"Мой прекрасный лорд" - читать интересную книгу автора (Берд Джулия)

Глава 5

– Есть тут один мерзавец, который украл лошадь, и вы можете забрать его, если хотите. Правда, никак не пойму, зачем он понадобился такому уважаемому джентльмену.

Тюремщик недоумевающе взглянул на Теодора Кавендиша через горбатое плечо. Его глаза были налиты кровью, причем один из них явно косил.

– Так, значит, вы хотите заполучить этого бандита, доктор Кавендиш?

Теодор отскочил в сторону, крыса дерзко шмыгнула мимо его ног и скрылась в дальнем конце темного коридора.

– Он нужен мне для научного эксперимента. Понимаете ли, я изучаю человеческое поведение. Я экзаменую разных особей, исходя из их происхождения и принадлежности к той или иной культуре. И собираюсь послать его в глушь Африки и посмотреть, сумеет ли он выжить в непривычных условиях. Как, вы сказали, его имя?

– Он назвался Робином Роджером и говорит, что он самый знаменитый карманник в Лондоне. Черт бы его побрал! Имя скорее всего вымышленное, провалиться мне сквозь землю, если я поверил. Эти типы никогда ни называют своих настоящих имен. Ничего, как бы он ни назвался, его все равно повесили бы за кражу лошади. Нет вопросов. Ему повезло, что он вам понадобился и вы готовы спасти его бесценную шею. Когда вы увидите его угрюмую рожу, то, может, и передумаете.

– Но мне вовсе не нужно, чтобы он был похож на принца Уэльского. Правда, мне не хотелось бы получить закоренелого убийцу.

– Кража лошадей тоже не прогулка в парке.

– Да, разумеется, но все-таки это нельзя сравнить с убийством. Вы согласны? Я наблюдал невероятные превращения с людьми, когда они попадали в более сносные условия жизни.

Тюремщик, напоминающий медведя гризли, громко расхохотался, показывая ряд гнилых зубов.

– Что ж, может, и так. Ну а теперь к делу, мне придется сказать констеблю, что этот тип сбежал. – Он почесал в затылке. – С моей стороны это потребует некоторых усилий. Что будет недешево, как вы понимаете.

Не оглядываясь назад и не делая шагу вперед, он протянул руку. Теодор усмехнулся, довольный, что нашел человека, с которым так просто договориться. После того как ему удалось убедить миссис Пламшоу, несмотря на все ее сопротивление, Теодор послал за адвокатом в Дорсет, чтобы составить брачный договор. Потом Шабала приготовил все необходимое, дабы получить разрешение на свадьбу. Теперь Теодору осталось подкупить тюремщика, и задача будет решена. Он вынул из кармана соверен и положил его в грубую ладонь надзирателя.

– Поверьте, я понимаю ваши трудности, мой дорогой друг. А теперь покажите мне этого парня, чертовски хочется на него взглянуть.

– Предупреждаю вас, вся округа кишит людьми констебля. Как только они узнают, что Робин Роджер исчез, сразу бросятся на поиски и не поленятся осмотреть каждую рощицу, каждый постоялый двор и каждую пивную, не побрезгуют заглянуть в каждый темный уголок. Поэтому держите его подальше отсюда, если не хотите нажить неприятности.

«Но им в голову не придет искать беглеца в доме одной из самых уважаемых мисс во всем графстве», – подумал Теодор, сдерживая ликование.

– Не беспокойтесь, мой дорогой. Я спрячу его в надежном местечке, а потом и вовсе отправлю из страны. Тайна останется между нами.

Стоило тюремщику открыть дверь в камеру, как Кавендиш почувствовал приступ тошноты. В нос ему ударил тяжелый запах человеческих испражнений и пота, и хотя, будучи доктором, он привык к неприятным запахам, он еле сдержался, чтобы не убежать. Достав из кармана тонкий батистовый платок с вышитой на нем монограммой, Кавендиш приложил его к носу. Его взгляд прошелся по полутемному пространству камеры, где несколько мужчин сидели на полу, прикованные к стене цепью. В сельской местности обычно существовали импровизированные тюрьмы, причем для этой цели приспосабливали какие-то случайные помещения. Теодор осуждающе покачал головой. Во время своих путешествий за границу он никогда не видел такого бесчеловечного отношения к людям, как в английских тюрьмах. Конечно, ему доводилось встречать дикарей-каннибалов, он видел скальпы, снятые с человеческих голов, жертвоприношения на горящих кострах, но в стране, претендующей на звание цивилизованной… держать людей на цепи, как животных!

