"Звездный корпус" - читать интересную книгу автора (Дуглас Йен)Глава 7— Они перебираются через стены! Казалось, глаза молодого морпеха вот-вот выскочат из орбит. На вид ему было не больше двадцати. — Они вошли в дипквартал и подходят к пирамиде! Его лицо заполнило видеоэкран полутемного зала заседаний. Панель занимала всю стену от пола до потолка, словно перегораживая это холодное помещение, обшитое деревом. Несколько человек, мужчины и женщины, которые сидели за длинным столом и смотрели на экран, казались неколебимо спокойными. Однако атмосфера была гнетущей. Каждый переживал всю гамму эмоций от мрачной подавленности до глубокого потрясения. — Последнюю группу граждан эвакуировали пару часов назад, — продолжал юноша. — К западу отсюда, в горах, есть одно место — деревня под названием Ухсэг. Ученые умудрились найти с тамошними общий язык. Через какое-то время мы, наверно, сможем туда добраться. Конечно, десять лет — это долго. Но может быть, наши ребята… По гигантскому лицу струилась влага — то ли пот, то ли слезы, понять было невозможно, но глаза у парня блестели. Пару секунд он молчал, потом помотал головой. — Ладно, к черту. В любом случае, если пришлете подкрепление, следите за Ан-Куром. Это крупный одиночный пик в десяти кликах к западу от города. Там у них что-то вроде Орудия Бога… какая-то здоровенная хрень, эти твари держат ее внутри горы. Мы понятия не имеем, что это такое. Но они сбили «Эмиссар», когда он был на орбите, одним выстрелом. Не знаю, на какой высоте, но не меньше пятисот кликов. Я… я… будь они прокляты! Мы же считали их дикарями! Откуда они откопали эту гребанную систему противокосмической обороны? Где-то поблизости оглушительно ухнул взрыв. Сзади послышались голоса: одни выкрикивали команды, другие столь же истошно орали в ответ. Молодой морпех обернулся, рявкнул: «Есть!» — и его лицо снова загородило экран. — Они уже на лестнице Пирамиды! Нам пора. Ух… смотрите на нас, запомните нас для наших семей, для всех, кто отсюда выберется, хорошо?.. Что?.. Блин, дружище… имел я этот вакуум… Лицо юноши исчезло. Молча глядя на экран, офицеры и гражданские увидели вертикальный лоскут зелено-фиолетового неба, покрытого пятнами — возможно, это были клубы дыма вдалеке. Вход Камеры Ока смотрел на кварталы Нового Шумера, как телеобъектив. Из экрана долетали отдельные резкие звуки — свист и треск сверхмощных лазеров, пронзительный вой взрывов. Казалось, звуки становятся гуще и наполняют воздух в комнате. Какое-то движение, стремительно падающие неясные силуэты, на мгновение заслоняющие небо… Потом истошный вопль… Прошло еще несколько секунд. Теперь сквозь какофонию начал проступать сухой скрежет, словно кто-то царапал когтями по камню, звон металла, басовитое ворчание… И экран снова заслонило лицо. Плоская, ничего не выражающая морда ящера, с ненормально огромными, странной формы глазами цвета полированного золота с горизонтальной прорезью зрачка. Зеленоватую кожу покрывали мелкие, почти неразличимые чешуйки, удлиненный череп увенчан коротким костистым гребнем, рот — щель с черными краями. Мигательные перепонки мелко дрожали, словно гипнотизируя. Раз… два… и все исчезло. Экран замерцал, затем погас. Генерал Хаслетт, Начальник штаба сухопутных войск Центрального Военного Командования ОФР, еще несколько секунд неподвижно смотрел в темную пустоту экрана, потрясенный и испуганный. Господи, подумал он. С чем же предстоит столкнуться нашим ребятам, которых мы туда засылаем? Едва снова зажегся свет, генерал Далстром, главный пресс-секретарь Совета национальной безопасности, встал. — Мадам президент, леди и джентльмены, — начал он, — это была последняя трансляция, переданная нашей станцией МИСС с Марса. За последние тысячу стандартных часов новых сообщений из системы Ллаланда не поступало, хотя канал по-прежнему открыт, и сигнал принимается. Мы по-прежнему видим все, что происходит перед Камерой Ока, но что именно — понять невозможно. — Значит, устройство сверхсветовой связи не уничтожено, — задумчиво произнесла президент Катарина Ла Салле, словно размышляя вслух. — По большому счету, нам очень повезло. Далстром кивнул. — Конечно, мадам президент. Наши эксперты по ксеносоциологии считают, что участники мятежа ни при каких обстоятельствах не пойдут на такое. Для группировки Джеремелета Око священно, поскольку принадлежит Высочайшему Императору. — Полностью с вами согласен, — подхватил адмирал Кнудсон, председатель Объединенного комитета начальников штабов.