"На чужом берегу" - читать интересную книгу автора (Колчанов Артем)

Глава четвертая: Командир

Мы снова вернулись на Лату. Я посадил катер прямо над разбитым дисколетом.

– Что ты собираешься делать? - спросил у меня мальчишка.

– Возьму машину в захваты и доставлю на звездолет. Но сначала нужно выйти и подобрать капсулы, на которых мы катапультировались.

– Все никак не могу поверить, что это действительно было.

– Не хочешь, не верь, но это действительно было. Пойдешь со мной наружу?

– Конечно.

– Тогда на всякий случай наденем скафандры. Но сначала перелечу к капсулам, я и не подумал, что мне их досюда не дотащить.

Катер сделал небольшой подскок, а еще через десять минут мы, одетые в скафандры, вышли из катера. Первым делом Рив осмотрел окрестности и остановил свой взгляд на возвышающейся на горизонте башне "Иглы".

– До нее пятнадцать километров, - сказал я, мальчишка же ничего не ответил на это.

Я по одной подтащил капсулы к катеру. Потом открыл панель управления на опоре и спустил с катера захваты, которые надежно ухватили капсулы и подтянули к основанию корпуса.

– Сейчас снова на катер, - сказал я Риву. Он же только немного отстранено посмотрел мне в глаза и сказал:

– А можно я пешком до дисколета прогуляюсь?

– А не заблудишься?

– Ты же там катер посадишь, а он немаленький. К тому же такой ориентир на горизонте, - он кивнул в сторону звездолета.

– Ну, хорошо, только я тебе рацию на скафандре включу, чтобы и в самом деле не потерялся.

Рив, не торопясь, пошел в нужном направлении. Я же поднял катер и, пролетев почти над самой его головой, снова сел над дисколетом. Я тоже не спешил. Сначала опустил капсулы в катапультные люки. Потом надежно закрепил захваты на поврежденной машине и подтянул ее к основанию катера. Этого времени оказалось достаточно, чтобы Рив оказался уже рядом.

– Давай, забирайся на борт, - сказал я ему, он же ответил:

– Можно мне пройтись и дальше?

– А в чем причина?

– Здесь ведь Пустыня Черных Камней, одно из самых непонятных мест на всей Лате. Когда-то я мечтал ее изучить.

– Мы с Рэем уже кое-что о ней выяснили. Расскажу, когда вернемся на звездолет. Ну, а если так хочешь, можем погулять и возле него. Поднимайся на борт.

Рив кивнул и полез по трапу. На подлете к "Игле" я вызвал Рэя:

– Возьмешь полем дисколет и поставишь в ангар. Потом, когда мы сядем и выйдем, то же проделаешь и с катером.

– Лучше садись сразу и сними с дисколета захваты. Все будет в порядке.

Я так и сделал. Мы с Ривом спустились с катера, и отошли в сторону. Как только мы удалились на безопасное расстояние, Рэй активировал силовые поля, и машины, ухваченные их тисками, одна за другой, оторвались от земли, поднялись и скрылись в ангарах. Мы еще отошли подальше в сторону. Рив как зачарованный смотрел на нависающую над нами сверкающую полированной поверхностью громаду звездолета. Я подумал, что неплохо было бы осмотреть дюзы маршевых движков, но решил оставить это дело на потом, как третьестепенное, я пока не собирался поднимать звездолет с этой планеты и бросать его в космос на релятивистской скорости.

– Такой огромный, словно металлическая гора, - почти что восхищенно проговорил мальчишка, - на экране это не так видно, а вот отсюда.

– Ну, как, нравится машина?

– Красивый корабль, хоть и громадный. Я как-то не могу поверить, что такая махина может оторваться от земли, подняться за атмосферу и нестись к другим звездам, во много раз обгоняя свет.

– Тем не менее, это так.

– А на каком принципе работают двигатели на этом корабле?

– У "Иглы" разные движки, предназначенные для разных целей. Маршевые работают на излучении реакторов. Рабочее тело - в основном фотоны и нейтрино высоких энергий, немного гравитонов. Это двигатели большой мощности и предназначены только лишь для свободного пространства. А если, к примеру, стартовать на полной тяге маршевых, то останется солидный кратер, причем весьма и весьма радиоактивный. В свободном полете на них вполне можно разогнаться и до субсветовой скорости. Для взлета и полета вблизи планет применяются плазменно-планетарные движки. И для той же цели совершенно новая разработка - гравидвигатели.

– Ну а для межзвездного, сверхсветового полета?

– Внепространственный двигатель. Вообще-то он не в полном смысле двигатель, но мы называем его пространственным двигателем или пространственной установкой. Он скрыт в самом центре корабля, и сейчас он в неработоспособном состоянии. Я уже говорил тебе об этом.

Рив подошел к опоре, уважительно погладил гладкий металл, словно бы это было живое существо, и спросил с неиссякаемым любопытством:

– А что это за металл?

– Это даже не металл, то есть не в полном смысле металл. Это триолит на основе железа.

– А что это такое: триолит? Какой-то сплав?

– Нет, не сплав, а особое образование. Композит из вещества и силового поля, не требующего постоянной подпитки. Этот материал способен выдержать огромные температуры и нагрузки. Без таких материалов нечего было бы и думать о звездных полетах.

Рив молча согласился и ничего больше не спросил. Он только сел на камень и начал смотреть куда-то вдаль.

– Поднимемся на корабль, - предложил я.

– Ты обещал рассказать, что вы узнали о Пустыне.

– Думаешь, что это что-то хорошее. Нет, Рив, ничего хорошего тут нет, эта пустыня не что иное, как пепелище древней войны.

– Войны?

– Да, около двух се назад кто-то здесь воевал, развязав ужасную энергию разрушения любого вещества.

– Кто это был? Пришельцы?

– Откуда нам знать, мы же не можем видеть сквозь время. У нас на земле в те времена еще только появлялся современный человек, и ни о какой цивилизации не было и речи. Но, похоже, что эта пустыня дело рук самих латян, а не неизвестных пришельцев.

– Ты думаешь, что наша цивилизация такая старая?

– Предполагаю.

– А у нас считают, что нет. Самым старым развалинам не больше трех эзов, да и то они остались от одичавших впоследствии народов. А до того все мы были дикарями, все раскопки об этом говорят.

– Кто может точно знать, что было столько лет назад? Наверно никто. И то, чего не было, тоже никто не знает. Не будем гадать об этом, я тебе сейчас изложил факты и самые предварительные выводы. И к тому же, я не историк и не археолог, да и ты, насколько я знаю, тоже… Идем на корабль.

На корабле мы освободились от скафандров, потом пообедали. А после этого я сказал Риву:

– Вроде бы важных дел на сегодня не осталось. Рэй сейчас наверняка накапливает информацию со спутников и пытается в ней разобраться. Ну а чем будем заниматься мы?

– Тебе лучше знать.

– Ну а чего бы ты хотел?

– Пойдем к тебе в каюту, здесь как-то неуютно.

Я только хмыкнул в ответ и сказал:

– Ну, коли так, то идем. Можно еще поговорить.

В каюте Рив сел на кровать. И я, не дожидаясь, когда он попросит, разул его. Он улыбнулся в ответ и сразу же подтянул к себе ноги, очевидно у него была такая же привычка, как и у меня, об этом я ему и сказал. Он усмехнулся и ответил:

– За эту привычку меня все ругали.

– А меня, думаешь, нет? Еще как. Значит, в этом мы с тобой похожи.

– Наверно… Вик, а что ты вообще собираешься со мной делать?

– Как понять это твое "вообще"?.. Пока ничего, потом Рэй будет делать тебе операцию на руках.

– Вообще - это потом, после того, что ты сказал.

– А что я должен делать?

– Отец отдал тебе кольцо.

– Рив, в ваших обычаях я практически не разбираюсь… А вообще, как ты говоришь, я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, все будет зависеть только от тебя самого.

– А разве у вас, на Земле, все всегда отвечают за себя?

– Ах, вот ты о чем. Нет, и у нас дети лишены этой ответственности в выборе решения. Но они получают его, закончив предварительное обучение.

– А это во сколько лет?

– По разному, это уж кто на что способен. От четырнадцати до двадцати земных лет. По вашим годам это от двенадцати с половиной до восемнадцати.

– Двенадцать с половиной?

– А что тут удивительного, в этом возрасте мы выглядим как для ваших пятнадцати с половиной. Мне самому сейчас немногим больше пятнадцати земных лет. Тебе же по земному счету четырнадцать, но выглядишь ты как наш двенадцатилетний мальчишка.

– Интересно.

