"Путь к Золотистой" - читать интересную книгу автора (Колчанов Артем)Глава шестая: Высшее звёздноеЦелая чреда дней, последовавших за этим, слилась для меня в один долгий день. Очень долгий, потому что в один мой нормальный день Рэй втискивал почти неделю жизни в созданном им иллюзорном мире. И мы с ним, насколько я понимал, просто наслаждались этой самой жизнью. Созданный Рэем мир ничем не отличался от реального, по крайней мере я не находил в нём ничего необычного и отличающегося от реального мира. Я просто жил в нём, и эта жизнь была для меня очень интересной. Я узнал столько много нового и интересного о Земле, где, если сложится судьба, когда-нибудь окажусь. И всё же этот мир смущал меня тем, что кроме меня и Рэя в нём не было ни одного человека. И вот, на исходе третьей недели (третьего дня по нормальному времени звездолёта), я всё же не выдержал и сказал об этом Рэю. – Всё ещё будет, обязательно будет. - Ответил он с лёгкой улыбкой. - Только готов ли ты к этому? – К чему? – Видишь ли, - в одно мгновение Рэй вновь стал серьёзен, - я обещал сделать из тебя настоящего звездолётчика, настоящего звёздного разведчика, серьёзно обещал. И поэтому тебе придётся долго и серьёзно учиться. – А при чём тут люди в этом мире? – Как это при чём? - лицо Рэя снова тронула улыбка, - они будут учить тебя, они будут учиться вместе с тобой, будет всё, как в реальном мире. Я считаю, что иначе обучение не будет достаточно полным и качественным. – Мне что-то не всё понятно. – А чего тут непонятного. Этот мир станет практически точно таким же, как реальная Земля. А твоё субъективное время я постараюсь ещё ускорить. – А твои вычислители от этого не перегреются? - полушутливо спросил я. – Об этом можешь не беспокоиться. - Ответил Рэй полностью серьёзно. - Я ещё немного притормозил "Иглу" и перевел ряд систем в дежурный режим. – Рэй, не забывай, что сейчас для нас самое главное то, чтобы ничего не случилось со звездолётом. – Не беспокойся, Вик, на такой скорости с нами ничего не случится. И так контроль почти что трёхкратный… - Рэй вздохнул, - да и, к тому же, у меня всё ещё остается значительный резерв производительности. Я сам себя ещё не до конца узнал. Сколько не пробовал себя перегрузить, всё равно не получалось, и резерв оставался. Ну да ладно, Вик, всё это ерунда. – А что тогда не ерунда? – Не ерунда то, что здесь будет почти что Земля. И я буду с тобой. Мы поступим в Звёздное Училище, окончим его. Потом я ещё кое-что устрою… Или ты не согласен на это? – Но сколько на всё это уйдёт времени? – Не так уж и много. Месяцы спрессуются в дни, годы в недели. Ты проживёшь здесь несколько лет, а на самом деле пройдёт не больше двух месяцев. Не то чтобы у меня не было никаких других вариантов. Просто я понял, что и дальше здесь будет не менее интересно, чем было в последние дни. И если у Золотистой всё будет так, как я ожидаю, то всё то, что я узнаю здесь, мне обязательно пригодится. А если у Золотистой ничего нет, то я просто проживу несколько лет на пусть иллюзорной, но всё-таки Земле. Насколько же наивен я был в тот момент. Я совсем не ожидал того, что прожил потом на самом деле. Тогда же я просто сказал: – Я готов. – Ты это сказал. - Рэй на какое-то время прервался, потом немного виновато улыбнулся мне и сказал. - Всё, пути назад уже нет ни для тебя, ни для меня. И я прошу тебя сейчас только об одном, никому, кроме меня, не говори, что этот мир всего лишь иллюзия в недрах суперкомпьютера. Последствия этого могут оказаться полностью непредсказуемыми. Я оборвал обратную связь. И сейчас я, тот я, который перед тобой, полностью на равных с тобой. Начали. Рэй закрыл глаза и снова замолчал. В тот момент мы снова лежали рядом, на траве возле речки. Летнее солнце стояло высоко в бездонно-голубом небе и от души грело нас. Лёгкий ветерок чуть слышным шелестом пролетал сквозь кроны деревьев. По небу плыли лёгкие полупрозрачные облака. Всё было точно так же или почти так же, как вчера или позавчера. Я не понял всего того, что сказал мне Рэй, и спросил: – Ну и когда же мы попадём в тот мир, про который ты говорил? Рэй повернулся на бок и, посмотрев на меня своими большими и удивленными глазами, сказал: – Вик, разве ты ещё ничего не понял? Мы уже там, точнее говоря здесь. – Но ничего не изменилось. – А ничего и не должно было меняться, так было задумано. Ну, разве что та пещера, из которой мы сюда выходили, уже никуда не ведёт. – Где же тогда выход из этого мира? – Его пока ещё нет. И появится он только тогда, когда наше дело будет окончено, тогда, когда мы с тобой станем настоящими звездолётчиками. – Но ведь ты можешь сделать это в любой момент, стоит тебе только захотеть. Ведь весь этот мир в тебе, часть тебя. – Ничего ты ещё не понял. Я оборвал обратную связь и сейчас с тобой на равных. Я изолировал свою, если так можно сказать, личность в этом мире. И сам я сейчас только в этом мире и больше нигде. – Ну и что же мы сейчас будем делать? – В пяти километрах отсюда посёлок. Через два часа оттуда можно улететь на дисколёте. – И куда мы с тобой полетим? – Как куда? Подавать документы в Первое Звёздное Училище. – Что подавать? – Ах да, совсем забыл, - улыбнулся Рэй, - твоя личная карточка лежит у тебя в кармане рубашки. Только уж извини, мне пришлось сделать её так, что начальный и средний этап обучения ты уже прошёл. Что впрочем, не так уж далеко от истины. Мне не хочется терять лишний год, думаю, что и тебе тоже. Ну что, идём? – Больше наверно ничего и не остаётся, - улыбнулся я. – Ну и прекрасно, одеваемся. Я поднялся и с удивлением обнаружил, что вместо полётной повседневки "Иглы", рядом со мной лежит обычная одежда, причём не новая, а уже немного поношенная. И положена она была именно так, как положил бы её я, а не кто-то другой. У меня тут же появилось ощущение, что эту одежду я уже надевал, что-то вроде ложной памяти. Но я ничего не сказал об этом Рэю, а просто молча оделся. Узкие брюки, рубашка и короткая лёгкая куртка. Рэй же оказался одетым в безрукавную майку из серебристой металлизированной ткани и короткие шорты, а на ногах у него, в отличие от моих ботинок с толстой подошвой, были лёгкие кеды. – Такие разные мы стали, - улыбнулся я. – Идём, по пути всё тебе объясню. Расскажу нашу с тобой так называемую легенду. Пока мы шли к посёлку, Рэй объяснил мне, что в этом мире он обычный мальчишка с Земли, Рэй Климов. Что он живёт в этом посёлке с братом. Но брат полгода назад окончил Высшее Звёздное и уже отбыл в продолжительную экспедицию на корабле Дальней Разведки. Так что Рэй сейчас остался один и серьёзно намерен поступить в Первое Звёздное. Я же, как объяснил мне Рэй, всё тот же Виктор Стрельцов, родом с Дивера, эвакуировался с него на Терцию, но сразу же отправился на Землю, чтобы поступать во всё то же самое Первое Звёздное. Прибыл я сюда утром по среднепланетному времени и познакомился с ним в космопорте, где он совершенно случайно оказался. – Но для чего всё это нужно, Рэй? – Для того чтобы не создавать никаких несоответствий. Для того же, в частности, нельзя никому говорить, что на самом деле представляет собой этот мир. Иначе в этом мире может нарушиться порядок вещей или, что более вероятно, тебя посчитают больным, - он выразительно покрутил пальцем у виска, - и в результате ты никогда не сможешь стать звездолётчиком. Тогда мы рискуем остаться в этом мире навсегда. Обещай мне, что всё сделаешь так, как нужно, так, как я тебе говорю. – Обещаю, хотя ещё не всё понимаю до конца. – Успеешь понять. В это время мы вышли из леса и увидели посёлок. – Рэй, да ведь это же Быстрая Речка. – Ага, она самая, ничего другого я и не хотел придумывать. – Может быть, пригласишь в гости и сюда? Рэй посмотрел на часы и сказал: – Время ещё есть, можно зайти. Дом оказался очень знакомым. Рэй почти точно скопировал его с того, который показывал мне в своём сне-воспоминании. – Ничего не мог с собой поделать, - прокомментировал он, - получилось очень похоже. Хотя это и было нежелательно. – Почему нежелательно? – Потому что я, в конце концов, могу захотеть навсегда остаться в этом мире… Здесь, в этом доме, мы с тобой проживём несколько недель, может быть месяцев, но не больше. – А что потом? – Потом нам, как я надеюсь, придётся переселиться в казармы Первого Звёздного. Для курсантов это обязательно. Казармами называли общежитие курсантов, неофициально конечно, но настолько прочно это вошло в речь, что общежитием называли его только в исключительных случаях. – Жить будем в одной комнате? – Если захочешь. – Захочешь ли ты? – А разве я не хочу. Ну да ладно, пойдём, подождём дисколёт на улице, а то бывает, что они немного опережают расписание. Едва мы вышли из дому, как буквально столкнулись с первым человеком из этого мира. Этим человеком оказался мальчишка лет одиннадцати-двенадцати. – Рэй, Привет, - сказал он, улыбаясь настолько широко, насколько это наверно вообще возможно, и спросил, - ну как, приняли у тебя документы? – Нет, я там ещё не был. – А куда же ты тогда утром летал? – Слишком ты, Тём, любопытный. – Какой есть. - Он умудрился улыбнуться ещё шире, - и всё же куда? – Не куда, а зачем. Вот с ним познакомился, - Рэй кивнул в мою сторону. - Он, как и я, собирается поступать в Первое Звёздное. Мальчишка посмотрел на меня и, очевидно сочтя нужным, представился: – Артём, - и немного смутившись, добавил, - Гальский. – Стрельцов Виктор. – Но он не обижается, когда его зовут просто Вик, - улыбнулся Рэй. – Я тоже не обижаюсь, если меня зовут просто Тёмом. Вик, а откуда ты прилетел на Землю? – А как ты догадался, что я не с Земли? – Да это же очень просто. Кто из землян может умудриться надеть с такой одеждой такие ботинки. – Отстань, Тём, от человека. – А разве я пристаю? – Мы торопимся на дисколёт. – Он уже сел, так что бегите? – Сел? Вик, побежали, а то до завтра ждать придётся. Или вызов делать. На дисколёт мы всё-таки успели. В самый последний момент заскочили в полупустой салон, расположились на пустом ряде кресел, я у окна, а Рэй рядом. Всю дорогу проболтали о пустяках, словно бы были обычными жителями этого мира. А через два часа уже были у входа в Первое Звёздное Училище. Перед входом мы, не сговариваясь, задержались. – Немного боязно, - признался Рэй, улыбнувшись при этом. – Мне тоже, - поддержал его я. – Ну, уж если нам одинаково боязно, тогда пойдём. За входом был большой светлый холл, а прямо напротив, на стене, была выложена из разноцветных каменных плиток эмблема Первого Звёздного - семь лучистых звёзд Большой Медведицы на угольно-чёрном фоне, заключенные в восьмиугольник из перекрученной золотистой ленты. Из-за этой эмблемы курсантов Первого Звёздного иногда называли "медвежатами", но они ни в малейшей степени не обижались на такое прозвище. Мы немного постояли, разглядывая эту знаменитую эмблему, потом переглянулись и пошли дальше. Внутри почти не было людей, но зато в большом количестве встречались всевозможные поясняющие надписи, планы и указатели. По ним мы без труда нашли председателя приёмной комиссии, пожилого человека в штатском. По давно заведённой традиции документы от поступающих принимал один только председатель. Мы ожидали того, что тут будет толпа, но оказалось, что в этот момент никто не атаковал комиссию и председателя. Председатель немного недоверчиво осмотрел нас с головы до ног, едва мы вошли в кабинет: – Ну и чего вы хотите от меня, молодые люди? – Мы пришли сюда, чтобы подать документы и претендовать на поступление в это училище, - ничуть не