"Бумер-2: Клетка для кота" - читать интересную книгу автора (Троицкий Андрей Борисович)

Часть третья Точка расчета

Глава первая

Кот вышел через вахту на улицу и зажмурился от яркого солнечного света. В лицо пахнуло горячим ветром, послышался женский смех. Без малого двое суток он просидел в темном сыром подвале, в одиночке, где не было даже крошечного окошка, днем и ночью светила тусклая лампочка над дверью. С потолка капала вода, а из темных углов тянуло холодом. Все эти мелкие неудобства не испортили ему настроения: Кот знал, что выходит на волю и, потеряв сон, прислушивался к шагам, доносившимся из коридора.

Два часа назад прапор и двое солдат-срочников чисто формально, кое-как обыскали Кота, вывели на свежий воздух. Вдоль ограждения из колючки протопали мимо административного корпуса к вахте. Проходя под окнами кабинета начальника оперчасти, Кот поднял голову. Ему показалось, что сверху за ним наблюдает Чугур. В окне дрогнула занавеска, абрис человеческой фигуры исчез в темноте комнаты, растворился за стеклом, будто его и не было. Или это только показалось?

В тесной комнатенке при КПП Кота оставили одного, приказав скинуть с себя все казенное. Прапор бросил на лавку джутовый мешок с цивильным барахлом. Щелкнул замок, и наступила тишина. Кот первым делом разорвал подкладку куртки, достал письмо Кольки Шубина сестре Даше и затертую фотографию, вытащил из шва две крупные купюры, которые еще месяц назад с оказией передал Димон.

Потом вытряхнул вещи из мешка и переоделся. Голубая сорочка была настолько заношена, что на манжетах повисла бахрома из ниток. Темно-синий костюм вызвал у него скептическую улыбку. Такие клифты носили лет десять назад. Пиджак тесноват в плечах, штаны, напротив, широки в поясе, болтаются на заднице, а вот стоптанные ботинки как раз по ноге. Одежда мятая, пропахла хлоркой, зато дырок на видных местах вроде бы нет. Он рассовал деньги и фотографии по внутренним карманам пиджака. И принялся отсчитывать секунды...

Через полчаса Кот получил справку об освобождении на имя Николая Огородникова и немного денег на дорогу.

– Прощайте, – сказал Кот дежурному офицеру.

Тот буркнул что-то в том смысле, что все говорят "прощайте", а через полгода выясняется, что правильнее было бы сказать "до свидания". И открыл дверь, сделанную из прутьев арматуры, пропустив Кота в узкий коридорчик, упиравшийся в другую дверь, обитую оцинкованным железом.

– Со мной такого не случится, – возразил Кот.

– Не случится, как же, – дежурный хмыкнул и подтолкнул Кота в спину, мол, шагай до конца коридора. – Зарекалось ведро по воду не ходить.

Щелкнул электронный замок, железная двери приоткрылась. И Кот, толкнув ее плечом, сделал шаг из неволи на свободу. Он стоял на высоком крыльце вахты и озирался по сторонам. Внизу стояли три навороченные иномарки, несколько парней и девчонок, одетых так, как одеваются по большим праздникам. Они разом, будто по команде, повернули головы и уставились на Кота. Но уже через мгновение публика, ожидавшая выписки одного из местных авторитетов, потеряла интерес к плохо одетому человеку.

– Не наш кандидат, – сказал кто-то.

– Не наш, – как эхо повторил другой парень и крикнул. – С выпиской, братан.

Кот помахал в ответ рукой. Парни и девки, не сговариваясь, решили про себя, что перед ними какой-то работяга, укравший с родного завода килограмм гвоздей или пару мешков цемента. Или бытовик, по пьяни пырнувший ножом занудливую супругу, пытавшуюся отучить его от пьянства. Кот, спустившись с высокого крыльца, взял курс направо, вверх по улице.

