"…Со многими неизвестными" - читать интересную книгу автора (Адамов Аркадий Григорьевич)Глава 3 В ПАЛАТКЕ НА РЫНКЕ И ВОКРУГ НЕЕСергей проснулся, как обычно, в семь. В комнате стояли сумерки, было прохладно. С трудом различались предметы вокруг. Вон темное пятно у стены – это шкаф. У окна – письменный стол, лампу с него Сергей перенес на тумбочку возле кровати: читал перед сном. Широкая, мягкая постель манила снова закрыть глаза, уснуть. Нельзя. Сергей протянул руку, взял с тумбочки часы. Ну, конечно, ровно семь. Пора. Он решительно откинул одеяло. В трусах и майке подбежал к окну. Из открытой форточки тянуло холодом. Сергей увидел широкую заснеженную улицу, редкие фигуры прохожих только подчеркивали ее пустынность. В некоторых окнах высокого дома напротив уже горел свет. «Встают труженики, – подумал Сергей. – И ты давай». Оттащив коврик на середину комнаты, он принялся делать зарядку. Тело порозовело, стало жарко. «Витька сейчас, конечно, от зарядки отлынивает, – подумал Сергей. – Как меня нет, так обязательно отлынивает». Сергей уже брился, когда внезапно зазвонил телефон. Дежурный по управлению бодрым голосом спросил, когда подослать машину к гостинице. – Спасибо, но не надо, – ответил Сергей. – Здесь, кажется, близко, дойду. Проследите только, чтобы людей ко мне вызвали на десять. Он повесил трубку. Итак, начинается его жизнь в этом городе и новое дело, как всегда важное, важнее которого ничего для него сейчас нет. Как он будет раскрывать его? Чем оно кончится? Никто не знает, и он не знает. В этом вся штука. Конечно, план есть. Но жизнь сложнее любого плана и подсовывает такое, чего предугадать невозможно. Собственно говоря, уже подсунула. Словно ждала, когда он приедет, и р-раз… Эта женщина, она не выходит у него из головы, молодая, красивая. Ну, как же ты так неосторожно вела себя, ну как же ты позволила?.. Поверила? Он тебе понравился? Кто же ты такая, какая у тебя жизнь, как ты очутилась здесь? А главное – кто такой он?.. Сергей торопливо закончил бриться, оделся. Он почувствовал, как дрожат руки. «Волнуешься? – ядовито спросил себя. – Жаль тебе ее? Очень жаль? Тогда перестань волноваться. Думай. Это звено той же цепи. Думай, думай». У этой женщины были, наверное, при себе деньги, немало денег. Хотя… То странное письмо. Значит, мотив преступления другой? Нет, нет, сейчас решить это невозможно. Надо сперва собрать материал, надо поработать. И идти в двух направлениях, по тем делам и по этому. Где-то они пересекутся, обязательно пересекутся. Сергей прошел длинным коридором, отдал дежурной ключ от номера и легко сбежал по лестнице. Молоденькая дежурная посмотрела ему вслед. Интересный мужчина. Красивый черный костюм, белая нейлоновая сорочка, серый галстук завязан модно – маленьким узелком. И сам он ладный такой, и волосы, как костюм, черные, и лицо смуглое, только шрам, но серые глаза добрые, а губы пухлые… Из Москвы, из органов, об этом тоже уже все догадались. Милиция ему номер бронировала. А вчера-то ужас что у них случилось. Вот он, наверное, и приехал поэтому. Сергей спустился в вестибюль. У окошка администратора по-прежнему толпились люди. Некоторые, оживленные, видно, только приехали, другие, невыспавшиеся, помятые, хмурые, конечно, ждут со вчерашнего вечера Плохо. Он зашел в кафе, быстро позавтракал: бутылка молока, бутерброды. Взглянул на часы. Все, пора. Выйдя на улицу, Сергей почувствовал, что морозит сильно. «Градусов двадцать пять, а то и больше», – подумал он и поднял воротник пальто. Кругом уже было много прохожих, катились синие троллейбусы, мелькали машины. С хмурого, серого неба сыпал мелкий снег. Сергей огляделся. Налево, в самом конце улицы, вокзал. А ему направо, до площади, и снова направо, так объяснил дежурный по управлению. Вскоре он подошел к аккуратному трехэтажному зданию. Фасад и широкие оконные проемы были покрыты лепными украшениями. Под слоем ровной серой краски они, вероятно, не бросались в глаза, но сейчас снег залег во всех впадинах, на всех выступах, и фасад был покрыт темными, причудливыми зигзагами. Дежурный почтительно козырнул, взглянув на удостоверение, и Сергей стал подниматься по лестнице. Уголовный розыск помещался на втором этаже. Саша Лобанов сидел в небольшом кабинете, находящемся в самом конце длинного коридора. Увидев входящего Сергея, он быстро поднялся, вышел из-за стола. – Ну, как спалось? – осведомился он, забирая у Сергея пальто и вешая его в шкаф. – На новом месте, а? – И, словно предвидя ответ, добавил: – Говорил, поехали ко мне. Вот то-то же. – Нормально все, – возразил Сергей, потирая окоченевшие от мороза руки. – Гостиница у вас что надо, только мест не хватает. – А где хватает? Новую строим, у самого вокзала. Громадную. По последнему слову науки и техники, с кондиционированным воздухом. Вот тогда приезжай. – Ладно. Раз уж я сейчас приехал, давай заниматься. Людей вызвали? – Двое сидят, третий скоро будет. Да мои ребята ими займутся. Не беспокойся. – Нет, уж сам поговорю. Ты сейчас занимайся убийством. – Тут, понимаешь, еще одна штука обнаружилась. Лобанов озабоченно наморщил нос и провел рукой