– Чего уж тут особо интересного. Просто еще одна иллюстрация наших отличий.

– Просто интересно стать взрослым в двенадцать лет. А во сколько лет вы полностью вырастаете?

– По вашему счету в пятнадцать - восемнадцать лет.

– А мы только в двадцать - двадцать три. Получается, что мой и твой возраст нельзя сравнивать.

– Можно, но не так просто.

– Я вам завидую.

– А у нас многие позавидовали бы вам. Такое долгое детство и юность.

– Но вы наверно и стареете быстрее?

– Старость у нас стала пока отвлеченным понятием. Ну да не о старости же нам говорить, у нас с тобой еще вся жизнь впереди.

После этих моих слов Рив неожиданно стал мрачным, и я спросил у него:

– Ты подумал о чем-то плохом?

– Какая тут жизнь. Все разрушено, а над планетой этот мрак. Дальше будет только хуже.

– Не надо сгущать мрак в своих мыслях еще сильнее, чем он есть. Возможно, что еще не все потеряно… Поговорим на эту тему позднее, договорились?

Мальчишка кивнул, но веселее от этого не стал. Откуда уж тут быть веселому, если думаешь о таком. И ведь он, в отличие от меня, наверняка не умеет освобождать сознание от определенных мыслей одним только усилием воли, да и я, если сказать честно, не всегда это могу. И я пожалел, частично его, частично себя. Но в этот момент в голове у меня многое прояснилось. Я сел рядом с Ривом, обнял его правой рукой за плечи, левой же приподнял ему подбородок и заглянул в ставшие влажными глаза:

– Рив, я, кажется, придумал, что я буду делать с тобой вообще.

– Ну и что? - спросил он со звоном в голосе.

– Я научу тебя кое-чему из того, что знаю я, а потом ты уже сам решишь все за себя сам.

– А чему ты меня научишь? - в голосе Рива явно зазвучал интерес.

– Научу или постараюсь научить управлять своими мыслями, чувствами, своим телом. И еще кое-чему, потом узнаешь.

– Это правда?

– Я всегда стараюсь не говорить ерунды. Но только, Рив, сначала я должен лучше узнать тебя.

– Это долго.

– Не обязательно. Расскажи мне о себе, и я уже буду знать, что ты собой представляешь.

– Что, прямо сейчас?

– Можешь и сейчас. А если сегодня не успеешь, можешь закончить завтра.

– Это что, все полностью рассказывать?

– Ну конечно все, не половину же. Это будет знаком доверия. Только знай, что правду от неправды я сумею отличить.

Рив молчал и только глядел на пальцы своих ног, которыми шевелил. Он не решался, тогда я сказал:

– Даю слово, что после этого я настолько же полно расскажу о себе.

– Видишь ли, после такого или становятся друзьями или…

– Стараются не замечать друг друга, - закончил я за него это латянское присловье, которое знал и без него, - но думаю, что до этого не дойдет.

Тогда Рив снова вздохнул, пристроился ко мне боком и начал. Начал с самого раннего детства, о той нелегкой жизни, которую они с отцом испытали. И так дальше, со всеми подробностями, которые обычно никто не старается рассказывать. Но, не смотря на все эти подробности, его рассказ отнял времени ровно до ужина. Что ни говори, а выделять главное мальчишка уже умел. Кроме меня у этого рассказа был еще один слушатель. Рэй, очевидно чтобы потом не дать повода говорить о подслушивании, зажег экран и, превратив его в "окно", вырисовался сам, в позе полного внимания. Рив это естественно видел, но рассказа не прерывал. Закончив, Рив посмотрел мне снова прямо в глаза, снова вздохнул и сказал:

– Все. Остальное ты видел сам.

Я только взлохматил ему шевелюру и сказал:

– Идем ужинать, мой рассказ ты услышишь завтра.

Рив снова покачал ногами, но я сказал:

– Можешь не обуваться, и вообще, как многие считают, ходить босиком полезно.

Мы поужинали, потом снова сходили в душ, где, в отличие от вчерашнего, обошлись без баловства. Когда же шли из душа, Рив спросил:

– А Рэй сегодня покажет еще фильм?

– Смотря, какое у него настроение, и как ты его попросишь.

– Вик, а вообще ты можешь ему что-то приказать?

– Вообще-то да, но он мой друг, и когда можно, я стараюсь обходиться без приказов. И еще, он ведь больше человек, чем машина.

– Человек?

– А думаешь, почему он на экране как человек. Когда-нибудь потом, если хорошо попросишь, он может рассказать тебе свою историю.

– А он захочет?

– Ну, ведь он же слушал твою историю. И даже специально показал себя, чтобы не было потом возможности сказать, что ничего не слышал.

Рив зашел в мою каюту, сбросил с плеча свою одежду на подлокотник кресла и, мельком глянув на меня, негромко позвал:

– Рэй, отзовись.

Долго ждать не пришлось. Экран засветился и в нем показался Рэй, "одетый" на этот раз в латянскую одежду. От этого Рив немного опешил. Тогда Рэй начал сам:

– Рив, ты уж извини, что я твою историю слушал. Не слышать для меня было просто невозможно. К тому же это помогло мне лучше понять вас.

– Ничего, Рэй, хорошо, что слушал. Но будешь должен мне ответный рассказ, и тогда мы будем в расчете.

– Не отказываюсь, но откладываю до лучших времен.

– До каких?

– Ну, хотя бы до тех, когда ты станешь целый и здоровый, с обеими руками, то есть через месяц - полтора.

– Рэй, сейчас ты сильно занят?

– Фильм показать тебе могу. Но только какой? Что-нибудь новое или второй из вчерашней серии?

– Продолжение вчерашнего, - не задумываясь, сказал Рив.

– Ну, тогда давай, усаживайся поудобнее.

Рив посмотрел на меня и спросил:

– Будешь смотреть?

– Ну, посмотрю, за компанию с тобой.

Фильм оказался еще длиннее, чем вчерашний и, когда он окончился, я сказал:

– Ну, все, пора спать.

Услышав это, мальчишка снова помрачнел и замялся, не решаясь что-то сказать, я догадывался, но спросил другое:

– Не хочешь спать что ли?

– Не, сегодня хочу.

– Пойдем, уложу тебя.

– Не могу я там, - сказал Рив, отворачиваясь и краснея. - Там так неуютно, совсем не то, что здесь.

– Ну, хорошо, оставайся здесь, а я пойду туда.

– Не, - сказал он, - без тебя и тут не то.

– Ты что, Рив, один спать боишься?

– Вроде бы никогда не боялся… А сейчас… не знаю. После всего. Не то что страшно, а просто…

– Ну что с тобой поделать. Оставайся со мной на сегодня, а завтра подумаем, как быть дальше. Залезай под одеяло, но только быстро.

Мальчишка явно обрадовано выполнил это и замер, повернувшись лицом к переборке. Я последовал за ним и погасил освещение:

– Спокойной ночи, Рив, и не обижайся.

Рив и не обижался. Прошла всего пара минут, и он уже спокойно посапывал во сне. Я улыбнулся самому себе и последовал за ним. Эту ночь, до самого утра, я провел спокойно. Снилось мне что-то хорошее, и по этой причине своих снов я не запомнил. Проснулся я улыбаясь. Одеяло валялось на полу, а Рив сидел у стены, сложив ноги калачом, и рассматривал меня. Едва я открыл глаза, как он сказал:

– Доброе утро, Вик. Знаешь, когда ты просыпаешься, то словно бы становишься на несколько лет старше.

– Представь себе, знаю. А ты знаешь, как одеяло на полу оказалось?

– Знаю. Мы с тобой под утро ногами лягались, вот оно и скатилось. Ты спал так, словно тебя ничем не разбудишь. Улыбка на лице и никаких других эмоций.

– Бывает иногда такое, - честно признался я, - а ты давно уже не спишь?

– Нет, частей пять - шесть.

– А меня почему не разбудил?

– А зачем тебя будить, если тебе и без этого было хорошо.

– Если и тебе неплохо, то и в самом деле незачем. Ну что, будем подниматься?

– Если хочешь.

– А ты что, не хочешь?

– Мне все равно.

– Все равно не должно быть.

Мальчишка отвел глаза в сторону и, как я понял, о чем-то задумался или что-то вспомнил.

– Что-то вспомнил? - спросил я у него.

Он кивнул головой:

– Когда мы с Итом ночевали вместе, то утром всегда вставали не сразу, а сначала разговаривали… секреты разные, истории… Вик, знаешь, ты на него чем-то похож.

