"Океан" - читать интересную книгу автора (Андреев Леонид Николаевич)Картина 7– …Это твои товарищи, Хаггарт? Я так рада видеть их. Ты говорил, Гарт, да, ты говорил, что у них совсем другие лица, чем у наших, и это правда. О, какая это правда. У наших тоже красивые лица – вы не подумайте, что наши рыбаки безобразны – но у них нет этих глубоких страшных шрамов. Мне они очень нравятся, уверяю тебя, Гарт… Вы, вероятно, друг Хаггарта. у вас такие строгие, славные глаза?.. Но вы молчите? Отчего они молчат, Хаггарт, ты не велел им говорить? И отчего ты сам молчишь, Хаггарт – Хаггарт! – Я слушаю тебя, Мариетт, – – О, нет, Хаггарт, нет: меня никто не обидел! – – Чего надо тебе, Мариетт? Я не звал тебя сюда и мне не нравится, что ты пришла. – Конечно, ты не звал меня сюда, Хаггарт, да конечно же! Но когда начался пожар, я подумала: теперь мне светло идти, теперь я не споткнусь и я пошла. Твои друзья не обидятся, Хаггарт, если я попрошу их немного отойти? Мне нужно кое-что сказать тебе, Гарт… конечно, это нужно было сделать раньше, я понимаю, Гарт, но я вспомнила только теперь. Идти было так светло. – Отойди, Флерио, и вы с ним отойдите. – Что же такое ты вспомнила, Мариетт? Говори! Я навсегда ухожу из нашей печальной страны, где снятся такие тяжелые сны, где даже камни грезят печалью. И я все забыл. – О, Хаггарт, о, милый мой Хаггарт! Они ведь не обиделись, что я так грубо попросила их уйти? О, милый мой Хаггарт! Твой галун царапает мне щеку, но это так приятно. Ты знаешь, мне всегда не нравилось, что ты носишь одежду наших рыбаков, это было так не к лицу тебе, Хаггарт. Но я все болтаю, и ты сердишься, Гарт. Прости меня! – Встань с колен! – Это я только так, на минутку. Вот я встала. Ты спрашиваешь, чего я хочу? Вот чего я хочу: возьми меня с собою, Хаггарт. Меня и маленького Нони, Хаггарт! – Это ты говоришь, Мариетт, чтобы тебя я взял с собой? Ты, может быть, смеешься, женщина? Или я снова вижу сон? – Да, это я говорю: возьми меня с собою. Это твой корабль? Какой он большой и красивый, и он ходит на черных парусах, я знаю это. Возьми меня на твой корабль, Гарт. Ты скажешь: я знаю: у вас нет женщин на корабле, но я не буду женщиной: я буду твоей душой, Хаггарт. я буду твоей песней, твоими мыслями, Хаггарт! И если это так нужно: пусть Хорре поит джином маленького Нони – он здоровый мальчик. – Эй, Мариетт! – – Молчи, Хаггарт! Я все знаю. Как будто не по огненной дороге я пришла, как будто не кровь я видела сегодня. Молчи, Хаггарт! Но я видела другое, и это было еще страшнее, Хаггарт. О, если бы ты меня понял. Я видела трусливых людей, которые бежали, не защищаясь. Я видела цепкие жадные пальцы, скрюченные как у птиц, – как у птиц, Гарт! – и из этих пальцев, разжимая их, вынимали золото. И вдруг я увидела мужчину, который плакал – ты подумай, Хаггарт! У него брали золото, а он плакал. – Так, так, Мариетт. Говори дальше, девочка, пусть море подождет. – Ну, уж нет! – подумала я. – Уж это вовсе не мои братья! подумала я и засмеялась. А отец кричит трусам: берите багры и бейте их, а они бегут. Отец такой славный человек! – Отец славный человек, – – Такой славный человек! А тут один матрос слишком близко наклонился к Нони – может быть, он и ничего не хотел сделать дурного, но он слишком близко наклонился и я выстрелила в него из твоего пистолета. Это ничего, что я выстрелила в нашего матроса? – У него была смешная рожа! Ты убила его, Мариетт. – Нет. Я не умею стрелять. И это он сказал мне, где ты. О, Хаггарт, о мой брат! – Я ненавижу их! Их еще мало мучили; я мучила бы их еще больше, еще больше. О, какие же они трусливые негодяи! Послушай, Хаггарт: я всегда боялась твоей силы, в ней всегда было для меня что-то непонятное и страшное. Где его Бог? – думала, и мне было страшно. Еще