернулась к Лизе.
— Нет.
Фиону срочно нужно было доставить к врачу. Подхватив девушку на руки, Грей почувствовал, что из ее раны сквозь блузку сочится кровь.
Толпа вокруг становилась плотнее, то и дело слепили вспышки фотокамер. С озера эхо разнесло звуки музыки и поющих голосов: парад подходил к концу. Высоко над головами публики покачивались и кивали гигантские двигающиеся куклы. Над озером грохотал фейерверк.
Пригнувшись, Грей поискал глазами снайпера, ранившего Фиону. Затем быстро осмотрел рану: пуля лишь оцарапала кожу, и все же помощь врача необходима. Лицо девушки побледнело от боли.
Стреляли сзади, значит, снайпер прячется за деревьями и кустами. Хорошо, что до толпы оставались считанные шаги. Охотники, наверное, уже близко. Вероятно, тоже прячутся среди посетителей. Грей посмотрел на часы: до закрытия осталось сорок пять минут.
Требовался совершенно новый план. Больше нельзя дожидаться полуночи, чтобы покинуть парк, затерявшись в толпе. Их обнаружат гораздо раньше.
Из-за того, что все посетители сгрудились вокруг озера, дорожка между центром парада и выходом обезлюдела. Вышедший туда окажется на открытом месте. Мечта снайпера! Да и у ворот их наверняка поджидают.
Зажимая рану рукой, Фиона испуганно прошептала:
— Что же нам теперь делать?
Грей поставил девушку на ноги. Осталась только одна попытка: довольно опасная, но без риска им из парка не выбраться.
— Мне нужно испачкать кровью руки.
— Что?
Он указал на ее кофту. Нахмурив брови, она приподняла край одежды.
— Только осторожнее…
Грей бережно отер кровь с раны. Фиона сморщилась и тихонько ахнула.
— Прости, — пробормотал он.
— У тебя пальцы ледяные, — пролепетала она.
— Как ты себя чувствуешь?
— Ничего, жить буду.
— Я тебя вытащу, — пообещал Грей и выпрямился во весь рост.
— Что ты…
— Когда скажу, кричи что есть сил.
Фиона сморщила нос, но кивнула. Грей выбрал подходящий момент, когда заиграли флейты и барабаны, и потащил Фиону к главному выходу. За группой школьников он приметил знакомого мужчину в широком плаще, с повязкой на руке. Убийца Гретты, напряженно озираясь, пробирался через стайку подростков.
Грей смешался с группой немцев, распевавших балладу под аккомпанемент духовых и ударных инструментов. Когда песня стихла, раздались громкие взрывы шутих.
— Теперь наш выход. — Грей пригнулся и вымазал кровью лицо. Схватив Фиону на руки, он громко крикнул по-датски: — Бомба!
Новые взрывы поддержали его оглушительный крик.
— Ори громче, — шепнул он в ухо Фионе.
Фиона завопила, извиваясь в его руках, словно в агонии.
— Бомба! — снова заорал Грей.
Все лица повернулись к ним. Фейерверк продолжал греметь. На щеках Грея алела свежая кровь. На мгновение толпа замерла, затем, подобно морской волне, откатилась назад. Крики замешательства и испуга звучали все громче, люди хлынули к воротам.
Грей тоже ринулся к выходу. Фиона кричала и билась в истерике, размахивая в воздухе рукой, с пальцев которой капала кровь.
Паника распространялась, как лесной пожар. Крик Грея, словно искра, упавшая на сухой хворост, разжег костер страха в душах людей. Память о взрывах в Лондоне и Испании была еще свежа. Толпа взволновалась, как испуганное стадо овец. Люди сбивали друг друга с ног, пытаясь выбраться из парка. Гром фейерверка умолк, но теперь испуганные крики звучали на пути торжественного парада. Сначала один человек бросился бежать, за ним еще двое, потом и другие инстинктивно последовали их примеру. По тротуару топали сотни ног, люди спешили к выходу. Человеческий ручеек вскоре стал потоком — началось паническое бегство из парка.
