"Танец богов" - читать интересную книгу автора (Бейшир Норма)

Глава 6

Дождь шел и в то утро, когда останки Тома Райана предали земле. Под мрачным небом, затянутым свинцовыми тучами, многочисленные друзья и коллеги пришли проводить бывшего режиссера в последний путь. Над свежей могилой собралось под черными зонтами целое сонмище голливудских знаменитостей — звезды первой величины, известные продюсеры и режиссеры, ведущие критики, руководящие работники студии, — многие из которых знали Райана едва ли не с первых дней его работы в Голливуде. «Должно быть, они и Элизабет помнят», — подумала Мередит. Она стояла рядом с Ником, одетая в скромный черный костюм и черную же шляпу с широкими полями. После первых же слов священника Мередит смотрела вниз, на землю. Вдруг ей показалось странным, что, Райан, который владеет таким огромным участком, похоронен здесь один. А где же тогда Элизабет и Дэвид? Почему они не здесь? Почему, зная, что сам навсегда останется здесь, Райан распорядился похоронить жену и ребенка в другом месте?

В следующий миг Мередит жестко оборвала себя. «Не смей! — приказала она себе. — Не лезь не в свое дело! Теперь поздно. Том мертв, и интервью не состоится». И все же, глядя на покрытый цветами гроб, Мередит не могла не вспомнить их последний разговор. Что могло побудить его столь внезапно сорваться и уехать из города, а потом, по возвращении, согласиться на встречу с ней? На так и не состоявшуюся встречу, которая тем не менее стала для него роковой.

Мередит покосилась на Ника. Глаза режиссеры были полны скорби. Она даже не ожидала, что Ник воспримет известие о смерти Райана столь тяжело. Да, они были близки, но, несмотря на это, Мередит была потрясена реакцией Ника на случившееся. Он казался вконец опустошенным и признался Мередит, что для него смерть Ника сравнима с потерей горячо любимого отца. Чуть поколебавшись, она прикоснулась к его руке. Ник мельком взглянул на неё и грустно улыбнулся. Мередит легонько пожала его руку.

Вскрытие подтвердило, что в крови Райана было высокое содержание алкоголя. Это нисколько не удивило Мередит. Хотя Ник, по-видимому, знавший Тома лучше всех остальных, наотрез отказался обсуждать эту тему, Мередит давно подозревала, что Райан уже много лет пьет вмертвую. Водитель злополучного грузовика, который в ту роковую ночь стал косвенным виновником гибели Райана, показал на допросе в полиции, что Райан, похоже, утратил контроль над машиной на скользкой дороге, и что сам он едва избежал столкновения с «роллс-ройсом». «Сначала он утратил контроль над собой, а потом и над автомобилем», — отвлеченно подумала Мередит. Хотя слова «пьяный» никто не произносил, оно витало в воздухе. Должно быть, Райан собирался с духом, поскольку для их предстоящей беседы требовалась незаурядная храбрость. Вот он и пил, чтобы собраться с силами… или, чтобы заглушить боль.

Служба подошла к концу, и толпа прощающихся начала редеть. Мередит по-прежнему стояла рядом с Ником. Тот обменялся несколькими словами с кем-то из знакомых. Мередит посмотрела на гроб с покойным. Остались считанные минуты, после чего он будет предан земле. Том Райан обретет вечный покой, а с ним навсегда будет захоронена его столь бережно охраняемая тайна. По прошествии двадцати шести лет земные мучения Тома закончились. «Надеюсь, ты наконец обретешь покой, которого так ждал», — подумала Мередит с глубокой тоской.

Потом они с Ником, ни слова не говоря, рука об руку прошли к машине. Мередит понимала его состояние, и не пыталась заговорить первой. Она решила не бередить его рану. Приостановившись перед дверцей машины, которую распахнул перед ней Ник, Мередит задрала голову и посмотрела на небо. Дождь почти прекратился. Мрачная погода усугубила и без того тягостное настроение во время похорон, но теперь, похоже, небо начинало проясняться.

— Я рад, что все это уже позади, — сказал Ник, войдя в спальню. Расстегнув рубашку, он стащил её и небрежно бросил на спинку стула. Затем подошел к окну и раскрыл его настежь, впуская в комнату свежий морской воздух. — Знаешь, — тихо сказал он, — я до сих пор не могу поверить, что это случилось. Не могу поверить, что Том мертв.

Мередит в одной прозрачной изумрудно-зеленой ночнушке сидела на кровати, поджав под себя ноги, и расчесывала свои длинные пепельные волосы. На мгновение она замерла, изучая его. Выглядел Ник ужасно: щеки ввалились, под глазами темнели круги — он выглядел лет на десять старше обычного.

— Я тебя понимаю, — промолвила она. — Я и сама чувствую то же самое.

Ник промолчал. Тогда Мередит, отложив расческу, заговорила снова.

— Послушай, Ник, мне кажется, что нам нужно сделать небольшую передышку. Хотя бы на пару деньков. Что ты скажешь? Можем просто посидеть дома, а можем и куда-нибудь съездить. Вдвоем. Я думаю, нам обоим нужно передохнуть.

Ник замялся.

— Не знаю, право. Мне кажется, что если я буду занят работой, то легче сумею забыть этот кошмар. — Присев на край кровати, он тут же в изнеможении опрокинулся на спину.

Мередит опустилась на колени и принялась массировать его шею и плечи.

— Может, я попробую помочь тебе? — спросила она, пытаясь придать голосу беззаботность.

Ник повернулся и посмотрел на нее.

— Если кому это и под силу, то только тебе, — сказал он и, устало улыбнувшись, поцеловал её в щеку.

— Значит… ты согласен?

— А что именно ты задумала?

— Нечто такое, что должно тебе понравиться, — сказала она, разминая мышцы на его плече. — Возможно, мы останемся здесь. Будем ложиться пораньше, а вставать, наоборот, попозже. Будем завтракать в постели, а потом долго гулять по берегу. За последние несколько недель мы с тобой бывали вдвоем так мало. А это именно то, что нам с тобой сейчас необходимо — побыть вместе, поговорить по душам, обсудить самое сокровенное.

Ник призадумался.

— Да, нам с тобой не так часто удается побыть наедине, — сказал он наконец, словно впервые это осознавая. — Если я не уезжаю на съемки, то тебя отправляют в очередную командировку. В последнее время нам удавалось видеться лишь мельком.

Мередит улыбнулась.

— Тем ценнее и прекраснее были минутки, которые нам удавалось урвать друг для дружки, — сказала она. — Хотя, будь у меня выбор, я бы предпочла проводить с тобой больше времени.

— Я тоже. — Ник встал, расстегнул «молнию» на брюках и стащил их. — Пора бы нам подумать о том, чтобы куда-нибудь съездить. Отпуск взять. Только — как можно дальше от Лос-Анджелеса. — Он искоса посмотрел на Мередит. — Ты, по-моему, давно мечтаешь снова увидеть Париж. Что, если нам слетать туда на пару недель?

Мередит улыбнулась.

— Ловлю на слове. — И, обогнув кровать, выключила ночник.

Ник улегся, а Мередит тут же прильнула к нему. Его руки сомкнулись вокруг неё — твердо, но бережно. В эту минуту Мередит, как никогда, остро нуждалась в мужской ласке. Смерть Тома Райана потрясла её куда сильнее, чем она признавалась сама себе. Она заставила её о многом задуматься. Они с Ником были настолько уверены в себе и в своих отношениях, что уже начали воспринимать друг друга как должное. Как нечто само собой разумеющееся. Каждый был настолько занят своими делами и собственной карьерой, что времени на любовь почти не оставалось. Потом… все откладывалось на потом. Ни одному из них даже в голову не приходило, что «потом» может уже и не быть. Ни один не задумывался о бренности бытия, о том, как любая случайность, любой нелепый поворот фортуны может круто изменить их жизнь. А то и вовсе положить ей конец.

Глядя на Ника, Мередит задумчиво провела пальцами по его лицу. Режиссер лежал молча, не двигаясь, и смотрел в потолок. Мередит прикоснулась указательным пальцем к его губам. Она прекрасно понимала, о чем он думает.

— Может, поговорим? — предложила она.

Ник нахмурился.

— А какой теперь смысл? — с горечью спросил он.

— Все-таки немного легче будет.

— Сомневаюсь.

Мередит окинула его пытливым взглядом.

