"По делам его..." - читать интересную книгу автора (Амнуэль Павел)

x x x

– Для чего вы нам это рассказываете? – прервал Антон словоизвержение Вязникова. – Может, будет лучше, если я задам вам конкретные вопросы, а вы ответите, не пытаясь запутать нас в никому не нужных деталях?

– Детали – самое главное, – пробормотал Вязников. – Я хотел, чтобы вы представили, как это происходило. Поверить невозможно без деталей.

– Извините, мы люди простые, – сказал Репин, поняв, что Антон на взводе и способен запустить пустой чашкой в голову подозреваемого. – Я еще помню кое-что из институтского курса, но Антон Владиславович не сечет в ваших вероятностях, да и мне, честно говоря, кажется, что вы слишком углубились в дебри. Вот конкретный вопрос: какое отношение имеет трагическая гибель Владимира Сергеевича Митрохина к вашему рассказу?

– Я не знаю, – коротко ответил Вязников, но Илья поднял брови, Антон изменился в лице, и Даниил быстро добавил: – Скорее всего, прямое отношение. Вы говорили о тринадцати случаях. Я, пожалуй, добавил бы еще четыре, включая упомянутую дыру в стекле. Семнадцать. Доказывает ли такое количество положительных экспериментальных случаев однозначную правильность теории? Сколько нужно поставить опытов, чтобы утверждать: да, это закон природы, а не случайные совпадения?

– Вы можете ответить на вопрос Ильи Глебовича? – рявкнул Антон, приподнявшись и угрожающе наклонившись в сторону Вязникова. Тот непроизвольно прикрыл лицо ладонями.

– Хм... – тихо сказал Репин.

– Да я отвечаю... – сказал Даниил, он искренне считал ответом свои длинные рассуждения. – Вы спросили, какое отношение к теореме Вязникова имела гибель Володи. Я говорю – скорее всего прямое. По моей оценке, достоверность на уровне около трех с половиной сигма. Примерно девяносто девять процентов. Но процент остается...

– В прошлом году, – вспомнил Илья, – некоего Михаила Растопчина осудили на двенадцать лет строгого режима за убийство девочки. Доказательство того, что убийство совершил именно Растопчин, было представлено в суде экспертизой. Я, к вашему сведению, подписывал заключение. Идентичность характеристик кожных элементов, найденных на трупе, с характеристиками кожи обвиняемого была удостоверена с вероятностью девяносто три процента. Суд посчитал это более чем достаточным доказательством.

– Суд! – воскликнул Вязников, взмахнув руками. – Сколько невинных людей расстреляли, пока нашли Чикатило? Трех? Четырех? Если говорить об этой вашей достоверности – православная церковь до сих пор не признала, что найденные под Екатеринбургом останки принадлежат именно царской семье! А там о какой вероятности говорили генетики? Девяносто девять процентов? Больше? Чтобы доказать экспериментально существование нового закона природы, физики обычно проводят сотни тысяч опытов. Сотни тысяч!

– Хорошо, – поставил точку Илья. – Вы согласны с тем, что гибель Владимира Сергеевича Митрохина с достоверностью три с половиной сигма связана с вашими действиями по доказательству некоей теории?

– Если в такой формулировке, то согласен, – кивнул Даниил.

– Достаточно. Второй вопрос: можете ли вы вызывать подобные события одним лишь усилием воли или вам для этого необходимо оборудование?

– А? – округлил глаза Даниил. – Но послушайте! Я же все время пытаюсь вам...

– Отвечайте на вопрос! – резко сказал Антон.

– Нет, – буркнул Вязников. – Какое, к черту, оборудование? Вероятности перемещать? Господи, глупость какая...

– То есть, вы подтверждаете, что явления, подобные сожжению Митрохина, способны вызывать по собственному желанию? Да или нет? – продолжал Антон.

– Нет, – угрюмо сказал Даниил. – Ничего я не могу вызывать по собственному желанию. Пока, во всяком случае. Я не старик Хоттабыч. В будущем, возможно, эффект обмена станет управляемым. Даже наверняка станет. А пока – нет. Пока эффект только концентрируется вокруг меня, потому что... Знание приводит к локализации вероятностей. Как бы вам объяснить... Ну, скажем, пока вы не знали о том, что курить опасно, то все было в порядке – вы выкуривали по две пачки в день, и ничего. А потом вас просветили: капля никотина, мол, убивает лошадь. Помните такой плакат? И вы сразу стали замечать: после третьй сигареты плохо соображаете, после пятой в груди возникает какое-то стеснение. Пытаетесь бросить, но не можете – привычка. Думаете о раке легких, и через год у вас действительно обнаруживают эту страшную болезнь.