[48] Это был резкий, крепко сбитый мужчина, изрядно послуживший в Военно-Морских Космических Силах. — Хочу напомнить, что одной из их задач было вырвать Око из рук инопланетных захватчиков. — В таком случае — за чем дело стало, черт возьми? — жестко спросила президент. — Ситуация очень… очень запутанная, мадам, — Саманта ван Хорн, Директор ЦРУ, указала в сторону пустого экрана. — Даже с людьми бывает непросто найти общий язык — не говоря об инопланетянах. Мы можем только догадываться о том, что думают аханну. И что думают о нас. — Если они о нас думают, то не как о беглых рабах, — произнес генерал Карл Фокель — еще один представитель Комитета, начальник штаба Аэрокосмических Сил, — удостоив госсекретаря Дэвида Биллингсворта тяжелым взглядом. — Госдепартамент работал в этом направлении последние пять лет. — Вряд ли у нас есть время для взаимных обвинений, — Баллингсворт покосился на Секретаря по Науке Уоррена Боланда. — Мы работали с тем, чем нас обеспечивал Департамент Науки. Боланд пожал плечами. — Как сказала Саманта, трудно понять, что думают эти… нелюди. Или предсказать, как они отреагируют на наши действия. — Согласно отчетам, которые поступали по — «Божествен-ным Императо-ром»… — усмехнулся Далстром. — Не забывайте, что Аханну бесполы. — Бедолаги, — отозвался Хаслетт. — Как же им тоскливо по ночам, а? Неудивительно, что они так бесятся. В любом случае, этот… «Фактор Судьбы», или как там его — просто досадная неприятность, и ничего больше. Фокель фыркнул. — Господи Иисусе, генерал! «Досадная неприятность»? Это гражданская война, черт возьми! И она обещает продлиться не один год! Каким образом мы умудрились такое проглядеть? — Это не просто гражданская война, — сказала ван Хорн. — Высочайший Божественный Император Аханну, похоже, выжидал. Он хотел посмотреть, поддержат ли его орды Джеремелета. Во всяком случае, публичное отречение не планировалось. — Прекрасно, — произнесла президент. — Вы хотите сказать, что «Фактор Судьбы» на стороне Императора? Или против него? Биллингсворт покачал головой. — Мы этого не знаем, мэм. — Судя по большинству сообщений, «Фактор Судьбы» действовал независимо от правительства Аханну, — сказала ван Хорн. — Однако окружение Императора признавало эту группировку и, возможно, в отдельных случаях даже оказывала ей поддержку… — она пожала плечами. — Может быть, Император просто поручил Джеремелету то, что не мог сделать сам? — В общем, мы оказались между двух огней, — прокомментировал Хаслетт. — Что-то вроде этого, — ответил Биллингсворт. — Теперь дипломатический квартал захвачен, так что дальнейшее можно предположить. Божественный Император официально введет Джеремелета в состав правительства. А заодно, возможно, примет его курс внешней политики. — Мы знаем, что он собой представляет? — спросила президент. — Нет, мэм. Но попробуем угадать. Основное положение политической платформы фракции Джеремелета: люди — это рабы-предатели. Рабы, рабы… м-м-м… как они их называют? — Сэг-ура, — подсказала ван Хорн. — В грубом переводе — рабы-чужеземцы. — Вот-вот. Разумеется, технически они не в состоянии нанести удар Земле, но для красного словца чего не скажешь. А вот выгнать нас с Иштар, по возможности навсегда — этого они очень хотят. — Иштар для иштарцев, — усмехнулся Кнудсон. — Верно? — По большому счету, адмирал — именно так. Они почувствовали себя униженными: еще бы, у людей появились более передовые технологии. Не забывайте, они все еще воспринимают нас как свою собственность. Как рабов или домашних животных, которых приручили тысячи лет назад. Если не напоминать им о том, что это не совсем так, они забудут и снова станут слишком много о себе воображать. — Итак, что мы решим? — осведомилась президент. — Оставьте им эту проклятую планету, — сказал Фокель. — Господь свидетель, мы обойдемся без торговли с ан. А специалисты-ксенологи могут изучать их с орбиты. — Не