— Не отгораживайся от меня, Ник, — попросила она. — Не забивайся в ракушку. Я понимаю, что никогда не смогу заменить тебе Тома, но ведь и я его по своему любила. Я прекрасно понимаю твои чувства. И я знаю, что ты перенес. Я хочу быть рядом с тобой — не отталкивай меня.

Ник погладил её по волосам.

— Извини, малышка, — промолвил он, поворачиваясь к ней. — Я вовсе от тебя не отгораживаюсь. Просто я не вполне понимаю, как объяснить тебе, что я чувствую. Как облечь это словами.

— А ты попробуй, — попросила Мередит.

Он глубоко вздохнул.

— Видишь ли, когда мы только познакомились с Томом, он сразу сказал мне, что мне как раз столько лет, сколько было бы его сыну, останься он в живых. Он всегда связывал с Дэвидом огромные надежды, мечтал, что в один прекрасный день тот тоже станет знаменитым режиссером. Должно быть, именно поэтому мы с ним и были столь близки: я заменил ему сына, а он стал мне вторым отцом.

Мередит пристально посмотрела на него.

— Тебе ведь до сих пор недостает отца, да? — спросила она. — Хотя ты почти никогда не говоришь о нем.

Ник кивнул.

— Да, — сказал он. — Мне всю жизнь его недоставало.

— Какой он был?

Чуть поколебавшись, Ник ответил:

— Он был очень славный человек, который трудился до седьмого пота и почти не бывал дома. Если же и успевал возвращаться, то всегда был таким усталым, что едва держался на ногах. Но он был замечательным отцом. Несмотря на усталость, время на меня он находил всегда.

— Ты, наверное, скучал без него? — спросила Мередит. — Не понимал, почему так происходит.

— Да, — вздохнул Ник. — Вернее, я понимал, что отец очень занят, но от этого мне было не легче. Мне все время хотелось быть с ним. Любому ребенку нужны мать и отец. Родители, которых никогда не видишь — то же, что никаких. Когда мы с тобой заведем детишек, нам придется обоим крепко подумать, как изменить свой образ жизни.

Последняя его фраза поразила Мередит до глубины души. Впервые за все время Ник заговорил о том, что их отношения должны иметь более прочную основу. Она не ответила, но только крепко прижалась к нему, склонив голову ему на плечо.

В это мгновение она не мгла представить себе будущего без Ника Холлидея.

Получив в дирекции студии Кей-Экс-Эл-Эй необходимые наставления, Мередит выскочила из здания и поспешила к знакомому фургончику, одному из пятнадцати принадлежащих студии, возле которого стояли её оператор и ассистент.

— Привет, Мередит! — весело крикнул ассистент, занимая привычное место за рулем. — Куда летим?

— На пожар в Северный Голливуд! — крикнула Мередит, залезая в фургон. — Склад со старыми декорациями и костюмами горит. — Она угнездилась на вращающемся сиденье, стиснутом со всех сторон самым современным оборудованием — видеомагнитофонами и плеерами, монтажными и микшерскими установками, аккумуляторами, мониторами, осветительной аппаратурой и даже микроволновым ретранслятором для прямой передачи. — Надо же, единственный раз надела платье, и на тебе — на пожар ехать.

Оператор ухмыльнулся.

— Скажите ещё спасибо, что не на извержение вулкана! — сказал он с ехидцей. — Лично я вообще удивлен, что вы с нами едете. Я уж думал было, что теперь, когда вы перешли в дикторы, мы вас больше и в глаза не увидим.

Мередит звонко рассмеялась.

— Нет уж увольте, от репортажей я никогда не откажусь, — заявила она. — Целыми днями корпеть за столом — это не по мне. Да и потом, как мне тогда держаться в курсе событий? Ой! — Автомобиль накренился, и она судорожно вцепилась в поручень — водитель-ассистент совершил обгон, достойный звезды авторалли.

— Эй, Берни, полегче на поворотах! — осадил коллегу оператор. — Я ещё не вполне дозрел до того, чтобы позволить своей благоверной получить страховую премию за мою жизнь!

— Ты, наверное, хочешь попасть туда уже после того, как пожар потушат? — задорно выкрикнул Берни.

— Не знаю, как вы, — вставила Мередит, — но я, безусловно, хочу успеть туда до того, как пожар потушат, но при этом, по возможности, живой и невредимой. — Она услышала по радио выпуск новостей и уже знала, что к месту пожара пробивается группа соперничающей студии. Это её ничуть не удивило: на складе пылились декорации фильмов, многие из которых и составили Голливуду легендарную славу.

Берни расхохотался.

— Не обращайте на нас внимания, Мередит, — сказал он, выруливая со скоростной автострады Санта-Моника на менее оживленное шоссе. — Это наш висельный юмор.

— Угу, — подтвердил оператор. — Порой на нашу долю такое выпадает, что по ночам кошмары снятся. Вроде этого жуткого случая на Тихоокеанском шоссе.

Мередит, рывшаяся в дорожной сумке, навострила уши.

— Вы имеете в виду аварию, в которую попал Том Райан? — спросила она.

— Да. Нас отправили туда с Джулией Морган, чтобы снять репортаж, а его автомобиль как раз доставали из воды. — Он искоса взглянул на Мередит. — Кажется, вы его знали?

— Да, — понуро ответила Мередит. — Я и сама хотела поехать, но… — голос её оборвался.

— И хорошо, что не поехали, — заявил ей оператор. — Зрелище не для слабонервных было, уж поверьте мне. Его пришлось вырезать из машины с помощью автогена.

— Так, приехали! — возвестил Берни, лихо осаживая фургончик позади автомобиля пожарной команды. Мередит пригнулась, разглядывая столбы пламени, вздымавшиеся выше крыши здания склада. Открыв дверцу, она спрыгнула на землю. Небо заволокло клубами черного дыма. Прихватив с собой толстый блокнот и фломастер, она начала пробираться вперед по лабиринту пожарных машин, гидрантов и досужих зевак. Все её мысли были уже поглощены предстоящим репортаже. Опыт подсказывал: раздобыть сведения о том, как, когда и где начался пожар, будет пара пустяков. Она расспросит пожарных, детективов и возможных свидетелей. Тут никаких сложностей не предвидится.

Тем временем её ассистент с оператором, нагруженные оборудованием, волочили тяжеленный кабель, безуспешно пытаясь поспеть за Мередит, которая в погоне за очевидцами пожара перепрыгивала через лужи, огибала тлеющие ящики и переступала через развернутые шланги. Она терпеливо выискивала желающих выступить в эфире, собеседников с собственным, оригинальным взглядом на случившееся, способных высказать свое мнение — такой подход к репортажу уже давно стал её своеобразной визитной карточкой.

Заприметив свободную погрузочную платформу, Мередит мигом сообразила, что лучшего места для съемки не найти. Расположившись на фоне горящего здания, она подготовилась к вступительным словам, нескольким коротким фразам, которые должны вместить всю квинтэссенцию последующего репортажа. С той поры, как она спрыгнула на землю с подножки фургона, все мысли Мередит были поглощены предстоящим ей делом. Ничего другого для неё в это время не существовало. И вот теперь, стоя с микрофоном в руке и глядя в черный зрачок камеры, она заговорила звучным, хорошо поставленным голосом:

— Разрушительный пожар напрочь уничтожил три десятилетия голливудской истории и лишил десятерых человек работы. С вами Мередит Кортни…

Команду Мередит вызвали снимать следующее происшествие, а за Мередит со студии Кей-Экс-Эл-Эй прислали машину. Сидя в монтажной, она несколько часов она просматривала отснятый материал — из получаса ей с Дэном Беллами, весьма искусным монтажером, предстояло оставить всего три минуты для пятичасового выпуска новостей. Мередит любила работать с Беллами — они не только ладили, но и понимали друг друга с полуслова. Настоящий профессионал, он на лету схватывал любую задачу.

— Никакого сомнения, — покачал головой Беллами, просматривая пленку. — Оператор, определенно, влюблен в вас по уши.