Грей, неся на руках Фиону, отдался во власть толпы. Лишь бы никого не затоптали!.. К счастью, бегство не успело превратиться в опасную давку. Когда затихли залпы фейерверка, страх сменился замешательством. Однако толпа по-прежнему текла к выходу.
Освобождая руки, Грей поставил Фиону на ноги и вытер лицо рукавом костюма от Армани. Девушка ковыляла рядом, придерживаясь за его ремень, чтобы ее не снесло толпой. Грей кивнул на показавшиеся впереди ворота парка:
— Если что-нибудь случится, беги не останавливаясь.
— Не смогу, ужасно больно.
Грей и сам видел, что Фиона идет с трудом, скрючившись и держась за бок.
Он заметил, что впереди охранники так направляют людской поток к воротам, чтобы никто никого не задавил. При этом одна пара охранников стояла в стороне, словно посторонние: молодые мужчина и женщина со снежно-белыми волосами. Те самые покупатели из аукционного дома, переодетые в форму охраны. Они ждали у ворот, положив руки каждый на свою кобуру с пистолетом. На мгновение взгляд женщины остановился на Грее, скользнул мимо, и сразу же вернулся. Она его узнала. Грей попытался идти назад, против движения толпы.
— Что такое? — спросила Фиона, ковыляя следом.
— Возвращаемся. Придется найти другой выход.
— Как?
Грей нырнул в сторону, плечом врезаясь в человеческий поток. Вскоре беглецов вынесло на край праздничного парада. Платформы замерли, мигая огнями, музыка стихла. Наверное, операторы тоже поддались всеобщей панике и сбежали, бросив колесницы. Дверь одной из кабин была открыта.
— Скорей туда, — велел Грей.
Он почти на руках вынес Фиону из толпы и побежал к платформе. Над кабиной возвышалась огромная иллюминированная утка с несоразмерно большой головой — персонаж сказки Ханса Кристиана Андерсена «Гадкий утенок». Беглецы нырнули под одно из украшенных горящими желтыми лампочками крыльев, которыми кукла размахивала во время парада. Грей помог Фионе залезть в кабину, затем, ожидая получить пулю в спину, прыгнул следом и тихо закрыл дверцу.
Взглянув в окошко, он порадовался собственной предусмотрительности: из толпы вышел человек в черном. Убийца Гретты и не пытался спрятать винтовку: все внимание посетителей было приковано к выходу из парка. Мужчина обогнул толпу, не спуская глаз с озера и череды разукрашенных платформ. Он прошел мимо всего в нескольких ярдах от беглецов и двинулся вдоль строя брошенных колесниц.
— Мы чуть не… — зашептала Фиона.
— Тсс.
Грей прижал палец к губам и задел локтем руль. В щитке управления что-то звякнуло. Черт…
Громкоговорители, спрятанные в голове куклы, ожили.
— Кря-кря-кря-кря-кря-кря.
Гадкий утенок проснулся, и об этом узнали все находящиеся в парке.
В тридцати ярдах от Гадкого утенка мужчина с винтовкой остановился и посмотрел назад. Теперь спрятаться было негде.
Внезапно зарычал двигатель. Оглянувшись, Грей увидел, что Фиона выжала сцепление.
— Ключ был в замке зажигания, — объяснила она и нажала на газ.
Утенок дернулся вперед, выруливая из общего ряда.
— Фиона, дай мне…
— Последний раз рулил ты, и чем это закончилось? — Она разворачивалась лицом к мужчине с винтовкой. — К тому же за мной должок. Я знаю, кто этот подонок.
Мужчина поднял оружие. Не обращая внимания на опасность, Фиона правила прямо на него. Желая хоть чем-то помочь, Грей лихорадочно оглядел пульт: слишком много рычажков…
Убийца выстрелил.
Грей зажмурился, но Фиона, предвидя выстрел, вывернула руль. В углу стекла появилась трещина в виде паучьей сетки с дырой от пули посередине. Девушка отчаянно крутила руль, пытаясь подъехать к убийце сзади. При слишком резком повороте платформа с тяжелым утенком встала на два колеса.
— Держись! — крикнула Фиона.
Платформа с грохотом упала на все четыре колеса, а убийца воспользовался моментом и с поистине дьявольским проворством отпрыгнул влево, готовый выстрелить в упор. У Грея и Фионы не оставалось времени, чтобы убраться с пути.
