"Лезвие страха" - читать интересную книгу автора (Гальперин Андрей Борисович)

Глава 15

Все приморские города похожи друг на друга, и какой бы пейзаж вас не окружал, будь то неприветливые серые скалы, душные желтые пески или тяжелые сырые джунгли – везде вы найдете укрытую гавань, полную утлых лодочек, обросшие ракушками причалы и развешанные повсюду ветхие сети. Стразу же за второй защитной башней обязательно обнаружится торговая площадь, в любое время суток заставленная корзинами со всевозможными дарами моря, и несколько покосившихся длинных сараев, которые местные жители гордо именуют складами. Везде вас будет преследовать вонь гниющих водорослей, рыбья чешуя и осколки раковин, а если вам вздумается погулять вдоль берега, то сразу же за покосившимися кольями береговой защиты можно будет полюбоваться местной достопримечательностью – пожелтевшим от времени остовом громадного морского чудовища, необдуманно напавшего на город в одна тысяча затертом году от создания Новой Империи.

Городок Последний Приют Багутта, или просто – Багутта, имел все вышеперечисленное в полном объеме, и даже более – удачное расположение, прямо у подножия мыса Дай-Корр, способствовало процветания города, поэтому складов здесь было больше, торговая площадь занимала почти всю набережную, а дом старосты, огромное кособокое сооружение из легкого пористого камня, возвышался даже над сторожевыми башнями. И сети, развешанные повсюду, были почти новыми, и даже скелетов было три. Один из них, костяк могучего восьмилапого согнара, украшал вход на причалы. Уступчатые скалы Дай-Корр надежно укрывали город от сезонных ураганов, а мелкие травянистые банки вдоль всего побережья всегда радовали рыбаков прекрасными уловами. Город исправно платил положенные подати, честно снабжал расположенный неподалеку гарнизон береговой охраны, и в конце каждой первой луны отправлял щедро груженую телегу в столицу провинции Керрим. Граф Керримский Адольф, был весьма доволен жителями Багутты, и даже жаловал старосте Бруму шубу из кошачьих шкурок, с собственного плеча. Старый и хитрый Лауни Брум, по прозвищу "Одноглазый хрен", шубу эту носить не стал, а прибил ее на стену в гостиной собственного дома, и каждый день заставлял свою младшую дочь выбирать из куцего меха жирных личинок болотной мухи.

Долгие годы тихий быт скромных жителей Багутты не никем и ничем не нарушался. Мужчины вставали каждое утро засветло, уходили в море, возвращались к обеду с уловом и спешили на базар, где их уже ждали многочисленный купцы со всех городов провинции, а вечером все они спешили в единственный на этом побережье трактир, где их ждало крепкое соленое пиво и лютня безного музыканта Крилла, и грустная баллада о рыбаке, которому пятнистый угорь откусил ноги. Женщины плели корзины, собирали съедобные водоросли, возились с чумазыми детьми и варили в огромных чанах жирную похлебку из рыбы и моллюсков. Старики и старухи собирались на общем рабочем дворе и ведя долгие неторопливые беседы, сушили губки, починяли сети или вырезали из красных мягких кораллов всевозможные безделушки. Иногда, не чаще чем раз в год, из моря выползало ошалевшее от голода чудовище. Тварь тыкалась в надежные острые колья береговой защиты, и вскоре убиралась обратно в пучины, осыпаемое с защитных башен камнями и стрелами. Иногда, правда очень редко, чудовище удавалось убить, и тогда староста устраивал всеобщее гуляние, голову поверженного монстра помещали в центр торговой площади, вокруг устанавливали бочки с соленым пивом, и весь город гулял по нескольку дней, пока не заканчивалась все пиво в округе.

Последняя война обошла Багутту стороной. Гарнизон береговой охраны спешно погрузился на галеру и отправился защищать Канцу. Несколько отчаянных молодых рыбаков, сопровождаемые неодобрительным ворчанием старших, отправились в Керрим, записываться в гвардию, и вероятно, сгинули в первой же битве, под стенами какого-нибудь данлонского замка, потому что никто ничего о них больше не слышал. По поводу войны, одноглазый староста Брум произнес перед горожанами небольшую речь, состоявшую более из междометий и различных вариаций на тему "Хрен вам всем…". Горожане согласно покивали головами и разошлись по своим делам.

Но вскоре из столицы провинции пришли неутешительные вести. Великий Герцог войну начисто проиграл. Северяне разбили казавшуюся непобедимой армию Фердинанда, и вошли в леса Вей-Кронга. Южные пираты захватили Урт и Канцу, а звероподобные горцы осадили столицу. Поборы в казну удвоились, далее ожидались еще более страшные события. Горожане в растерянности чесали затылки и подсчитывали предстоящие убытки.

Страшные события не заставили себя долго ждать. В одну из темных ночей город атаковала банда голодных дезертиров. Горожане, защищая нажитое, сражались яростно и молча, и город отделался всего лишь несколькими сожженными домами. Через несколько дней, по городу поползли слухи о страшном крылатом звере, кружившем над гаванью и высматривающем добычу. Очевидцы утверждали, что зверь этот не скальный дракон, столь обычный в этих местах, и не мантикора, а жуткое порождения Санд-Карина, и не человек, и не демон. Больше всех суетилась глухонемая толстая дочка мельника, но на нее мало кто обращал внимая, поскольку всем было известно, что в младенчестве мельник не раз ронял свою дочку головой на жернова.

А еще через несколько дней мальчишки нашли в развалинах старого монастыря полуживого монаха. Служитель Господа был страшно изувечен, исполосован острыми когтями. Эта находка напугала всех больше, чем ночное нападение грабителей. Монастырь обыскали, но не нашли ничего опасного, кроме выводка мелких серых гурпанов. Бедный монах, вероятно, один из тех вечных странников, что путешествуют бескрайними просторами Лаоры, неся слово Истины и живут подаянием, стал жертвой неведомого зверя. И этот зверь вовсе не стремился сожрать свою добычу, чтобы утолить голод.

Монаха доставили в город, перевязали, а мать старосты, древняя старуха Изольда, городская знахарка и повивальная бабка, влила ему несколько капель живительного настоя, привезенного еще дедом Брума из далекого Марцина. В тот день, когда монах пришел в себя, в гавань тихим ходом вошла многовесельная галера под черными парусами. С галеры сошел на причал лишь один человек – дородный темнолицый мужчина в богатом камзоле, знакомый всем купцам провинции, бантуйский капитан Рамалл Мек. Поблескивая изумрудами в ушах, под настороженные взгляды горожан, Рамалл Мек неторопливо прошелся по набережной к дому старосты.

Они говорили долго за закрытыми дверями, и когда бантуйский капитан вышел на улицу, солнце опустилось за хребет Дай-Корр, а белое пятнышко Второй Луны уже выбралось из-за моря и поспешило навстречу первым звездам.

Староста Брум вышел на крыльцо и проводил взглядом спускающегося по набережной к причалам Рамалла. Когда бантуец перебрался на борт галеры, Брум сорвал с себя войлочную шапочку с пером морского ястреба, швырнул ее в пыль и принялся яростно топтать ногами.

Судьба Багутты было решена.