"Заклинание для спецагента" - читать интересную книгу автора (Асприн Роберт Линн, НАЙ Джоди Линн)

Глава 7

Утром Элизабет, еле сдерживая нетерпение, дожидалась, пока Найджел Питере и Лора Мэннинг поднимут Фионну с постели. Ее давняя подруга завалилась спать, не смывая макияжа, и теперь легко затерялась бы среди массовки монстров в финальной сцене самого жуткого фильма ужасов. В дверь номера заглянул Бобо. На фоне Фионны даже он, в своей нетленной охотничьей куртке, казался прилизанным щеголем.

– Она сможет встать? – обеспокоенно спросил агент ФБР.

– Ну разве что ее краном за шиворот подцепить, – прошептала Элизабет, посторонившись, чтобы коллега все увидел собственными глазами.

– Ножками, ножками двигай, голубка моя, – нежно уговаривал Найджел, помогая гримерше тащить сонную певицу из ванной назад в спальню. Они усадили ее на кровать и принялись беседовать между собой, игнорируя Фионну, точно несмышленого ребенка. Звезда, полуприкрыв глаза, тупо сидела между ними.

– Может, то, зеленое, из акульей кожи? Как по-твоему, Лора?

– Да что ты, она же в нем изжарится, – отвечала Лора, рассматривая висящие в шкафу вещи. – Ты еще нос на улицу не высовывал сегодня?

– Пока нет. Предвкушаю с ужасом, – проворчал директор. – Ну ладно, черное газовое. Отлично оттенит твои волосы, Онна, детка моя. А теперь украшения – и побольше. – Он ткнул в шкатулку, стоящую на столе.

– Я подам, – произнесла Элизабет, радуясь возможности под невинным предлогом прощупать личные вещи Фионны. Вынула из шкатулки несколько ожерелий и браслетов, проверяя каждое на защитные характеристики. Оказалось, все это амулеты-обереги – что ничуть не удивило Элизабет. Значит, Фионна тоже поработала со специальной литературой – молодец. И вполне в ее стиле – ибо, пока ее звали Фебой, она была отличницей. С научной работой знакома не понаслышке – и результат налицо. Содержимое шкатулки подтверждало: Фионна и впрямь считает, что ей угрожает серьезная опасность. Конечно, эту интуитивную догадку не вставишь в рапорт для мистера Рингволла – и все же хорошо, что Фионна не ломает комедию. Лиз передавала Лоре по одной серебряные цепочки с символами безопасности и покоя, а та надевала их Фионне на шею. Все это следовало оживить каким-то цветным пятном. Лучше всего к платью Фионны подошло бы массивное сердоликовое ожерелье – но сердолик притягивает огонь. Не лучшее предзнаменование. Правда, этот камень работает не только на прием, но и на передачу астрального сигнала… Лиз наполнила энергией добра оранжевую деревянную подвеску, прикрепленную к ожерелью, и тут же Лора Мэннинг забрала украшение у нее из рук.

– Ты у нас сегодня как картинка, голубка моя, – произнес Найджел, когда ожерелье застегнули у Фионны на шее. Оно ярко выделялось на фоне серебряных цепочек и черного с матовым отливом платья. Положив безвольную руку Фионны себе на плечи, Найджел поднялся, заставляя певицу встать. Она встала – и тут же начала оседать на кровать. Ноги у нее подгибались. – Ну, хорошо, Онна, встали. И пошли. Через двадцать минут у нас встреча с публикой.

Только волшебное слово «публика» вдохнуло в Фионну жизнь. Элизабет, усмехаясь про себя, наблюдала, как за десять минут пути от отеля до радиостудии эта жалкая тряпичная кукла превратилась в стремительную суперзвезду. В лимузине к ним присоединились Ллойд Престон и Патрик Джонс. Исполин-телохранитель, одетый во все черное – вылитое чудовище Франкенштейна, – косо посмотрел на Элизабет, усевшись рядом с Фионной в заднем салоне лимузина, но в течение поездки не проронил ни слова. Фионной занимались Патрик и Лора: первый репетировал с ней сегодняшнее интервью, а Лора, устроившись с другой стороны, доводила до кондиции дикарскую раскраску на лице певицы. Бобо и Элизабет теснились на мягкой откидной скамейке напротив директора. Сиденье рядом с ним было завалено аппаратурой и кассетами.

