"Поверь и полюби" - читать интересную книгу автора (Уэстон Софи)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Остаток дня Кенди твердила про себя – наверное, Лизбет просто делилась со старым другом своими заботами. Но у нее не шло из головы выражение маминого лица – ведь Джудит Нилсон прекрасно разбиралась в повадках неверных мужей. Хоть она и отрицала это, но сегодня выглядела так, будто увидела что-то ужасное. Она не признавалась, что слышала их разговор, но тогда почти сразу оплатила счет и ушла.

Кенди поехала в Центр, где занялась разборкой бумаг и перепечаткой документов. Как всегда, Джудит попыталась отговорить ее, но особенно не настаивала – сказала, что у нее разболелась голова и что она едет домой. Джудит и вправду плохо выглядела.

Сама Кенди старалась не обращать внимания на овладевшее ею нехорошее предчувствие. Она даже не заметила, с какой нерешительностью вел себя Дэйв, примостившийся у нее на краешке стола. Услышав телефонный звонок, Кенди каждый раз нервно вздрагивала – надеялась, что это Джастин. Но он не звонил.

Когда дел больше не оставалось и прибыла вечерняя смена, Кенди пришлось пойти домой. В полузабытьи она спустилась в метро.

Она вошла в квартиру, и из раздумий ее вырвала скрипичная музыка, со страстной тоской лившаяся из гостиной. Так, значит, Джастин дома. Кенди в нерешительности остановилась.

Она не хотела с ним сталкиваться. Слишком многое стояло между ними – изумительная необузданная страсть предыдущей ночи и заряженное молниями равнодушие последовавшего за ней утра, а теперь еще и эта его встреча с Лиз, случайным свидетелем которой стала Кенди. Но все же она расправила плечи и решительно вошла в комнату. С проблемой нужно встретиться лицом к лицу, и отсрочка ничего не даст.

Кенди ожидала увидеть Джастина в кресле, но ошиблась. Она хорошо знала, как ему нравилось слушать музыку: сидя в кресле, голова откинута назад, глаза прикрыты. Но сейчас он стоял у окна, без пиджака, а темный жилет и узкие брюки подчеркивали его стройную фигуру и делали Джастина еще выше. Он смотрел через окно на улицу, а в руке держал скрипку.

Кенди встала как вкопанная, и все мысли вдруг вылетели у нее из головы.

– Так это ты играл? – выпалила она. Джастин спокойно обернулся. Он стоял в тени, и лица нельзя было разглядеть, но Кенди поняла, что он уже надел привычную маску.

– Да, – равнодушно произнес он.

Она сделала несколько шагов ему навстречу. Джастин наклонился, достал футляр и осторожно положил туда скрипку. Кенди завороженно наблюдала за отточенными движениями, вспоминая длинные, чувственные пальцы, которые касались ее кожи прошлой ночью.

Она кашлянула и неестественно громко сказала:

– Я раньше не слышала, как ты играешь на скрипке.

– Я уже давно не играл.

Кенди воспользовалась этой темой, чтобы не касаться прошлой ночи.

– Ты всегда играл на скрипке?

Ужасно глупо – обычно такие вопросы школьницы задают при первом знакомстве с мальчиком. Чтобы достичь такого чистого звука, нужно было играть всю жизнь. Она расстроенно закусила губу.

Джастин наблюдал за ней, слегка прикрыв глаза, а потом холодно ответил:

– С трех лет. Мама считала, что нужно уметь на чем-нибудь играть ради страховки.

– Страховки? – эхом повторила Кенди. Он пожал плечами.

– Там, где родилась моя мать, не очень ценилось образование. Постоянной работы было мало. Мама считала, что игрой на скрипке всегда можно заработать на хлеб.

– А откуда твоя мать?

– Магда Штайниц, оперная певица. Ты разве не знала?

Кенди стало не по себе – вот еще одно свидетельство того, как мало она знала о Джастине.

– Нет, – ответила она. – Побывав у твоей тетушки, я решила, что ты сирота.

Джастин рассмеялся.

