Алексей Меняйлов Дурилка. Записки зятя главраввина

Мои первый тесть поражал меня тем, что из обстоятельств, подразумевавших выводы, казалось бы, однозначные, он делал умозаключения для широких масс явно непривычные.

Поначалу мне даже казалось — противоестественные.

Но тесть, опираясь на этот «противоестественный» способ мышления, действовал всегда успешно — в отличие от нижестоящих, которые, следуя «естественному», чешут потом «репу» со вздохом: дескать, «хотел как лучше, а получилось как всегда»…

Более того, теперь понимаю, что любой человек, даже с незначительными способностями к лидерству, освоив то тайное, но вполне познаваемое знание, которое мой тесть, будучи отпрыском главраввинского рода, получил даром, по наследству, тоже получает преимущество — сравнимое разве что с преимуществом гитлеровского танка, из засады ворвавшегося в пешую колонну солдат, ни у кого из которых нет не то что противотанковой гранаты, но даже бутылки с зажигательной смесью. У владеющего этим знанием преимущество примерно такое.

Я вполне осознаю, что уже первые нижеследующие строки у относящихся к природным рабам могут вызвать неописуемый гнев — дескать, как это можно полагать, что существует иное описание мира, чем то, к которому они, вечно одураченные, так привыкли! Ну так и не читайте этой книги. Идите, чешите «репу» до конца жизни. Да поусердней. Может, поможет.

Впрочем, книгу можно было бы начать и по-другому.

Скажем, так:

Сограждане! Нам (вам) врут постоянно, везде и всегда, врут даже те, от кого мы (вы) менее всего этого ожидаем.

Но добывать достоверную информацию можно научиться. Добывать даже там, где её тщательно скрывают.

К примеру, при Сталине повсеместно говорилось, что Великую Отечественную выиграл Иосиф Виссарионович. В доказательство приводили множество достоверных фактов общественной жизни и архивных документов.

При сменившем Сталина Хрущёве те же журналисты населению рассказывали, что Великую Отечественную выиграли усилиями преимущественно того участка фронта, на котором появлялся Никита Сергеевич лично. В доказательство приводили множество достоверных фактов общественной жизни и архивных документов.

При сменившем Хрущёва Брежневе журналисты населению рассказывали, что Великая Отечественная была выиграна на Малой земле, где комиссарил, легко догадаться, сам Леонид Ильич. В доказательство сверхважности боёв именно на Малой земле приводили множество достоверных, сами понимаете, фактов общественной жизни и официальных документов.

При сменившем Брежнева Андропове те же журналисты населению рассказывали, что ход войны определили карельские партизаны, в числе, кажется, пары сотен человек. И приводили множество достоверных фактов общественной жизни и документов.

При Горбачеве всё те же журналисты (второй древнейшей профессии) с совершенно искреннем ощущением открытия поняли, что войну выиграли власовцы и прочие категории предателей Родины.

А при Ельцине то же журналистское племя озарило — евреи! Дескать, кто-кто, а евреи понимали, что от гитлеровцев им не будет пощады — и потому, понимая свою выгоду, дрались как львы. И «горбачёвцы», и «ельциноиды» приводили множество достоверных фактов общественной жизни и архивных документов.

Напрашивается вывод: в исполнении своих намерений будет успешен тот способный хотя бы к начаткам аналитического мышления человек, который сквозь нахлобучку «достоверных фактов общественной жизни и архивных документов» научился видеть реальную жизнь — и для себя составит совершенно иное описание действительности, чем то фантомное, которым пользуется большинство населения с прочёсанной до дыр «репой».

Чтобы понять смысл происходящего с людьми на больших отрезках времени, знать исторические факты общественной жизни глобального масштаба — как бы крамольно это ни звучало — не нужно.

Строго говоря, фактов общественной жизни быть не может — вообще.

Удостоверимся в этом.

В самом деле, при советской власти населению рассказывалось, что дореволюционный фабрикант Савва Морозов финансировал большевистскую партию. Это правда — финансировал. Что с обыденной точки зрения понятно: он предугадывал будущее, и всего лишь за небольшую долю доходов покупал себе на будущее индульгенцию.

Из этого с обыденной точки зрения факта общественной жизни, рассуждая строго логично, необходимо приходишь к целой системе следствий, определяющих отношение к различным сторонам жизни, как то: политической, исторической и даже, как это на первый взгляд ни странно, интимной.

Спустя полтора десятилетия с начала Перестройки некоторые уже знают, что фабрикант Савва Морозов финансировал вообще все существовавшие перед революцией 1917 года партии — что, вообще говоря, с обыденной точки зрения тоже вполне понятно: кто бы из этих парней ни пришёл к власти, все они были бы Савве Морозову обязаны.

Система следствий из предыдущего посыла — верного!! наш Савва действительно финансировал большевиков! — становится чушью: пространство факта расширилось.

Но пространство факта может расшириться и ещё дальше. В самом деле, естественно задаться вопросом: а с чего бы это фабрикант Морозов был столь фантастически успешен? Может быть, дело не в коммерческой успешности? Может быть, его фабрики были всего лишь прикрытием для отмывания денег? А истинное происхождение этих денег — спецфонды немецкого Генерального штаба? Тогда тоже всё понятно: за небольшие, в сущности, деньги немецкий Генштаб приобретал надёжный инструмент воздействия на политическую и военную жизнь России. Всё понятно.

Но пространство факта может быть расширено и дальше: например, может выясниться, что человек, который конкретно распределял суммы спецфондов немецкого Генерального штаба, был на самом деле русским разведчиком. И вновь всё вполне понятно: весьма простым способом российская царская экономика получала дотацию на развитие — за счет колбасников. Отсюда тоже следует целая система выводов и эмоциональных всплесков.

Выявившуюся цепь расширений пространства факта можно было бы продолжить и дальше. Например, среди лидеров такого уровня как Савва Морозов педерастия не исключение, а норма, в таких случаях желание любовника часто важнее благополучия семьи, процветания родины и всего остального. К тому же и жена, верно, дегенератка отъявленная — она тоже требует своего, а для таких как Савва, в том числе и педерастов, слово жены — закон.

