"Неестественный свет" - читать интересную книгу автора (Морган Фиделис)

Глава десятая Измельчение

Разделение вещества на мельчайшие частицы.

Всю дорогу до Гайд-парк-корнер графиня и герцогиня напряженно молчали.

— Как твой муж, хогошо себя чувствует?

— Питер, почему ты не называешь его Питером? Тебе же известно его имя, — отрывисто бросила графиня.

Снова воцарилось молчание. Когда карета повернула на Джермен-стрит, Пигаль снова попыталась помириться.

— Глупо было пытаться сманить эттого мальчика. Ты пгава. — Она повернулась к подруге. — Эшби, догогая, пгости меня. Пгиводи сегодня Питега ко мне на ужин. Нас будет как газ четвего — сыггаем в кагты.

Графиня слегка надула губы.

— Кто будет готовить и играть четвертым, Олимпия? Разве ты забыла, что Азиз тебя покинул? Как и все твои слуги.

Пигаль ущипнула подругу за локоть.

— Но тепегь у меня есть Элпью.

— Элпью! — У графини отвисла челюсть, а глаза чуть не вылезли из орбит. — Ах, вот в чем дело! — Графиня раздула щеки, как рыба жабры, и сжала губы в тонюсенькую полоску. — Женщина, которая таскала меня по грязи и болотам, чтобы украсть арапчонка у бедной, одинокой, живущей в деревне женщины, недолго думая украдет у меня и мою дорогую милую Элпью. — Она была готова расплакаться. — Элпью мне как родное дитя.

Карета, дернувшись, остановилась. Графиня распахнула дверь и шагнула наружу. Забыв, что на ней все еще башмаки Пигаль на толстой подошве, она упала ничком. Пигаль выскочила, чтобы помочь ей подняться, но графиня, едва встав на ноги, развернулась и со всего маху хлестнула герцогиню по густо напудренной щеке.

— Ты мне не подруга! — рявкнула она. — Мне повезло, что человек, которому я действительно не безразлична, сумел снова найти меня после долгих и ужасных лет разлуки.

В этот момент на улице показались сэр Питер и Годфри.

— Питер, дорогой. — Графиня встала в позу, какую в театре принимают для сцен мольбы. — Прошу, любимый, спаси меня от этой вороватой лесбиянки!

— Пигаль, старая перечница, как, черт побери, твои дела? — Сэр Питер ухмыльнулся Пигаль, целуя жену в щеку. — Почему бы тебе не присоединиться к нам? Годфри разожжет огонь в салоне, мы могли бы сыграть партию-другую в бассет.

Пигаль стала извиняться — у нее дела, надо покормить птиц.

— Прости, Пигаль, старушка. Сегодня никакие отговорки не принимаются. Слишком давно я тебя не видел.

Герцогиня посмотрела на подругу, которая застенчиво суетилась вокруг мужа. Опасаясь за разум своей Эшби, Пигаль уступила.

— Но сначала я должна привести Элпью. Она временно живет у меня… — Пигаль сделала глубокий вдох. — Чтобы дать голубкам немного побыть вдвоем.

Полчаса спустя Пигаль вместе с Элпью прибыла в дом графини. Компания уселась вокруг складного карточного столика. Годфри распечатал четыре новые колоды карт и сдал. Графиня, все еще негодуя на Элпью и Пигаль, раскладывала свои карты в угрюмом молчании.

Сэр Питер разбирался со своими картами с загадочной улыбкой.

— Мы с Годфри славно сегодня потрудились, а, Годфри?

Тот заворчал.

— Заполучили небольшой славный источник дохода. Во дворце. Открываю семерку. — Сэр Питер бросил на стол два золотых.

Годфри положил колоду. Элпью обменялась с Пигаль взглядом.

— Какая жалость — я забыла свою маску. На деньги я всегда играю в маске. — Пигаль говорила, опустив глаза и сосредоточив все внимание на картах. — В каком дворце? В Сент-Джеймсском или Кенсингтонском?

— Сегодня в Сент-Джеймсском — Питер ухмыльнулся. — С большим успехом. Сегодня — Сент-Джеймс, завтра — весь мир!

