"Трефовый валет" - читать интересную книгу автора (Мецгер Барбара)

Глава 21

Поиски сестры тоже приводили Джека в отчаяние. Сначала они казались вполне успешными, а теперь застопорились. Мистер Рорк сказал Джеку, что сыщики на Боу-стрит зашли в туп и к. От поисков они не отказывались, ной ни на шаг не приблизились к тому, чтобы вернуть пропавшую девушку домой к братьям.

Они хотя бы отработали свои деньги, наконец-то выяснив, в каком направлении следует искать Молли Годфри. Они подозревали, что сестра похитителя ушла со своего места швеи, в театре «Друри-Лёйн» через неделю после несчастного случая на дороге, при котором погибла леди Кард, мать Лотти. Никакого адреса эта женщина не оставила и никогда не заходила на свою бывшую работу. Но какая-то актриса из странствующей труппы встретилась с заведующей гардеробом, а та рассказала какому-то престарелому Макбету, что видела где-то Молли с ребенком.

Все думали, что незамужняя Молли оказалась в интересном положении и покинула Лондон, чтобы скрыть свой позор или чтобы найти себе мужа. На Боу-стрит выяснили, что она брала из банка деньги, полученные путем вымогательства, один или два раза в год, называя себя при этом миссис Молли Годфри. Но это были все, что они знали, потому что она перестала приходить за деньгами прежде, чем кто-либо понял, что она вообще существует. Молли, возможно, не принимала участия в заговоре, имевшем целью похищение ребенка, но была явно виновна в том, что извлекала выгоду из этого похищения, так что на Боу-стрит пришли к выводу, что эта женщина прячется. И что она знает, где находится Лотти.

Наконец, когда достаточное количество наличных перешло из рук Джека в руки театральных служащих и было выпито достаточное количество эля, кто-то из них вспомнил, что Молли когда-то упоминала о какой-то подруге в Манчестере.

Получив эту кроху сведений и средства, необходимые, чтобы послать человека на север, сыщики прошли по следам сестры наемного убийцы до маленького домика в Манчестере. Там Молли шила на дому веши для местной портнихи, которая некогда шила костюмы для оперного театра. Эта женщина уехала в Индию. Викарий церкви, где три года назад была похоронена Молли, умер. В приходе все помнили ребенка, тихую, вежливую девочку исключительной красоты, которая помогала матери шить. Никто не знал, что с нею сталось.

Судя по местным слухам, Молли переехала в этот промышленный город несколько лет назад, была вдовой солдата с маленькой робкой дочкой. Она купила скромный домик на городской окраине и сама себя содержала. У Молли не было знакомых, кроме портнихи, шившей манто, а девочка не ходила в местную школу. Соседка считала, что днем к ним приходит учительница, но возможно ли это было на заработки швеи? Манчестер не маленький городок, где все обо всех знают, не Лондон, где распространение сплетен – основное развлечение богатых бездельников. Жители Манчестера много работают и не лезут в чужие дела.

Молли Дэннис – таково было имя, под которым жила сестра похитителя; она вовремя платила по счетам, почти не разговаривала с торговцами и никуда не отпускала девочку одну. Когда девочка подросла, она не ходила на вечеринки и другие собрания и не имела поклонников. Кое-кто из сыновей фабрикантов попытался за ней ухаживать, но Молли строго следила за девушкой и не давала ей кокетничать с кем бы то ни было.

Несколько лет назад Молли умерла, унеся свои тайны с собой. Дом был продан, а дочь уехала, забрав с собой вещи, и никто не знал куда. Поверенный, занимавшийся продажей, умер.

Очень может быть, что теперь Молли пребывает в аду за кражу ребенка, но куда подевалась сама Лотти? Она не приехала в Лондон, чтобы получить деньги в банке, потому что деньги, полученные как выкуп, все еще лежали на счете.

На что же она жила? Где? С кем? Об этом на Боу-стрит понятия не имели, и Джеку негде было ее искать.

Но один ключ у него был. Сыщики доложили, что Молли всегда называла девочку Куиной – королевой.

Джек расклеил новые сообщения о награде. «Леди Шарлотта Эндикотт, – говорилось в объявлениях, – также известная как Лотти или Куина». Это непременно его сестра! И она жива.