Вновь скользнув взглядом по пульту управления, Грей наугад схватил крайний из рычагов и дернул его вниз. Мотор взревел. Поднятое вверх левое крыло Гадкого утенка резко опустилось, ударило снайпера по шее, переломило ему позвоночник и отбросило в сторону.
— Гони к воротам! — приказал Грей.
— Кря-кря-кря-кря-кря-кря!
Гадкий утенок почувствовал вкус крови.
Платформа неслась вперед, расчищая путь с помощью пронзительно верещащей сирены. Люди бросились врассыпную, охранников смело толпой. Даже тех, переодетых. Чтобы уменьшить поток людей, рядом с центральными воротами только что распахнули настежь служебный вход. Гадкий утенок пролетел через проход, потеряв при этом свое смертоносное левое крыло. Кабина содрогнулась от удара, и беглецы едва не вылетели наружу. Фиона гнала платформу прочь от Тиволи.
— Сворачивай, — указал рукой Грей.
С лихостью водителя-профессионала Фиона вписалась в поворот. Гадкий утенок скрылся за углом. Еще два поворота, и Грей велел сбросить скорость.
— Не можем же мы ехать на этом драндулете дальше. Утенок слишком привлекает внимание.
— Ты так считаешь? — огорчилась Фиона.
Остановившись на вершине холма, беглецы вышли из кабины. Перегнувшись через сиденье, Грей вжал найденным гаечным ключом акселератор в пол и отпрыгнул. Гадкий утенок тронулся с места, мигая лампочками, и покатил с холма вниз, по пути сбивая припаркованные автомобили.
Грей повернулся и побрел в обратную сторону. Теперь в запасе у них есть несколько спокойных часов. Достаточно, чтобы доехать до аэропорта, куда скоро прилетит Монк.
Фиона, оглядываясь, хромала рядом.
Гадкий утенок трубил в ночи:
— Кря-кря-кря-кря-кря-кря!
— Я буду по нему скучать, — призналась Фиона.
— Я тоже.
Выслушав смертный приговор, Пейнтер встал и подошел к камину.
Едва Кроу двинулся с места, к нему шагнул огромный охранник, но Анна жестом его остановила.
— Nein, Klaus. Alles is ganz recht.[24]
Дождавшись, когда Клаус вернется на пост у двери, Пейнтер спросил:
— И не существует никакого лекарства?
— Я сказала вам правду.
— Почему тогда у Пейнтера нет признаков помешательства, как у монахов? — спросила Лиза.
Анна смотрела на Пейнтера.
— Вас не было в монастыре, не так ли? Деревню затронуло меньше. Вместо быстрой дегенерации центральной нервной системы вы испытываете медленное ухудшение состояния всего организма. Так или иначе, это смертный приговор.
Она прочла немой вопрос во взгляде Пейнтера.
— Да, болезнь не лечится, но разрушение организма можно замедлить. После многолетних экспериментов на животных мы создали ряд способов лечения, подающих большие надежды. Мы в состоянии продлить вам жизнь. А может быть, нам придется это сделать…
— Что вы имеете в виду? — спросила Лиза.
Анна поднялась со стула.
— Поэтому я и позвала вас сюда. Чтобы кое-что показать. — Она кивнула охраннику, и тот открыл дверь. — Следуйте за мной. И кто знает, возможно, мы найдем способ помочь друг другу.
Анна вышла, и Пейнтер подал руку Лизе. Они в ловушке, но у них появилась надежда на спасение.
Лиза придвинулась к Пейнтеру и прошептала ему на ухо:
— Что происходит?
— Пока я ни в чем не уверен.
Пейнтер заметил, что Анна разговаривает с Клаусом.
«Возможно, мы найдем способ помочь друг другу».
Пейнтер собирался сказать Анне то же самое, даже обсудил такой вариант с Лизой: сделка в обмен на жизнь. Им ведь нужно выиграть время. Что, если их разговор подслушали? А может быть, дела в замке пошли так скверно, что сотрудничество с ними просто необходимо? Пейнтер всерьез встревожился.