– С тобой будет беседовать ди-джей Верона Ламберт, – зачитывал Патрик Джонс, раскрыв свою потрепанную папку. – На этой станции она работает уже десять лет. Она твоя горячая поклонница. Тут у меня пачка фотографий для нее и ее команды, которые надо подписать. Сделай милость, не пропусти ни одной, хорошо? – Он протянул Фионне пухлый конверт.

– Ладно, – произнесла Фионна. Выжидающе протянула руку. Патрик вложил в ее пальцы несмываемый фломастер. Фионна достала из конверта несколько черно-белых фотографий, изображавших ее самое в обнимку с микрофоном. Выглядела она там драматично – глаза, губы, скулы, подчеркнутые умелым макияжем. Лиз одобрительно кивнула: отличный подарок поклонникам. Фионна ставила росчерки в правом верхнем углу, так, чтобы заглавная «Ф» приходилась на «кладдахский» перстень (руки, сжимающие увенчанное короной сердце), который украшал ее указательный палец. – Верона Ламберт. А других как зовут, у тебя записано?

Патрик принялся зачитывать свой список. Фионна подписывала фотографии каждому отдельно. Лиз, читая ее надписи вверх ногами, обнаружила, что каждое посвящение Фионна формулирует чуть-чуть по-другому. «Вот это профессионализм», – подивилась она про себя. Нет, в случае Фионны внешность определенно обманчива. «Изумруд в огне» – это хорошо отлаженная машина, а Фионна – ее главный, безотказный агрегат.

Но и другие тоже молодцы. Искренне переживают за Фионну, но дело ставят на первое место и работают слаженно. Фионна попросила у Найджела сигарету – тот достал пачку, но держал ее на отлете, пока певица не согласилась выпить омерзительный на вид, густой и розовый, коктейль.

– Подкорми мозги, дорогая, прежде чем легкие коптить, – уговаривал он, поднося стакан к самому носу звезды. – Ну ради меня. Как ты выдержишь час в эфире на пустой желудок? Повар из «Сонесты» это специально для тебя приготовил.

– Фу, ну и гадость, – прошипела Фионна, покончив с коктейлем за три глотка. Жадно схватила сигарету, прикурила у Найджела – тот уже предупредительно достал зажигалку, – глубоко затянулась. Лиз ощутила запах свежей клубники, который вскоре заглушила табачная вонь. – Батюшки, вы меня такой дрянью поите, что даже никотин вкуснее кажется. Одно счастье, курить в этом городе пока разрешено. Я уж боялась, что тут – как в Сан-Франциско. – Фионна выдула из уголка рта струйку дыма. – Ну, Пэт, что еще мне надо знать?

– Про станцию я уже все сказал, – ответил Патрик Джонс, сложив руки, точно алтарный служка. – Концерт Верона сама объявит. А твое дело – говорить о себе самой. И помни, Фи, – ни слова о нападениях. Их не было и нет, ясно?

Набрав в грудь воздуха, Фионна одной рукой схватилась за свое сердоликовое ожерелье, а другой нащупала пальцы Ллойда. Тот с хозяйским видом стиснул руку певицы, злорадно уставившись на Лиз. Агент Мэйфильд осталась бесстрастна. Пусть Ллойд защищает Фионну на своем плане бытия. Дело Лиз – разбираться с Незримым, а не со Зримым.

– Ну, ладно, пошлепали, – распорядилась Фионна.

– И что привело вас к нам в Новорлеан, мисс Кенмар? – спросила Верона Ламберт сладким и тягучим, как тающая от жары карамель (напоминающая, в свою очередь, воздух в этой душной студии), голосом. То была полнотелая женщина с кожей шоколадного цвета, круглолицая, круглоглазая, с шапкой искусственно распрямленных темно-каштановых волос, примятых на макушке наушниками. Вся компания теснилась в маленьком, полутемном помещении, где все, кроме пола, было обито дырчатыми звукоизолирующими плитками. Сидячих мест оказалось только три: одно для Вероны, другое для Фионны, а третье для щуплого, нездорово-бледного звукорежиссера, который сидел за пультом напротив звезды и ведущей. Ллойд Престон затиснул свое крупное тело меж двух металлических кожухов с каким-то оборудованием, чтобы не отдаляться от Фионны. Время от времени она брала его за руку. Остальные жались к стенам. Спину Элизабет больно кололи пластмассовые коробки с пленками, сложенные на этажерке. Она всерьез опасалась лишиться чувств из-за духоты и тесноты. Ее белый шелковый жакет уже вымок от пота.