смутившись, ответил Рэй. – Но сколько же вам лет? – Уже по пятнадцать. – И вы считаете, что этого достаточно? – Насколько мы знаем, нижнего ограничения по возрасту у вас нет, и никогда не было. Знаем и то, что в Первом Звёздном были даже тринадцатилетние курсанты, а не то что пятнадцатилетние. А насколько мы для вас подходим или не подходим, с первого взгляда вам не определить. Если мы не сдадим экзаменов, не пройдём по контрольным тестам или по конкурсу, мы не будем иметь к вам ни малейших претензий, - высказался Рэй, а я промолчал. – Ну, хорошо, убедили, - после небольшой паузы сказал председатель, едва заметно улыбнувшись, - давайте сюда ваши документы. Первым личную карточку протянул оказавшийся более расторопным Рэй. Председатель вложил карточку в щель считывающего устройства. – Рэй Климов, так… так… понятно. Дмитрий Климов, старпом "Циклона", вам случайно не родственник? – Брат. – Так я и подумал, вы похожи. - После этого председатель кивнул мне, и я отдал ему свою карточку, которую в первый раз держал в руках. Карточка отправилась туда же, куда и рэева. – Виктор Стрельцов, родился на Дивере. Бывал я там когда-то… Малоприятным местом он стал сейчас. – Сейчас там уже никого не осталось. Я был среди последних эвакуировавшихся. – На Землю ты прибыл с Терции? – На Терцию я даже не опускался, сразу же после карантина на орбитальной базе улетел на Землю. – Понятно… Итак, в восемнадцатой экзаменационной группе есть два свободных места, - он открыл встроенный в стену шкаф, взял две серебристые пластинки, вставил их в лежащую на столе панель терминала, быстро набрал что-то на клавиатуре, чуть-чуть подождал и отдал их нам, - вот ваши экзаменационные карточки. – И когда начинаются экзамены? – Восемнадцатая группа, насколько мне известно, собирается послезавтра. Всю информацию вы можете получить у справочных стоек. – Нам можно идти? – Погодите. Виктор, ты уже устроился на Земле или нуждаешься в жилье? – Я уже устроился. – Ну и хорошо. Желаю удачи, молодые люди. Как только мы вышли из кабинета, я спросил у Рэя: – Кто такой этот председатель? – Это же старший системкапитан Йорк, заместитель командира училища. Разве не знаешь? – Экспедиция, открывшая Терцию? – Ага, он был тогда у них капитаном. Мы вышли в фойе. Там, в конце зала, полукругом стояли связанные с центральным кибермозгом училища стойки терминалов. Около них было несколько человек, таких же, как и мы, поступающих. Мы подошли к свободной, Рэй лучше меня знал, как с ней обращаться. Вставив в гнездо свою карточку, он выбрал в открывшемся приглашении: "Объявления по группе". На экран тут же выплыло написанное крупными буквами от руки объявление о том, что восемнадцатая группа собирается послезавтра утром у главного входа в училище, для того чтобы все познакомились друг с другом. – Ну и что сейчас будем делать? - тут же спросил я у Рэя. – Полетим домой. Нам с тобой нужно основательно готовится, экзамены в Первое Звёздное - это не просто так. А мы сейчас уже не имеем права не поступить. Выйдя из училища, мы, не торопясь, пошли к посадочной площадке дисколётов. – Прямого рейса для нас сейчас не будет, - сказал Рэй. - Придётся лететь с пересадкой. Где ты предпочтёшь ждать: здесь или на промежуточной остановке? – Смотря где эта остановка… Хотя, лучше уж здесь подождать. – Тогда подходящий дисколёт, - Рэй взглянул на часы, - будет через тридцать шесть минут. Первое Звёздное располагалось на крайнем юго-востоке евразийского материка, в тропическом поясе. И здесь сейчас уже начинался вечер. Ветра совершенно не было и поэтому было достаточно душновато. На лбу у Рэя выступила испарина, и он, стянув с себя майку, начал ею обмахиваться: – Вик, тебе что, совсем не жарко? Даже куртку не снимешь. После этих его слов я освободился от куртки, да и от рубашки тоже. Здесь, на посадочной площадке, большинство ребят тоже страдало от духоты и тоже было без рубашек. – На Дивере, Рэй, такое не посчитали бы и за жару. – Видел я тебя с твоим братом, когда вы гуляли по космодрому. Тогда одежда на тебе была гораздо более скудной, чем сейчас. – Мы с Серёжкой вообще не думали, что кого-нибудь встретим. – Ну да ладно, дело прошлое, - улыбнулся Рэй. Возле посадочной площадки стояло большое табло с экраном указателя-информатора. Из этого табло в разные стороны торчали два металлических стержня непонятного назначения. Поступающие в училище, а их здесь было подавляющее большинство, устроили что-то вроде спортплощадки, где соревновались в подтягивании на перекладине, которой и служили им эти штыри. Мы с Рэем пристроились к наблюдающим, которые вслух считали разы. Как раз в это самое время один парень подтянулся полтысячи раз. – Может быть, попробуешь? - предложил мне Рэй. – Нет, это будет нечестно. Я ведь с Дивера, а Дивер - тяжёлая планета, сила тяжести на треть больше земной. – По-моему парень, что только что подтягивался, тоже не землянин, а, скорее всего, гаммец, а Гамма тоже тяжёлая планета. Сила тяжести одна с четвертью. – Ну, тогда хорошо. Я вышел вперед и, подпрыгнув, ухватился за стержень, но не стал методично подтягиваться сотни раз, хотя и мог это сделать. Повиснув на одной руке и, подтягиваясь на ней без видимых усилий, я сказал: – Это состязание не выявит сильнейшего, потому что не все здесь родом с Земли. У меня на родине сила тяжести на треть больше чем здесь. Что же тогда говорить о тех, кто вырос при половине или даже трети же. Разве это справедливо по отношению к ним? Толпа вокруг загалдела, но в основном одобрительно, а мы с Рэем отошли в сторону. – Зачем ты их так? – Не стоит хвалиться тем, что ты имеешь, но в приобретении чего нет ни малейшей твоей заслуги. На Дивере я смог бы подтянуться от силы сотню раз, а может, и сотни не подтянулся бы, не пробовал, здесь же могу больше, и намного. Но получилось бы, что я показываю не свои возможности, не то, чего добивался долгими тренировками, а только то, что я с тяжёлой планеты. – Мне кажется, что тут ты не совсем прав, но спорить с тобой не буду. – Я тоже не хочу спорить, но считаю так, как сказал. Мы с Рэем отошли в сторону и сели прямо на землю. Но одни мы не пробыли и минуты, к нам подошли двое парней. Один - тот самый здоровяк, который подтягивался до меня, он всё ещё растирал себе мышцы, другой же щуплый тёмноволосый паренёк ростом немного ниже меня, и выделяющийся здесь тем, что был в рубашке. – Привет. Случайно не вы те самые двое, которых сегодня Йорк определил в восемнадцатую группу? – Случайно мы, - сказал Рэй, улыбнувшись, - только откуда вы успели узнать? – Это не составило труда, - улыбнулся щуплый, - Дивер - единственная населенная планета в Содружестве, где тяжесть на треть больше земной. Ну а то, что в нашей группе будет парень с Дивера, я узнал десять минут назад, у справочной стойки. – Так значит вы тоже в восемнадцатой группе? – Иначе, зачем было бы и разговор заводить. Только давайте познакомимся сначала, - сказал здоровяк и представился, - Евгений Конвин, а это Миша Рогдин, - он кивнул в сторону щуплого. – Вик Стрельцов, - в ответ представился я, - а это Рэй Климов. – Куда вы сейчас собрались? – Ко мне домой, - ответил Рэй. – А мы в казармах остановились. Может быть, зайдёте к нам, познакомимся получше. – Лучше полетели с нами. Всё равно я сейчас дома один, и никаких проблем не будет. К тому же там не такие тропики, как здесь. – Идёт. Когда летим? – Через двадцать минут. Они коротко переглянулись, и Миша сказал: – Мы сейчас придём. Нужно кое-кого предупредить. Людей на площадке постепенно становилось всё меньше и меньше. Улетел уже не один десяток дисколётов. Рэй толкнул меня и спросил: – Ну и как тебе этот мир? – Ничего неестественного или необычного пока не заметил… Только мне почему-то немного не по себе. – Ничего, ещё привыкнешь. Только ещё раз напомню, что никому ни слова. – Я же обещал. Да и, честно сказать, я уже начал забывать о том, что это за мир. – Если совсем забудешь, то будет лучше всего. И ещё, давай договоримся, что и сами не будем разговаривать на эту тему, по крайней мере пока. Хорошо? – Договорились. Ещё несколько минут мы просидели молча, а когда увидели возвращающихся к нам ребят, Рэй спросил: – Как они тебе? – Я их ещё и не знаю, как следует. – И я тоже не знаю, - улыбнулся Рэй, - но ничего, сегодня мы с ними постараемся познакомиться лучше. Дисколёт на этот раз был полон народу и до пересадки и после неё. Так что по пути мы почти что не разговаривали, так, перекинулись несколькими фразами. Когда мы высадились в Быстрой Речке, Миша посмотрел по сторонам, глубоко вздохнул и сказал: – Земля, ничего больше и не сказать. – Давно вы на Земле? - спросил Рэй. – Я уже три недели. Женька - только полторы. – Откуда вы? - поинтересовался я. – Я-то почти что местный, житель Луны в шестом поколении, - сказал Мишка, дурашливо улыбнувшись, - лунатик, как про нас здесь иногда говорят. – А я с Аркты, - сказал Женька, - есть такая большая, но пока ещё слабоосвоенная планета в пятидесяти парсеках отсюда. – Слышали про такую, - улыбнулся Рэй, - а вот я за всю свою жизнь дальше Луны не бывал. – А я дальше Земли, - снова усмехнулся Миша, - значит мы с тобой такие вот путешественники. Не вылезали не то что из Системы, а даже с пары Земля-Луна. – Зато вон Вик успел попутешествовать. Был и на Дивере и на Терции. – Не, на Терции я не был, только возле неё, на орбитальной карантинной базе. – Но всё равно, ты видел четыре разных солнца. И даже два сразу, на Дивере. – Не очень то было можно их посмотреть на Дивере, в последние-то годы. Сидели под землей, как кроты, если не сказать хуже, и не высовывались. И только сегодня я первый день живу на нормальной планете под нормальным солнцем аж со времени диверианского скачка. – Он только утром прилетел на Землю, - сказал Рэй обо мне. – Точнее говоря, вчера ещё, - поправил его я, согласно моей легенде, - но пришлось переночевать на орбитальном космодроме. – Значит, вы тоже только сегодня познакомились? – Ага, я случайно забрался на космодром, там и встретил Вика, а когда мы разговорились, то оказалось, что оба собираемся поступать в одно и то же училище. Вот так, разговаривая, мы подошли к дому Рэя. – Вот здесь я и живу. – Неплохой домик, - сказал Женька, - по меркам Аркты это наверно можно было бы назвать хоромами. – По меркам Дивера наверно тем более. – А по меркам Земли это просто среднее жилье для небольшой семьи. – А сколько человек у тебя в семье? - спросил Миша. – Двое, я и старший брат, только он сейчас не на Земле, он дальний разведчик и отбыл в экспедицию. Когда мы вошли в дом, Рэй сразу же включил везде вентиляцию и кондиционирование, хотя в доме и не было жарко. Завершив это дело, он сказал: – Неплохо было бы сейчас пообедать. Вы как, не против? – Там, где училище, сейчас уже время не обедать, а ужинать, не могу я привыкнуть к такой быстрой смене часовых поясов, - сказал Женька, - у нас, на Аркте, все в основном домоседы, даже в соседний посёлок или город ездят очень редко, когда без этого совсем уж не обойтись. – На Земле, Жень, другие обычаи. Например, многие любят по нескольку раз за день встречать рассвет, я один раз аж восемь раз встречал солнце, интересно было. Ну, так как, пообедаем? Возражений нет? День прошел очень быстро. Сначала мы всё-таки пообедали, Рэй настоял. Потом просто разговаривали. Как оказалось, Мишка и Женька были нашими ровесниками, им тоже ещё не было шестнадцати. Мишка не очень-то рассчитывал на то, что сумеет поступить в Первое Звёздное. – Я - "человек с Луны", - говорил