могут, — возразил Далстром. — Если аханну сумели взорвать звездолет, который находился за пределами атмосферы… Фокель пожал плечами. — У них было пять лет, чтобы изучить этих тварей. Хорошего понемножку. — Пять лет, — кивнул Боланд. — Пяти лет недостаточно даже того, чтобы очертить круг проблем. Это целый мир, целая культура, история, язык! Существа, не похожие ни на что, с чем человечество когда-либо сталкивалось. — Факт в том, — сказал Фокель, — что эти шуты гороховые — я имею в виду ан — нужны нам не больше, чем мы им. А космический корабль — это чертовски дорогая игрушка. Думаю, нам следует хорошо подумать, что мы получим с инвестиций, прежде чем отправлять активы на Ллаланд. — Хотите сказать, что «Дух Человечества» нужно свернуть? — спросил Хаслетт, сардонически поджав губы и всем своим видом показывая, насколько нелепа эта идея. — Под конец спохватились? — Почему «под конец»? — возразил Фокель. — Корабли еще не стартовали. Я не говорю о том, что силы поддержки еще не сформированы. Мы можем свернуть операцию уже сегодня, после полудня. Черт возьми! Говорю вам, мы должны это сделать. Ни расходы, ни риск себя не оправдают. — Это значит, что людей, которых отправили на Иштар раньше, мы просто списываем в расход, — сказал адмирал Кнудсон. — Неприемлемо. Абсолютно неприемлемо. — Думаю, Карл прав, — сказал Томас Райт, Секретарь по делам человечества.[49] — Стоимость каждой экспедиции… буквально астрономическая, — он фыркнул, смеясь над своей шуткой. — Попытка добиться чего-нибудь от наших политиков — в лучшем случае, безумие. Конечно, наш департамент скорбит о человеческих потерях. Но прошу вспомнить, что мы изначально были против всей этой затеи с Ллаландом — еще десять лет назад, когда был установлен первый контакт. Аханну — дикари. Они уже давно не разбираются в тех остатках прогрессивной технологии, которыми владеют. Вам не кажется, что они вряд ли смогут научить нас чему-то стоящему? На его лице отразилось неудовольствие. — А что касается всей этой ксеноисторической белиберды, то здесь процесс вышел из-под контроля еще до Первого Контакта и Genesis Awareness.[50] Не думаю, что кто-нибудь действительно понимает этих… лягушек. Или знает, что они — Черт возьми, мистер Райт, — резко произнесла ван Хорн. — Мы бы куда лучше их понимали, если бы для начала поняли причину религиозного психоза, которым население Америки страдает уже несколько десятков лет. Разумеется, все это так, подумал Хаслетт. Тайны инопланетян — предков Аханну, которые колонизировали Землю свыше десяти тысяч лет назад и поработили предков нынешних обитателей Благодатного Полумесяца, — произвели эффект разорвавшейся бомбы. Сама мысль о том, что эти инопланетяне работали с геномом человека и приложили руку к тому, чем стал современный человек… Один-единственный факт, вырванный из потока информации, окончательно и бесповоротно изменил самовосприятие человечества. — Так прямо и вся Америка, — криво усмехнулся Биллингсворт. — Впрочем, если люди хотят считать аханну богами, дьяволами или охотниками за беглыми рабами — значит, люди хотят, чтобы их оболванивали, черт возьми. Не будет аханну — так найдется что-нибудь еще. — Не исключено, — отозвался Фокель. — Можно даже говорить — до некоторой степени — о неизбежности ряда событий. Межзвездные расстояния не позволяют обеспечить поддержку в случае крупной военной операции. Тем более если решительное сопротивление оказывает население целой планеты. Далее, я не вижу причин для подобного шага. Безусловно, гибель наших людей в системе Ллаланда — большое горе. Но мы вынуждены признать: даже если кому-нибудь удалось пережить иштарскую катастрофу, десять лет — большой срок. К тому времени, когда «Дерна» доставит в системе Ллаланда группу поддержки, там уже некого будет спасать. — Мадам президент, — произнес адмирал Кнудсон, повернувшись к ней всем корпусом — женщина была единственной, кто сидел во главе стола. — Избиратели, которые голосовали за вас, никогда не простят… столь грандиозного предательства! Мы должны по крайней мере попытаться спасти Ллаландскую Миссию. Отказаться от этого — значит совершить преступление. — А отправлять на смерть еще одну группу людей — значит совершить