– Зовите меня Фионной, голубка. Я вам честно скажу; это один из самых замечательных городов, куда меня жизнь забрасывала, – произнесла Фионна с безупречным ирландским акцентом. Беседуя с Вероной, она смотрела ей прямо в глаза. Если она только прикидывается.., что ж, тогда Фионна еще и великолепная актриса. – Музыка, голубка, это же моя жизнь. Разве мне не могло понравиться место, где музыка каждый вечер на каждом углу, где всякий, кого ни возьми, каждый день играет, поет или что-нибудь слушает. Музыка расширяет душу человека. Тут я – как рыба в воде, словно здесь и родилась.

– Вы нашли здесь много общего с вашей музыкой? – спросила Верона, удивленно вскинув брови. – Новорлеан – это все-таки смесь французского креольского стиля с афрокарибскими ритмами. Наш джаз не имеет аналогов в мире, милочка. У меня есть все записи «Изумруда в огне», Фионна, и, простите уж, мне кажется, что это совсем другая музыка.

– Вся она берет свое начало из одного места, – возразила Фионна, ударив себя кулаком в грудь. – Из сердца. Я встретила здесь людей, у которых ничегошеньки нет, ни кола ни двора – только музыка. И это здорово. Это и история моего детства тоже. У меня больше ничего не было – и я вложила всю душу в красоту, которую могла слышать.

"Ну и наглость», – подумалось Элизабет. Для девицы, у которой за плечами английская школа-интернат, швейцарский пансион, Оксфорд и как минимум пятьдесят тысяч фунтов выброшенных на ветер папочкиных денег, Фионна-Феба очень убедительно играла роль бедной замарашки из Северного Дублина. С дрожью в голосе она поведала о своем вымышленном детстве, о нищете, о руководящем ею астральном духе, который, по убеждению Фионны, не позволит ей оставить сцену, пока она не подарит свои песни всему миру.

Однако Верона выслушала все это спокойно, без провокационных вопросов, и отлично провела интервью, расспрашивая Фионну о действительно занятных подробностях ее творческого пути и истории «Изумруда в огне». Чувствовалось, что журналистка владеет темой. За пять минут до конца программы Верона проницательно взглянула на Фионну:

– И не удержусь от финального вопроса: милая, почему в ваших песнях так много поется о магии? Вы ею вправду интересуетесь – или это так, для близира, чтобы поклонникам угодить? Должна вас предупредить:

Новорлеан – очень магический город. С духами лучше не шутить – а то они тебя проучат.

– Я верю искренне, – произнесла Фионна; в ее огромных глазах зажглась тревога. Кажется, у нее даже руки задрожали. «А она и впрямь стала очень суеверная», – подумала Элизабет. – Я глубоко почитаю вышние силы.

– Мудро сказано, – произнесла Верона, покосившись на пульт. – У нас в гостях была Фионна Кенмар. Ну, друзья мои, не забывайте: в субботу в девятнадцать тридцать в «Супердоуме» выступает «Изумруд в огне». Между прочим, в то же самое время на набережной наша радиостанция дарит вам фейерверк. Сложный перед вами стоит выбор, ребята, – добавила она, лукаво подмигнув Фионне. – Я лично пойду на концерт. А теперь – рекламная пауза.

Сделав знак Вероне, звукорежиссер нажал на кнопку. Ведущая сняла наушники.

– Все прошло отлично, мисс Кенмар. Огромное спасибо, что пришли. Теперь жду не дождусь концерта. Можно кому-нибудь из нас просочиться за сцену и поздравить вас после?

Фионна оглянулась на Найджела.

– Возможно, дорогуша, – пробурчал директор нейтральным тоном, пожал руку Вероне, обернулся к звукорежиссеру. – Мы проследим, чтобы вас включили в список на частную вечеринку после концерта. Спасибо, вы отлично работаете.

Фионна, поднявшись, величаво протянула Вероне руку.