Объявления кто-то постоянно срывал. И Джек расклеил новую партию.

Алекс Кард разволновался не меньше брата, получив донесение сыщиков, но сейчас он не мог приехать в Лондон и помогать Джеку. Жена вот-вот должна родить и плохо себя чувствовала. Лорд Кард очень волновался, он боялся потерять младенца или, не дай Бог, свою дорогую Нелл. Алекс писал, что послал за акушерками в Эдинбург и уповает на помощь свыше.

Алекс также написал Джеку, чтобы тот делал все возможное для поисков и для своей новой подопечной. Чтобы помочь и тому и другому, он приложил чек, присовокупив, что Джеку лучше сунуть в карман свою дурацкую гордость и воспользоваться деньгами. Конечно, согласился Алекс, дом на Гросвенор-стрит – самое подходящее место для девочки в отличие от «Красного и черного». Харриет может считать Кард-Хаус своим домом.

В заключение Алекс добавил, что совершенно уверен в своем младшем брате. Джек будет и в дальнейшем поступать как нужно в отношении сироты Хилдебранд и внучки Монтфорда.

Славный старина Туз, подумал Джек, утонченный, как кувалда.

Вот он и старался. Он возил несносную девчонку и эту Немезиду в цирк Эстли посмотреть цирковое представление. Обеим понравились дрессированные лошади, акробаты на трапеции и клоуны.

Элли не помнила, когда еще она так хорошо проводила время. Жизнь с отцом была приятной и удобной. За работу у миссис Семпл она получала деньги. Но ездить по Лондону с капитаном Эндикоттом? Это же мечта, ставшая явью! Она смогла увидеть места и произведения искусства, о которых раньше только читала, и видела она все это и глазами ребенка, и глазами искушенного светского человека. Джек был самым терпеливым гидом, и казалось, ему совершенно не было скучно в их компании. Он никогда не спешил перейти от одного шедевра к следующему, знал очень много обо всем, но и не стеснялся заглядывать в путеводитель, когда чего-то не знал. Он был щедр, любезен и умен. И он улыбался, чтобы показать, какое получает удовольствие от прогулок по Лондону.

У Элли было мало знакомых мужчин, и она никогда не видела, чтобы кто-то испытывал столько удовольствия от повседневных вещей. Возможно, подумала она, Джек, побывав на войне, понял, насколько в жизни все непрочно. Он наслаждался тем, что у него есть, и делился с ней. И конечно, с Харриет. Элли обожала своего ученого отца, но он никогда, в сущности, не играл с ней, не бегал, не лазил, не придумывал глупых историй и не заключал немыслимых пари так, как делали Джек и Харриет.

Харриет была в восторге от внимания, которое уделял ей опекун, от занятий, которые он придумывал, от развлечений, которые он ей устраивал. Поскольку у нее почти не оставалось времени на ничегонеделание, у нее не оставалось времени и на шалости. Она далеко опередила в знаниях своих сверстников, она с нетерпением училась всему, чему ее учила Элли, чтобы папа Джек мог ею гордиться.

Образование Элл и тоже расширялось. Теперь она знала, как работает паровая машина и как можно сбить с пути женщину – не флиртом и комплиментами, но добротой и здоровым смехом. Она узнала, кто похоронен в Вестминстерском соборе, научилась ориентироваться в Лондоне, узнала, что это город красивый и деловой, поняла, каких его районов следует избегать и в каких можно приятно проводить время. Она больше не боялась Лондона благодаря Джеку. И теперь ей нужно было бояться только собственных чувств.

Джек вернулся после их последней экскурсии более неудовлетворенным, чем обычно. И его недовольство имело более глубокие основания.

«Красное и черное» вдруг показалось Джеку маленьким и безвкусным. Сам воздух здесь казался спертым, как если бы им дышало слишком много людей. Он уже не предвкушал с нетерпением предстоящий вечер, который принесет ему новых постоянных членов или новые выигрыши. Джек осознал, что получает гораздо больше удовольствия, проводя время с Харриет и мисс Силвер, чем у столов, где ему приходилось шутить с джентльменами и флиртовать с дамами. Он проводил время в обществе Элли и Харриет не из деловых соображений; он испытывал от этого удовольствие.