Мередит улыбнулась, но не ответила. Она не спускала глаз с монитора, старательно подмечая каждую мелочь. Она никогда не полагалась на волю случая, зорко выискивая ошибки и постоянно пытаясь повысить качество своей работы. Тем не менее Мередит прекрасно понимала, что в прошлом львиной долей своего успеха обязана тому что Чак Уиллард называл «экранным обликом». Он был свято убежден, что секрет необыкновенной популярности Мередит у зрителей кроется в её броской внешности. Он не уставал повторять Мередит, что она необыкновенно фотогенична. Голубые глаза, подтянутые к вискам, пышные платиновые волосы — все это, по его убеждению, как магнитом притягивало к Мередит мужскую аудиторию. Мередит соглашалась, что хорошо смотрится на телеэкране, однако возражала, что обязана своим успехом исключительно красивой наружности. Она считала себя вполне профессиональной журналисткой, а не вертихвосткой-моделью, и хотела, чтобы и коллеги, а не только зрители, воспринимали её всерьез. Мередит хотела, чтобы её знали как яркую журналистку, а не как обладательницу смазливенькой мордашки. Она прекрасно помнила неприязненный прием других женщин-телеведущих, с которым столкнулась, стоило только Чаку Уилларду возвестить, что она займет место Дейны. Многие из них проработали в студии гораздо дольше и надеялись сами заменить уволившуюся звезду. За спиной Мередит они обменивались ехидными сплетнями, уверяя, что Чак взял её исключительно из-за внешности. Мередит пропускала выпады злопыхательниц мимо ушей, полная решимости доказать, что они не правы.

В дверях нарисовался сам Чак Уиллард.

— О, Мередит, я как раз хотел поговорить по одному важному делу, — возвестил он. — Зайди ко мне в кабинет, как освободишься.

Мередит кивнула.

— Через двадцать минут, ладно? Мы уже почти заканчиваем. — Она молодецки заткнула карандаш за ухо.

Уиллард одобрительно покачал головой.

— Хорошо. Ты знаешь, где меня найти.

Уиллард покинул монтажную, а Мередит вернулась к монитору. «Что ему могло понадобиться?» — подумала она вскользь. Сказать, что её программу убрали из планов? Она и сама это прекрасно понимала. Она поняла это в то самое мгновение, когда Кей сказала ей, что Том Райан погиб. Без Райана программа теряла всякий смысл.

Закончив просмотр материалов, она извинилась перед Беллами и направилась к Чаку Уилларду. Когда Мередит вошла, Чак беседовал с кем-то по телефону. Кивком указав ей на кресло, он продолжил разговор. Мередит присела, терпеливо дожидаясь. Наконец Чак положил трубку и улыбнулся.

— Что ж, у меня для тебя, как в анекдоте, есть хорошая новость и плохая, — сказал он. — С чего начнем?

— Плохую оставьте при себе, Чак, — устало промолвила Мередит. Я уже знаю — программа отменяется. — Она оперлась на подлокотник кресла.

Чак задумчиво посмотрел на нее, затем кивнул.

— Да, программа отменяется. Однако я вызвал тебя вовсе не по этому поводу. Хорошая новость должна с лихвой компенсировать твое огорчение.

— Это приятно, — оживилась Мередит. — Я, признаться, уже устала от дурных вестей.

Чак откинулся на спинку кресла.

— Несколько месяцев назад я получил из Нью-Йорка уведомление. Парни с Центрального телевидения раскинули щупальца по всей стране в поисках талантливых телеведущих. На замену своим старым кадрам, должно быть. Я отправил им несколько записей с твоим участием.

Он многозначительно приумолк.

— Ну и? — нетерпеливо спросила Мередит.

— Ты произвела на них впечатление. Я ведь всегда говорил, что ты очень фотогенична. И смотришься замечательно, да и голос у тебя поставлен. Однако ребята из Нью-Йорка подметили в тебе ещё кое-что — подкупающую искренность. — Чуть помолчав, он продолжил: — Они прекрасно понимают, что доверие зрительской аудитории к диктору это уже половина успеха. И даже больше. Одним словом, — он заулыбался, точно кот, полакомившийся сметаной, — ты их покорила.

— Но они хоть что-нибудь предлагают? — с плохо скрытым нетерпением спросила Мередит. Она была готова удушить Уилларда: видит, что она сидит, как на иголках, и — нарочно тянет резину.

— Предлагают, — загадочно ответил Уиллард, выпрямляясь. — Карла Гранелли, ведущий диктор вечерних выпусков новостей, на следующей неделе улетает в Европу, чтобы сделать серию интервью с ведущими политическими деятелями. Они подыскивают ей временную замену. Хотят попробовать тебя — если ты не против, конечно.

Сердце Мередит гулко забилось.

— Разумеется, я не против! — воскликнула она.

— Значит ты принимаешь их предложение?

— Неужели ты ещё можешь в этом сомневаться? — изумленно вскричала Мередит. — Когда я вылетаю?

— Они хотят, чтобы ты была там в пятницу, — сказал Уиллард. — Хотя в эфир тебя выпустят только в понедельник. Тебе хватит времени на подготовку — их выпуски новостей на порядок отличаются от наших, — ну и, конечно, познакомишься с местными знаменитостями.

— Может, я вылечу в четверг сразу после вечернего выпуска? — предложила Мередит. — Тогда я все успею.

Уиллард пожал плечами.

— Я не возражаю, — сказал он. — Тогда позвоню им сегодня днем и скажу, что ты согласна.

— Может быть, я лучше сама позвоню? — спросила Мередит.

— Позвони, если хочешь, — сказал Уиллард, метнув на неё изучающий взгляд.

Мередит встала и направилась к двери. Уже на пороге обернулась.

— Наверное, мне следует обидеться, — задумчиво промолвила она. — Уж очень вы торопитесь от меня избавиться.

Не дожидаясь ответа Уилларда, она подмигнула ему и вышла.

Мередит была на седьмом небе от радости. Когда она возвращалась вечером на машине домой, ей хотелось громко петь. Даже дорожные пробки на этот раз не вызывали у неё раздражения. А понатыканные вдоль извилистого девятимильного отрезка шоссе, отделяющего Малибу от Лос-Анджелеса, многочисленные указатели, рекламные щиты и даже телефонные столбы, обычно вызывавшие у неё досаду из-за уродования живописного ландшафта, сегодня казались едва ли не красивыми. Мередит принялась мурлыкать себе под нос. Нью-Йорк! Она мечтала о Нью-Йорке едва ли не с первых своих шагов на поприще профессиональной журналистики. Поначалу цель эта казалась для неё столь же недостижимой, как Марс, но теперь — Мередит отдавала себе в этом отчет — её необычайные упорство, целеустремленность и даже фанатизм в работе дали свои плоды. Да, конечно, пока ей предложили лишь временную должность, однако — лиха беда начало!

Мередит не терпелось поделиться своей радостью с Ником. Конечно, она предпочла бы отпраздновать это событие за романтическим ужином при свечах, но, увы, это было невозможно. Ник опять укатил на съемки, на этот раз в Сан-Франциско. Он должен был вернуться поздно ночью, но, скорее всего, к тому времени она будет уже спать. Ничего, расскажет за завтраком. Может, попросить Пилар приготовить к завтраку что-нибудь вкусненькое? Она накроет стол на веранде, а уж за едой сообщит ему сногсшибательную новость.

Приближаясь к крутому повороту, где нашел свою смерть Том Райан, Мередит заметила, что рабочие из строительной компании «Калифорнийские дороги» укрепляют ограждение, возводя дополнительные ряды рельсов. Интересно, помогли бы они Райану спастись? Впрочем, никакого смысла рассуждать об этом сейчас уже не было.

Мередит остановилась на красный свет. «Хватит убиваться!» — жестко сказала себе она. Да, новой программы ей теперь не видать как своих ушей, но зато судьба дала ей новый шанс. Предложение из Нью-Йорка было прекрасной возможностью проявить себя. Доказать, чего она стоит на самом деле. Нужно только полностью мобилизоваться и выложиться до конца, а тогда, кто знает — может, предложение перейти на временную должность и выльется во что-нибудь постоянное.

Мередит была полна решимости показать Нью-Йорку, на что она способна.