— Удваиваю ставку. — Пигаль положила две золотые монеты. — Даю столько же. Ваши карты проигрывают, сэр Питер, две гинеи. Так скажите же, что у вас за дело при дворе?

— Принесет мне целое состояние благодаря королевским задам. — Сэр Питер постучал себя по кончику носа. — Мне в руки попало огромное количество ткани.

— Ткани? — переспросила Элпью, подглядывая в карты сэра Питера.

— Совершенно верно, Элпью. Продал ее во дворец. Открываюсь. — Он перевернул карту. — Получил вчетверо больше того, за что приобрел.

Годфри выложил еще несколько карт.

— Пятерка выигрывает, валет проигрывает. Пигаль сгребла свой выигрыш.

— А что этто за необыкновенная ткань? Тисненная сегебгом пагча из Индии?

— Пара грязных старых парусов, которые, — он подмигнул Годфри, — разорвались и пришли в негодность.

— И вы пгодали этто во двогец? Я слышала, что у голландца стганный вкус по части обивки, однако…

Элпью сунула в рукав карту, приберегая ее на потом.

— Для нужников, — усмехнулся сэр Питер, — подтираться в нужниках. Какая разница, чем подтирать зад? Удваиваю.

— Еще две гинеи. — Пигаль выложила пятерку бубен. — Мне казалось, что существуют официальные лица, отвечающие за подобные вещи. Коголевский камеггег, нет?

— Да, разумеется. Но в департаменте Главного королевского камергера наблюдается некоторое смятение. Множество разногласий между низшими чинами. А вспомни, Пигаль, старушка, я всегда говорю: где нытики, там и деньги.

— Не знаю, на что им там жаловаться. — Элпью пододвинула несколько пенсов и открыла карты. — Во дворце работать хорошо. Надежно.

— Масса привилегий, — поддержал Годфри. — Бесплатная еда, можно продавать свечные огарки… А уж остатки еды после торжественных обедов…

— Но с тех пор как казну в свои руки взял голландец, все это кончилось. — Сэр Питер быстро рассортировал свои карты и выложил семерку пик. — Беда в том, что, лишив людей всех их привилегий, он забывает им платить. Некоторым из придворных задолжали за год. Так что… Семерка выигрывает, пятерка проигрывает.

— Ясно, — сказала Пигаль, наблюдая, как ее деньги уплывают через стол к сэру Питеру, а он кладет на середину стола валета. — Вы пгодали им дешевую дгянь, а они выписали счет на обычную цену и газницу прикагманили. — Она выложила туза.

— Набавляю. — Сэр Питер достал пять гиней. — Ибо этим вечером я, как видите, богат! Сегодня мы опустили в воду только палец. Завтра нырнем целиком.

— Пгавда? — Пигаль поставила столько же, сколько сэр Питер. — Пгодолжите с Кенсингтонским двогцом?

— Да, и посмотрим, какие еще вещи, выпавшие из тележки старьевщика, мы сможем туда протолкнуть. — Посасывая кончик своей бородки, он размышлял над картами. — Говорят, что у принцессы Анны почти такой же огромный двор, как и у самого короля. И оба они застряли в Кенсингтоне. — Сэр Питер повернулся к жене. — Никогда не знал, что ты такая молчаливая, Эшби, дорогая. Тебе не дурно?

Графиня надула губы.

— Со мной обошласьдурно моя подруга! — воскликнула она. — Сверх того, я провела самый жуткий день, какой можно представить.

— Туз выигрывает, валет проигрывает. — Годфри снял колоду и перетасовал.

Сэр Питер, Пигаль и графиня открыли карты. Элпью извлекала карту из рукава, готовясь разыграть ее.

Графиня же приготовилась основательно пожаловаться.

— Сегодня моя французская так называемая подруга потащила меня в немыслимо ужасное место. Жуткое селение в какой-то глухомани под названием Актон.

— Ах, — вздохнул сэр Питер, — Актон! Зеленый рай!

Карта вывалилась из рукава Элпью на пол.

— Актон?

— Там очень зелено. Актон-Грин — так его вполне законно называют. — Сэр Питер переложил карты. — Актон — зеленые леса, их густая листва великолепно защищает все главные дороги, которые идут на запад.