по светлым, пшеничным волосам. Одет он был тоже подчеркнуто щеголевато: белая сорочка, узкий коричневый галстук, начищенные остроносые ботинки. – Ну, какая еще штука? – Понимаешь, пацана одного прихватили. Курит, подлец… – Пусть отец и дерет. – Гашиш курит. У нас этой заразы никогда не было. – Кто его прихватил? – Да наш сотрудник, сейчас вот, когда на работу шел. В своем же подъезде. Двое их стояло. Представляешь? Один удрал. Ну да найдем, конечно. – Что парень говорит? – Купил. На рынке. Дядька какой-то продавал. Для интересу, говорит, решили попробовать. А эту заразу только попробуй. – Да-а. Опасное дело. А приметы дает? – Плохие. Ревет в три ручья. Нервы у него, что ли, уже отравлены? Никогда не видел, чтобы парень так ревел. Прямо без отдыха. Смотреть страшно. – Придется погулять с ним по рынку. – Да уж придется, конечно, только сначала его, может, валерьянкой отпоить, что ли? Женщинам помогает. – Валяй, пои. Хуже не будет. И начинайте работать по убийству. А мне где устроиться? – Прежде я тебя с начальником нашим познакомлю. Велел зайти. А потом в кабинете его зама устроишься. Он в командировке. Пошли. Они поднялись на третий этаж и под любопытными взглядами сотрудников прошли через приемную в кабинет начальника управления. Через полчаса Сергей пригласил к себе первого из ожидавших его людей. В комнате находился и Храмов, он сидел в стороне, у окна. В дверь вошел высокий, представительный мужчина в расстегнутом пальто на меху. В одной руке он держал большой портфель, в другой котиковую шапку «москвичку». Лоб его блестел от пота, бритое полное лицо раскраснелось – человеку было жарко. – Присаживайтесь, – обратился к нему Сергей. – Мне, товарищ, некогда присаживаться, – наставительно ответил тот, опускаясь на стул. – Мне давно уже надо быть на работе. И меня тоже ждут люди, и тоже… – Придется мне перед вами извиниться, – Сергей обезоруживающе улыбнулся. – А вам перед ними. Я вас задержу совсем недолго. – Вы меня уже задержали, – не так воинственно, скорее, обиженно проворчал тот. – Так в чем все-таки дело? – Дело на первый взгляд в пустяке. На первый взгляд, – подчеркнул Сергей. – Скажите, это ваш паспорт? Человек с интересом взял протянутый ему паспорт и, еще не раскрыв его, сказал: – Безусловно, мой. Нашли, значит? – Да. Не скажете, при каких обстоятельствах вы с ним расстались? – При самых грустных, – человек усмехнулся. – Даже проститься не успел. Короче, украли. Но я же об этом написал в заявлении. – Хотелось бы выяснить кое-какие подробности. Например, где его у вас украли, не помните? – Почти наверняка в троллейбусе. Там очень подозрительный тип рядом терся. – А какой он из себя, не припомните? – Сергей мельком взглянул на невозмутимо курившего Храмова. – Ну какой… – задумчиво повторил мужчина. – Я так не помню, только очень подозрительный. – Может быть, помните, как он был одет? – Гм… как одет? Да как все, в общем. – В синем пальто? – Нет, нет. Только не в синем. В черном. И… не в пальто, я сейчас вспомнил. Да, да. В телогрейке. – В шляпе был? – Ну что вы! Такой, знаете, треух, что ли. И лицо опухшее, угреватое. А глаза черные, воровские, все бегали. Я еще подумал: «Определенно жулик». – Худой, низенький? – Ну нет, – мужчина покачал головой. – Повыше меня будет. Знаете, связываться опасно. Такой все может… Сергей незаметно покосился на Храмова, и тот так же незаметно кивнул головой. – А скажите, – снова спросил Сергей, – если вы его встретите, то узнаете? – М-м… пожалуй… – Ну, спасибо, товарищ Афанасьев, – сказал Сергей, вставая. – И еще раз извините за беспокойство. Больше мы вас не задерживаем. Справку о том, что вы у нас задержались, наверное, давать не надо? – он улыбнулся. – Да уж, справки приносят мне, – солидно кивнул головой тот. – Разве что для супруги. Когда Афанасьев вышел из кабинета, снисходительно пожав руку Сергею и кивнув Храмову, Сергей весело спросил: – Ну, что скажете, Николай Степанович? – Похоже на Сеньку Коклюшного, товарищ подполковник. – Вы меня только по имени называйте, хорошо? – попросил Сергей и уже деловито спросил: – А метод? – Его. С бритвой работает. – Та-ак. Ну что ж, давайте следующего. Следующей оказалась полная, энергичная старуха с розовым, без единой морщинки лицом. Сергей не успел даже пригласить ее сесть, она начала говорить с порога, напористо и сердито: – Это что же выходит, он хулиганит, а меня в милицию? Это по какому праву, по какому указу, а? Управы, думаете, не найду? Я найду, я куда хошь пойду! Меня не остановишь! Ты не улыбайся, не улыбайся! Меня этим не возьмешь! Машка небось, кобыла, написала? Так я тоже писать грамотная!.. Сергей удивленно посмотрел на Храмова, взглядом спрашивая его, откуда взялась эта старуха, если второй паспорт тоже принадлежит мужчине. Храмов невозмутимо – казалось, он вообще не умел улыбаться – сказал: – У нее украли. Мужнин. При себе носит оба, свой и его. Сергей усмехнулся и уже с интересом посмотрел на старуху. – Чего, чего? – не расслышала та. – Чего я украла, бесстыжие твои глаза? Да я… – Мамаша, вы бы сели. – А что мне сидеть? Делов у меня по горло, чтобы рассиживаться. Да