"Непорочная грешница" - читать интересную книгу автора (Бекнел Рексанна)

Глава четвертая

В тот вечер семейству Валькур пришлось обойтись без привычного обеда в зале. Они оставались в отведенных для них покоях. Вернее, их всех просто-напросто загнали в две комнаты на верхнем этаже и там заперли. Сэр Эдгар, сэр Джон и слуга сэра Эдгара Кельвин заняли комнату, выходившую окнами на запад. Леди Хэрриет, Норма, Ида, Линии и Беатрис собрались в восточных покоях. Над Беатрис весьма основательно потрудились, и теперь она почти не отличалась от служанок леди Хэрриет. По крайней мере у сэра Рейнолда, капитана замковой стражи де ла Мансе, по ее поводу не возникло никаких вопросов. Его солдаты весьма основательно обыскали покои де Валькуров из опасения, что там спрятано оружие, но, ничего не обнаружив, удалились.

Сэр Рейнолд поставил на лестнице часовых и тоже ушел, предварительно распорядившись, чтобы узникам принесли эль и овощной суп. После этого о них просто забыли. Внизу, в зале, завоеватели шумно праздновали победу.

Линии слышала пьяные крики и следовавшие один за другим взрывы хохота. Во внутреннем дворике, как она заметит из окна, царило оживление. Несчастные крестьяне, обрадованные полученным от новых господ разрешением, торопливо расходились по домам, а дворик заполнялся солдатами неприятельской армии.

Интересно, как поступили со слугами и прочей замковой челядью? Линни слышала множество рассказов об ужасах войны и знала, что победители имели обыкновение грабить, убивать и насиловать. Вполне вероятно, что в эту самую минуту пьяная солдатня издевается над молочницей Хильдой или над дочерьми хранительницы винного погреба Мери к Анной.

Линни до боли в глазах всматривалась в очертания двери, тускло освещенного немногочисленными факелами. Она пыталась обнаружить свидетельства насилия и дурно; обращения с челядью, но ничего такого не увидела. Солдаты пьянствовали и громко восхваляли свои подвиги. Выпито было много, и пирующие то и дело отлучались в поисках укромного угла. Однако никаких сцен насилия, кроме из редка вспыхивавших между солдатами стычек, ей обнаружить не удалось.

Когда она наконец забылась сном, подложив под голов) руку вместо подушки, небо на востоке уже порозовело, пред вещая скорый рассвет. Но едва только первые рассветные лучи солнца проникли в покои сквозь узкое оконце и упал ей на лицо, как Линни проснулась и в одно мгновение вспомнила все трагические события предыдущего дня.

Хотя было еще очень рано, выяснилось, что леди Хэрриет тоже не спит. Она сидела в сработанном из дубовых досок кресле, неподвижным взором уставившись прямо перс собой. «Козни строит», — подумала Линни.

— Эй, стража! — неожиданно заорала леди Хэрриет, чем несказанно удивила Линни. — Стражу сюда!

Здоровенный голубоглазый детина и его приятель, поменьше ростом и постарше, мигом возникли в дверном пр. еме.

— Что случилось? Зачем звали? — Я хочу видеть моего внука, чтобы сменить повязки на его ранах и прочитать молитву во здравие. Если нужно, пусть ко мне приставят охрану.

Пожилой страж отозвался не слишком любезным ворчанием:

— Сэр Экстон велел, чтобы все вы оставались здесь. — А он не забыл, часом, что сегодня мне предстоит множество важных дел? Да и вряд ли он приказывал тебе силой удерживать старуху, которая хочет навестить своего умирающего внука.

Линни в замешательстве уставилась на бабку. Хотя положение де Валькуров было весьма плачевным, тон старухи оставался требовательным, хотя сама она при этом как-то съежилась, словно бы еще постарела, и, несмотря на саркастические замечания, срывавшиеся с ее языка, выглядела существом безвредным и беспомощным. Стражники перемолвились между собой, после чего тот, что помоложе, вышел, а пожилой сказал:

— Если лорд Экстон разрешит — выйдешь из комнаты. А нет — останешься здесь вместе со всеми.

Не прошло и минуты, как молодой вернулся. Значит, сэр Экстон находился поблизости. Возможно, расположился этажом ниже, в покоях Эдгара де Валькура. Линни опустила глаза, пытаясь проникнуть взглядом сквозь истертые каменные плиты пола и увидеть, что творится сейчас в комнате, еще вчера принадлежавшей ее отцу. Там находилась огромная кровать, на которую ей предстояло в самом ближайшем времени возлечь с Экстоном де ла Мансе.