Проснувшись на следующее утро, Мередит, к своему вящему изумлению, не застала рядом Ника. Усевшись в постели, она откинула со лба сбившиеся волосы и подумала, что, по-видимому, в последний миг Ника задержали в Сан-Франциско какие-то дела. Однако в следующее мгновение взгляд её упал на его чемоданы, стоявшие в дверях стенного шкафа. А на спинке стула красовались его рубашка и небрежно брошенные джинсы. Мередит улыбнулась и подтянула согнутые в коленях ноги к груди. Значит Ник, как всегда, встал совсем рано. А что тут удивительного? Он, должно быть, уже бегал по пляжу. Он обожал бегать по утрам, предаваясь любимому занятию в любую погоду. По его словам, ничто так не помогало ему выпустить лишние пары, как утренняя пробежка вдоль побережья. Во время съемок очередной картины он всегда испытывал большое напряжение, а бег трусцой помогал ему разряжаться как эмоционально, так и физически.

Встав с кровати, Мередит подошла к окну с видом на Тихий океан. Ника она не увидела. Тогда она оделась и расчесала волосы. Хорошо, что Чак Уиллард разрешил ей взять сегодня выходной. Следующие дни перед отлетом в Нью-Йорком будут заполнены сплошной суетой, а сегодня она проведет весь день с Ником, о чем давно уже мечтала. Мередит знала, что у Ника тоже выходной. Накануне вечером он, как всегда, позвонил и оставил на автоответчике сообщение: картина закончена, ближайшие два дня, а то и больше, он собирается провести «в полной праздности». Что ж, вот и прекрасно, решила Мередит. Нужно сделать так, чтобы сегодняшний день им обоим запомнился надолго.

Спустившись в гостиную, она увидела, что Ник сидит на веранде в шезлонге и что-то читает. Отодвинув застекленную дверь, она вышла наружу. Увидев её, Ник радостно улыбнулся и поднялся ей навстречу.

— Привет, малышка, — прогудел он, заключая её в объятия. — Ты настоящая соня.

— Зато ты у нас ранняя пташка, — сказала Мередит, целуя его. — почему ты меня не разбудил?

— Не хотел тебя тревожить. Нашел твою записку, прочитал, что сегодня у тебя выходной, вот и подумал: наверняка моя малышка хочет выспаться до отвала. — Он положил журнал «Вэрайети», который читал, на стол. — Отдых тебе необходим — мы ведь сегодня празднуем.

Мередит озадаченно посмотрела на него. Откуда он узнал? Ах да — конечно же, он позвонил вчера вечером на студию и кто-то ему напел. Скорее всего Кей.

— Кто твой осведомитель? — спросила она.

Ник вопросительно изогнул брови.

— Что ты имеешь в виду?

— Нечего выгораживать доносчиков. Я знаю, что ты звонил в студию, — заявила Мередит, устраиваясь в шезлонге напротив. — Я не злюсь, не подумай — просто я хотела сама тебе рассказать…

— Господи, Мередит, я ни черта не понимаю, — улыбнулся Ник. — Что ты говоришь?

— Да брось, Ник…

— Я вовсе не шучу, — сказал он. — Я никому не звонил и ни с кем из ваших не разговаривал с того самого дня, когда Кей приезжала сюда к ужину.

— Так ты и правда не знаешь?

— Не знаю — чего? — нетерпеливо вскричал Ник.

— Я лечу на три недели в Нью-Йорк! — выпалила Мередит. — Меня берут ведущей программы новостей на телевидение! — Не обращая внимания на его странный взгляд, Мередит продолжила: — Карла Гранелли летит с важным заданием в Европу, и на её место нужна замена. Чак Уиллард сказал, что они выбрали меня. Некоторое время назад он послал им мои записи и, судя по всему, я произвела на них впечатление. Вот я и взяла сегодня выходной, чтобы побыть с тобой перед отлетом.

— А когда ты улетаешь? — сдержанно поинтересовался Ник.

— В четверг, сразу после вечерних новостей, — ответила Мередит. — Чак сказал, что в Нью-Йорке на меня очень рассчитывают. Возможно, это только начало. Если я их устрою, то, возможно, мне предложат остаться. Здорово, да?

— Да, лучше некуда, — раздраженно пробурчал Ник и отвернулся, рассеянно глядя на океан.

Мередит растерянно посмотрела на него. Что с ним? Какая муха его укусила? Он выглядел, как затравленный зверь.

— В чем дело, Ник? — спросила она. — Я думала, что ты порадуешься за меня!

— Ну ещё бы — я просто счастлив! Неужто сама не видишь? — напустился он на нее. — Еще бы мне не радоваться — ты на целых три недели улетаешь в Нью-Йорк…

— Но, Ник, ведь это моя работа, — попыталась оправдаться Мередит. — А это — такой шанс…

— Шанс перебраться в Нью-Йорк навсегда! — сухо заключил он.

Мередит недоуменно уставилась на него.

— Да, Ник, но что в этом удивительного? Ты же всегда знал, насколько я дорожу своей работой. Я тебе всегда говорила, что не хотела бы всю жизнь прозябать в должности ведущей местных теленовостей.

— Правильно, — кивнул Ник. — Просто я не знал, что свою карьеру ты ценишь гораздо выше меня. Нас с тобой. — Мог ли я представить, что в ту минуту, как только подвернется удобный случай, ты меня бросишь? — Он поднял было руку, но затем, не зная, что сказать, почесал в затылке.

Сердце Мередит оборвалось.

— Но это вовсе не так… — начала она.

— Да неужели? — Его синие глаза были холодны как лед. — Неужели ты хочешь мне сказать, что, получив предложение перебраться в Нью-Йорк на постоянную работу, ты от него откажешься?

— Нет, — покачала головой Мередит. — Не откажусь.

— Вот видишь, — нахмурился Ник. — Я знал, что скажешь правду. Ты органически не умеешь врать. У тебя все всегда на лице написано. — Голос его звенел как металл.

— Тогда почему ты сомневаешься в моих чувствах? — спросила Мередит внезапно дрогнувшим голосом.

— А как же мне в них не сомневаться? — вскричал Ник. — Если собственная карьера тебе дороже нашего счастья?

— Ты не справедлив ко мне, Ник, — не долго думая, ответила она. — я ведь никогда не мешала тебе делать ради карьеры то, что считаешь нужным. И никогда не жаловалась, когда ты неделями пропадал на съемках. Я всегда принимала это как должное, потому что точно знала: я нужна тебе, а это — самое главное. Почему же ты теперь не в состоянии понять меня и пойти мне навстречу? — В её голосе слышались сразу обида и досада.

Ник покачал головой.

— Неужели ты сама не видишь, что с нами происходит? — спросил он. — Мы ведь и так разбегаемся в разные стороны. Видимся все реже и реже. А теперь, когда ты будешь жить в Нью-Йорке — думаешь, мы будем видеться чаще?

— Это бесполезный разговор, Ник, — устало промолвила Мередит. — Тем более, что в Нью-Йорк я лечу всего на три недели. Вполне возможно, что мне вовсе и не предложат остаться там. Поживем — увидим.

— Да брось ты! — отмахнулся Ник. — Мы оба прекрасно знаем, что ты блестящая профессионалка, и они, если не слепые, тоже мигом это смекнут. Никуда тебе от них не деться.

Мередит умоляюще посмотрела на него.

— Ну и что из этого? — спросила она. — Пусть даже мне и сделают предложение остаться. Нам ведь с тобой и прежде приходилось расставаться довольно часто. Мы всегда это выдерживали — выдержим и на этот раз. Нужно только захотеть.

— Конечно, выдержим. — язвительно произнес Ник. — Поначалу будем встречаться на уик-энд пару раз в месяц. Изредка я буду прилетать в Нью-Йорк, а иногда ты будешь вырываться на Тихоокеанское побережье, чтобы сварганить очередной репортаж. Тогда, возможно, нам удастся урвать ночку-другую — если, конечно, я не уеду на съемки. В первое время мы будем стараться улучить любую минутку, чтобы встретиться, но потом, когда работа затянет, времени будет оставаться все меньше и меньше. Да и желание потихоньку утихнет. В Нью-Йорке ты начнешь новую жизнь. Возможно, обзаведешься мужчиной. Да и я, наверное, один не останусь.

— Да, невысокого ты мнения о силе нашей любви, — тихо промолвила Мередит, потупив взор.

— Просто я не в силах конкурировать с твоей карьерой, — упрямо процедил Ник. — Когда ты стоишь перед выбором, ты всегда выбираешь свою работу. Я же устал играть вторую скрипку.

— Значит, если я правильно поняла: ты предлагаешь мне выбирать между тобой и моей карьерой, — медленно произнесла Мередит. — Это так? — В голосе её слышался сдерживаемый гнев.