сегодня утром я боялась, а вот пришла ночь, и пришел этот ужас, и по огненной дороге я прибежала к тебе: я иду с тобою, Хаггарт. Возьми меня, Хаггарт: я буду душою твоего корабля! – Душа моего корабля – я, Мариетт. Но ты будешь песней моей освобожденной души, Мариетт. Песней моего корабля будешь ты, Мариетт. Ты знаешь, куда мы пойдем? Мы пойдем искать край света, неведомые страны, еще неведомых чудовищ. А по ночам нам будет петь отец-океан, Мариетт! – Обними меня, Хаггарт. Ах, Хаггарт, тот не Бог, кто делает людей трусами! Мы пойдем искать нового Бога. – Я лгал, что я все забыл – этому я научился в вашей стране. Я люблю тебя, Мариетт, как огонь. Эй, Флерио, товарищ! – Эй, Флерио, товарищ! приготовил ли ты салют? – Приготовил, капитан. Берега вздрогнут, когда зашепчут наши малютки. – Эй, Флерио, товарищ! Не скаль зубы, не кусая – тебе не будут верить. Положил ли ты ядер, круглых, чугунных хороших ядер? Дай им крылья, товарищ – пусть черными птицами разлетятся по берегу и морю. – Есть, капитан. – Я люблю думать, как летит ядро, Мариетт. Я так люблю следить его невидимый полет. А если кто подвернется – пусть! так бьет сама судьба. Что цель? Только глупцы нуждаются в цели, а дьявол, зажмурившись, бросает камни – так веселее мудрая игра… Но ты молчишь – о чем ты думаешь, Мариетт? – Я думаю о тех. Я все думаю о тех. – Тебе их жаль? – – Да, мне их жаль. Но моя жалость – моя ненависть, Хаггарт. Я ненавижу их, и я убила бы их еще, еще! – Мне хочется поскорее лететь – такая у меня свободная душа. Давай шутить, Мариетт. Вот загадка, отгадай: для кого сейчас рявкнут пушки? Ты думаешь для меня. Нет. Для тебя? Нет, нет, да нет же, Мариетт! Для маленького Нони, вот для кого, для маленького Нони, который сегодня вступает на корабль. Пусть проснется при громе – вот удивится наш маленький Нони! А теперь тише, тише, не мешай ему спать, не порти пробуждения маленькому Нони. – Где капитан? – Здесь. Стой, капитан здесь! – Все кончено. Их можно класть в корзину, как сельдей. – Наш боцман молодец! Веселый человек. – Тише, черти! Или вы не видите, что здесь капитан? Кричат, как чайки над дохлым дельфином. Хорре. Вот мы и явились, капитан. Потерь нету, капитан. Ну, уж и смеялись же мы, Нони! Хаггарт. Ты что-то рано напился, Хорре. Говори, о дьявол!.. Хорре. Есть! Дело сделано, капитан. Наши деньги мы все собрали, не хуже королевских сборщиков податей. Я не мог отличить, какие деньги наши и собрал все. Ну, а уж если какое золото они закопали, то, прости, капитан, мы не мужики, чтобы пахать. – Пусть сеют, мы пожнем. – Золотые слова, Нони. Эй, Томми, слушать, что говорит капитан. И вот еще: сердись, не сердись, а музыку я разбил, раструсил на кусочки. Покажи трубку, Тэтю! Видишь ли, Нони, я сделал это не сразу, нет. Я предложил ему сыграть джигу, а он сказал, что эта штука не может. Потом он сошел с ума и убежал. Там все сошли с ума, капитан! Эй, Томми, покажи бороду! Старуха вырвала ему полбороды, капитан, теперь он ни на что не похож. Эй, Томми! Спрятался, ему стыдно показаться. И вот еще что: поп сюда идет. – Отец! – А, это ты? Если она жаловаться пришла, то я доложу тебе, капитан: поп чуть не убил одного матроса. Да и она тоже. Я уже попа велел связать. – Молчать! – Я не понимаю, Нони, твоих поступков. – Я велю заковать тебя в цепи! Молчать! – Ты смеешь мне возражать, гадина! Ты… – Гарт! Отца привели. – Развяжите его! – – Здесь только я приказываю, Мариетт. Хорре, развяжи. Аббат. Здравствуй, Хаггарт. Хаггарт. Здравствуй, аббат. Аббат. Хорошую же ночку устроил ты, Хаггарт! – Мне неприятно тебя видеть – зачем ты пришел сюда? Иди домой, поп, тебя никто не тронет. Лови рыбу… и что ты еще делал? – ах, да: выдумывай молитвы. А мы идем в океан; твоя дочь, знаешь ли, также идет со мною. Видишь