– Мама жива и здорова. Когда-нибудь ты с ней познакомишься.

– Ты не хотел, чтобы она была на свадьбе? – с усилием проговорила Кенди, стараясь, чтобы в голосе не слышалось обиды.

– Она не похожа на других матерей. – Он помолчал немного, потом продолжал: – Ее работа требует от нее жертв. У таких людей время расписано на годы вперед. Она развелась с отцом, когда я еще был маленьким. Задолго до того, как мы приехали в Англию. Я с ней почти не виделся. Мы, конечно, друзья, но… – тут он снова пожал плечами, – нельзя разыгрывать родственные отношения там, где их нет.

Это было сказано на удивление холодно. Кенди поежилась.

– А отец?

– Преподавал философию и был своего рода скитальцем. Работал в разных университетах в Европе и в Штатах, а потом умер. Наверное, слишком вымотался.

Красивое лицо помрачнело от воспоминаний, и боли в нем вдруг стало больше, чем холодности.

– Он пытался сохранить отношения с твоей мамой? – спросила Кенди.

У Джастина сжались губы.

– С Магдой? Возможно. Он так и не смог свыкнуться с тем, что она ушла от него. Все ждал, когда она вернется.

Кенди вдруг представила себе, как ребенок пытается убедить умного, но слишком увлеченного отца, что обожаемая им женщина не вернется.

Она тихо произнесла:

– Ты здесь ни при чем.

Джастин раздраженно взглянул на нее.

– Разумеется. Проблемы твоих родителей – не твои проблемы, и тем не менее ты постоянно опекаешь свою мать, разве нет?

Кенди поморщилась – она сама часто об этом думала, но слышать это из уст Джастина было неприятно.

Она холодно возразила:

– Я ей нужна.

Это его не смутило.

– Очень может быть. А как же с тем, что нужно другим? И даже тебе самой?

У Кенди почему-то задрожали руки. Она торопливо спрятала их за спину, чтобы Джастин не увидел и не сделал неправильные выводы. После произошедшего накануне ночью он мог подумать, что дрожь у Кенди вызвала мягкая нотка в его голосе. Она посмотрела на Джастина, но лицо его, как обычно, ничего не выражало.

– Выпьем чего-нибудь? – спросила она с бодростью, даже ей показавшейся слишком искусственной. Кенди не стала бы сейчас винить Джастина, если бы он разозлился из-за этой фальши, но он не обратил внимания и спокойно произнес:

– Ты простишь меня, Кенди?

– Простить? За что?

– За мое необузданное желание, – точными словами пояснил Джастин.

– Ой.

Он застал Кенди врасплох, и она ощутила, как к лицу приливает краска. Сознание этого заставляло ее краснеть еще больше. Она прижала ладони к пылающим щекам. Ей казалось, что Джастин сейчас начнет над ней подшучивать, но он оставался серьезным.

Снова знакомое мучительное молчание. Кенди изо всех сил старалась успокоиться и сказать что-нибудь, ну хоть что-нибудь, что могло бы вернуть их к нормальной, человеческой беседе. Но в голове у нее все так перепуталось – она будто заново переживала, как увидела его вместе с Лизбет; как Джастин с убийственной точностью определил, что Дэйв поцеловал ее; как она была в объятиях Джастина и как сегодня утром она вдруг поняла, что любит его и хочет быть любимой им.

Она отвернулась, чтобы Джастин не видел ее пылающего лица.

– Я не могу… об этом говорить.

Он что-то сказал вполголоса, но Кенди не расслышала. А потом зазвонил телефон. Кенди вздрогнула от неожиданности и ринулась отвечать, но Джастин схватил ее за руки.

– Пусть себе звонит, – неожиданно для нее Джастин говорил очень настойчиво. – Кенди, ты должна понять, так не может продолжаться дальше… я… о черт, почему этот проклятый автоответчик молчит?

– Я забыла его включить, – сказала Кенди и отпрянула. – Извини, это я виновата. Я возьму трубку.