Графиня, не слушая его, продолжила гневную тираду в адрес Пигаль.

— Затащила меня в такую даль, и что мы там нашли? Неприятную, грубую женщину, которая говорила только об одежде и рыбалке.

— А лакеем у нее здоровый головорез? — Элпью выложила свои карты лицом вверх. Пигаль лихорадочно их запоминала.

— О чем ты говоришь, Элпью? — спросила графиня, пораженная такой реакцией. — Не было там никакого лакея. Только служанка, которую рвало, да черный мальчишка. — Она заметила лежавшую у ее ног карту. — Элпью, это твой бубновый король или мой?

В полном смятении Элпью подняла карту и положила на стол.

— Я запуталась. Но, миледи, я должна узнать про Актон. Это большое селение?

Годфри перевернул верхнюю карту колоды.

— Король выигрывает.

Не замечая, что она выиграла, Элпью не отставала от графини.

— Расскажите мне об Актоне. Кого вы там встретили?

— Прошу тебя, смени тему. Неужели ты не понимаешь, поездка была достаточно ужасна сама по себе, чтобы еще говорить о ней целый вечер. — Графиня взяла одну из карт Элпью. — И почему тебя вообще интересует этот забытый Богом уголок?

Элпью инстинктивно поняла, что при сэре Питере, Годфри и герцогине Пигаль не следует говорить о деле Бо Уилсона. Она вспомнила также, что еще даже не поведала графине ни о страшной судьбе Бетти, ни об обнаружении последнего послания Бо.

Пока Элпью таращилась на графиню, Годфри снова и снова повторял:

— Ты выиграла, Элпью. Забери деньги. Пигаль подвинула к ней монеты, желая поскорее продолжить игру.

— Спасибо, Годфри. Пожалуйста, дай новую колоду.

— Графиня… — начала Элпью, пытаясь едва уловимой мимикой дать своей госпоже понять, насколько дела серьезны. — Миледи, очень срочно. Мне нужно поговорить с вами наедине.

Графиня поджала губы и повела плечами.

— Не думай, что я так быстро прощу твое роковое предательство.

— Миледи, вы должны мне помочь. Я бы хотела переговорить с вами с глазу на глаз. — Элпью выпалила первое, что пришло ей на ум: — Я беременна.

Графиня медленно оглядела Элпью, потом исподтишка посмотрела на мужа, но вспомнила, что он всего лишь день как вернулся.

— Я должна поговорить с вами, миледи, — взмолилась Элпью. — Чтобы никто не слышал. Вы единственная, к кому я могу обратиться. Вы мне все равно что мать…

Сдержанно кивнув остальным присутствующим, графиня поднялась и взяла Элпью за руку.

— Идем, Элпью, уединимся на кухне, не станем мешать их разнузданному веселью.

Усевшись у очага, Элпью выложила графине всю правду.

— О, миледи, простите меня. Но мне нужно было поговорить с вами наедине, — объяснила она. — Видите ли, беременность — это практически единственное, чего не случилось.

Элпью торопливо поведала о страшной смерти Бетти, о знаке «33» и записке в банке, о визитах к аптекарю и астрологу и о том, что здоровяк, которого они видели поблизости от Бо, был, по всей вероятности, тем самым актером, который теперь служил у богатой дамы в Актоне.

— Так что понимаете, миледи, мы должны вернуться в Актон. Осмотреться, порасспрашивать, узнать, что там о нем знают.

— Мы можем заглянуть в таверну. Там подают отменное блюдо, которое называется «Завтрак скотника». — Теперь графиня почувствовала себя прямо-таки знатоком сельской местности и ее обычаев и была рада поделиться своими познаниями. — Или, может, та отвратительно грубая женщина знает про него. И даже если и не знает, мы могли бы хорошенько ей отомстить. Идем.

Взяв Элпью за руку, она повела ее назад в салон.

— Пигаль, милая моя подруга, Элпью может пожить у тебя еще несколько дней, поможет тебе в этот трудный момент. А в обмен я бы хотела одолжить у тебя на завтра карету с кучером.

Пигаль проигрывала.

— Да, да! — Она оторвалась от карт. — Будь они неладны, этти пики, — сказала она, выкладывая тройку. — А когда годы?

