"Крымская ракета средней дальности" - читать интересную книгу автора (Дышев Андрей Михайлович)

Глава 24 ЖИТЬ НЕ ХОЧЕТСЯ

Мы шли по ночному городу, освещенные луной, и напоминали собственные тени. У нас не было ни цели, ни желаний, ни эмоций, как если бы мы достигли абсолютной степени свободы. Мы выбирали самые темные и безлюдные дорожки, жилым кварталам предпочитали парки, скверы и заброшенные пустыри. Минувшие дни были настолько насыщены кошмарами, мы так часто и безусловно прощались с жизнью, что воспринимали эту ночную прогулку как ниспосланное нам величайшее благо. И мы наслаждались тихой безветренной ночью, обостренными запахами цветов, звездным небом и стрекотом цикад.

Так мы вышли на большой пустырь, приткнувшийся одним краем к осыпающемуся склону. Посреди него горел костер. Красные блики освещали силуэты сгорбленных людей, которые бродили по пустырю, собирая пустые картонные коробки, либо сидели на корточках у костра, либо спали, поджав коленки к животу.

Я думал, что Ирэн испугается этого пристанища бомжей, но, наверное, чувство страха в ней здорово притупилось и она спокойно продолжала идти к костру. Никто не обращал на нас внимания, разве что худой бородатый мужчина в шортах, сидящий у костра и раскуривающий короткий окурок, кивнул нам, как старым знакомым.

Мы сели на стопку сложенных коробок, которые пружинили словно матрац, и стали смотреть в огонь. Ирэн прижалась ко мне, и я обнял ее за плечо.

– Здесь он нас не найдет, – сказала она и заглянула мне в глаза.

– Да, – согласился я. – Ни он нас, ни мы его.

Бородатый подошел к нам и молча протянул наполовину опорожненную бутылку портвейна. Мы с Ирэн сделали по глотку пойла. Теплая волна всколыхнулась в моей груди. Я лег на картонную подстилку, глядя на звезды. Такой же была наша первая с Ирэн ночь, когда мы прятались от милиции в винограднике. И я так же лежал на спине, глядя в ночное небо. Как это давно было!

– Что мы теперь будем делать? – спросила Ирэн.

Она устала быть инициативной и доказывать мне, что работает частным детективом, зарабатывая щедрые премиальные. Все амбициозные глупости, словно шелуха, осыпались. Мы перестали быть начальником и подчиненным и забыли о своих претензиях. Теперь мы просто два потрепанных испытаниями человека, команда, тандем, которому приходится соперничать со смертью. И мы уже выдержали несколько тяжелых раундов. Но сколько их еще впереди?

– Кушать хотите? – спросил бородатый. – У нас есть картошка и соленая рыба.

– Я хочу! – сказала Ирэн.

По-моему, ей здесь нравилось. Бородатый принес бумажный пакет с печеной картошкой и хвост от воблы. Потом он зевнул, перекрестил рот и лег на груду коробок недалеко от нас.

– Придется начинать с самого начала, – сказал я, дуя на горячую картошку, от обугленной кожуры которой струился головокружительный аромат. – Фатьянов со своим договором сбил нас с толку, и мы пошли по ложному пути.

– А что такое «начать с самого начала»? – спросила Ирэн.

– Забудем все, что связано с Фатьяновым и договором о строительстве коттеджа. Вернемся на место преступления. В своем подъезде убита некая Тося…

Предложение начать сначала не вдохновило Ирэн. Она печальными глазами смотрела на костер.

– Мы с тобой уже сто раз разбирали эту ситуацию, и были на месте преступления, и разговаривали с матерью. Там нет ни одной зацепки, кроме договора.

– Есть, – ответил я, разламывая дымящийся клубень пополам и протягивая половинку Ирэн.

Некоторое время мы молча жевали. Я вовсе не собирался испытывать Ирэн, давая ей шанс догадаться самой, какую зацепку я имею в виду. Просто мне хотелось еще раз обдумать все то, что я собирался сказать.

– Ты можешь перечислить, какие вещи лежали в сумочке Тоси в момент убийства? – спросил я.

– Договор о строительстве коттеджа, – как о чем-то надоевшем сказала Ирэн.

– Раз! – Я загнул палец.

– Возможно, какая-нибудь косметика.

– Два.

Ирэн совсем потеряла интерес к этой викторине. Она тяжко вздохнула и с унынием взглянула на меня, словно хотела сказать: все это пустое, Кирилл. Этот путь тоже ошибочный и приведет нас в тупик.

– Расческа! – буркнула она. – Деньги… Ну что там еще могло быть?

Я выждал паузу. Ирэн ленится думать. Ей не хочется начинать с самого начала, опять с головой погружаться в рутину расследования. Она мечтает найти какой-нибудь новый, оригинальный, неожиданный ход, который сразу выведет нас на преступника.

– Там еще лежала фотография Максима Блинова, – напомнил я и принялся очищать вторую картофелину. – И какие-то документы, которые Тося тебе показывала.

– Ну да, – кивнула Ирэн, ничуть не вдохновившись. – Правильно. Фотография и документы. Собственно, какие это документы! Копии писем, которые она отсылала в военкомат с просьбой найти Максима. Да заявление в наше агентство, в котором Тося подробно описала всю эту историю. Ну и что, Кирилл?

– Я помню, как Тося, перед тем как уйти из конторы, затолкала все это себе в сумочку.

– Пусть затолкала. И что нам с этого?