еще в милиции. Возьму сейчас да и пойду! И не остановишь… Успокоилась она не скоро. А когда наконец поняла, зачем ее вызвали, негодование сменилось острым любопытством. – А мой-то паспорт тоже нашли или только его? – Пока только вашего мужа, – ответил Сергей, совершенно непроизвольно вздохнув. – Не помните, где у вас их украли? – Погоди, погоди, – возразила старуха, напряженно что-то соображая. – Значит, так. Половину штрафа вернуть придется. – То есть как? – не понял Сергей. – А так. По десять рублей с меня взяли за потерю? Взяли. А он нашелся! – Она торжествующе оглядела обоих мужчин. – А второй найдется, и вторую десятку вернете. Беспременно. Закона такого нету, чтобы, значит, брать штраф, раз нашлось. Я жаловаться буду. Я куда хошь пойду! Меня… – Стой, мать, стой. Эк тебя несет, ей-богу! – досадливо воскликнул Сергей. – Да скажи ты мне, где у тебя их украли? – Где украли? В продовольственном украли, в мясном отделе. Серафима с нашего дома без очереди полезла, ну я шуметь начала, а она давай… – Погоди, мать. А кто украл, не заметила? – Да если бы я заметила, разве он, окаянный, ушел бы? Да я бы его… – А почему он? Может, она? – Не-е. Один только мужик среди нас терся. Он и есть. – А какой из себя? – Да нешто я на него смотрела? Я на Серафиму смотрела, она же, как танк, лезла. Ее нешто остановишь? – Ну, и как он вытащил-то их? – А вот так и вытащил. Бритвой сумочку внизу – чик! Как он меня-то еще не полоснул, окаянный. Когда я крик подняла, он уже у двери был. – Худой такой? – Какой худой! Здоровущий. Бык племенной, одним словом. И морда, между прочим, в прыщах. Тьфу! – А если покажем, узнаете? – Да я ему все глаза выцарапаю! Ты не гляди, что я такая скромная. Система у меня ужас какая нервная. Выпроводить старуху и при этом остаться еще с нею в наилучших отношениях стоило немало трудов. Когда она наконец ушла, Сергей, отдуваясь, сказал Храмову: – Фу! Легче десять жуликов допросить, чем с одной такой беседовать. Но, кажется, опять ваш этот Коклюшный обрисовывается, а? – Так точно. Сенька. – На свободе гуляет? – Так точно. Пока гуляет. – Потолковать бы с ним. Кому это он краденые паспорта сплавляет? – Возможности пока нет. Из города скрылся. «Ишь, служака, – подумал Сергей. – Только как с ним Сашка работает?» – Ладно, – вздохнул он. – Давайте последнего. На худом, невозмутимом лице Храмова неожиданно отразилось смущение. Он как-то неестественно кашлянул и сказал: – Заснул он. Прикажете разбудить? – Заснул? – удивился Сергей. – Так точно. – Интересно. А почему бы и не разбудить? – С ним, только когда проспится, говорить можно. Это нам уже известно. – Понятно. Но все-таки придется разбудить. Сергей еле сдерживался от смеха. – Слушаюсь. Храмов вышел и через минуту ввел заспанного, опухшего человека в помятом пальто. – Давай, давай, Петрович, – говорил Храмов. – Раз уж проснулся, то заходи. Человек, осоловело моргая, двинулся к столу. Сергей строго оглядел его с ног до головы и резко спросил: – Паспорт где? – Чего? – Паспорт предъявите! – А-а… – Человек словно только сейчас сообразил, что от него требуют. – Паспорт?.. – Он почесал кудлатый затылок. – Нету. Может, принести? – Новый получил? – Зачем новый? – Он слегка пошатывался. – У меня он один, горемычный. Один как перст. – Выходит, дома оставили? – Именно дома. Я разом туда-сюда… – Мы вас проводим. На опухшем и сонном лице человека отразилось беспокойство. Он громко шмыгнул носом и замотал головой. – Не, не. Сам принесу. – А я говорю, проводим. – Ну, вы в положение войти можете? – Можем, – улыбнулся Сергей. – Только сначала надо знать положение. Да вы садитесь. Человек вяло опустился на стул. – Слушаем вас. – Значит, так. Недели две назад это было… – Побольше. – А может, и побольше. Прихожу я на рынок. Жинка тридцать копеек дала, велела картошки купить. Наперед она меня, конечным делом, обыскала, так что ни копейки больше при мне нет. Пить, значит, не на что. А понимаешь, жжет вот тут, спасу нет. Опять же вижу – все кругом пьют, дружки конечно. Ну, некоторые, правда, еще компанию ищут. Что ты будешь делать? А при мне, как на грех, только тридцать копеек. Ну и паспорт оказался. Жинка не учла его силу-то. Вот я его, горемычного, паспорт то есть, и сдал, значит. – То есть как это «сдал»? – А так. Я ему паспорт, значит. Вроде как в залог. Ну, а он мне… эту самую бутылку, значит. – Кто же он такой, благодетель? – Данилыч, – мечтательно произнес тот, – душа человек. Галантерейной палаткой заведует. – А водка откуда у него? – Содержит… – И что же, паспорт ваш там и лежит? – Должон. Если, значит, не потерял. – Бывает и так? – Беспременно бывает. А как же? Человек, он и есть человек. Сергей искоса поглядел на Храмова, и тот снова кивнул головой. Теперь это означало, что он знает «душевного человека» Данилыча. «Однако, понятливый», – отметил про себя Сергей. Через час он уже имел исчерпывающие сведения о Петре Даниловиче Семенове, заведующем галантерейной палаткой на колхозном рынке. Фигура эта оказалась весьма любопытной и, безусловно, подозрительной. Жил Семенов не по средствам, часто исчезал на день или