глупость, — парировал Фокель. — Если история войн чему-то нас научила, то мы должны вспомнить: чтобы не увеличивать потери, надо отступить. — Кое-что вы упустили, — сказала президент. — Существуют… определенные политические обстоятельства, которые должны быть приняты в расчет. — Как всегда? — скривился Беллингсворт. — Иштар — это планета, где людей держат в рабстве, — продолжала президент. — И люди на Земле знают об этом. Собираются целые армии. Протестуют. Демонстрируют. Маршируют. Даже устраивают бунты. Конечно, у ан есть сторонники — в основном это религиозные общины. Но по сравнению с движением «анти-ан» это ничто. Повсюду возникают все новые и новые группы, причем не только здесь, но и в других странах. «Лига Человеческого Достоинства». «Первая Земная Коалиция». «Гуманистический Союз Аболиционистов». Я не знаю ни одной идеи, которая когда-либо объединила столько людей разных стран по всему Земному шару! Хаслетт почувствовал, что вынужден согласиться. Люди-рабы, вывезенные аханну в систему Ллаланда десять тысяч лет назад, произвели потомство, и так продолжалось не одно поколение. Сотни тысяч, миллионы — никто не знал, сколько их сейчас, но они оставались рабами. И этот факт объединил миллионы людей на Земле против их хозяев. — Ситуация вышла из-под контроля, — сказала Ла Салле. — Пару недель назад в Нью-Чикаго начались беспорядки… какова ситуация в данный момент? — Пятьдесят один человек убит, мадам президент, — сообщил электронный секретарь по открытой линии корковой связи, едва она успела задать вопрос. Его лицо на экране было столь же бесстрастным, как данные статистики, которые он извлек из Информационной сети Белого Дома. — Свыше трех тысяч ранены. Убытки оцениваются в восемьсот миллионов нью-долларов. — Пятьдесят один человек убит, — повторила Ла Салле, покачав головой. — И это не единственный случай — беспорядки повсюду. Здесь, в Вашингтоне. В Детройте. В Лос-Анджелесе. В Нью-Майами. И в других странах тоже. В Йоханнесбурге, в Риме, в Киеве, в Мадриде, в Рио… Люди хотят освободить рабов, даже если их называют сэг-ура. Они хотят видеть их свободными. Если мы оставим планету, нам этого не простят. Нам это припомнят и во время выборов в конгресс, которые будут в этом году. И, что еще хуже, на президентских выборах в сороковом. — Мадам президент, — сказал Фокель, — я уверен: мы не должны отправлять нашу полицию — нашу — Генерал, эта, как вы выразились, «кучка истеричных оппозиционеров», имеет большой вес в политических кругах. Вы знаете, что творится в мире с тех пор, как выяснилось, что на Иштар держат в рабстве людей. Если мы проявим нерешительность, если мы откажемся от поддержки миссии, можно предположить, что мы столкнемся с недовольством граждан у себя дома и настроим против себя всю Конфедерацию. Я не хочу стать президентом, который подпишет этот приказ. Мужчины и женщины, сидящие за столом, переглянулись. Наконец генерал Хаслетт нарушил молчание. — Генерал Колби? Вы до сих пор ничего не сказали. Между прочим, там ваши морские пехотинцы. Что вы думаете? Генерал Энтони Колби, Командующий Корпусом морской пехоты, медленно покачал головой. — Морские пехотинцы отправятся туда, куда им прикажут, генерал. Можете занести в протокол: я, безусловно, против того, чтобы бросить наших людей, которые остались на Иштар. Но вы это и так знаете. За столом раздалось несколько смешков. — Иштарская ситуация неординарна, — продолжал Колби. — Никогда прежде мы еще не сталкивались с подобного рода стратегической проблемой. Как указал генерал Фокель, зона боевых действий находится слишком далеко, за то время, пока наши юноши и девушки будут в пути, тактическая ситуация может измениться, а они об этом даже не узнают. Далее, время операции велико, и нам придется не просто использовать отобранных и обученных бойцов, но лишь тех, кто не связан наличием семьи. Всем известно, что они вернутся на Землю не раньше, чем через двадцать лет, в то время как сами они состарятся на год или два — в зависимости от фактора ро-дельта-тау и эффективности кибернетического бортоборудования. Леди и джентльмены, мадам президент… Есть старая поговорка — говорят, она родилась в первой половине двадцатого