– Но это же просто психология! – возразил Илья. – Вы совсем не то в пример приводите. Человек начинает думать о чем-то, и это что-то с ним непременно происходит. Чистая психология и не более того.

– Так я и говорю!.. Извините, Антон Владиславович, нельзя ли еще кофе? Я обычно выпиваю кофейник, когда сложный расчет или доказательство. А сейчас у нас такой...

– Потом, – сказал Антон. – Давайте наконец закончим.

– Хорошо, – поник Даниил. – Вы думаете о чем-то, и что-то происходит. Вы хорошо сформулировали.

– Это чисто психологический эффект, – пожал плечами Илья.

– Но вполне реальный! Знание доказательства теоремы Вязникова означает, что обмен вероятностями будет происходить локализованно... Да вы же сами меня в этом обвиняете! А теперь хотите убедить меня в том, что ничего подобного не происходит?

– Вы можете управлять этим эффектом? – спросил Репин.

– Я же сказал – нет. Единственное что я обнаружил за эти месяцы: обмен происходит, если возникает стресс.

– Какой стресс вы испытывали во время пикника? – мрачно осведомился Антон.

– Хотел объясниться, – вздохнул Даниил, взял в руки пустую чашку и внимательно всмотрелся в кофейные разводы на дне, будто собирался устроить сеанс гадания. – Значит, не дадите кофе... Эти ваши милицейские штучки... Почему бы не включить лампу? Она, наверное, очень яркая. И мне в глаза. Тоже стресс, между прочим. Как и кофе.

– О чем вы хотели объясниться с Митрохиным? – продолжал Антон, делая вид, что не обращает внимания на неприкрытую угрозу. На самом деле он хорошо понял намек и в глубине души испытывал тот самый стресс, о котором говорил Вязников. Илья, похоже, тоже все прекрасно просек, его внутреннее напряжение Антон ощущал, как свое собственное. Может, стоило прекратить разговор? В соседней комнате женщины, да и квартира своя, это не служебный кабинет – а ну как спалит этот Вязников своими вероятностями и старое отцовское кресло, и картину на стене, и вообще?.. Стоп, сказал себе Антон, только паники мне не хватало. Ничего он тут не сожжет, он еще и десятой доли правды не выложил, думает отделаться своими математическими байками. Где и когда кто и кого способен был убить с помощью математических теорем?

– О чем мне было объясняться с Володей? – пожал плечами Вязников. – Я хотел поговорить с Машей. И был взвинчен, конечно. Она тоже чувствовала, что... А потом случился этот кошмар.

– Если я правильно понял ваши рассуждения, – сказал Илья, сделав знак Антону помолчать, – где-то в ближайшей окрестности должно было произойти другое событие, точно так же мало вероятное, как и гибель Митрохина в огне. Что произошло еще? Вы должны знать.

– Вы неправильно формулируете, – покачал головой Вязников. – Почему маловероятное? Как раз наоборот! Посудите сами. В точности равновероятные события – явление во Вселенной обычное, нормальное даже, поскольку Вселенная бесконечна. Но если в локальной области взять... Ну, километр вокруг... Очень редкое совпадение, очень... А если и вероятности сами по себе малы, то их точное совпадение – можете себе представить! Нет, такого вообще не бывает. Кстати, я тоже не сразу это понял. Сейчас кажется очевидным, когда доказана общая теорема...

– Короче, Склифосовский, – тихо, но угрожающе проговорил Антон.

– А вот налейте кофе, тогда и буду короче, – неожиданно взъелся Даниил, бросив на Ромашина гневный взгляд. – Обмен равновероятными событиями в локальной области пространства-времени возможен лишь в том случае, если события, о которых идет речь, сами по себе обыденны и очень вероятны, понимаете? Вот, скажем, вы чиркаете спичкой, подносите ее к сухой бумаге, и появляется пламя. Какова вероятность, что все так и произойдет? Очень большая, верно? А какова вероятность того, что человек, который открыл багажник, чтобы положить туда мешок с мусором, положит именно мешок, а не горящую бумагу? Большая вероятность, согласитесь.

– Стоп! – воскликнул Илья. – Если играть в вашу игру, получается, что вместо того, чтобы положить мешок, Митрохин должен был взять спичку, чиркнуть ею...

– Чушь! – взмахнул руками Вязников. – Господи, как сложно объяснять математические закономерности непрофессионалам! Вы что, не понимаете, что причины остаются на своих местах? Причины обмениваться не могут – ведь они уже произошли, именно они создают равные вероятности для появления следствий! А вот следствия обмениваются. Черт! Неужели в этом доме мне никогда не дадут не только кофе, но хотя бы простой воды из-под крана? Совсем же в горле пересохло, особенно после мяса!