два, имел многочисленных знакомых как в Борске, так и в других городах, появлялись, у него и женщины. Человек он был холостой, общительный и не глупый. Сотрудники уголовного розыска не раз интересовались Семеновым, однако, кроме мелких спекуляций, о которых им стало известно, но которые не удалось доказать, ни в чем больше Семенов замечен не был. Материалы по делу Семенова докладывал Сергею молодой сотрудник. Видно было, что он волновался, но злости своей сдержать не мог и досады тоже. – Ну, просто не получилось у нас, Сергей Павлович. Вот и все. Он же, как угорь, из рук уходит. Но это… Это такой сукин сын, вы представить себе не можете. – А вы можете? – Представить могу, а вот доказать… – Если нет фактов, то не надо себе ничего представлять. Это только мешает, – заметил Сергей. – Нужны факты. Очень нужны. Кстати, у Семенова есть родственники, не знаете? – Только сестра. Живет отдельно, с дочкой. – Работает? – Да. Кажется… в аптеке, что ли. Сергей насторожился. В аптеке! Нет, этот Семенов определенно заслуживает внимания. К нему привел паспорт, теперь к нему же, возможно, ведет и снотворное. Он вспомнил: женщина в гостинице умерла тоже от снотворного. И впервые за это утро подумал о Лобанове. Интересно, что там у него. И не звонит. Рука невольно потянулась к телефону, но Сергей передумал. Нет, нет, сначала надо закончить одно дело. – Вот что я попрошу. Вас, кажется, Владимиром зовут, а дальше? – Просто Володя, – весело откликнулся тот. – Ладно, Володя. Так вот. Вы сейчас свободны? – Я в вашем распоряжении. – Отлично. Берите бумагу. Пишите. Первое: уточнить место работы этой сестры. Второе: поступали ли какие-нибудь сигналы о хищениях медикаментов из этой аптеки, и вообще любые сигналы о злоупотреблениях, ошибках, недостачах в системе аптекоуправления. Проверьте по всем каналам, ясно? – Слушаюсь, Сергей Павлович. Все будет сделано. Оставшись один, Сергей посмотрел на часы. Можно позвонить Лобанову. Странно, что он сам не звонит. Закрутился, видно, с этим убийством. Сергей потянулся, решительно встал из-за стола, расстегнул тугой воротничок сорочки, приспустил галстук и прошелся из угла в угол по кабинету, потом подошел к окну. Солнце плавало в голубом мареве, слепило глаза, искрился снег на крышах каких-то строений в обширном дворе и на ветвях разлапистых елей перед самым окном. Телефонный звонок заставил Сергея вернуться к столу. – Товарищ подполковник, докладывает дежурный по управлению. Тут явился один гражданин с заявлением. Разрешите направить к вам? – Почему ко мне? – Думаю, товарищ подполковник, вам будет интересно В голосе дежурного прозвучали какие-то особые нотки. – Направляйте. Через несколько минут в дверь нерешительно постучали, и на пороге появился худощавый невысокий человек в очках. – Разрешите? – Да, да, пожалуйста. Проходите, садитесь. Сергей с интересом рассматривал посетителя. Почему-то смущается, теребит в руках паспорт. Паспорт! Сергей с самого утра только и думал, что о чужих паспортах. Вот и этот гражданин… Что-то случилось, наверное, с его паспортом. Неужели… – Извините, бога ради… – произнес наконец посетитель. – Я, право, не знаю… Меня почему-то к вам товарищ направил… Между тем я, может быть, вообще ошибаюсь… Да! – спохватился он вдруг. – Разрешите представиться: Колосков Дмитрий Петрович, проездом я тут. Вот, извольте, паспорт. Беря паспорт, Сергей невольно спросил: – Это ваш? – И тут же рассмеялся. – Извините, пожалуйста. Голова забита чужими паспортами. На лице Дмитрия Петровича отразилось сначала удивление, потом тревога и, наконец, сочувствие. – Да, да, конечно, – поспешно откликнулся он. – У вас и без того дел много. А тут еще я… – А в чем у вас-то дело? – У меня? Я, знаете, даже затрудняюсь, с чего начать. Вчера, видите ли, на вокзале… или нет. Лучше сначала. Я сам из Москвы. Так вот, у нас в учреждении не так давно произошло следующее… гм… происшествие… что ли. Но прежде всего… Дмитрий Петрович, волнуясь, говорил сбивчиво, но Сергей слушал его с возрастающим вниманием, удивляясь счастливому случаю, который привел этого человека к нему. – …Я, право, не знаю, понятно ли я все рассказал. Меня это ужас как взволновало. Вы только подумайте! Ну как же это можно? И ни одного милиционера! – Простите, а вы уверены, что это тот самый человек? Ведь было темно. И вы волновались. – Да, конечно. Но все-таки, мне кажется, я не ошибся. Сергей задумался. – А эту группу, за которой он следил… Ведь он за ней следил, не правда ли? – Я… я так полагаю, – замялся Дмитрий Петрович. – Так вот эту группу вы тоже рассмотрели? – Ну… более или менее, конечно. Они были далеко. – А кого все-таки вы запомнили? – Кого?.. Ну вот девушку. Она была в беличьей шубке. – А еще? – Еще?.. Пожалуй, никого. Темные, знаете, фигуры. Один выше, другой ниже. – Знаете что? – Сергею вдруг пришла в голову неожиданная мысль. – У вас есть полчаса свободные? – Если надо, то… пожалуйста. – Вот и прекрасно. Сергей снял трубку телефона, посмотрел на список под стеклом и набрал короткий номер. – Это Коршунов. Можно достать машину на полчаса?.. Подъедем на рынок… Да, да, именно. Тут у