– Тебе не кажется странным, что Новоруков, когда мы разговаривали с ним по телефону, ни словом не обмолвился об этих документах? Он упомянул только договор и еще упрекнул, зачем, мол, я пытаюсь утаить тот факт, что Тося до убийства заходила в наше агентство.

– А как, по-твоему, Новоруков должен был поступить?

– Разве опытный следователь оставил бы без внимания заявление в частное детективное агентство? В его голове должны были сразу всплыть десятки вопросов! Да сама история с исчезновением Максима, которую Тося изложила в заявлении, – уже основание для расследования. Новоруков наверняка бы поинтересовался у меня, что мне известно по этому делу, звонил ли я в военкомат, пытался ли найти секретную воинскую часть, где Максим якобы служит, и тэ дэ и тэ пэ… Но он ни словом, ни намеком не упомянул имя Блинова. Почему?

Я очень хотел заставить Ирэн думать. Это было тяжело, все равно что асфальтовый каток сдвинуть с места и разогнать.

– Почему? – переспросила Ирэн и пожала плечами. – Наверное, Новоруков посчитал, что договор со строительной фирмой представляет больший интерес для расследования, нежели какой-то пропавший солдат.

– Нет! Неправильно! Ты не знаешь Новорукова, его цепкость и хватку. Не забывай, что он бывший военный и как раз история о пропавшем солдате заинтересовала бы его в первую очередь!

– Но почему же все-таки не заинтересовала? – спросила Ирэн, желая получить ответ в готовом виде, а не добывать его, терзая мозги.

– Потому что милиция не нашла в сумочке Тоси ни фотографии Максима, ни писем в военкомат, ни заявления, – ответил я, вытирая травой выпачканные в саже пальцы. – Убийца забрал их из сумочки Тоси до того, как опергруппа прибыла на место преступления. И вообще, он убил ее именно потому, что она узнала какую-то страшную тайну, связанную с Максимом.

Ирэн долго думала над моими словами.

– А ты говорил, – мстительно произнесла она, – что вся эта история с Максимом выеденного яйца не стоит.

– Да, я ошибался. Посыпаю голову пеплом. И ты ошибалась, когда говорила, что во всем виноват Фатьянов.

Я почувствовал, что Ирэн начинает проявлять интерес к расследованию. Мало того, моя новая версия заметно взволновала ее, и на ее щеках заполыхал румянец.

– Теперь все становится на свои места, – произнес я. – Мы получили ответ на мучивший меня вопрос: почему убийца не забрал из сумочки Тоси договор Фатьянова. А потому, что к этому договору он не имел никакого отношения. Он взял только то, что могло кинуть на него тень.

– Кирилл, – пробормотала Ирэн, обняв себя за плечи. – У меня такое ощущение… Как бы тебе сказать… Мне опять кажется, что многое в нашей истории взаимосвязано. Тосю убивают за то, что она случайно узнала о какой-то секретной воинской части, где якобы служит ее друг. Нас чуть не убили на море после того, как мы стали свидетелями попадания боевой ракеты в самолет. И, наконец, убийство Новорукова. Давай не забывать, что он бывший военный и тоже мог быть посвящен в какую-то тайну… В общем, под маленькой льдинкой открывается гигантский айсберг. Я уже не уверена, потянем ли мы с тобой это дело?

Хоть мое сознание всячески упиралось и не хотело признавать взаимосвязь между такими несопоставимыми фактами, как убийство Тоси и уничтожение «Ту-154», я тоже ощутил нечто похожее на робость, какую испытывает молодой и неопытный специалист перед сложной и ответственной задачей.

– А разве у нас есть выбор, Ирина? – спросил я.

– Давай продадим мою квартиру и уедем за границу! – с жаром выпалила она, и по ее глазам я понял, что она готова сделать это немедленно. – Слава богу, наши заграничные паспорта целы и невредимы. Пересидим в какой-нибудь маленькой тихой стране пару лет, а потом вернемся…

– За какую границу, малыш? – спросил я ласково и погладил Ирэн по голове. – Мы с тобой в розыске. Только ленивый нас не ищет. Идти в милицию с поднятыми руками – тоже безумство. Слишком много на нас висит улик. С места убийства Тоси я сбежал? Сбежал. А ты с места убийства Новорукова на «Опеле» уехала? Уехала. А милицейский наряд я разоружил? Разоружил. «Макаровым» угрожал? Угрожал. За час до убийства Фатьянова мы были у него дома? Были. Из территориальных вод пытались на яхте сбежать? Пытались. За пассажиров сбитого «Ту-154» себя выдавали? Выдавали. Еще наверняка повесят на нас убийство капитана яхты. В итоге – полный завал! Ни один, даже самый гениальный адвокат не сможет доказать нашу невиновность.

– Жить не хочется, – призналась Ирэн.

Я хотел спросить, не жалеет ли она, что связалась со мной, но язык не повернулся. Открыто Ирэн не признается, но вдруг я по ее глазам замечу, что жалеет? Еще несколько дней назад мне было бы все равно. Но почему я теперь так боюсь узнать об этом?

Словно догадавшись о моих мыслях, она улыбнулась и взяла меня за руку.

– Одно утешает: мы живы и здоровы. И мы вместе.

Ничего подобного еще не было в моей жизни. Мы заснули крепко и безмятежно в пристанище бомжей, рядом с костром, на стопке сложенных картонных ящиков. Ирэн прижалась ко мне, я обнял ее, и за всю ночь мы ни разу не проснулись и не поменяли позы.