Но Элли по-прежнему была далека. Она часто шла позади него и Харриет, как будто была всего лишь прислугой. Она по-прежнему оставалась немодно и некрасиво одетой женщиной, хотя уже не была такой худой, и лицо у нее округлилось. Элли смеялась, улыбалась, но не брала Джека за руку и не гуляла с ним по Гайд-парку в те часы, когда там, следуя моде, прохаживался высший свет.

– Это вызовет новые сплетни, – сказала она как-то.

И она была права, но Джеку не нравились ограничения, которые она накладывала на их дружбу.

Дружбу? Никогда раньше у Джека не было друга-женщины. Любовницы, служащие, флирты – да, но тех, кого он мог бы назвать другом, не было. Нелл приходилась ему невесткой, так что она не в счет. Й потом, она все еще держалась с ним настороженно из-за змей и пауков, которых он клал ей в кровать, когда они были детьми. Она любила его из-за Алекса, а не из-за него самого.

Джек решил, что ему нравится иметь женщину-друга. Женщинам, кажется, несвойствен дух соревнования, присущий мужчинам, которые постоянно заключают пари, пытаются перещеголять друг друга в картах или в кулачной драке, в быстроте своих лошадей, в великолепии женщин. Конечно, он никогда не представлял ни одного своего товарища-мужчину без одежды, даже если и видел их неодетыми. Об Элли без одежды он думал слишком часто.

Элли – превосходный товарищ и хороший слушатель, говорил о «себе, она заставляет его собрать воедино свои разбросанные мысли. Она была самой лучшей наставницей для Харриет, твердой, но любящей. Она была щедра и внимательна к своим ученикам, которых учила не за деньги, а по собственной инициативе. Она помогала рабочим в Кард-Хаусе, высказывая свое женское мнение об их работе, когда ее спрашивали, а когда не спрашивали, не мешала им. И чего ему не хватало, скажите на милость?

Джек слонялся по клубу. У него не было желания отправиться в контору поработать с бухгалтерскими книгами, не было желания пойти наверх переодеться к вечеру. Переходя от стола к столу, из пустого казино к кухням, где кипела бурная деятельность, к кладовой с хорошим запасом вин, он понял, что у него есть все нужное, чтобы довести до конца то, что он начал. Он доказал, что может сам заниматься прибыльным делом, не завися от титула брата или от своей воинской доблести. Он добился успеха. Но этого было недостаточно. Ему хотелось большего.

Даунз спас Джека от встречи с истиной, которую он не хотел назвать по имени.

– Вот вы где. Мне показалось, что я слышал, как вы вернулись, но я нигде не мог вас найти. В комнате для собеседований сидит молодая леди…

– Леди? Та, что уже приходила? Она пришла не наниматься на работу и не для того, чтобы стать моей любовницей? – Джек почувствовал, как пульс у него бешено забился. Именно этого ему недоставало – исполнить обещание, которое он дал отцу, найти Лотти. – Она блондинка? Хороша собой? Сколько ей лет?

– Да, она белокура и хороша собой, и да, она очень молодая, это видно, когда она поднимает вуаль, которую обычно носит, но…

Джека уже не было, он бежал по направлению к комнате за черной дверью.

В приемной не было никого, кроме модно одетой молодой женщины и ее горничной, потому что приемные часы уже закончились. Лицо у леди действительно было скрыто вуалью, но Джек отметил, что она хорошо одета и сидит на деревянной скамье в изящной позе. Он резко остановился перед ней, потом опустился на колени и взял ее за руки.

– Лотти? Это на самом деле ты?

Горничная вскрикнула, а молодая женщина вырвала руки и ударила Джека по щеке. Эндикотт встал и отошел.

– Прошу прощения. Я подумал, вы моя сестра.

– А вы повеса, как мне и рассказывали. – И леди откинула вуаль.

Джек никогда не видел эту девушку.

– Вряд ли вы пришли сюда искать место. А если вы ищете чего-то вроде приключений, идите в другое место. В «Красном и черном» не приветствуют хорошо воспитанных молодых леди. Я не желаю, чтобы в мои залы врывались разгневанные отцы или мужья и требовали моей крови либо лицензии на открытие игорного заведения.

Молодая леди вспыхнула в ответ на его насмешку, но не ушла.

– Я пришла, чтобы познакомиться со своей кузиной. Только и всего.

