"Бригада: Металл и воля" - читать интересную книгу автора (Карасик Аркадий)Глава 3Исчезновение Белова наделало в Москве немало шума, вызвало множество кривотолков. Видный предприниматель, президент Фонда реставрации, депутат Госдумы — Александр Николаевич был известной личностью. Ему завидовали, его уважали и ненавидели, пытались убрать с деловой «сцены» или заставить выполнять чужую волю. Особенно разгневался Зорин. Еще бы ему не гневаться — в очередной раз Сашка показал ему кукиш. Без масла. Живым и невредимым выскользнул из умело расставленных силков и настороженных капканов. А всё — вшивый Кабан! Знал ведь, глупец, с кем имеет дело! Ограничился посылкой тупых быков на вокзалы и аэропорты, не задействовал солнцевскую и люберецкую группировки, как ему было велено, не привлёк для поисков купленных ментов. Результат — на лицо: Белов соскочил из Москвы. Разве теперь его найдёшь? У беглеца — сто дорог и тропинок, свалит на Кавказ или в Среднюю Азию — абзац, можно сушить вёсла. Сначала Виктор Петрович думал наказать проштрафившегося Кабана, потом отказался от этой мысли. Бывший авторитет, превратившийся в обычную шестёрку, может ещё пригодиться. Несмотря на непроходимую глупость, он — исполнителен. Вернее сказать, старается быть исполнительным. А это — немаловажное качество. Малость поучить жирного шёстерку не помешает. Солнцевские братки охотно поработают над приговоренным, внушат ему правила игры. Не до смерти, конечно. Будто подслушав людоедские замыслы босса, Кабан вместе с любовницей лёг на дно. Терять время на его поиски не хотелось — всё равно рано или поздно приползёт к его ногам, пристроив на жирную физиономию подхалимистую маску. Остаётся генеральская месть. Введенский прямо приказал: Белов — табу, а Зорин не послушал — принялся искать его. В том, что раздосадованный заместитель председателя ФСБ найдёт способ наказать ослушника, можно не сомневаться. Пусть попробует наехать на человека, приближённого к «семье». Если не сам Ельцин, то его окружение немедленно бросится на защиту своего ставленника, блокирует любое предложение Введенского. Выдвиженцу, новому «солнцу» на кремлёвском небосклоне — Тутину, генерал ФСБ не решится противостоять. Как не противостоял уходящему «царю». Да и что представляет из себя Тутин? Такой же представитель «семьи». Заерепенится — мигом заменят другим. И всё же ответный удар последовал. У Введенского по прежнему не было достаточных оснований для возбуждения уголовного дела, поэтому он ограничился мягким наказанием ослушника. По его предложению Зорина отстранили от должности «в связи с новым назначением». Скорей всего, наспех придумали для опального чиновника пост помощника представителя президента по дальневосточному и сибирскому регионам. Друзья из администрации президента прозрачно намекнули — Зорин покидает Москву временно, как только уляжется шум и возникнет необходимость в верных людях, он возвратится в столицу. Победителем, на белом коне и с лавровым венком на гордой башке. Правда, должность самого представителя ещё не была узаконена, витала в головах хитроумных деятелей из окружения Путина. Но фактически уже действовала. Представитель в свою очередь поручил помощнику курировать Амурскую область. Соответственно, сидеть в Благовещенске и не рыпаться. За три дня до вылета к новому месту службы, Виктор Петрович вызвал в свой кабинет Литвиненко. Андрей, ты слышал о новом моём назначении? Можно было не спрашивать — умный и разворотливый бывший сотрудник ФСБ всегда в курсе дела происходящих событий. И явных, и глубоко спрятанных в досье или в компьютерные файлы под паролями. Кто снабжает его негласной информацией, какому богу он служит — всё это Зорина не интересовало, главное — он убеждён в верности Литвиненко. — Так, с пятое на десятое, — осторожно признался Андрей. — В детали не вникал. Если посчитаете нужным — посвятите. Не только нужно — необходимо! Ибо Литвиненко должен стать опорой для далеко идущих замыслов чиновника. В их основе — золотодобыча, мощная промышленность Приамурья — обширное поле для деятельности ловкого дельца, каким считал себя Виктор Петрович. Говорить округлыми фразами, изображать непримиримого борца с коррупцией — нет нужды, они с Литвиненко уже давно нашли общий язык. — Сам понимаешь, в одиночку я ничего не добьюсь, вместе с тобой — многого. Там имеются немалые возможности для деловых людей. Это в европейской России почти всё схвачено и распределено. На её задворках — множество бесхозных мест, ожидающих хозяина. Андрей пригубил коньяк, зажёг очередную сигарету. Несмотря на немалый достаток, курил он не зарубежные — родные: нищенскую «яву». — Понимаю, Виктор Петрович, как не понять. Вот только один в поле не воин, два бойца — не армия. Нужна команда. Хотя бы два-три человека. — Кто? Кого рекомендуешь? Литвиненко задумчиво поглядел туго набитый портфель бывшего помощника секретаря Совета Безопасности. Перевёл вопрошающий взгляд на хрустальную пепельницу, стоящую на «совещательном» столе. Будто не решался произнести фамилии кандидатов в члены новой криминальной группировки. На самом деле, он уже неделю тому назад разгадал сегодняшнюю беседу и, соответственно, приготовился. Нерешительность — очередной трюк опытного акробата. — Думаю, подойдёт Толян. Он уже замаран связями и с преступным миром, и с ментурой. Образно выражаясь, активно сосёт сразу двух маток. Полная гарантия — третьей не продаст, побоится. — Замётано! — Зорин пристукнул очиненным карандашом по настольному стеклу. — Дальше? — Подошёл бы подполковник Тучков, — нерешительно порекомендовал Литвиненко. Нерешительно — потому что не был уверен в согласии полковника. — Это что за птица? Серый воробей или навороченный фазан? Литвиненко представил себе сухощавого Тучкова, наряженного в фазаньи перья и рассмеялся. — Ни то, ни другое. Скорее — самонадеянный и подлый гусак. Взяточник — поискать таких. Недавно прикрыл уголовное дело одного предпринимателя за сто тысяч баксов. Любитель плотских забав, частый посетитель подпольных борделей. Я вышел на него по информации одной путаны, которую полковник часто пользует. Связан сразу с двум криминальными организациями — чеченской и грузинской. Недавно получил новое звание: из майора вылупился подполковник. За успехи в борьбе с организованной преступностью, — ехидно рассмеялся Андрей. — Сейчас под него копают знакомые мне ребята из службы собственной безопасности. Короче, он замаран по всем статьям, подтвердятся «забавы», а они обязательно подтвердятся, — ему грозит, как минимум, десять лет отсидки на зоне. Поэтому он охотно соскочит из Москвы. — Достойный мужик, — рассмеялся Зорин. — Ещё? — Для начала хватит троих. Остальных при необходимости наскребу на месте… Толян и Тучков охотно согласились. Осталось незанятым последнее место в свите Зорина: секретаря, она же — стенографистка и референт, она же — постельная принадлежность. Кандидатов — две: уже опробованная, изученная до родинки под левой грудью и шрама в паху бывшая любовница Шубина и еще незнакомая сдобная булочка. Первая была в постели холодной и неактивной, зато отличалась редким служебным умением и трудолюбием. Вторая, Верочка, наоборот, как секретарь-референт — полная бездарь, но пышная фигура и подвижность обещали немалое постельное удовольствие. Не раздумывая, Виктор Петрович выбрал секретаршу. — Видишь ли, милая, — щебетал он кенарем, расхаживая по кабинету и изредка по отечески поглаживая «булочку» то по пухлому плечику, то по округлому бедрышку. — Любой государственный деятель нуждается в активной помощи своего доверенного лица. А кто может быть ближе личного секретаря? Она и почту во время принесёт, и кофеёк подаст. Успокоит, погладит, поцелует, — выдал он полный перечень услуг. Естественно, платных. Придётся раскошелиться. — От этого зависит настроение госслужащего, следовательно — успехи в борьбе за процветание России. — Я понимаю, — согласилась девушка. — Действительно, от нас многое зависит… Судя по лукавому взгляду, брошенному на диван и лёгкому румянцу на щеках, она всё поняла правильно и почти согласилась