он, - родился и рос при низкой тяжести и до тринадцати лет ни к чему себя особо не готовил. Вот и сейчас на меня словно перегрузка давит, трёхкратная. – Но, по-моему, ты здесь неплохо выглядишь, для лунатика, - улыбнулся Рэй. – Весь последний год я только к этому и готовился, к тому, чтобы не быть здесь похожим на лунатика. – Вот человек, - сказал о нём Женька, - никакие экзамены ему нипочём, а такой ерунды боится. – Каждому своё, - сказал Рэй, - кто-то боится экзаменов, кто-то тестов, а кто-то конкурса. – Вам-то хорошо, жители тяжёлых планет. Вон сколько себе мускулов нарастили, причем наверняка без особого труда. На тебе, Женька, это особенно заметно, да и у Вика тоже мускулов хватило бы на двоих, хотя он их и не выпячивает, как ты. – Вот что, друзья-инопланетнички, всех лучше человеку там, где родина человечества, на Земле. Где тяжесть не одна с третью и не одна треть, а простая и обыкновенная единица, - сказал Рэй, - пойдёмте, искупаемся лучше. Когда ты в воде, то почти что в невесомости. – А сейчас не поздно? - спросил Женька. – Жень, день-то ещё только начал к вечеру клониться, впереди весь вечер и остаток дня. – А там, - он кивнул в ту сторону, где, по его мнению, было училище, - уже ночь началась. – Женя, если уж ты сейчас на Земле, то нужно привыкать жить по обычаям Земли. – Придётся, хотя, по-моему, обычаи Аркты не такие уж плохие. У речки мы пробыли до позднего вечера. Сначала несколько раз искупались. Потом разложили на берегу небольшой костёрчик. Нам было легко и весело вместе. А когда уже начало смеркаться, Мишка сказал: – Нам наверно уже давно пора сматываться отсюда. – Не получится, Миша, - сказал Рэй, улыбаясь, - дисколётов сегодня здесь больше не будет. Так что до утра вам отсюда никак не смыться. Только если делать запрос в диспетчерскую транспортной службы. Но ничего, вы прекрасно переночуете у меня, места на всех хватит. Мы ещё долго просидели у костра, и только когда Женька начал постоянно жаловаться, что уже совсем засыпает, пошли в дом. Там, по сравнению с улицей, было очень тепло. Рэй притащил откуда-то одеяла, и мы устроились прямо на полу. Рэй тоже расположился вместе с нами, за компанию. И до утра мы проспали как убитые. А утром, после завтрака, Мишка предложил сгонять до Луны, к нему в гости. Все мы тут же дружно и весело согласились, а уже через полтора часа заняли места на лунном лайнере, уходящем к земному спутнику с Центрального Космодрома. Все три часа полёта мы провели на обзорной палубе: смотрели на Землю, на Луну, на звёзды. Снова разговаривали, и время прошло незаметно. Когда же Луна заняла половину неба, прозвучал сигнал, требовательно повелевающий всем занять свои места. А ещё через десять минут лайнер мягко опустился на главный лунный космодром. – Наш корабль, - произнес голос из динамиков, - совершил посадку на Главный Космодром Луны. Прошу никого не покидать своих мест, пока гравитация внутри салона не сравняется с лунной, об этом будет сообщено дополнительно. На космодроме полдень, солнечно, температура воздуха плюс двадцать пять, влажность ноль семь. Сила тяжести убывала почти пять минут. После этого нам разрешили подняться со своих мест. – Мы на Луне, - начал Мишка, - сила тяжести только треть от земной. Так что будьте осторожнее, особенно вы, дети тяжёлых планет. Для вас тут тяжесть вчетверо ниже привычной. К тому же, по вашим словам, вы никогда не бывали на лёгких планетах. – Я целые сутки пробыл на Пене, - сказал Женька, - перед стартом звездолёта. Ох, и набил же себе шишек, прежде чем освоился. Сила тяжести там почти такая же, как здесь, лишь чуть-чуть больше. – Пена, это карликовая планета в вашей системе? - спросил у него Рэй. – Побольше этой Луны и даже немного побольше вашего Меркурия будет, так что не такая уж и карликовая. В нашей системе на Пене находится промежуточная база. Мы вышли из корабля на поле космодрома. Вокруг нас была Луна, но это на первый взгляд было практически незаметно, всё почти так же, как на Земле, которую мы недавно покинули. Правда, воздух здесь пах немного по-другому, несильно, но вполне заметно. Но, как известно всем, каждая планета пахнет и, причём, пахнет по-своему. Мишка здесь, на Луне, чувствовал себя превосходно, ведь это была его родная планета. Все его движения, немного несуразные на Земле, здесь стали удивительно точными и целесообразными, сразу и всем было видно, что он местный житель. Рэй тоже чувствовал себя здесь довольно неплохо. Мне же и Женьке показалось тут неуютно, в чём я сразу же признался. – Мне на Земле тоже неуютно, - сказал в ответ на это Мишка, - но я уже почти что привык. Вам же здесь и привыкать не нужно, через часок вы освоитесь и будете как дома. После этих Мишкиных слов Женька сумрачно усмехнулся и шёпотом сказал мне: – Ты его не особо слушай. Ходи осторожнее, а то непременно грохнешься, по своему опыту знаю. До Мишкиного дома мы летели всего лишь десять минут на тонком и изящном, по сравнению с земными, лунном дисколёте. Мишка жил в небольшом городке, на берегу Моря Ясности, там, где оно омывало подножие лунных Апеннин. В общем, в тропическом поясе Луны. – Ну, и как вам Луна? - спросил он нас, едва мы выбрались из дисколёта. – Больше всего эта планета похожа на Землю, - сразу же ответил я, - настоящей Луны тут, по-моему, не осталось вовсе. Никаких тебе лунных пейзажей, которые вошли в поговорку. – Такая Луна гораздо лучше. Потому что всё это, ну всё, что нас окружает, сделано руками человека. – Да, неплохо в своё время планетостроители поработали. - Высказался Рэй. - Чего стоит одна только переброска сюда с Земли излишков воды. На Земле Антарктиду с Гренландией ото льда освободили, и здесь на целый океан хватило. Дом, в котором жил Мишка, был гораздо больше того, в котором жил на Земле Рэй, но на вид казался более лёгким и воздушным. – Кто у тебя сейчас дома? - спросил Рэй. – Братья, если только никуда не смылись. Но было бы лучше, если и в самом деле смылись, а то житья не дадут… Может быть сначала к морю сходим, искупаемся, поныряем, ведь так, как здесь, на Земле никогда не поныряешь. Идёмте, здесь превосходнейший пляж. Море, с первого взгляда так похожее на земное, было покрыто слабой рябью волн от дующего с его стороны лёгкого ветерка. Песок на пляже был тёмно-серый и горячий, хотя и не настолько горячий, чтобы обжигать. Нас не нужно было уговаривать, мы тут же избавились от одежды и забрались в воду. Купаться в лунном море действительно было очень приятно, а нырять - так вообще одно удовольствие: наверх так быстро, как на Земле, не выносит, да и нырнуть можно глубже, ведь архимедова сила на Луне, так же как и сила тяжести, была в три раза меньше. Когда мы, вдоволь накупавшись, выбрались на берег, оказалось, что Мишкина одежда завязана узлами и туго набита песком. Мишка поднял валявшуюся на песке сучковатую палку и, посмотрев по сторонам, швырнул её в ближайшие кусты. Оттуда прозвучал приглушённый смешок. – Ну ладно, хватит прятаться, вылезайте. – Чтобы ты нас поколотил? - донеслось из кустов. – Больно нужно мне вас колотить, всё равно ведь неисправимы. – Обещай, что ничего нам не сделаешь. – Если вы вернете мою одежду в исходное состояние, то даже пальцем до вас обоих не дотронусь. - Сказал Мишка, усмехаясь, и добавил, почти что угрожая. - Вылезайте, а то хуже будет, всё равно ведь поймаю. – Ну, ты обещал, - донеслось из кустов. Оттуда выбрались двое мальчишек-близнецов лет восьми-девяти. Они были сильно загорелые, как две капли воды похожие друг на друга, и сильно похожие на Мишку. Как и мы, они были в одних только плавках. Они быстро и слаженно, в четыре руки, развязали Мишкину одежду и вытряхнули из неё песок. Мишка в это самое время зашел к ним сзади и, едва они закончили, ухватил их за подмышки и приподнял под тут же зазвучавшие с их стороны протесты. – Вот эти двое салаг и есть мои братья. Вот этот, - он тряхнул правой рукой, - Владька, а вот этот, - он тряхнул левой, - Славка. А может быть наоборот, но существенной разницы в этом нет. Сказав это, он ухватил мальчишек покрепче и побежал к воде. Зайдя в воду по колено, он, одного за другим, бросил их в море, под громкий визг удовольствия с их стороны. Правда, они тут же ухватили Мишку за ноги и тоже уронили в воду, все вместе они принялись с громкими воплями дурачиться, а на берег вылезли только минут через десять. Мы за это время успели обсохнуть и немного позагорать. Владька со Славкой начали шёпотом расспрашивать Мишку о нас, тот же ответил только одно: – Спрашивайте сами, а то я ещё подумаю, что вы и стесняться научились. После этого мальчишки всерьёз насели на нас и сумели выудить многое. Когда же они узнали, что я и Женька родом из других систем, принялись расспрашивать с удвоенной энергией. До тех пор, пока Мишка не сказал нам всем: – Довольно, пора отсюда уходить. А то уже очень скоро ливень начнётся. И действительно, со стороны моря медленно наползали тяжёлые чёрные тучи, в которых проблескивали голубые змейки молний. Ветер тоже менялся, потихоньку набирал силу и поднимал волны. К Мишке домой мы успели добраться в самый последний момент, когда громыхало уже вовсю, а с неба начинали падать первые тяжёлые капли дождя. А уже с веранды увидели, что ливень хлестанул вовсю. Стало темно, как поздним вечером, и Мишка включил свет. – Давно не было здесь такого дождичка, - сказал он, - греметь перестанет скоро, но вот лить будет не один час. Так что придётся посидеть дома. – А мы и не против, - ответил Женька сразу за всех, - как-то не хочется под дождём мокнуть. Едва мы прошли в гостиную, как ко мне пристроились Мишкины братья: – Вик, расскажи, какой бывает день, когда на небе сразу два солнца. – Обыкновенный день двух солнц. Но я видел его только до Скачка. А тогда я был младше вас. – И ты что, уже успел всё забыть? – Нет, это наверно никогда не забудешь. Но рассказывать долго. Проще найти и посмотреть какую-нибудь запись, наверняка таких немало в глобалке. – Нет, так интереснее. – И в самом деле, Вик, - неожиданно поддержал их Рэй, - через запись ощущений не передать, насколько она ни будь совершенной. Это совершенно разные вещи: видеть и присутствовать, совершенно разные впечатления. – Они правы, - сказал и Женька, - расскажи, а то мало кому доводилось не то что жить, а даже просто бывать на планете двух солнц. – Ну, хорошо, - согласился я. И я довольно долго и подробно рассказывал о том, какие были на Дивере восходы и закаты, как менялось освещение. О похожем на земной жёлтом дне, о сумрачном дне красного солнца и, конечно же о, ни с чем не сравнимой картине дня двух солнц, когда в небе сразу два светила, а все предметы отбрасывают две разноцветные тени. Потом я рассказал о Скачке, том времени, когда планета начала медленно и неуклонно приближаться к жёлтому солнцу. Как постепенно становилось жарко, исчезали реки и озера, как горели могучие сине-зелёные леса тысячелетних деревьев, а над всем этим безжалостно сверкал растущий и ослепительный диск солнца, которое раньше давало планете жизнь, а сейчас несло только смерть. – Неплохо рассказываешь, - сказал Женька, когда я окончил, - из тебя наверно может писатель получиться. – Не ты первый мне об этом говоришь. Но я всё же хочу стать не писателем, а звездолётчиком. – Вик, расскажи ещё что-нибудь, - попросил кто-то из Мишкиных братьев, я ещё не научился их различать. Они расположились рядом со мной на полу гостиной, один с одной стороны, другой - с другой. Я положил им руки на плечи. Не знаю почему, но мне стало очень хорошо, и