В этот момент я вспомнил обезображенный, обезглавленный труп, потом висящие в подвале руки, ноги, голову. Но вот обезображенное смертью лицо мне представилось моим. И от всего этого по всему телу у меня пробежали мурашки. И Рив это заметил.

– Вик, тебе это неприятно, что я рассказываю.

– Просто я тоже кое-что вспомнил, и даже вспоминать это неприятно.

– Что же?

– Да это неважно, - уклонился я, - лучше скажи, чем он и я похожи?

– Я даже сам не могу понять. Вроде бы внешнего сходства нет… Не знаю…

– Это потому что ты меня плохо знаешь.

– Ты обещал, что сегодня расскажешь мне о себе.

– Конечно, расскажу, но только после завтрака и в свободное время. А сейчас поднимаемся, на зарядку и в душ, согласен?

– Ага.

– Ну, тогда подъем.

Но спокойно позавтракать мы не успели, точнее говоря, я накормил Рива, а сам еще не закончил. И в этот момент резко прозвучал сигнал тревоги.

– Что это? - почти что выкрикнул Рив.

– Тревога! - крикнул я, уже срываясь с места.

Я бросился в рубку, а Рив, отставая с каждым шагом, за мной. Рэй молчал, значит, я сейчас действовал правильно. Я влетел в рубку, упал в кресло, вдавил голубую клавишу, принуждая Рэя объяснить происходящее. С объяснением он не замедлил:

– Со стороны Южного Полярного океана появилось звено самолетов. Движутся в нашу сторону и через десять минут будут над нами.

– Что за самолеты?

– По всем параметрам это скоростные ракетоносцы-разведчики. О принадлежности к той или иной воюющей стороне не могу ничего сказать. Практически одинаковые машины стоят на вооружении и Аивера и Тальгира. Знаков отличия на них не нанесено, и они соблюдают полное радиомолчание.

– По всей вероятности это не аиверцы.

– Вполне вероятно.

– Мы можем стать невидимыми?

– Нет, только не на поверхности, поле разогреет почву до белого каления.

– Приподнимемся.

– Бесполезно, у них есть инфралокаторы. Можно только уйти в космос.

– В космос мы уходить не будем. В порядке ли защитные поля?

– Поля в порядке, но для свертки пространства необходимо перевести в рабочий режим еще один реактор, а этого мы не успеем… Внимание, они появились в поле зрения верхней камеры.

– Дай изображение с максимальным увеличением.

– Даю.

На главном экране появились три остроносые приплюснутые машины, под тонкими крыльями которых ясно виднелись подвешенные на пилонах обтекаемые сигары ракет.

– Они нас тоже скоро увидят. Активировать защиту?

– Подожди, попробуем определить их намерения.

– Это может оказаться опасным.

– При возникновении непосредственной опасности, активируй поле с учетом нашей площадки для опоры.

– Я свою работу знаю, командир.

– Тем лучше.

За это время самолеты приблизились еще сильнее. Это были скоростные по местным меркам, обтекаемые машины, окрашенные в тускло-серый цвет, без каких-либо номеров, эмблем и других знаков отличия.

– Это тальгирийцы, - услышал я голос Рива, который стоял рядом со мной и говорил тоном полной уверенности.

– Сядь в кресло, - сказал я, - и не бойся. Звездолет надежно защищен, и до нас никто не доберется, пока мы сами того не пожелаем.

Не долетая до нас двадцати километров, самолеты разошлись, а подлетали уже с разных сторон, не приближаясь ближе трех километров, они опасались обороны. Но через несколько минут, очевидно посчитав, что никто их обстреливать не собирается, осмелели. Один из самолетов прошел над самым осевым рассекателем, на небольшой скорости, так, что были видны лица пилотов в кабине.

– Рэй, попробуй установить с ними связь.

– Уже пробую, но на таких машинах радиосвязь настроена на узкую частоту, которую я не знаю, а они молчат. Веду поиск.

– Поторопись.

Самолеты еще несколько раз пролетали всего в каких-то метрах от корабля, потом быстро разошлись.

– Они прервали молчание. Тальгирийцы. Они…

В эту же секунду появилось защитное поле, практически незаметное при свете дня. И почти сразу же за его барьером полыхнула вспышка взорвавшейся ракеты.

– Они нас обстреливают! - крикнул Рив с испугом.

– Не бойся. Химические заряды для нас не более чем детские пистоны… Рэй, что со связью?

– Они не отвечают на вызовы. Возможно, нужен какой-то пароль, которого я не знаю…

В этот момент за броней поля полыхнули еще два взрыва. Самолеты, пролетев над самым кораблем, разворачивались для новой атаки.

– Рэй, есть ли у них есть ядерные заряды.

– Есть, на головном самолете. Ядерная боеголовка в десять килотонн.

– Я не хочу, чтобы она тут взорвалась, только радиоактивного кратера нам тут еще под боком не хватало.

– Если ее запустят, и она не взорвется на недосягаемом удалении, попытаюсь сковать ее механизм в силовом поле.

– Действуй.

Два самолета снова повторили атаку, но взрывы ракет, как и прежде, надежно отразило защитное поле.

– Осталась только одна ракета, готовься, Рэй.

Атаковавшие нас самолеты начали стремительно удаляться. Третий же выпустил ракету, находясь на безопасном удалении. Я весь напрягся, ожидая взрыва. Но Рэй сработал отлично. Ракета словно бы из ничего возникла перед "Иглой", потом медленно, словно осенний лист, опустилась на землю. Еще несколько секунд из ее двигателя вырывалось пламя, взметая песок и небольшие камни, потом и оно утихло.

– Все в порядке, - сказал Рэй, - этой ракете уже никогда не взорваться. Я ее немного помял и еще кое-что порвал во внутреннем механизме.

– Молодец, дружище.

– Вик, что он делает! - это выкрикнул уже Рэй.

Я увидел на экране, что головной самолет, набирая скорость, несется прямо на нас.

– Что они, с ума посходили, - сказал я нервно, - на таран ведь идет. Рэй, остановишь их, как ракету.

– Но они…

– Выполняй.

Серый самолет несся прямо на нас и не пытался отвернуть. Рэй скороговоркой выпалил добрый десяток самых ужасных ругательств, от которых наверно покраснел бы не только человек, а любой компьютер. Навстречу самолету от корабля рванулся искрящийся протуберанец силового поля. Самолет на подлете несколько раз крутануло, а потом он замер в воздухе почти неподвижно, удерживаемый силовым полем корабля, только мелко вибрировали тонкие крылья и хвостовое оперение.

– Эта моя операция могла их убить, - както немного виновато сказал Рэй.

– Иначе бы они тем более погибли. До чего же велика бывает глупость человеческая. Опускай их и заглуши им движок, а то гари от него еще больше, чем от ракеты. И еще, где два других?

– Уходят на юг на полной скорости.

– Драпают с перепугу.

Рэй выровнял висевший в поле самолет. Я видел, как смялась у него обшивка, и заглох двигатель. Потом самолет медленно опустился на камни, где замер, накренившись на нос.

– Рэй, следи за другими.

– Драпают, как ты выразился, курс не меняют.

– Прекрасно. А пока давай запустим второй реактор. На всякий случай, не повредит.

– Вик, - привлек мое внимание Рив, - смотри.

Я увидел на экране, что кабина самолета открылась и из нее, сильно качаясь, вышел человек в шлеме с оборванными проводами и шлангами. Сбросил с себя шлем. Все так же качаясь, прошел по крылу, спрыгнул, упал, попытался подняться и снова упал.

– Рэй, я выйду.

– Только надень скафандр и возьми оружие.

– Вик, - Рив выглядел очень взволнованным, - но ведь это же тальгириец.

– Ну и что из этого, парень. Он тоже человек, как ты и как я. Не могу же допустить, чтобы он умер из-за моего бездействия. И так уже хватит с меня убийств.

– Но ведь он же солдат, и они стреляли в нас.

– Но сейчас я не вижу у него оружия. Он не собирается в нас стрелять, и нуждается в помощи. Я иду.

– Тогда и я с тобой.

– Нет, ты останешься на корабле, - сказал я твердо, словно бы приказывая.

Рив тут же осел обратно в кресло и сказал:

– Вик, хотя бы знай, что на таких самолетах экипаж из двух человек, а второго пока не видно.

– Спасибо за информацию, Рив. Оставайся здесь или иди в каюту. Если что, обращайся к Рэю.

– Хорошо, - сказал он и отвернулся.