— Наверное, речь пойдет о тех взрывах, которые мы слышали, — предположила Лиза.
Пейнтер кивнул. Информации катастрофически не хватало. В данный момент его не заботило состояние собственного здоровья… Правда, это давалось нелегко, потому что снова началась мигрень. Боль позади глаз и в коренных зубах с каждым ударом пульса напоминала ему о загадочной болезни.
Анна жестом позвала за собой, Клаус сделал шаг назад. Вид у него был грустный. Да Пейнтеру и не хотелось увидеть, каков Клаус, когда весел. Наверное, его радуют пытки и крики боли.
— Прошу следовать за мной, — с ледяной вежливостью произнесла Анна.
Она вышла первой, по обе стороны от нее шли охранники. Клаус, также под охраной двоих солдат, топал следом за Лизой и Пейнтером.
С каждым шагом они все дальше удалялись от своей уютной темницы. После нескольких поворотов взорам открылся прямой туннель. Он вел в сердце горы и был заметно шире других. Его освещали ряды электрических лампочек, обтянутых проволочными сетками, — единственный признак современного комфорта. Шагая по коридору, Пейнтер уловил в воздухе запах дыма, который заметно усиливался по мере их продвижения. Он обратился к Анне:
— Значит, вы знаете, что вызвало мою болезнь?
— Я вам уже говорила: произошел несчастный случай.
— С чем он связан?
— Ответ на ваш вопрос непрост, его корни уходят глубоко в историю.
— В то время, когда вы были нацистами?
Анна посмотрела на него.
— В то время, когда на планете зародилась жизнь.
— И как долго продлится рассказ? Не забывайте, у меня осталось всего три дня.
Она снова улыбнулась и покачала головой.
— В таком случае я пропущу всю предысторию и начну с окончания войны, когда мой дед приехал в Гранитшлосс. Вам известно, какая неразбериха творилась в то время? Германия распалась, Европу охватил хаос.
— Каждый хотел урвать кусок побольше.
— Захватывали не только германские земли, но и наши разработки. Снаряжали экспедиции военных и ученых, которые, соревнуясь друг с другом, прочесывали германские провинции и завладевали секретными технологиями. Проще говоря, грабили. — Анна кинула хмурый взгляд на Лизу и Пейнтера. — У вас, кажется, говорят: «Кто успел, тот и съел»?
Те кивнули.
— Одна только Великобритания снарядила пять тысяч человек, дав отряду кодовое название «Ти-форс». Технологические войска. Перед ними стояла цель обнаружить расположение центров германской науки и техники, защитить их от разграбления. Однако именно разграбление и было их истинной целью, и они стремились обойти своих собственных союзников — американцев, французов и русских. Знаете, кто стоял у истоков британских «Ти-форс»?
Пейнтер отрицательно покачал головой. Мысленно он не мог не сравнивать британские войска времен Второй мировой с подразделением, в котором служил сам. Ему хотелось бы обсудить эту тему с Шоном Макнайтом, основателем «Сигмы». Если, конечно, удастся дожить до встречи с ним.
— Кто же их возглавлял? — спросила Лиза.
— Один джентльмен… Коммандер Йен Флеминг.
Лиза презрительно фыркнула:
— Писатель, создавший Джеймса Бонда?
— Вот именно. Говорят, что он списал своего персонажа с одного из членов собственной команды. Это поможет вам составить представление о бесцеремонных методах британских захватчиков технологий и их бьющем через край богатстве.
— Все трофеи достаются победителю, — пожав плечами, процитировал Пейнтер.
— Возможно. И все же задачей моего деда было сохранение успехов германской науки. Он служил офицером в Sicherheitsdienst.
Она испытующе посмотрела на Пейнтера.
Так значит, игра еще не кончена. Брошен новый вызов.
— В той самой группе эсэсовцев, которая участвовала в эвакуации сокровищ Германии: золота, антиквариата, произведений искусства и технологий?
Анна кивнула.
— В последние дни войны, когда русские перешли восточную границу, мой дед получил сверхсекретное задание. Приказ отдал лично Гиммлер — незадолго до того, как рейхсфюрера схватили и он покончил жизнь самоубийством.