И она побежала в другой конец комнаты. Должно быть, ей просто показалось, что наряду с неистовством в его голосе была печаль. Кенди думала об этом, невпопад отвечая по телефону. Ей звонила мать. Она на что-то жаловалась, и Кенди вполуха слушала, ощущая за спиной безмолвное присутствие Джастина.

– Твой отец купил ей дом в деревне. Это конец, – сбивчиво говорила Джудит. – Я так больше не могу.

Все это было знакомо до мелочей, но Кенди вдруг ощутила, что не чувствует никакой ответственности. В это мгновение она ни о ком больше не могла думать – только прислушивалась к каждому движению Джастина и машинально отвечала.

– Ох, дорогая, этим вечером… просто невозможно описать. Ты не представляешь, как я рада, что ты вышла за Джастина и больше не видишь всего этого.

– Да, – глухим голосом отозвалась Кенди.

За спиной раздавался какой-то шорох, как будто Джастин собирал бумаги или же – тут холодок прошел у нее по коже – раздевался.

– Сегодня ты его, наверное, еще не видела, а, Кенди? Я никак не могла поймать его в офисе, и эта хитрющая секретарша сказала, что он, наверное, с тобой, – лепетала Джудит.

– Кто, мама? Джастин?

Шорох за спиной прекратился.

– Нет, твой отец. Он тебе говорил?..

– Нет.

Джудит даже не пыталась скрыть разочарование.

– А ты не можешь… то есть не поговоришь ли ты с ним, дорогая? То есть нужно бы разузнать, что он собирается делать. Что будет с домом, со мной… в общем, все.

Сзади открылась дверь. Кенди резко обернулась. Джастин задумчиво смотрел на нее. Он снова надел пиджак. Неожиданно лицо его посуровело, как будто он собирался с кем-то состязаться. Их взгляды встретились. У Кенди екнуло сердце, и она приподняла руку, чтобы задержать его, но он уже повернулся спиной.

– Ладно, дорогая? Ну пожалуйста. Я тебя больше ни о чем не буду просить, – сказала Джудит.

Дверь закрылась. Кенди невольно шагнула вперед и остановилась, расстроенно глядя на телефон. Где-то вдалеке захлопнулась входная дверь. Как будто крышка гроба, подумалось ей.

– Кенди, ты должна помочь мне. Должна. Он тебя послушает…

Кенди впервые в жизни устояла против этого зова о помощи.

– Старик никогда в жизни меня не слушался, мама, – устало ответила она. – И ты это прекрасно знаешь.

Она взяла телефон, подошла к большому окну и убрала штору. Из гаража выезжал «мерседес» Джастина.

Кенди прижалась к оконному стеклу, пытаясь привлечь его внимание, но Джастин даже не взглянул наверх – во всяком случае, пока его автомобиль не оказался затерянным в потоке машин у светофора. Потом ей показалось, что он все-таки поднял голову, но уверенности не было.

Впрочем, даже если бы он поднял глаза, он наверняка не увидел бы ее, решила Кенди. Во всяком случае, Джастин не смог бы понять этих ее лихорадочных жестов. Она и сама не знала, что пытается выразить ими. Кроме того, конечно, что просит его не уезжать.

Джудит уже слегка успокоилась.

– Что же мне делать? – стонала она.

Кенди подумалось, что мать задает этот вопрос скорее себе, чем ей, но все же ответила. Пора было положить конец трепке нервов, связанной с мамиными проблемами.

– Найди адвоката и смени замки, – посоветовала она и бросила трубку, прервав на полуслове поток восклицаний.

После всех этих событий неудивительно, что она не может сосредоточиться на раздаче супа. Весь сегодняшний вечер был занят бесплодными попытками разыскать Джастина, а потом – эти ужасные полчаса, в которые она пыталась сочинить для него записку с объяснениями, извинениями, предложениями на будущее и без единого намека на позорную действительность.

А все потому, что она любит его, и никуда от этого не деться. Когда Джастин уезжал на своем «мерседесе», Кенди почувствовала почти физическую боль, как будто кто-то разорвал ей грудь и пытается вырвать сердце. Она даже вскрикнула – удивительно, что мать не расслышала. Но Джудит была озабочена исключительно своими проблемами, а для Кенди это было совершенно новое чувство, и говорить об этом ей ни с кем не хотелось.