с витающим в воздухе предложением. А куда ей деваться? При нынешней безработице девушки без высшего образования и опыта работы на рынке труда — рупь за пучок. — … пусть тебя не пугает многообразие заданий и поручений, — продолжил осаду глупой тёлки Зорин. — С ними ты легко справишься. Главное не это… Нередко ласковое поглаживание успокаивает расходившиеся нервы, поцелуй — многократно увеличивает растраченные силы… А уж страстные объятия придают уверенность в победе! Для наглядности Виктор Петрович приложился губами к нежной шейке девушки. Она вздрогнула, но не оттолкнула его. Точно так же вытерпела осторожное прикосновение к груди. — Если я правильно понял, ты согласна стать моим ангелом-хранителем? — с трудом удерживаясь от более интимной ласки, спросил работодатель. — Не сомневайся, деньгами не обижу. — Согласна, — прошептала будущая любовница, поправляя потревоженную кофточку… Через два дня рейсом Москва-Хабаровск компания единомышленников вылетела на Дальний Восток… Беловой об исчезновении бывшего её мужа сообщил Шмидт. Начальник службы безопасности Фонда не только сохранил сеть явных и скрытых информаторов, но и расширил её. Стукачи сидели повсюду, во всех эшелонах власти, включая Госдуму, правительство и администрацию Президента. Трудолюбиво отслеживали каждый шаг, каждый указ или постановление в зародыше и немедля докладывали «хозяину». Совмещение официальной должности главного охранника и неофициальной — гражданского мужа президента Системы вполне устраивало Дмитрия Андреевича. По натуре он не был карьеристом, власть, по его мнению, переполнена грязью и отбросами, поэтому лучше быть от неё как можно дальше. Замараешься, не дай Бог, долго придётся отмываться. Если вообще удастся избавиться от запаха вонючей жижи. Деньги, как и власть, больно кусаются. Обладателей миллиардов или контрольных пакетов акций доходных компаний либо пристреливают и взрывают. В лучшем случае, они попадают под прицел прокуратуры и переселяются из престижных дворцов в далеко не комфортабельные тюремные камеры. Тот же Белов. Миллиардер, занимал высокую должность, сопоставимую разве с должностью Президента или премьера страны, и вдруг исчез, испарился. Убили или похитили — в наше время от этого никто не застрахован. Если жив, то Ольга ни за что не уступит занимаемый, или захваченный, пост главы Фонда. Шмидт подозревал, что она уже заморозила банковские счета Белова, готовится переоформить их на своё имя. Он заставил себя вычеркнуть из памяти организованное им покушение на Президента Фонда. Не было этого, и не могло быть! В Александра Николаевича стреляли преступники, которых он, руководитель службы безопасности, обязан вычислить и наказать! Соответственно зародилось чувство симпатии. Именно, симпатии, а не жалости к поверженному бывшему шефу. Поэтому информируя гражданскую супругу об исчезновении её официального мужа, Шмидт отслеживал её реакцию, мысленно анализировал и заранее выстраивал планы противодействия замыслам окончательно обнаглевшей женщины. Говоришь, исчез? — Ольга плеснула в фужер виски, положила кубик льда, разбавила тоником. — Сашка всегда во время исчезает и так же во время возвращается. Я успела привыкнуть к его акробатическим фокусам. Уверена — он жив и невредим. Как думаешь, Митенька, возвратится или окончательно исчезнет? В голосе, в лёгком подрагивании пальцев, сжимающих хрупкий фужер, в прикрытых длинными ресницами зрачках, в нарочито небрежной позе — во всём этом чувствовалось волнение, страстное желание услышать — убит, похоронен. Господи, до чего же противно! Шмидт, скрывая своё отношение к бесстыдной бабе, прошёлся по гостиной, вынул из бара бутылку зарубежного пойла, задумчиво поглядел, поболтал. Нет, родимая божья слеза намного лучше! Налил в рюмку водки. Выпил. — Ты не ответил на мой вопрос! — в голосе появились недовольные нотки королевы, обиженной поведением придворного шута. — Всё же, возвратится Белов или окончательно исчезнет? Для нас с тобой лучше, если исчезнет, — прозрачно намекнула она на необходимость