я даже не хотел вспоминать, что это за мир, в котором сейчас нахожусь. – Лучше вы расскажите что-нибудь. – А чего нам рассказывать. Нам и рассказывать-то нечего, по сравнению с тобой-то. – Ну, хотя бы расскажите, как вас различать? - сказал Миша, который расположился в кресле и довольно улыбался. - Или лучше о том, кем вы собираетесь стать, когда вырастете. А то, как я заметил, вы опять без нагрузочных костюмов. – Мы их сняли, когда к морю пошли. Не купаться же в них. В них можно плавать только одним стилем - булыжником. – Ну почему же, можно ещё и топориком. Но вот когда домой вернулись, почему не надели? – Сам-то вон тоже не надел. – Мне это сейчас не нужно. Я ведь не на Луне живу, а на Земле, а здесь только с кратковременным дружеским визитом. – А вы что, прямо сегодня назад лететь собираетесь? – Ну не завтра же, конечно сегодня… А ну, марш одеваться в костюмы, а то не разовьетесь как следует, и придётся вам тогда всю жизнь жить на Луне. Мишка договаривал это для пустого места, близнецы уже исчезли из гостиной. Рэй приподнял штору и посмотрел в окно: – Дождь всё льёт и льёт и, похоже, переставать не собирается. – Такой дождь может и целые сутки лить, без перерывов и послаблений, - сказал Мишка с видом старожила. – Как же мы тогда до дисколёта доберёмся, - улыбнулся Женька, - промокнем ведь, до самого основания. – Промокнем? Ну и что такого, думаю, что окончательно не размокнем, - ответил ему Рэй, - прилетим ко мне домой, обсушимся. Или вообще одежду сменим. А то вон пример Вика. Ему сегодня уже сказали, что так нелепо землянин вообще не может одеться. – А что у него такого нелепого? - поинтересовался Женька, который тоже был здесь иносистемцем. – Ну, вот ботинки хотя бы. Ни один землянин не будет носить такую тяжесть, если он конечно не в походе, да и то не во всяком. – А мне вот именно такие ботинки и нравятся, - сказал я, защищаясь. – Но, всё равно, лучше надеть что-нибудь полегче. – Одеться как ты что ли? – Нет, - немного смутился Рэй, - такую одежду в моем возрасте уже обычно никто не носит. Но мне нравится, легко и не жарко. В этот момент в гостиную вернулись близнецы. Под одеждой у них сейчас были надеты плотно облегающие тело эластичные костюмы, которые оставляли незакрытыми только головы и кисти рук. На одном из мальчишек костюм был серый, а на другом голубой. – Ну вот, - весело улыбнулся Мишка, - сейчас этих двоих можно различить и постороннему: Славка в сером, а Владька в голубом, ну если они, конечно, не поменялись костюмами. – А что это за костюмы? - спросил я, с такими костюмами мне встречаться не приходилось. – Статико-динамические, нагрузочные. Ну, просто эти костюмы дают на мышцы и скелет практически такую же нагрузку, какую испытывает человек при единичной силе тяжести. – Не единичной, - в один голос, возмутились близнецы, - а один с четвертью. Мы уже вторую неделю такие носим. – Кто вам такие дал, и зачем вам это нужно? – Кто дал - не скажем, - сказал один из близнецов. – Сам-то последние полгода носил костюм вообще на полторы единицы, - в это же время сказал другой. – Вот мне-то это было просто позарез нужно. Тяжело наверстать то, что когда-то запустил. А вот вы носите костюмы с пяти лет. Зачем вам единица с четвертью? – Миш, ну что ты пристаешь к нам. Вон Вик всю жизнь прожил при единице с третью, реальной, и то ничего, лучше большинства выглядит. – Ну и шут с вами. Хотите себя мучить - мучьте, - высказав это, Мишка ненадолго замолчал, а потом сказал уже нам. - Наверно уже пора возвращаться на Землю? Рэй глянул на часы и кивнул, соглашаясь с ним: – Пора, а то можем и не успеть. – Чего не успеть? - спросил я. – Как чего? Отдохнуть и явиться завтра в Первое Звёздное. – Ну, тогда идём, - сказал Мишка, - дисколёты до лунапорта здесь ходят каждые пять минут, или ещё чаще. – Миш, мы тоже хотим на Землю, - сказал Владик жалобным голосом, - обещал ведь, что когда-нибудь возьмёшь нас с собой. – Вас только там и не хватало. А когда-нибудь - совсем не значит, что сегодня. – Ну, Миш. Только на один день ведь, - говорил уже Славка, - все наши друзья уже бывали на Земле, и не по разу. – А мы ещё не одного, - добавил Владька. – Когда-нибудь потом. Некогда мне будет завтра с вами возиться. – Ну, Миша, обещаем, что будем вести себя так примерно, как никогда не вели. – Ребята, вы не против? - спросил Миша, глядя на нас, он уже готов был сдаться. – Ну, если так хотят, - улыбнулся Рэй. – Ну, хорошо, возьмём, - сказал Миша братьям, - но только запомните хорошенько то, что посещение Земли, скорее всего окажется для вас не удовольствием и развлечением, а настоящим наказанием. – Ура! - крикнули близнецы одновременно. – Но вот костюмчики придётся снять. Десять минут вам на сборы. Папу и маму я сам предупрежу. Не успеете за десять минут, пеняйте сами на себя, мы преспокойно улетим и без вас. Через десять минут мы бежали под дождём к посадочной площадке дисколётов, большущими прыжками, невозможными на Земле. Особенно хорошо эти прыжки получались, как ни странно, не у коренных лунян, а у нас с Женькой и Рэем. Когда же вся наша компания заскочила под навес у посадочной площадки, Мишка сказал: – За вами и не угонишься, тяжёлопланетники. Я с трудом стянул с себя полностью промокшую рубашку и отжал её. С не меньшим трудом натянул снова, и в этот момент с негромким свистом посадочных движков на площадку опустился наш дисколёт. На космодром мы тоже прибыли как раз вовремя, заканчивалась посадка на идущий на Землю челночный лайнер, и на нём оказались свободные места. Так как лайнер летел с Луны на Землю, а не наоборот, то весь полёт на нём поддерживалась лунная сила тяжести, чему, больше всех, удивились Мишкины братья, на что сам Мишка им сказал: – Иначе вам Земля Землёй не покажется. Привыкнете, пока летим. И снова почти весь полёт мы провели на обзорной палубе, снова смотрели на Луну, на Землю, на звёзды, и это было совсем не скучно. Через три часа после взлёта лайнер плавно и неторопливо опустился на Центральный Космодром Земли. Послепосадочная процедура проводилась тут точно так же, как и на Луне. Сила тяжести стала нарастать уже после посадки, и через пять минут стала равной земной. Мишкины братья, испытав её на себе, немного побледнели, на что он им ехидно заявил: – Ну и как вам тяжёлые объятья Земли? Не сильно тянет к себе родина предков? – Нормально, мы думали, что хуже будет, - ответил за обоих близнецов Владька. – Но всё равно будьте осторожнее и, самое главное, не прыгайте, здесь вам не Луна, на Земле падать намного неприятнее. – Ты это наверно на своём опыте знаешь? – Хотя бы и на своём, вам-то, какая от этого разница. Вот когда набьете себе шишек и носы поразбиваете, тогда и на своём узнаете. Когда мы добрались к Рэю домой, уже начинался вечер. – Ребята, - спросил я, - я точно не понял. Во сколько группа собирается завтра в училище? Помню, было написано, что утром, но вот по какому времени? – Как по какому, естественно по среднеземному, - пояснил для меня Рэй, - если другое специально не оговаривается, то время всегда считается среднеземным. – Группа собирается в шесть ноль-ноль по среднеземному времени, - добавил Мишка. – Значит, по-здешнему это будет в десять, а в училище будет уже два дня. Ничего себе утро. – А нам что, хуже от этого что ли, выспимся как следует. – А что же конкретно будет завтра? – Да ничего особенного, - сказал Мишка, - сначала проведут что-то вроде собрания, на котором всё нам расскажут, объяснят и ответят на вопросы. Познакомимся с ребятами из группы. Потом будет экскурсия по училищу, наверняка свозят в филиал на острове, и, может быть, ещё куда-нибудь. Не беспокойтесь, хватит на весь день, без остатка. – Мы тоже хотим, - снова в один голос сказали близнецы, успевшие расположиться вдвоем в широком откинутом кресле. – Вас только там и не хватало, - хмыкнул Мишка, - сами видите, как на вас Земля-то надавила. Сразу же в кресле устроились и оба бледные, как будто полдня в холодильнике сидели. – Ну, вот ещё, - возмутились они, - в нагрузочных костюмах нам было намного тяжелее. – Так то в костюмах, а сейчас на самом деле, костюмом-то всего не сымитируешь. – Мы ведь и в тренажёр ходим, сам знаешь, сам ходил. – Не настолько он большой, и не настолько долго в нём вы бываете… К тому же там бассейна нет, а на воде разница тяжести хорошо чувствуется, особенно когда ныряешь. – А здесь речка, может быть пойдём, искупаемся. – Попозже, - сказал Рэй, - сначала всем нам переодеться нужно, а то выглядим так, будто в стиральной машине побывали. Так началась моя жизнь на этой Земле, в иллюзорном, созданном Рэем мире. И, как оказалось, для меня эти созданность и иллюзорность ничуть не ощущались. И о том, что этот мир иллюзорен, я помнил лишь самые первые дни, а потом вспоминал лишь время от времени, и чем дальше, тем реже. Я вошёл в этот мир, а этот мир вошёл в меня, быстро, легко и практически неощутимо. Вступительные экзамены в Первое Звёздное отняли у нас всего лишь полмесяца. Они были организованы очень чётко и эффективно. Экзамены я сдал успешно, но получилось это у меня во многом благодаря тому, что мне усиленно помогал Рэй. Целые дни он занимался со мной по различным дисциплинам. И что бы он мне ни объяснял, это сразу же становилось для меня простым и понятным, прочно откладываясь в памяти. На мой вопрос, как у него это получается, он сначала только отмахнулся, но когда я проявил настойчивость, сказал, что, зная конкретного человека достаточно хорошо, можно научить его чему угодно, конечно, если он не полный дурак. И я на это ничуть не обиделся. Сам Рэй сдал экзамены почти так же, как и я. А когда я его спросил, смог ли бы он сдать их лучше, он заявил, что сейчас он - Рэй Климов, и знает примерно столько же, сколько я, ну может быть только самую малость больше, и попросил больше не заводить разговоров на эту и подобные ей темы. Наши новые товарищи - Мишка и Женька, тоже успешно прошли через сито экзаменов, которое, как и всегда, безжалостно отсеяло подавляющее большинство желающих стать звёздными курсантами. Контрольные тесты формы и профпригодности отсеяли лишь небольшую часть прошедших экзамены. Этих тестов больше нас всех боялся Мишка, и когда их прошёл, заявил, что просто это счастье ему не изменило. Но, как считал я, ему-то бояться и не стоило, потому что, несмотря на моё первое впечатление, он оказался ничуть не хлипким, а, наоборот, достаточно крепким, ловким и координированным парнем. Ну а что до силы, сила для современного звездолётчика не настолько уж и важна, а если и нужна, то её всегда можно развить специальными занятиями и тренировками. И вот, когда все экзамены и тесты осталось позади, был объявлен общий сбор всех тех, кто прошёл отсев. Мы собрались на большой полукруглой площади возле здания училища. Я точно не знал, сколько человек тут осталось, но на первый взгляд никак не меньше двух тысяч человек. Тут уже был вечер, далеко не ранний, и площадь освещалась резкими и слепящими глаз лучами прожекторов с крыши училища. – Так, - мрачно сказал стоящий рядом со мной Мишка, - в училище как всегда набирают только двенадцать отрядов по сто человек. Нас же тут больше двух тысяч. Так что получается примерно по два человека на одно место. – Ты что, опять боишься? - спросил стоящий сзади Женька. – Нет, я просто думаю, каков же будет отбор, что будет собой представлять этот самый конкурс. – Это наверно никто из поступающих пока ещё не знает, - сказал стоящий рядом с Мишкой Рэй, - командование училища знает естественно, придёт