Прибыв в Центр, она уже была почти уверена, что больше никогда не увидит его, и с нехорошим предчувствием вспомнила совет, который дала матери. Может быть, в следующий раз ей придется общаться с Джастином уже через адвоката. А в Центре никто и не замечал ее рассеянности – все были слишком заняты.

– У нас сегодня не хватает рук, – бросила Мел через плечо. Она укладывала в фургон коробки с пластиковыми тарелками и чашками. – Дэйв дает интервью в передачу «Ивнингтайм». Разумеется, он забыл об этом предупредить. – Она очень старалась, чтобы голос казался равнодушным.

Кенди рассеянно переспросила:

– По телевидению?

Мел быстро и с недоверием взглянула на нее.

– Ну да, – отозвалась она и взяла еще одну коробку. – Положи туда.

Кенди машинально подчинилась.

– Это они позавчера приходили?

– Их троюродные братья, – саркастически заметила Мел. – На этой неделе мистер Трезилиан в центре внимания прессы.

Кенди безучастно пожала плечами.

Мел оставила коробки и посмотрела на нее.

– Кенди, все нормально?

– Конечно, – с напряжением в голосе ответила она. – А что такое?

Мел замялась.

– Ты какая-то… тихая.

Кенди покачала головой.

– Так, разные мысли, – торопливо произнесла она. – Ничего особенного. Ладно, давай скорее заканчивать.

Мел явно не поверила, но ничего не сказала. Кроме того, дел действительно было очень много.

Обычно в фургоне было три человека – один за рулем, а остальные раздают пищу. Но из-за неожиданного интервью Дэйва их будет только двое.

– Придется мне сесть за руль, – обеспокоенно сказала Мел. – Ведь лицензия на мое имя. А кто же будет приглядывать за раздачей?

– Кенди лучше не заниматься этим в одиночку, – сказал Робби Мейсон. – Всякие типы попадаются – девушке в одиночку там не место.

– В фургоне тоже, – возразила Мел. – И туда заглядывают разные странные личности.

Робби тревожился. Он явно был согласен с Мел. Наконец он сказал:

– Просто не выходите из машины обе, и тогда все будет нормально.

Казалось, он сам себя хотел убедить.

Кенди отрешенно слушала их спор – в мыслях у нее была лишь мрачная сосредоточенность на лице уезжавшего из дома Джастина. Казалось, он уходил от нее на край света.

Мел и Робби наконец договорились. Мел захлопнула дверцы фургона и резко повернула ключ в замке, а потом натянула перчатки, залезла в кабину и открыла пассажирскую дверцу для Кенди.

– Кенди, точно все нормально?

– Все отлично.

– Может, у тебя неприятности?

– Нет.

Мел слегка поморщилась и завела изношенный мотор.

– Ну ладно. Это твои проблемы. У тебя какой-то больной вид. Постарайся-ка встряхнуться, ладно?

Кенди слабо улыбнулась.

– Хорошо.

Мотор громко тарахтел, и за все время езды им толком не удалось поговорить, а потом на них обрушилось столько дел, что было не до разговоров. Кенди была даже рада этому: Мел видела ее насквозь.

У фургона собралась обычная компания – старые пьяницы, молодые бродяги, психически неуравновешенные люди, одинокие и обиженные. Кенди раздавала им горячий суп, прислушивалась к вялым обрывкам разговоров и на некоторое время почувствовала себя все же не такой несчастной.

Один бродяга казался очень огорченным – все время бубнил себе под нос что-то насчет воров. Кенди никак не могла понять, в чем дело.

– Что случилось со стариком Тозером? – спросила она.

– Да вот, не успел получить пособие, как отняли, – сказал кто-то из бродяг. – Какие-то два пацана. Во наглые пошли.

И он показал на железнодорожный мост. Бродяги закивали головой, они по-своему сочувствовали, хотя каждый из них уже давно привык к несправедливости.