меня гражданин один. Заодно покажем… Да, и вы с нами. Он повесил трубку и сказал Дмитрию Петровичу, поднимаясь из-за стола: – Пойдемте. Совершим маленькую экскурсию, – он улыбнулся. – Вы приезжий, и я приезжий. Познакомимся с городом. А по пути, может быть, встретим «знакомых». …На рынке народу было уже мало. Под длинными деревянными навесами лишь кое-где еще стояли колхозницы, выложив на прилавок горки моркови, петрушки, соленых огурцов. К ним подходили запоздавшие хозяйки с кошелками. Между опустевшими прилавками важно расхаживали голуби, суетились воробьиные стайки. Под ногами хрустел грязный, истоптанный снег. Зато бойко торговали бесчисленные галантерейные, скобяные, книжные и продовольственные палатки, ларьки и магазинчики, тесно расположившиеся в стороне от рядов, вдоль забора. Колхозники, распродав все, что привезли в город, теперь сами устремились за покупками. Следуя за молодым сотрудником, Сергей и Дмитрий Петрович, оглядываясь по сторонам, пересекли почти весь рынок. Невдалеке от одной из галантерейных палаток, возле которой толпились женщины, Володя остановился и глазами указал на нее Сергею. За прилавком лениво двигался розовый полнолицый человек в пыжиковой шапке. Позевывая и при этом деликатно прикрывая рукой рот, он что-то снисходительно говорил толпившимся у прилавка покупательницам, доставал с полок и показывал им то блестящие, целлофановые пакеты с мужскими рубашками, то зеркальца, то флаконы с одеколоном, то еще что-то. Потом он на секунду исчез за дверью, ведущей в подсобное помещение, и вынес оттуда еще какие-то пакеты, небрежно бросил их на прилавок, словно удивляясь, что кто-то может проявить к ним интерес. Сергей некоторое время настороженно и незаметно наблюдал за ним, потом покосился на Дмитрия Петровича. Тот сначала равнодушно оглядывался по сторонам, но вскоре его внимание привлекла галантерейная лавка, возле которой они стояли. – Не узнаете? – тихо спросил Сергей. – Кажется, это он, – весь трепеща, неуверенно ответил Дмитрий Петрович, не сводя глаз с продавца. – Только не смотрите на него так пристально, – предупредил Сергей. – А то он вас тоже узнает, чего доброго. – Да, да, конечно. Дмитрий Петрович отвел взгляд и тут же вздрогнул от неожиданности. – Боже мой, а это она… – Кто она? – Та девушка. Вон посмотрите, в конце прилавка. Она только что подошла. Видите? В беличьей шубке. Это точно, это совершенно точно она. И видите, как она с ним разговаривает? Ну, теперь я уже не сомневаюсь, что это он. Действительно, при виде девушки продавец оживился, поспешно нагнулся к ней через прилавок, так что на минуту его даже не стало видно за толпой покупательниц, и девушка тут же отошла от палатки. Сергей оглянулся на стоявшего рядом сотрудника. – Володя, вы видели эту девушку? – Какую девушку? . – Вот только что стояла там, у прилавка, в беличьей шубке? – Нет, Сергей Павлович. – А ну, попробуем отыскать ее. Черт возьми, ведь только что здесь стояла, – досадливо сказал Сергей. Они торопливо обошли весь рынок, но девушки нигде не было видно. Пришлось вернуться к машине. Спустя час после их ухода открылась, задняя дверь палатки, и в узкий проход между нею и забором вышла девушка в беличьей шубке. Она огляделась и с лукавой улыбкой сказала провожавшему ее Семенову: – Ну, я пошла. Теперь уже можно, надеюсь? Тот кивнул и, притянув девушку к себе, жадно поцеловал ее в губы. Потом шепотом спросил: – Ты меня любишь? – Ну конечно. Сколько можно спрашивать? – И смотри, – озабоченно произнес Семенов, – другой раз глупостей не делай. Чуть людей не погубила. Я уж не говорю про дело. – Так они же в гостиницу хотели идти. А там, говорят… – Знаем, – загадочно ухмыльнулся Семенов. – Все знаем. – Вот за тебя же и испугалась. – За меня! И черт знает, куда их привела – А я знала? Я же думала… – Ладно, ладно. Уже все объяснила. Уже выкрутилась. Девушка обиженно надула губки, но в глазах ее светилось лукавство. – Чертовка такая, – размягчекно произнес Семенов, снова привлекая ее к себе. Девушка мягко освободилась из его объятий, махнула на прощание рукой в пестрой варежке и побежала вдоль забора, прячась за палатками. Около одной из них она толкнула узенькую калитку и очутилась на улице. Путь этот, видно, был ей хорошо знаком. А спустя полчаса в палатку ввалился еще один человек. И Семенов сказал ему сердито: – Чтобы духу твоего на рынке больше не было. Понял? Нашел, где торговлю открывать. По дороге в управление Сергей спросил Дмитрия Петровича: – Вы где остановились? – Да, собственно… пока нигде. – Дмитрий Петрович смущенно усмехнулся. – Обещали, что, может быть, в гостинице будет место… Но там такая администраторша… Эту ночь мы провели на диване… – Ну, мы вас в гостиницу устроим. Как премия за бдительность и самоотверженность, – улыбнулся Сергей. Около управления он вышел из машины и придержал за локоть Дмитрия Петровича: – Вас машина отвезет, куда вам надо. Через час можете уже оформляться в гостинице. Спасибо вам за все. Ну, мы еще увидимся. – Это вам спасибо. Мне… мне прямо неловко вас затруднять, – смущенно пробормотал Дмитрий Петрович. Поднимаясь по