"Улыбка гусара" - читать интересную книгу автора (Глушановский Алексей, )

Глава первая, в которой я просыпаюсь после ОЧЕНЬ долгого сна, и понимаю, что совершенно ничего не понимаю

Шум… Опять этот шум, словно раскаленной иглой вонзающийся в мою многострадальную голову. Неужели благородному человеку нельзя спокойно поспать в собственном доме?

— Тысяча чертей и сотня ангелов вам в глотку. Что такое? Какой гад мне спать не дает? Прошка, мерзавец! Запорю, вот как бог свят, запорю эту скотину! — бормоча угрозы нерадивому денщику, я перевернулся на другой бок, и снова стал проваливаться в благодатный сон.

Нет, Прохор видно сегодня точно не успокоится. Я, конечно, придерживаюсь либеральных взглядов, даже как-то книжицу мсье Руссо читать пробовал, — между нами, господа, — ТАКАЯ МУТЬ, — гм… кажется я отвлекся. В общем, если денщик не уймется, я его точно сегодня на конюшню, за порцией горячих отправлю, и ни на какой либерализм, и мэтра Руссо не посмотрю! Потом… Когда проснусь.

Я вновь повернулся, устраиваясь поудобней, и постарался уснуть.

Да что это такое! Он там, похоже, не один надрывается! И слова какие-то странные, точнее иностранные. Никогда от него ничего подобного не слышал. Этот бездарь едва-едва по складам читать умеет, да и то пытается забыть сие с трудом вложенное умение, как совершенно ненужный хлам. Ох… Пить как охота! И глаза не открываются. С кем же я вчерась так надрался? С Ржевским? Уж больно симптомы похожи? Да нет, он же вроде как с месяц назад в Мариуполь уехал… Странно. О, вроде заткнулись. Можно еще подремать…

Благодатная влага льется на дерн, укрывающий старую могилу, с невероятной, необъяснимой никакими физическими законами скоростью проходит сквозь землю и стенки давно прогнившего гроба, и целиком, без остатка, впитывается лежащим там иссохшим телом.

О-о-ох. Я открываю глаза, и память наконец-то возвращается. Что со мной? Какой Прошка? Он давно умер и черви сожрали его бренное тело! Если конечно не отравились, бедолаги. Превреднейший был человечишка. Гм… в таком случае, он, получается, останется нетленным? Еще и за святого принять могут… Мда… Святой Прохор, насморкоисцеляющий. Вечно от него такое амбре шло, что никакой насморк не выдерживал.

Однако я опять отвлекся. Увы. Дурная привычка рассуждать о посторонних вещах, которую я приобрел за время пребывания в могиле. А что вы думаете, попробуй-ка, полежи, в довольно-таки неуютном гробу, с осиновым колом в груди, не имея возможности даже пошевелиться.

Что? Как я дошел до такой жизни? Ну, это история длинная. Ах, до понедельника вы совершенно свободны? Тогда другое дело.

Отец мой, урожденный граф Бельский, попав в опалу при покойном Павле Первом, отбыл в свое поместье, дав слово более не появляться в столичном свете.

Там он и оставался вплоть до самой своей кончины, изредка делая выезды к соседям. На одном из таких выездов, он и познакомился с моей матушкой, дочерью небогатого земского дворянина. Разумеется, брак был несколько неравным, однако матушка моя в те годы была первой красавицей, а отец, по причине опалы, не мог рассчитывать на благосклонность дамы своего круга.

В положенный срок после свадьбы, на свет появился я, вызвав немалое огорчение своего почтенного родителя, поскольку матушка моя, которую он сильно любил, вскоре тихо угасла, не перенеся напряжения родов. Жениться вдругорядь он отказался, заливая свое огорчение крепким испанским вином, и забываясь лишь на охоте, и при игре в карты, к которым питал известную слабость. Надо сказать, что будучи игроком весьма удачливым, он тем самым изрядно преумножил наше благосостояние, и без того довольно немаленькое.

Отца своего я видел редко, поскольку занятый охотами, картами, испанским вином и молоденькими крестьянками, в поместье он наезжал нечасто, передоверив мое воспитание дядьке Игнату, который некогда служил у отца денщиком, и кое-что понимал в благородном обхождении, старой гувернантке-француженке Эмили Ласьонель, и своему духовнику, отцу Савелию.

О нем надо рассказать поподробнее, ибо именно он сыграл немалую роль в произошедшей со мной беде. Ну, если не считать моей собственной глупости и доверчивости. В те годы, он был довольно молод, однако уже успел прославиться на весь уезд своим кротким и незлобивым нравом, готовностью прийти на помощь каждому, кто в нем нуждался, и некоторой медлительностью мышления.

В бытность мою отроком, именно он учил меня грамоте и всем тем наукам, что постиг сам. Частенько, получив наказание за детские шалости, коих, должен признаться, творил я в немалом количестве, так как был весьма живым и подвижным ребенком, бежал я к нему, за утешением и жалостью, всегда получая оное, а иногда, в придачу, и медовый пряник, в те года любимейшее мое лакомство.

Он старался воспитать меня добропорядочным и смиренным христианином, направив мысли мои к вящей славе божьей, но увы, сие сильно противоречило моей непоседливой натуре, и подрастя, поступил я в кадетский корпус, как и было заведено всеми традициями нашего рода.