Таким образом цепь увеличилась ещё на одно звено.

И так далее, и тому подобное.

Продолжать нет смысла, принцип и так ясен — чтобы событие приобрело статус факта (абсолютной истины внутри всей системы взаимосвязанных объектов) в его описание должен быть включён каждый житель планеты, мало того, должна быть включена и вся солнечная система и даже магнитная буря на звезде-солнце Альфа Центавра — которая влияет на живых существ.

Только полному кретину непонятно, что такое описание ни при одном из событий не-воз-мож-но.

Следовательно, фактов не существует.

То есть они существуют — но только как инструмент манипуляции. Но не как описание действительности.

Так что копайтесь в фактах, упорные, делайте на основании них выводы, — а потом чешите «репу».

То утверждение, что рабам строят мировоззрение во многом на фактах, требует уточнения. Савва Морозов сейчас никого не волнует — поэтому и выбран на данном этапе в качестве примера.

А вот Николай II ещё волнует. Не далее как сегодня, выходя из продуктового магазина, невольно подслушал шумный спор двух женщин на ступенях: одна из них доказывала, что царя убили евреи, а другая возражала, что, напротив, Ленин. И обе оперировали фактами.

Поскольку всё повторяется, кто убил, действительно, важно — если евреи, то надо готовиться к очередной «перестройке» с разграблением и проделывать в поясе новые дырочки, а если Ленин (есть мнение, что он калмык), то ещё к чему-нибудь.

Важно это и для семейного строительства — кому же следует в этом деле подражать?

Несложно догадаться, что распространение любого факта потому и оплачивается (деньгами или эмоциональной энергией), что нагибает человека в служение той или иной иерархии.

Кстати, насчёт Ленина: в рамках суверенитизма с помощью метода расширения пространства факта легко доказать, что Ленин был эскимосом. Это я вам как зять главраввина говорю.

Итак, для понимания смысла происходящего вокруг, повторюсь: «знать исторические факты общественной жизни глобального масштаба — как бы крамольно это ни звучало — не нужно». А что тогда надо знать — чтобы постоянно не оказываться в положении, когда рука непроизвольно тянется почесать «репу»?

Для наших захребетников много опасней, если мы проведём изыскания на глубинном уровне — и, освободившись от привитого нам суверенитизма, освоим теорию стаи, с помощью которой, среди прочего, легко и свободно удаётся проникать повсюду, даже сквозь закрытые двери и охраняемые периметры стен правительственных резиденций, откуда нередко на нас и спускают так называемые факты общественной жизни.

Как ни странно, но изучать происходящее за стенами правительственных резиденций, действительно, лучше всего вне их пределов — наблюдая за низовыми исполнителями-суверенитистами, непроизвольными марионетками. Взглянув на чернь взглядом, вооружённым теорией стаи, можно узнать всё, не сходя с места. Этому я и учусь всю жизнь, но начинал учиться у своего тестя, отпрыска главраввината. Теперь добытыми знаниями готов поделиться и со своими «братьями и сестрами» — любой степени родства.

Читателю, вернее, счастливому обладателю критического мышления, видимо, уже не терпится узнать, что это такое — теория стаи?

Дураки остаются дураками при всяком правителе и при всяком государственном устройстве — образ их мышления во все времена схож. Они те, кого в дальнейшем мы будем называть суверенитистами, а образ их мышления —суверенитизм. Но есть, очевидно, какие-то малоизвестные принципы мышления, которые резко отличаются от общепринятых, — а владеющий этими принципами (теорией стаи) лидер легко будет управлять теми, кому привита тупая вера в факты общественной жизни и исторические документы.

Первый в моей жизни человек, который владел этими малоизвестными принципами и потому успешно манипулировал окружающими, был сыном главраввина довоенной Белоруссии (в подчинении сотни тысяч евреев), весьма близкая копия своего отца, мой первый тесть.

Могу даже сказать, что я до сих пор не встретил никого, кто бы так владел этими утончёнными при— ёмами скрытого управления, хотя для меня, интеллектульно-элитарного писателя, социальные границы полустёрты.

Как показывает жизненный опыт, простые (не спрятавшиеся от нас на охраняемых территориях) евреи этим знанием не владеют. Что, вообще говоря, косвенно подтверждает, что наследственный главраввинат, как утверждают некоторые генетики, есть отдельная ветвь человечества.

Я на реконструкцию системы этих принципов — мой тесть их от меня пытался скрыть — потратил полжизни.

Зато теперь не хуже него (думаю, и лучше) умею, содрав с себя натянутую ещё моим предкам нахлобучку из веры в факты общественной жизни и официальные документы, добывать информацию даже там, где её тщательно скрывают.

Как известно даже буддистам, Учитель есть везде.

Следовательно, и в самом беззастенчивом вранье тоже.

Враньё вообще самый объёмный кладезь информации — для тех, кто смог воспринять теорию стаи. Или хотя бы предваряющий уровень теории стаи — принцип психологической достоверности.

Приведём пример. Всё население СССР и СНГ знает, каким чудовищем был Лаврентий Павлович Берия — нашего современника аж оторопь берёт, когда он смотрит на его портрет. С самого детства помню, как люди шёпотом пересказывали сексуально-маньячные похождения Берия. Дескать, выходил вечером на улицы, выслеживал женщин, потом силой или обманом увозил к себе на квартиру и там насиловал, насиловал… Естественным способом — и противоестественным, конечно, тоже.

Способ распространения сведений о Берии как о маньяке известен и — как это ни смешно — никогда не скрывался. При Хрущёве всякого коммуниста, находившегося при мало-мальски значимой должности, вызывали в райком, там при нём из сейфа доставали скреплённые листки бумаги, брали расписку о неразглашении и в особой комнате давали читать о похождениях Берии сколько душе угодно. Естественно, о приключениях маньяка через неделю знал весь народ. И с причмокиванием повторяет до сих пор. А вот писатель Юрий Мухин, напротив, предлагает провести мысленный эксперимент на основе принципа психологической достоверности. Давайте представим, что по Москве прошёл слушок, что человек с тогдашней популярностью Берии выходит вечерами охотиться на женщин — чтобы насиловать. Поскольку портреты Берии в прессе появлялись чаще, чем Сталина, то уподобить его сегодня можно разве что только ныне правящему Владимиру Путину.