века. «Если что, посылайте морскую пехоту». И поверьте, это не пустые слова. Это дань гибкости и силе, которую проявлял Корпус, когда слишком дорого было объявлять войну и отправлять куда-то целую армию. Когда возникала только возможность или угроза полномасштабной войны, когда это было необходимо для достижения целей президента, где бы это ни потребовалось. Космические экспедиционные силы морской пехоты будут подготовлены надлежащим образом и снаряжены для спасения нашей миссии в системе Ллаланда. Если мы придем слишком поздно, чтобы спасти уцелевших… Ну что ж, мы попробуем хотя бы вернуть нашу собственность, и показать тем, кто остался дома, что мы хотя бы попытались. Чтобы аханну зарубили себе на носу: люди не склонны проявлять благосклонность к тем, кто пытается их третировать. И напоследок хочу добавить: в свое время мы отправили на Иштар почти восемьдесят наших ребят. Они сопровождали исследовательскую миссию Земли. Корпус не забывает своих людей. Если вы примете решение бросить этих отважных мужчин и женщин на произвол судьбы, я готов немедленно подписать прошение об отставке с поста Командующего Корпусом морской пехоты. Думаю, большинство офицеров моего штата — и большинство старших офицеров Корпуса — последуют моему примеру. Вот, мадам президент, это все, что я хотел сказать сейчас. — Хорошо сказано, — произнес Биллингсворт. — Мадам президент, я вынужден присоединиться к генералу Колби. Подготовка операции «Дух Человечества в Действии» должна продолжаться, чего бы нам это ни стоило. Я говорю и о долларах, и о человеческих жизнях. Мы потеряем слишком много, если позволим аханну вышвырнуть нас вон. — Боюсь, в данном случае о демократии придется забыть, — ледяным тоном изрекла президент. — Этот вопрос не решается голосованием. Окончательное решение остается за мной. — Ах… и за Конгрессом, мадам президент, — заметил Секретарь по делам человечества. — Не стоит забывать о Конгрессе. В конечном итоге, это он будет платить по счетам, так что вполне имеет право объявить войну. — Нет нужды напоминать мне об этом, Том, — ответила президент. — И не беспокойтесь. Конгресс объявит войну, когда я попрошу их об этом конгрессменов. Не забывайте, именно они последнее время проталкивают все эти резолюции против ан. Не стоит разбрасываться таким политическим капиталом. — Существует еще такой фактор, как мнение общественности, мадам президент, — возразил Хаслетт. — Мы объявляем войну за десять лет до того, как наша ударная группа достигнет цели. Вы уверены, что Конгресс или общественность будут все еще заинтересованы в этой войне в 2148 году? Десять лет — это немалый срок, и для политиков, и для общества. — Откровенно говоря, генерал Хаслетт, — президент улыбнулась, — эта проблема моего преемника, а не моя. Я планирую баллотироваться на второй срок в сороковом, выиграть выборы, а в сорок четвертом с честью уйти в отставку и благополучно существовать на правах бывшего госслужащего и преподавать метаполитическое право в Мировой Сети. А еще через четыре года ваши люди прибудут в систему Ллаланда. — Но это означает, что ваш преемник или Конгресс в новом составе может заявить, что не желает оплачивать войну, которую начали мы. И у нас будет уже два отряда, которые окажутся в восьми световых годах от Земли, без надежды получить подкрепление или поддержку в дальнейшем. — Тогда ваш Объединенный комитет и Федеральное военное командование увидят победу нашего экспедиционного подразделения, разве не так? Хаслетт кивнул, но в душе чувствовал глубокое несогласие. «Божественное оружие» аханну, которое неизвестно откуда взялось и уничтожило космический корабль на орбите Иштар… это беспокоило и даже пугало. Если «Дерна» будет уничтожена, пока морские пехотинцы действуют на поверхности планеты, им уже никогда не вернуться домой. И неважно, что командование на Земле обеспечит их всем необходимым. Хаслетт был достаточно опытным политиком, чтобы знать, общество не придет в восторг от расходов на новую миссию к Ллаланду, которую отправят на выручку двух предыдущих. И неважно, что сейчас они потрясают кулаками, призывая вырвать рабов из лап аханну. Генерал искоса бросил взгляд на Колби, который сидел напротив. Интересно, о чем сейчас думает Командующий Корпусом морской пехоты. Государственный Секретарь Дэвид Рэндольф Биллингсворт редко бывал здесь, считая это место городом для туристов. Чаще всего специальная правительственная линия магнито-левитационной подземки доставляла его из подземелий административного комплекса Белого Дома прямо на станцию, что находилась менее чем в квартале от его загородного дома в Бетесда.