содействия исчезновению мужа. Догадывалась о симпатии Шмидта к Саше и не говорила прямо — боялась. Не ответил, потому что пока не обладаю всей информацией. Гадать на кофейной гуще не привык… В последнее время ты часто нервничаешь по пустякам, — Дмитрий Андреевич неуклюже попытался переключиться на другую, менее опасную тему. Не привык дипломатничать. — Наверно, слишком много работаешь. Давай поедем куда-нибудь, отдохнём, выбросим из головы все неприятности? Если согласна, я мигом организую… Отличная идея, про себя согласилась Ольга. Система, созданная Беловым и его братьями, работает чётко, без перебоев и простоев, словно отлаженный насос, бесперебойно перекачивает на банковские счета приличные суммы. Белова вошла во вкус, превратилась в заботливую хозяйку Фонда. Не представляет себе жизни без руководства многочисленными филиалами, отделами и фирмами. Оставит Фонд на пару недель — ничего страшного не произойдёт. Зато возвратится в Россию отдохнувшей, свежей, полной сил, и тогда разберётся с хитроумным муженьком. Отыщет его и задаст уже однажды заданные вопросы. Решай, милый, выбирай между жизнью и кошельком! Если тот в очередной раз увильнёт от честного ответа, придётся применить более радикальные методы воздействия. Вот только куда поехать, где провести незапланированный «отпуск»? На Канарах сейчас все отели забиты новыми русскими, . С толстыми золотыми цепями на бычьих шеях, в сопровождении подруг — явных проституток, они разгуливают по пляжам, надираются в ресторанах и кабачках… Нет, на Канары она не поедет! Провести время в подаренной Сашкой вилле в Майами? Неплохая мысль, но там на неё неизбежно накатятся воспоминания о прежней жизни, когда она была верной подругой Белова. Какой там отдых — сплошные переживания. Тоже — не в цвет! — Согласна, милый. Давай посетим Балатон, — неожиданно решила она, усевшись на колени сожителя. — И тебе, и мне не мешает подлечиться. Там — целебная водичка, опытные врачи, культурные и вежливые сёстры. Никаких стрессов — тишина и покой. Господи, до чего же я соскучилась по покою! На Балатон, так на Балатон, подумал Шмидт, машинально поглаживая Ольгу по спине. Хоть к чёрту на кулички! Лишь бы подальше от московских киллеров, которым безразлично кого убивать, лишь бы платили. — Как решишь с Ваней? Возьмёшь с собой или оставишь дома? Пусть сама решает, случись что-нибудь с мальчишкой, он — в стороне. Дмитрий Андреевич предусмотрительно отстранился от решения простой проблемы. Это тебе не гамлетовсвое «быть или не быть». Действительно, немаловажная проблема! Взять мальчика с собой? Нет, этот вариант отпадает. В последнее время он стал просто невыносим! Дерзит и Шмидту, и матери, постоянно вспоминает отца. Какой он добрый, понимающий, сильный и смелый! Говорит, а сам косится на Шмидтоа Будто сравнивает его с отцом и это сравнение явно не в пользу дяди Димы. Отправить его в Интернат? Нельзя — опасно! После взрыва в главном корпусе школы, Ольге каждую ночь снятся изуродованные тела, мертвые или искалеченные мальчики и девочки. Что из того, что элитное учебное заведение для особо одарённых детей охраняет целая дивизия внутренних войск? Разве плохо охранялся Дом Правительства в Грозном? Или — госпиталь в Дагестане? Или — главный корпус Интерната, где, слава Богу, обошлось без жертв. Вдруг террористы решат повторить наезд на оставшиеся целыми корпуса? Намного безопасней оставить сына дома, под надзором гувернантки, двух служанок и парней из числа охранников Фонда. Предварительно проинструктировать их и пригрозить наказанием за малейшее упущение. — Оставим дома, — расстёгивая рубашку любовника и забираясь под неё подрагивающей рукой, невнятно проговорила женщина. В последнее время всё чаще и чаще её охватывает желание принадлежать мужчине. Что это — преддверие климакса, когда организм спешит восполнить недополученное раньше наслаждение, или даёт о себе знать потревоженная Беловым «физиология»? — Тебе не кажется, что мы уделяем слишком мало внимания другим, более приятным проблемам… Раздень