Я облачился в средний скафандр, который мог защитить меня в местных условиях почти от всех неожиданностей. Спустившись вниз на лифте, я вышел через шлюз на опоре. Самолет лежал почти в сотне метров от корабля. Я сжал в руке рукоятку лучевого пистолета и пошел по направлению к нему. Человек сидел, привалившись спиной к кромке крыла и свесив голову так, что не видел меня. Но, не доходя до самолета десятка метров, я словно бы налетел на стену.

– Рэй, - почти крикнул я, вдавливая клавишу рации на плече, - черт бы тебя побрал, почему защиту не отключил? Я тут из-за нее чуть было шишек себе не набил.

– Не преувеличивай, командир, какие могут быть шишки в скафандре. А поле я уже отключил. Будь повнимательнее, второй остался в кабине.

– Не учи.

Я шел практически бесшумно, и человек меня не замечал. Но как только я остановился шагах в пяти от него, он приподнял голову и сказал по аиверски, лишь с едва заметным акцентом тальгирийца:

– Я сдаюсь, рассчитывая на ваш гуманизм и выполнение договора о пленных.

Об этом договоре я имел небольшое представление, поэтому сразу же потребовал:

– Представьтесь.

– Майор военно-космических сил Тальгира Оствир Иветсоре.

– Где другой пилот?

– Он мертв.

На всякий случай я решил проверить. Обошел майора стороной, забрался на крыло, а по нему к кабине. В кабине, в кресле, сидел человек без шлема, совсем еще молодой. А в виске у него была дыра, из которой все еще текла кровь. В свесившейся же руке все еще оставался миниатюрный короткоствольный пистолет. Я понял, что он сам пустил себе пулю в голову и испытал к нему глубочайшее, до тошноты, отвращение. Что еще можно испытывать к тому, кто предает свою последнюю надежду. Я повернулся, испытывая огромное желание сплюнуть, которое росло еще и оттого, что на мне был гермошлем. Майор поднялся на ноги и стоял, придерживаясь за крыло. Совсем машинально я повел в его сторону стволом пистолета.

– Мне поднять руки? - спросил он, глядя на пистолет.

– К чему уж теперь, - сказал я, пристегивая пистолет к бедру, где на скафандре были специальные крепления для этого, - к чему воевать со сдавшимся. Идите вперед, к левой опоре.

Майор попытался сделать шаг, но тут же снова упал, схватившись за ногу.

– Вывих? - спросил я.

– Нет, просто ушиб, но идти… сами видите.

Делать больше ничего не оставалось. Я подошел к нему и подал руку:

– Держитесь за меня.

Майор удивленно посмотрел на меня и принял мою помощь, сухо поблагодарил.

– Обопритесь об меня, я помогу вам дойти.

По пути он спросил:

– Разрешите узнать, кто взял меня в плен?

– Я младший капитан звездного космофлота Земли Виктор Стрельцов.

Больше майор вопросов не задавал. Я завел его в лифт. В кабинке же он сказал:

– Вы не боитесь, что я могу вас убить?

– Нет, даже если захотите, вы этого не сможете сделать, просто не успеете.

– У него нож за голенищем правого ботинка, - шепнул мне Рэй.

Я остановил лифт и сказал:

– Достаньте свой нож из голенища и попробуйте. Ну, не бойтесь, попробуйте… Ну что же медлите, давайте, я жду.

Он помедлил секунду, потом, резко нагнувшись, выхватил нож, резко занес. Встретился со мной взглядом, отпрянул и, выругавшись по тальгирийски, бросил нож на пол так, что тот воткнулся в твердый металлопласт пола. Я нагнулся, взял нож, посмотрел на лезвие:

– Неплохой металл. Но тут вам эта игрушка ни к чему.

С этими словами я, на глазах у майора, резко сжал лезвие в кулаках. Раздался громкий хруст, и из моих рук на пол посыпались куски твердого металла. А майор смотрел на меня уже почти что с боязнью. Я отключил внешний динамик скафандра, чтобы он ничего не слышал, и спросил у Рэя:

– Что же мне с ним делать?

– Запри его в помещении Б-11, оно все равно пустует, и там есть все необходимое для жизни.

– Хорошо. Еще вопрос, что у него с ногой? Серьезно?

– Ничего страшного, нашего вмешательства не требуется. Через пару дней не останется и хромоты… Вообще-то ты можешь поставить ему обезболивающее, но и это не обязательно.

Лифт тем временем уже поднял нас до нужной палубы. Я щелкнул замками и откинул за спину полупрозрачный колпак гермошлема:

– Идемте.

Помещением Б-11 называлась небольшая каюта, в которую капитан имел право сажать под арест особо провинившихся членов экипажа. Тут был свой туалет и крошечная кабинка душа. Обстановка же состояла из тех же вещей, что и в прочих жилых каютах. И еще, Б-11 запиралась стартключом по коду браслета, и выйти из нее считалось абсолютно невозможным.

– Я вынужден ограничить вашу свободу, майор, до выяснения некоторых обстоятельств. Располагайтесь, я вернусь для допроса через несколько частей.

Сказав это, я вышел, закрыв дверь стартключом. Первым делом я избавился от скафандра и привел себя в порядок. Потом позвал Рэя и спросил:

– Где Рив?

– В каюте. Он попросил меня показать ему исторические фильмы.

– На какую тему?

– История войн Земли. И я считаю, что это ему не повредит.

– Хорошо, пусть смотрит что хочет.

– Что ты собираешься делать с тальгирийцем?

– Сначала допросить и узнать, что он собой представляет. Он заявил, что он из Военно-Космических сил, и это мне интересно.

– А мне все это даже не нравится.

– Ну не убивать же мне его. И без того я уже убийца, причем неоднократный. Ну а отпустить его на все четыре стороны я тоже не могу, в Пустыне это равносильно тому же самому убийству.

– Я не об этом. Похоже, что нами всерьез заинтересовались, узнали наше местонахождение и уже не оставят в покое.

– Мы можем уйти в частично проницаемый кокон, и нас никто не найдет, мы же будем иметь информацию. Кстати, как второй реактор?

– Запущен, сейчас он на минимальной мощности. Свернуть пространство я смогу в любую секунду.

– Хорошо. Если вдруг появится опасность, тревогу не сигналь, а докладывай мне лично, ни к чему пугать Рива… А сейчас я попытаюсь узнать у майора, чем вызван интерес Тальгира к нам.

– Ты ничего не берешь для возможной самообороны?

– Это ни к чему. В случае чего справлюсь с ним и так, ну ты и сам это знаешь.

– Ну, тогда желаю удачи.

– Удача никому и никогда не повредит.

Я поправил на себе форму. Зачесал волосы набок, как это было принято тут, на Лате, и направился в Б-11. Майор сидел на кровати и при моем появлении попытался встать, но я жестом остановил его:

– Сидите, - потом я установил связь с Рэем и сказал, - Рэй, включи запись и фиксируй все ответы.

– Слушаюсь, капитан, - подыграл мне Рэй.

Я сел в кресло, расслабился, посмотрел на майора и начал:

– На каком языке вы желаете отвечать: на языке Аивера или же на вашем родном, а так же, на каком языке вам удобнее понимать вопросы?

– Я владею языком Аивера в достаточной степени, чтобы отвечать и понимать.

– А я в достаточной степени языком Тальгира, - сказал я уже по тальгирийски, без малейшего акцента.

– Если вам это удобно. - Сказал он довольно иронично, - но мой родной язык не тальгирийский, а гирдский.

– Пусть будет гирдский, - сказал я уже на этом языке.

– Вы владеете гирдским?

– Я в достаточной степени владею двадцатью языками Латы. Но вопросы здесь задаю я, а не вы.

– Слушаю вас.

– Еще раз представьтесь.

– Оствир Иветсоре, майор ВоенноКосмических Сил Тальгира.

– Где и когда родились?

– В городе Ивет провинции Гирд Союза Тальгира. Семнадцатого числа четырнадцатого месяца четырнадцатого года девятнадцатого кува прошлого ску.

– Место службы и должность?

– Второй военный космодром Тальгира. Инженер по техническому обслуживанию многоразовых космических систем вертикальной посадки.

Допрос я продолжал наверно около двух местных часов. Майор отвечал четко и коротко на любой из поставленных мной вопросов, или по существу, или же, что не имеет права отвечать на этот вопрос. Но и без этого мне стало ясно, что их появление здесь вызвано тем, что они, при помощи систем наблюдения, фиксировали каждый мой полет, начиная с первого старта с Центрального космодрома Аивера. И они посчитали, что это новейшая техника аиверцев. Поэтому и был десант на космодром, поэтому и была послана сюда разведка. Нужно сказать, что майор почти сразу же понял, что мой корабль никак не мог быть построенным на Лате, о чем и сообщил командиру звена, тому самому, который застрелился, и тот отдал приказ уничтожить корабль, будь он даже кораблем пришельцев. Когда же обстрел ничего не дал, а ракета с ядерным зарядом была просто остановлена и не взорвалась, тот и решился таранить. А после того, как и самолет был остановлен, тот, не желая сдаваться в плен, покончил с собою.