Кенди ощутила, как все неприятности и боль, накопившиеся за прошедшую неделю, связались в один узел. Она посмотрела на погруженного в себя старика, бормотавшего что-то в свой пластиковый стакан, и ее захлестнула ярость.

– Кто они такие? – спросила она.

Бродяги отсутствующим взглядом смотрели на Кенди.

– Два пацана, – нехотя произнес один. – Я их и раньше видел. Живут где-то здесь. Но не из ночлежников.

– Где они сейчас?

– Да там, – сказали бродяги, неловко поглядывая друг на друга.

Мел не слышала этого разговора – она готовила суп. Кенди оглянулась и сказала ей:

– Я думаю, ты и без меня управишься. Мне надо кое в чем разобраться.

– Что? – Мел оторвалась от супа, который все время помешивала.

Но Кенди уже открыла дверцу и легко спрыгнула на землю. Мел в тревоге вскрикнула, но Кенди не обратила внимания.

Бродягам это не понравилось – ведь раньше из фургона никогда никто не выходил, и они насторожились. Несколько человек испуганно отпрянули.

Кенди мрачно оглядела арки моста и побежала к ним по растресканному асфальту. Она была в кроссовках и поэтому двигалась почти бесшумно.

В глубине одного из арочных проемов трепетал слабый огонек. Кенди услышала детский смех. Она так разозлилась, что даже не могла говорить.

Кенди подбежала к подросткам и, схватив одного за плечи, повернула к себе.

– Вы что, самые умные?!

Мальчишки удивленно смотрели на нее. Совсем еще дети. Злость Кенди начала проходить.

– Где деньги? – уже мягче спросила она. – Деньги старого Тозера? Что вы с ними сделали?

Ребята были испуганы.

– Ничего, – сказал один из них.

– Это не мы, – сказал другой. – Это Фредди. – И он кивнул головой в глубину сводов.

Первый расхрабрился и громко сказал:

– Он сам напросился, этот Тозер. Дурак старый. Идет и на ходу деньги считает. Будто дразнил нас. Дразниться нечестно.

Эти слова прозвучали так издевательски, что Кенди чуть не ударила его, но вместо этого бросила на него такой взгляд, что мальчишка невольно отошел назад и, спрятавшись за костлявым плечом приятеля, обиженно заныл:

– Все равно у нас их больше нет. Фредди увидел и все у меня забрал. И вдобавок врезал – честно говорю.

– Не надо было дразниться, – зло проговорила Кенди. – А ну отдай деньги, гаденыш!

Оба подростка были в таком ужасе, что при других обстоятельствах это показалось бы смешным. Ведь их было двое, а она – худенькая безоружная девушка. Кенди шагнула им навстречу, но тот, что повыше, бросился прочь, вопя:

– Фредди! Фредди!

Из темноты отозвался грубый голос, напомнивший Кенди звуки, издаваемые гремучей змеей:

– Слышу.

Кенди резко обернулась, но было поздно.

Не успела она опомниться, как кто-то схватил ее железной хваткой и резко заломил руку. Она выгнулась и вскрикнула от боли. Фредди был этим доволен и рассмеялся.

– О черт, благодетельница пожаловала, – с издевательской вежливостью произнес он. – Что это ты из своего фургона вылезла, милашка? Приключений ищешь? Сдался тебе этот старик Тозер. Мы с пацанами тебе больше подходим.

И он так вывернул ей запястье, что Кенди снова громко вскрикнула.

– С бродягами я поладил, они не путаются под ногами. А вы, чертовы благотворители, вечно суете нос, куда вас не просят. Это моя территория. Здесь все делают то, что я говорю, милашка, и нечего тут ошиваться. Ясно?

Кенди услышала голоса и шаги. Может, кто-то спешил на подмогу Фредди, а может, Мел позвала на помощь. Но в фургоне нет телефона, и ей пришлось бы идти искать его. Неужели она вышла из фургона и побежала вслед за Кенди? Маловероятно. Она слишком для этого благоразумна.