Нервно сглотнув клубочек в горле, Линни принялась пальцами расчесывать спутавшиеся за ночь волосы. Как ни круги, выйти замуж за Экстона предложила она сама. Браки обыкновенно заключались из соображений выгоды, и женщины редко имели возможность выбрать себе мужа. Или сказать «нет» неугодному претенденту.

По крайней мере, она сама сделала выбор — если при сложившихся обстоятельствах это можно назвать выбором. Впрочем, это ничуть не прибавило ей бодрости.

— Милорд разрешил тебе выйти. Сторожить тебя поручено мне.

Леди Хэрриет одарила стражника величественным кивком.

— Собирайся, Беатрис. И вы — Норма, Ида и Доркас, — так они между собой окрестили новую служанку, под чьей личиной скрывалась настоящая Беатрис, — собирайся тоже. Нам потребуется ваша помощь.

— Погоди! Ты же сказала, что пойдешь одна, — запротестовал стражник. — Обо всех прочих и речи не было. Леди Хэрриет взглянула на него снисходительно. — Леди Беатрис — наш главный целитель. Я же всего-на всего старуха, желающая помолиться за здоровье внука. А что касается всех прочих… Если бы ты знал, как выходи; на прогулку настоящая леди, то не говорил бы глупостей Норма, Ида и Доркас должны оказывать нам мелкие услуги и помощь.

Пожилой задумчиво поскреб пятерней в затылке и на хмурился. — Прямо не знаю, что и делать…

— В таком случае отчего бы тебе не спуститься к своем хозяину и не спросить у него еще раз? — вступила в разговор Линни, стараясь не слишком раздражать стражника, но и внушить ему мысль, что бегать к милорду по пустяковом; поводу просто глупо.

— Вот ведь незадача, — снова нерешительно пробормотал пожилой. — А ты, Ферги, что думаешь? Тот, что помоложе, удивленно изогнул бровь. — Если хочешь узнать волю милорда, отправляйся сам, Я лично не намерен больше беспокоить его по пустякам.

Линни прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Да и леди Хэрриет явно на руку были пререкания стражников. После некоторого колебания они жестом предложили женщинам выходить.

— Я желала бы, чтобы нас сопровождал священник, — важно обратилась леди Хэрриет к пожилому надсмотрщику, когда маленькая процессия спустилась вниз на два пролета лестницы. — Пошли мальчишку и вели ему разыскать Мартина. Он, вероятно, сейчас в ризнице при замковой часовне — готовится к утренней мессе.

На этот раз возражений со стороны небритого стражника не последовало. Он лишь чертыхнулся себе под нос и двинулся дальше, шаркая кожаными, подбитыми гвоздями подошвами по холодным каменным ступеням.

Процессию возглавляла леди Хэрриет, за ней поспешала[Беатрис в облачении несуществующей Доркас. Следом шла Ида, а замыкали шествие Линии и Норма. Проходя мимо площадки второго этажа, женщины ускорили шаг. Никому из них — даже леди Хэрриет — не хотелось носом к носу встретиться с Экстоном де ла Мансе. Впрочем, Линии самую малость помедлила и заглянула в каменную арку, которая вела в коридор и к массивным дверям, скрывавшим от посторонних глаз нового владельца Мейденстона.

Он находился у себя в покоях — в этом можно было не сомневаться. Но вот был ли он там один или в обществе какой-нибудь несчастной девушки, которая привлекла его внимание своими прелестями, этого Линни не знала. Скоро, очень скоро она сама превратится в такую же несчастную…

— Давай-ка двигайся, Линни, то есть, я хочу сказать, леди Беатрис, — быстро поправилась Норма.

Линии не нужно было повторять дважды. Однако, прежде чем они устремились по лестнице вниз, массивная дверь покоев распахнулась и из нее вышел ее жених собственной персоной.

В этот момент он как раз застегивал кожаный пояс, стягивавший на талии его короткую — до колен — алого цвета тунику, и оттого не видел женщин. Когда же Норма подтолкнула Линии и обе они ринулись от ужасного человека прочь, тот, привлеченный шумом, поднял голову и встретился с Линни глазами.