меня, милый… Действительно, мало, про себя согласился Виктор, послушно освобождая женщину от одежды. Вот только ведёт она себя с ним, как с мужской принадлежностью, купленной в магазине «Интим». Не ласкается — повелевает, не признаётся в любви — приказывает. О какой страсти можно говорить! — Поцелуй меня в грудь, — будто подслушав крамольные мысли любовника, приказала Ольга. — Теперь — в другую… И поскорей перенеси на диван… Когда отпылал закат и все звёзды погасли, она брезгливо отодвинулась от вспотевшего любовника. Завернулась в простынь и сухо проговорила: — Хватит заниматься ерундой. Кроме секса имеются другие, более важные проблемы… Оденься и поезжай в турагентство!… Учти, жить мы будем только в пятизвездном отеле, питаться — только в приличном ресторане!… Шмидт покорно кивал. Да, только в пятизвёздном… Конечно, в приличном ресторане… Всё будет сделано по её желанию… Он со злостью дёргал заевшую молнию на брюках, путался в шнурках туфель. Подумать только в кого превратилась наивная и скромная девочка, влюблённая в скрипку и в произведения великих композиторов? В обыкновенную бабу, зацикленную на сексе, власти и богатстве! Бедный Белов, как только он выдержал столько лет, ежедневно общаясь с этой… Клеопатрой! Ольга, раскинувшись на диване, с презрением смотрела на любовника. Где были её глаза, когда она впервые легла в постель с этим ничтожеством? Почему женский инстинкт не подсказал ей, с кем она решила связать свою жизнь? Разве сейчас мало на рынке любви сильных и надёжных партнёров? Жаль, нельзя жить заново!… Для разнообразия решено не лететь к выбранному месту отдыха — ехать на поезде. Во первых, слишком часто самолёты падают с неба на землю. Во вторых, удобное купе на двоих, с туалетом и мягкими диванами. смена впечатлений — всё это должно успокоить нервную систему. Выехали на вокзал за час до отправления экспресса. Один джип — впереди «мерина», второй — позади. Оба забиты настороженными телохранителями. Шмидт проявляет чудеса настороженности. Четыре парня поедут вместе с ними, займут соседние купе. Остальные, после отправления поезда, возвратятся домой для охраны Вани. Его безопасность гарантирована. Когда отдыхающие подошли к стойке таможенного досмотра, неожиданно запел мобильник. — Мама, только что звонил отец, — в голосе мальчишки звучит радость. — Спросил, как я живу, как учусь… Вот он, очередной трюк Сашки под куполом цирка, раздражённо подумала Ольга. Значит, его не убили и не похитили — спрятался в какую-то нору и выжидает. Откуда звонил? — Не знаю… Кажется, издалека — плохо было слышно… Ничего не просил передать мне? Мальчишка помолчал. Его буквально распирало торжество. Папа не забыл о нём, пообещал приехать и привезти сыну гостинцы. — Всего три слова. Всё отдам сыну. Так он велел тебе передать. Только одному сыну… Мама, что он хотел этим сказать, а? Ольга не ответила — выключила мобильник. Сын, наверняка, знает, что хотел сказать отец. Возможно они и раньше, до исчезновения Белова, перезванивались? Тогда понятна и изменившееся отношение мальчика к дяде Вите, которого он раньше обожал. И непонятная сухость к матери. Вчера, когда она попыталась приласкать сына, тот вырвался из её объятий и убежал играть с соседскими сорванцами. Конечно, мальчик всё понял, он просто притворяется. Такой же хитрый, как и его любимый папаша. Ничего страшного, она — юридический опекун малолетнего сына, всё завещанное ему отцом становится её собственностью. Ольга не могла не понимать вей мерзости своих рассуждений, но отрешиться от них — невозможно. Бизнес засосал её, как трясина засасывает неосторожного путника. Жажда наживы и власти стали обыденностью, с которой не поборешься. — Митя, мне расхотелось ехать на Балатон. Отдохнём дома. Как вчера, — многозначительно провела она рукой по его колену. Бесстыдно пояснила, — Секс успокаивает лучше лечебной воды и других процедур, Вот мы и займёмся неординарным лечением. И полезно, и приятно. Как обычно, не спросила: согласен или не согласен сожитель с её намерениями. Он обязан