"Вашингтонская площадь" - читать интересную книгу автора (Джеймс Генри)

17

Вечером миссис Пенимен сообщила Кэтрин (они сидели в малой гостиной) о своей беседе с Морисом Таунзендом; услышав эту новость, девушка вздрогнула, как от боли. Она даже рассердилась, – чуть ли не впервые в жизни. Кэтрин казалось, что тетка принимает непомерное участие в ее делах, и она с тревогой чувствовала, что от этого непременно произойдет какой-нибудь вред.

– Не понимаю, зачем вам понадобилось встречаться с ним, – сказала она. – По-моему, так нельзя.

– Мне стало жаль его; я подумала, кто-нибудь должен к нему пойти.

– Не кто-нибудь, а только я, – заявила Кэтрин, понимая, что никогда прежде не проявляла такого высокомерия, и в то же время чувствуя свое право на это.

– Но ты бы не пошла, милочка, – возразила тетушка, – и с ним могло бог знает что случиться.

– Я не встречаюсь с ним, потому что отец мне запретил, – простодушно ответила Кэтрин.

Такое простодушие раздосадовало миссис Пенимен.

– Если бы отец запретил тебе спать, ты бы, наверное, никогда не уснула, – заметила она.

– Я вас не понимаю, тетя, – сказала Кэтрин, поглядев на нее. – Вы какая-то странная.

– Ничего, дорогая, когда-нибудь ты меня поймешь!

И миссис Пенимен вернулась к вечерней газете, – она ежедневно прочитывала номер от первой строки до последней. Читала она молча и словно отгородившись от племянницы: она твердо решила дождаться, пока Кэтрин сама попросит ее рассказать о встрече с Морисом. Но Кэтрин молчала так долго, что терпение тетки истощилось: она уже открыла было рот, намереваясь обвинить племянницу в бессердечии, когда та наконец заговорила:

– Что он сказал?

– Что готов жениться хоть сейчас, несмотря ни на что.

Кэтрин никак не отозвалась на это, и миссис Пенимен снова начала терять терпение; а потеряв его, сообщила, что Морис был очень красив, но выглядел изможденным.

– И грустным? – спросила племянница.

– У него были круги под глазами, – сказала миссис Пенимен. – Когда я с ним познакомилась, он выглядел совсем иначе. Но, пожалуй, если бы я тогда увидела его таким, как сейчас, он поразил бы меня еще сильнее. В самой удрученности его есть что-то чарующее.

Это описание показалось Кэтрин необычайно ярким, и при всем своем недовольстве теткой Кэтрин почувствовала, что оно ее завораживает.

– Где вы с ним встретились? – спросила она наконец.

– Мы встретились… мы встретились на Бауэри, в кондитерской, – сказала миссис Пенимен, полагавшая, что в таких вещах нужна некоторая конспирация.

– А где эта кондитерская? – поинтересовалась Кэтрин, немного помолчав.

– Ты хочешь пойти туда, милочка? – спросила тетя.

– Да нет же! – и Кэтрин поднялась, подошла к камину и стала глядеть на тлеющие угли.

– До чего ж ты холодна, Кэтрин! – нарушила молчание миссис Пенимен.

– Я? Холодна?

– Холодна… и суха.

Девушка быстро обернулась.

– Это он так сказал?

Миссис Пенимен выдержала паузу.

– Я передам тебе, что он сказал. Его страшит, сказал он, лишь одно что ты побоишься.

– Побоюсь? Чего?

– Отца.

Кэтрин снова обернулась к камину и через некоторое время сказала:

– Я и вправду боюсь отца.

Миссис Пенимен тотчас встала и подошла к племяннице.

– И что же – ты готова отвергнуть Мориса?

Кэтрин надолго застыла, глядя на угли; наконец она подняла глаза и посмотрела на тетку.

– Зачем вы меня все время торопите? – спросила она.

– Все время тороплю? Да я прежде и не говорила с тобой об этом!

– А по-моему, говорили, и не раз.

– Так ведь это необходимо, Кэтрин, – сказала миссис Пенимен с необычайной торжественностью. – Боюсь, что ты сама не понимаешь, как важно… – Она сделала паузу; Кэтрин не сводила с нее глаз. – …как важно уберечь от разочарования эту прекрасную юную душу.

И миссис Пенимен вернулась в свое кресло у лампы и несколько резким жестом снова взяла в руки газету.

Кэтрин осталась стоять у камина, заложив руки за спину и глядя на тетку, которая подумала, что никогда прежде не видела племянницу такой угрюмой и сосредоточенной.

– Мне кажется, вы не понимаете… вы меня вовсе не знаете, – сказала девушка.

– И неудивительно – ты же мне совсем не доверяешь.

Кэтрин не стала защищаться от этого обвинения, и на какое-то время в комнате воцарилось молчание. Но воображение миссис Пенимен требовало пищи, и на сей раз вечерняя газета не могла его насытить.

– Если ты подчинишься отцу, побоявшись его гнева, – сказала она, – я просто не представляю, что с нами станет.

– Неужели он велел вам передать мне все это?

– Он просил меня употребить мое влияние.

– Не может быть, – сказала Кэтрин. – Я знаю, что он верит в меня.

– Как бы ему не пришлось в этом раскаяться! – миссис Пенимен прихлопнула ладонью свою газету. Она не понимала, что вдруг нашло на ее племянницу – та никогда не была такой строптивой и самоуверенной.

Между тем эти новые черты проявлялись в Кэтрин все яснее.

– Не надо вам больше встречаться с мистером Таунзендом, – сказала она. – По-моему, так нельзя.

Со всей величавостью, на какую она была способна, миссис Пенимен поднялась с места.

– Уж не ревнуешь ли ты ко мне, дитя мое? – спросила она.

– Ах, тетушка! – прошептала Кэтрин, краснея.

– Ну так не тебе учить меня, что можно и что нельзя.

Однако на сей раз Кэтрин проявила твердость.

– Обманывать нельзя, – заявила она.

– Кого-кого, а уж _тебя_ я не обманула!

– Но я дала слово отцу…

– Ну разумеется, ты дала слово отцу. А вот я ему никаких обещаний не давала.

На это Кэтрин нечего было возразить, и она промолчала.

– Я думаю, мистеру Таунзенду это тоже не нравится, – сказала она наконец.

– Не нравится встречаться со мной?

– Во всяком случае, тайно.

– Мы встретились не тайно – там полно людей.

– Но ведь место-то было тайное, где-то на Бауэри.

Миссис Пенимен скривилась.

– Мужчины это любят, – заметила она, помолчав. – Уж я-то знаю, что нравится мужчинам.

– Если бы отец узнал, ему бы это не понравилось.

– Ты, что же, собираешься рассказать ему? – поинтересовалась миссис Пенимен.

– Нет, тетушка, не собираюсь. Но прошу вас больше этого не делать.

– Другими словами, если я снова встречусь с ним, ты расскажешь отцу так прикажешь тебя понимать? Я не разделяю твоего страха перед моим братом. Я всегда умела за себя постоять. Но больше я, конечно, ничего для тебя делать не стану. Какая неблагодарность! Я знала, что тебе не свойственны душевные порывы, но считала тебя решительной натурой и объявила твоему отцу, что он в этом еще убедится. Я в тебе разочаровалась – но отец, конечно, останется доволен!

Сказав так, миссис Пенимен сдержанно кивнула племяннице и удалилась к себе.