– Он что фанатик что ли? - спросил я уже не в тоне допроса.

– Где вы найдете в наше время фанатиков. Просто он считал, что его непременно будут пытать, чтобы он рассказал то, что не имеет права рассказывать, а это хуже смерти.

– А вы значит, этого не боялись?

– Я довольно долго жил в Аивере, поэтому не верю всему тому, что вещает нам официальная пропаганда. К тому же я еще не сделал всего, что должен, - он выставил перед собой руку, на которой у него было кольцо, - а у него вся семья сгорела в Ракитьле.

– Сгорела?

Майор понял, что допрос окончен, поэтому продолжил уже в совершенно другом тоне:

– Да, на Ракитьл был сброшен "огненный дождь", вы даже наверно не знаете, что это такое. Это когда все горит, даже металл и камень, люди сгорают заживо. В Ракитьле было полмиллиона жителей и больше половины из них женщины и дети. Вы понимаете, что это такое? Вы помогаете аиверцам в войне, когда они творят такую жестокость.

– В вашей войне я не помогаю никому, - резко оборвал его я, - никому.

– Аиверцы - жестокие убийцы.

– А разве вы не убийцы. Вы такие же убийцы, как и они. Когда идет война, трудно не обзавестись таким титулом. Даже я убийца, но я не помогаю вести войну никому.

– Хоть я и в плену, я никогда не прощу Ракитьла.

– А вы знаете, майор, сколько людей жили в Гэзде?

– Пятнадцать миллионов, самый большой город на Лате. Но, насколько я знаю, он вообще не пострадал.

– Не пострадал? Эвакуировано из города было не больше трети населения… Да, никто из них не погиб от ядерных взрывов, но даже такая смерть была бы для них лучшим исходом, они были просто зарезаны… как скот на бойне. Я сам это видел, собственными глазами. Может быть хочешь сказать, что это вакцы, но на чьей стороне они воюют, как ни на вашей, или вы на их, но какая в этом разница. И вы, и они сейчас представляют один и тот же военный союз.

– Я этому не верю.

– Рэй, включи пожалуйста экран и покажи ему запись.

Экран в Б-11 был маленький и гораздо худшего качества, чем у меня в каюте. Но все равно, по местным меркам изображение было отличнейшим. Рэй прокрутил отдельные эпизоды наиболее кошмарной реальности. Увидев это, майор встал и побледнел, от чего кожа у него на лице приобрела явно серый оттенок. Рэй прокручивал и запись с моих очков, и уже полученную и обработанную со спутниканаблюдателя. Особенно эти, вторые кадры были особенно ужасными. Целые площади, заваленные горами истерзанных обнаженных трупов: мужчины, женщины, дети, даже совсем крошечные. Сам я старался не смотреть на все это, а смотрел на майора, следя за выражением его лица. Когда же Рэй показал обезглавленного мальчишку с распоротыми грудью и животом, я сказал:

– Они съели его сердце и печень на глазах другого мальчишки. Это для них не больше, чем проходное развлечение. Смотри, майор, не отворачивайся. Это было и от этого ни вам, ни нам никуда уже не деться.

Потом Рэй показал Рива в том подвале, и все, что с ним делали вакцы, и все это в естественных красках. Всего этого "кино" майор просто не выдержал. Едва успел добраться до туалета, где его несколько минут буквально выворачивало наизнанку. Когда же он оттуда вышел, то уже не смотрел мне в глаза. Я поднялся с кресла и сказал:

– Примите душ, майор, и отдыхайте. Я подумаю, что мне с вами делать.

– Погодите, а тот мальчишка, в конце. Он ведь был еще жив?

– Он жив и сейчас. Мне, чтобы вытащить его оттуда, пришлось убить этих двоих ваших союзников.

– Я больше не воюю, - коротко и резко сказал майор.

– Это ваше личное дело. Отдыхайте.

– Погодите, вы сказали, что вытащили этого мальчишку?

– Да, он сейчас здесь, на корабле, смотрит в моей каюте фильм.

– Можно мне его увидеть?

– Зачем, майор, чтобы добавить ему еще боли? Его счастье, что он начисто забыл все, что произошло в те дни, забыл, как мучили его ближайшего друга, как его резали и ели его сердце, забыл, как ему самому рубили руки и весили ему же на показ. Зачем вы хотите его увидеть, майор?

– Я просто хочу попросить у него прощения.

– Разве за такое можно прощать?

– Тогда пусть скажет приговор… это по обычаю.

– Разве вы имеете к этому личное, непосредственное отношение?

– Но вы же сами сказали…

– Ну, хорошо, но только если он сам захочет. Рэй, пригласи, пожалуйста, сюда мальчишку. Если не захочет, пусть не идет.

– Будет сделано, командир.

Я считал, что Рив не придет. Но, вопреки этому моему предположению, он все-таки пришел. Я услышал тихий, но аккуратный стук в дверь.

– Дверь открыта, - сказал я.

У Рива, когда он вошел, вид был мрачный и сумрачный. Но, увидев майора, он, совершенно уж неожиданно для меня, улыбнулся, широко и ясно:

– Дядя Ост!

Майор с полнейшим недоумением посмотрел на меня, а потом снова на Рива.

– Откуда ты меня знаешь.

– Дядя Ост, это вы меня не узнаете. Вы ведь готовились вместе с моим отцом на проекте "Онни". - Рив подошел к нему вплотную, - не узнаете? У вас дочка Нисли, на год меня младше, помните, вы нас катали по всему городу на машине?

– Альись? Рив Альись?

– Ну, наконец-то узнали.

– Пять лет прошло. Тебя и не узнать совсем, вырос, волосы посветлели.

– А вы почти не изменились, дядя Ост.

Рив совершенно машинально поднял руки и майор увидел, что у него от них осталось. Улыбка моментально сползла у него с лица. Он встал на колени, прижал мальчишку к себе. И я впервые в жизни увидел, как плачет взрослый человек. Рив же только недоуменно смотрел на меня. Я опустился в кресло и молча наблюдал за происходящим.

– Поднимитесь, - сказал Рив, - что выделаете, зачем?

– Прости нас, Рив.

– За что мне вас прощать? Лично вы мне ничего плохого не сделали.

– За то, что все мы это допустили. Рив, мальчик мой, проси у меня что угодно, я это сделаю или умру.

– Зачем… Встаньте, пожалуйста, и не плачьте, словно это вы мальчишка, а не я.

Майор поднялся, сел на кровать, а Рив устроился рядом. И они довольно долго разговаривали, я же только слушал. И из этого разговора я узнал, что майор Иветсоре готовился когда-то лететь на Онни, еще в те времена, когда отношения между Аивером и Тальгиром были вполне сносные. Тогда проект "Онни" считался совместным между двумя крупнейшими государствами планеты. Майор жил в Гэзде и был дружен с Иверитом Альись. Но пять с половиной лет назад страны встали на путь конфронтации и между ними постепенно были разорваны все отношения. Проект "Онни" стал чисто аиверским, а тальгирийцы были выдворены из страны. Они вспоминали то, что было в те времена. И Рив словно бы совершенно оттаял. Так бывает часто, когда через несколько лет встречаешь человека, с которым был хорошо знаком и рад увидеться.

– Дядя Ост, а где Нисли, что с ней?

– Она с матерью у ее родителей на ферме под Лонклом. Там не было бомбежек.

– Это же на самом севере, там скоро станет совсем холодно. Видели ведь, какой мрак в небе.

– Видел. Но, в крайнем случае, они уйдут в подземный город. До Лонкла подземного от фермы только полдня пути на машине.

– А вы уверены, что с ними ничего не случится?

– Разве можно быть сейчас хоть в чем-то уверенным.

– Отец считал, что со мной в Гэзде ничего не случится, а тут такое.

– Где он сейчас?

– Он умер несколько дней назад. Он был на Центральном космодроме во время атаки.

– И значит ты сейчас один?

– Нет, я с Виком, - он кивнул в мою сторону.

Майор понизил голос до шепота и сказал:

– Но ведь он же даже не латянин.

– Ну и что, - ответил Рив тоже шепотом, но я его слышал, - какая мне от этого разница, он лучше многих. Вы даже не знаете, что он для меня сделал.