[52] Его личный образ Вашингтона создавался мимолетными впечатлениями — смазанными видами подземных улиц и площадей, мелькающих за окном вагончика, и разрозненными картинами, которые появлялись на огромных видеоэкранах офиса. Зашифрованное сообщение, которое пришло по срочному каналу корковой связи, было столь же ясным, сколь и кратким. Он остановил робот-флайер на маленькой стоянке Исполнительного управления, проехал шесть кварталов до Четырнадцатой авеню и вышел у входа в купол Мола, прямо за Национальным музеем американской истории. Купол походил на гигантское вытянутое яйцо, разрезанное вдоль. Одним концом оно почти упиралось в подножие Капитолийского Холма, а другим — в основание Мемориала Линкольна,[53] выгибаясь над знаменитым Вашингтонским Молом. Это был самый большой геодезический купол[54] в мире. Построенный в 2069 году, он сразу же был назван новым чудом света… и монументальным бельмом в глазу Города Монументов. У Биллингсворта Купол не вызывал никаких чувств — ни восторга, ни отвращения. Магнито-левитационная подземная линия могла доставить госсекретаря из комплекса правительственных учреждений куда угодно — в Пентагон, на Капитолийский холм, а оттуда — в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли и обратно в Белый Дом. Он никогда не испытывал потребности подняться на поверхность, чтобы просто Биллингсворт опустился на скамейку рядом с буйно цветущим кустом форзиции. Повсюду были туристы — одни неторопливо прогуливались по дорожкам, другие куда-то спешили, пешком или на бесшумно скользящих движущихся глиссад. Неподалеку, расстелив плед на верхушке небольшого холмика, расположилась обнаженная пара. Молодая женщина — вполне возможно, служащая конгресса, — твердой, чуть подпрыгивающей походкой прошла мимо. Кроме сенсорного шлема, полностью скрывающего голову, спортивного бюстгальтера и туфель, на ней ничего не было. Около входа на Мол толпилась шумная компания бритоголовых тинэйджеров в великолепной радужной татуировке, имитирующей чешую аханну. Эти готовы последовать даже за вид-флайером, если услышат призывы в поддержку ан. Госсекретаря, кажется, никто не узнал его, и это было к лучшему. Но куда предусмотрительнее было бы остаться в шлеме и видеть мир таким, каким представляют сенсоры. При этом он может передать свой идентификационный код тому, у кого есть соответствующая электроника… или нездоровое любопытство. Лицо Президента знакомо людям… но многие ли знают, как выглядит госсекретарь или хотя бы как его зовут? — Мистер Биллингсворт? Госсекретарь обернулся. Эллин Бакнер расположился на другом конце скамейки с видом человека, который присел ненадолго, чтобы почитать новости. На нем был элегантный костюм консервативной зелено-фиолетовой расцветки, на глаза опущен темный щиток-дисплей. — А, Бакнер… И зачем вы меня сюда вытащили? — Разумеется, из соображений безопасности. Я мог спокойно прийти к вам в офис или даже домой, если бы хотел, чтобы меня засекли регистраторы. И ваш визит тоже не останется незамеченным. А отели, комнаты, рестораны и прочие подобные места так напичканы всякими электронными наворотами, что о конфиденциальности можно забыть. Биллингсворт скептическим взглядом окинул проходящих мимо людей. Да, весьма уединенная обстановка… Открытая со всех сторон местность, где ты у всех на виду — у полицейских наблюдательных «поплавков», сканеров систем безопасности, не говоря уже о любителях последних новостей. Впрочем, соображения Бакнера не лишены здравого смысла. Общественные места не случайно называются общественными, а офисы и государственные учреждения оснащены слишком мощными электронными устройствами связи и общедоступными устройствами информационного обмена. Он предпочел бы встретиться с вице-президентом «Пан-Терры» в