Итак, Москва узнаёт (конечно, как всегда, вся), что на такой-то улице охотится «Путин». Что произойдёт? Во-первых, все проститутки Москвы и Московской области вмиг соберутся на этой улице и будут дефилировать, мощно покачивая бёдрами, — улица будет запружена вся. Так же галопом соберутся и московские шлюхи — будут запружены и близлежащие улицы. Так же и тысячи мамаш приведут своих невинных чад. Да и сами малолетние «невинные чада», эти, сами понимаете, небесные создания зевать не будут и тоже «ненароком» окажутся там же. Словом, для того, чтобы проехать в этом секторе Москвы на автомобиле, придётся вызывать конную милицию, чтобы разогнать толпу разгорячённых женщин.

Тут-то и возникает вопрос: кто кого будет насиловать? «Путин»-Берия одну из женщин или они все — его?

Кто интересуется традиционным способом разоблачения того, что практически всё ныне циркулирующее в СМИ и народе «знание» о Берии и Сталине есть плод хрущёвских борзописцев, и притом плод весьма не умный, может обратиться к книге Юрия Мухина «Убийство Сталина и Берия». Там же рассматриваются и архивные фальшивки — скажем, в откопанном демократами якобы довоенном документе действие происходит на железной дороге, которая была построена лишь после Войны. И так далее и тому подобное.

Для нас же разоблачение вранья о Сталине и Берии не цель, а лишь один из примеров, облегчающий переход от идиотизма суверенитизма к теории стаи.

А что можно узнать из приведённого в самом начале книги о столь переменчивом перечня победителей в Войне? Достоверного?

Первый и самый легкий урок: если повсюду говорится, что Войну выиграл Брежнев, то это значит только то, что в это время в Кремле председательствал Брежнев.

Если говорится, что Войну выиграли карельские партизаны, то, следовательно, в Кремле сидит человек, как-то с теми местами связанный.

Если при не участвовавшем в Войне Горбачёве журналисты нам, захлебываясь, рассказывают о неоднозначности поступков предателей Родины и даже об особой возвышенности их душ, если говорится, что на самом деле Войну выиграл добровольно сдавшийся немцам дегенеративный генерал Власов и ему подобные, то счастливый обладатель критического мышления сделает вывод, что глухие сообщения о том, что дядя Горбачёва служил у гитлеровцев старостой, верны. Что дядя, что племянник — яблочко от яблоньки недалеко падает… Можно добавить: подобное воспевание предателей России — вернейший признак того, что Россию ждут, увы, трудные времена, наподобие тех, в которые нас погрузили при Горбачёве.

А из того, что при Ельцине вдруг выяснилось, что войну выиграли евреи, тоже можно сделать некоторые выводы.

Русская народная мудрость теорию стаи знала — естественно предположить, что наши захребетники, чтобы лишить нас понимающего взора и в рабстве довести до совершенно скотского состояния, будут нас усиленно цивилизовать.

Скажем, сейчас нашим детям под угрозой тюрем они вдалбливают: все люди равны.

Но одна из формул русской народной мудрости: яблочко от яблоньки недалеко падает (яблочко мимо яблоньки не падает) — говорит, конечно, не про фрукты. Но и не только о том, что видно невооружённым глазом: сын похож на отца (настоящего, а не того, кто таковым проходит по документам).

Итак, сын похож на отца, а отец, в свою очередь, похож на своего отца. А прадед на прапрадеда. Вот мы и приходим к новому уровню: у прапрапра-а-а-а-деда потомков тысячи и миллионы. Что очень важно, они на него похожи не только пропорциями черепа или цветом глаз, но прежде всего особенностями внутреннего психического строя (типом корневого порока). Они — десятиюродные братья, не помнящие родства. Выражаясь привычно — этнос. И мы приходим к естественному выводу: такая сущность, как национальный характер, реальней днепровских порогов. Сказал «цыган» — и всё понятно: знаешь, где в незнакомом городе покупать наркотики. Сказал «еврей указует аборигенам путь к счастливому будущему» — и тоже многое понятно.

Итак, «яблочко от яблоньки» — формула, с помощью которой на самом деле описан феномен национального характера.

Феномен национального характера заключается в том, что повышенная склонность к тому или иному виду порока передаётся по наследству, им же люди объединены в кланы и народы (на самом деле стаи) — это и есть первая ступень в теории стаи.

Вождь клана может прятаться от наших взоров за ширмами, но весь его клан исполнителей выдаёт его тем, что непроизвольно повторяет его «движения» — тем выдавая похоти не столько свои, сколько вождя. Это тоже: «яблочко от яблоньки».

Но они выгребают из наших карманов деньги, чтобы на них учить детей наших, что человек — плод преимущественно прижизненных обстоятельств, на прадеда похож только внешне, а родня — понятие эфемерное и при утрате документов родня становится абсолютно чужой и чуждой.

Хотите убедиться? Загляните в учебники.

Чего этим извращающим действительность внушением они достигают? Правильно — из-под нас, как из-под приговорённого к повешению, выбивается опора для суждений о происходящем в мире людей.

Движимы они, понятно, не благой целью дружбы народов…

Просто находящийся у них в рабстве исполнитель обязан верить, что даже если ему говорится, что Войну выиграли предатели Родины — то так оно и есть.

Утонченные принципы скрытого управления (дурилка) просты — надо привить управляемому населению фантомные представления о жизни и её закономерностях… Иными словами, цивилизовать. «Хотел как лучше, а получилось как всегда» — удел замороченного (не знающего теории стаи) человека.

Но заморочки, опираясь на которые мы мыслим таким образом, что у нас на плечах оказываются захребетники, можно вычислить. Этих заморочек не много и не мало, но сколько бы их ни было, они сводимы в систему. Познание же системы устраняет необходимость запоминания и процесс постижения обращает в удовольствие.