Линни не удалось разглядеть его как следует, но тем не менее всю дорогу до длинного здания караулки, даже в те минуты, когда они с Нормой пересекали кишевший солдатами двор, образ Экстона де ла Мансе вставал перед ее мысленным взором.

Вчера, когда она впервые его увидела, он выглядел усталым и неопрятным. Волосы его, подстриженные по моде того времени, взмокли от пота и упрямо липли ко лбу, а лицо, хотя и несло на себе победный отблеск, продолжало сохранять мрачное выражение. Сегодня утром, однако, он показался Линни совсем другим — свежим и отдохнувшим. Его иссиня-черные волосы блестели и отражали огонь факела, который полыхал в держателе, прикрепленном к стене. Глаза его сегодня тоже были иными — чистыми и ярким

Ей ничего более не оставалось, как признать, что о весьма привлекательный мужчина. Он и вправду был крася той мужской красотой, которая привлекает к себе сердце, хотя черты его были, пожалуй, слишком суровы. Суровостью и решительностью он превосходил даже Мейнарда, и Линни от неприятного предчувствия заныло в груди. Челе век этот выглядел именно так, как следовало выгляди грозному владельцу Мейденстона, каковым он себя провозгласил.

В брошенном на нее взгляде Линни обнаружила к том же уверенность вельможи, который не сомневается, рожден повелевать и обладать всем тем, что оказывается поле его зрения. Включая и ее, Линни.

Он словно пометил ее своим леденящим взглядом, выжигал на ее теле личное клеймо, причислив тем самым ко все» тому, чем он владел. Помоги ей господи, ведь не пройдет дня, как она и в самом деле будет принадлежать ему!

Ноги отказывались ее держать, и Линни, чтобы скрыты всех свою слабость, поторопилась укрыться в полумраке к раульного помещения, по которому уже шествовала, отмечу каждый свой шаг стуком посоха, престарелая леди Хэрриет Линни показалось, что, когда Экстон де ла Мансе поведет ее к аналою, обратится к ней громовым голосом, назвав именем Беатрис, да еще пристально на нее при этом посмотрит, она не выдержит и выдаст свою тайну или — чего доброго — просто рухнет от ужаса в обморок.

Девушка остановилась перед затянутым грубой матеря дальним углом караульной, превращенным в лазарет, где лежал Мейнард.

«Ты должна отбросить все страхи, — упорно твердила она — Ты переоцениваешь Экстона. Он всего лишь простой смертный. А ты — единственная опора своего семейства, которое надеется вернуть когда-нибудь в будущем утерянное достояние. И единственная надежда Беатрис, которую этот рыцарь-великан готовится заключить в объятия, дабы тем весомей сделать свои претензии на заме Мейденстон». Она, Линни, сестра ее, гонимая людьми судьбой, получила от бога возможность совершить благо деяние и не может позволить, чтобы этому воспрепятствовала ее жалкая слабость.

— Беатрис, куда ты запропастилась? Твой несчастный брат ждет тебя.

Линии не сразу ответила на заданный резким голосом вопрос леди Хэрриет, поскольку все ее помыслы все еще были поглощены страхами, терзавшими сердце. Только когда истинная Беатрис — Доркас — дернула ее за рукав, она вдруг осознала, что старуха обращается к ней. «Пора бы уже привыкнуть, что я — Беатрис, и вести себя соответственно», — сказала она себе.

— Слушаю тебя, бабушка. Я здесь, рядом. — Мейнард недвижим, словно бревно. Что ты такое ему вчера дала, что он всю ночь провел в беспамятстве?

Линии склонилась над братом. Глаза Мейнарда были закрыты, один из них затек и совершенно исчез под черно-багровой опухолью. Сняв с его головы компресс, она почувствовала исходивший от тела брата сильный жар.

— Мне понадобится вода — несколько ведер. Необходимо обмыть его раны и охладить тело.

Оруженосец Мейнарда Фрайан словно бы только и ждал случая, чтобы хотя бы на время избавиться от удручающей обязанности — лицезреть мучения своего господина, у постели которого он провел всю ночь. Фрайан тотчас подхватил ведро и побежал исполнять поручение Линии. Девушка тем временем приступила к осмотру раненого бока Мейнарда, но не успела она снять повязку, как на плечо ей легла костлявая рука леди Хэрриет, более похожая на клешню. — Скажи, он будет жить?

Линни сидела на корточках, поэтому ей пришлось смотреть на бабку снизу вверх.