лестнице, Сергей с трудом удерживался, чтобы не перескакивать через ступеньки. Какая удача! Семенова можно уже арестовать, такие улики против него. Очная ставка с тем пьяницей – раз! Где паспорт? Как попал к обманутому человеку? Ах не знаете? Очная ставка с Колосковым – два! Признаетесь? Нет? В Москву вас. Там очная ставка с обманутым – три! Все, уважаемый Семенов, крыть нечем, говорите, кто соучастники, где деньги, – словом, чистосердечным признанием зарабатываете меньший срок заключения. Сергей иронически усмехнулся. «Ну как, – спросил он себя, – пар вышел? Давление упало до нормы? Тогда давай рассуждать». Да, да, десять лет назад он бы, безусловно, арестовал Семенова. А сейчас… Нет, шалишь. Погуляй еще, милый, погуляй. Я же тебя знаю, ты добровольно не признаешься в четвертом случае мошенничества, когда использовал паспорт усыпленного и ограбленного в поезде человека. И уж подавно не признаешься в использовании снотворного. Тебе это тоже надо доказать. И тогда… тогда не жди снисхождения, Семенов. Два убийства. Два! Последнее – женщина в гостинице, вчера. За что ты убил ее, Семенов, совсем молодую женщину, за что? Уже шагая по коридору, Сергей нахмурился и по привычке стал покусывать губу. Дойдя до отведенного ему кабинета, он с силой толкнул дверь. За столом, развалясь в кресле, задумчиво курил Лобанов. Увидев Сергея, он оживился: – Ну наконец-то. С тобой умрешь голодной смертью. Чего ты там на рынке потерял? – Я там не потерял, я там нашел кое-что. Многозначительный тон его насторожил Лобанова. Он с восхищением поглядел на друга. – Ну, ты даешь. И чего нашел? – Все расскажу. Но сперва сними трубку, позвони в гостиницу и закажи номер на двоих. – Кто такие? – озабоченно спросил Лобанов. – Обыкновенные два гражданина. Одну ночь уже проспали там на диване. Полагаю, хватит. – Ну, ну, ты давай не темни. – Лобанов хитро прищурился. – Добренький какой. В конце концов он все-таки позвонил в гостиницу. Администратор решительно заявила, что свободных мест нет, но потом направила Лобанова к заместителю директора. Тот, обрисовав положение еще в более мрачных красках, направил его к директору. Директор – снова к администратору. Наконец номер нашелся. Лобанов вытер пот со лба и, отдуваясь, победоносно посмотрел на Сергея: – Убедился? Ну, теперь давай… Или нет! Пошли обедать. Шестой час, слава богу. В столовой уже никого не было. Заканчивая работу, официантки меняли скатерти, гремели посудой в буфете. – Машенька! – позвал Лобанов. – Вас можно на минутку? Срочное дело. Полная официантка укоризненно посмотрела в его сторону и вздохнула. – Ну, что опять? – Машенька, это мой друг, – заискивающе произнес Лобанов, щуря хитрые глаза. – Он из Москвы. – Ну и что? Очень рада. Только… – Машенька, он живет по московскому времени. А там сейчас как раз обед. Войдите в положение. – А кто в мое положение войдет? С семи утра ведь. Ох уж этот уголовный розыск. Вы-то по какому времени живете? Другие, как люди, приходят, а ваши, Александр Матвеевич, я прямо не знаю… Ну, чего вам подать? Остались только борщ и биточки паровые. – Все, Машенька, несите. Все, что осталось. Ну, и, может быть, для московского гостя сообразим закусочку? – Он неопределенно пошевелил пальцами. – А? И бутылочку пива? – Ох, Александр Матвеевич, пользуетесь вы своим влиянием… Она ушла, покачивая тяжелыми бедрами. – Вот так, – удовлетворенно сказал Лобанов. – Обстановка создана. Теперь давай. Кто первый? – Младший всегда первый, – наставительно сказал Сергей. – Докладывайте, майор. И Лобанов, с которого разом вдруг соскочила вся его веселость, хмуро и деловито принялся рассказывать. Женщину звали Нина Викторовна Горлина. Приехала она из Москвы. Лобанов уже направил туда сообщение о ее смерти. Завтра МУР вышлет все сведения о Горлиной. Пока что удалось узнать, что в гостиницу она приехала не одна, ее сопровождал какой-то мужчина. Приметы самые общие: немолодой, полный, в темном пальто и пыжиковой шапке. В комнате на столе обнаружены два стакана. На одном сохранились отпечатки пальцев Горлиной, на другом – вообще никаких. Дальше. В паспорте Горлиной обнаружена случайно застрявшая там квитанция на отправленную из Ворска телеграмму. Сотрудники уже побывали в почтовом отделении, обнаружили заполненный Горлиной бланк. Телеграмма была отправлена в Волгоград, до востребования, Марине Владимировне Ивановой, текста такой: «Приеду дождись». Странный текст. В связи с этим отправлено поручение в Волгоград разыскать и допросить Иванову. И еще одно интересное обстоятельство: телеграмма отправлена две недели тому назад. Следовательно, либо Горлина до вчерашнего дня жила где-то в городе, либо вчера приехала вторично. Лобанов попросил Москву уточнить и это обстоятельство. Вот пока и все, что известно. – М-да. Все очень странно, – покачал головой Сергей. – Выходит, Горлина хотела ехать в Волгоград и просила Иванову ее дождаться. Сама же приехала в Борск. Кто-то просил ее приехать для последнего разговора. И она приехала. И вот… Письмо у тебя? – У меня. – Откуда послано, когда? – Неизвестно. Конверта нет. – Все это очень странно, – задумчиво