– А ваша кузина – это?.. – Только что кровь Джека быстро бежала по жилам, а теперь все в нем застыло. Он понял, каков будет ответ, прежде чем его нежданная посетительница раскрыла свой ротик, похожий на розовый бутон.

– Мисс Эллисон Силвер. Я леди Марджори Монтегю. Мой отец – граф Монджой, а мой дед…

– Маркиз Монтфорд, – закончил за нее Джек, после чего тяжело вздохнул. – Если ваш дед узнает, что вы здесь, он попытается закрыть мое заведение. У него на это хватит власти и влияния.

– Дед запрет меня на месяц в моей комнате, если узнает, что я в «Красном и черном». Но знать об этом ему ни к чему. Моя горничная верна и никогда меня не выдаст, а мой кучер – ее поклонник.

Джек с сомнением посмотрел на горничную – та встала и присела в реверансе. У него не было выбора, кроме как довериться ей и ее госпоже и поговорить с ней не более двух минут – остаться дольше он им не позволит. Господи, а что, если какой-то картежник увидит их, когда они будут уходить, и узнает ее карету или платье? Монтфорд от него мокрого места не оставит.

– Вашей кузины здесь нет.

– Я это знаю. Всем известно, что вы переселили ее и маленькую девочку в дом вашего брата. Но я обещала деду, что не войду в Кард-Хаус. Вам следует знать, что я держу свои обещания.

– Это очень благородно с вашей стороны, – сказал Джек, подумав, что у этой девушки аргументы совеем как у Харриет. Неужели у всех девиц в головах такая путаница? – Я не думаю, что это действительно тот дом, против которого стал бы возражать ваш дед. И я думаю, что ваш приход в игорный дом понравился бы ему гораздо меньше.

Леди Марджори слегка наклонила голову в знак согласия.

– Мисс Силвер – моя двоюродная сестра. Я имею право повидаться с ней. И кроме того, она вызывает у меня уважение. Видит Бог, я не смогла бы сама себя содержать, если бы моя семья разорилась.

Леди Марджори была одета в бледно-розовое платье с оборками по подолу. На ней была легкая накидка, очень модная, но совсем не по погоде. Эта глупышка не прожила бы самостоятельно и дня, не говоря уже о том, чтобы добиться положения в обществе, которого добилась Элли. Вряд ли, подумал Джек, эта только что начавшая выезжать в свет барышня может сама одеться или вскипятить воду для чая. Перед ее наивностью он показался самому себе древним стариком.

А она продолжала:

– И я также восхищаюсь ее храбростью. В доме Монтфорда все слышали, как она разговаривала, с маркизом. Ни у кого никогда не хватало смелости кричать на него. – Она изящно вздохнула. – Я, во всяком случае, никогда этого не делала.

– Да, ваша кузина воистину замечательная женщина, – согласился Джек. – Но я не думаю, что кто-то из вас извлечет пользу из этого знакомства. Если ваш дед пожелает, он может сильно усложнить жизнь мисс Силвер.

– Маркиз достаточно сильно усложняет и мою жизнь, – возразила леди Марджори, продемонстрировав этой фразой все сразу – и свой возраст, и свой нрав, и свою избалованную натуру. – Этот старый брюзга не разрешает мне выйти замуж за того, кого я люблю.

«Ах, – подумал Джек. – Это уж и вовсе не имеет никакого отношения к Элли».

– А как же ваш отец? Конечно, лорд Монджой в первую очередь должен одобрить вашего будущего мужа.

– В нашей семье все по-другому. Все решения у нас принимает дедушка, потому что ему принадлежат все счета в банке. Кроме того, мой отец живет в деревне, где он находится постоянно, потому что управляет падением. Но дедушка не ценит того, что папа делает для него.

В Лондоне поговаривали, что Монджой живет в поместье, потому что не желает жить в одном доме с отцом-самодуром.

А леди Марджори продолжала:

– Но я достаточно взрослая, чтобы быть представленной ко двору, поэтому маркиз послал за мной и мамой, чтобы мы приехали в Лондон.

– Наверное, каждая девушка мечтает приехать в Лондон.