— Я очень на это надеюсь, — сказала она, хотя ее продолжали снедать сомнения, а потом добавила: — Но нам всем надо горячо за него молиться.

Это был не совсем тот ответ, какой бабка ожидала от нее услышать, но, по счастью, в караулку вошел отец Мартин, и внимание старой леди переключилось на священника.

Линни принялась наставлять Норму, как правильно перевернуть Мейнарда и обмыть его раны, не беспокоя при этом изуродованную руку, но служанка была невнимательна и вертела головой — уж больно ей хотелось узнать, о чем беседовали леди Хэрриет и отец Мартин.

— Нам всем нужна ваша помощь, святой отец, — сказа старуха. — После того, как вы вознесете молитвы во здравие нашего любимого Мейнарда, мне бы хотелось вместе помолиться в часовне. Хотя небеса и не совсем справедлив к нам, я тем не менее полна решимости прослушать утреннюю мессу.

Отец Мартин посмотрел на леди Хэрриет изучающим взглядом. Он чувствовал некий скрытый смысл в ее слова но не мог взять в толк, на что намекала старая леди. Тщательно подбирая слова и растягивая фразы, священник сказал:

— Если таково ваше желание, миледи… Кстати, да позволено мне будет высказать предложение. Хотя вы и не вер; те, что Линни обладает даром целительницы, она, на мой взгляд, куда лучше…

— Может быть, вы и правы, но, как видите, ее здесь нет, — отрезала леди Хэрриет. Она положила ладонь на руку священника и с силой сжала пальцы. — Итак, святой отец прочитайте ваши, молитвы, после чего мы проследуем с в ми в часовню, а Доркас будет нас сопровождать.

Отец Мартин открыл было рот, чтобы задать вопрос леди Хэрриет, но передумал и рот закрыл. У них за спиной сто; стражник, который сопровождал женщин от самой башн а двое других, одетые в алые с черным туники де ла Мане расположились поблизости. Придав лицу соответствующ случаю постное выражение, отец Мартин прошел к изголовью раненого и положил руку на его пылающий лоб. — Во имя Отца, Сына и Святого Духа… Пока замковый капеллан возносил молитвы создателя заклиная его вернуть здоровье Мейнарду де Валькуру, Линни занималась куда более прозаическими вещами. Она орабатывала раны брата, ухитряясь при этом вникать в молитвы и находить в них успокоение, которое так требовалось ее измученной душе. Успевала она и поглядывать сторонам и заметила, что все, кто собрался в плохо освещенном помещении караулки, склонили в молитве головы — даже Фрайан. Все, за исключением солдат в черно-красных туниках, которые внимательно следили за каждым ее движением.

«Они смотрят на меня, полагая, будто я Беатрис, — подумала девушка. — Они знают, что скоро их лорд на мне женится и отведет меня к брачному ложу».

На Линии волной нахлынула печаль, и она в сильнейшем волнении попыталась отыскать взглядом сестру. Они с Беатрис видятся сегодня в последний раз — и бог знает, когда увидятся, снова. А ведь они с сестрой никогда не разлучались — даже на день! Ах, добрая, милая Беатрис — она единственная из всего их семейства по-настоящему любила ее и заботилась о ней.

Когда отец Мартин закончил читать молитву и все склоненные головы разом поднялись, на Линни снова еще более мощной волной обрушилась паника.

«Не уходи! — хотелось ей крикнуть во весь голос. — Не оставляй меня, Беатрис!»

Можно было подумать, что сестра услышала этот молчаливый крик: на ее измазанном сажей личике отразилась точно такая же мука. Несчастных сестер разлучали, даже не дав им возможности как следует попрощаться.

Забыв обо всем, Линни стала приподниматься с колен. Леди Хэрриет, однако, учла вероятность такого развития событий и, сделав шаг вперед, встала между сестрами.

— Пока ты будешь врачевать телесные недуги Мейнарда, я позабочусь о его духовных нуждах. Когда закончишь перевязывать его раны, сразу же возвращайся в башню — мне необходимо с тобой.серьезно поговорить.

С этими словами леди Хэрриет отвернулась от Линни и, опираясь на руку лже-Доркас, размеренным шагом двинулась в сторону замковой часовни.