Учитель есть везде. Но только достойного (неугодника) Он возносит к теории стаи кратчайшим путём.

Но можно, конечно, походить путями кружными. Например, можно порасспрашивать ещё здравствующих участников Войны (а лучше их детей, сыну отец сообщает самое сокровенное, чего не скажет даже напарнику по работе), где они в Войну встречали евреев — в пехоте ли, среди танкистов ли, лётчиков ли, или среди штабных парикмахеров, денщиков-адъютантов и писарей, на удивление обильно награжденных боевыми орденами.

Можно, слушая воспоминания ветеранов, узнать, что в Войну у этих писарей медаль «За отвагу» можно было приобрести, вместе с наградным листом, за цену двух бутылок водки. Ордена, конечно, шли подороже. А вот чтобы получить звезду Героя Советского Союза, адъютанту было достаточно «организовать» генералу армии несколько вагонов «трофеев». В Представлении же к Герою рассказывалось, конечно, о героических схватках на фронте. (Скажем, в Белоруссии, где среди руководства партизанскими отрядами евреев было как нигде много, на каждый спущенный под откос немецкий эшелон — в том числе и безвестными одиночками — претендовало в среднем пять-шесть партизанских отрядов. А вот в списке наиболее результативных лётчиков, где евреев пропорционально доле среди населения должно было бы быть 3%, нет ни одного.)

Кружной путь (через очевидцев), казалось бы, и не плох. Но хотя мы от участников войны и узнаем, что в войну евреи за редким исключением были денщиками, парикмахерами, героями продовольственных складов и прочих спецраспределителей, этим знанием для повседневной жизни мы мало обогатимся — ибо за всем этим желательно выявить некий принцип.

Для тянущегося к постижению глубин теории стаи гораздо полезней присмотреться к современным евреям (не к их рассказам о самих себе, а к их реальной жизни — например, став зятем главраввина) и экстраполировать их поведение, чувства и мотивы на эпоху Великой войны. Ведь «яблочко от яблоньки недалеко падает»…

Словом, наше знание о родовой памяти (принцип «яблочко от яблоньки…»), её власти над каждым из людей и, как следствие, осмысление феномена национального характера, им будет ненавистно.

Отсюда сразу можно предположить, что они (цивилизаторы России) будут внушать населению, что родовая память — выдумка, национального характера — нет и, вообще, каждый человек — принципиально нов, ибо суверенен. А раз нов, то человек на своего предка (настоящего) психотипически не похож. Следовательно, мы вообще никаких выводов о происходившем в прошлом за пределами архивной схемы сделать не можем — потому что, дескать, не можем знать намерений и расчётов каждого «новнюка». В самом деле, Савва Морозов помогал большевикам в действительности потому, что у хомяка его жены периодически случалось несварение желудка, чувствительная жена «оттягивалась» на муже, а финансирование большевиков в эти дни было для суверенного Саввы формой мести своей «акуле», ибо — о чудо! — обнаружились на сей счёт новые архивные документы…

О том, что родовой памяти не существует, нас со школьной скамьи учили они все — и коммунисты, и до коммунистов, и после них.

Только вот неугодническая русская народная мудрость с этим не согласна.

Да и мой тесть, отпрыск главраввинского рода, над концепцией «неповторимых личностей» посмеялся бы.

Сталин тоже, что интересно, придерживался реалистичного взгляда на людей. И в своих действиях тоже был успешен.

Но они ненавидят Сталина не только за знание феномена национального характера. Но и за это тоже.

Еще они нас учат, что каждый человек психоэнергетически суверенен, то есть его поведение никоим образом не зависит от эмоций вождя (окружающей его толпы). Иными словами, любой индивид, якобы, совершенно не гипнабелен. Не стаден. Суверенен.

Очень они нависая над нами, на этом настаивают.

Напрашивается предположение, что знание о механизме скрытого управления исполнителями, то есть 99, 9% населения, очень важно.

Чем же для них опасно, что счастливые обладатели критического мышления будут осознавать, что совокупность гипнабельных людей действует не порознь, а как единое целое — причём себя не осознавая?

Стайны ли 99% людей или психоэнергетически суверенны — вопрос, в самом деле, не отвлеченный. Не абстрактно философский. Можно даже сказать, что нет вопроса более практического.

Веруя, что люди в большинстве своем психоэнергетически независимы (суверенны, не стадны), мы, как и уловленные в сувереническую веру предки, остаёмся вне реальности, потому и представляем собой управляемых исполнителей. Но вот поняв, что люди в абсолютном большинстве стадны, мы тем обретаем многое — в том числе способность проникать за охраняемые периметры стен.

В самом деле, если 99% людей не стайны, то из того, что при Горбачёве газетчики слаженно визжали, что Войну выиграли предатели Родины, а при Ельцине — евреи, ровным счетом ничего не следует. Это было просто хоровое пение неповторимых личностей, психоэнергетически суверенных. Просто у них было такое мнение. А то что хором — случайно.

Основываясь на их слаженности, мы не имеем права на суждение о том, кем был дядя Горбачёва (вернее, некий их общий биологический предок, в которого они оба пошли). А глядя на кривляния диссидентовправоборцев, не можем предсказать цунами нравственной грязи, внутри которой разграбление России — лишь незначительный штрих.

Оно, конечно, бывает всё, говорят, и мартышка, случайным образом тыкая красным задом в клавиатуру, может «Войну и мир» напечатать. Но когда «случайности» повторяются систематическим образом, то счастливый обладатель критического мышления разворачивается в сторону понятия «стая» — ну и теории стаи, конечно.

Но нынешние «иудо-внутреннические» «мудрецы» в многоуровневой проповеди суверенитизма вовсе не оригинальны.

Комплекс постулатов внушаемых подвластному населению в качестве веры мы уже назвали суверенитизмом (созвучно с идиотизмом, не правда ли? и это не случайно). Ось этой веры та, что человек психоэнергетически с другими людьми (прежде всего с вождём — формальным или неформальным) не связан, суверенен. А другой системой — теорией стаи — правители пользовались для управления исполнителями и в общении между собой.