согласиться! Потому что её гражданский супруг — обычный, бесправный чиновник, которому повезло — забрался в постель хозяйки. Глядя на оживлённые улицы Москвы, на поток автотранспорта, она сейчас думала не о Шмидте и даже не о сыне. Перед ней стоял улыбающийся Белов, первая её настоящая любовь. Первая и последняя… Свободный, до революции носящий имя внебрачного царя Алексея, трудно назвать городом. В центре — двухэтажное здание Дома офицеров, такое же — бывшего горкома партии, рубленная, полутора этажная «изба» — почта и телеграф. Все остальные улицы и переулки застроены одноэтажными домишками, спрятанными за разросшимися фруктовыми деревьями. Какая-то помесь города и деревни. Дед Афоня с внучкой отправились в Золотопродснаб, организацию обеспечивающую прииски, заодно таёжные посёлки и заимки, продуктами питания одеждой и обувью. Поскольку, Афанасий Никитич был главой поселковой администрации, у него накопилось множество вопросов, требующих скорейшего разрешения. Договорившись о месте и времени встречи, Белов в сопровождении Феди, Витька и Ватсона отправились любоваться городскими достопримечательностями. Богомольный философ хотел посетить местный собор, поставить свечки во здравие больного Петровича и на помин безвинно убиенной страдалицы Лены. Док решил заглянуть в аптеку, пополнить «похудевший» баул необходимыми лекарствами. Злой шёл с друзьями без какой-нибудь цели — при необходимости защитить их от местных бандитов. Белов зашёл на почту, ему неожиданно захотелось поговорить с Ольгой. Ответить на заданные вопросы, сообщить о принятом решении — передать всё своё богатство сыну. Только ему одному! Заказал разговор, попросил телефонистку ни в коем случае не говорить абоненту откуда ему звонят. — Секрет? — кокетливо спросила немолодая женщина, принимая заполненный бланк и деньги. — Боитесь — любимая жёнушка прилетит для расправы с неверным супругом? — Не отгадали, — доброжелательно рассмеялся Саша. — Наоборот, хочу проверить её верность. — Ради Бога, сделайте по срочному, экстренному. Как это у вас называется, молния, что ли. Или — аллюр два креста? Опаздываю на самолёт. Постарайтесь, очень прошу… Телефонистка постаралась — Москву дали через пятнадцать минут. Для захолустья — невероятная скорость. Помня о необычной просьбе заказчика, она ни словом не обмолвилась о Свободном, больше того, уговорила своих коллег держать это в тайне. Пришлось упомянуть Благовещенск, без этого не обойтись… После короткой беседы с Ваней, Белов вышел к терпеливо ожидающим его ребятам каким-то обновлённым, улыбчивым. Погладил Дока по лысине, по мальчишески толкнул в бок философа, обнял Витька. — Ну, что, казаки-разбойники, калики перехожие, куда путь держим? — В церковь, — смущённо попросил Федя. В аптеку! — потребовал Ватсон. — В аэропорт! — заявил Злой, подозрительно глядя на группу стриженых амбалов с наколками. — И — поскорей. Вдруг опоздаем, и самолёт улетит без нас… Не опоздали. Мало того, пришлось полчаса ожидать рядом с приземистым бараком — временным, как объяснили служащие аэропорта, пристанищем авиаторов. Неподалёку от барака стоял солидных размеров вертолёт, готовый к вылету по маршруту Свободный — Первомайский. Безверов с внучкой приехали на такси минут за пятнадцать до вылета. Дед Афоня был чем-то огорчён и обижен. То и дело терзал свою пышную бороду, что-то бормотал непонятное. Впрочем, некоторые бессвязные фразы Белову удалось распознать. — Сызнова сцепились нехристи с бандюгами… Прольётся кровушка… Как утихомиришь, ежели — с автоматами да пистолями… Милиция, кол ей в задницу, руками разводит… А я что могу исделать? Ярослава отвела Сашу в сторону, шепотом, таясь от разгневанного деда, рассказала о новостях, услышанных в Золотопродснабе. Приисковое население Первомайского состояло из двух групп или — слоёв. Сосланные при Сталине кавказцы мирно соседствовали с недавно приехавшими братками, которых приманил запах больших денег. Между этими двумя группами болталась немногочисленная третья — настоящие старатели, работящие и