Сегодняшнее утро казалось еще тяжелее вчерашнего дня. «Неужели такое возможно?» — спрашивала себя Линни, откладывая в сторону окровавленные тряпки, которыми она накануне перевязывала раны Мейнарда. Вчера она трудилась под гнетом свинцовой тучи страха и неопределенности. А сегодня эта туча обрушилась на нее проливным дождем отчаяния. Она едва не позавидовала бессознательному состоянию Мейнарда, которого все эти трагические событе нимало не волновали.

И тотчас принялась себя корить. Подумать только, ком она завидует — Мейнарду?! Как же эгоистично с ее стороны полагать, будто ее собственные страдания тяжелее, чем страдания других! Но она по крайней мере находится в доброю здравии, ей не угрожает смерть.

Слава создателю, раны брата не загноились. Это, правда не слишком ободрило Линни, поскольку сознание к Мейнарду так и не возвращалось. К тому же его продолжал ежи гать внутренний жар, хотя она приложила все возможны усилия, чтобы сбить температуру. Линни опасалась, что бра; не выживет, хотя никому на свете не призналась бы в свои сомнениях. Кто знает, может быть, молитвы леди Хэрриет; Беатрис дойдут до творца и помогут Мейнарду выкарабкаться?

«Интересно, где сейчас Беатрис?» — спрашивала себя девушка.

Об этом, наверное, известно одной только леди Хэрриет. Она поднялась в полный рост и покрутила головой — очень затекла и болела шея.

— Не отлучайся от него ни на минуту, — обратилась к Фрайану. — Я скоро вернусь. Может быть, мне удастся влиять на де ла Мансе и он позволит перенести Мейнарда в башню.

Фрайан ничего не ответил, лишь смерил мрачным взором двух солдат, которые охраняли его хозяина.

«Не мешало бы мне временами придерживать язык, — рассуждала сама с собой Линни, возвращаясь в сопровождении Нормы в темницу под крышей. — Ну не глупо самом деле, говорить о своих планах в присутствии де ла Мансе?» Впрочем, она была настолько утомлена, что думать об осторожности просто не хватало сил.

— Смотри, — сказала между тем Норма, кивая голе он сторону внутреннего дворика, на котором копошились, люди де ла Мансе. — Их, кажется, заметно поубавилось.

Она была права. Присутствие людей де ла Мансе, разумеется, ощущалось повсеместно, однако же они зря не слонялись по двору, а были заняты делом. И жизнь постепенно входила в прежнюю колею. Железный Джон уже трудился себе в оружейной, продолжая, как прежде, острить мечи и приводить в порядок другое оружие. Два рыцаря показывали молодым оруженосцам приемы боя на мечах, а прачки привычно суетились у огромных бельевых чанов. Щенок-переросток добродушно взирал на кошку, которая яростно шипела, выгнув спину.

Липни потерла кулачком слезившиеся от усталости глаза. Можно было подумать, что ничего особенно страшного вчера не произошло и жизнь де Валькуров вовсе не пошла прахом, как они все полагали.

Можно было подумать, что все ужасы минувшего дня ей привиделись.

Но нет. Это был не сон. А скорее — ночной кошмар, вдруг ставший явью. Она увидела собственными глазами виновника всех ее несчастий, важно шествовавшего вдоль крепостной стены к воротной башне. Экстон де ла Мансе! Один из тех двух медведей, что изображены у него на гербе. Вторым же был его брат-недомерок, который, по правде говоря, больше смахивал на искусанного блохами медвежонка. Эти двое обходили замок и вели счет добру, еще вчера принадлежавшему ее семейству, а за ними с почтением следовала свита с сэром Хью во главе.

Вот ужас! Но еще хуже другое — она. Линии, была не в силах этому воспрепятствовать. По крайней мере в данную минуту.

Но день отмщения настанет! Если Беатрис выйдет замуж за могущественного сеньора, который отважится бросить де ла Мансе вызов, тогда…

— Клянусь мощами святого Иосифа, этот парень уже чувствует себя здесь хозяином, ~ промолвила Норма. — Даже страшно подумать, что ты, миледи, и он… Линии остановила ее излияния нетерпеливым жестом. — Если тебе страшно — не думай. И ради бога, не затевай разговора об этом — по крайней мере, со мной!

Линни вздохнула и призадумалась. Сама того не замечая, она начала вести себя точь-в-точь как ее бабка, обвиняя других во всех своих бедах.

— Прости меня, Норма. Уж тебя-то мне винить не в чем. Давай-ка лучше разыщем леди Хэрриет. Мне не будет покоя, пока я не узнаю, где Би, то есть Доркас, и что с ней. Скорее бы она оказалась в безопасном месте!