Спросив дорогу у первой встречной женщины, Кот повернул к площади, откуда только что отошел рейсовый автобус до вокзала. Следующий, если верить расписанию, подойдет только через два с половиной часа. На поселковой площади ни людей, ни машин, только мальчишка-велосипедист нарезает восьмерки возле здания клуба, рассматривает афишу и все никак не уезжает. Потоптавшись на остановке, Кот завернул в магазин, тесный и темный, похожий на крысиную нору, взял пару пачек сигарет, бутылку пива и пакетик с картофельными чипсами.

Выйдя на улицу, он присел на пустую скамейку под высоким тополем, глотнул пива из горлышка, прикурил сигарету. Благодать! На минуту ему показалось, что на свете сейчас нет человека счастливее, чем он. Что человеку нужно для счастья? Вечный вопрос, и нет на него ответа. Что касается Кота, ему хватило бы немного солнца, пачки курева и сознания того, что тебя где-то ждут. Наверное, Димон Ошпаренный уже заказал столик в каком-нибудь приличном кабаке. Они посидят, вспомнят золотые дни молодости, и Кот решит для себя, что делать дальше, как жить. Но это не сейчас, позже.

Когда на площади появилась бордовая "девятка" с ржавым пятном на правом крыле, Кот поднялся на ноги, махнул рукой. Водила тормознул, спросил куда ехать и сколько платит пассажир.

– Договоримся о деньгах, – Кот поставил на асфальт пустую бутылку, залез на переднее сиденье. – Не обижу.

Сидевший за рулем мужик, улыбнулся и тронул машину с места.

– Я смотрю, незнакомое лицо, – сказал он. – Ты не иначе как только что откинулся.

– Точно, – кивнул Кот. – Почти четыре года отбомбил как с куста.

– Поздравляю. Говорят, сейчас из колонии пачками выпускают тех, кто под амнистию попал.

– Ну, так уж и пачками, – покачал головой Кот. – Всего-то семерых и отпустили.

Водила, мужик с открытым русским лицом и голубыми, чуть навыкате глазами, располагал к себе. Дело немного портил косой шрам поперек верхней губы. Видно, след от писки или выкидухи. И еще в глаза бросалась татуировка на внешней части правой руки. Олень на фоне восходящего солнца, значит, отбывал срок на северах.

– Смолой не поделишься? – спросил водила. – А то сигареты дома оставил.

– Кури... – Кот раскрыл пачку. – А ты, я смотрю, тоже на хозяина работал?

– Приходилось, – не стал отнекиваться тот и, не сходя с места, приврал: – Но это было давно и далеко отсюда. А я смотрю, стоит на остановке свой человек. Думаю, надо бы подбросить. Куда направляешься, если не секрет?

– В Москву, – ответил Кот. – По ходу у меня там приятель. Старый дружбан. С ним для начала хочу встретиться, а там посмотрим.

– Что за дружбан?.. – нейтральным тоном спросил бывший зэк...

Через полчаса, когда они подъезжали к вокзалу, Резак знал достаточно много о Коте и его планах на ближайшие дни. Этот фокус со случайным знакомством в машине – штука рискованная. Кот уже срисовал его внешность и при встрече в Москве, якобы случайной встрече, может понять, что к чему. Но идти на дело и не провести никакой разведки – вдесятеро опаснее. Сейчас Кот, увидевший перед собой большой свободный мир, все равно что под наркозом. И со случайным водилой, которого видит первый и последний раз в жизни, он болтает откровеннее, чем с попом на исповеди.

Резак высадил пассажира у здания вокзала, развернулся и загнал машину в узкий переулок, где помещалось кафе "Юность". До Москвы пилить прилично, поэтому надо подкрепиться на дорогу. Заняв свободный столик, Резак, торопясь, проглотил две порции тушеного мяса, выпил бутылку шипучки и только тут подумал, что спешить некуда. Поезд до Москвы отправляется через полтора часа. Как ни крути, даже если в дороге случится поломка, он доберется до столицы гораздо раньше, чем туда допилит Кот.

Выигрыш во времени не помешает. На стоянке у Ленинградского вокзала его будет ждать Леня Паук, проверенный кент, с которым они на зоне шесть лет горе мыкали, а вот на воле они встречаются редко. И все больше не по дружбе, по делам.