Для подчинения умов исполнителей суверенитизму древние правители использовали скрытые приёмы. К примеру, они сгоняли население в театры (циклопические сооружения на сотни тысяч зрителей) на бесплатные представления — они шли с утра до вечера в течении пятидесяти дней в году. Якобы бескорыстная забота о населении и служение богам. Но всякий сюжет подразумевает угадывание зрителем развязки, а после «занавеса» — умозаключение, то есть логическое обобщение о принципах устройства жизни. Сюжеты, понятно, строились таким образом, что потребитель «бесплатного сыра» непроизвольно становился адептом суверенитизма.

Суверенитизм преподавали, естественно, и в государственных учебных заведениях — тоже «бесплатно». Смысл так называемых религиозных церемоний был всё тот же — обработка сознания до полной неспособности исполнителя делать верные суждения…

Обработанный суверенитизмом адепт, естественно, переставал ориентироваться не только в общественных, политических и экономических делах, но даже и во «входах и выходах» семейных взаимоотношений — и, как следствие, постоянно оказывался в ситуации «хотел как лучше, а получилось как всегда». Та же участь ожидала и его потомков. И потомков их потомков… Уж театры разрушились, а «зрители» по-прежнему «восседают» на каменных их ступенях…

А вот в общении между собой представители правящих родов, как уже было сказано, придерживались иной системы воззрений — теории стаи. Или во всяком случае владели существенными её элементами — что и позволяло им успешно управлять прошедшим через мельницу бесплатных представлений населением.

Если в данной части света объявлялся тот или иной философ, которому удавалось восстановить какие-то элементы теории стаи, то он при возможности уничтожался (Иисус из Назарета, Сократ и др.), а в случае хотя бы некоторой популярности вмешательством СМИ смысл его интеллектуальных наработок извращался (Лев Толстой, Михаил Булгаков, Лев Гумилёв, Платон, Иисус из Назарета и др.). Неугодников СМИ топили в толпе псевдопоследователей-тот же Лев Толстой, которому удалось прожить дольше остальных и который не сходил со страниц прессы, был в ужасе от так называемых своих «последователей».

Шли века, национальные правящие роды истреблялись — бывало в междоусобицах, но чаще в войнах с иноземными захватчиками или от яда на пирах. К тому же, никто так не подвержен вырождению, как правящие роды… Только у евреек сбор свежей крови (естественно, в виде спермы) возведен в ранг культа.

Восстановить утраченное знание теории стаи оказавшиеся в столь печальном положении народы пытались. Понятно, с разным успехом.

Есть имена известные, видимо, есть и не известные. Ссылаться приходится, конечно, только на известных.

Мировым классиком психологии толпы считается Лебон, француз. По его книгам учились все знаменитые властители XX века, как то: Муссолини, Гитлер, Троцкий, Ленин, Сталин, де Голль и так далее. С помощью знания о психологии толпы как целого они в искусстве управления, как видно по результату, явно обошли представителей королевских семейств, лживо выдававших себя за полноценных потомков древних властителей.

По Лебону толпа отнюдь не совокупность отдельных личностей, а единое целое, — добавим, психоэнергетически. Элементы этого целого настолько лишены критического мышления, что не в состоянии заметить за собой даже кричащих признаков стадности.

Высшие властители (господа площадных ораторов), по Лебону, толпе противоположны: в отличие от черни, они себя как личности реализовали.

Уже более сотни лет Лебона по всему миру перепевает тьма профессоров и орды писателей, но никто из них ничего нового не привносит — более того, их постоянно утягивает в омут суверенитизма.

Более высокий уровень теории стаи доступен только в России.

Это не случайно — осмыслить же причину исключительности России в этой области можно только с точки зрения теории стаи.

По какой причине столь удивительного ума люди тяготели именно к Гилее?

Может, из-за каких-то особенностей этих мест? Скажем, из-за специфики жизни среди лесов и болот?

В самом деле, на поросших лесом берегах тихих озер ни одно место не похоже на другое, поэтому, чтобы выжить, необходимо напрягать, в сущности, все умственные силы и притом постоянно. (Обжигающая жесткость северной природы вынуждает поселившихся там уважать Её Величество Действительность, постигать её, в то время как тому же землепашцу из Южной Скифии, чтобы выжить самому и продолжать свой род, напротив, достаточно совсем иного. Ему достаточно всего лишь следовать мозговому фантому (оно вполне может быть простым внушением от поработителя), то есть, набычившись за плугом, «упереться» и повторять одни и те же движения. Действительность не замечена, не узнана, а порой и вытравлена. За что «пахарь» — утробно когда благоденствующий, а когда и нет — расплачивается тупостью и лично и своих потомков.)

Или гилеяне таковы из-за отрезвляющего воздействия лютых морозов?

Или из-за какого-то непознанного излучения земли?

К счастью, в том, что Россия — преемница Гилей можно убедиться и косвенно. Скажем, уже почти слившаяся в единую иерархию планетарная чернь (всегда и везде с мудрецами не просто не совместимая, но им противоположная) жителей Гилеи должна ненавидеть — по тем же духовно-психологическим механизмам, что ненавидели и Христа.

Итак, первенство в познании сокрытых просторов теории стаи и выводов из неё, важных для практической жизни, закономерно должно быть за Россией. Путь к постижению теории стаи может быть и извилист — скажем, через этап познания альковных и прочих тайн главраввината.

Мой тесть меня не любил.

Может быть, и ненавидел.

Он был сыном главраввина довоенной Белоруссии, в подчинении которого было никак не меньше полумиллиона евреев, при немецкой оккупации умер ли он сам или был немцами уничтожен — неизвестно. Но что известно достоверно, единственного сына он отправил в Москву вовремя — в те несколько часов до прихода немцев, в которые смогли сориентироваться, понятно, не все.

Нет, мой тесть не пытался набить мне морду — я был крупнее раза в два, к тому же, хотя из-за травмы колена с борцовского ковра вынужден был уйти уже давно, возможности физически «нагрузиться», когда таковая подворачивалась, скажем, на лесоповале или при разгрузке вагонов, никогда не упускал.