Леди Хэрриет и лорд Эдгар сидели в зале за колченогим столом и поглощали поздний завтрак, в то время как слуги уже готовились накрывать к полуденной трапезе. Ког Линии и Норма к ним присоединились, леди Хэрриет жес том велела няньке взять свою порцию и удалиться. Линни же указала на скамью рядом с собой.

— Он унижает нас перед нашими же людьми! — прошипела старуха, хотя и не особенно громко. — Заставил та принимать пищу за столом для простолюдинов. — Доркас уже уехала?

— Отец Мартин отправляется в аббатство Рамсей завтра Служанка последует за ним, — сказала леди Хэрриет. — Хвала Христу! — выдохнула Линни. — И мне тоже, поскольку это я придумала способ, каким отсюда улизнуть.

— Да, план был что надо, — согласилась Линни. Ей стало обидно, что бабка присвоила ее замысел, но это уже не имело никакого значения, главное — Беатрис в скором времен; должна оказаться в недосягаемом месте.

— Ну а теперь нам следует договориться о самом главном, — сказала леди Хэрриет. — Если возникнет разговоре, второй дочери Эдгара де Валькура, надо стоять на том, что во время нападения на замок она сбежала неизвестно куда. Неплохо также почаще напоминать всем, что Линни бы проклятием для семьи, которую и оставила в самый тягостный для нее момент. Запомни, ни у кого не должно быть даже малейшего сомнения в том, что Беатрис — это ты. Леди Хэрриет смерила девушку тяжелым взглядом. — Может, конечно, статься, что он так и не узнает о второй сестре до самой свадьбы, но ежели узнает, то мы будем стоять на своем, как скала. Известно, что Линни была девицей непослушной и своенравной. Так что вряд ли кто-то выразит особенное удивление, узнав, что она оставила семью.

Линни изо всех сил старалась сохранить присутствие духа и делать вид, будто она столь же бесчувственная и толстая, как леди Хэрриет. Но перед лицом подобной лжи трудно было оставаться хладнокровной. Неужели она сама должна мазать себя черной краской и всячески подчеркивать полное отсутствие привязанности к собственной семье? Или называть себя трусливой отступницей, бросившей близких на произвол судьбы при первой же опасности?

В волнении она устремила взгляд на отца, ожидая от него поддержки. Но его глаза выразили полнейшее недоумение.

— Так ты — Линии? — недоверчиво осведомился он. — Я просто не в состоянии в это поверить.

— Не будь глупцом, Эдгар! — вскричала леди Хэрриет с такой злобой в голосе, что даже находившиеся в зале слуги стали на них оборачиваться. — Не будь глупцом, — снова повторила она, но уже тише и спокойнее. — И не произноси этого имени вслух. Никогда! Теперь эта девица зовется Беатрис. По крайней мере до тех пор, пока мы не посчитаем нужным сознаться в совершенном нами обмане. Зови ее Беатрис, говорю я тебе.

Лорд Эдгар кивнул и вытер вспотевший от волнения лоб. И снова Линии пришло на ум, что он выглядит гораздо старше своих лет — почти ровесником своей матери. А еще она подумала, что ему куда тяжелее матери приспосабливаться к неожиданным переменам в жизни.

Впрочем, времени сочувствовать отцу у нее не было: бабка ухватила ее за руку и с силой сжала, призывая к вниманию. — Как дела у Мейнарда? Линии вздохнула.

— Почти без изменений. Я немного подкреплюсь, а потом вернусь к нему в караулку. Как ты думаешь, бабушка, есть надежда, что он позволит перенести Мейнарда в башню?

Леди Хэрриет нетерпеливо забарабанила сухими пальцами по столешнице. Не было нужды выяснять, о ком говорила Линни.

— Что ж, если сегодняшний вечер смягчит его хоть немного, то, может быть, он сменит гнев на милость и не откажет тебе в такой безделице.

— Смягчит его? ~ недоуменно переспросила Линни, неожиданно вспомнив быстрый оценивающий взгляд, которым ее утром окинул Экстон. — Что же мне нужно такого сделать, чтобы ему угодить? Леди Хэрриет внимательно на нее посмотрела.