Элпью заняла свое место и взяла карты, из которых таинственным образом пропали все «картинки»: остались лишь карты самого низшего достоинства.

— Какие роды?

— Как легко тут ошибиться, — пришла ей на выручку графиня. — Я никогда не предупреждала Элпью по части «этих дел». Сегодня днем какой-то гадкий парень сунул ей в ухо язык. Бедная девочка так простодушна, что решила, будто от этого у нее будет ребенок. Но я наставила ее на путь истинный по части неприятностей, которые действительно случаются. Итак, Пигаль, ты согласна насчет кареты?

Элпью украдкой подмигнула Пигаль, и та решила, что Элпью, должно быть, придумала какой-то план, чтобы открыть графине глаза на делишки ее мужа.

— D'accord! D'accord![53]

Графиня повернулась к сэру Питеру.

— А тебя, дорогой муженек, мы можем высадить у Кенсингтонского дворца, где ты собирался продавать свой товар. Мы там сегодня проезжали. Это по пути!

Вонь просмоленных старых парусов заполнила карету.

— Вот уж не знаю, захотела бы я подтирать этим свой зад, — заметила, обмахиваясь, графиня.

— Мы думали по дешевке продать несколько кусков льда с канала Флит Смотрителю льда и снега, но оказалось, что у него и без нас масса предложений, а желающих есть мороженое в такое время года нет, так что… — сэр Питер пнул мешок, набитый тканью, в угол, — … когда мы разгрузим эти паруса, следующим моим предприятием станет конский навоз. — Он хлопнул в ладони и развел их жестом ярмарочного фокусника. — Лондонские улицы завалены этим добром. Невозможно перейти Стрэнд у майского дерева, чтобы по уши не извозиться в дерьме. Поэтому мне нужно только устроить перевоз и продажу всего этого садовникам. Посмотрите, сколько декоративных садов они здесь разбивают.

— И откуда, сэр Питер, вы сегодня начнете? — Элпью радовалась, что они уже почти доехали до дворца, но пока старалась быть вежливой.

— Ты про дерьмо или тряпки для него? — Он засмеялся собственной вульгарной шутке. Никто его не поддержал. — Думаю, с принцессы Анны.[54] Она кажется легкой добычей. Несколько высокомерна и не самая красивая девушка в королевстве, но я слышал, будто она замужем за здоровым тупицей, который едва говорит на королевском английском. Ей, вероятно, одиноко. Немного флирта, и заказ на навоз нам обеспечен!

Элпью вздохнула. Она принимала участие во многих прежних аферах сэра Питера, целью которых было нажить состояние, и всегда терпеть не могла его грубый юмор. По счастью, впереди показался красный кирпич Кенсингтонского дворца.

— Вот и приехали, сэр Питер. Вам лучше высадиться, а то мы опоздаем.

— Пошевеливайся, старый ленивец. — Сэр Питер ткнул похрапывавшего Годфри локтем. — Тебе еще нести этот тюк через парк.

Мужчины вытащили мешок, полный рваных парусов, из кареты и потащились к черному входу дворца.

Как только они тронулись в путь, графиня, помахав и улыбнувшись им в окошко, приказала кучеру ехать дальше. Затем повернулась к Элпью.

— А теперь покажи мне бумагу, которую ты нашла.

Элпью подала вырванный из книги записей листок с символами. Потратив несколько минут на его изучение, графиня вернула бумагу напарнице.

— Ничего не понимаю. Интересно, этот странный тип, который живет в соседнем доме…

— Мистер Ньютон?

— Верно. Мистер Ньютон сможет это понять. В конце концов, он же написал эту книгу, которую никто, кроме него, не понимает.

— Какую книгу? — Элпью любила хорошее чтение.

— Несколько лет назад она шла нарасхват. Все ее накупили, но никто не продвинулся дальше четвертой страницы. Она называлась «Математические начала натуральной философии».

— Не слишком броское название.

— Тем не менее ее купил весь Лондон. Такой везучий человек должен суметь объяснить, что означает эта формула.

Добравшись до Актона, они сначала зашли в таверну, которая всегда была сердцем деревни. Первой вопросы стала задавать Элпью. Она подошла к одинокому кабатчику, возившемуся во дворе с деревянной бочкой. Он сказал, что не знает ни одного мужчины крепкого телосложения, работающего в деревне.