корабль? – это мой. Жаль, что ты не понимаешь в кораблях – ты засмеялся бы от радости, увидев такой прекрасный корабль… Отчего он молчит, Мариетт? Скажи ему ты. Аббат. Молитвы? А на каком языке? Или ты открыл еще новый язык, на котором молитвы доходят до Бога? Ах, Хаггарт, Хаггарт. – Ты плачешь, аббат? Мариетт. Смотри, Гарт, он плачет. Отец никогда не плакал. Мне страшно, Гарт. – Я не знаю, как тебя зовут: Хаггарт или дьявол или как-нибудь еще: я пришел к тебе с просьбой. Слышишь ты, разбойник, с просьбой. Да не вели твоей команде скалить зубы: я этого не люблю. – Иди домой, поп! Мариетт остается со мною. – Ну, и пусть остается с тобою. Мне ее не нужно, а если тебе нужна – возьми. Возьми, Хаггарт. Но только… – Отец! Ты стоишь на коленях! Аббат. Разбойник! Отдай ты нам эти деньги. Ты награбишь себе еще, а эти деньги отдай ты, пожалуйста, нам. Ты еще молод, ты еще награбишь… Хаггарт. Ты с ума сошел! Ну, уж и человек – он дьявола самого доведет до отчаяния. Послушай, поп, я кричу тебе: ты просто сошел с ума! Аббат ( – Хочешь, чтобы я сыном тебя, разбойника, называл? Ну, изволь… сын… все равно я тебя больше не увижу. Все равно! Как старый терн они расцвели – ах, Господи, эти подлецы-то, эти старые подлецы! – Нет. – Ну, так ты дьявол, вот ты кто. Ты дьявол, – – Дьяволу хочешь продать душу, да? Эй, аббат, – а что дьявол всегда платит фальшивыми деньгами, этого еще не знаешь. Дай факел, матрос! – Смотри, вот я. Видишь? Теперь попроси еще, если смеешь. – За что ты? – – А так, ни за что! – За что ты? – – За что ты? – – Ты велел. – Кто велел? Это море шумело. Я не хотел его убивать – нет, нет! – Ты приказал. Мы слышали. Ты приказал. – Ах, дьяволы! Дьяволы! Так вы думаете: для того у меня два уха, чтобы мне лгали в каждое? – На, кольни, гадина. – На веревку! Я сам бы раздавил твою ядовитую голову – но пусть это сделают те. Ах, дьяволы, дьяволы! На веревку. – Это меня, капитан? Я был твоей нянькой, Нони. – Молчи, гадина! – Это я-то, Нони? Твоя нянька? Ты визжал как поросенок в камбузе – ты забыл, Нони? – – Эй! – – Ну, уж если меня, твою няньку – так ты совсем выздоровел, Нони! Эй, слушать капитана! Взять! Ты у меня наплачешься, Томми. Ты у меня всегда зачинщик! – Здесь и вешать негде. Тут и дерева ни одного нет. – Подождать до корабля! Пусть честно умрет на рее. – Я знаю тут дерево, но только не скажу, – – Флерио. Ты слыхал, чтобы я приказывал убить этого? – Нет, капитан. – Ступай. – Флерио. Ты слыхал когда-нибудь, чтобы море лгало? – Нет. – Если не найдут дерева, прикажи удушить руками. – Кто смеется? – – Я, – – Флерио, мой друг. Ты слыхала, что он сказал? Он говорит, что море никогда не лжет. – Ты сильный и ты справедливый – я была безумна, когда я боялась твоей силы. Гарт, можно мне крикнуть морю: Хаггарт справедливый! – Это неправда. Молчи, Мариетт, тебя дурманит кровь. Я не знаю, что такое справедливость. – А кто же знает? Ты, ты Хаггарт. Ты божья справедливость, Хаггарт. Это правда, что он был твоей нянькой? О, я знаю, что такое нянька: она кормит, учит ходить, ее любишь, как мать. Не правда ли, Гарт – ее любишь, как мать? Ну, так вот же – на веревку Хорре! – Что там такое? – Это дьявол встречает его душу, – – Нет. Пусти мою руку! Эй, кто там? – Хорре! Хорре! Хорре! – Веревка оборвалась, Нони, – – Нет, ты посмотри, Мариетт, какая у него рожа, – – Джину. – Ой, боцман хочет пить! Джину! – Хаггарт! Ты помиловал его, Хаггарт? – Это чей голос? А, это ты, Мариетт? Как странно: я не узнал твоего голоса. – Ты помиловал его, Хаггарт? – Ты же слыхала: веревка оборвалась. – Нет, скажи: это ты помиловал убийцу? Я хочу слышать твой голос, Хаггарт. – Веревка оборвалась. Кто еще разговаривает тут? Веревка оборвалась. – Тише! – – Есть. Есть. – Я думал сперва, что это мертвец