"Чего не хочет женщина" - читать интересную книгу автора (Дышев Андрей)

Глава 13

Невысокий подвижный человечек в сером, как сельская дорога, костюме, на котором отутюженных складок было вдвое больше, чем полагалось, представился Климу главой администрации района, долго и с чувством пожимал и тряс ему руку, заглядывал в глаза и хихикал.

– Взращенный в нашем поселке, – торжественно приговаривал он. – Плоть от плоти нашего народа…

Клим хотел возразить и сказать, что родился вовсе не здесь, а во Франции, в старинном родовом поместье графа Нелипова, но в последний момент подумал, что скромность непременно украсит его как маститого писателя. Редактор топтался за спиной Клима, завидуя молодому человеку и подыскивая удобный момент, чтобы попасть в лучезарное сияние его славы и популярности.

– Наша редакция, Порфирий Федорович, провела колоссальную работу по созданию собственных литературных кадров, – бормотал он, но глава его не слушал, тряс Климу руку и повторял:

– Плоть от плоти… На нашей благодатной почве… Какая молодость! Какой задор! А!

– А вот этот авторский экземпляр, Порфирий Федорович, Клим презентует вам, – сказал редактор и, подойдя к столу (почему-то на цыпочках), воровато, словно взятку, положил книжку.

– Орлиный взгляд! Волевой подбородок! – продолжал любоваться Климом глава администрации. – Наша юная поросль…

– Орлиный взгляд у меня от деда по материнской линии, – пояснил Клим. – Он у меня был чеченцем. Одним ударом сабли двух быков, как колбасу, перерубал. Идет, бывало, по деревне. Чуть не понравится кто-то – сразу быка или корову пополам. За месяц всю живность в районе извел, зато вышли на первое место по заготовке мяса. Правда, односельчане потом догадались затаскивать своих буренок на крыши домов.

Похлопывая Клима по плечу, глава обернулся и назидательно посмотрел на редактора, мол, учись, Михалыч, как жить надо. Он подтянул повыше мешковатые штаны, которые и без того были короткими и не закрывали щиколоток, взял книжку, раскрыл титульный лист и, держа авторский экземпляр в вытянутой руке, подальше от глаз, вслух прочитал:

– «Многоуважаемому главе администрации Порфирию Федоровичу Венькину от Клима Нелипова с чувством глубокой благодарности за ту колоссальную помощь в создании моей книги, которую оказала редакция газеты «Сельская новь» и лично Иван Михалыч Криворучко со своей неутомимой энергией, направленной на всемерное развитие поселка». Замечательно! Замечательно! «Лампочка». «Роман». «Клим Нелипов». Про электриков роман? Ух, за душу берет! – Он скрутил книжку в бараний рог и сделал пальцем по страницам: тррррык! – Значит, теперь у нас в поселке будет свой писатель. Очень хорошо. Превосходно. Только надо подниматься выше. Охватывать глубинные, понимаешь, пласты нашей работы. Например, написать роман о жизни и деятельности главы администрации.

– Эта тема уже стоит в нашем плане, – немедленно отозвался из-за спины Клима редактор. – Первым пунктом.

– Молодец! Стараешься, Михалыч! – похвалил глава и вручил Климу коробочку. Клим открыл ее. Там был набор матрешек от мала до велика, с широко расставленными и узкими, как у монголов, глазами.

Глава прокомментировал ценный подарок:

– Расставишь их всех на своем столе по рангу, снимешь верхние части, а нижние заполнишь водочкой. И начнешь с самой маленькой… Культура должна быть во всем, так ведь?

– Безусловно, – поторопился с ответом редактор, хотя вопрос был адресован Климу. – Наша редакция в этом плане ведет активную работу…

– Неплохой кабинетик, – похвалил Клим, прогуливаясь вдоль полированного стола. – Но лично я предпочитаю работать в маленькой комнатушке и обязательно перед зеркалом. Зеркало помогает мне точно обрисовать выражение на лицах моих героев… А молодая секретарша у вас есть? А личные апартаменты? У руководителей обязательно должны быть потайные комнатки, в которых они уединяются в обеденный перерыв.