— В смысле, кроме меня. — Потом он с самодовольной ухмылкой шлепнул Элпью по мягкому месту. — А чего тебе нужно, милашка? Уж я наверняка не хуже этого актера смогу устроить для тебя розыгрыш под простынями.

Элпью отделалась от него и присоединилась к графине, сидевшей в теплой комнате.

— И вы никогда не видели мистера Роя, даже мельком? — Графиня угнездилась на высоком табурете и облокотилась на стойку — перед ней стояла кружка эля и «завтрак пахаря».

— Нет, не видела, и если хотите знать мое мнение… — Хозяйка доверительно наклонилась к ее светлости. — Мы его и не увидим. Это уж точно. Никто не видел, а уж кто только не подглядывал, я вам скажу. Этот человек всегда приезжает в карете без всяких знаков, с опущенными шторками. Обычно среди ночи.

Графиня кивком поощрила ее продолжить. Она чувствовала, что женщина знает больше.

— Но?…

— Но… — Хозяйка наклонилась еще ближе, кружевные ленты ее чепца окунулись в пиво графини. — Однажды ночью я бежала по полю — навестить свою подругу, которая живет на том конце деревни. Темно было, ни луны, ни звезд, так что, надеюсь, он меня не видел. Зато я видела, как она ждала его у калитки…

— У той, которую она запирает на висячий замок?

— Да, верно. — Она подтолкнула графиню локтем. — И это еще одна их странность. Кто же запирает садовую калитку? — Она вытащила ленты из напитка и принялась их выжимать. — Ну так вот, она просто стояла там. А ночь была отнюдь не теплая. Это в январе было. Река замерзла — вот какой мороз. И тут подкатывает эта карета и выходит он…

— Здоровый детина, — перебила, облизывая губы, графиня. — Темная одежда? Толстая шея?

Трактирщица отпрянула, качая головой.

— Нет. С чего вы взяли? Ничего подобного. Странный такой, маленький. Хлипкий. И шел так смешно. Но это, наверно, из-за холода. Неуверенно. — Она приблизила губы к уху графини. — Я чуть не рассмеялась в голос, так это было чудно. Она высокая, а он — такой низенький. Но что есть, то есть. Белоснежка и гном. — Она разразилась грубым смехом, так что теперь отпрянула графиня, испугавшись за свою барабанную перепонку.

— А лицо? — спросила графиня. — Какое у него лицо?

— Не видно было. Большой парик, понимаете. И шляпа с перьями.

— А сама эта женщина — миссис Рой? — вступила в разговор Элпью. — Что вы о ней думаете?

— Да, странная она какая-то. — Хозяйке, похоже, нравились все эти расспросы. — Мы видим ее в саду, копает, сажает что-то. Ходит на речку с удочкой. Вот так. К нам никогда не заходит. Не отвечает людям, которые с ней заговаривают.

— Видят ли ее в деревне? Может, гуляет или…

Трактирщица хлопнула ладонью по стойке.

— Никогда не выходит из дома. Своей кареты у нее нет, и никогда не нанимает экипаж в деревне. И в почтовую карету ни разу не садилась отсюда. Мы и лошадей даем напрокат, но она никогда не брала.

— Как же она ездит в театр?

— Какой еще театр? — фыркнула женщина. — Тут театров нет. Это Актон.

— Но она ездит в театр в Лондон. — Графиня отхлебнула пива и пожалела об этом. Никогда еще она не пробовала подобной мерзости. — Мы ее там видели. Сидела в боковой ложе.

— Видели ее! В Лондоне! — взревела кабатчица. — Но этого не может быть. Она поселилась здесь поздней осенью прошлого года и, насколько мы тут в деревне знаем, никогда не покидала этого места. Ни разу. Даже в деревню не приходила, чтобы купить кружок масла или дюжину яиц.

— И даже письма на почту не носила? — Элпью отщипнула хлеба и принялась жевать. — И не ходила выпить чаю в чайной?

— Нет, — хозяйка смахнула оставшиеся на стойке крошки. — С поручениями она присылала слуг. Сама никогда не приходила.