Неприязнь тестя проявлялась в том, что даже когда я женился на его дочери, он мне помогать по сути отказывался — в научном отношении мы работали в смежных областях, даже в одном институтском корпусе, и помочь мне ему ничего не стоило. Тем более в закулисных игрищах — кто не знает, что в реальной научной деятельности они много значимей, чем собственно естественнонаучные достижения, единственно ради которых научные учреждения, казалось бы, существуют.

Он помогал, и даже охотно, — но только любому еврею, которому случалось оказаться рядом, причем среди них я застал двух таких типов, что даже у обычных евреев (семитистов) они вызвали бы острейшие приступы антисемитизма. Так вот этим омерзительным типам он помогал, а мне, зятю и отцу его первой внучки, квазисыну (по законам психологии дочь в мужья выбирает отца, во всяком случае по одному из многих параметров отождествления), — нет.

Из своей лаборатории тесть вообще устроил форменную синагогу — и никто ему и слова не смел сказать. Напоминаю, рассказываю я не про демократический, а про советский период.

В те годы, по молодости (умению судить только по себе), я не понимал, как это можно: не помочь человеку, если он просит о помощи и оказать ее ровным счетом ничего не стоит. (Тесть мой был ведущим специалистом Института и парторгом — чего бы ни пожелал, всё на цирлах бежало исполнять. Вернее, как я сейчас понимаю, он, как представитель правящего рода, соответственно, унаследовавший забытые другими народами принципы теории стаи (первой и второй ступеней), сначала мог добиться исполнения всего, чего ни пожелает, а уж потом, как следствие, окружающие не могли сопротивляться идущему, казалось бы, изнутри голосу, диктовавшему, что он — ведущий специалист Института и только он достоин принять сан парторга Института — как о них тогда писали на стенах, «ума, чести и совести нашей эпохи».)

Это странное нежелание помочь мне хоть чутьчуть тогда в мой ум просто не вмещалось. Теперь, правда, разобравшись в принципе родовой памяти и осмыслив феномен протекающего в веках расслоения народов по духовно-психологическому принципу, уже понимаю: если мы в чём периферийном с ним и совпадаем (видимо, не только знаком Зодиака), то отличаемся в главном — он из лаборатории строил синагогу, а мне нет ничего дороже метанации (национальность не важна). Я себя с ней отождествляю, а он — нет.

Впрочем, это отступление. А сейчас важно только то, что в отличие от окружающих теорией стаи мой тесть владел (принял по наследству), пусть лишь в объёме первой и второй ступени. При достаточном уровне подавляющих способностей (силе некрополя) этого объёма знаний, конечно, вполне достаточно, чтобы в иерархическом обществе добиваться всего — он всего и добился. Ведь он занимал самое сладкое место — для той эпохи, — о котором сколь-нибудь мыслящий человек мог только мечтать.

Итак, мой тесть меня не любил — естественно, типично по-еврейски доброжелательно улыбаясь в глаза, — и избегал не только меня, но, главное, содержательных со мной разговоров.

А я, напротив, старался залезть к нему «в подкорку». Я, как бы молод (16-24 года) и, соответственно, глуп ни был, всё-таки не мог не заметить, что он обладал неким знанием, совершенно отличным от того, которым по жизни руководствовались рядовые научные работники (в те годы я ни с кем кроме как с научными работниками не общался). Я старался оказаться в его обществе и порой мне удавалось его «прижать» — скажем, на балконе или ещё где во время чьего-нибудь дня рождения.

«Прижать» — то есть вынудить на содержательный разговор. И услышанное по меньшей мере запомнить — а лучше испытать на себе.

Не знаю почему, но меня слова о двух способах изучения наук поразили.

Но советом, выжатым из тогда ещё будущего тестя, я воспользовался — и разницу почувствовал. Она громадна. В ту пору я был ещё студентом, второго, а может, и первого курса. Набрал в библиотеке книг по химии и читал их запоем (тем более, что всё это мне нравилось) — всего-то навсего недели три. А затем все оставшиеся курсы по всем возможным химическим предметам получал только высшие баллы. И это при том, что к экзаменам практически не готовился.

Это было как цирк, и я всячески демонстрировал, что к экзаменам (по химии) вообще не готовлюсь, — и все равно высший балл! (Но так было только по химии. По другим предметам я подняться до ощущения поленился, и зубрёжка накануне экзамена высший балл обеспечивала далеко не всегда.) Эта демонстрация не прошла незамеченной. По окончании института при распределении на первое место работы с дипломом требовалось переслать и характеристику, и наша староста, еврейка из Винницы и зубрилка, написала: «несмотря на то, что у Меняйлова средний бал высокий, он всё равно ничего не знает» (дескать, потому, что знать ничего и не может). Начальница отдела кадров Института принесла эту характеристику показать моему тестю со словами: «Тридцать лет работаю в отделе кадров, но такой характеристики ещё не видывала!» (Моё изобретение в области алкилирования было засекречено, так что эта характеристика скорее всего где-нибудь ещё хранится.)

К сожалению, описанным способом изучения любого рода наук мало кто владеет, почти никто, несмотря на полчища причисляющих себя к просветлённым, продвинутым, убелённым, покаявшимся, вознесённым и проникшим в прошлое, будущее и параллельные миры, не говоря уж о кавалерах знака «Почётный педагог». Им не владеют даже начинающие неугодники, которые владеть этим приёмом, вообще говоря, достойны как никто.

В каких словах главраввин преподавал собираемым вокруг себя евреям (несравнимо более тупым, чем он), это и подобное ему тайное знание и преподавал ли им вообще, не знаю. Но мне его «стенографические» обмолвки приходилось расшифровывать подолгу.

Это теперь его недосказанности я могу изъяснять в понятных нашему времени образах, а тогда было очень сложно. Итак, у человека есть две системы отображения действительности, как бы независимые: логическая и образная. Одна — функция левого полушария мозга, а другая — правого. Работают на разных принципах. При заучивании строчек учебника, тем более рекомендованного Министерством образования, бывает задействовано одно только логическое мышление. Но предназначение логического мышления — оборона подсознания (образного мышления) от психоэнергетического вторжения некрофила-поработителя.