Редактор стыдливо захихикал от таких нескромных речей и стал пунцовым. Но главе администрации, кажется, понравился ход мыслей молодого дарования. Он виновато улыбнулся, развел руками, отчего из-под обшлагов рукавов выглянули несвежие, покрытые катышками манжеты рубашки.

– Увы, пока нет ни личных апартаментов, ни молодой секретарши. Но этот вопрос находится в состоянии проработки.

Редактор, в одночасье уразумев, что здорово отстал от жизни и насущных потребностей своего прямого начальника, тут же попытался исправиться.

– Я предлагаю оборудовать, так сказать, ваши личные апартаменты в помещении нашей редакции, – пошлым шепотом произнес он, озираясь на входную дверь. – А в качестве секретарши вполне сгодится моя журналистка Таня Степанова. – И, задыхаясь от волнения, дрожащим голосом добавил: – Очень, очень милая девушка.

Лицо главы стало серьезным. Он задумался, но ненадолго, вскинул указательный палец и многозначительно произнес:

– Да. Да. Мы обязательно вернемся к этому вопросу.

Клим понял, что старое поколение надо учить и учить жизни, и с полным на то основанием сел в кресло главы.

– И еще вам не хватает бара, – назидательно сказал он, кружась на шарнирах из стороны в сторону.

– Ты записывай, записывай, Михалыч, нечего на память надеяться! – упрекнул редактора глава.

Клим обвел кабинет взглядом и увидел его таким, каким он уже осточертел главе администрации. На него вдруг снизошло озарение. Он взглянул на стоящих перед ним изрядно застиранных жизнью мужчин совсем другими глазами. Кто они такие? Что собой представляют? Два ноля! Михалыч, тот вообще полный ноль, и даже стоит перед главой, как ноль, ссутулившись, склонив голову, напоминая наполовину скрученный коврик для аэробики. А Порфирий Федорович? Подумаешь, глава администрации! Обыкновенный дядька, которому подфартило занять отдельный кабинет. А ведь ничего о жизни не знает! Даже про личные апартаменты не знает! А он, Клим, писатель! Писатель! Штучный, редкий объект. Инженер человеческих душ! Продукт особых усилий матушки-природы. Да после него она, наверное, столетие отдыхать будет, пачками производя вот таких Иван Михалычей и Порфириев Федоровичей.

Клим со скучающим видом посмотрел на два телефонных аппарата, на одном из которых была бирка с грозным предупреждением: «Прямой!! Не трогать!!», и тотчас снял трубку, послушал шорох, чье-то тяжелое дыхание и низкий баритон: «Да-а-а!» Глава с опозданием кинулся к Климу, но тот уже положил трубку на место и стал листать странички перекидного календаря.

– Не стоило этого делать! – со сдержанным беспокойством произнес глава, на всякий случай придавливая трубку ладонью. – Это прямая связь с полпредом президента.

– Ерунда, – успокоил его Клим. – Если будет ругать, то скажете, что это писатель Нелипов входил в образ главы администрации… А хотите, я сам ему это скажу?

– Нет-нет! – крикнул Порфирий Федорович. – Лучше я как-нибудь сам.

Редактор в это время делал вид, что ничего не видит и рассматривает лепные конструкции над карнизом. Глава администрации встал рядом с Климом и стал дышать ему на темечко да еще топтаться и за подлокотник кресла схватился, как за борт спасательной шлюпки. Вне кресла он стал чувствовать себя неуютно, будто его уволили. Клим хоть и понимал, что нехорошо так долго занимать чужое место, но ему слишком понравилось представлять себя руководителем такого масштаба, и он никак не мог заставить себя проявить воспитанность и такт. С этого кресла все виделось иначе, и кабинет вместе со столом, стульями и большим желтым пятном на потолке, и расплывчатые контуры поселка за грязными окнами, и людишки, двигающиеся куда попало, представлялись Климу деталями компьютерной игры. И ему стоило всего лишь взять джойстик, чтобы начать крутить и переставлять весь этот виртуальный мир по своему усмотрению.