— Мальчика-арапчонка и девушку с соломенными волосами? — Графиня погоняла по оловянной тарелке маринованную луковичку, потом, отчаявшись соблюсти светские манеры, отправила ее в рот с помощью пальцев.

— Да, иногда девушку. Мальчик слишком мал. — Хозяйка отломила у графини кусок сыра и съела. — Но иногда она присылает и своего помощника.

— Помощника? — Элпью выпрямилась. Вот оно! Наверняка они добрались до Подлеца. — Хорошо сложенный, плотный мужчина со сломанным носом?

— О нет. Напротив. — Хозяйка покачала головой. — Высокий, худой. Гибкий. Волосы рыжеватые, стрижен коротко. Парика не носит. Все время ездит туда-сюда, возит свертки, уезжает на той же лошади, на которой приезжает, иногда берет с собой девушку или мальчика.

— И вы не знаете никакой другой благородной дамы, у которой служил бы мужчина с такой внешностью — здоровый, крепкий? — Элпью не могла поверить, что поиск Подлеца вот так оборвется, но трактирщица покачала головой.

— А о чем он разговаривает — помощник миссис Рой?

— Никогда ничего не скажет — только: «Сахарную голову, пожалуйста» или «Кварту сыворотки». Чересчур тихий паренек. Очень замкнутый. А смотрит вроде как насмешливо. — Хозяйка протерла тряпкой стол. — А с чего такой жгучий интерес, дамы?

— Вчера миссис Рой меня оскорбила. После того как мы с подругой тут пообедали, у нас сломалась карета, и эта женщина, воспользовавшись нашей бедой, всячески нас обругала. — Графиня загадочно улыбнулась. — Так что мне хочется найти ее слабые места.

— В таком случае желаю вам удачи. — Трактирщица засмеялась и убрала тарелку. — Нам тут в нашей славной деревне не нужны всякие городские гордячки.

— Совершенно верно, — поддакнула графиня, направляясь к двери.

Хозяйка подняла практически полную кружку ее светлости.

— А пиво допивать не будете?

Графиня пошатнулась. Она знала, что ее вырвет, если она сделает хоть один глоток.

— Выпейте его сами, дорогая. За мой счет. Это вам за вашу помощь.

Покинув таверну «Петух», графиня приказала кучеру ехать прямиком к дому Мустафы и его госпожи, миссис Рой.

— Но, миледи, — запротестовала Элпью, — мы же ищем Подлеца. Нам лучше спросить в лавках, в чайной.

— Да-да, — бросила графиня. — Так мы и поступим. Но сначала мне нужно заплатить один долг. Тогда я буду счастлива.

Элпью прикусила язычок, но ужасно жалела о напрасной трате времени, ибо миссис Уилсон будет чрезвычайно разгневана недостатком новостей.

— То-то сейчас повеселимся, — сказала графиня и, закрепив патены, зашагала по лугу к дому. — Она не ожидает так скоро увидеть меня снова!

Элпью взяла ее светлость за локоть, и женщины перебрались по деревянной приступке через изгородь и побрели по грязи и коровьим лепешкам к закрытой на замок калитке.

В маленьком садике было тихо и пусто.

— Ну да, холодно, — сказала графиня, проворно перелезая через верхнюю планку калитки. — Чего ей торчать в саду? Идем, Элпью, устроим ей сюрприз. Может, увидим этого таинственного мистера Роя.

Элпью спрыгнула на ромашковую лужайку и огляделась. Все казалось таким обычным. Газон, несколько клумб, тропка, ведущая к реке, красивый коттедж с увитым растениями фасадом. Типичный уединенный загородный дом.

Графиня забарабанила в парадную дверь. Ответа не последовало.

Элпью подошла к графине, повернула ручку, но дверь оказалась заперта.

— Может, их нет? Уехали в город.

— Вероятно, в театр, посмотреть на мусье Баллона, танцора.

Элпью подошла к окну и заглянула внутрь через окна в освинцованных переплетах.

— Мадам? — позвала она, махая графине рукой. — Ставни закрыты.

— Не может быть! — Графиня поспешила к ней и прижала лицо к стеклу. — Как странно!