– Благодарю, голубка моя. Вы меня так радушно встретили. Надеюсь, у вас в городе все люди такие теплые.

– Да и мы ужасно рады вас видеть, – произнесла Верона, швырнув наушники на стол. – И тебя тоже, – обернулась она к Бобо. – Сколько лет, сколько зим, красавчик ты мой! Где тебя носило? – И Верона стиснула его в объятиях.

– Где только меня не носило, – смутился Бобо.

– Вы что, в своем городе всех знаете? – подмигнула ему Элизабет, когда они вышли из студии.

– Выходит, что так, – сознался Бобо.

Фионна, держась за руку Ллойда, вырвалась вперед, точно вихрь в многослойной юбке из черного газа. Умоляюще оглянулась через плечо на Найджела:

– Можно где-нибудь чего-нибудь перехватить поесть? У меня живот подвело. Найджел посмотрел на часы:

– Нам с Лорой и Пэтом пора в «Супердоум», но тебе, детка, ничто не мешает заглянуть куда-нибудь и покушать. Возможно, мистер Будро окажет нам любезность?

– С премногим удовольствием, – отозвался Бобо.

– Значит, вы при нас за индейца-проводника будете? – спросил Ллойд, вышагивая вслед за Бобо. Лимузин они оставили на стоянке перед «Ройал-Сонестой». – Ну и где нам лучше поесть перед тем, как двинем на стадион?

Лиз скривилась: в словах Ллойда сквозила нескрываемая издевка. Но Бобо делал вид, будто ничего не замечает.

– В отеле, где вы живете, очень даже неплохой ресторан. И дамы успеют освежиться перед тем, как…

– Гостиничной едой нам придется питаться весь тур напролет, – прервал его телохранитель. – Посоветуйте что-нибудь получше, а?

– Ну, в Квартале тоже есть пара местечек, где нормально кормят, – пожал плечами Бобо. – Сейчас соображу, найдется ли достойное вас.

И решительно устремился куда-то. Остальные побрели следом.

– Что-нибудь не совсем банальное, я надеюсь, – прокричал Ллойд в полный голос, дабы оставить за собой последнее слово. – Простых-то ресторанов у нас в Англии и Ирландии немерено.

– Я знаю одно подходящее заведение, – отозвался Бобо на ходу.

– А я надеюсь, что оно не очень далеко, – произнесла, нагнав его, Лиз. – Жара просто невероятная.

Если честно, ей не только идти – даже думать было невмоготу. Лишь выйдя из радиостудии, Элизабет поняла: там работали хоть какие-то кондиционеры. Теперь же, на улице, пот лил с нее градом, все вокруг расплывалось, тонуло в ослепительном мареве света. Все равно что войти в мокром спортивном костюме в сауну.., сауну, освещенную прожекторами.

– Ничего-ничего, милая моя, – успокоил ее Бобо. – Не успеете опомниться, как мы опять будем под крышей. Осталось лишь за угол повернуть – вон туда, видите?

– Думаю, мне следует извиниться за мистера Престона, – проговорила Элизабет, чуть понизив голос. – Он немного задирает нос. Не все англичане таковы.

– У нас тут полно народу со всех краев земли, – улыбнулся Бобо. – Кто просто так заезжает, а кто и постоянно поселяется. Насколько я могу судить, в любой стране найдется энное количество людей, у которых с воспитанностью туго.

Несмотря на свои физические муки, Лиз не смогла удержаться от улыбки:

– Мне это никогда в голову не приходило – но вы правы. Наверно, я вечно переживаю попусту.

– Переживать не вредно, – заметил Бобо. – Лишь бы переживания думать не мешали.

Лиз подозрительно уставилась на его невинную, ничего не выражающую физиономию.

– Вон вход, – произнес он, оглянувшись на Фионну и Ллойда. – Ресторан новый. Как говорят, сейчас он в самой моде. Называется «Счастливчик Чэн».

И потянулся к дверной ручке, но Ллойд, опередив его, перегородил вход своим массивным телом.

– Значит, договоримся так, – решительно заявил телохранитель, вперив недобрый взгляд в агентов. – Я знаю, что у вас работа, но леди очень хотелось бы спокойно поесть и чтобы толпа народу вокруг не теснилась. Толп с нее и в «Супердоуме» хватит. Так что вы двое пообедайте где-нибудь еще, а потом в отеле встретимся.