— Если все остается так, как сейчас, то, боюсь — это неизбежно, — ответил Ник, отводя глаза.

— Понимаю, — глухо промолвила Мередит. — Значит тебе наплевать на то, сколько я вкалывала до седьмого пота, чтобы заполучить этот шанс? Так вот, я собираюсь — и не стану! — упускать этот случай сейчас! Я никогда не препятствовала твоим делам, из-за которых ты так часто и надолго уезжал от меня. — Она приумолкла, опасаясь, что не совладает с собой. — Я никогда не мешала твоей карьере и, прошу тебя: не мешай моей.

Ник холодно посмотрел на нее.

— Значит ты все-таки решила лететь в Нью-Йорк?

— Да! — выкрикнула Мередит, распаляясь. — Не каждый день подворачивается такая возможность! И мне жаль, что ты этого не понимаешь.

— Мне тоже жаль. — Ник отшвырнул в сторону салфетку и резко вскочил, разлив кофе на желтую скатерть. Глаза его гневно пылали. Покидая веранду, он хлопнул дверью с такой силой, что стекло треснуло. Мередит проводила его недоуменным взглядом; она до сих пор не могла прийти в себя от неожиданности.

«О, Ник, — подумала она. — Не заставляй меня делать выбор, прошу тебя!»

На закате дня Мередит, погруженная в свои мысли, бродила по пустынному пляжу. Уехав утром, Ник до сих пор не вернулся. Никогда ещё она не видела его в таком бешенстве. Да, за пять месяцев, что они жили вместе, у них не раз бывали споры и даже перепалки, но — такое! И никогда ещё ей не приходилось выбирать между своим чувством и карьерой. Потом — она ведь понимала положение и чувства Ника; почему же он не может понять ее? Хотя бы попытаться. Мередит прекрасно понимала: уступи она сейчас его прихоти и откажись от поездки в Нью-Йорк, и все — другого такого шанса ей уже не выпадет. Если же она полетит в Нью-Йорк, то, скорее всего, потеряет Ника навсегда. Он был настолько взбешен её планами, что, похоже, всерьез собирался поставить крест на их отношениях. «Господи, Ник, ну почему ты не можешь образумиться? Войди в мое положение. Попытайся понять меня так, как я тебя понимаю!».

Утренняя ссора впервые заставила Мередит по-настоящему задуматься об их будущем. И вот теперь, идя в сумраке по упругому песку, она впервые с холодеющим сердцем поняла: если Ник все-таки поставит её перед необходимостью сделать выбор, то она без всякого колебания выберет карьеру.

Мередит вернулась домой уже совсем поздно. Она зажгла свет в столовой и гостиной, затем ещё раз удостоверилась, что входная дверь заперта. У Ника ключ был, так что он в дом попадет. Если, конечно, соблаговолит вернуться. Хотя вполне возможно, что он предпочтет не возвращаться, пока она не уедет.

Войдя в спальню, Мередит включила ночник, разобрала постель и разделась. Решив, что ждать Ника бесполезно, она отправилась принимать ванну. Все тело мучительно ныло, а впереди её ждал трудный и полный испытаний день. Мередит собрала волосы в пучок и заколола на затылке. Из-за поведения Ника на душе у неё скребли кошки. Не желая впадать в хандру, Мередит отбросила тягостные мысли прочь и залезла в ванну с ароматическими солями. Душистые пузырьки приятно щекотали тело. Теплая с ароматом жасмином вода ласкала кожу. Удивительно приятное ощущение! Полная решимости выкинуть размолвку с Ником из головы, Мередит самозабвенно наслаждалась купанием.

Один раз ей вдруг послышалось, что из спальни доносится какой-то шум, однако Мередит решила, что скорее всего это лишь плод её воображения. Она нежилась в ванне бесконечно долго, пока наконец, боясь уснуть прямо в воде, не решила перебраться в спальню. Тогда она встала, ступила на пол и, тщательно вытершись махровой простыней, завернулась в полотенце и пошла в спальню. На кровати, вытянувшись во весь рост и положив голову на руки, лежал Ник. Глядя прямо в потолок, он подчеркнуто не замечал Мередит.

— А я уже начала думать, что ты никогда не вернешься, — сказала она, подходя к кровати.

— А что, разве тебя это ещё интересует? — огрызнулся он, не поворачивая головы.

Мередит вздохнула и покачала головой.

— Да, интересует, — промолвила она и сбросила полотенце. Затем, облачившись в прозрачную ночную рубашку, присела на край кровати. Ник повернулся на бок, спиной к ней. — Ты ведешь себя по-ребячески, Ник, — спокойно сказала она. — Так мы ничего с тобой не решим.

Он обернулся к ней.

— Ты называешь ребячеством то, что я тебя люблю и не хочу тебя потерять?

Мередит недоуменно уставилась на него.

— Почему ты думаешь, что ты можешь потерять меня? — спросила она.

— Да брось ты, Мередит, — досадливо отмахнулся он. — Что я, по-твоему, слепой? Неужели я сам не вижу, куда все идет?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — натянуто ответила Мередит.

— С первого дня нашего знакомства я понял, насколько ты честолюбива, — сказал Ник. — Однако не переставал надеяться, что ты образумишься и наша близость наконец станет для тебя важнее твоей карьеры.

— А ты ставил себя на мое место? — спросила Мередит. — Для тебя наша близость может стать важнее твоей карьеры?

Ник вытаращился на нее.

— Господи, да как у тебя язык повернулся такое спросить?

— Я не поняла — да или нет? — настойчиво уточнила Мередит. — Что для тебя важнее?

— Господи, ну конечно же — ты! — вскричал Ник. Даже в полумраке она видела, как исказилось его лицо.

— Тогда объясни мне кое-что, — терпеливо промолвила Мередит. — Потому что я уже просто теряюсь в догадках. По твоим словам, ты дорожишь мною больше своей работы, но, с другой стороны, считаешь, что для меня важнее карьера лишь на том основании, что я на три недели улетаю в Нью-Йорк? Меж тем, как сам порой месяцами пропадаешь вдали от меня на съемках! — не удержавшись, напомнила она.

— Если бы речь и правда шла всего о трех неделях, я бы и слова тебе не сказал, — произнес он, приподнимаясь и опираясь на локоть. — Но ведь мы оба с тобой знаем, что это только начало. Ты очень талантлива, а уж упорства и настойчивости тебе не занимать. Карьера для тебя — главное. В Нью-Йорке все это сразу поймут. Не успеешь и глазом моргнуть, как тебе сделают предложение, отказаться от которого ты уже будешь не в силах. Что тогда, по-твоему, будет с нами?

— На нас с тобой это не отразится, Ник, — мягко сказала она. — Да, верно, времени для встреч у нас станет меньше, но ведь мы с тобой умеем пользоваться каждой выпадающей минуткой.

— И сколько, по-твоему, такая жизнь может продлиться? — спросил он. — Я ведь уже сказал тебе — со временем мы будем встречаться реже и реже, и с каждым днем будем все больше отдаляться друг от друга. Кончится тем, что окончательно расстанемся.

— Если ты думаешь, что мы способны расстаться так легко, то, по-моему, не стоило и сходиться, — промолвила Мередит.

— К сожалению, такая участь постигает и людей, которые жили вместе куда дольше нас, — сказал Ник.

— Но ведь до сих пор мы с тобой часто расставались, и это на нас не сказывалось, напомнила Мередит.

— Верно, но ничто из этого и в подметки не годится твоему переезду в Нью-Йорк, — сказал Ник. — Я просто не представляю, как мы выживем.

— Давай хотя бы попытаемся.

Ник посмотрел на неё в упор.

— Господи, ну почему все это настолько важно для тебя? — в отчаянии воскликнул он. — Почему?

Мередит отпрянула, словно ужаленная.

— Ну почему же ты сам этого не понимаешь? — всплеснула руками она. — Я дорожу своей работой. Мне нужна финансовая независимость. Я не хочу ни в чем быть от кого-либо зависимой. Не хочу быть обузой ни любовнику, ни мужу — никому! Не хочу быть обязанной мужчине лишь потому, что он платит по моим счетам. Я ведь в конце концов живой человек, а не марионетка! Да, я люблю свою работу! Мне нравится выступать по телевидению, нравится, когда меня узнают. Меня, а не мужчину, которого я сопровождаю! Что в этом дурного?