А вот для постижения Действительности логическое мышление совершенно бесполезно — ввиду ничтожно малой, по сравнению с подсознанием, скорости действия.

Но логическим мышлением постичь Действительность пытаются не только море дураков, но и те немногие, кто достоин подняться с уровня раба-исполнителя, но ещё не успел этого сделать.

Вторая система отображения действительности — просторы так называемого бессознательного. Именно оно отвечает за постижение смысла и взаимосвязей сложных явлений окружающей действительности — а сложные они все. У бессознательного есть такое неотъемлемое свойство: оно постигает помимо логического мышления — правда, только при наличии искреннего интереса.

Именно поэтому, читая хорошего (не совсем суверенитета) автора, не надо останавливаться на не понятом и пытаться расколоть препятствие логическим мышлением (тем более, как правило, порабощенного суверенитизмом), опираясь на слова (заведомо многозначные!) и фразы (опутанные суверенитизмом!): если есть интерес, то как только вы постигните концепцию как целое, ощущение частностей придёт «само». Только не надо мешать самому себе — повинуясь наставлениям учителей суверенитизма, тупицам настолько тупым, что они не в состоянии осознать своей тупости.

Но в приведенных словах моего тестя о практике познания наук (в том числе и умения жить, причём так, чтобы не сомневаться, удалась жизнь или нет), просматривается ещё как минимум один уровень тайного знания об успешной ориентации в всегда иерархическом обществе. Речь идёт о реальном назначении Министерства образования и подпирающей его иерархии училок. Реальном, а не том благородном, который элементы этой иерархии на словах себе приписывают.

Обсуждал ли мой тесть с отцом-главраввином назначение вообще любых образовательных иерархий, включая и официальное Министерство образования, или только догадывался (бессознательно), не знаю. Но понимал.

Подобное понимание вполне по силам даже новичку. В самом деле, достаточно разобраться во всего лишь второй ступени теории стаи, как становится очевидно действительное назначение любого на планете Министерства образования, этого «благотворительного» учреждения властей. Назначение иерархии училок, увы, то же, что и клоунов древних цирков и театров — одурачивание населения и превращение его в скопище дезориентированных исполнителей.

Приёмов по массовой переработке людей в марионеток подхалимы при властителях за тысячи лет наработали немало. Прямая подмена теории стаи на суверенитизм — из них самый простой. Есть приёмы и более утонченные.

Если что и удивительно, так только сила страсти людей (преимущественно среди пьяни, проститни и так называемой интеллигенции, то есть особо «обученных» суверенитизму), которые утверждают, что бессознательное не существует, дескать, люди руководимы расчетами разума, расчёты же опираются на факты общественной жизни. Эти «знатоки» постоянно ноют, дескать, их обделили, обошли, живут-де в богатой стране, а нищенствуют, что-де достойны положения лучшего, чем сплюнутое им положение прислуги, пусть даже высокооплачиваемой (скажем, министра или генерала).

Что ты, пьянь, жалуешься? Хочешь жить не по ощущению и не на основе теории стаи, а рассчитывать свои действия, основываясь на фактах?

Хочешь?

Основывайся!

Рассчитывай!

И упорствуй, что-де факт общественной жизни штука упрямая.

Репу только не протри.

Но, может, задумаешься хотя бы над тем, что слово «факт» привнесено в русский язык извне? И не так уж и давно?

Да, наши забытые предки, гилеяне, как-то обходились не только без слова «факт» как такового, но и без его аналогов — и в рабах ни у кого не были. Что взаимосвязано. Ибо гилеяне, похоже, знали не только то, что известно главраввинату, но и, как будет показано ниже, много больше.

Перед главраввинатом комплексовать не надо и по другой причине: их вода только мёртвая.

Вспомните гилейскую народную мудрость: мёртвая вода, да, ценна — она может срастить части тела рассечённого (суверенитизмом?) двуногого без перьев и с плоскими ногтями. Но вернуть дух во внешне целое тело и сделать его человеком может только вода живая.

Мёртвая вода недвижима, потому её и могут спрятать — до времени! — но живая вода существует в движении по определению. Нет таких преград, которые её могут остановить. Потому и спрятать её невозможно. Живая вода много важнее, чем действительно необходимая мёртвая.

Живая вода жива в движении — от одного ищущего к другому. А из сына главраввина знания даже с в общем-то пустяшной второй ступени теории стаи приходилось тянуть разве что не клещами.

В русской же мудрости всё очевидней: жизнь кладёт на поиски живой и мёртвой воды не ктонибудь, а сам замечательный Иванушка-дурачок (один из «псевдонимов» — Пьер(о) Безухов). И только ему и оказалась по плечу эта задача.

Слово «ощущение» у тестя-«главраввина» вообще было одно из самых ходовых.

«Казалось бы, если верить результатам этой серии экспериментов… но по ощущению…»

Или ещё более загадочно:

«Казалось бы, если верить газетам… но из простых соображений следует…»

Теперь понимаю: ощущение — это процесс (нечто вроде живой воды), а простые соображения — это основание для продвижения в сторону верного результата (нечто вроде воды мёртвой). Если угодно, простые соображения — такая система постулатов, которая ведёт к успеху при соприкосновении с континуумом человеческой массы.

К преимуществам ощущения привыкаешь настолько, что забываешь, что далеко не все им владеют. Порой даже удивляешься: а почему обычный суверенитист, с которым ты пытаешься порассуждать, за тобой не поспевает? Не догоняет?

А вот про простые соображения при разговоре не забываешь. Может, поэтому их легче скрыть?

Пытаясь разрешить — бессознательно — загадку скрываемой от меня системы постулатов простых соображений я, среди прочего, долго думал: почему в русском языке нет слова, аналогичного завезённому к нам цивилизаторами «факту»?

А что тогда есть, если факта нет? Фактами из общественной жизни доказали, что Войну выиграл Сталин, затем фактами доказали, что Войну выиграл Хрущёв, опять-таки фактами поочередно легко доказывали, что войну выиграли Брежнев, Андропов, предатели родины и евреи. Сладкоголосые певцы, правда, таки всегда идут на уступку: дескать Войну выиграл народ.