– А почему бы вам не организовать встречу читателей со мной? – вдруг сказал Клим и удивился, что такая гениальная идея не взбрела ему в голову раньше.

Глава администрации был перегружен неконтролируемым желанием вернуть себе кресло и потому априори принимал любое предложение молодого дарования.

– Организуем! – с готовностью воскликнул он, нетерпеливо дергая за подлокотник. – Михалыч! Ты почему до сих пор не провел читательскую конференцию по романам нашего литературного самородка?

Редактор, не ожидавший от Клима такого подлого удара, стал оправдываться:

– Этот вопрос, Порфирий Федорович, у нас в плане стоит…

Глава замахал руками:

– Что у тебя там стоит? Ничего у тебя не стоит, причем уже давно! Берись за телефон и собирай читателей в актовом зале. Звони в роддом, в пожарную охрану, в больницу… Чтобы полный зал был! Чтобы аншлаг! Чтобы проходы были забиты, как канализационные трубы!

– И милицию тоже пригласите! – напомнил Клим.

– Правильно говоришь, сынок! И милицию тоже. Не все же им на пьяные хари смотреть! Пусть хоть раз увидят представителя нашего интеллектуального и культурного фонда.

Редактор так расстарался, собирая читателей, что когда Клим из-за кулис вышел на сцену актового зала, то от внезапного страха у него ослабели ноги и стали сами собой складываться в суставах. Действительно, был полный аншлаг, и благодарные читатели стояли даже в проходах. Самое интересное было то, что первые ряды плотно заполняли беременные женщины. Клим и представить не мог, чтобы небольшой поселок вносил столь весомый вклад в процесс воспроизводства населения страны. За мамочками, похожими на воздушные шарики в сарафанах, можно было разглядеть несколько шеренг милиционеров. Между погонами проглядывались оранжевые спецовки рабочих, возможно шпалоукладчиков, да белые халаты медиков. Все остальное пространство было заполнено маргинальными элементами, по-видимому прихваченными милиционерами по пути.

Представил Клима публике сам глава администрации. Зал взорвался овациями, и Клим немедленно принялся душить свою робость. Он решительно шагнул на край сцены, сунул руки в карманы, обвел присутствующих долгим взглядом, после чего изрек нечто глубокомысленное:

– Как вас мало! Но как много мне дано понять и осмыслить…

Зал снова разразился аплодисментами. Особенно старались беременные. Дождавшись тишины, Клим сразу перешел к подробному объяснению концепции параллелизма в своем новом романе, постепенно затрагивая тему своей жизни во французской эмиграции. И это гармоничное единение с залом продолжалось бы неизвестно сколько времени, как если бы вдруг Клим не увидел в третьем ряду репчатое лицо того самого милиционера, в сарае которого было так много навоза. «Значит, сам бог велел», – подумал Клим и резко оборвал рассказ о своих графских корнях. Минута прошла в гнетущей тишине, которую заполнял лишь глава администрации, нервно и с натяжкой покашливая в кулак. Клим наконец прервал молчание и объяснил почитателям своего таланта, что уникальность профессии писателя в том, что творческий процесс продолжается беспрерывно, нескончаемой рекой образов и фразеологизмов. И даже сейчас он испытывает неудержимую потребность записать пришедшие на ум нечаянные мысли, и сделать это надо обязательно, как вовремя уколоться диабетику. И Клим извинился, попросил благодарную публику отпустить его за кулисы на несколько минут, а за это время подготовить вопросы в письменном виде.

Он выбрался из здания администрации с такой ретивостью, будто там была заложена бомба, немедленно остановил первую попавшуюся машину, заплатил водителю за рейс в оба конца и поехал к домику с высоким забором.

Хозяйка высказала традиционное предположение, что сейчас придет муж, но Клим не стал ничего ей объяснять, сократив время свидания до нескольких горячих минут. Эти минуты были настолько плотно заполнены действиями, что футболку Клим заправил в джинсы лишь на пороге здания администрации. Но забежать внутрь он не успел. Его кто-то окликнул.