и скажет. – Строиться, - прозвучал усиленный динамиками голос. И по толпе поступающих словно бы прокатилась волна, преобразуя толпу в неровный и неумелый, но всё-таки строй, полукольцом, как положено по Уставу строиться космолётчикам. Как только построение оказалось более-менее завершено, из училища вышли шесть человек в парадной форме Космофлота. Они быстро прошли в центр полукольца, но вперёд выступил только один человек с большой звездой на погонах, по иерархии космофлота это был звёздкапитан. Я хотел спросить, кто это, у стоящего впереди Рэя, но не успел, потому что звёздкапитан представился сам: – Я звёздкапитан Александр Стоун, командующий этим училищем. Я собрал всех вас для того, чтобы: во-первых - поздравить с тем, что вы прошли две ступени отбора, что уже само по себе является достижением и позволяет учиться в любом училище космофлота, на один ранг ниже нашего. Ну, а во-вторых, я должен сообщить вам, что две ступени отбора прошли две тысячи четыреста семьдесят два человека. Мы же способны принять в училище только двенадцать сотен и ни человеком больше, таковы наши правила. Поэтому мы вынуждены провести среди вас отбор, своего рода ещё один, самый последний, вступительный экзамен. После этих слов командующего по строю прокатился недовольный шумок. – Тихо, - снова прогремел голос звёздкапитана, - пока ещё возможен вариант, по которому мы сами, по своим субъективным мнениям и пристрастиям, отберём из вас двенадцать сотен. Ну, уж после этого по рядам поступающих прокатился не просто шумок, а самый настоящий шум. Но командующий смотрел на него сквозь пальцы, начав совещаться со своими спутниками, на лицах которых время от времени появлялись улыбки. Когда же поступающие вновь успокоились, звёздкапитан продолжил: – Насколько я понял, такой вариант вас не устраивает. Да и вообще, за всю историю нашего училища он никогда не устраивал большинства кандидатов в курсанты. Да, я не оговорился, с этого дня вы считаетесь уже не поступающими, а кандидатами в курсанты. Приказываю вам сегодня же получить форму и ждать последнего экзамена, не покидая территории училища. Об экзамене каждый узнает конкретно и лично, когда придёт для этого время. У меня всё, можете разойтись. Через час мы уже получили форму. Это была обычная, стального цвета, курсантская форма Первого Звёздного Училища, напоминающая своим цветом и видом престижную форму Дальней Разведки. Но только на форме не было ни одного знака различия, за исключением эмблем училища - семи звёзд Большой Медведицы в восьмиугольнике на рукавах и куртки, и рубашки. Мы вчетвером немного посмеялись друг над другом, так как носить форму никто из нас ещё не умел. И пошли устраиваться в казарму, так как знали, что ожидание последнего экзамена может затянуться на несколько дней, а то и недель. В казарме мы с Рэем не без труда достали две кровати и поселились в той же комнате, где уже жили Мишка и Женька, решив, что этот вариант лучше того, чем селиться с незнакомыми кандидатами. Вообще-то в казарме сейчас в основном и жили только кандидаты в курсанты. Но были и курсанты, которые так или иначе не воспользовались отдыхом. В основном это были курсанты последнего года обучения, которые сейчас ждали выпуска и распределения. Но их я видел очень редко. А познакомился ближе только через три дня после того, как стал кандидатом в курсанты. Возвращаясь с вечерней разминки, я немного задержался на улице, был очень красивый закат, и я не мог удержаться и не посмотреть на него. Потом, возвращаясь в казарму, я ошибся этажом и, как оказалось, с разгону ввалился в чужую комнату. В этой комнате были трое курсантов. Двое сосредоточенно возились над каким-то необычного вида аппаратом, а третий валялся на кровати, что вообще-то запрещалось правилами, но как я потом узнал, практически никогда не наказывалось всерьёз. Тот, который валялся, был в форме, но босиком, и он нехорошо так удивился моему появлению: – О, ребят, посмотрите, кто сюда зашёл. Один из двоих недовольно повернулся: – Да, давно сюда канды не заглядывали. Я собрался тут же молча выскользнуть из комнаты, но тот из курсантов, который лежал, придавил дверь пяткой: – Ты что, боишься что ли, проходи, коли заглянул. – Извините, я, кажется, ошибся этажом. – Надо же, ещё и вежливый попался, среди вашего брата это наверно очень большая редкость. Вен, да посмотри ты на него, прямо ты шесть лет назад. Ещё один курсант повернулся и, мельком взглянув на меня, сказал: – Отпусти человека, Ник. Видишь ведь, что у него коленки вибрируют, как луч плазменника. Это было уже прямым обвинением в трусости. И сносить этого так просто я был не намерен. Я посмотрел себе на колени и сказал немного нахально: – Не вибрируют. – Ну, если не вибрируют, тогда проходи, гостем будешь. Садись, - он указал на третий, свободный сейчас стул. Я прошёл и сел, и обо мне все словно бы вообще забыли, как будто меня здесь и вовсе не было. Но и уходить сейчас мне было уже неудобно. Смуглый Ник лежал на кровати и, глядя в потолок, меланхолично насвистывал себе под нос какой-то полузнакомый мотивчик. Вен же и третий курсант снова склонились над полуразобранным аппаратом. И я начал наблюдать, что же они такое делают. И через несколько минут прекрасно понял, что это за аппарат. Это был кустарного производства (не кустарные изготовляют только большие) волновой стимулятор роста растений. Такие стимуляторы используют биологи, чтобы быстро восстанавливать и выращивать леса и парки. Но зачем стимулятор курсантам, я не мог понять, однако же, понял то, что у них с этим волстом не ладится, и они молча думают над тем, почему не ладился. Что такое волст я прекрасно знал, в своё время на Дивере я и сам собрал аппаратик наподобие этого. Тогда я удивил маму тем, что вся зелень дома за один день выросла почти что в два раза, это был мой подарок ей на день рождения. Сейчас же я просидел ещё минут пять, а потом спросил: – Что-то не получается? Вен сначала кивнул, а потом поглядел на меня: – Канд, ты хоть знаешь, что это за штучка? – Конечно знаю, это волст. – Волст? – Ну, волновой стимулятор роста для растений. – Ну, если ты такой умный, - сказал с усмешкой курсант, имени которого я ещё не знал, - может быть доведёшь его до конца. – Он и так у вас до конца сделан. Нужно только собрать, настроить и включить. – Ну, давай, пробуй. Я быстро просмотрел стандартные кристаллосхемы, установил их каждую на своё место, проверил соединения, отрегулировал волновые излучатели. Собрал корпус, подключил батарею-накопитель. Немного подольше провозился с настройкой, настройка в волсте - самое сложное, но когда делаешь её не в первый раз, это не так уж и трудно. Через полчаса волст был готов, и я мог его испытывать. – На чём будем испытывать? - спросил я, рассчитывая, что объект испытаний непременно окажется за пределами казармы, но в этом я ошибся. Из-под стола третий курсант вытащил большой пластиковый пакет с землёй. А Вен, покопавшись пальцами в нарукавном кармане рубашки, вытащил блестящее, словно металл, семечко, размером чуть больше булавочной головки и положил его на землю. – Давай, канд, испытывай, - в тоне, с каким он это сказал, я почувствовал, что он и не рассчитывает на то, что у меня хоть что-то получится. И от этого я слегка разозлился: – Нужна вода. Земля должна быть очень сырой. – Ник, будь другом, принеси воды, - попросил он, но за этой просьбой просматривался тон, более соответствующий не просьбе, а приказу. Ник нехотя поднялся, громко зевнул: – Слушаюсь, шеф, но только, сколько её нужно, воды? – Сколько нужно воды? - спросил Вен у меня. – Литров десять. – Тащи ведро. Когда земля стала жидкой, словно каша, я включил волст. Первые несколько минут внешне ничего не было заметно, и курсанты уже начали понемногу посмеиваться надо мной. Но жизненная сила семени наконец-то проснулась, оно начало оживать и медленно шевелиться. Показался тоненький полупрозрачный корешок, который закрутился и ушёл в землю, потом выглянула пара крошечных тёмно-зелёных и глянцевых листиков, которые прямо на глазах вытягивались и темнели. После первых листков дело пошло ещё быстрее. Стебелек быстро вытягивался, выпускал по парам сложные листья. Через час на месте крошечного семечка был уже целый кустик полметра высоты, и на нём появились бутоны, большие, не меньше яйца. Самый верхний бутон первым начал быстро набухать, и раскрылся большим цветком золотистой, с искрящимся металлическим отливом, розы. На лицах курсантов тут же показались улыбки, которые, надо сказать, сильно их меняли, и Вен сказал: – Стоп, этого уже вполне достаточно. Я выключил волст, но ещё несколько минут все, не отрываясь, смотрели на чудесный цветок, только что выросший из крошечного зёрнышка. – Что это за цветок? - шёпотом спросил я. – Это ньюрианская роза, - ответил мне Вен, - на последней практике я побывал на Ньюре и добыл там несколько семян, это вообще-то большая редкость. – Канд, ты что, биолог что ли? - громко спросил у меня Ник. – Нет, не биолог, я собираюсь стать звёздным пилотом. И ещё, у меня есть имя. – Смотрите-ка, канд ещё и грубит. Ты что, не знаешь, что положено делать с кандом в подобных случаях? – Не знаю, и знать не хочу. – Тихо, Ник, канд канду рознь. Вот он только что сделал то, что мы сами сделать не могли. По-моему, его даже можно принять в братство курсантов. – Канда-то? - усмехнулся Ник, - а если он не станет курсантом, тогда в глазах всех курсантов ты, Вен, станешь таким посмешищем. – Мне лучше знать, - сказал Вен, и как отрезал, но тут же спросил у меня: - Ты хочешь этого, канд? Я посмотрел на него и ответил: – Хочу. Но только у меня есть имя. Но они словно бы и не заметили моего замечания об имени. Они отошли к двери и шёпотом о чем-то переговорили, потом дружно рассмеялись. – Ты сказал, что собираешься стать звёздным пилотом? - спросил Ник. – Да, собираюсь, для этого я и поступаю в училище. – Мы примем тебя в братство курсантов, но только в том случае, если ты докажешь то, что и в самом деле сможешь стать звёздным пилотом. – А как мне это доказать? – Пойдём с нами, - сказал Вен. – Куда? – Пойдём, сам увидишь. – Так что ли, - показал я на себя, а я был хоть и в форменных брюках, но в одной майке. – Так нельзя, - согласился Вен и вытащил из шкафа форменную куртку, очевидно свою, - надевай. Когда мы вышли из казармы, было уже очень темно, чёрная тропическая ночь с яркими звёздами в небе. Мы направились к училищу. Я ничего не спрашивал, так как считал, что без вопросов будет лучше. Мы подошли к училищу, но не со стороны главного входа, а сзади, там, где у небольшой двери стоял дежурный курсант. Этой дверью нам, кандидатам в курсанты, было строго-настрого запрещено пользоваться, о чем я и сказал Вену. Он в ответ на это криво усмехнулся: – С нами можно. Потом он что-то коротко, но властно, сказал дежурному курсанту. Тот выразительно поморщился, но всё же пропустил нас в полутёмный коридор, начинавшийся за дверью. – Куда мы идём? - всё же не удержался я от вопроса. – Скоро увидишь сам. Несколько минут мы спускались по узкой лестнице и оказались в полутёмном зале, где горело только тусклое дежурное освещение, красновато-вечернего оттенка. У каждой из четырёх стен этого зала было смонтировано по консоли управления, очень похожих на консоль в главной рубке "Иглы", а на стенах тускло серебрились большие прямоугольники выключенных экранов. Тренажёры - понял я, так это и оказалось. Вен и Ник тут же активизировали один из них, на консоли загорелись разноцветные