честные. По началу кавказцы и братки жили мирно. Они не дружили, но и не воевали. Сами, естественно, не работали — на них трудилась третья «прослойка». Обдирали старателей с умом — не до конца, оставляли на пропитание и скудную одёжку. Чтобы не померли, но и не особо жирели. Кавказцы объявили о создании компании закрытого типа под непонятным названием «Ингушзолото», братки, в противовес им, создали такую же подпольную фирму «Золотник». Обе группировки с опаской, завистью и, конечно — с ненавистью следили друг за другом. Иногда происходили стычки — золото всегда пахнет кровью. Поселковой администрации удавалось утихомиривать драчунов. Недавно в поселке появились незнакомые люди. Какой-то Омар принялся разжигать страсти, натравливать соплеменников на братков. В свою очередь, главарь бандитов по кличке Базан создал боевой отряд, вооружённый охотничьими ружьями. Обе стороны активно готовятся к неминуемому сражению. Закончив рассказ, Ярослава с детской надеждой поглядела на «богатыря», который должен… нет, не должен — обязан… погасить разгорающийся пожар. Вот это влип! Если тройка «нехристей», напавшая на девушку, из этой компании, положение не только безвыходное, но и смертельно опасное. Ведь Омар узнал его, он обязательно предупредит своих подельников — берегитесь, мол, появился непотопляемый Белов, которого необходимо замочить. Пока он не замочил «Ингушзолота». Придётся, насколько это возможно, изменить внешность — перекраситься с жгучего брюнета, приклеить лохматые, как у деда Афони, брови, прихрамывать на подобии Витька… Саша растерянно посмотрел на девушку и старика, перевёл взгляд на трёх парней, которых он позвал за собой, обещая медовые воды и кисельные берега. Похоже, рухнула его надежда избавиться от криминала, зажить честно, без крови и страданий. Снова предстоит кровавая схватка… Однажды он увлёкся не только кельтами, но и высказываниями Карла фон Клаузевица — прусского генерала и историка. В трудах пруссака было много непонятного, но отдельные строчки напоминали предвидение оракула. Будто автор неведомыми путями проник в наше время и подсмотрел все его беды. Мало того, посоветовал, как поступить, что сделать? Как он выразился? Дай Бог, память… Память не подвела — она высветила на экране подсознания строчки из последней книги прусского историка. «…когда события развиваются с головокружительной быстротой, опыт не играет роли, а правила и принципы игры меняются на ходу…». В принципе всё правильно, кроме отрицания опыта. Врёшь, пруссак, я накачан опытом, как воздушный шар — воздухом, с мальчишеской гордостью подумал Саша, Будто поощрительно погладил себя по голове. Соответственно, всегда готов дать отпор неважно кому: браткам или кавказцам. И всё же, как поступить? Отказаться от поездки в Первомайский и свалить на Сахалин или Камчатку? Но это — примитивная трусость, признание в бессилии. И перед кем — перед девушкой, которая постепенно входит в его новую жизнь! Ни за что! Ничего не поделаешь, придётся ехать в посёлок, вместе с дедом Афоней и его немногочисленными друзьями пытаться погасить зловещее пламя. Ну, ладно, с ним ясно, потеряет глупую башку — туда и дорога, а как быть с Федей, Витьком, Доком? Они почему должны подвергаться опасности, подставляться под стволы кавказцев или братков? Ради какой высокой идеи? — Спасибо, Слава, за информацию, — ласково поблагодарил Белов девушку, переиначив её древнерусское имя на более современное. — Пожалуйста, пойди к деду, успокой его. А я посоветуюсь с ребятами. Она, наверно, поняла, что решение принято, парень летит вместе с ними — коснулась кончиками пальцев его щеки, благодарно улыбнулась. Белов вкратце передал друзьям новости, услышанные от Ярославы. Подчеркнул, что он не ожидает согласия на поездку в огнедышащую печь, наоборот, советует возвратиться в город, поселиться в гостинице и там дождаться его возвращения. — Ты за кого нас держишь? — возмутился Злой. — За слабаков и недоумков? Дескать, вы жрите и пейте в три горла, пользуйте местных давалок, а я сам, без