повторил Сергей, вынимая сигареты. – Курить-то здесь можно? – Пойдем ко мне. Вон Машенька уже поглядывает, Машенька! Официантка торопливо подошла и, словно понимая, что разговор у них серьезный, извиняющимся тоном сказала, принимая деньги: – По мне, сидите себе: Только заведующая ругается. Давно закрывать пора. Друзья поднялись по широкой лестнице на второй этаж в кабинет Лобанова. – Ну давай, – нетерпеливо сказал Саша. – Рассказывай, что у тебя нового? Что на рынке нашел? – Нашел я там некоего Семенова. Но слушай все по порядку… Когда Сергей кончил свой рассказ, оба некоторое время молча курили, пытаясь про себя сопоставить и хоть как-то увязать полученные за день сведения. Первым прервал молчание Лобанов. – Просто, я тебе доложу, шарада! Ребус! Загадка! Уравнение с неизвестными! Как еще называют такие вещи? Эх, удалось бы установить знакомство Семенова с кем-нибудь из этих двух женщин! – «Если бы»! Вот это и надо установить. – Ну, с Семенова мы теперь глаз не спустим. Изучим все его связи. – Это ясно. К сожалению, одна связь уже оборвалась, – вздохнул Сергей. – И он, конечно, заметет все следы, которые к ней ведут. Если уже не замел. А Иванова далеко… – И именно поэтому… – Да, ты прав. Надо ориентировать волгоградских товарищей. Там следы могут остаться. – Давай составим телефонограмму Проворову. Сейчас же по спецсвязи передадим. Который час? – Лобанов взглянул на часы. – Восемнадцать пятнадцать. Там все еще на месте. Зазвонил телефон. Лобанов нетерпеливо снял трубку. – Да? – Александр Матвеевич? – Я. – Урманский из газеты беспокоит. К вам заглянуть можно? – Занят, товарищ Урманский. Часика через два если? Лобанов вопросительно поглядел на Сергея. Тот, улыбаясь, сказал: – Прямо в гостиницу пусть заезжает. Привет передай. Потом они еще долго сидели над пухлыми папками, вспоминая детали, обсуждая каждый эпизод в совершенных преступлениях, рылись в бесчисленных протоколах допросов, отдельные места из них зачитывали вслух, громко и медленно, вдумываясь в каждое слово. – Ты понимаешь, – говорил Сергей. – Плохо, когда мало данных, еще хуже, когда их совсем нет. Но самое плохое, по-моему, когда их слишком много. Тогда очень легко пойти по ложному пути. А уж стоит только пойти, сам знаешь, что бывает. – Фокусы? – усмехнулся Лобанов. – Фокусы с фактами, от искренней веры в избранный путь. – Теоретически ты прав, может быть, но в данном случае… Ты смотри. Все нити тянутся к Семенову. – Пока не все. Вот как будет со снотворным. Сестрица его меня очень интересует. – Да. Но мошенничества мы ему доказать сможем? Сможем. Раз его опознал Колосков, опознают и другие. И потом паспорта. Один-то наверняка у него был. – А какие приметы преступников дают люди, пострадавшие от мошенничества? Они снова рылись в толстых папках, читали вслух протоколы и начинали спорить. – Подходит Семенов. – Не совсем. – А я говорю – подходит! Ты что хочешь? Чтобы перепуганные, ошалевшие люди давали тебе абсолютно точные приметы? Вплоть до родинки на щеке? – Кстати, у Семенова родинка за ухом. – Вот, вот. Хочешь, чтобы к нему за ухо заглядывали? Ты слушай, что этот Волков сообщил… И Лобанов в десятый раз медленно, с ударением читал протокол допроса. – Да, вот еще что, – вспомнил Сергей. – Надо получить образец почерка Семенова, сравним с почерком, каким написано письмо… – Какое?.. Ах, к Горлиной? – Именно. Слушай! А текст телеграммы на почте изъяли? – Еще бы! – Давай-ка и его сравним с письмом. Сейчас. Пока хотя бы приблизительно. – Ну, что ты! Письмо к Горлиной, а телеграмма от нее. – Давай все-таки. Лобанов пожал плечами, нехотя стал рыться в толстых папках. Наконец на стол легли рядом мятый листок с торопливыми словами: «Приезжай. Надо поговорить в последний раз» – и бланк телеграммы. Сергей и Лобанов склонились над ними. Потом Лобанов поднял голову. – Да-а, я тебе доложу. Просто голова идет кругом. Ведь одна рука писала!.. – Завтра же направим на графологическую экспертизу. Это уже черт знает что. – Сергей с сомнением посмотрел на друга. – Может, мы просто устали, а? В напряженной тишине, возникшей на миг в кабинете, неприятно резко прозвучал вдруг телефонный звонок. Лобанов торопливо снял трубку. – Александр Матвеевич, – узнал он голос Урманского, – я уже в гостинице, а вы… Девятый час ведь. – Идем, – ответил Лобанов. Спускаясь по лестнице, они договорились: больше о делах не говорить, хватит, действительно уже устали. – И может быть, последнее их открытие им просто приснилось? Но все это – завтра. На улице было темно и холодно. Резкими порывами налетал ветер, бросая в лицо колючую ледяную крупу. И все-таки в гостиницу решили идти пешком. Пусть продует. К тому же необходимо было на что-то переключиться, хотя бы на борьбу с ветром, на мелкие уличные впечатления, даже просто на ходьбу. Оба перекурили и сейчас жадно вдыхали морозный, свежий воздух. Шли молча и быстро, обгоняя прохожих. Уже недалеко от гостиницы Лобанов наклонился к Сергею и, перекрывая свист ветра, прокричал: – Совсем забыл тебя спросить, как Лена? – Ничего. Премьеру готовят. – Значит, все в порядке? Сергей кивнул