— Что приказал рейхсфюрер?
— Тайно эвакуировать и уничтожить все, что касалось проекта под кодовым названием «Die Glocke» — «Колокол». Исследовательская лаборатория была навеки похоронена глубоко под землей, в заброшенном руднике в Судетских горах. Дед не имел понятия о цели проекта, но в конце концов узнал о ней.
— Значит, он скрылся вместе с «Колоколом»? Каким образом?
— Его ждали два самолета. Один готов был лететь на север через Норвегию, второй — на юг через Адриатическое море. Подготовили агентов для оказания необходимой помощи на обоих маршрутах. Дед предпочел лететь на север. Гиммлер рассказал ему о Гранитшлоссе, туда и вылетел мой дед вместе с группой нацистских ученых, работавших в концлагерях. Всем им необходимо было скрыться. К тому же дед соблазнил их работой над проектом, перед которой мало кто мог устоять.
— Работой над «Колоколом», — сделал вывод Пейнтер.
— Совершенно верно. В ходе нее они могли достигнуть цели, к которой разными путями стремились многие ученые.
— Какой же?
Анна вздохнула и посмотрела на Клауса.
— Совершенства.
Коридор наконец закончился. Процессия замедлила шаг возле огромных открытых дверей. За ними вниз уходила грубо вытесанная из камня винтовая лестница. Ступени вились вокруг центральной стальной колонны толщиной со ствол дерева. Начали спуск.
Пейнтер посмотрел вверх: колонна достигала потолка и тянулась еще выше. Возможно, она выходила на поверхность горного склона.
Громоотвод, решил он. Пейнтер даже почувствовал запах озона, перебивший гарь.
Анна перехватила его взгляд.
— Мы используем эту шахту-стержень для отведения избыточной энергии из внутренних помещений горы.
Она указала рукой вверх.
Пейнтер тут же вспомнил о призрачных огнях, которые нередко появлялись в округе. Не здесь ли таится их источник? А может, тут рождаются не только огни, но и загадочная болезнь?
Отбросив мрачные мысли, Пейнтер сосредоточился на спуске по лестнице. Снова закружилась голова, виски пронзила боль. Чтобы отвлечься, он продолжил разговор:
— Кстати, о Колоколе. Что в нем происходит?
— Сначала этого никто не знал. Из объекта исследований он превратился в источник новой энергии. Некоторые даже считали его примитивной машиной времени, поэтому проекту присвоили кодовое название «Хронос».
— Путешествие во времени? — переспросил Пейнтер.
— Не забывайте, — напомнила Анна, — нацисты намного опередили другие страны в отдельных областях знаний. Именно этим объясняется оголтелое технологическое пиратство после окончания войны. Однако позвольте вернуться к теме. В начале столетия в науке соперничали квантовая теория и теория относительности. Поскольку они не противоречили друг другу, даже Эйнштейн, отец теории относительности, говорил о них как о взаимодополняющих. Однако они раскололи научное сообщество на два лагеря. И мы очень хорошо знаем, в каком из них сосредоточилась большая часть западного мира.
— В лагере последователей теории относительности Эйнштейна.
Анна кивнула.
— В результате мы имеем расщепление атома и создание ядерной энергии. Мир превратился в Манхэттенский проект.[25] Все исследования опирались на работы Эйнштейна. Нацисты пошли другим путем. У них был свой эквивалент Манхэттенского проекта, в основу которого положено учение другого лагеря — квантовая теория.
— Почему они выбрали именно этот путь? — спросила Лиза.
— По одной простой причине, — ответила Анна. — Потому что Эйнштейн был евреем.
— Что?!
— Вспомните обстановку того времени. Эйнштейн был евреем, и нацистские ученые отдали предпочтение открытиям своих соотечественников, сочтя их работы более основательными и важными. Нацисты положили в основу своего Манхэттенского проекта труды выдающихся ученых: Вернера Гейзенберга и Эрвина Шредингера, а самое главное — Макса Планка, отца квантовой теории. Они верили в создание источника энергии на основе квантовой механики. Недавно к такому же выводу пришли и современные исследователи. Сегодняшняя наука называет это энергией точки «зеро», или нулевой точки.