сигналы. А третий курсант в это же самое время нахлобучил мне на голову пилотский шлем. – Ну что, не передумал, будешь доказывать? - с усмешкой спросил у меня Ник. В ответ я только кивнул. Тогда Вен сказал: – Эта штука - просто тренажёр, ни больше, ни меньше, только так его и следует воспринимать. Но сейчас ты получишь те же самые ощущения, какие получает настоящий звёздный пилот, ведущий корабль в Пустоте. Если сумеешь продержаться хотя бы десять минут, считай, что доказал. Мы сейчас смоделируем тебе спокойную Пустоту и простенький транспортный корабль. – Зачем спокойную, давайте уж лучше неспокойную, я справлюсь, - нахально улыбаясь, попросил я. – Может быть тебе, канд, ещё и дээровский разведчик смоделировать? - усмехнулся Ник. – Было бы неплохо. И ещё, у меня есть имя. – Слушай, канд, - сказал Вен, - такого нахальства я уже давно не встречал… Ну да ладно, как хочешь, - он усмехнулся и сказал Нику, - вруби ему программу 137-А-0. – Ну, держись, кандик, - присвистнул Ник, шутливо округлив глаза, - если вылезешь из этого болота, я буду тебя очень уважать. – Слушай условия, - прочитал Вен. - Требуется достичь определённой точки, при достижении её задача будет считаться решённой. Улучшающие обстоятельства - крупномасштабная конфигурация Пустоты вокруг точки известна во втором приближении, мощность пространственной установки корабля составляет двести восемнадцать Терателлитов, проникающая способность ходовых локаторов тридцать секунд хода на первом маршевом. Ухудшающие обстоятельства - канал связи с бортовым кибермозгом спонтанно меняет запаздывание, нестабилен первый маршевый режим пространственной установки, ну и самое неприятное - нестабильный Пустотный шторм с раскачкой градиента до двух десятых в пике и частотой от одного до пятнадцати колебаний в секунду, с образованием нестабильных вихрей. Плюс - форсаж пространственной установки ограничен десятью минутами. Условия поставлены, желаю удачи. Он дождался, когда я сяду в кресло, и запустил на тренажёре поставленную задачу… Задача оказалась для меня очень сложной. Несколько первых минут я осваивался с немного непривычным управлением, и только после этого принялся собственно за задачу. Смоделированная кибермозгом училища Пустота была неспокойной, но всё же ей было далеко до той Пустоты, через которую продиралась "Игла" на пути к Золотистой. Но вот ухудшающие обстоятельства задачи заставили меня попотеть. Если запаздывание канала связи меня не очень-то напрягало, то вот нестабильность маршевого режима - серьёзно. Смоделированный корабль спонтанно скатывался с первого режима на второй, что в условиях неспокойной Пустоты моментально сносило его с курса. Но я научился предсказывать эти сбои, компенсируя малую отдачу форсажем. Но по мере приближения к точке назначения условия ухудшались, и ухудшались серьёзно. Особенно плохо стало тогда, когда я исчерпал лимит форсажа. Но я не сдался. Манипулируя режимами установки и превратив курс в хаотически ломаную линию, я достиг точки завершения. После этого тренажёр предложил мне совершить выход из Пустоты, о чём курсанты меня даже не предупреждали. Но и это я выполнил. Задача была решена, тренажёр сообщил мне это и отключился, тогда я открыл глаза. Пока я решал задачу, прошло немногим больше часа. Курсантов рядом со мной естественно не оказалось. Я развернулся вместе с креслом и увидел, что они сидят в противоположном от меня и тоже включенном тренажёре и над чем-то негромко смеются. Я тут же окликнул их. – А, наш канд проснулся. – А с чего вы взяли, что я спал? И ещё, у меня есть имя. – Алс, ну-ка, распечатай, что там он науправлял. Алс, третий курсант, отошел в угол, где стоял небольшой, смотрящий в сторону зала, терминал, повозился там немного, подхватил выползший из терминала пластиковый лист, посмотрел на него и тут же воскликнул от удивления: – Ничего себе, семь с половиной тысяч! Полностью выполненная задача, включая абсолютно корректный выход в нормальное пространство с отклонением в десять тысяч километров. – Что? - Вен с Ником тут же оказались возле него. Вен взял листок, долго его рассматривал с разных сторон, чуть ли не на вкус был готов попробовать. Не удовлетворившись этим, он влез в терминал, несколько минут что-то просматривал, потом выразительно почесал себе макушку и спросил у меня: – Парень, ты и в самом деле только кандидат в курсанты? – Да, а что? – Да ничего… Просто у меня такое ощущение, что тебе уже доводилось водить корабли ничуть не меньшего класса, чем был в этой задаче. А я перевидал немало и пилотов, и курсантов. – Откуда, - сказал я и почувствовал, что невольно краснею, потому что говорю неправду. Вен-то сейчас попал в самую точку, я вёл "Иглу", корабль класса дальнего разведчика. – Как тебя звать-то? - вымученно улыбнувшись, спросил Вен. – Вик… Виктор Стрельцов. – Посмотрите, ребята, вот этот парень - пилот от самой природы, не то, что все мы, здесь присутствующие… Я думаю, что у тебя большое будущее, Вик Стрельцов, если конечно не зазнаешься. – Ну и что будем делать с этим кандом? - тихо спросил Ник. – Какой он тебе канд, - негромко, но достаточно резко ответил Вен, - отныне называйте его если не по имени, то не иначе, как "мастер", я за этим прослежу. Понятно? Слушая это, я почувствовал, что поступил неправильно, что всё то, что сейчас здесь произошло, для меня абсолютно не нужно и неправильно. И толкнул же меня чёрт перепутать этажи и связаться с этими курсантами. Ну и что же мне делать, что говорить им? Говорить надо, но вот я не представляю что, потому что говорить неправду не хочется. Но от объяснений меня спас тот самый дежурный курсант, который пропустил нас сюда. Он, запыхавшись, вбежал в зал и тут же выпалил: – А ну, быстро отсюда. – Что случилось, Дим? – Вас ищут, наверно уже с полчаса. Сам Маэстро всех вас троих вызывает, а у вас браслеты блокированы этим залом. – Мы уже бежим. – Бежать не нужно, достаточно быстрого шага, до срока ещё есть шесть минут, успеете. – Хорошо. Пойдём, Вик, - сказал Вен, поддерживая меня за локоть. Пока мы поднимались по лестнице, Вен объяснил мне то, что обо всём, что тут было, мне лучше всего просто помолчать. - Ну, а если кто из курсантов будет приставать, направляй прямо ко мне, Вена Огги в этом училище знают все. Когда я вернулся в казарму, время уже приближалось к полуночи. А едва я ввалился в комнату, как на меня буквально набросились: – Вик, где ты пропадаешь? - выпалил Рэй. – Да так, прогулялся немного. – И куртку курсантскую где-то взял. Нашёл что ли? – Да нет, подарили. – Давай, собирайся быстрее. – Куда? – Как куда, мы все ждём сейчас только одного - последнего испытания. – Я, ты, Рэй и Мишка - одна четверка, - объяснил мне Женька, буквально вытряхивая меня из куртки, - через пятнадцать минут мы должны явиться к Йорку за заданием на последний экзамен. – Собирайся ты, не стой как дубина, - не унимался Рэй, - а то точно опоздаем. Мы естественно не опоздали. Точно в назначенное время мы уже стояли перед кабинетом старшего системкапитана. Но тут нам пришлось немного подождать. Минут через пять оттуда вышли четверо кандидатов в курсанты, их сопровождал уже знакомый мне Ник. Увидев меня, он немного задержался, усмехнулся и, легонько толкнув в плечо кулаком, сказал: – Удачи тебе, мастер Вик. Он подмигнул всем нам, повернулся и поспешил за ушедшими вперед кандидатами. А Рэй спросил у меня: – Знакомый? – Почти что, - неуверенно кивнул я. – Только он как-то странно назвал тебя. – Да, ерунда, - сказал я и снова покраснел. Рэй хотел, было расспрашивать дальше, но в этот момент нашу четверку пригласили в кабинет. Старший системкапитан Йорк снова был одет не в форму, а в штатский костюм. Но в кабинете он был не один, возле его стола сидели два космолётчика в форме дальней разведки, один - старший капитан, второй - системкапитан. А у противоположной стены сидел на стуле тот самый Вен Огги. – Вот это и есть те самые пятнадцатилетние, - негромко высказался Йорк. – Да, молодеет ваш контингент, но может быть это только к лучшему, - сказал младший системкапитан. - Если они докажут, что уже вполне готовы, не нужно будет иметь претензий к возрасту, когда они окончат училище, возраст у них будет совершенно другой. Йорк молча выслушал это, потом снова посмотрел на нас и сказал тоном приказа: – Кандидаты в курсанты: Климов Рэй, Конвин Евгений, Рогдин Михаил и Стрельцов Виктор. Для того, чтобы стать курсантами Первого Звёздного Училища, вы должны выдержать последний экзамен. До места назначения вас будет сопровождать курсант… - в этот момент Йорк осёкся, но тут же продолжил, - нет, извиняюсь, уже не курсант, а младший капитан космофлота Вениамин Огги. Конкретное здание получите от него по прибытии на место назначения. Отправляйтесь немедленно. Всё, можете идти. Из училища мы вышли молча, следом за Веном, дошли до посадочной площадки дисколётов. Там нас уже ждал небольшой дисколёт, в котором, правда, уже находились три группы кандидатов, каждая в сопровождении курсанта. Мы там едва сумели разместиться. Дисколёт тут же поднялся и взял курс на юг. Весь полёт мы снова молчали, а через полчаса лёта оказались на Южном Космодроме Земли. Южный Космодром находился в Австралии, недалеко от её южного берега, на космодроме шёл дождь. Посреди почти плоской равнины протянулось огромное серое поле, выложенное из толстых триолитовых плит. На поле космодрома возвышались неуклюжие громады медлительных внутрисистемных грузовых транспортов, некоторые из них разгружались, другие наоборот только грузились, но большинство просто стояли в ожидании. Пассажирских лайнеров на поле практически не было, Южный Космодром был ориентирован в основном только на грузовые внутрисистемные линии. Звездолётов я заметил только парочку, это были патрульные крейсера, немаленькие в общем-то машины, но на фоне транспортов кажущиеся миниатюрными и какими-то по игрушечному хрупкими. Поле было достаточно ярко освещено прямыми лучами прожекторов с летающих дисков прожекторных платформ. В этих лучах дождевые капли блестели, словно драгоценные камни, образовывали переливающиеся всеми цветами радужные дуги и кольца. Выбираясь из дисколёта, все, и кандидаты, и курсанты, невольно чертыхались, потому что дождь, принесённый сюда южным ветром, был холодным, в Австралии ещё только начиналась весна. Вен построил нашу четвёрку и отдал команду следовать за ним. И мы побежали, стараясь не отстать. Ненадолго задержались только на контрольном пункте, где Вен произвёл отметку в карточке-разрешении. Но и после этого пункта бежать пришлось ещё наверно полчаса, прежде чем мы добрались до двух дюжин ракетных катеров, выстроившихся аккуратной шеренгой. Наш катер стоял первым, его бортовой номер был У-28618. Разрешение на взлет Вен получил сразу же, как только оказался в рубке. Мы с ребятами хотели посмотреть на то, как будем улетать, но Вен тут же решительно остановил нас: – Остыньте, по условиям экзамена вы не должны знать, куда мы направляемся, где будет проводиться этот экзамен. Могу позволить себе только дать вам совет - отдыхайте как можно лучше и больше, отоспитесь как следует, это пригодиться, ещё и благодарить меня будете. Он отправил нас в маленький пассажирский отсек и ещё, как, оказалось, заблокировал вход в отсек снаружи. Сначала мы безрезультатно возмущались таким обращением, а потом и в самом деле нам захотелось спать. Спальных полок в отсеке не было, только четыре ряда кресел, которые, впрочем, можно было использовать как полки, если откинуть подвижные