— Если тебе так важна независимость, то зачем ты вообще согласилась переехать ко мне? — запальчиво выкрикнул он.

Лицо Мередит вмиг посерьезнело.

— Потому, Ник, что я тебя полюбила, — сказала она. — И хотела жить с тобой. Но только ради тебя — а не ради твоего банковского счета! Неужели ты сам этого не понимаешь? Я здесь лишь потому, что сама этого хочу! Или ты предпочел бы, чтобы было иначе?

— Я не хочу тебя терять, — грустно промолвил он. — И это единственное, что меня сейчас волнует.

— Я тоже не хочу тебя терять, — сказала Мередит, прикасаясь к его руке. Голос её смягчился — она поняла, что режиссер скорее испуган, нежели разгневан. — Но ты должен понять, Ник что моя работа столь же важна для меня, как и твоя — для тебя. И тебе придется с этим смириться, поскольку серьезно изменить чего-либо ни один из нас не в силах.

— Я не хочу тебя терять, — уныло повторил он.

Мередит задумчиво посмотрела на него.

— Но чего именно ты боишься, Ник? — спросила она наконец. — Ты ведь всегда чего-то боялся. Так мне, по крайней мере, казалось. Поначалу ты, похоже, боялся, что между нами возникнет что-то серьезное. Словно не хотел меня подпускать. Потом все же подпустил, хотя и с крайней неохотой. И вот теперь главной угрозой для наших отношений стала уже моя карьера. Почему?

Ник покачал головой.

— По-моему, тебе и так все ясно, — сварливо сказал он.

— И все-таки, скажи мне, Ник, — настаивала она. — Обычно так ведет себя лишь тот, кто в прошлом здорово обжегся. Скажи мне, кто причинил тебе боль? От кого ты пострадал?

— Ни от кого, — раздраженно пробурчал он. — Просто мне ещё в самом начале казалось, что твоя карьера в конце концов станет непреодолимым препятствием для сохранения наших отношений. И, как видишь, в итоге я оказался прав. Хотя на каком-то этапе мне стало казаться, что, может быть, это не так, и наши чувства станут для нас важнее работы, карьеры и всего остального. — Он встал. — Увы, похоже, я все-таки просчитался.

— Мы не должны этого допустить, — сказала Мередит. — Мы выдержим это испытание. Просто каждый из нас должен с равным уважением относиться к работе другого.

— Да, похоже, ты не оставляешь мне другого выбора, — мрачно произнес Ник.

— Ты нужен мне, Ник — сказала Мередит. — Нужен, как никто и никогда. И мне бы очень хотелось, чтобы мы с тобой всегда оставались вместе.

— Что ж, по крайней мере, хоть в одном наши взгляды совпадают, — с горечью промолвил он.

— Я люблю тебя, — продолжила Мередит. — Но ты не должен требовать, чтобы я пожертвовала всем, чего добилась после стольких лет труда.

Ник посмотрел на нее.

— По-моему, я ещё ни разу не просил тебя чем-то пожертвовать, — с упреком сказал он.

— Но тем не менее хочешь, чтобы я отклонила самое привлекательное предложение, которое когда-либо получала.

— Только по той причине, что, увидев тебя в деле, местные телевизионные воротилы неизбежно захотят заполучить тебя с потрохами, — сказал он. — Я понимаю, что рассуждаю как последний эгоист, но просто высказываю тебе то, что наболело. Я не могу без тебя жить, и мне даже подумать страшно, что произойдет, если я тебя потеряю. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Чтобы мы были счастливы вдвоем.

Мередит обняла его и прижалась к нему всем телом.

— Я тоже люблю тебя, Ник, и тоже хочу, чтобы мы были вместе, — сказала она. — Но я не могу и не хочу отказываться от своей работы. Если ты способен это понять, то все у нас будет хорошо.

Но, даже целуя его, она задавала себе вопрос: а удалось ли им хоть что-то прояснить? Сможет ли он согласиться с её решением?

На следующее утро Ник и Мередит завтракали на веранде. Во время еды оба хранили неловкое молчание. Хотя накануне вечером они долго обсуждали возникшие сложности и на словах пришли к определенному согласию, в глубине души Мередит понимала: Ник никогда не сумеет смириться с её фанатичной преданностью своей работе. Она покосилась на огромную трещину в стеклянной двери. Придется вызвать стекольщика. Жаль, что нельзя с такой же легкостью заделать все растущую трещину в их отношениях с Ником.

— Когда я вчера вечером возвращалась домой, дорожные рабочие устанавливали новое ограждение в том месте, где погиб Том Райан, — сказала Мередит, пытаясь завязать разговор.

Ник оторвался от тарелки с омлетом.

— Да, я знаю, — только и сказал он.

— Хорошо, что решили его заменить.

— Да. Жаль только, что на это их подвигла смерть Тома, — вздохнул Ник, снова принимаясь за омлет. Легкий бриз с океана ерошил его волосы.

Мередит добавила себе в кофе немного корицы и размешала; взгляд её был задумчив.

— Как по-твоему, что будет теперь с его состоянием? — спросила она. — Кажется, родственников у него не осталось?

— Насколько я знаю — не осталось, — подтвердил Ник, озабоченно потирая бородку. — Том никогда не упоминал каких-либо родственников и, зная его, я готов держать пари, что завещания он не оставил.

— Значит, на все его имущество наложит лапу государство?

— По всей вероятности — да, — кивнул Ник. — Если не объявится какой-нибудь претендент на наследство. — Он подцепил на вилку и отправил в рот последний кусочек омлета. — Хотя, на мой взгляд, это маловероятно.

Мередит пригубила кофе.

— Я все время думаю, что станется с его особняком. Наверное, его выставят на продажу.

— Должно быть. — Ник не сдержал усмешки. — А что, хочешь его приобрести?

Мередит улыбнулась.

— Я бы с удовольствием, — сказала она, отправляя в рот кусочек халвы. — Но больше всего меня волнует судьба его реликвий — портрета Элизабет и Дэвида, статуэтки Оскара, семейных фотографий. Том так бережно хранил все это. У меня порой создавалось впечатление, словно он ожидал, что в один прекрасный день его жена вернется.

Ник пожал плечами.

— Думаю, что все вещи скорее всего выставят на аукцион, — предположил он. — Так что большая часть его имущества разойдется по частным собраниям.

— Жаль, — вздохнула Мередит. Затем, чуть помолчав, продолжила: — А ведь Том так свято берег память Элизабет! Ты видел её комнату наверху?

Ник покачал головой.

— Том никогда не предлагал, а сам я не навязывался.

— В жизни ничего подобного не видела, — сказала Мередит, вызывая в памяти день, когда Том проводил её наверх. — Как будто я вдруг очутилась в 1953 году. Спальня Элизабет выглядела точь-в-точь так, как показывали в старых фильмах.

Ник усмехнулся.

— Может, тебе и в самом деле стоит сходить на аукцион, — если его устроят, конечно, и все скупить — оптом. На память, разумеется.

— Не думай, что мне это не приходило в голову, — быстро сказала Мередит. Ее голубые глаза взволнованно сияли.

— Да, ладно, Мередит, — махнул рукой Ник. — Я пошутил.

— А я вовсе не шучу, — заявила она. — Может, нам и правда сходить на аукцион. Я бы очень хотела купить этот портрет.

— Зачем? — изумленно вскинул голову Ник. — Вот уж никогда не думал, что в тебе живет коллекционер.

— Я и сама не могу это объяснить, — призналась Мередит. — Но мне кажется, что в нем заключена какая-то магическая сила. Он меня просто притягивает

Ник пожал плечами.

— Дело твое. Хочешь — покупай. — Он поднялся на ноги. — А мне пора. Меня ждут в студии.

— Мне казалось, что ты хотел взять передышку на несколько дней.

— Да, я поначалу так и хотел, но теперь, поскольку ты летишь в Нью-Йорк, мне тут делать нечего. Я встречаюсь с руководством студии, чтобы обсудить финансовую поддержку следующей картины.

Мередит взяла его за руку и, прижав её на мгновение к своим губам, промолвила:

— Мы выстоим, Ник. Вот увидишь.

Чуть поколебавшись, Ник нагнулся и поцеловал её.

— Мне по-прежнему не по душе вся эта затея, — признался он. — Но лучше видеть тебя хоть изредка, чем — вообще никогда.