заговорил. Но и ему бы я ответил: лежи! Веревка оборвалась. – Не ворчи. У Хорре есть заступники и посильнее тебя. Хорре. Разболтались, черти! Молчать. Это ты, Томми? Я тебя знаю, ты всегда первый зачинщик… Хаггарт. Идем же, Мариетт! Дай мне маленького Нони, я сам хочу отнести его на борт. Да идем же, Мариетт. Мариетт. Куда, Хаггарт? Хаггарт. Эй, Мариетт! Сны кончились. Мне не нравится твой голос, женщина – когда ты успела подменить его. Что же это за страна фокусников, я еще никогда не видел такой страны. Мариетт. Эй, Хаггарт! Сны кончились. И мне также не нравится твой голос – несчастный Хаггарт! Но может быть, я еще сплю – тогда разбуди меня. Поклянись, что это ты так сказал, Хаггарт: веревка оборвалась. Поклянись, что мои глаза не ослепли и видят живого Хорре. Поклянись, что это твоя рука, несчастный Хаггарт! – Клянусь. Флерио. Все готово, капитан! Хорре. Тебя ждут, Нони. Иди скорее! Они сегодня хотят бражничать, Нони. Только вот что скажу я тебе, Нони, они… Хаггарт. Ты что-то сказал, Флерио? Да, да, все готово. Я сейчас иду. Кажется, у меня еще не все кончено с землею – это такая удивительная страна, Флерио: в ней сны впиваются в человека, как колючки терна и держат его. Надобно разорвать одежду, и, пожалуй, немного и тело. Ты что говоришь, Мариетт? Мариетт. Ты не хочешь ли поцеловать маленького Нони? Никогда больше ты не поцелуешь его. – Нет, не хочу. – Ты пойдешь один, Хаггарт. – Да, я пойду один. – Ты плакал когда-нибудь, Хаггарт? – Нет. – Кто же плачет теперь? Я слышу: кто-то плачет горько. – Это неправда, это только море шумит. – О, Хаггарт! О какой великой печали говорит этот голос? – Молчи, Мариетт. Это море шумит. – Уже все кончилось, Хаггарт? – Все кончилось, Мариетт… – Гарт! Одно только движение руки! Вот здесь против сердца… Гарт! – Нет. Пусти меня. – Одно только движение руки. Вот твой нож. Гарт, пощади же меня, убей своей рукою. Одно только движение руки… Гарт! – Пусти. Отдай нож! – Гарт! Я благословлю тебя! Одно движение руки… Гарт! – Так нет же! Или ты не знаешь, что одному движению руки так же трудно совершиться, как солнцу сдвинуться с неба? Прощай, Мариетт! – Ты уходишь? – Да, ухожу. Ухожу, Мариетт – вот как это звучит. – Я прокляну тебя, Хаггарт. Ты знаешь ли это: ведь я прокляну тебя, Хаггарт. И маленький Нони проклянет тебя, Хаггарт. Хаггарт! – Эй, Хорре. Ты, Флерио, мой старый друг. Стань сюда, дай твою руку – о, какая крепкая рука! Ты что дергаешь меня за рукав, Хорре? – у тебя такая смешная рожа. Я так и вижу, как лопнула веревка и ты, словно мешок… Флерио, старый друг, мне хочется сказать что-нибудь смешное, но я забыл, как оно говорится. Как оно говорится, да напомни же, Флерио! Чего тебе надо, матрос? – Нони, будь осторожен. Веревка-то оборвалась неспроста, они нарочно дали плохую веревку. Тебе изменяют! Будь осторожен, Нони. Бей их в лоб, Нони. – Вот ты и сказал смешное. А я? Ну, слушай, Флерио, старый друг. Вот эта женщина, что стоит и смотрит… Нет, это не будет смешно! – Помнишь, Хорре, как славно молился этот? За что он убит, он так славно молился. Но он не знал еще одной молитвы – вот этой: К тебе несу я мою великую бессмертную печаль; к тебе иду я, отец-океан! – О, Хаггарт, милый мой Хаггарт. – На борт! – – Хаггарт! – Хаггарт! – Это ты, Дан? Ты слышишь: они поют, Дан? Хаггарт ушел. – Я ждал, пока они уйдут. Вот еще одна. Я собираю трубки от органа. Вот и еще одна. – Будь ты проклят, Дан! – Ого? И ты тоже, Мариетт: будь проклята! – Хаггарт, оглянись! Да, оглянись же, Хаггарт! Тебя зовет Нони. Он хочет проклясть тебя, Хаггарт. Оглянись! Смотри, Нони, смотри – это твой отец. Запомни его, Нони. И когда вырастешь, обойди все моря и найди его, Нони. И когда ты найдешь его – высоко на рею вздерни твоего отца, мой маленький… |
||
|