— Нулевой точки?
Лиза повернулась к Пейнтеру, словно ища у него ответа.
Он кивнул: концепция была ему хорошо знакома.
— Когда вещество охлаждено до температуры абсолютного нуля, почти минус триста градусов по Цельсию, движение атомов замирает, наступает полная неподвижность. Нулевая точка природы. Тем не менее энергия сохраняется: остаточная радиация, которой быть не должно. Традиционная теория не в состоянии объяснить наличие этой энергии.
— А квантовая теория объясняет, — твердо возразила Анна. — Она допускает движение атомов даже при температуре абсолютного нуля.
— Каким образом? — допытывалась Лиза.
— При температуре абсолютного нуля частицы не двигаются вверх, вниз, вправо или влево, но, в соответствии с квантовой механикой, способны мгновенно переходить из состояния существования в состояние «несуществования», выделяя при этом энергию. Ее называют энергией нулевой точки.
Лиза непонимающе посмотрела на Анну.
— Разве возможен переход из состояния существования в состояние «несуществования»?
Пейнтер перехватил инициативу:
— Квантовая физика — странная наука, однако при всей кажущейся безумности концепции теория права: эта энергия действительно существует, и подтверждения тому получены в ходе лабораторных исследований. Во всем мире ученые ищут пути освобождения энергии, заключенной в глубине всего сущего.
Анна кивнула.
— Нацисты экспериментировали с упорством создателей Манхэттенского проекта.
Пораженная Лиза широко распахнула глаза.
— Неисчерпаемый источник энергии!.. Если бы нацисты открыли его, исход войны мог бы быть иным.
Анна подняла ладонь, возражая:
— Кто сказал, что они его не открыли? Согласно документам, в последние месяцы войны нацисты существенно продвинули проекты «Feuerball» и «Kugelblitz».[26] Детали экспериментов можно разыскать среди материалов, добытых британскими «Ти-форс». И все-таки открытия запоздали. Оборудование уничтожили бомбами, ученых убили, их разработки похитили. То немногое, что уцелело, растворилось в недрах сверхсекретных лабораторий различных государств.
— Чего не скажешь про «Колокол».
Пейнтер вернул разговор к ключевой теме. Тошнота мешала ему на равных участвовать в беседе.
— Да, про «Колокол» этого сказать нельзя, — признала Анна. — Моему деду удалось скрыться с документами, в которых содержалась вся информация о проекте «Хронос» — результате исследований энергии нулевой точки. Дед присвоил проекту новое название — «Schwarze Sonne».
— «Черное солнце», — перевел Пейнтер.
— Sehrgut.[27]
— Так что же такое Колокол? Что в нем происходит?
— Именно Колокол вызвал вашу болезнь, — сообщила Анна. — Повредил ваш организм на квантовом уровне, куда не доберутся ни пилюли, ни другие лекарства.
Пейнтер чуть не упал, не в силах сразу переварить услышанное. Повредил на квантовом уровне — что это означает?
Анна прошла несколько последних ступеней и остановилась. Перед ней был кордон из перекрещенных деревянных брусьев, у которых стояли два солдата с винтовками. Ошеломленный услышанной новостью, Пейнтер все же заметил, что вдоль последнего поворота тянется участок оплавленного потолка.
Впереди лежала впадина с неровными краями; дна ее видно не было, однако снизу исходил жар. Все вокруг покрывала черная копоть. У стены лежали недвижные тела, прикрытые брезентом.
Здесь произошел взрыв, отзвуки которого беглецы слышали в своей темнице.
Из развалин появился человек, покрытый пеплом, но узнать его было легко: Гюнтер, могучий стрелок, уничтоживший монастырь. Похоже, здешние хозяева пожинали плоды своих трудов.
Огнем — за огонь.
Гюнтер и Анна с Клаусом подошли к кордону. Теперь Пейнтер заметил несомненное сходство двух гигантов. Они были похожи друг на друга не только чертами лица, но и тяжелой комплекцией и угрюмой натурой.