— Сегодня вечером вы с ним обвенчаетесь. Оттягива этот брак для него не имеет смысла. Мне кажется, что в н ряде Беатрис ты придешься ему по нраву. Так что, если будешь выказывать ему любовь и изображать заботливую жену…

— Я? Выказывать ему любовь? Изображать заботливую жену?

И снова суетившиеся в зале слуги стали обращать на них внимание и прислушиваться к разговору. Но Линни бы на это наплевать. Уже одно то, что ей предстояло вый замуж за злодея и спать с ним в одной постели, было само по себе дурно. Но делать вид, что ей все это нравится, — это уже слишком, что бы там ни хотела выторговать за ее бабка!

Линни привстала было со скамьи, намереваясь уйти. 1 старуха вцепилась костлявыми пальцами в ее рукав и с силой потянула девушку назад.

— Разве не ты мне говорила, что готова на все, чтобы спасти сестру? — прошипела старая леди, злобно блеснула выцветшими глазками. — Не ты ли также утверждала, ч помочь семье для тебя — дело чести? Но я знаю, чего тебе самом деле хочется, испорченная девчонка. Ты желаешь сказать, что я кругом не права и твое бесполезное существование на этой земле чего-то стоит. Что ж, судьба предоставляет тебе такую возможность — единственную. Исполни то, о чем я тебе говорю, и исполняй хорошо, а если не можешь — так мне и скажи. Я по крайней мере буду знать, ч все эти семнадцать лет ничуть на твой счет не заблуждалась.

Тут леди Хэрриет оттолкнула руку девушки, будто дав понять, что даже прикасаться к такому низкому существ как Линни, уже большой грех. Но Линни, хотя ее и подмывало убежать подальше от злобствующей старухи, словно прикипела к лавке.

Да, такова была ее цель в жизни — доказать, что бабуш на ее счет ошибалась. И не одна она, а все ее родственник Но бабушка — в особенности. Вот если бы она, Линни, была столь же чиста душой, как Беатрис, ее занимало бы другое — как помочь своим близким, а несобственные эгоистические интересы. Линни стало стыдно, и она склонила голову. Нет, она просто обязана поступить так, как ей говорят — во благо своей семьи и ради торжества правого дела. Уж если она должна выйти замуж за этого человека, другими словами, отдать ему на поругание свое тело, значит, так тому и быть. И нечего особенно себя жалеть. Разве Мейнард не сделал то же самое? Он тоже пожертвовал своим телом, защищая семью. Он знал, что может погибнуть, но все-таки ринулся в бой. Чем, спрашивается, она лучше?

Линии решила сохранить в памяти образ израненного брата. Он станет для нее источником мужества, ее нравственной опорой. Уж если этот грубый мужлан сумел проявить благородство, то она тоже на это способна.

— Я согласна на все, — сказала она и с шумом втянула в легкие воздух, после чего подняла голову и встретилась с бабкой взглядом. — Но только… — Что «только»?

— Только я… — Она сглотнула и в смущении посмотрела на отца. — Только я не знаю, что значит быть послушной и любящей женой.

Лорд Эдгар кашлянул и отвел глаза. Зато леди Хэрриет вовсе не выглядела смущенной и вместо ответа залилась хриплым каркающим смехом.

— Не знаешь, стало быть? А я-то думала, что ты кое-что для себя выяснила, когда убегала в деревню, чтобы там со своими неотесанными подружками посплетничать.

Линни невольно отпрянула, до того оскорбили ее слова бабки. И как только ей могло прийти в голову подобное? Что бы она, Линни, ни делала в жизни, старуха все выворачивала наизнанку, полагая все ее поступки предосудительными. Даже ее невинность, казалось бы, свидетельство того, что она, Линни, не столь уж и грешна, сейчас в мгновение ока превратилась в недостаток.

— Оставь нас, Эдгар. — Леди Хэрриет помахала в воздухе костлявой рукой, предлагая сыну удалиться. — Мне необходимо поговорить с твоей дочерью и кое-что объяснить ей, чтобы сегодня вечером она как должно сыграла свою роль.

Лорда Эдгара упрашивать не пришлось. Он поднялся со скамьи и неторопливым шагом двинулся к скрытой в стене лестнице. Линни заметила, что у него за спиной возник стражник, который, словно тень, следовал за ним.

Да, приходилось признать, что они пленники в собствен ном доме, им предоставлена некоторая свобода передвижения, но только под бдительным оком их тюремщиков. Вот она сделается пленницей собственного мужа — до тех, по крайней мере, пор, пока истина не выплывет наружу.