Теодор невольно заморгал, пока его глаза привыкали к темноте и затем остановились на одном из заключенных.

Его отличие от остальных сразу же бросалось в глаза, он не был таким угрюмым, грязным и изможденным. В нем все еще бурлила жизнь. Загорелое, но не обветренное лицо обрамляла шапка непокорных черных как смоль кудрей. В его чертах была явная утонченность – высокие скулы в сочетании с несколько длинным римским носом и изящно очерченными губами. Чем больше доктор Кавендиш вглядывался в это лицо, тем больше в нем крепло сознание, что ему здорово повезло. Он не сомневался, что Кэролайн найдет это лицо интересным и, более того, соответствующим ее романтическим идеалам. Она не может не заметить несомненного сходства с портретом лорда Гамильтона.

– Кто это? – спросил Теодор, указывая на мужчину, сидевшего на цепи.

Глаза тюремного надзирателя удивленно расширились.

– Как вы догадались? Это тот самый мерзавец, о котором я вам рассказывал. Робин Роджер.

– Он вполне подойдет, благодарю вас.

Тюремщик ответил ему долгим взглядом.

– Вы уверены? Может, стоит сначала поговорить с этим негодяем?

В ответ на настойчивые сомнения тюремщика Теодор лишь коротко усмехнулся.

– Мой дорогой, – мягко ответил он, изогнув великолепную бровь, – мне доводилось обедать с королями и королевами, вождями племен и каннибалами. Я знал дикарей, говорящих черт знает на какой тарабарщине, а через некоторое время объяснявшихся на таком прекрасном английском, что нам и не снилось. И я видел аристократов, превратившихся в грубиянов, стоило Фортуне повернуться к ним задом. Поверьте, мой опыт позволяет мне делать верные заключения о человеческой натуре. А теперь освободите этого джентльмена, и я больше не стану вас беспокоить. Или, может быть, соверена не достаточно?

Тюремщик уставился на него, что-то бормоча себе под нос и соображая, не продешевил ли он. Оставив эту головоломку до другого дня, он чихнул и потер нос.

– Что ж, получайте его. Скатертью дорога!

Подойдя к заключенному, он снял с него кандалы. Мужчина по имени Робин Роджер подозрительно покосился на вошедших и не сдвинулся с места. Тюремщик вытащил нож и, приставив его к горлу заключенного, прохрипел:

– Теперь слушай меня, Робин Роджер, или как тебя там… Этот добрый доктор заплатил за твое освобождение. Черт его знает, почему! Так что постарайся, чтобы он не пожалел об этом, или снова попадешь сюда, и уж тогда тебя наверняка повесят.

Пронзительные темные глаза Робина сузились, он кивнул, но не произнес ни слова.

– Отлично! – воскликнул Теодор. – Пойдемте, дорогой. Сил нет, до чего же хочется промочить горло!

Свет ударил в лицо Лукаса Дэвина, когда тюремщик отворил дверь и, ткнув ему в спину кончиком ножа, приказал:

– Проваливай, скотина.

Лукас вылетел за дверь. Свет дня казался невыносимо ярким, таким ярким, что он невольно отпрянул назад. Свежий воздух наполнил легкие, и он закашлялся. Успокоив дыхание, он открыл глаза, но все, что смог увидеть, – пелена густого тумана. Воздух был настолько влажный, что казалось, пропитывал тебя насквозь.

– Никудышный день для путешествий, доктор Кавендиш, – заметил тюремщик.

Элегантно одетый джентльмен, который вызволил Лукаса из тюрьмы, ничего не ответил. Он сделал пару шагов и растворился в тумане. И тут до Лукаса донесся другой голос:

– Вы готовы, сэр?

– Да, – кратко ответил доктор.

Послышался скрип двери, потом нетерпеливое ржание нескольких лошадей. «Они, должно быть, запряжены в карету», – подумал Лукас, хотя пока и не видел ее. Туман стоял стеной, появись перед ним замок, он и его бы не разглядел.