— Значит, ты меня понял? — в голосе Мередит прозвучала затаенная надежда.

— Пытаюсь понять. — Ник быстрыми шагами вышел с веранды.

Оставшись одна, Мередит озабоченно нахмурилась. «А, может, Ник прав? — вдруг подумала она. — И участившиеся разлуки в конце концов погубят нашу любовь?»

Нью-Йорк.

Те три недели, которые Мередит проработала в Нью-Йорке в качестве ведущей теленовостей, оказались самыми насыщенными, суетливыми и беспокойными за всю её профессиональную карьеру. Целыми днями напролет она просиживала в огромном здании Интерконтинентал на Западной Пятьдесят второй улице, либо перед камерами, либо в отведенном ей кабинете, просматривая и редактируя материалы для вечерних выпусков новостей. Оставшееся время — когда и если оно оставалось, — Мередит общалась с руководством компании, а также с выпускающими и другими людьми, способными, как ей казалось, помочь в осуществлении её цели. Да, Мередит — Нику, конечно, она никогда бы в этом не призналась — делала все, что в её силах, чтобы остаться в Нью-Йорке на постоянной работе. С Ником они не виделись; хотя он и обещал, что прилетит на первый же уик-энд, собственная загруженность так и не позволила ему вырваться из Лос-Анджелеса. Вдобавок на него свалились неожиданные заботы — вскоре после разлуки с Мередит ему позвонили из адвокатской конторы и сообщили ошеломляющую весть: Том Райан завещал ему все свое имущество. Согласно завещанию, Нику достался и особняк в Бел-Эйр и все, что в нем находилось.

— Черт знает что, — растерянно сказал Ник по телефону Мередит. — Самое поразительное, что вокруг завещания существует настоящая завеса молчания. Мне даже его не показали — только сообщили, что Том отписал мне особняк со всем содержимым, поскольку всегда относился ко мне как к сыну.

На мгновение в голову Мередит закралась шальная мысль — не удастся ли благодаря этому стечению обстоятельств возродить её первоначальный замысел и сделать фильм о загадке гибели семьи Райана, — но затем она отмела его прочь. Том Райан настолько бережно охранял эту тайну при жизни, что вряд ли оставил в доме документы или иные материалы, способные пролить на неё свет.

Во время последней недели пребывания Мередит в Нью-Йорке Сэм Клиффорд, продюсер вечерних выпусков новостей Ай-Би-Эс, пригласил её отужинать с ним и его группой в ресторане «Рейнбоу Рум». Мередит согласилась сразу.

Заоблачный ресторан «Рейнбоу Рум», возвышавшийся над Пятой авеню на целых шестьдесят пять этажей, сразу поразил воображение Мередит. Пышное великолепие интерьера 30 — х годов привело её в восторг, а от величественного вида на панораму раскинувшегося внизу Манхэттена и вовсе захватывало дух. Да и бифштекс «веллингтон» был просто восхитителен. Во время ужина Мередит постоянно ловила на себя пристальные взгляды коллег и понимала, что её оценивают. Впрочем, её это не смущало. Она была уверена в себе и своих силах. К тому же она слишком долго и тщательно готовилась к этому и теперь не собиралась упускать столь удобного случая.

— Должен вам заметить, Мередит, вы нас просто поразили, — сказал ей за десертом Клиффорд. — Вы совершенно необыкновенны… — Он вдруг осекся, а Мередит уголком глаза заметила, что кто-то подошел к ней сзади.

— Вы не возражаете, если я на несколько минут похищу у вас мисс Кортни?

Голос, прервавший их трапезу, был ей, безусловно знаком. Все разговоры за столом вмиг прекратились. Ее коллеги, как завороженные, взирали на Александра Киракиса, с улыбкой остановившегося возле Мередит. Сердце её затрепетало. Пытаясь скрыть волнение, она подняла голову и посмотрела на Александра. Он был все так же элегантен и неотразим. «Господи, и почему я всякий раз так волнуюсь при его виде»? — только и успела подумать Мередит. А вслух сказала:

— Давно мы с вами не виделись.

— Чересчур давно. — В этот миг заиграл оркестр, и Александр протянул ей руку. — Могу я пригласить вас потанцевать?

Мередит чуть поколебалась, чувствуя, что на неё устремлены все взоры. «Ну и пусть смотрят!» — подумала она.

— Да, конечно, — с улыбкой сказала она, поднимаясь из-за стола.

Так, рука об руку, сопровождаемые взглядами всех без исключения посетителей «Рейнбоу Рум», они прошествовали на танцевальную площадку. Сердце Мередит колотилось с такой силой, что она всерьез опасалась: а вдруг Александр услышит?

— Не ожидала встретить вас здесь, мистер Киракис, — промолвила она.

— Александр, — поправил он.

— Александр.

— Я не видел вас целую вечность, — произнес он, плавно двигаясь в такт музыке.

— Полгода, а то и больше, — сказала она, стараясь унять дрожь в голосе. — Я удивлена, что вы вообще меня узнали. — Мередит была свято убеждена, что красавец-грек выбрасывал из головы любую женщину через час после того, как вылезал из постели.

— Разве можно забыть такую прекрасную женщину? — изумился он. — Вы себя недооцениваете, Мередит.

Мередит оглянулась через плечо. Брошенные коллеги в открытую следили за ними, и Мередит невольно вспомнила первую встречу с Киракисом в Лос-Анджелесе.

— Если вы и в самом деле меня не забыли, — промолвила она, — то, возможно, вспомните обещание, которое дали мне в ресторане «Ла Белла Фонтана»?

— Какое обещание? — с непритворным изумлением спросил Александр.

— Вы обещали, что при следующей встрече непременно дадите мне эксклюзивное интервью.

— Да, верно. — Он прижал её к себе немного сильнее. — Что ж, обещания ведь принято выполнять, да?

— Совершенно верно, — поспешно согласилась Мередит.

— Я подумаю на этот счет, — пообещал он, незаметно для окружающих гладя её по обнаженной спине. — Так вы теперь живете в Манхэттене?

Мередит покачала головой.

— Нет, я здесь на временной работе. Через неделю возвращаюсь. — И вновь его рука скользнула по её спине. Мередит понимала, что поступает неправильно, но у неё не было никакого желания просить его убрать руку. «Что со мной»? — спросила она себя.

— Понимаю. — Он изучающе посмотрел на нее. — Что ж, тогда нам нужно успеть встретиться до вашего отъезда. Как насчет того, чтобы завтра вместе поужинать?

Мередит на мгновение призадумалась — на завтрашний вечер у неё были другие планы.

— Завтра не смогу, — сказала она. — У меня весь вечер занят.

— Так освободитесь, — пожал плечами Александр.

Мередит посмотрела на него. Александр обезоруживающе улыбнулся. Его бездонные черные глаза тоже улыбалась, но было в этой улыбке что-то непонятное.

— Это не так просто, — ответила Мередит.

— А вы попытайтесь.

Мередит была в замешательстве. Интервью с самим Киракисом, который почти всегда старался избегать общения с репортерами, конечно же произведет впечатление на руководство Ай-Би-Эс.

— Я постараюсь, — сказала она.

— Да уж, пожалуйста. — Он пригнулся ниже, и Мередит почувствовала на шее его горячее дыхание. — Вы сегодня просто обворожительны, — прошептал он с едва заметной хрипотцой. — Даже прекраснее, чем при нашей первой встрече.

Вдруг его губы прикоснулись к её шее, и Мередит отшатнулась.

— Послушайте, Александр, мне кажется, что вы приглашаете меня вовсе не для того, чтобы дать интервью, — промолвила она, глядя на него с нескрываемым подозрением.

Киракис усмехнулся.

— А вы как думаете? — Бездонные черные глаза озорно блеснули.

— Я думаю, что вам следовало бы сказать мне правду.

— Неужели вам не ясно?

— Если так, то вы зря теряете время, — осадила его Мередит.

— Неужели? — недоверчиво осведомился он.

— Да. — Мередит пыталась придать голосу твердость. Александр по-прежнему гладил её по спине.

— И все же я попытаюсь. В первый раз наша встреча была мимолетной — мы с отцом спешили в аэропорт, но я дал себе зарок, что в следующий раз должен непременно познакомиться с вами поближе. И вот теперь, когда мне вновь посчастливилось найти вас…

Александр не договорил, но смысл недосказанного был и без того ясен.