Дальше я старался не слушать, но, во избежание разного рода недоразумений, никуда не уходил. Но слышать и не слушать было практически невозможно. И я услышал, как уже в конце Рив сказал:

– Вы сказали, что сделаете все, что я скажу.

– Да, я сделаю.

– Тогда слушайте. Во-первых, возвращайтесь к семье, Нисли вас наверняка ждет. Во-вторых, сделайте все возможное, чтобы такое больше не повторилось. Вы меня поняли?

– Я еще до того, как увидел тебя, сказал, что больше никогда не буду воевать.

– Может быть, придется и воевать, но только для того, чтобы никто не воевал больше. И, в-третьих, постарайтесь остаться живым. Обещайте, что вы все это будете делать.

– Обещаю… Но ведь сейчас я пленный.

– Вы не пленный, - сказал я. Он посмотрел на меня с полнейшим недоумением, - да, вы не пленный. Потому что я не имею права никого лишать свободы. И, если вы дадите слово, что не причините вреда ни мне, ни моему кораблю, и никому из тех, кто на нем находится, я даже в чем-то помогу вам. Если же нет, я дам вам припасов на неделю и отпущу на все четыре стороны.

После этого тальгириец посмотрел на меня с полнейшим удивлением и, подумав пару минут, сказал:

– Я даю это слово.

– Можете быть свободным. Но все-таки я вам сейчас советую принять душ и отдохнуть. Мы же тем временем подумаем, что же нам с вами делать. Пойдем, Рив.

Рив кивнул головою и поднялся. А когда мы вышли в коридор, он сказал:

– Даже не мог подумать, что встречу здесь знакомого. Неужели и в самом деле мир настолько тесен.

– Мир еще теснее, чем ты думаешь… Мне было интересно увидеть, как сразу же растворилась твоя неприязнь к тальгирийцам.

– Но ведь это же Ост Иветсоре. Он ведь хороший человек. И я ведь когда-то дружил с его дочкой Нисли. Помню, как учил ее правильно говорить по аиверски, а она все равно путала слова, и мы смеялись над этим. Я помню, как он проспорил мне одно желание и не отмахнулся от мальчишки, а целый день возил нас с Нисли на машине по Гэзду, везде, куда мы скажем. А потом, когда он уезжал, то подарил мне модель "Цитира" - тальгирийской ракеты, на которой человек впервые поднялся с Латы в космос. Точная копия и даже летающая, хоть и длиной в руку, - Рив посмотрел на свою руку, примолк, но почти сразу же продолжил, - я ее хранил, хотя Ит и говорил, что если кто про это узнает, у меня будут большие неприятности.

– Ты сказал, что он хороший человек, я возможно с этим и согласен. Но как быть с тем, что он был на самолете, который запустил в нас ракету с атомной боеголовкой?

– Но он же не хотел этого, он сам сказал, а он врать не будет… И вообще, все мы не всегда делаем то, что хотим, если связаны словами и обязательствами. Думаете, это так просто, не выполнить приказ и остаться самим собой?

– Рив, я не вполне вас понимаю. Слова, обязательства. Вы придаете этому слишком большое значение, просто зациклены на этом.

– А разве по-другому можно, разве можно не выполнить данное слово? Разве у вас все не так?

– Не так. А вообще-то не знаю. Просто мы очень редко даем твердое слово. И нашей жизнью управляют несколько другие понятия.

– Какие?

– Ну, например, долг каждого перед всеми, справедливость…

– Но разве у нас этого нет?

– Все это в другой форме. И этого в двух словах не объяснить. Если захочешь, сможешь познакомиться с нашей историей государств, историей общества, а не только с историей войн, что ты сегодня делал. Вообще, если захочешь, сможешь получить здесь полное образование по нашему, земному стандарту.

– Захочу, - сказал Рив, и в его тоне прозвучали нотки какого-то вызова что ли.

– Тогда еще вопрос, только ответь честно. Я, по твоему определению, хороший человек или нет?

Мы уже стояли перед входом в рубку. Рив задумался:

– Я тебя еще мало знаю… Хотя наверно достаточно, чтобы сказать твердое и уверенное "Да".

– Зайдем в рубку.

В рубке я попросил Рэя выдать на экран карту, обозначить на ней Аивер, Тальгир, наше местонахождение и местонахождение Лонкла.

– Что ты собираешься делать? - Спросил Рэй.

– Я хочу доставить майора к семье. На это не уйдет много времени.

– Катер снова засекут, и последствия могут оказаться еще более плохими.

– Ну, не могу же я оставить его здесь, да и не хочу. А после всего, что я ему обещал, я просто не могу сдать его аиверцам.

– Ну, тогда как знаешь.

– Я планирую поступить так: Вылетаем на катере, хаотическое блуждание по орбите, резкое снижение в произвольной точке Северного Полярного Океана. Подлет к месту на минимальной высоте. Место посадки могут засечь, но в данном варианте шансы на это крайне незначительны. Просчитай их.

– Шансы остаться незамеченными - восемьдесят восемь процентов.

– Этого, как мне представляется, вполне достаточно.

– Когда ты собираешься лететь?

– Желательно сегодня. Но возможно и завтра. Пусть майор сам выберет.

– Вик, я тоже полечу, - тоном изложения фактов сказал Рив, и мне ничего не оставалось, как сказать:

– Хорошо, Рив, ты тоже полетишь. Только тогда сейчас иди к этому своему знакомому и спроси у него, согласен ли он улететь домой сегодня?

– Хорошо, иду.

– Ты запомнил дорогу?

– Рэй, ты подскажешь, куда идти, если заблужусь?

– Иди, не бойся.

Когда Рив ушел, я сказал Рэю:

– Мальчишка после этой встречи переменился. Возможно, он вышел из этой самой иллюзии сна?

– Вполне возможно, хотя и не слишком вероятно.

– По-моему, он уже достаточно окреп, чтобы ты начал операцию завтра.

– Нет, завтра еще нужно будет подготовиться. И еще, кое-что тебе придется изготовить, на корабле не все есть для этого.

– Ну а что ты молчал?

– Зачем трепаться раньше времени. К тому же завтрашнего дня на это вполне хватит.

– А если произойдет что-то неожиданное, типа сегодняшних событий?

– Мы просто свернем пространство и вообще не будем никак реагировать.

– Но это все равно отнимет время. Так что готовиться начнем сегодня. А от майора желательно избавиться пораньше.

– Рив уже с ним разговаривает, и, кажется, он согласен отправиться даже немедленно.

– Тем лучше… Кстати, Рэй, я придумал, как можно замаскировать наше присутствие здесь.

– Изложи.

– Мы сделаем здесь кратер. Нужно только приподнять звездолет и несколько раз ударить по поверхности маршевыми движками. Получится иллюзия если не взрыва, то поспешного бегства нас отсюда. Потом мы чуть смещаемся в любую сторону и садимся, после чего сворачиваем пространство по типу поперечно-осевой линзы. После этого никто и не сможет догадаться, где мы находимся.

– Не проще ли обойтись без всяких кратеров.

– Можно и без него, но с ним будет лучше. Бесследное исчезновение никогда и никому не внушали доверия.

– В принципе нам это без разницы, но поступай, как считаешь нужным… Кстати, Рив уже возвращается сюда.

Я как раз развернулся вместе с креслом, когда он быстро вошел в рубку.

– Ну и как? - спросил я у него.

– Он согласен, даже если прямо сейчас.

– Пусть так и будет. Сейчас мы позовем его сюда. Рэй, сделай связь.

Экран связи тотчас же вспыхнул, и на нем появилось изображение майора.

– Оствир, я прошу вас подняться в рубку. Рэй вас проводит.

Через пару минут тальгириец появился в рубке.

– Вы согласны отправиться домой прямо сейчас? - сразу же спросил я.

– Да, согласен.

– Тогда еще один вопрос, - я включил экран, на котором появилось изображение самолета, - как вы поступаете со своими мертвыми?

– Мы их сжигаем, - сказал он после короткой паузы.

– Хорошо, пусть будет так.

Я включил одну из плазменных пушек звездолета. На месте самолета полыхнула ослепительная вспышка, и поднялся огненный смерч. Когда же он рассеялся, все увидели, что на месте самолета остался только небольшой оплавленный кратер.

– Вы удовлетворены этой процедурой? - спросил я.

– Вполне, - сказал майор, глядя в пол.

– А сейчас идемте.