– Минуточку… – начала Лиз, но Бобо многозначительно сжал ее локоть и сказал:

– Годится. Вы уверены, что сами найдете дорогу в отель?

– Абсолютно, – отрезал Ллойд, распахнув перед Фионной дверь. – Заблудимся – возьмем такси.

– О'кей. Приятного аппетита, – отозвался Бобо, но дверь за парочкой уже захлопнулась.

– Нет, это уже чересчур, – взъярилась Лиз. – Мы только что говорили о воспитанности, но это уже откровенное хамство.

– Скажу как на духу: тут я с вами согласен, – сказал Бобо, беря ее под руку. – Пойдемте. Пора вас накормить. Тут прямо через дорогу есть одно местечко, где вам, по-моему, должно понравиться.

Взглянув на здание с белым фронтоном, к которому ее вел Бобо, Лиз прочла вывеску – и ошеломленно замерла.

– «У Антуана»? Кажется, я о нем слышала.

– Он не вчера открылся, – согласился Бобо, указывая на надпись «С 1840 ГОДА». Похоже, в Новом Орлеане, как и в Шотландии, выражение «не вчера» означало «давным-давно».

– А он для нас не слишком.., э-э-э.., фешенебельный? – замялась Лиз, оглядывая потрепанную одежду Бобо.

– Не забывайте, милая, – Квартал кормят туристы. Клиентов здесь по одежке не встречают.

И Бобо решительно вошел в прохладный зал ресторана.

Оглядывая стройные ряды столиков с безупречно белыми скатертями и столь же безупречно подтянутых официантов, Лиз вновь застеснялась.

– Бо-ре-е-ей! Какие люди – и средь бела дня! К ним подбежал один из официантов, энергично сдавил руку Борея своими пальцами, одновременно хлопнув его по спине другой рукой.

– Привет, Джимми. Да я тут просто.., этой молодой леди Квартал показываю, – ответил Бобо. – Она пожелала посмотреть самый переоцененный ресторан в нашем городе.., вот я ее и привел.

– Сейчас так Питу и передам, – пробурчал Джимми, провожая их к столику у окна. – Вы пока присядьте, а я ему скажу, что ты пришел.

– Погоди-ка, старина, – поманил Бобо официанта, – окажи мне сначала одну маленькую услугу, а? Позвони Мишель – ну, туда, напротив, и скажи, чтобы пару, которая только что пришла, обслужили по особой программе. Их ни с кем не перепутаешь – у дамы волосы ярко-зеленые. И не забудь предупредить, чтобы Мишель убрала из их меню объяснительный листок.

Джимми, ухмыльнувшись, исчез.

– Насколько я понимаю, вас тут знают, – заметила Лиз.

– Да так, захаживаю иногда, – пожал плечами Бобо. – Я уже говорил, в Квартале почти все всех знают.

– А что это за фортель с «особой программой» для Ллойда и Фионны?

– Разве вы не хотите, чтобы они хорошо пообедали? – На лице Бобо изобразилась ангельская невинность.

– Не увиливайте, Бобо, – строго произнесла Лиз. – Мы с вами – одна команда, не забыли?

– Ну, я, кажется, говорил, что «Счастливчик Чэн» – необычное местечко. Так вот, необычен он тем, что там китайская кухня скрещена с креольской.

– Простите, а попонятнее нельзя? Для чего служит объяснительный листок?

– Ну, тут дело в обслуге. Вы на них хоть глазком успели взглянуть?

– Вот именно, что «глазком». Мне показалось, что это все симпатичные молодые женщины.

– Верно сказано. «Показалось».

Лиз сдвинула брови.., и тут же ее лицо расплылось в озорной улыбке:

– Вы намекаете, что… Бобо кивнул:

– Да, с виду это нормальные официантки. А на деле – лучшие в своем роде трансвеститы Квартала. Вот выйдет штука, если ваш друг Ллойд назначит какой-нибудь из этих девушек свидание после смены. Просто кино!

Пока они дружно хохотали, из внутренних дверей появился брюнет в накрахмаленном поварском фартуке.

– Э-ге-гей, Бор! Где пропадал?

– —Пит, бродяга, сколько еще тебе говорить, что под наш акцент тебе подделываться бесполезно? Не срамись лучше, а? – И Бобо представил повару Лиз, которую все еще разбирал смех.