подлокотники, и не обращать внимания на бугристость получающегося ложа. Я устроился на последнем ряду, Рэй на соседнем, ребята - Мишка и Женька тоже не заставили себя ждать, и через полчаса все мы уже спали. Но через пару часов я проснулся, откуда взяться спокойному сну, когда не знаешь точно, куда тебя везут и что там предстоит делать. Тут даже усталость после тренажёра (а она была, и немаленькая) не поможет. Несколько минут я пролежал молча. Потом заметил, что Рэй тоже не спит, почти постоянно ворочаясь. Я толкнул его в щель между креслами и спросил шёпотом: – Рэй, куда нас везут? – Тебе наверно лучше знать. Этот самый младший капитан в курсантской форме твой знакомый, а не мой. – Он мне ничего не говорил, сам ведь знаешь… Погоди, я ведь тебе ничего не говорил о том, что знаю Вена… Ну, если уж ты знаешь об этом, то должен знать и то, куда мы летим. – Я же просил тебя не возвращаться к таким разговорам… Я и в самом деле не знаю, куда нас везут… Ну а то, что ты знаком с этим самым В. Огги, узнать было совсем не сложно - эта фамилия была написана на куртке, в которой ты вернулся в комнату. – Оказывается всё просто, - улыбнулся я. – Может быть и просто. И я не буду спрашивать тебя, почему курсант-выпускник назвал тебя "мастер Вик", а то ты от этого краснеешь. Спи лучше, а то ведь мы и в самом деле не знаем, где будем завтра, и удастся ли нам завтра выспаться. – Хитрый ты, Рэй. Ну да ладно, расскажу, только ты об этом никому ни слова. Я шёпотом рассказал ему обо всём, что произошло со мной за последний вечер. И Рэй ничуть этому не удивился. Жестом пригласив меня приблизиться, он зашептал мне прямо на ухо: – Видишь ли, Вик, ты как-никак реальный звёздпилот, ты самостоятельно вёл "Иглу" в Пустоте, сумел продраться при этом через такие дебри нестабильности… у тебя есть реальный опыт звёздпилота, он в тебе отпечатался навсегда. У тебя и в самом деле личный коэффициент превышает семь тысяч, я сам считал, ещё там, на "Игле". Ну всё, Вик, больше к этой теме не возвращаемся, а то ещё услышит кто-нибудь, спи давай, усталость нам не нужна. – Сам-то тоже не очень-то спишь. – Я - это я, а ты - это ты. Мы летели всю ночь и большую часть следующего дня. Вен заходил к нам только один раз - принес еду и ещё, чтобы мы не скучали, пару считывающих устройств и дюжину кристаллов разных фильмов. (Терминал пассажирского отсека был отключён и заблокирован, очевидно во избежание утечки информации о том, куда и зачем мы летим). Уже наступил вечер, когда катер произвёл посадку. Мы почувствовали это по лёгкому толчку, и по тому, что резко уменьшилась сила тяжести, став уже не искусственной, а естественной. – Похоже на Луну, - тут же прокомментировал Мишка, - гравитация одна треть же. – Или около того, - сказал стоящий в двери Вен, - вам пора собираться, поторопитесь. – Где мы сейчас? - спросил я. – Извини, Вик, но это вы определите сами, собственными силами. А сейчас - строиться. Мы построились в узком проходе между пассажирским отсеком и рубкой. Вен внимательно осмотрел нас и заговорил командным тоном: – Ваше задание очень просто. Оно заключается в том, чтобы после моего отбытия вернуться на Землю и предстать перед Маэстро, ну то есть перед старшим системкапитаном Йорком. Чем раньше вы это сделаете, тем лучше для вас, но, обязан вам сказать, что не это будет главным в отборе. Назначаю старшим в вашей четвёрке Виктора Стрельцова. А сейчас надевайте скафандры, берите специально для вас приготовленный багаж и можете отваливать. Приготовленные для нас скафандры оказались лёгкими десантными, а багаж был упакован в объёмные каркасные рюкзаки. Мы спешно оттащили багаж от катера и сели на него. Напоследок Вен сказал нам, уже по радио: – Последний совет: дождитесь рассвета, он уже скоро… Желаю удачи тебе, мастер Вик, и всей твоей команде. Вен довольно высоко поднял катер на тонких и острых клинках плазмы из двигателей ориентации, и только потом, заваливая катер на бок, включил главный двигатель. Ощетиненный хвостом плазмы, катер стал похож на метеор, быстро набрал скорость и скрылся за неровным, изломанным горными вершинами, горизонтом. – Очень похоже на Луну, - сказал Мишка, - но только это не Луна. – Чересчур долго летели? - спросил Женька. – Нет, для того, чтобы нас немного запутать, могли и по орбите денёк покатать… просто у нас на Луне Земля сейчас почти полная, и её видно всю ночь. В этом же небе, как сами прекрасно видите, этот светильник отсутствует. – Тогда остаются: Меркурий, Марс и спутники Юпитера, - сказал я, больше в системе нет миров с такой силой тяжести. – Спутники Юпитера тоже отпадают, - уточнил Рэй, - за сутки до них на катере не добраться никак, к тому же здесь тепло и есть воздух. Я внимательно посмотрел на звёздное небо, прикинул расположение звёзд, вспомнил положение планет в Солнечной системе, и, будучи уже полностью уверенным, сказал: – Меркурий. – Почему ты так думаешь? - спросил Женька. – На небо посмотри. Вон там, над горизонтом, яркая голубая звезда, двойная. Эта звезда ни что иное, как планетная пара Земля-Луна, два мира, на которых мы ещё не так давно были. – Меркурий - это не так уж и плохо, намного лучше, чем Юпитеровы спутники, - сказал Рэй. Он тут же щёлкнул замками и снял с себя гермошлем, - неплохо, дышать можно. Снимайте вы с голов эти банки, здесь мы и без скафандров не задохнёмся. Мы воспользовались советом Вена - дождались рассвета. Всего лишь через полчаса горизонт на востоке начал светлеть, разгораясь бледновато-розовой утренней зарёй. И уже скоро, в центре этой зари, над горизонтом постепенно поднялся большой, но тусклый, диск Солнца, укутанный невидимой отсюда сетью меркурианского отражающего экрана. К началу дня мы, совместными усилиями, уже смогли более-менее точно определить наше местонахождение на Меркурии и разработать предварительный план похода. Поход обещал быть нелёгким. Вен высадил нас в необитаемом и пустынном месте, со всех сторон окружённом горами и практически лишённом воды. Очень уж подробно описывать наше путешествие по Меркурию я не буду. Сложностей и трудностей в нём хватило на всех нас, и даже немного сверх того. Пришлось становиться самой настоящей командой, в которой каждый отвечает за каждого, как за самого себя, каждый помогает каждому и думает о других больше, чем о себе. И это совместное путешествие намного сильнее сдружило нас, чем все те дни, что мы знали друг друга до этого. Первые восемь дней мы шли по пустыне, лишённой каких бы то ни было заметных признаков жизни. За день эта пустыня раскалялась под лучами солнца так, что было практически невозможно терпеть, ночью же температура падала ниже нуля. В пустыне нас серьёзно выручили скафандры, которые мы поначалу посчитали ненужными, они не давали жаре проникнуть внутрь и удерживали ту влагу, что мы непременно потеряли бы, окажись здесь без скафандров. Но когда мы приблизились к горам, скафандры уже практически полностью лишились энергии. На то, чтобы перевалить через горы, у нас ушла ещё неделя. Перевал, который из пустыни казался невысоким и удобным, на самом деле оказался труднопроходимым без специального снаряжения. Но мы всё же его прошли, с большим трудом, ценой ссадин, ушибов и ещё многих других неприятностей, но, к счастью, обошлось без серьёзных травм. Наибольшую неприятность нам доставили осыпи, по нескольким из них нам пришлось буквально скатиться. Припасы, которых поначалу казалось очень много, и которые мы даже подумывали частично бросить, закончились тогда, когда мы спускались с гор, и нас начали мучить голод и жажда. Но они не только мучили, но и подгоняли нас вперед, впереди мы уже видели живую местность. Но усталость постепенно давала выход, когда мы увидели перед собой небольшую речушку, уже буквально едва ползли. В речке росли водоросли и в большом количестве водилась мелкая рыбёшка. Два дня мы приходили в себя - отмокали в речке, ловили и ели рыбу. Когда же более-менее оклемались, двинулись дальше, вниз по речке. Шли ещё неделю, прежде чем вышли на границу осваиваемой человеком территории. Первым человеком, встреченным нами на Меркурии, оказался почти дочерна загоревший парень, выглядевший нашим одногодкой. Он, усердно работая большим двухлопастным веслом, плыл на байдарке вверх по реке. Увидев нас, он тут же причалил к берегу, вытащил лодку из воды, широко улыбнулся и спросил: – Откуда вы тут такие взялись? – Оттуда, - я указал пальцем в сторону гор. – Там же никто не живет, там пустыня, совершенно не орошённая. Вы что, туристы что ли? Или может быть потерпевшие кораблекрушение? – Что-то вроде того… хотя и поневоле, - сказал Женька. – Нет, скорее по собственному желанию, хотя мы и не собирались конкретно сюда, - сказал Мишка. – Вы, ребята, какие-то немного странные… нет, даже не немного. – Поневоле станешь странным, если три недели по пустыне идти, - сказал я и тут же объяснил, - мы кандидаты в курсанты Первого Звёздного Училища. В качестве последнего экзамена, нас высадили на Меркурий и приказали вернуться на Землю собственными силами. – Вы и через горы переходили? – Пришлось, там они были со всех сторон. А сейчас нам нужно попасть на космодром, и чем быстрее, тем лучше. – Здесь, на реке, десятью километрами ниже, стоит наша станция, есть дисколёт. Брат отвезет вас, не откажется, я его попрошу. Давайте сюда ваши рюкзаки. Он сложил наши, ставшие полупустыми, но всё ещё нелёгкие рюкзаки в свою байдарку и, пустив её вниз по реке, объяснил, что дальше станции ей никак не уплыть. А пока мы сами шли до этой станции, он говорил почти что беспрерывно. Звали его Сашкой Вектовым. Здесь, на Меркурии, он отдыхал у своего брата, который работал на биостанции. А так он землянин, заканчивает средний этап обучения, намерен продолжить его и стать космобиологом. Он немного позавидовал нам, в том отношении, что мы уже закончили средний этап. Биостанция представляла собой несколько небольших, разбросанных среди молодых лесопосадок, домиков. Дисколёт, по виду очень похожий на лунные, стоял на выровненной каменистой площадке возле реки. Сашкина лодка с нашими рюкзаками была тут же, её остановила протянутая над самой водой верёвочная сеть. – Это я сам придумал и сделал, - сказал Сашка, указывая на сеть. - Проплыву по реке, назад возвращаюсь пешком, а лодку отпускаю, и она сама сюда плывёт. - Он вытащил байдарку на берег вместе с нашими рюкзаками и тут же спросил. - Ребята, вы наверно есть хотите? А то я вас одними только разговорами и потчую. – Не откажемся. А то на рыбу нам уже смотреть не хочется, - сказал Рэй. – И особенно в сыром виде, - добавил я. Несмотря на то, что до космодрома было ещё далеко, мы уже чувствовали, что наше путешествие по Меркурию, пятому человеческому миру Солнечной Системы, заканчивается. Поэтому, несмотря на усталость и голод, настроение у нас установилось самое что ни на есть прекрасное. Такое же прекрасное, как безоблачное голубое небо над нашими головами. Сашка провел нас в один из домиков биостанции, который оказался столовой, и мы наелись там до такой степени, что даже стало немного сводить животы. Сашка же, оставив нас в столовой, отправился искать брата, который, по его словам, должен шастать где-то неподалеку от станции. Но, тем не менее, пока он искал, мы успели и пообедать, и расположились загорать возле речки и дисколёта. Солнце на Меркурии, большей частью прикрытое невидимой с планеты сетью экрана, было большим и тускло-жёлтым. Но, всё же, не такая высокая и плотная, как у Земли, атмосфера, пропускала значительно больше