какой-нибудь из безопасных комнат для встреч, что позволяло обойти систему регистрации и идентификации. Впрочем, дойдет и до этого. — Ну ладно, — сказал Бакнер, переходя на деловой, немного резковатый тон. Его глаза еще несколько секунд совершали быстрые движения — на экране шла прямая трансляция религиозного восстания в Бомбее, — затем сложил экран и положил его на скамейку. — Приступим к делу. Биллингсворт кивнул. — Подготовка операции «Дух Человечества в действии» продолжается, — сказал он. — По графику старт через четыре месяца… то есть пятнадцатого октября. — Меня интересуют детали. Биллингсворт подсел поближе и взял Бакнера за руку. Со стороны это выглядело как чуть затянувшееся рукопожатие, но за это время микросхема, вживленная в его ладонь у основания его большого пальца, нашла выход наноцепи на ладони чиновника «Пан-Терры». Несколько микросекунд потребовалось для того, чтобы скопировать файлы, хранящиеся в имплантантах госсекретаря, в файловую систему Бакнера. Никакой утечки высокочастотного или микроволнового излучения, которое можно было засечь и проследить. — Прекрасно, — с обычной язвительностью объявил Бакнер, хотя явно был доволен. — Мои люди боялись, что правительство пойдет на попятный. — Я не понимаю, почему вам так нужно, чтобы я был вашим… вашим шпионом. — Не шпионом, мистер Биллингсворт. Союзником. Через двадцать лет, если все пойдет нормально, это будет ценный союз. Очень ценный. — Двадцать лет… — Считайте это долгосрочной инвестицией. Вам будет… м-м-м… Восемьдесят один? Восемьдесят два? В общем, вы будете достаточно молоды, чтобы программа комплексного омоложения пошла вам на пользу… если вы этого захотите. И достаточно богаты, чтобы купить тот островок в Карибском море, на котором вы хотели уединиться. Биллингсворт ощутил приступ острой тревоги: мимо как раз проплывал «стеклянный глаз» Всемирной Сети Новостей, высматривая что-нибудь любопытное. Люди могут забыть его лицо, но ИскИн службы новостей — никогда. Госсекретарь отвернулся и сделал вид, что следит за парочкой, которая кувыркается на своем коврике. За спиной негромко взвыли магнитоподъемники, и «глаз» неспеша направился прочь, к началу Четырнадцатой авеню. — Все равно, я не понимаю, зачем вам записи совещаний, — проговорил Биллингсворт, убедившись, что настырный аппарат удалился на достаточное расстояние. — Они помогают нам строить планы, мистер Биллингсворт. Правительство, как всегда, в своем репертуаре: когда готовишь долгосрочные проекты, на него лучше не полагаться. А то, что произойдет после очередного тура выборов, предсказать вообще невозможно. Когда речь идет о перспективах развития бизнеса на расстоянии, это может создать определенные затруднения. А благодаря этому, — он похлопал себя по правому виску, — мы знаем, что можем по-прежнему определенные проекты — долгосрочные и — Полагаю, вы правы. Но представляете, какой разразится скандал, если эта история получит… Он смолк: мимо проскакал еще один щелкопер из конгресса, отгороженный от всего мира стенками своего шлема… и совершенно неузнаваемый. В следующий раз, подумал Биллингсворт, он непременно придет на встречу с такой же штукой на голове, только отключит функцию внешней идентификации. Какой-никакой способ спрятаться от любопытных глаз. Бакнер тонко улыбнулся. — Не стоит губить хорошее дело на корню. Это в наших общих интересах, верно? — Да, будьте вы прокляты. — Вот и прекрасно. Дайте мне знать, если произойдут какие-нибудь изменения, нововведения и тому подобное… Как обычно, пару слов, — он встал и швырнул информкарту в ближайшую урну. — Выше голову! Вам предстоит разбогатеть и прожить до двухсот лет, не вылезая вон из кожи. И никто никогда не услышит от вас, что вы сделали… неудачные инвестиции. По крайней мере, за последний год. Бакнер развернулся на каблуках и зашагал в сторону сада, заполняющего внутреннее пространство Мола. Некоторое время Биллингсворт тупо смотрел на парочку, которая по-прежнему занималась любовью на бугорке, затем отдал мысленный приказ прислать машину-робота, встал и пошел к началу четырнадцатой авеню. Он взмок, хотя кондиционеры Мола работали во всю мощь. Дышать стало нечем. Черт возьми… Он должен, |
||
|