– Сюда, дружище, – сказал доктор, выплывая из тумана, как добрый волшебник. Он протянул руку, и добродушная улыбка смягчила настороженный взгляд карих глаз.

Лукас хмыкнул. Он не переваривал богатеньких аристократов, вроде этого сытого розовощекого джентльмена, которые полагали, что они могут купить бедняка и потом тот будет век их благодарить. Наверное, он думает, что Лукас станет перед ним унижаться? Ну, да ничего, доктор скоро узнает, что Лукас принадлежит сам себе. Он убежит, как только тюрьма скроется из виду. Чего-чего, а убегать ему не привыкать…

– Пойдемте, молодой человек.

– Угу, – пробормотал Лукас, решительно шагнув в туман, и тут же оказался перед великолепной каретой. От такой красоты у него даже дух захватило. Ничего подобного, да еще так близко, ему видеть никогда не приходилось. Он разглядел свое собственное отражение на полированной черной поверхности и заколебался. Сдвинув брови и вытирая грязные руки о штаны, он с любопытством разглядывал роскошные сиденья, обитые темно-зеленым бархатом. – Ух ты…

– Смелее, молодой человек, – торопил доктор. – Мне бы хотелось, чтобы вы были моим гостем.

Лукас оглянулся. Это еще зачем, подумал он, с чего этот толстяк так раздобрился? Ах ты, черт, побег откладывается… Он уже понимал, что не сможет удрать, пока не узнает, в чем дело. Он взглянул на красивое ландо, и новый возглас удивления сорвался с его губ. Черный, как уголь, человек, одетый в элегантный белый фрак и галстук-бабочку, вышел из-за кареты. На нем был белый напудренный парик, который придавал его темной коже еще более глубокий оттенок. Внимательные глаза смотрели с полным спокойствием.

– Добрый день, сэр, – невозмутимо произнес он без малейшего акцента. Черт, ахнул про себя пленник, он говорит как настоящий король!

На какой-то момент Лукас потерял дар речи. Никогда в жизни он не видел негров.

– Это Шабала, мистер Роджер. Он прекрасно справляется с обязанностями слуги, а порой и кучера. Он готов подвезти нас, как только вы соблаговолите занять место в карете.

Лукас отвел взгляд от Шабалы и огляделся. Не хватало, чтобы этот малый догадался, что есть нечто такое в мире, чего он, Лукас, еще не видел. Пригнувшись, он юркнул в карету и тут же утонул в невероятно мягком бархатном сиденье. Когда доктор устроился напротив, Шабала хлопнул дверцей и взял поводья. Он взмахнул кнутом, и четверка лошадей рванулась вперед. Вздрогнув от неожиданного толчка кареты, Лукас еще удобнее устроился на подушках и впервые позволил себе вздох облегчения.

– Куда мы едем, старина?

Теплые глаза доктора сверкнули лукавством.

– А куда бы вам хотелось? Вам известна здесь какая-нибудь таверна, где мы могли бы пропустить пинту джина, а то и две?

Лукас, хмыкнув, потянул носом.

– Не могу похвастать, что хорошо знаю эти места.

Доктор недоверчиво усмехнулся.

– Если так, мой дорогой, боюсь, вы в обморок упадете, когда узнаете, куда мы едем. Вы ведь не из Крэгмира? – поинтересовался доктор Кавендиш. Лукас покачал головой, глядя в окно. Они выехали на проселочную дорогу. – Судя по вашему произношению, вы из Лондона.

– Вам это сказал тюремщик. – Лукас недоверчиво скривил губы.

Почесав бороду, доктор Кавендиш кивнул:

– Да, он действительно сказал мне, но я бы все равно распознал ваш акцент, если бы и не знал этого. Разве вы не слышали, что по манере говорить можно составить представление, откуда человек родом?

Лукас медленно заморгал. Итак, этот господин решил, что он дебил. Может, оно и лучше. Никогда не показывай богачам, что ты умнее их, учил его Робин Роджер.

– А я не очень-то нравлюсь вам, не так ли, мистер… Роджер?

– Дэвин. Лукас Дэвин.

Доктор довольно кивнул:

– Я признателен вам за откровенность. Нам придется научиться доверять друг другу, мистер Дэвин. Разрешите представиться – Теодор Кавендиш.