Офис Дмитрия Пашпарина помещался на пятом этаже бывшего секретного НИИ. Теперь хозяева потеснились, сдав в аренду коммерческим организациям большую часть освободившейся площади. На входе Кот, назвав свою фамилию, сказал, что его ждет генеральный директор фирмы "Альянс-Ойл". Двое охранников, лениво шевелившие жабрами в застекленной, похожей на аквариум будке, при виде подозрительного посетителя переглянулись и попросили показать документы. Вид у мужика в поношенном костюме и стоптанных ботинках не внушал доверия.

– Парни, у меня нет документов, – заявил Кот. – Мне передали, что достаточно назвать фамилию. И меня пропустят.

Охранники затеяли долгий обмен взглядами. Действительно, такая команда была. Но человек, назвавшийся Николаем Шубиным, выглядел немногим лучше обитателя бесплатной ночлежки. Люди в таких костюмах и потертых туфлях, с прической "век воли не видать" никогда не переступали порога офиса.

– Ладно, начальству виднее, – сказал старший и, нажав зеленую кнопку, открыл турникет. – Проходите.

Секретарь Ошпаренного, женщина неопределенных лет в строгом деловом костюме, увидев посетителя, переступившего порог приемной, не удивилась, а испугалась. Она напряглась, глаза за стеклами очков расширились от страха, а рука потянулась к тревожной кнопке, спрятанной под столешницей. Еще секунда и она вызовет вневедомственную охрану. Но Коту хватило этой секунды, чтобы взять ситуацию под контроль.

– Я – Шубин, друг вашего шефа, – скороговоркой выпалил он.

– А-а-а, – секретарь расслабленно откинулась на спинку кресла. – Господи, как вы меня напугали.

– Неужели я такой страшный?

– Нет, не в этом дело... – Секретарь долго подыскивала слова, стараясь выкрутиться из затруднительного положения. Самый простой способ – соврать. – Недавно на нижнем этаже женщину ограбили, – неуверенным тоном проблеяла она. – Средь бела дня. Да.

– Если бы я знал, что у вас тут так опасно, – Кот едва заметно улыбнулся и сделал серьезное лицо, – десять раз подумал перед тем, как к вам прийти.

Мымра, неожиданно для Кота, оказалась с чувством юмора. В общем, ему удалось растопить лед недоверия и перетянуть ее на свою сторону.

– Простите, сама не знаю, что это на меня нашло, – сказала она с виноватой улыбкой, встала из-за стола и пригласила Кота в кабинет.

Через минуту минут он сидел на кожаном диване в резиденции Димона, пил горячий кофе, бросал в рот орешки и сухое печенье. Ошпаренный еще не закончил свои дела, поэтому немного задерживался. Через секретаря он передал, чтобы гость ни в чем себе не отказывал. Любые напитки, включая коллекционное шампанское, охлаждаются в холодильнике, замаскированном под книжный шкаф. А что покрепче, виски или коллекционный коньяк, – на полке в баре.

Кот не квасил в одно горло, поэтому из всего этого разнообразия выбрал растворимый кофе. Секретарь, вложив в ладонь Кота пульт от домашнего кинотеатра, извинилась в десятый раз и закрыла дверь с другой стороны. Кот, приготовившись к долгому ожиданию, перелистал телевизионные программы и выключил плазменную панель.

Когда на пороге появился Димон, Кот поднялся на ноги, сделал неуверенный шаг вперед и остановился. Перед ним стоял ухоженный, с иголочки одетый мужчина с набриолиненными волосами, зачесанными назад. Золотая заколка на галстуке, запах дорогого одеколона впечатляли. Ошпаренный, чувствуя всю важность момента, тоже двинулся навстречу гостю и остановился.

Много раз он мысленно прокручивал сцену их встречи, повторял слова, которые должен сказать Коту, представлял короткое и крепкое рукопожатие. Димон ждал этого момента, он боялся его, он к нему готовился. И вот теперь в растерянности застыл перед старым другом. Все заготовленные фразы рассыпались на слова, слова на буквы, а те разлетелись, как пепел на ветру. К горлу подступил комок, и не было сил протянуть руку для пожатия. Димон почувствовал, что если он скажет сейчас первое попавшееся слово, не важно какое, то разрыдается. Или встанет на колени и попросит у Кота прощения.