головой. «Допытывается, – усмехнувшись, подумал он. – Наверное, помнит ту историю с шапкой, когда работали по делу „Черная моль“. Они вошли в вестибюль гостиницы раскрасневшиеся, слегка запыхавшиеся и сразу увидели Урманского. Молодой журналист нетерпеливо разгуливал между креслами в распахнутом пальто, в сдвинутой на затылок меховой шапке со спущенными ушами, в руке он держал тонкую кожаную папку на «молнии» с надписью «Аэрофлот». Сразу заметив вошедших, Урманский с улыбкой направился к ним, небрежно размахивая папкой. Когда все трое вошли в номер и Сергей прикрыл дверь, Урманский торжественно объявил: – Поступило предложение, Сергей Павлович, скромно отметить ваш приезд. – Он вытащил из внутреннего кармана пальто бутылку вина. – Надеюсь, возражений нет? – Догадливый народ эти журналисты, – засмеялся Сергей. – Какие могут быть возражения? – Особенно наши журналисты, заметь, – вставил Лобанов и хитро взглянул на Урманского. – Но действуют они всегда… Как вы говорите? С подтекстом, да? Урманский в ответ коротко хохотнул. – А ну вас, Александр Матвеевич. Не признаете вы бескорыстное движение души. – Ладно, – вмешался Сергей. – Как говорится, если вино откупорено, оно должно быть выпито. А насчет этого самого подтекста, – и подмигнул, – он у нас тоже есть. Выражение лица у Лобанова вдруг стало озабоченным. Он внимательно огляделся по сторонам, приподняв скатерть, заглянул под стол, отдернул штору, за которой помещалась кровать с тумбочкой, и осмотрел там все. – Чего это ты ищешь? – невинным тоном осведомился Сергей. – Как говорил боцман Приходько с «Грозящего», раз пошло такое дело, режь последний огурец. Тебе на хранение был оставлен небольшой черный чемоданчик. – А-а, так я его сдал администрации. Думал, предыдущий жилец забыл. – Неужели сдал?! – картинно испугался Лобанов. – У тебя что же, обоняние атрофировалось? – А я не сыскная собака. Зачем мне обоняние? – Ну оперативное чутье. Все, старик. Выходишь в тираж. Хорошо еще, что у тебя есть такие друзья, как я. Он демонстративно принюхался и, словно влекомый какими-то невидимыми магнитами, проделал сложный путь по комнате, потом приблизился к Сергею, грозно потребовал: «А ну, дыхни», сочувственно покачал головой и наконец стремительно исчез в прихожей. Урманский, хохоча, повалился на диван. Через секунду Лобанов появился в комнате, держа в руке чемоданчик. Он торжественно поставил его на стол и объявил: – Я же тебе еще на аэродроме говорил, встреча предусмотрена в двух вариантах: у меня дома и тут, в зависимости от твоих капризов. Задержалась на сутки по техническим причинам… Тут невольное облачко пробежало по его круглому, веснушчатому лицу. Сергей нахмурился. – А что за причины? – с любопытством спросил Урманский. – Мы не в Америке, – резко ответил Сергей. – Публику развлекать тут нечем. – И, меняя тон, повторил: – Вино откупорено, его надо выпить. Вскоре все трое уже сидели за столом. – Ну, а как поживает наша общая знакомая? – спросил Сергей Урманского. – А! – досадливо махнул рукой тот. – Представьте, я не могу ее найти! – То есть как «найти»? – удивился Сергей. – А так. Ни за что не разрешила проводить себя. Я еле выпросил телефон дяди. Сегодня звоню, отвечает какое-то учреждение. Наверное, перепутала. – Он повернулся к Лобанову: – Хоть бы вы помогли, Александр Матвеевич. – Пожалуйста, Имя, фамилия? – Только имя – Марина. – Гм. Маловато. – Марина… – задумчиво повторил Сергей. – Где-то мне попадалось сегодня это имя… Лобанов с напускным равнодушием ответил: – Марина Иванова из Волгограда. – Ах да. – Но я ее найду, вот увидите, – Урманский стукнул кулаком по столу. – Желаю успеха, – улыбнулся Сергей. – И если найдете, поделитесь радостью. – Да-а, вы еще отобьете, – Урманский подмигнул с самоуверенностью не знавшего неудач человека: Разговор незаметно перешел на Урманского. – Что сейчас сочиняете? – спросил его Лобанов. – Очерк хочу написать. Об одном герое войны. У нас в городе живет. Еле раскопал его, знаете. Тяжелый старик. Ничего не рассказывает. – А как фамилия? – Федоров. – Давай, давай, – покровительственно произнес Лобанов. – Это лучше, чем о жуликах писать. – Почему же? И о вашей работе надо писать. В меру, конечно, – Урманский засмеялся. – Не вызывая нездоровый интерес. Ушли гости поздно. …На следующее утро, едва Сергей пришел в управление, ему позвонил Лобанов и нетерпеливо спросил: – Ты уже здесь, наконец? – Здесь. А что случилось? – Как в той телеграмме: волнуйся, подробности письмом. Иду к тебе. Ты пока волнуйся. Лобанов ворвался в кабинет взъерошенный и раскрасневшийся, держа в руках тонкую папку с болтающимися шнурками. – Ты только взгляни! – еще с порога начал он, но тут же плотно прикрыл за собой дверь. – Взгляни! Ориентировка из Москвы. Она разошлась с нашим запросом. Так вот. Похитив крупную сумму денег, скрылась кассир строительного управления Нина Викторовна Горлина. Второе! – не переводя дыхания, выпалил Лобанов и положил на стол еще одну ориентировку: – Разыскивается исчезнувшая из Волгограда гражданка Иванова Марина Владимировна. – Ну и ну… – озадаченно произнес Сергей. – Вот это сюрприз. |
||
|