ультрафиолета. И я только сейчас понял, что за это наше путешествие мы загорели наверно только немногим меньше Сашки. Сашка вернулся часа через полтора. С собою он вёл высоченного парня, ростом ему даже я был ниже плеча, лет двадцати пяти на вид, сложенного как античный бог, и загоревшего ещё сильнее Сашки, хотя, казалось бы, куда ещё сильнее. – Так значит, вы и есть те самые путешественники? - спросил он, улыбаясь настолько добродушной улыбкой, на какую способны только такие вот большие и сильные люди. – Путешественники поневоле. – Знаю, знаю, мне Саня уже успел всё рассказать. Зовите меня просто Илом. Сашка в это время скрылся в домике, а я спросил: – Куда Сашка-то убежал? – Собираться, он отправится на Землю вместе с вами. Хорошо, ещё, что хоть вы сейчас подвернулись, а то уже месяц его выгоняю, выгоняю и не могу выгнать. Но сейчас-то он никуда не денется, отправится на Землю, как миленький отправится. Давайте, собирайте свои пожитки и грузитесь в машину. Не успели мы ещё забросить в дисколёт свои рюкзаки, как появился Сашка. Переодеваться он не стал, а просто тащил на ремне большую сумку, которую небрежно бросил в дисколёт вслед за нашими рюкзаками. Вид у него сейчас стал довольно мрачным. Было очевидно, что именно сегодня на Землю он никоим образом не собирался. Дисколёт оказался как раз шестиместным и до космодрома мы летели со всем доступным на такой машине комфортом. Ил оказался ничуть не менее разговорчивым, чем Сашка, так что за время полёта мы узнали о работе биологов на Меркурии намного больше, чем хотелось бы нам узнать. Сашка же за это время не проронил ни слова, изо всех сил изображая из себя крупно обиженного человека. Ил высадил нас неподалёку от космопорта, помахал на прощание рукой и, подняв дисколёт в воздух, отправился обратно. Как только мы вошли в здание космопорта, сразу же узнали расписание полётов пассажирских лайнеров. Корабль на Землю отсюда ходил четыре раза в сутки и должен был отправляться через полтора часа. Но, как оказалось, все места на него уже были заняты, впрочем, заняты были все места на идущие на Землю корабли на сутки вперед. Сидеть сутки в космопорте нам ничуть не хотелось. И мы с Рэем, поднабравшись решительности и определённой доли наглости, пошли в диспетчерскую космопорта. Сначала нас туда вообще не пускали. Но мы всё-таки умудрились проскользнуть перед самым носом у дежурного, и попали к главному диспетчеру космодрома, чему тот искренне удивился. Мы вкратце описали ему нашу историю, а он вначале сказал: – Понимаю вас, но ничем не могу помочь, никаких дополнительных пассажирских рейсов на Землю сегодня не будет. А лететь на грузовом транспорте - потерять гораздо больше суток. Наше настроение от такого ответа ничуть не улучшилось. Мы уже уходили, когда диспетчер окликнул нас: – Подождите, ребята, есть ещё такой вариант. Через полчаса стартует почтовый корабль на Луну. Пойдёт он в режиме сверхбыстрого разгона, обычных пассажиров сажать на него я не имею права, но будущих курсантов - вполне. Надеюсь, что здоровье ваше в полном порядке, а личные карточки при себе. – Подойдет, - одновременно сказали мы с Рэем. – Сейчас я переговорю с капитаном этого корабля. Капитаном почтового корабля оказался молодой ещё мужчина, лет тридцати, но с проседью в волосах и шрамом на левой скуле. Он без лишних расспросов согласился принять на борт пятерых пассажиров, если они, во-первых, способны выдержать сверхбыстрый разгон, а во-вторых, успеют занять места на бору за десять минут до старта. Мы, как могли, поблагодарили диспетчера, узнали, на какой площадке стоит почтовый корабль, обзавелись пропуском и побежали за остальными. Не обошлось без некоторой лишней суеты, и на корабль мы поднялись как раз за десять минут до взлёта. Человек в форме внутрисистемного космофлота проверил на переносном терминале наши личные карточки, а после этого проводил до мест в крошечном пассажирском салоне, расположенном рядом с рубкой. Едва мы успели расположиться, как прозвучала стартовая сирена. Корабль тяжело вздрогнул, качнулся и очень быстро пошел вверх. По мере того, как корабль преодолевал атмосферу, ускорение только увеличивалось. А когда он оказался в космосе, то даже появились перегрузки, что-то около трёх- или четырёхкратных. Хуже всех из нас перенёс перегрузки Мишка, но продолжались они, к его счастью, не так уж и долго, не больше получаса, потом ослабли, и постепенно сошли на нет, но двигатель работал ещё около часа, продолжая разгонять корабль. – Ну и развалюха, - шёпотом проворчал Мишка, когда разгон был завершён, - я и не знал, что на современных кораблях могут быть перегрузки. Он бы наверно ещё долго ворчал, но тут в пассажирском салоне появился уже виденный нами с Рэем капитан корабля. И он прекрасно услышал это Мишкино ворчание. Но в ответ улыбнулся и просветил нас: – Этому кораблю только четыре года. И к классу развалюх ни один почтовый корабль просто-напросто не может относиться, тогда он уже не будет почтовым. Сейчас мы везём в лунапорт один очень важный груз - биологические материалы. Груз важный и очень срочный, поэтому нам и пришлось применить сверхскоростной разгон - разгоняться с большим ускорением, чем то, которое могут погасить наши компенсаторы, а они, поверьте мне, совсем неплохи. Наша скорость сейчас - чуть больше одной десятой це. Через сорок минут начнём торможение, а ещё через полтора часа после этого сядем в Лунапорте. Так что вам крупно повезло - такие вот скоростные рейсы между Меркурием и Землей, насколько я знаю, бывают не чаще, чем раз в год. Мишке пришлось извиняться пред капитаном за то, что назвал корабль развалюхой. Потом все мы напросились в рубку - посмотреть на небо, каким оно бывает при таком полёте. И пробыли там до тех пор, пока нас не попросили убраться - кораблю было пора начинать торможение. Точно в назначенное капитаном время корабль стремительно пронзил атмосферу и без малейшего зависания опустился на Главный Космодром Луны. Когда мы вышли из корабля, он уже спешно и интенсивно разгружался. Воспользовавшись одной из платформ, на которой возили груз, мы быстро добрались до космопорта. А уже там Мишка сказал, что не может, оказавшись всего в десяти минутах от дома, не побывать там. – Да и вам не мешало бы сейчас отмыться как следует да и одежду привести в порядок тоже не помешало бы. Не так же мы явимся к Маэстро, так, по-моему, называют Йорка курсанты. – Согласен, - ответил я сразу же. – Ну, уж если наш командир, мастер Вик, согласен, то и мы не против, - сказал за всех оставшихся Рэй. – Ну а ты, Саш, как? С нами или прямо сейчас на Землю полетишь? – А с вами можно? - на Землю Сашка явно не торопился. – Что за вопрос, конечно можно. Но только тогда тебе придётся моих братьев отвлекать, чтобы они, когда не надо, у нас под ногами не путались. Ну а ты с твоей-то повышенной разговорчивостью им наверняка очень понравишься. Когда мы добрались до Мишкиного дома, было уже позднее утро. Владька и Славка, встретили нас ещё на улице. Лица у них при этом стали весьма удивленными. – Снова вся компания вместе. – Только очень интересно, на какой это жаровне вас жарили? – И с каких лестниц спускали? – Брысь, мелкие, - сказал им Мишка. - Ещё полдня назад мы плелись по пустыне Меркурия. – Правда, что ли? – А на Луну вы оттуда на звездолёте что ли? – Правда, правда. А обратно хоть и не на звездолёте, но на тоже достаточно быстром корабле. Не привязывайтесь, сейчас нам только вас и не хватало. Вот к нему привязывайтесь, - Мишка указал на Сашку, - к нему привязываться можно и даже нужно. Кстати, Саш, эти двое и есть мои братья. Вот этот, который в голубом нагрузочнике и который немного понахальнее - Владька. Ну а тот, который в сером - Славка. Мы заперлись в довольно просторном бытовом узле мишкиного дома. Соскоблили с себя многодневные отложения грязи, выстирали форму. Развесив форму для просушки, покинули бытовку. – Знаете, ребята, чего я сейчас больше всего хочу? - спросил Мишка, зевая и потягиваясь. – Знаем, - сказал Рэй, - развалиться прямо на полу и ничего не делать минут шестьсот. – Ты угадал моё желание абсолютно правильно. – И мы все тоже не против того, чтобы проваляться минут шестьсот, - сказал я. В достаточно большой мишкиной комнате на полу был ковер с очень длинным, похожим на траву, ворсом, мы растянулись на нём, поговорили минут пять и тут же уснули, словно бы отключились. Но поспать минут шестьсот нам всё же не удалось. Часов через семь нас разбудил Владька. – Ну что вам ещё нужно? - сказал Мишка, просыпаясь, - не даёте людям поспать нормально. – Там вас какой-то парень по видеофону вызывал. Я сказал, что вы здесь, а он передал, чтобы вы поторопились и прибыли на Землю не позже, чем через десять часов. – Всё, можешь быть свободным, - сказал ему Мишка тоном приказа. Владька усмехнулся, развернулся на месте и, картинно промаршировав, скрылся за дверью. – Кто бы это мог нас здесь и сейчас искать? - спросил Женька. – А мы почём знаем. – Ну, ладно, - подытожил я, - десять часов это большой срок, будем собираться или ещё спать? – Лучше уж собираться. Нужно ещё и форму в порядок привести, а спать-то всё равно не хочется, проснулись уже. Для того чтобы привести в порядок форму у Мишки дома нашлось всё необходимое. Но всё же мы потратили на это дело почти три часа. Но уж зато после того как оделись в чистую, починённую, до предела наглаженную форму, почувствовали себя даже более чем уверенно. В таком виде предстали перед Мишкиными братьями и Сашкой. – Как будто из витрины вылезли, - с улыбкой сказал он, кивнув на нашу форму, - хорошо ещё, что Владик со Славиком догадались вам рюкзаки почистить, пока вы спали. – Благодарим вас, о, наши юные друзья, - улыбнулся Рэй. Мишка же нахмурился: – Случайно ничего не спёрли? – Как можно, Мишенька… Ну, правда, скафандры примеряли, но всё обратно положили, всё равно они нам велики. – Ну ладно, поверим вам на слово. Саш, на Землю ты с нами полетишь? – Конечно. – Тогда собирайся, а то мы уже готовы. На Землю мы прибыли рейсовым лайнером через три с половиной часа. На Центральном Космодроме Земли была глубокая ночь. Но у входа в здание космопорта нас ждал Вен Огги. Сейчас он был уже не в курсантской форме, а в форме Дальней Разведки со знаками отличия младшего капитана. Увидев нас, он широко улыбнулся и сказал: – Почти как на парад. Молодцы, ребята, Йорк такое любит. Я вас здесь уже заждался. Ну да ладно, не опоздали, пойдём. Здесь я с дисколётом. Коротко попрощавшись с Сашкой, мы пошли вслед за Веном. Дисколёт был небольшим, чуть побольше личных машин. Вен сел к управлению и, как только мы разместились, резко поднял машину в воздух и послал её вперёд с быстрым набором высоты и скорости. – Куда мы летим сейчас? - спросил я. – Как куда, в училище естественно. Там утро, а Маэстро уже давно живёт исключительно по местному времени училища. В училище нам пришлось подождать, но самую малость - минут пятнадцать. Сначала Йорк вызвал Вена, а десятью минутам спустя - нас. Он, как и три недели назад, внимательно посмотрел на каждого из нас, но не стал ничего спрашивать. Выслушав мой доклад о том, что задание выполнено, он сказал: – Всё это я уже знаю от капитана Огги, он наблюдал за вами всё то время, пока длилось испытание, и дал очень хорошие отзывы о каждом из вас. Так что поздравляю, с сегодняшнего дня вы полноправные курсанты Первого Звёздного Училища. Даю вам две недели на то, чтобы отдохнуть и придти в форму. Через две недели вы приступите к занятиям первого года. |
|
|