Кот избавил Димона от долгих унизительных объяснений, шагнув ему навстречу. Он раскинул руки в стороны, крепко его обнял за плечи, притянул к себе. И прижался колючей небритой щекой к щеке Ошпаренного.

– А я недавно нашел ту фотку, где мы все вместе, – сказал Димон, обхватив плечи Кота руками. Стало легче, даже голос не задрожал. – Помнишь, мы у реки фотографировались, на шашлыках? Я еще ногу поранил?

– Помню, – ответил Костян. – У меня было время, чтобы все вспомнить. Много времени. Очень много.

Кот отступил на шаг, держа Димона за плечи, глянул на него со стороны и хорошенько тряхнул.

– А ты молодец, – сказал Кот. – Все тот же прикинутый чувак, который ни в чем себе не отказывает. Все деньги тратишь на прикид?

– Старюсь себе не отказывать. – Димон кое-как справился с первым, самым сильным приступом волнения. Он изо всех сил старался улыбаться, но улыбка получалась какой-то жалкой, вымученной, больше похожей на гримасу отчаяния или физической боли. А в горле по-прежнему першило. – Даже остается немного мелочи, чтобы детям шоколадку купить. Костян, а ты ведь тоже не изменился. Только...

– Только постарел немного, – продолжил за него Кот, – самую малость...

– Нет, нисколько. Взгляд стал немного другой. Какой-то... Даже не знаю. И вообще ты заматерел.

– Заматереешь там, – поморщился Кот. – Все-таки четыре года. Тюрьма, пересылки, зона. Короче, одна рутина, даже вспоминать скучно. Я же сказал, что у меня было время. Обо всем подумать, просеять жизнь сквозь мелкое сито.

– И что в сухом остатке?

– В основном всякое дерьмо.

– Поверь, все дерьмо позади, – Димон улыбнулся, на этот раз естественной открытой улыбкой. – Теперь у тебя будет время, но не для того, чтобы копаться в прошлом, а чтобы забыть все, что в нем было плохого. И начать по новой.

– Конечно, – кивнул Кот, – теперь все пойдет по другому... Честно говоря, хрен знает, как все пойдет. Спасибо, друг, что вытащил.

Ошпаренный ждал от него именно этих слов.

– Это тебе спасибо, что не сдал меня, как пустую посуду, – с облегчением сказал он. – А ведь мог бы, в отместку. И чтобы одному не скучно было париться.

– Не смог, – покачал головой Кот. – Честно, не смог.

Дашка остановила машину у старого дома на городской окраине. Над лестницей, ведущей в подвал, красовался кусок пластика с грубо намалеванной стрелкой и надписью: "Служба социальной помощи „Славич“. Ремонт бытовой техники и радиоаппаратуры".

Дашка спустилась вниз, долго и настойчиво давила пальцем на пуговицу звонка. Наконец с другой стороны железной двери послышались шаги.

– Давай шустрее, – поторопила Дашка, глядя в глазок. – Ослеп что ли?

Щелкнул замок, упала цепочка. На пороге стоял худой небритый мужик в черном рабочем халате – приемщик, он же диспетчер на телефоне Слава Колосов. Он шире распахнул дверь, пропуская девчонку в полутемный коридор.

– Макс у себя в конуре, – сказал Слава, запирая замок.

– А чего вы глухую оборону заняли? – остановившись, спросила Дашка. – Вы же благородную задачу решаете. Работаете с малоимущими. Ремонтируете по льготным ценам холодильники и прочую лабуду. А пробиться к вам невозможно.

– Запираемся, чтобы народ не пер, – ответил Колосов, набрасывая на дверь цепочку. – Загляни в наш прейскурант, и все поймешь. Кому нужны эти копейки?

