"Царь голод" - читать интересную книгу автора (Андреев Леонид Николаевич)Картина пятая Поражение голодных и ужас победителейВечерняя кровавая заря. Все небо снизу доверху в молчаливом, бесшумном красном огне – точно залито оно густою темнеющею кровью. И земля со всем, что находится на ней, кажется почти черною. Пустынная, бесплодная местность: ни дерева, ни кустика, ни одного высокого силуэта. Плоско – только посередине, ближе к левому краю, довольно высокий неровный бугорок и на нем большая, длинная, старая пушка на высоких колесах. Опершись на пушку в профиль, лицом туда, куда обращено ее жерло, неподвижно возвышается Царь Голод. Перед жерлом пушки, теряясь в густых сумерках, лежат трупы убитых. Это голодные. И смутно рисуется над мертвым полем острый силуэт Смерти. Она стоит неподвижно – будто караулит. Позади пушки, на некотором расстоянии, Победители – это те, что в качестве Зрителей являются на суде и потом, в ночь великого бунта, присутствовали в богатой зале. Темными силуэтами тихо проходят. Некоторые группами, прижавшись друг к другу, стоят; их фигуры отчетливо рисуются на фоне заката. В невольном почтении к Смерти разговаривают тихо, сдержанными голосами. И на все бросает свои отсветы багровеющее небо. – Как темно! – И заря такая красивая. Точно море огня или крови. – Завтра будет ветер. – Осторожнее, подбирайте платье, здесь кровь. – Ах, да! Благодарю вас. – И какая тишина. – Да – ни шороха. – Это всегда бывает там, где много мертвых. – Нет ничего тише мертвого человека. – Сколько их там лежит? – Много. Много. – Да. Достаточно для этого раза. Если и это их не научит… – И как спокойны! – Как тихи! – Точно дети в колыбельке. – А как кричали! Вы помните эти ужасные крики и вой? – Как требовали! Тихий смех. И негромкий, но властный голос Девушки в черном : – Не издевайтесь над павшими. – Это опять она. – Девушка в черном. – Она становится невозможна. – Чего ей надо? – Они умерли храбро. – Опять она. – Ее надо посадить в сумасшедший дом. – Не стоит. Не нужно быть жестокими. Сейчас она ничему не мешает. – Пусть говорит. – Пусть послушают ее мертвые. Им так приятно слышать это. Быстрый тихий смех. – Они умерли храбро. Молчание. Темными силуэтами тихо проходят. – Осторожнее! Здесь кровь. Молчание. – Вы видели их вблизи? – Да. Сегодня утром мы были здесь с инженером. Он очень доволен действием своих снарядов. – Какая тишина! – Осторожнее, здесь опять кровь. – Да, я вижу. Когда все это уберут! – Да, необходимо поскорее. Опасно оставлять столько трупов. – Разве они поднимутся? Тихий смех, и снова голос Девушки: – Не издевайтесь над павшими! Молчание. – Она скоро охрипнет, повторяя одно и то же. Скажите, вы не были сегодня на мертвом поле, когда пелись торжественные гимны пушке? – О да. Я была с мамой. Это было так торжественно. Мы все плакали. Кто сочинил слова молитвы, вы не знаете? Они так прекрасны. – Говорят, аббат. – Нет, это неправда. Их сочинил в восторге сам народ. – Было так трогательно, когда матери подносили к пушке маленьких детей и заставляли целовать ее. Нежные детские ручки, доверчиво обнимающие это медное чудовище, – как это трогательно! – Как прекрасно! Я мужчина – но я плакал. – Все плакали. – Махали платками. Кричали. – А флаги развевались! – И солнце вышло из-за туч и осветило нас. – Только нас. – Да – эти все время оставались в тени. Солнце не захотело взглянуть на них. – А мне жаль, что все это скоро уберут. Это место было бы так удобно для вечерних прогулок. Здесь так тихо. – Осторожнее! Кровь. – Ничего, она уже засыхает. А в городе невозможно оставаться от грохота и лязга железа. – Да, везде куют цепи. К сожалению, это необходимо. – Но разве нельзя было бы сделать это как-нибудь тише! Положительно глохнешь от стука молотков. Это отзывается и на нервах. Мне всю ночь снилась бесконечная железная цепь, которая облегает земной шар. Нужно куда-нибудь уехать. – Правда, какая тишина. Молчание. – Вы верите Царю Голоду? – Да. Он честно выполнил свой долг. – Но он слишком мрачен. Уже вторую ночь он стоит здесь и не говорит ни слова. Это не совсем прилично. – Я слыхала, он готовит речь. – Неужели? Это было бы очень хорошо. Помните его речь в суде? – Он слишком мрачен. – А вы будете завтра на первой лекции профессора? – Как, разве он читает? – Да. О культуре. – Но говорили, что он тяжело болен, даже при смерти. – Представьте, выздоровел. Такой живучий старик. Мы все каждый день ездили к нему, и он целовал руки и говорил: «Мои милые сестры милосердия». – Тише! Кажется, Царь Голод хочет говорить. – Это интересно. – Перестаньте ходить! – Он поднял руку. – Тише! Тише! Царь Голод Ликующие голоса. Куда шли? – Чего добились? – Сейчас поглотит вас черная земля. Уже идут могильщики. – Уже несут заступы. Идите в землю, безумцы! – Горе побежденным! – Горе побежденным! Показывается молчаливая группа Могильщиков с заступами на плечах. Бесшумно останавливаются у края мертвого поля. Царь Голод Торжествующие, холодно-угрюмые возгласы: – Горе побежденным! – Сын мой, сын мой. Ты кричал так громко – что молчишь ты? Дочь моя, дочь моя, ты ненавидела так глубоко и сильно, ты самою несчастною была на земле – поднимись же. Восстаньте из праха! Разрушьте призрачные узы смерти. Восстаньте! Заклинаю вас именем Жизни! – Молчите? Так будьте же… Вдруг на мертвом поле начинается какое-то смутное, движение, шорох, густой хруст переломленных костей, настойчивое царапанье земли острыми, мертвыми ногтями – и с ужасом, вытянув шеи, прислушиваются те. И глухой, далекий, словно уже выходящий из-под земли, отвечает тысячеголосый ропот: – Мы еще придем. Мы еще придем. Горе победителям. Царь Голод. Что я слышу? – Мы еще придем! – Мы еще придем! – Горе победителям! Умолкают; и снова на мертвом поле покой и тишина, и смутно рисуется неподвижный силуэт Смерти. Минуту все находятся в оцепенении. И вдруг, с хохотом, Царь Голод быстро переметывается на эту сторону и кричит громко, с дикой радостью: – Ха-ха! Вы слышали! Они еще придут. Они еще придут. Горе победителям! Панический ужас и бегство. – Скорее! Скорее! – Мертвые встают! – Мертвые встают! – Они гонятся за нами! – Скорее! – Бегите! Бегите! Мертвые встают! Толкаясь, падая, сбивая с ног рыдающих женщин, с диким воем убегают. И, вытянувшись к убегающим всем своим жилистым телом, в исступленной, безумной радости кричит Царь Голод: – Скорее! Скорее! Мертвые встают! Опускается занавес |
||
|