Репин выразительно посмотрел на Антона, тот поморщился – он не любил менять во время допроса взятую линию поведения. Сказал – обойдется, значит обойдется. В горле у него пересохло. А в мозгах у него не пересохло? То, что он несет, этот Вязников...

– Хорошо, – сказал Антон. – Честно говоря, если бы мне самому не хотелось...

Он взял со стола поднос, поставил на него чашки и пошел из комнаты. Когда Ромашин вышел, Илья плотно прикрыл за ним дверь и повернулся к Даниилу.

– И что же? – сказал он напряженным голосом. – Для того, чтобы происходил обмен равновероятными событиями, действительно достаточно знать, что такая теорема существует? Только знать это и ничего больше?

– Конечно, – устало сказал Даниил. – Знание изменяет манеру вашего поведения. Вы ЗНАЕТЕ и меняете вокруг себя распределение вероятностей всех событий. Явления природы не зависят от воли наблюдателя, вот в чем дело. От его состояния – да, зависят. А знание – это состояние.

Антон распахнул дверь ногой и вошел с подносом, на котором стояла чашка кофе и два стакана с холодным соком.

– О-о! – простонал Вязников и, взяв в руки чашку, отхлебнул два больших глотка. Илья отпил из своего стакана, а Антон пить не стал, поставил поднос на стол и спросил:

– К чему вы пришли в мое отсутствие?

– Мне кажется, – задумчиво сказал Репин, – что я начал кое-что понимать. И лучше бы я ничего не знал, вот что я скажу.

– Верно, – кивнул Вязников. – Лучше бы вы ничего не знали. От многая знания многа печали.

– Объясните, – потребовал Антон.

– Сейчас, – сказал Илья. – Я только задам Даниилу Сергеевичу один-единственный вопрос, а потом поглядим, что произойдет. Вернемся к пикнику. Кто-то должен был зажечь спичку, верно? Причина должна была существовать – это ваши слова. Никто из присутствовавших в тот момент на поляне со спичками не баловался.

– При чем здесь спички... – начал Антон, но Репин не дал ему договорить.

– Не мешай, – резко сказал он. – Итак, Даниил Сергеевич... У вас наверняка есть ответ на этот вопрос. Вы просто обязаны были поинтересоваться. Как исследователь.

– Конечно, – кивнул Вязников. Он отпил еще кофе, всячески изображая удовольствие. – И в других случаях я искал тоже.

– Нашли?

– Не везде. В лесу – да, нашел. В некотором смысле мне повезло – я ведь не знал радиус действия эффекта. Ходил по соседним селам и спрашивал о необычном, вроде как занимаюсь всякими аномальными явлениями. Не произошло ли чего в тот день, когда на поляне человек сгорел?

– В Вырубово?

– И в Вырубово тоже. Там еще две деревни поблизости. Копелево и Клюево. Леонид Тихомиров живет в Клюево. Работает водителем автокрана. В тот день закончил дома ремонт и весь мусор снес на задний двор. Там было много старых газет и журналов – за полвека, отец его собирал, потом и сам он тоже, в юности, а теперь решил все сжечь, чтобы места не занимало. Лучше бы библиотеке отдал, там ведь, по его словам, были подшивки "Техники-молодежи" аж за пятидесятые годы! Впрочем, у каждого свои представления о целесообразности... Жена, к тому же, потребовала – ей эта груда бумаги давно поперек горла стояла, пыли сколько... В общем, сложил он на заднем дворе большую кучу, облил бензином, чтобы лучше горело. Жена рядом была и еще сын их семилетний – они рассказ Тихомирова подтверждают полностью. В общем, подготовил он костер, чиркнул – не спичкой, а зажигалкой, – поджег свернутую в трубку газету и бросил в кучу макулатуры. Но вместо того, чтобы вспыхнуть ярким пламенем, куча эта буквально взорвалась. Заметьте, я передаю слова Тихомирова, ничего от себя не добавляю. Будто какая-то сила подбросила журналы в воздух, они разлетелись в разные стороны, одна подшивка угодила Тихомирову в лицо, рассекла бровь... Он мне, кстати, показал – бровь действительно была залеплена пластырем. Все журналы и газеты оказались разбросаны по территории двора. Тихомиров, его жена и сын стояли, разинув рты, и ничего не могли понять. Весь день потом собирали обрывки бумаги, ничего больше жечь не стали – решили, что плохой знак. Накрыли кучу полиэтиленом, так и оставили. Тихомиров мне эту кучу показал – я взял оттуда подшивку "Техники-молодежи" за пятьдесят четвертый год, там печатались футуристические очерки – якобы репортажи со Всемирной выставки двадцать пятого века. Должно быть, эта подшивка внизу лежала – бензином от нее почти не пахло. Вот такая история.