Макс сидел в темной комнатенке и тыкал раскаленным паяльником в какую-то плату. Над столом плавал дымок канифоли, пахло, как в церкви, ладаном. На стеллажах стояли допотопные приемники, телевизоры и магнитофоны, хозяева которых давно забыли о существовании этого электронного хлама или поленились оплатить копеечный ремонт. Услышав Дашкины шаги, Макс даже не обернулся. Лампа в конусообразном жестяном колпаке, освещавшая его рабочее место, одновременно подсвечивала его уши. Со стороны казалось, что на голову ему сели две розовые бабочки.

Что-то буркнув в ответ на Дашкино приветствие, он еще ниже склонился над столом, давая понять, что очень занят и сейчас не расположен к разговору. Дашка, придвинув стул, уселась напротив Макса, закинула ногу на ногу. И, казалось, приготовилась ждать хоть целую вечность.

– Ну, чего тебе? – Макс, решив про себя, что так просто от девчонки не отделаться, положил паяльник на подставку.

– Мне нужно послушать разговоры одного человека, – сказала Дашка. – Так послушать, чтобы он ни о чем не догадался. Короче, эта работа по твоей части. Я не за спасибо прошу. Заплачу, сколько скажешь. Но только завтра.

– Я не стану подвязываться под это дело, – веско заявил Макс, поправив очки указательным пальцем. – Как только ты появляешься, начинается геморрой. Ты постоянно пытаешься втянуть меня в какую-то историю с уголовным душком.

– Уголовным душком, – Дашка фыркнула, как кошка. – Это называется: чья бы пасть мычала, а твоя бы заткнулась тряпочкой. Бандитам ты всю дорогу помогаешь. То какую-то сложную прослушку для них паяешь. То залезаешь в чужие компьютеры, то делаешь генераторы шума, то нелинейные микрофоны, то направленные микрофоны...

– А у меня есть выбор? – удивился Макс. – Я что, могу послать их подальше?

– Тебе надо в самодеятельности выступать. На детских утренниках играть испуганного мышонка. Детишки тебе поверят, но не я. Бандюки платят конкретные деньги за твои паршивые жучки. И ты рад любому заказу. А когда я прихожу, начинаешь морду кривить. Мой Колька был твоим лучшим другом. А когда он на зону залетел, ты забыл о его существовании. На уме одна капуста. На гроб себе копишь?

– На какой еще гроб? – в глазах Макса, человека суеверного, появился неподдельный испуг.

– В который тебя положат твои друзья-бандиты. Тебе ж хочется хороший гроб, а не ящик из горбыля. Вот ты и стараешься.

– Хватит меня подкалывать, – Макс прикурил сигарету от окурка, разогнал дым ладонью. – Юмор у тебя черный, на любителя. Не каждый поймет. Чего тебе надо, говори? Только учти – это в последний раз.

– Хорошо, как скажешь, – согласилась Дашка. Когда она обращалась к Максу, он всегда говорил "последний раз". Но счет этим последним разам давно потерялся. – Мне нужен хороший чувствительный микрофон, который бы я могла установить в комнате одного хрена. И слушать все его переговоры в течение, скажем, двух-трех дней.

– Квартира или частный дом?

– Частный дом, большой особняк с толстыми стенами.

– Толщина стен не имеет значения, – сказал Макс. – Я к тому: можешь ли ты неподалеку, скажем, на расстоянии не свыше ста метров от места прослушки поставить свой автомобиль?

– Пожалуй, – кивнула Дашка. – Даже меньше ста метров. Значительно меньше.

– Это упрощает нашу задачу. Тебя интересуют только телефонные разговоры?

– Нет, все базары, которые этот тип станет вести в своем сраном кабинете. Может, он кого в гости позовет.

– Хорошо, без проблем. Он пользуется линейным телефоном или мобильником?

– Когда он в кабинете, звонит по обычному телефону. У него городской номер.

– Хорошо, – Макс потер ладони. – Очень хорошо.

– Я тут залезла в Интернет и нашла интересную схему. Ты такой, наверняка, еще не видел.