– Ну, чем вас накормить, ребята?

– Вообще-то мы еще не видели меню, – произнесла Лиз.

– Тихо, – прикрикнул на нее Бобо. – Просто скажите Питу, чего вашей душеньке угодно, и если он не сможет сварганить этого блюда в своей уютной кухоньке, то просто закажет его где-нибудь навынос.

Внезапно все тревоги этого утра оставили Лиз, и она осознала, что голодна как волк.

– А знаете ли, – проговорила она, – мне очень хотелось бы попробовать какие-нибудь острые креольские блюда, о которых мне все уши прожужжали.

– Дорогая моя, ради вас – моментально, – обворожительно улыбнулся ей Пит. – Как вам понравится гамбо?

– Мне тоже порцию сделайте, – заявил Бобо. – И чтоб моя доля была не просто острая, а жгуче-жгуче острая.

– И моя! – воскликнула Лиз. – Жгуче-жгуче!

– Вы хорошо подумали? – спросил Бобо, когда повар исчез в своих владениях. – Я думал, у вас в Англии больше пресное любят.

– Не верьте молве, – усмехнулась Лиз. – А об «английском радже» вы, случайно, не слыхали? Кто, по-вашему, изобрел карри «Виндалу»? Мы! Теперь в Лондоне индийских ресторанов больше, чем заведений с континентальной кухней. А самый последний писк – тайские блюда. Остренькое мы просто обожаем.

– Тогда молчу, мэм.

И действительно, когда подали еду, Лиз объявила ее восхитительной и съела все до последней ложки, хотя втайне была несколько разочарована. Специй оказалось маловато – ее даже пот не прошиб. Однако Лиз постеснялась расстроить повара, который нервно стоял у них за спиной в течение всего обеда. И Пит, и Бобо рассматривали английскую гостью так, словно с секунды на секунду ожидали, что она самовозгорится, а увидев, что она невозмутимо уплетает гамбо за обе щеки, несколько даже приуныли. Из тактичности Элизабет начала обмахиваться ладонью.

– О Боже мой, – выдохнула она, подражая одной из своих стареньких тетушек. При взгляде на эту тетушку оба американца страшно бы изумились, узнав, что эта почтенная дама прожила всю жизнь в Индии с мужем-офицером, а домой вернулась с пачкой рецептов карри и полным сундуком перца.

Обман подействовал: спутники Лиз успокоились, а та, усмехнувшись про себя, доела обед.

На обратном пути в отель она поймала себя на том, что великолепно здесь себя чувствует. После шутки, сыгранной над Ллойдом, и веселого обеда Лиз овладело чувство сытости и покоя. И даже зной уже не так донимал. Она поделилась своими наблюдениями с Бобо. Тот расплылся в своей дивной улыбке.

– Новый Орлеан есть Новый Орлеан. Думаете, зря его «Большим Спокойным» прозвали? – проговорил он, распахивая перед ней двери отеля. – А еще толкуют, будто Забота про наш город запамятовала. Надо только в ритм войти – и тогда плыви себе по течению и верь: «что ни случается, все только к лучшему».

– Кстати, – начала Лиз озираться по сторонам, – Ллойд ведь сказал, что они нас будут ждать здесь после обеда?

Бобо пожал плечами:

– Ну, в наших краях «после обеда» – слово очень неопределенное. Погодите секундочку – я спрошу портье, не просили ли они чего передать.

Хотя Лиз только что пообедала, в ожидании Бобо она принялась праздно изучать меню гостиничного ресторана: пространное и приятно разнообразное. Да, Бобо прав. Здесь еда – одно из основных занятий человека, и чем лучше входишь в ритм…

– Прошу прощения, мэм, но у нас проблемы, – воскликнул Бобо, материализуясь перед ней. – Надо немедленно ехать в «Супердоум».

И, не успела Элизабет опомниться, как они уже сидели в такси.

– В чем дело? – спросила она. – Почему они нас вызывают?

– Ну, нам они записку оставить поленились, – мрачно пробурчал Бобо, – зато портье вспомнил, что велели передать Ллойду и Фионне. По-видимому, один из костюмов Фионны загорелся. И на сей раз – на сцене, на глазах музыкантов и половины техников.