Только теперь, находясь в лапах у Фредди, Кенди начала понимать, как глупо вела себя. Она ведь нарушила все правила – вылезла из фургона, в одиночку отправилась в темноту и неизвестность…

Фредди снова злобно стиснул ей руку. Рука совсем онемела, и Кенди поняла, что он специально хочет причинить ей боль.

– Тебе ясно? – рявкнул он.

Тут Кенди пришло в голову, что если этот случай станет широко известен, то для бездомных и для Центра он послужит плохой рекламой. Внезапно она представила себе Дэйва Трезилиана на модном ток-шоу и как его просят прокомментировать инцидент, происшедший с одной из его добровольных помощниц. Да, ему это не понравится. Несмотря на нестерпимую боль в руке, при этой мысли Кенди рассмеялась.

Услышав этот смех, Фредди был ошеломлен. На какой-то момент он даже ослабил хватку, но потом опять яростно схватил и силой повернул к себе, оскалив зубы.

– Ты еще смеешься?! Ну, я тебе покажу, – произнес он таким голосом, что у Кенди по спине пробежали мурашки.

Его свободная рука куда-то метнулась, и Кенди вдруг разглядела, что он вытащил нож – слегка искривленное лезвие слабо поблескивало в темноте. Кенди смотрела словно загипнотизированная. Не может этого быть на самом деле. Она не верила в то, что происходит. Она не подчинилась правилам, это так, но ведь в реальной жизни люди так себя не ведут.

Тут Фредди кивком головы подозвал одного из мальчишек, самого маленького и тощего.

– Пойди и сообщи корпорации «Любовь к ближнему» – если хотят получить свою кухарку обратно, пусть платят, – приказал он и ухмыльнулся. Лезвие ножа блеснуло. – Что, не смеешься больше? – И он небрежно бросил через плечо: – Пусть дадут косую – не то им придется собирать девку из кусочков.

Пацаны хором испустили удивленный возглас. Сначала Кенди подумала, что их ошеломила такая жестокая угроза, но сразу же убедилась, что переоценила их.

– Косую? – казалось, мальчишка ушам своим не верит. – Не наскребут. Этот их фургон только на слом годится.

– Тогда им придется поднять этот вопрос перед спонсорами, – ответил Фредди, передразнивая диктора Би-Би-Си. – Ничего, выкрутятся – верно, куколка?

Кенди подняла глаза и вдруг осознала, что он ненавидит ее – по-настоящему ненавидит. Она вторглась на его территорию, бросила вызов его господству, а потом к тому же еще и смеялась. Кенди поняла – он ее так просто не отпустит. Его долг перед самим собой – причинить ей боль. На нее нахлынул ужас. Должно быть, она чем-то это показала, потому что Фредди снова ухмыльнулся.

– Хочешь что-нибудь кому-нибудь передать, куколка? – с издевкой произнес он. – Маме с папой? Или приятелю?

Джастин. Неужели она никогда больше не увидит Джастина? Наверное, ему было очень обидно, когда они так нелепо расстались. Глаза Кенди наполнились слезами, как она ни старалась сдержаться. Но Фредди вряд ли увидел – было слишком темно. Она отвернулась и тихо произнесла:

– Нет.

Фредди встряхнул ее.

– Чего? Не слышу. Еще раз. И посмейся – ты ведь такая веселая.

Кенди ничего не ответила. Он встряхнул ее еще сильнее.

– Отвечай, когда с тобой разговаривают. Поняла?

Но перед глазами у нее все плыло, а рот был словно набит ватой – она не смогла бы ответить, даже если бы хотела.

Должно быть, Фредди это понял – он бросил мальчишке:

– Беги.

Все еще больше расплылось. Казалось, сверху вниз прыгали маленькие огоньки, а в голове шумело. Она думала, что это Фредди трясет ее, но уверена не была. А потом ей показалось, будто он разозлился и бросил ее в огонь. Она вскрикнула и вытянула руки. Но никакого огня не было. Только умиротворяющая тьма.

Я теряю сознание, ошеломленно подумала Кенди.

И провалилась в небытие.