Полет протекал так, как я и планировал. Полчаса болтания по хаотическим орбитам. Потом я спустился к самой поверхности покрытого льдом океана и вел катер с самолетной скоростью, всего в нескольких метрах над поверхностью. Скоро мы оказались над побережьем Большого Северного материка. Катер летел как раз возле границы дня и ночи, оставаясь на ночной стороне. Мы пролетели над горами, которые высокой цепью тянулись с запада на восток. Вскоре после этого мы приблизились к не пострадавшему от войны небольшому городку Лонклу. Я обогнул его стороной и вышел к тому месту, которое мне указал на карте майор. Здесь был еще вечер. Солнце с трудом просвечивало через дымку, и было от этого тускло-красным и негреющим. Я заметил, что на водоемах здесь уже ледок, хотя еще вроде бы осень, и не со всех полей убран урожай.

– Здесь, - сказал майор, когда впереди показался дом, а неподалеку от него несколько низких длинных сооружений, отделенных от дома небольшой рощей деревьев.

Я заставил катер зависнуть в воздухе и спросил:

– Где здесь можно приземлиться?

– Где угодно.

Тогда я посадил катер на лужайку перед домом и выпустил трап.

– Можете спускаться. Мы подождем и, в случае крайней необходимости, доставим в другое место. Я буду ждать у трапа.

Я проводил майора, быстро облачился в скафандр, пристегнул к бедру лучевой пистолет и спустился вниз. Встал возле трапа и стал ждать. Ост скрылся в доме. Прошло пять минут, десять. Я уже начал беспокоиться, и отреагировал на быстрое движение тем, что схватил пистолет, и даже чуть было не упал. Но в следующую секунду я уже пристегивал пистолет обратно и усмехался над самим собой. Из-за дома выбежали девчонка лет одиннадцати и мальчишка лет семи-восьми. (Девчонке лет двенадцать, а мальчишке лет восемь, про себя поправился я, переходя на местный счет.) Мальчишка начал топтаться поодаль, задрав голову и рассматривая катер. Девчонка же, решительно так, направилась ко мне. Она была коротко, по-мальчишечьи пострижена и в явно мальчишечьей одежде.

– Извините папу, он просил вам сказать, что все хорошо, - сказала она по аиверски, явно тщательно подбирая слова и со свистящим тальгирийским акцентом, - его сейчас мама не отпускает.

– Все в порядке, Нисли, передай ему, что мы улетаем обратно, - сказал я и поднялся на нижнюю ступеньку трапа.

– Подождите, - она ухватила меня за руку, - не улетайте, вы ведь еще наверно ничего не знаете.

– А что мы должны знать? - повернув голову, спросил я на языке Тальгира.

– То, что война кончилась.

Я спрыгнул обратно и сказал:

– А ну-ка, давай по порядку, - чтобы лучше слышать, я откинул за спину гермошлем.

Девчонка удивленно смотрела на мои волосы и глаза и только хлопала длинными ресницами.

– Ну что ты замолчала, я тебя слушаю.

– Война кончилась. Только что по радио сказали, что правительства Тальгира и Аивера договорились о мире без всяких условий.

– Давно бы следовало.

– Папа сказал, что с вами Рив Альись.

– Хочешь его увидеть?

– Конечно.

– Тогда подожди немного.

Я поднялся на катер и, отмахнувшись от вопросов Рива, включил рацию и вызвал звездолет.

– Рэй, я только что получил информацию, что на Лате объявлен мир.

– Это так, хотя и не вполне, но об этом позднее. Правительства Аивера и Тальгира объявили, что заключают мирный договор, отводят войска на свои территории и так далее, и еще дают слово не воевать друг против друга сорок лет.

– Интересная оговорка.

– Типичная для этой планеты. Могу прокрутить запись сообщения.

– Не требуется, продолжай наблюдать.

– Когда вы вернетесь.

– Еще точно не знаю, но думаю, что скоро.

– Если спустишься с катера, не забудь взять с собою рацию, командир.

– Не забуду, - сказал я и отключил связь.

– Вик, то, что ты сказал, правда?

– Больше, чем я, говорил Рэй, и ты сам это слышал. А сейчас можешь спуститься со мной, тут тебя кое-кто желает увидеть, так, что даже моего вида не испугалась.

– Нисли? - Рив весь встрепенулся, но тут же осел обратно в кресло, - нет, я не могу, не хочу в таком виде.

– Ладно, хватит, спускайся, что есть, то есть и к чему сейчас прятаться. Или ты к ней так неравнодушен?

Рив снова покраснел, пожал плечами и сказал:

– Ну, хорошо, пойдемте.

Но у трапа Рив снова замялся.

– Давай, спускайся, - сказал я, подталкивая его.

– Давай ты первый, а я следом.

Я только кивнул и, легко скользя по трапу, спустился вниз. Рив, почти так же легко последовал за мной. Правда, уже почти внизу чуть не упал, но я успел поддержать его. На лице у Рива была улыбка, руки же он сразу же заложил за спину. Девчонка тут же подскочила к нему:

– Рив, тебя совсем не узнать, совсем большой стал.

Рив снова покраснел, но тут же ответил:

– Тебя, Нис, тоже. Не знал бы, подумал, что какой-то мальчишка.

– Это я сама так захотела.

Она протянула Риву обе руки. Улыбка тут же пропала у него с лица, он отвел глаза в сторону и сказал:

– Извини.

– Рив, ты что, не хочешь больше меня знать?

– Хочу.

– Почему тогда не даешь руки, - у нее даже слезы на глазах выступили.

– Ну что ты, Нис… Просто ты сама не захочешь меня знать, - сказал он, опуская руки из-за спины.

Увидев обрубки, она как-то не по-детски охнула и отпрянула от него. Но видимо тут же взяла себя в руки:

– Рив, кто это тебе сделал. Отвечай, не молчи.

Рив только насупился, немного помедлил и сказал полушепотом:

– Война.

После этого он протянул к ней то, что осталось у него от рук. Она только чуть помедлила, а потом решительно так взяла его за локти и улыбнулась:

– У тебя все так быстро зажило.

– Вик мне помог, - он кивнул в мою сторону, - у него на корабле медицина и не такое может.

Она встала на цыпочки и спросила его шепотом на ухо, но я все равно услышал:

– А этот Вик, кто он такой, он вообще весь странный: и сам, и одежда, и этот корабль.

– Он инопланетянин, - ответил Рив таким же образом, - он командир большого сверхсветового межзвездного корабля.

– Рив, ты наверно меня разыгрываешь?

– Нис, можешь считать, как хочешь.

– Ну, если это секрет, то так бы сразу и сказал.

В ответ Рив только промолчал, что девчонка поняла как подтверждение своей догадки. В это время мальчишка, который был с Нисли, осмелел, но все равно недоверчиво косясь на меня, подошел к ним вплотную. Я же, делая вид, что осматриваю дюзы, отошел в сторону, но продолжал слушать.

– Рив, а вот этого салагу ты помнишь?

– Нок? Твой братишка?

– Он самый, Ноквир Иветсоре.

– Нок. Я тебя еще совсем крошкой видел.

Мальчишка ничего не сказал, а только улыбнулся. Нис тут же пояснила:

– Он по аиверски не понимает.

– Ну, конечно же… Нок, привет, ты сильно вырос, - вторую фразу Рив сказал по тальгирийски, ужасно коверкая при этом слова.

Нок снова улыбнулся и сказал:

– А я тебя тоже немного помню.

Мне показалось, что Рив ничего не понял. Нис же сказала:

– Надо же, Рив говорит по тальгирийски.

– Не говорю, - тут же ответил он, но вот читать немного могу или мог.

В нагрудном кармане скафандра, куда я случайно заглянул, оказался электронный бинокль, в который можно смотреть через шлем. Но я его немного поднастроил и принялся через него осматривать окрестности, на что потратил наверно минут десять. Ничего подозрительного не обнаружил. И все это время к разговору детей я не прислушивался, точнее говоря, пропускал его мимо ушей. Но шаги я услышал и сразу же обернулся. Но это был всего лишь майор, который все-таки вернулся к катеру. Я вопросительно посмотрел на него.

– Нисли вам уже все сказала? - спросил он.

– Если насчет войны, то да.

– Я подумал, что сейчас вам здесь нечего опасаться.

– Ну и что из этого?

– Не сочтите меня сейчас излишне назойливым, но я приглашаю вас в дом. Супруга и ее родители настаивают на этом, и я их поддерживаю.

– Благодарю, но отказываюсь, потому что не хочу отвечать ни на какие вопросы.

– Не понимаю, о чем это вы. Разве можно задавать гостю вопросы, если он сам того не хочет.

– Я не знаком с вашими правилами и традициями.

– Посмотрите, Рив уже совсем продрог, в такой тонкой одежде на холоде. И сами видите, что дети еще не наговорились.