Раскрыв сумочку, Дашка положила распечатку. Макс лишь мгновение разглядывал это художество. Скомкав картинку, бросил ее в корзину для бумаг.

– Прошлый век. Эта схема старше, чем телефон Александера Грэма Белла. Я сделаю все надежнее и проще.

– Только вид микрофона должен быть необычным.

– Это как?

– Сам знаешь как. Если его найдут, хозяин не должен догадаться, что он держит в руках жучок. Ну, в идеале, чтобы микрофон был установлен в шариковой ручке или фломастере. Сделаешь?

– Господи, и когда это только кончится, – простонал Макс. – Прошлый раз тебе нужны были деньги. В позапрошлый раз газовый пистолет...

– Не заводи шарманку, умник, – сказала Дашка. – В моей просьбе нет ничего нереального. Ты занимаешься такими делами двадцать четыре часа в сутки. Даже двадцать пять.

– Даша, когда ты успокоишься? Может, тебе седативные препараты выписать? У меня есть знакомый доктор, очень хороший специалист...

– Этот лысый фраер в ботах?

Дашка вспомнила трухлявого врача-психиатра, с которым столкнулась здесь случайно. У этого доктора была молодая и красивая супруга, и он хотел проверить свою бабу на устойчивость к обольщению. А Макс ему помог осуществить эту маразматическую затею, сделал какую-то миниатюрную камеру в цветочном горшке. И врач застукал жену с молодым любовником. Когда все открылось, парень набил этому козлу морду, чтобы в следующий раз не возвращался с работы в неурочное время без предупреждения, взял бабу за руку и увел ее навсегда. Клевая, очень жизненная история, можно сказать, притча.

– Твоему доктору самому надо выписать транквилизаторы и что-нибудь для потенции и дальнейшего поддержания члена в рабочем состоянии, – сказала Дашка. – Он дебил.

– Полегче о моих клиентах, – нахмурился Макс. – Я кормлюсь на этой поляне, а ты на нее гадишь. Обещаешь, что это в последний раз? Даешь слово, что на этом остановишься?

– Через месяц, а то и раньше, я приду сюда вместе с Колькой. И отвечу на твой вопрос. То есть, я скажу, что уже успокоилась.

– Кольку досрочно освобождают?

– Надежда есть, – уклонилась от прямого ответа Дашка.

Макс нырнул под стол и надолго пропал. А когда вынырнул, держал в руках старую автомобильную магнитолу и мобильник. Он объяснил, что этот сотовый – не что иное, как переносной микрофон, очень чувствительный и одновременно надежный, с автономным питанием. Но это еще не все. Когда аппарат находится в режиме ожидания, можно нажимать на любые кнопки, можно даже разобрать его, но он не включится. И хрен его отличишь от других телефонов. Устройство врубается, когда в помещении раздаются голоса. Остальное дело техники: радиосигнал передается на автомагнитолу, настроенную на ту же частоту, что и телефон. Магнитола включается и пишет разговор на пленку. Все в автоматическом режиме. Одной стороны стандартной полуторачасовой кассеты хватает на тридцать часов записи.

– А вот эту штуку нужно повесить на проводку стационарного телефона, – Макс выложил на стол плоский прямоугольник размером чуть больше спичечной коробки. – Ретранслятор на липучке. Просто приклеишь на телефонный кабель. Эта хрень снимает электромагнитные сигналы с источника и передает на тот же мобильник, он же приемопередатчик, только на другой частоте.

– Я ни хрена в этом не смыслю, – честно призналась Дашка.

– Этого от тебя не требуется. Просто спрячь в комнате мобильный телефон. Установи ретранслятор на телефонном проводе. А в свою "хонду" поставь магнитолу. Это ты сама сможешь сделать?

– Разумеется, я же не полная дура. А он ничего не поймет во время телефонного разговора?

– Если не сильно продвинут по этой части, не поймет, – ответил Макс. – Ну, возможны небольшие помехи на линии. Тогда твой объект услышит щелчки или треск, немного ухудшится качество звука. И все. Короче, никакого риска. Почти никакого. Кстати, у меня к тебе небольшая просьба. Продай мне акваланг, который остался от Кольки. Недели через три хочу слетать на море, а цены на новые акваланги просто ломовые.