Гюнтер кивнул Клаусу. Другие солдаты сделали вид, что не заметили его появления. Анна подошла к Гюнтеру и быстро заговорила на родном языке. Пейнтер уловил всего одно слово, одинаково звучащее и по-английски, и по-немецки: «Саботаж».
Выходит, не все благополучно в Гранитном замке. Уж не завелся ли в нем предатель? Если да, то кто он? Какова его цель? Друг он пленникам или еще один враг?
Гюнтер посмотрел на Пейнтера, шевельнул губами; слов было не разобрать. Анна покачала головой, не соглашаясь. Гюнтер сузил глаза и недовольно сжал губы, но послушно кивнул.
Нетрудно было догадаться, о ком шла речь.
Бросив последний неприязненный взгляд на Кроу, Гюнтер вернулся в закопченные руины.
Анна вновь подошла к пленникам.
— Вот что я хотела вам показать.
Она махнула рукой в сторону развалин.
— Колокол? — предположил Пейнтер.
— Он разрушен в результате саботажа.
Лиза не могла отвести взгляд от руин.
— Из-за Колокола заболел Пейнтер.
— И именно в Колоколе заключалась единственная возможность излечения.
Пейнтер рассматривал развалины.
— У вас есть его дубликат? — спросила Лиза. — А может быть, вы можете изготовить новый?
Анна медленно покачала головой.
— Ксерум-525, один из ключевых компонентов Колокола, воспроизвести нельзя. За шестьдесят лет нам так и не удалось воссоздать уникальный состав.
— А раз нет Колокола, нет и исцеления, — подытожил Пейнтер.
— Однако шанс на спасение может появиться, если мы станем сотрудничать. — Анна протянула ладонь. — Если мы будем заодно, я помогу, даю слово.
Пейнтер пожал ее ладонь, по-прежнему мучаясь сомнениями. Он нутром чувствовал подвох. Анна явно чего-то недоговаривала. Все ее рассказы и объяснения грешили недомолвками. Она намеренно уводила разговор в сторону. Зачем ему вообще предлагают сделку?
И тут до него дошло.
— Несчастный случай… — пробормотал он и почувствовал, как пальцы Анны дрогнули в его руке. — На самом деле несчастного случая не было? — Он вспомнил Анну, разговаривающую с Гюнтером. — Еще один случай саботажа?
Анна кивнула.
— Сначала мы решили, что произошла трагическая случайность. Время от времени мы испытывали трудности со скачками напряжения. Они приводили к скачкообразному росту мощности Колокола. В общем, ничего серьезного. Мы вывели избыточную энергию наружу, что привело к отдельным случаям заболевания у местных жителей.
Пейнтер едва сдержался. «Ничего серьезного». А вот монаха Анг Гелу болезни и смерть людей заставили забить тревогу, призвать на помощь Пейнтера.
Анна продолжала:
— Однако несколько ночей назад кто-то умышленно перепутал команды проверки, что привело к резкому повышению мощности Колокола.
— В результате чего пострадали монастырь и деревня?
— Верно.
Пейнтер сильно сжал пальцы Анны. Он понял причину такой скрытности. И стало ясно, почему ему предложили сотрудничать.
— Воздействию Колокола подверглись не только монахи и жители деревни. Его испытали все, кто находился здесь. Вы все больны, точно так же, как и я. Ваш организм тоже медленно разрушается.
Сузив глаза, Анна пристально всматривалась в Пейнтера, прикидывая, многое ли можно ему рассказать.
— У нас имелась частичная защита. Самую смертоносную часть энергии Колокола удалось вывести наружу.
Пейнтер вспомнил призрачные огни, пляшущие над горными вершинами. Спасая себя, немцы уничтожили всю округу, в том числе и буддийский монастырь. Однако ученым все же не удалось избежать поражения.
Не пытаясь оправдаться, Анна смело встретила его взгляд.
— Всем, кто здесь находится, подписан смертный приговор.
Пейнтер искал выход и не находил его. Несмотря на то что обе стороны не доверяют друг другу, теперь они вынуждены добиваться общей цели.
Сжав ладонь Анны, он встряхнул ее, скрепляя договор.
Отныне «Сигма» и нацисты действуют заодно.
| © 2024 Библиотека RealLib.org (support [a t] reallib.org) |