Он протянул руку. Когда Лукас в ответ хмуро отвернулся к окну, Теодор попробовал другую тактику.

– За какую бы цену вас ни купили, вам бы это все равно не понравилось. Это я уже понял, мистер Дэвин. Прочел по вашим глазам, когда впервые вас увидел. То есть я хочу сказать, что чувство собственного достоинства вам не чуждо. Что ж, это сможет пригодиться вам в последующие недели.

Лукас смекнул, что доктор нарочно недоговаривает, разжигая его интерес. И это сработало. Преодолевая неохоту, он все же удостоил полного благополучного джентльмена, восседавшего напротив него, настороженного взгляда.

– Чего-чего?

– Я собираюсь с вашей помощью провести маленький эксперимент.

Лукас взглянул на туман за окном. Его брови недовольно сошлись, когда он снова повернулся к собеседнику.

– Так, значит, вы один из тех проклятых докторов, что используют для своих опытов человеческие органы? Расчленяют купленные тела, чтобы… – Он хмуро покачал головой. – Если так, то мое не продается. И если вы хотите практиковать на мне, то лучше мне сдохнуть в петле, а уж потом купите мой труп у начальника тюрьмы Джека Кетча. Так случается со многими заключенными после их смерти, правда?

Доктор поморщился и покачал головой:

– Нет, мой друг. Я не из тех эскулапов и не собираюсь творить над вами подобное. Уверяю вас, я с уважением отношусь к человеческой жизни. Видите ли, я психолог и к тому же страстный путешественник. Я изучаю чужие цивилизации и пишу труды по этому предмету. Тот эксперимент, который я имею в виду, куда приятнее. Мы собираемся посмотреть, сможем ли мы одурачить общество, пусть совсем немножко.

Глаза Лукаса удивленно расширились, он усмехнулся. Теодор Кавендиш лукаво улыбнулся:

– Мне кажется, это может вас заинтересовать.

– Что-то я не больно понимаю, что вы задумали, старина.

– Я расскажу вам, как только мы приедем в «Непорочную деву». Это последний оплот цивилизации, а потом начнется бесконечная пустошь Крэгмира.

Полчаса спустя они сидели в уголке переполненной таверны, где несколько женщин довольно свободного поведения и похотливых парней отплясывали под напев скрипки. Их смешки и хихиканье перемежались руганью, смешиваясь со звуками музыки. Дым от нескольких дюжин трубок приятно щекотал ноздри Лукаса. Вскоре воспоминания о тюрьме как-то сами собой исчезли из его головы, уступая место присущему ему жизнелюбию.

– Как вы думаете, Дэвин, сможете вы изобразить джентльмена? – поинтересовался Теодор после того, как буфетчик поставил перед ними два стакана джина. – Вы что-нибудь знаете о высшем свете?

– Немало, – буркнул Лукас, нахально усмехнувшись. Он потягивал джин, перекатывая крепкую жидкость во рту, точно так, как джентльмен смакует прекрасное заморское вино, затем, шумно проглотив, продолжил: – И то, что я видел, мне не нравится, старина.

– Я полагаю, зависть лишала вас способности оценивать беспристрастнее.

Злость, подогретая джином, забурлила внутри. Лукас потянулся вперед, грозя в воздухе указательным пальцем.

– Зависть? Да они нисколько не лучше. Просто богаче и удачливее. Они живут только ради себя. Уж если чего втемяшится им в башку, так…

– Так происходит в большинстве культур, – перебил доктор. – Что ж, я надеюсь, вы не возражаете поднять тост за каждого, кто имеет свою собственную цель в жизни?

Теодор поднял свой стакан, после некоторого колебания Лукас в ответ сделал то же самое, сопровождая жест иронической улыбкой. Затем одним глотком покончил с остатками спиртного.

– Да-да, – сказал Теодор, поднимая руку, чтобы повторить заказ, – человек в тюрьме только накапливает злость. Скажите мне, Дэвин, как по-вашему, в чем состоит предназначение богатого человека? Может быть, вы считаете, что он существует для того, чтобы обеспечивать вас? Я имею в виду, чтобы вы могли бы изъять у него деньги самым гнуснейшим образом?

Темные брови Лукаса сошлись вместе, предрекая бурю.

– Я никогда не стыдился своего ремесла. У меня были на то свои причины.