– Нам лучше улететь отсюда как можно быстрее. Катер - слишком уж заметная деталь в этом пейзаже, могут заметить.

– Ну и что, когда кончается война, вражда уходит.

– Насколько вы наивны. Вы же понимаете, что я не аиверец, и что эта машина не самолет. Но будь даже этим, что бы это меняло.

– Вы крайне недоверчивы, капитан Стрельцов.

– Мое положение на этой планете просто обязывает к этому.

– Я прошу вас.

– Меня даже дети боятся, - усмехнулся я.

В это время ко мне подошел Рив и, пристроившись боком, сказал:

– Может быть, и в самом деле останемся. Ну, хотя бы на час.

– Ты очень этого хочешь?

– Очень.

– Тогда остаемся, хотя это мне и не по душе. Ты можешь идти в дом, я же останусь здесь.

Больше просить меня никто не стал. Все они ушли в дом. Я же, даже немного пожалев о своей несговорчивости, сел прямо на землю, рядом с трапом и принялся рассматривать траву. Несмотря на холод, она не была пожухлой, потому что холода наступили преждевременно. Я, хоть и не был биологом, понял, что эта грязнозеленого цвета трава не похожа ни на синезеленую траву Дивера, ни на земную, хотя последнюю значительно напоминала, но вот чем, я не мог бы сказать. В кои-то веки оказался на совершенно незнакомой нам - землянам планете. На планете, где совершенно другая цивилизация, первая, про которую я узнал. А я веду себя, сам не знаю как, даже не сделал ничего для того, чтобы изучать эту планету, и какой тогда из меня разведчик. Но я утешил себя мыслью, что Рэй и без меня впитывает информацию и даже, если бы мы сейчас оказались на Земле, наука обогатилась бы новыми знаниями. Я подумал. Что неплохо было бы заняться научной разведкой, но тут же прогнал эту мысль, не для того я оказался на этой планете, у меня другая и вполне определенная задача. От мыслей меня отвлекло то, что я снова услышал шаги. Я сидел к дому спиной и не стал оборачиваться. Шаги были легкие и принадлежали, конечно же, не взрослому. Ни Риву, ни Нисли они тоже принадлежать не могли. Этот кто-то остановился в нескольких шагах позади меня.

– Нок, почему ты вернулся? - спросил я, снова не оборачиваясь, и на понятном ему языке.

– А как вы узнали, что это я? - тут же спросил он.

Я наконец-то повернулся и, слегка улыбнувшись, сказал:

– Просто я услышал.

– А я уж подумал, что вы видите затылком. Можно я тут с вами посижу?

– Земля холодная, замерзнешь.

– Не а, у меня штаны толстые, - он это продемонстрировал, оттянув штанину на бедре, и сел в метре от меня.

– Почему ты вернулся? Все же там.

– А вы здесь, значит не все… Просто там все с Ривом разговаривают, а я ничего не понимаю… К тому же, я соврал, что помню его, я его на самом деле совсем не помню.

– Но почему ты мне об этом рассказываешь?

– Потому что хочу… Отец сказал, что будто бы вы подумали, что я вас испугался.

– А разве не так?

– Наверно так. Вы просто какой-то странный… А где так красят волосы и глаза?

– Это их естественный цвет, присмотрись повнимательнее, то заметишь, что и кожа у меня другого оттенка.

– И в самом деле. Но почему?

– Там, откуда я прибыл, все это нормально. И там любой из вас показался бы странным.

– Это где такое место? Онни что ли?

– Нет, там я ни разу не был, я из гораздо более далеких мест.

Мальчишка не стал спрашивать, из каких таких мест, сам же я тоже не стал говорить, потому что это было ни к чему посвящать какому-то маленькому мальчишке. Хотя тут я снова сделал поправку, что земных лет ему наверняка уже больше девяти.

– А это у вас что, пистолет? - он указывал взглядом на мое правое бедро.

– Что-то вроде того.

– А можно мне посмотреть?

– Зачем тебе это, Нок?

– Ну, ведь интересно же. А я никогда никакого оружия не трогал.

– Ну и было бы просто замечательно, если бы вообще никогда не довелось трогать.

– Но ведь я не выстрелю и не убегу.

Я отстегнул лучевик, незаметно ставя при этом на предохранитель.

– Смотри, но если попробуешь убежать, то будет только хуже для тебя.

– А он заряжен?

– Оружие всегда должно быть заряжено. Но даже если захочешь, выстрелить тебе не удастся.

Но мальчишка и не показывал такого желания. Он покачал его в руке, словно бы прикидывая вес. Потом заглянул в ствол, где ожидал увидеть пулевой канал, а увидел матовую управляемую псевдолинзу и тут же спросил:

– А чем он стреляет?

– Светом, очень сильным светом.

– Лазерный пистолет?

– Что-то вроде того.

– Прямо как в кино. А можно мне все-таки выстрелить?

– Один раз я уже сказал. Что нет.

Он взял пистолет за ствол и протянул мне его обратно:

– А вы сами можете показать, как он стреляет?

– Разумеется, могу, но не буду. Не хочу поднимать шуму.

– Но ведь лазер-то не шумит. Это ведь свет.

– Зато шумит все, во что он попадает. Потому что взрывное испарение. Слышал про такое?

Мальчишка отрицательно замотал головой. Я же пристегнул пистолет на место. Потом я еще довольно долго беседовал с этим мальчишкой, но тон беседы задавал я, расспрашивая о тех мелочах, о которых любят говорить мальчишки, как оказалось и на этой планете тоже. Когда же прошел час, то появился Рив в сопровождении Нис. Я поднялся с земли, Нок тоже, он, виновато глядя на них, сразу же отошел в сторону. Рив у самого трапа коротко попрощался со своей подругой и быстро вскарабкался на катер. Мне же Нис сказала:

– Подождите чуть-чуть. - Она протянула мне руки, и мне ничего не оставалось, как протянуть в ответ свои. - Вы еще прилетите сюда, к нам? Я хотела заставить Рива пообещать, что мы еще увидимся. А он сказал, что это зависит только от вас.

– Больше это зависит не от меня, а от обстоятельств.

– Но я хочу знать, что я его еще увижу, или что мы еще поговорим… Сейчас ведь не позвонишь и письма не напишешь, к тому же, Рив сказал, что у него нет и адреса.

В этих словах девчонки звучала настойчивая, до слез, просьба. Я немного подумал, потом отцепил с плеча рацию. Это была телерация, что-то вроде земного видеофона, но свободно помещающаяся на ладони, с экранчиком всего в три сантиметра.

– Обещать я не могу, - сказал я и протянул ей руку с рацией, - возьми это, но никому не показывай. Если станет совсем уж невмоготу, нажмешь вот эту кнопку и свяжешься с кораблем. А если хорошо попросишь, то Рэй соединит тебя с Ривом. Но только в крайнем случае. Но, если связи и не будет, все можно будет повторить.

– Спасибо хотя бы за это.

– Спрячь эту штуку, никто не должен знать про нее.

– Но вон Нок все видит.

– Я ему тоже доверяю. Если попросишь, то он никому не скажет. Думаю, что до свидания, - сказал я напоследок и, не оборачиваясь, вскарабкался по трапу на катер.

В рубке я увидел, что Рив плачет, спрятав лицо в подтянутых к груди коленях.

– Рив, что случилось?

Он ничего не ответил на этот мой вопрос. Тогда я заставил его распрямиться и, ничего больше не спрашивая, пристегнул к креслу. Сам я занял свое место, приподнял катер и направил его на малой высоте к океану. Хотя я больше и не спрашивал ничего у Рива, он принялся рассказывать сам. О том, как его приняли, что ему говорили, как угощали обедом, несмотря на то, что он отказывался. И что Нис кормила его из ложечки. Все это он рассказывал, не прекращая всхлипывать. А уже потом, когда мы поднялись в космос, он замолк и заставил себя успокоиться. Я же сказал ему:

– Пока живешь, надежда тоже не умирает. Это старая истина, но все равно верная.

– Вик, оказывается, она все это время меня помнила, представляешь? А я, если честно сказать, и не вспоминал почти никогда. Даже когда тебе про себя рассказывал, только слегка упомянул.

– Знаешь, Рив, у нас говорят, что зачастую получаешь поддержку не от того, от кого ждешь, а от того, от кого не ожидаешь.

Рив посмотрел на меня все еще мокрыми от слез глазами и сказал:

– Командир, не нужно меня жалеть, жалость это хуже ненависти.

Я отметил, что он назвал меня так, как ни разу еще не называл, и тогда я ответил.

– Командир не может жалеть тех, кто его так называет, он просто обязан о них заботиться.