– К тому времени Колька уже вернется, сам у него попросишь, – улыбнулась Дашка. – И спасибо за помощь. Ты, Макс, можешь быть умничкой, когда захочешь. А все остальное время почему-то остаешься дураком. Акваланг ему подавай... Деньги завезу завтра.

– Не надо мне твоих денег, – замахал руками Макс.

Дядя Миша открыл закусочную "Ветерок" в девять утра и через кухню вышел на задний двор, куда в это время заезжает почтовая машина. Водила бросает в ящик областную и районную газеты, счета за электроэнергию или газ и рекламную макулатуру. Успевает переброситься с Шубиным парой слов, а потом катит дальше. Сегодня, когда дядя Миша, заговорившись с поваром, появился на задах закусочной с десятиминутным опозданием, машина уже уехала. Погремев ключами, Шубин открыл ящик.

Вытащив почту, он потопал обратно тем же маршрутом и в коридоре нос к носу столкнулся с Дашкой. Племянница, сунув ключ в замок подсобки, отпирала дверь.

– Ты чего тут делаешь? – удивился Шубин. – Я же тебя отпустил на всю неделю.

– А я вот соскучилась, – Дашка отступила от двери, будто не собиралась ее открывать. – Сама решила заехать. Тебя повидать и вообще.

– С чего бы такие нежности? – хмыкнул дядька. – Меня повидать...

Дашка шагнула вперед и чмокнула дядьку в щеку.

– У меня настроение хорошее, – сказала она. – Может у человека быть хорошее настроение? Или счастливая минута?

– Может-то оно может.

Шубин стал вспоминать, когда последний раз пережил счастливую минуту. Кажется, это было в тот год, когда погибли Дашкины родители. Дело близилось к зиме, и он по случаю купил на вещевом рынке полушерстяной синий в серую полосочку костюм, а к нему светлую сорочку и галстук, черный с белыми ромбиками. Вот тогда он радовался, что недорого взял хорошую носкую вещь. И стал ждать приглашения на серебряную свадьбу сестры, присматривая добрый подарок. Но на юбилей его не пригласили, потому что Дашкина мать двух недель не дожила до этого светлого дня. А другого торжественного случая, чтобы обновить костюм, не представилось. Так он и висит в шкафу, ни разу ненадеванный. И рубашка с галстуком на полке лежат, в целлофане.

– А с чего бы это вдруг у тебя счастливая минута? – насторожился Шубин. – Кошелек что ли нашла с деньгами?

– Это личное. Тебе не понять.

Дашке хотелось, чтобы дядька поскорее отвалил по своим делам, но тот все не уходил, все топтался в коридоре и приставал с глупыми вопросами. Потом, о чем-то вспомнив, развернулся и зашагал обратно на кухню. Дашка, подскочив к двери, зашла в кладовку, заперлась изнутри. Сняла с гвоздя огнетушитель-тайник, вывернула днище и, вытащив пачку денег, перехваченную резинкой, отсчитала пять сотен зеленью. Предвидятся кое-какие расходы, которые вскоре с лихвой окупятся. Максу надо руку позолотить, иначе в следующий раз он с ней и разговаривать не станет. Свои деньги парень отработал. Микрофон и ретранслятор спрятаны в кабинете Оксанкиного отца. "Хонда" стоит под домом у гаража. Короче, все идет по плану.

Остается ждать и надеяться, что какой-нибудь интересный разговор состоится не где-нибудь на стороне, а именно в этих стенах. Так оно и будет, так должно быть, потому что Захаров, по рассказам дочки, все важные переговоры и встречи проводит не в офисе, а в загородном особняке. То ли привычка у него такая, вести переговоры на своей территории, чтобы все было под контролем. То ли в основе всего деловой расчет: партнеры по бизнесу становятся сговорчивее от близости чудесной природы и от хозяйского хлебосольного гостеприимства.

Через десять минут Дашка повесила огнетушитель на гвоздь и вышла из кладовки.