Теодор скрестил руки на груди и откинулся на стуле, ожидая, пока бармен отойдет, чтобы продолжить разговор. Лукас молча вертел стакан в руках.

– Что за причины?

Лукас поднял на него глаза. Его ярость поугасла. Теодор Кавендиш казался непохожим на других представителей света. Лукасу он нравился. Тюремщик сказал, что он выложил немалую сумму за его освобождение, значит, у щедрого доктора есть свои объяснения на этот счет.

– Я воровал, потому что на меня рассчитывали другие люди.

– Ваша воровская шайка?

– Можете думать что хотите. – Лукас взглянул сквозь табачный дым на своего благодетеля и снова отхлебнул джин.

Крепкий напиток уже ударил ему в голову. Он не ел несколько дней, но будь он проклят, если скажет об этом. Просить не входило в его привычки.

– Вам не приходилось участвовать в охоте… ну, скажем, на лис, мистер Дэвин?

Лукас удивленно приподнял брови. Его рот скривился в усмешке.

– Как же, как же! Я только что вернулся с охоты с графом Лили Ливер. Но в конце концов я сам угодил в руки шалуньи – его дочери. И до утра провозился с милашкой, просто кровь с молоком, скажу вам, старина! Мы немножко поиграли в вист, а потом всласть покувыркались на сене.

Теодор задумчиво смотрел на Лукаса, молча смакуя тепло джина на своем языке. Сделав новый глоток, он виновато уставился на своего собеседника:

– Может, мне следовало перефразировать вопрос? Вам никогда не хотелось принять участие в охоте?

Перед глазами Лукаса внезапно всплыла картина Джермейн-Хауса, и он вспомнил свое непреодолимое желание обладать этим поместьем, быть частью его жизни. Он сжал свой стакан, сдавливая его, как будто это были его безумные фантазии – олицетворение всего, что он сам презирал.

– Нет. Я скорее умру, чем стану жить в вашем проклятом обществе, а это включает и охоту, то бишь убийство безобидных зверей.

– Ах, мой дорогой. – Доктор сочувственно покачал головой. – Тогда вам никогда не испытать того особого, неповторимого волнения, которое присуще только охоте! И вы никогда не узнаете, что за наслаждение выкурить сигару, сидя у камина и потягивая бренди после удачной охоты. И что за дивный вкус у запеченного лосося, паштета из гусиной печенки или оленины, приправленной соусом из лесных трюфелей. Или я не прав?

– Вы о чем, старина? – Лукас презрительно выпятил нижнюю губу.

Теодор пододвинулся поближе к нему.

– Я не стал бы порицать стиль жизни, который сам не попробовал, мой дорогой. И я уверен, вы измените свое мнение, если приобщитесь к этому, Дэвин. По крайней мере при соответствующих условиях у вас на столе будет достаточно лосося и оленины, и вам не придется отнимать их у других. Это то, что я вам предлагаю. Соответствующие условия. Я хочу, чтобы вы поехали со мной в одно тихое поместье, где мы смогли бы подробнее обсудить ваше будущее.

– Что я должен сделать… ради такой чести?

– Вам предстоит играть роль джентльмена в течение примерно двух недель, а затем всю оставшуюся жизнь безбедно жить на полученное вознаграждение.

– А что за поместье? В этом графстве…

– Оно называется Фаллингейт.

Фаллингейт? Лукас чуть не поперхнулся джином. Обжигающая жидкость застряла в горле, в глазах блеснули слезы. Он проделал такой трудный путь из Лондона, чтобы лишь издалека взглянуть на Фаллингейт и на Джермейн-Хаус, но был арестован, и вот сейчас его готовы отвезти к главным дверям, как какого-то местного сквайра. Ну и дела… Голова, тяжелая от выпитого, отклонилась назад, и он, не обращая внимания на своего благодетеля, разразился смехом, полным иронии и сарказма. Он смеялся, пока его пустой желудок не скорчился от боли. Тогда он обхватил живот обеими руками и глубоко вздохнул. Мог ли он спланировать лучше?

– Когда мы должны выехать?

Теодор поднял свой стакан:

– Позволим себе еще немного на дорожку?

Лукас, улыбнувшись, поднял свой в искреннем порыве.

– Ваше здоровье, доктор Кавендиш! Ваше драгоценное здоровье!