— Ну а теперь слушай меня внимательно, девушка, — начала разговор бабка. — Когда сегодня вечером де ла Мансе отведет тебя в брачные покои, будь особенно внимательна нему, исполняй его желания. Есть мужчины, которых возбуждает страх женщины. Они берут женщину силой, и ее слезы являются как бы топливом, которое подпитывает их сладострастие. Поскольку ты для де ла Мансе в какой-то степени враг, очень может быть, что он поступит с тобой имею таким образом. Другими словами, он тебя изнасилует. Ее: насилие происходит в рамках законного брака, на это обыкновенно смотрят сквозь пальцы.

Леди Хэрриет скривила от отвращения рот, и, хотя ЛИР ни сердилась на старуху и испытывала ужас, представь себе нарисованную ею картину, она ощутила, как меж ними возникла и укрепилась особого рода душевная связь. Разумеется, не та тесная близость, какая существует меж бабушкой и любимой внучкой, а скорее некая нить, которая связывает женщин в их вечной борьбе с сильным полом. Неожиданно Линни вспомнила про дедушку, который уме задолго до того, как она появилась на свет. Неужели он тол брал леди Хэрриет силой?

— Но существуют и такие мужчины, — продолжала те временем старуха, — которым нравится, когда женщина готова разделить с ними страсть и испытывает удовольствие от совместного кувыркания в постели.

— Но как же мне выяснить, к какому типу мужчин относится де ла Мансе? — поинтересовалась Линни.

— Очень просто. Если он с силой швырнет тебя в постель, задерет на тебе юбки и примется тебя укрощать но какую-нибудь норовистую кобылицу, знай, что это мужчина-насильник. В этом случае тебе не следует скрывать страха или слез, поскольку ему только этого и надо. Если же он станет донимать тебя поцелуями и прикосновениями, это будет означать, что ему хочется того же и от тебя. Все очень просто. Если он — человек мягкий, делай вид, что напугана и находишься в полной его власти. Если же он мягок и нежен, отвечай ему ласками и изображай полнейшее довольство.

Все это, однако, не было для Линни столь уж простым.

— А как, скажи, мне изображать довольство? — едва слышно прошептала она.

Леди Хэрриет поерзала на жесткой скамье. Она явно не рассчитывала настолько углубляться в сей предмет.

— Дуреха! Знай себе делай, что он говорит, и улыбайся. Глаза держи полузакрытыми, губы чуть приоткрой, а самое главное — улыбайся! И не забудь изобразить восторг, когда он продемонстрирует тебе свое сокровище. — Сокровище?

— Ну да, свое мужское естество. Мужской стержень по-другому, — явно стремясь поскорее завершить этот разговор, произнесла старуха. — Так вот, мужчина обыкновенно очень хочет засунуть его женщине внутрь. В этом и заключается суть всего дела. Сначала мужчина доводит этот свой стержень до почтенных размеров, после чего норовит воткнуть его в тебя, дабы излить в твое нутро свое семя. Ты что, никогда не видела, как совокупляются собаки?

Линии едва не вскочила — до того она была изумлена. Как собаки? Господи боже! Стало быть, Экстон будет проделывать то же самое с ней?

— Кроме того, у него может возникнуть желание увидеть тебя нагой или даже потрогать тебя всю, целиком, — продолжала с отвращением старуха. — В особенности же твои груди.

Линни инстинктивно сжалась в комочек. Груди? Вот как? Она и представить себе не могла, что кому-то придет в голову блажь трогать ее за грудь. Уловив ее невысказанный протест, леди Хэрриет пододвинулась к девушке поближе и пальцем приподняла ее личико.

— Ты все это ему позволишь. И не только это, а больше, много больше. Все, что он ни попросит. Но не считай после этого себя испорченной. В жизни женщины есть много всякого. Конечно, испугавшись, ты можешь раскрыть перед ним свою подлинную сущность. Помни, однако, что рано или поздно тебе все равно предстоит выйти замуж, И если ты не выдержишь этого испытания, я уж позабочусь, чтобы твоим мужем стал самый грубый и жестокий человек в этих землях. Даю тебе в том свое нерушимое слово. Так что, Л1 ни, не подведи нас сегодня вечером. Иди с ним к венцу, ложись после этого в постель и ублажай его, как можешь. Или ты пожалеешь, что я не утопила тебя в тот самый день, ко ты появилась на свет!