Но по ощущению на просторе теории стаи получается, что стадная составляющая народа может выиграть только незначительную войну, а вот великую войну выиграть может только ничтожная часть народа — неугодники.

В период «породнения» с главраввинатом я, как и все, верил в факты и даже не предполагал существования простых соображений —то есть был глуп как и всякий суверенитист.

Я был глуп и когда, находясь уже в третьем браке, стал аспирантом Института Российской истории РАН. Это сейчас я понимаю, что вне теории стаи (или хотя бы простых соображений) история превращается в полную чушь. В инструмент порабощения населения. Или в демонстрацию убогости самих историков, опутанных суверенитическим мышлением.

Но что меня поразило, когда я, оформив соответствующие документы, был допущен в их среду (достаточно закрытую), так это действительно сила их ума — историки оказались много тупее не то что химиков или химфизиков, но даже завсегдатаев пивных. Я был потрясён. Фактов, да, они знали множество… Но почему они много тупее других? Тех же, скажем, химиков?

Это наблюдение о сравнительной с химиками тупости историков переполняло и без того полную странностями чашу жизненного опыта. Учитель, конечно, есть везде, но порой голос Его особо различим…

Я тогда ещё не был знаком с трудами Н. Н. Вашкевича — жизнь постоянно подтверждает верность некоторых сторон его концепции — и потому объяснил наблюдаемое другими, тоже верными, соображениями. Если кто и делает из факта культ, так это историки — за что и расплачиваются.

И не случайно историкам так ненавистен принцип психологической достоверности. А Лев Николаевич Гумилёв, пытавшийся реконструировать некоторые аспекты теории стаи, — и вовсе ненавистен.

Теория стаи будет воссоздана — иначе невозможно исполнение древних пророчеств о глобализации (объединение всех подхалимов планеты в единую иерархию), за которою так на наших глазах бьются, как и было предсказано ещё тысячи лет назад, «иудовнутренники» и их прихвостни.

Воссоздана же в полноте теория стаи может быть только в России — ибо для её воссоздания требуется сила критического ума гилеян.

Достижения француза Лебона — пустяки, так, небольшой плацдарм на второй ступени. Главраввинат — и я тому свидетель — знает много больше. Постулаты у Лебона всё равно подхалимские: в толпу-стаю у него входит только чернь и площадные вожаки, а высшие вожди уже не толпа, а личности.

Лев Николаевич Гумилёв, тот самый, который, лёжа на асфальтовом полу под нарами раскалённой жарой Лубянки, сочинял замечательные стихи о прекрасной, необыкновенной судьбе России в веках и тысячелетиях и размышлял над теорией стаи продвинулся в ней далеко: у него в стаю вошли и вожди — это мощный прорыв в осмыслении человеческого общества.

Но этот, самый важный вклад Гумилёва в Знание не замечают даже его номинальные последователи.

Жаль только, что по Гумилёву стая почти не несет отпечатка прошлого: измени, по Гумилёву, обстоятельства окружающей среды — и характерные мерзости народа вскоре будут уже другие.

Систематическое изучение теории стаи логично начинать с первой ступени. С «яблочка от яблоньки». А здесь краеугольный камень, выражаясь современным языком, — это понятие невроза, то есть непроизвольного повторения событий прошлого.

В массовом (среди психологов) понимании «прошлое» — это прижизненные события.

Совсем плохо (с точки зрения сыскарей), если убийца начинает воспроизводить убийство символически. Можно было бы его словить по непонятным («неадекватным») движениям рук, скажем, в состоянии подпития, — но беда в том, что очень уж много людей навязчиво совершают те же движения, нередко организуясь в клубы «по интересам».

Иными словами, находящийся в розыске маньяк отнюдь не одинок, вокруг него много троюродных и десятиюродных братьев — пра-пра-пра-а-а-а-дедушка у них был общий, и был не безгрешен вполне определённым образом.

Развивая тему логически, мы, минуя уже обсуждённый уровень феномена национального характера, оказываемся у важнейшей оси творчества так и не понятого массой Михаила Булгакова: жизнь любого индивида вращается вокруг главного преступления его рода (этноса, субстаи и стаи), потомок наследует боль от психотравмы, полученной его преступным предком.

Это очень важный элемент теории стаи — продвигаясь по цепочке предков можно прийти к пониманию главной темы «Мастера и Маргариты» — значимости в жизни каждого Сверхпреступления, предельного преступления в истории человечества, которое и определяет в наше время странности поведения уже практически всего населения планеты.

Итак, тема рабства преступлению предка — первая ступень теории стаи.

А ведь знание о коллективном Сверхпреступлении очень важно: из него следует, что стаи бывают разного типа — «внешнические», «иудо-внутреннические», «когорта» и «сыны».

Вторая ступень теории стаи — феномен психоэнергетической целостности толпы. Что важно: управляется эта целостность психоэнергетически.

Третья ступень теории стаи — вся, совокупность феноменов, связанных с неугодниками, особенности их жизни на границе со стаей и особенностей их воздействия на неё.

Но приведённая систематизация — пустяки, не более чем пища для логического мышления. Вкусившему от умения утончённейше наслаждаться от общения с Истиной есть смысл проломиться к уровню ощущения и в теории стаи.

Негоже метать бисер перед свиньями и потому сделаю ещё одну последнюю оговорку, необходимую.

Каждый из читающих эту книгу уже причислил себя к неугодникам. Но вынужден разочаровать. Ядро внушаемого толпе суверенитизма как раз и заключается в том, что кретинам прививается вера, что каждый из них есть чуждая толпе неповторимая личность.

И так ответит каждая прашмандовка.

Это и есть вернейший признак кретинизма. Человека характеризует не то, что он сам о себе думает, и даже не то, как отзываются о нём другие, а совокупность его дел.

Итак, подобно тому как в Библии понятие забытой святости мудро передается через отрицание хорошо известного — «не кради», «не прелюбодействуй» и т. п. — то и неугодника (биофила) мудро описать через его противоположность — некрофила.