Элпью отошла, чтобы охватить взглядом весь фасад. Наверху окна казались такими же темными.

— Я обойду дом, мадам.

Пока Элпью ходила вокруг коттеджа, графиня села на садовую скамейку. Носком башмака она поддела неплотно прилегающий к земле кусок дерна с ромашками. Похоже было, что со вчерашнего дня газоном кто-то занимался, потому что накануне она не заметила рядом со скамейкой квадратного куска дерна.

Элпью вернулась через несколько минут.

— Ничего не видно. Это место защищено надежнее, чем королевский монетный двор.

— Какое разочарование, — проворчала графиня. — Я хотела показать тебе столовую с фонтаном.

— Я же не сказала, что в дом нельзя проникнуть, мадам. — Обтерев руки о лиф, Элпью вытащила из волос шпильку. — Дайте мне минуту на замок черного хода, и мы войдем.

— Как весело! — хихикала графиня, пока они с оглядкой огибали дом. — Жаль только, что я не могу как следует отплатить этой грязной потаскухе за те оскорбления, которые она вчера выкрикивала в наш с Пигаль адрес.

Элпью понадобилось две минуты, чтобы забраться в дом, где сыщицы повосхищались кухней, оснащенной всеми новомодными штучками, с большой печью для хлеба.

— И все-таки странно, — стала рассуждать вслух Элпью, — хозяйка таверны сказала, что она никогда не уезжает из дома, однако же здесь, похоже, никого нет.

Нахмурившись, графиня повернулась к ней.

— Ты права, Элпью. Если она никогда не выезжает, то как же ее сейчас здесь нет?

— И каким образом мы могли видеть ее в городе?

Графиня провела Элпью в столовую и подковыляла к фонтану.

— Взгляни на это! — Она потянула за рычажок — хлынула вода. — Чудо, правда? И как удобно.

Элпью почти не обратила внимания на чудо техники. Она была озабочена только тем, чтобы поскорее убраться отсюда и вернуться к поискам Подлеца. Покинув столовую, она ждала в вестибюле.

Картины на стенах, очевидно, были очень ценными, а сами стены были затянуты тончайшим шелком, как в элегантных домах в самой фешенебельной части Лондона.

Графиня присоединилась к ней, и женщины направились на кухню, но ее светлость вдруг импульсивно потянула Элпью за руку.

— О, Элпью, идем. Мы уже в доме, нам никто не мешает, давай поднимемся наверх всего на минутку и посмотрим, в каком стиле отделана спальня этой шлюхи.

Элпью неохотно поднялась по лестнице следом за графиней, которая прямиком ринулась в дальнюю комнату.

— О, Элпью, скорей, — позвала графиня. — Смотри! Какое великолепие, правда?

— Очень изысканно для сельского коттеджа, — сказала Элпью, щупая шелковые шторы и восхищаясь явно дорогим зеркалом над камином. — И очень странно. А кстати, где же все слуги, если уж разбираться до конца?

— Здесь их нет. — Графиня выдвигала пустые ящики и заглядывала в них. Открыла расписную дверь в углу рядом с кроватью. — Гардеробная, Элпью! — взвизгнула она. — Боже мой, посмотри на эту коллекцию нарядов!

Внутри висело множество элегантных платьев. Элпью с графиней трогали тонкую вышивку и яркие оборки, приподнимали рукава, чтобы рассмотреть изящные стежки.

— Они даже элегантнее тех, что были у меня в мои лучшие годы, — вздохнула графиня. — Значит, гном, должно быть, очень богат.

Элпью вытаскивала платье, засунутое в самую глубину.

— Персиковое. Какая прелесть, — проговорила графиня. — Хотя я не думаю, что эти ленты цвета бургундского вина здесь к месту.

Элпью понюхала платье.

— Я обратила внимание на запах. Понюхайте. — Она сунула ткань под нос графине. — Ландыш и мускус. Чувствуете?

Но графиня, у которой буквально отвисла челюсть, указывала ниже. Элпью повернула платье к себе, чтобы получше разглядеть, что так поразило графиню. Платье было испорчено. Спереди по лифу и по рукавам, до манжет, шли большие бурые пятна.

— Боже мой, — выдохнула Элпью. — Это… это же кровь.