помощи, управлюсь с первомайскими хищниками. Так я понимаю или ошибаюсь? Не совсем так… — Витёк прав, — вступил в беседу Федя-философ. — Мы вовсе не слабаки, какими ты нас считаешь. Кроме оружия имеется слово Божье, оно сильней вех стволов, взятых вместе. Уверен, что мне удастся примирить обе стороны… Если тебе не успеют оторвать мужские причиндалы… Ватсон в беседе не участвовал, он деловито перебирал в бауле флакончики и коробочки, бинты и марлю. В совместной поездке он не сомневался. Значит, нужно приготовить средства лечения неизбежных ранений. Настаивать на своём — обидеть. Мужики — не дети, знают, на что идут. Должны знать! Ладно, быть по сему. Перетёрли, переморгали! Белов облегчённо рассмеялся, хлопнул Витька по плечу, толкнул кулаком в бок философа, помог Ватсону закрыть баул. Наконец, объявили посадку. Возле входа в вертушку хмурый мужик пенсионного возраста проверил билеты. Предупредил — предстоят две промежуточных посадки, в Таёжнинске и в Мошкаре. Лёту до Первомайки — два с половиной часа. Первым в вертолёт медведем полез Безверов. Судя по угрюмому выражению лица старого таёжника, внучке не удалось успокоить его. За ним — два бородача с поклажей. Потом — Белов с друзьями. Последней поднялась Ярослава. Не успел дежурный по посадке закрыть дверь — появился ещё один пассажир, человек явно кавказского происхождения. Уселся рядом с Беловым и забормотал. Молится что ли? Пусть молится. Вон Федя, глядя в потолок вертолётного салона, тоже богомольно шепчет слова молитвы. Александра насторожило совсем другое — новый пассажир кого-то напоминает. Кого именно? Он покопался в объёмистой памяти и всё же вспомнил. Во время попытки арабского сластолюбца овладеть Ярославой, он стоял в стороне, спиной к Омару и к Мусе. Несильный толчок заставил его прислушаться к словам молитвы. Это была не молитва, обращённая к Аллаху — кавказец обращался к нему. — Тебе нельзя лететь в Первомайский посёлок, — шептал он. — Слишком опасно… Смертью грозит… Омар узнал… Страшный человек, палач… В Таёжнинске пересядь на самолёт в Благовещенск… Лучше — прямо в Москву, через Красносибирск… Не подставляй голову — отрежут… — Кто ты? Как звать? — Джамалем… Пусть летят твои кунаки, их там не тронут. Сам — беги… Знал бы Джамаль азартный характер Белова — не говорил бы про опасность, отрезанные головы и прочие страхи. Любая опасность для Александра — будто для быка красная тряпка. Перспектива столкновения с любым неприятелем притягивает его, как магнит — железную стружку. Советы кавказца не удивили его. С детства Саша усвоил простую истину: плохих народов не бывает, бывают плохие люди. Усилия средств массовой информации, которая изо всех сил пыталась создать в сознании россиян образ жестокого чеченца, не повлияли на мировоззрение Белова. Он по прежнему оценивал и друзей и врагов не по их национальности — по душевным качествам. И нет только он один — его друзья тоже не делили людей по национальному признаку. Однажды, во втором классе школы Фил разбил нос русаку, когда тот принялся издеваться над безобидным армянином. А Кос, не стесняясь в выражениях, высмеял учителя по физике, упомянувшего о засилии в школе «инородцев». Появление доброго и отзывчивого чеченца, который изо всех сил старался спасти незнакомого ему русского парня от бандитской расправы — ещё одно подтверждение правильности жизненной позиции Белова. Нет плохих народов, про себя повторил он, есть плохие люди… и дерьмовые руководители, подумав, так же мысленно добавил он. Александр не стал благодарить спасителя — просто молча пожал его мозолистую руку… Когда вертолет приземлился в таёжнинском аэропорту, Джамаль, не прощаясь, выскользнул из него и затерялся в толпе пассажиров ожидающих посадки на самолёт. Белов решил умолчать о разговоре с чеченцем. Перегружать ребят словами о подстерегающей их смертельной опасности — способствовать появлению растерянности, чувству бессилия. Он не знал, даже догадаться не мог, о появлении третьей, вернее — четвертой силы. Бывшего любителя тенниса и его свиты… |
|
|