– Наверное. Ради танцев и беготни по лавкам, ради балов и венецианских завтраков. Но дедушка хочет, чтобы я сделала подходящую партию. – Леди Марджори сказала это с таким видом, как если бы дедушка хотел, чтобы она ела насекомых.

– Я думаю, все родители и дедушки с бабушками хотят этого для своих детей.

– Но мой дед хочет лишь того, что считает выгодным для себя. Он хочет, чтобы моим мужем стал член парламента или сын какого-нибудь герцога. Он готов выдать меня за какого-нибудь допотопного старика вроде себя.

Джек пожал плечами. Именно так и заключались браки в высшем обществе.

– А вы хотите обвенчаться?..

– С Гарольдом, из наших мест.

– Ах, с Гарольдом из ваших мест. Надеюсь, это не ваш конюх или грум?

– Конечно, нет. Я знаю, к чему меня обязывает мое имя. Он сын барона, чьи земли граничат с нашими. Я знаю его с колыбели. И я решила выйти за него замуж, когда мне было десять лет.

– А Гарольд об этом знает?

Румянец залил щеки Марджори, отчего она показалась еще моложе.

– Узнал год назад, когда ему исполнилось девятнадцать. Я ему сказала. – Джек усмехнулся, и она опустила глаза. – И он согласился.

– Но он не просил вашей руки, как подобает мужчине?

– Он попросил бы, если бы дедушка удостоил его разговора. Дед же назвал Гарольда гнусной собакой.

Ничтожный юнец просит руки внучки маркиза? Разумеется, так может поступить только самонадеянный франт.

– Позвольте узнать – вы были бы счастливы жить в деревне с сыном барона?

– Мне нравятся лондонские балы, но Гарольд обещал, что весной мы смогли бы приезжать сюда. Но да, мне очень нравятся сельские занятия. Знаете, мы устраиваем собрания и званые обеды, так что нельзя сказать, что мы живем уединенно. Кроме того, если бы мне пришлось уехать далеко или жить в Лондоне постоянно, я скучала бы по папе и маме.

Она вообще слишком молода, чтобы выходить замуж, подумал Джек. Это, конечно, не его дело, но он все же не удержался и сказал:

– Придя сюда, вы бросили вызов вашему деду. Почему бы вам с Гарольдом не бежать в Гретна-Грин и не обвенчаться там?

– Гарольд не хочет. Он говорит, что это будет бесчестно с его стороны – погубить мою репутацию.

Значит, у этой глупой парочки все же есть голова на плечах – одна на двоих.

– Гарольд выглядит очень… очень благородным. Но что же вы собираетесь делать?

– Я собираюсь погубить себя.

Джек в испуге посмотрел на горничную, а потом на дверь, собираясь бежать.

– Не со мной же?

– Не говорите глупостей. Я берегу себя для Гарольда.

– Слава Богу. То есть, конечно, вы бережете. Настоящая любовь и все такое.

Леди Марджори не обратила внимания на его слова.

– Но если я встречусь со своей кузиной и подружусь с ней, дедушка сочтет меня падшей женщиной. Тогда я буду недостойна его внимания, как произошло с матерью Эллисон. Дед не сможет выдать меня замуж за кого-нибудь из своих ужасных стариков-друзей, поэтому ему ничего не останется, кроме как отпустить меня домой и позволить выйти за Гарольда.

– Нет, я не стану в этом участвовать. Это сослужило бы дурную службу моему заведению. И потом, ваша кузина теперь устроена вполне прилично. Она не дает пищи сплетням и скандалам, так что вы напрасно потеряете время. Возможно, вашему деду не понравится, что вы знаетесь с вашей изгнанной родственницей, но он не сможет счесть вас опозоренной из-за того, что вы с ней видитесь.

– Но мне все же хотелось бы встретиться с ней. Возможно, кузина Эллисон научит меня быть смелой, чтобы я могла противостоять дедушке.

Мотивы, которыми руководствовалась леди Марджори, вызывали у Джека большие сомнения, но он взвесил открывающиеся при этом возможности. Элли и ее кузина. Элли и признанная внучка Монтфорда. Элли и девушка, принадлежащая к высшему обществу. Эти отношения могли превратить гувернантку в настоящую леди.

Именно это и могло обеспечить место Элли в обществе, и Джек должен помочь ей обрести его. Даже если тем самым он затянет петлю у себя на шее.