– Вы полагаете, что происшествие во дворе Тихомирова связано с событиями на поляне? – задумчиво спросил Репиний.

– Других аномальных явлений в тот день никто больше не наблюдал, – не очень уверенно сказал Даниил. – А с точки зрения теоремы обмена вероятностей все так и должно было случиться. Что происходило? На поляне: Володя наклонился над багажником и сделал движение, чтобы положить туда мешок с мусором. В Клюево: Тихомиров бросает в кучу бумаги, политой бензином, горящий факел. Это причины, породившие два абсолютно равновероятных события. Произошел обмен следствиями: Володя загорелся вместо бумаги, а кучу журналов разбросало на заднем дворе Тихомирова.

– Согласитесь, Даниил Сергеевич, – Илья говорил теперь спокойно, похоже, он принял для себя на веру объяснения Вязникова, а может, напротив, счел их совершенно неубедительными и теперь мягко дожимал подозреваемого провокационными вопросами, – согласитесь, что следствия как-то несоразмерны с причинами. Горящая газета – и сгоревший человек, да еще и машина впридачу, причем горение было весьма странным, не зря же сначала мы катили бочку на ваш институт... Это с одной стороны. С другой: Митрохин сделал резкое движение, бросая в багажник мешок. Результат – груду подшивок разбрасывает по всему двору.

– Да, я думал об этом. Вы неправильно ставите вопрос. На самом деле между причиной и следствием в этом случае нет энергетической связи – равны вероятности событий, и только.

– Но откуда энергия взялась? – воскликнул Репин. – Чтобы груду бумаги по двору разбросать и автомобиль с человеком сжечь!

– Откуда я знаю? – пожал плечами Вязников. – Я математик, а то, о чем вы спрашиваете, – из области физики.

– Если мы сейчас поедем с вами к этому Тихомирову, – подал голос Антон, – вы не будете возражать?

– Почему я должен возражать? – удивился Даниил. – Поехали, конечно. Не думаю, что он забыл то, что с ним случилось три недели назад. Там еще жена есть и сын тоже. Только...

– Только... – иронически произнес Антон. – Только ехать, по-вашему, не нужно?

– Если мы поедем, и все окажется, как я сказал... И еще в других случаях, если вы захотите проверить, и это подтвердится... Вы поверите, что теорема Вязникова справедлива.

– Поверим-не поверим, – раздраженно сказал Антон, – к чему вы клоните?

– Даниил Сергеевич хочет сказать, – повернулся к Антону Илья, – что в тот момент, когда мы поверим, что теорема об обмене равновероятными событиями действительно доказана, мы сами – ты и я – сможем делать то, что сейчас умеет пока лишь один человек.

– Умеет... – с горечью произнес Вязников. – Если это называется умением...

– Я фигурально, – Репин провел в воздухе рукой большой круг, как бы сводя воедино все, что было уже сказано. – Формулирую иначе: когда мы узнаем, что теорема Вязникова верна, – а пока мы оба сильно в этом сомневаемся, – вокруг нас начнут происходить такие же странные и необъяснимые события, какие сейчас случаются в вашем присутствии.

– Да, – кивнул Вязников, – так и будет.

– Ты готов к этому? – спросил Илья у Антона.

– Илюша, – сказал Антон, – ты что, поверил в то, что он сейчас тут наговорил? Это же полная чепуха.

– Статуэтка Дон Кихота, – пробормотал Даниил. – С чего бы ей падать?

– Не знаю, – резко сказал Антон. – Возможно, это какие-то ваши фокусы.

– Куда мне до Давида Копперфильда, – с горечью произнес Даниил. – Хотел бы я, чтобы все это оказалось чьими-то фокусами.

– Поехали, – Илья вскочил на ноги.

– Вы уверены, что...

– Ну что вы, в самом деле! Дальше меня все равно не пойдет. Видите, Антон ни в грош не ставит вашу теорему.

– Да какое это имеет значение? – с видимым отчаянием воскликнул Вязников. – Ваш друг услышит рассказ Тихомирова, а может, и кучу макулатуры увидит, если ее еще не свезли со двора... А потом в цирк пойдет и в ту квартиру на Цветном... И не мне он в конце концов поверит, а вам. Вы его убедите, а не я.

– Поехали, – повторил Репин. – Сейчас четыре, будем там не позднее пяти, к ужину вернемся.

В гостиной Света с Олей смотрели телевизор – шла передача "Моя семья".

– Светик, – сказал Антон, – нам нужно съездить по делу, вернемся часа через два, вы пока ужин приготовьте, мы будем голодные и злые.

– Не боитесь ехать со мной в одной машине? – спросил Вязников, когда они спустились на улицу и подошли к "жигулю" Репина.

Ответа он не получил.