Мередит улыбнулась уголком рта. Да, полгода назад, она могла бы и клюнуть на эту удочку.

— Вы немного опоздали, — заявила она неожиданно для себя.

— Вот как? — изогнул брови Александр. — И кто он — муж или друг?

— Это вас не касается.

Его глаза вновь задорно блеснули.

— Похоже, это ваше больное место?

— Нет, — покачала головой Мередит. — Просто я не люблю обсуждать свою личную жизнь.

— Понимаю. — В голосе Александра прозвучала ирония. — Хотя вы и ваши коллеги не считаете зазорным вмешиваться в мою личную жизнь!

— Это совсем другое дело — и вы это отлично знаете.

— Ага, значит на меня сезон охоты открыт всегда, а вот вы — вне досягаемости. Так?

— Вы — личность! — пояснила Мередит. — Ваше имя всегда на слуху, и люди хотят знать о вас как можно больше.

— А я хочу знать как можно больше о вас, — заявил он. — Жаль, что мне не удалось задержаться летом в Лос-Анджелесе. Тогда бы вы от меня не ускользнули.

— Вообще-то между нами ничего не было, — напомнила Мередит.

— Но могло быть, сложись обстоятельства иначе.

— Наша встреча носила исключительно деловой характер.

— Не по моей вине, — улыбнулся Александр.

— Профессия заставляет меня держаться на расстоянии, — сухо промолвила Мередит.

— Почему? — искренне изумился Александр. — Неужели это и впрямь так уж важно для вас?

— «Важно» — не то слово, — ответила Мередит. — Это жизненно необходимо.

— Да, кажется, вас и в самом деле очень ждут в Лос-Анджелесе, — вздохнул Киракис.

Мередит немного замялась. Она мечтала взять у красавца-магната столь желанное интервью, однако боялась восстановить его против себя нежеланием идти навстречу. С другой стороны, ей необходимо было дать ему понять, что их отношения не должны выходить за рамки сугубо официальных.

— Да, — призналась она. — Меня там ждут, и я не хотела бы рисковать отношениями с этим человеком. Даже ради интервью с вами.

Александр улыбнулся.

— Ваша верность достойна восхищения, — сказал он. — Однако и вы не должны осуждать меня за настойчивость. Вы — необыкновенная женщина, а я не привык встречать отпор.

— Так вы ещё не отказываете мне в интервью?

— Пока нет.

Мередит решила сменить тему.

— Вы очень хорошо танцуете, — заметила она.

— Я привык играть ведущую роль, — без лишней скромности ответил Александр.

Оркестр перестал играть, и Мередит медленно высвободилась.

— Я хотела бы уточнить насчет завтрашнего вечера, — промолвила она. — Если мне удастся освободиться, то как я вас найду?

— Я сам заеду за вами.

Мередит замотала головой.

— Нет, давайте встретимся прямо в ресторане, — предложила она. — Где и во сколько?

— «Лютек» вас устроит? В восемь.

— Хорошо.

И она направилась к своим коллегам. Александр, улыбаясь, проводил её взглядом. Мередит заинтересовала его ещё при первой встрече, сейчас же желание встретиться с ней стало ещё сильней. Удивительная женщина — таких он ещё не встречал. Умная, красивая и независимая — сочетание, бывшее в его глазах неотразимым. И вдобавок было в ней что-то необъяснимое; нечто такое, что брало за душу. Александр мысленно поклялся, что рано или поздно должен непременно завоевать её. И ничто — или никто — его не остановит.

Табло с надписью «Пристегните привязные ремни!» погасло. Мередит вытянула ноги, насколько позволяло узкое пространство между креслами, затем раскрыла сумку и достала два журнала, которые купила в аэропорту Кеннеди. «Вейнити Фейр» и «Таун энд кантри». На обложке «Вейнити Фейр» она заметила анонс в одну строчку — в журнале публиковалось интервью с Франческой Корренти. Франческа Корренти… Бывшая любовница Александра. Впрочем, бывшая ли? Ходили упорные слухи, что отношения любовников то разрывались, то возобновлялись вновь.

Мередит полистала журнал, отыскивая интервью. Ага, вот оно! Черно-белая фотография актрисы красовалась во всю полосу. «Да, красивая женщина, ничего не скажешь», — подумала Мередит, внимательно разглядывая фотографию. С пышными формами — и это при том, что все актрисы стремились быть стройными, как супермодели. Да, женщина на любой вкус. На следующей полосе внимание Мередит привлек фотоснимок, на котором Франческа стояла бок о бок с Александром. Тот выглядел столь же красивым и элегантным, как и в жизни. И столь же притягательным, как во время ужина в «Лютеке», в течение которого ей то и дело приходилось отбиваться от его настойчивых приглашений. Позже Мередит пришлось сделать вывод, что она только зря потратила время — ни о каком интервью во время ужина речи не было и в помине. Того же мнения был, должно быть и Александр, решила Мередит — поскольку ему пришлось отправляться домой несолоно хлебавши. В одиночку.

Мередит долго разглядывала фотографию. Странно, но почему-то ей было неприятно видеть Александра с другой женщиной. «Почему»? — вновь и вновь спрашивала она себя. Ведь между ними ничего не было, хотя Александр делал все от него зависящее, чтобы соблазнить её.

Тогда в чем дело? Ее ведь никогда не волновали газетные фотографии, на которых Ник был изображен с актрисами из своих фильмов. Она никогда не ревновала, потому что в этом не было смысла — Мередит целиком доверяла Нику. А ему всегда приходилось иметь дело с красивыми женщинами. Такова была специфика его работы, и Мередит это прекрасно понимала. И тем не менее…

Мередит закрыла журнал и глубоко вздохнула. Странно — ничто не связывало её с Александром и все же, разглядывая его фотографию с Франческой, она испытывала жесточайшую ревность. Мередит вдруг стало не по себе. И дался ей этот Александр! «Он мне совершенно безразличен! — уговаривала она себя. — И вовсе меня к нему не тянет!»

Откинувшись на спинку сиденья, Мередит закрыла глаза. Если ей и прежде закрадывались в голову сомнения по поводу отношений с Ником, то теперь Александр внес в её душу ещё большую сумятицу.

Причем без видимых усилий — играючи. Перед ней вдруг всплыло его лицо; неотразимая улыбка, гипнотизирующие черные глаза. «Знал бы он сейчас, о чем я думаю — вот бы посмеялся», — подумала Мередит.

Но он никогда этого не узнает. По меньшей мере — от нее.

Малибу.

— А теперь закрой глаза, — сказал Ник, впуская Мередит в дом. — Только чур — не подглядывать!

Мередит воззрилась на него с нескрываемым удивлением.

— Да что на тебя нашло, Ник? — раздраженно спросила она. — Ты ведешь себя, как мальчишка.

Ник терпеливо улыбнулся.

— Уступи мне — сделай, как я прошу. Это сюрприз.

Мередит натянуто улыбнулась. Сюрпризом было уже то, что он встретил её в аэропорту. Однако ещё большей неожиданностью для неё стало внезапное озарение: она совершенно не рада была его видеть!

— Ладно, будь по-твоему, — вздохнула она. И, плотно зажмурившись и опираясь на его руку, спустилась по ступенькам в гостиную.

— Осторожно, не споткнись, — заботливо предупредил Ник, проводя её через всю комнату. — Ну вот, теперь можешь посмотреть!

Мередит послушно открыла глаза и ахнула. Прямо перед ней, на стене с окнами, выходящими на океан, висел огромный живописный портрет, на котором была изображена Элизабет Уэлдон-Райан с ребенком. Мередит не могла поверить собственным глазам. Да, Ник унаследовал имущество Тома Райана, но ведь он собирался оставить все в прежнем виде…

— Почему… — начала она.

— Я знаю, как ты любишь этот портрет, — чистосердечно ответил Ник. — И просто хотел показать тебе, насколько ты мне дорога. Мне казалось, что таким образом я заодно смогу извиниться перед тобой за все, что наговорил перед твоим отъездом.

Мередит нежно обняла его. Это жест глубоко её растрогал, однако в глубине души шевелился червь сомнения. «В чем дело»? — спрашивала она себя. Неужели она не рада была вернуться домой, к любимому человеку? И почему её снова тянуло в Нью-Йорк, к Александру?