Затем — война, Бородино, в котором я, не хвастаясь, могу сказать что проявил себя с самой лучшей стороны, за что и был отмечен чином, Европа, Париж, mаdame Э., mаdame Л., mademoiselle Т., дуэль с наглецом Кержанским, понижение в чине, возврат в Россию в составе овеянного славой Ахтырского полка, служба в одном провинциальном, но довольно-таки милом городишке недалеко от границ Псковской губернии, где и располагались наши поместья, визитации светских дам, уставших от телесных и прочих немощей своих престарелых супругов и многое другое. Конечно же, не могло обойтись и без удалых, наводящих оторопь на окрестных мещан гвардейских попоек. Да-с, жаловаться точно не приходилось.

Там я и познакомился с очаровательнейшей mаdame Сангрени, что и сыграла такую важную роль в моей судьбе. Поневоле вспоминается тот день, пардон, ночь… Та ночь, когда меня «причислили» к сему довольно благородному сословию магического мира, представителем коего я сейчас и являюсь. Действительно, какой гусар мог бы устоять, когда такая роскошная красавица приглашает его «посмотреть венецианское зеркало в её спальне?» Нет такого гусара, господа! И не было никогда! По крайней мере, мы подобных, в нашем полку, не потерпели бы!

И главное, в самом начале, все было просто замечательно! Какая страсть, какая экспрессия! Но вот потом… Нет, когда она начала говорить, что мы будем навеки вместе, то это еще ничего… Обычная женская уловка, так я решил. Когда она вызвала слугу, чтоб тот задержал меня, после моего заявления, что я с болью сердечной вынужден её покинуть, поскольку командир отправляет меня на Кавказ за дуэль с Кшишимским (прощаться с дамой надо изящно господа! Этой уловке меня научил Ржевский, — между нами — тот еще ловелас, если не сказать похлеще). Да, это было тоже ничего…

Но когда этот её Андрейка категорично отказался умирать от двух пуль, угодивших ему в лоб (отправляясь к даме, я всегда беру с собой пару пистолетов. Так, на всякий случай. Вдруг, муж вернется не вовремя…), а сама madame Сангрени вдруг вцепилась мне в шею внезапно отросшими клыками, вот тут-то и началась самая мистика.

Очнулся я на той же самой роскошной кровати, но с единственным отличием — руки были надежно прикованы, а голова шла кругом не только от избытка эмоций, но и просто вследствие странного самочувствия. Очаровательная, а к тому же оказавшаяся весьма зубастой, мадам мило улыбалась, будто ничего такого особенного не произошло. Как выяснилось чуть позже, с ее точки зрения действительно ничего не произошло — я на ее счете был далеко не первым соблазненным «кандидатом на укус». В её-то сто восемьдесят с чем-то лет…

Да, задержался я у Сангрени в гостях значительно дольше, нежели рассчитывал. На месяц… Честью клянусь, узнал много нового и очень интересного, напрочь перевернувшего мои представления о мире. Также мне очень доходчиво объяснили о новых возможностях изменившегося тела, а заодно и о том, какие горизонты открываются. Впечатлило. Зато причина, по которой прекрасная дама изволила обратить на меня свое внимание во всех смыслах этого слова, оказалась несколько болезненной для самолюбия. Я-то рассчитывал на свою природную неотразимость гусарского офицера, а не тут-то было. Сангрени, эта вампирша из древнего и могущественного рода, просто изволила несколько заскучать, будучи временно вынужденной остановиться в этом городе. Скучать же она не любила…

Тут и подвернулся пропадающей от тоски аристократке возможность поразвлечься, использовав для этого бравого поручика гусарского полка.

Должен признать, обозлился я тогда преизрядно. Не сдержался-с. Когда, спустя месяц, было мне предложено удалиться, ввиду отъезда мадам, и заканчивающегося отпуска, достал я саблю… Она очень неплохо сражалась, да-с, но куда нежной барышне, пусть даже и из кровососущей породы, тягаться с лучшим фехтовальщиком Ахтырского полка? Тем более, что скорость движений у нас была равной. В общем, отрубил я ей голову, прежде чем она чары свои применить успела. По новой своей привычке, и крови её хлебнул немного, отчего возможностей, надо сказать, прибавилось у меня вполне порядочно.

Потом, по особнячку её прогулялся, слуг истребляя. Занятие, для офицера, конечно неподходящее, ну да на войне и не таким заниматься приходилось. В общем, никто не ушел. В подвале комнатенку, телами людишек местных, полностью обескровленных, обнаружил, и на душе сразу спокойнее стало.

Но не полностью. Я-то ведь, нынче в том же состоянии пребываю! И пусть теперь, крови Сангрени выпив, я и на солнце выходить смогу, (Да-с, господа. Молодых вампиров, вроде вашего покорного слуги, солнце дотла сжигает, только после семидесяти лет ему противостоять возможно становится. Ну, или если более древнего вампира убить удастся, да кровь его выпить. Тогда вся сила проигравшего — победителю достается. Напрасно мне Сангрени об этом рассказала… Ох, напрасно.) да только кровь людскую пить мне все равно придется. И решил я тогда, в усадьбу свою родную съездить, да с отцом Савелием посоветоваться. Благо, оставалось у меня еще несколько дней отпуску, как раз на дорогу бы хватило. Это и было моей большой ошибкой. Впрочем, не самой большой…

А что бы вы на моем месте делали? Поневоле хотелось с кем-то о произошедшем поговорить, но подходящего человека никак не находилось. Другие вампиры? Так ближайших, я сам извел, а чувство крови (полезнейший навык господа. Ему меня тоже Сангрени научила) показывало, что все подобные мне создания находятся от меня весьма далёко.

Сослуживцы, давние товарищи по боям и широким застольям? Пропустят мимо ушей — в лучшем случае отделаются несколькими словами и предложением «выпить за господина поручика, который немного слишком переувлекся сочинениями лорда Байрона, и за его очередное приключение». Душевные люди, надежные, но тут от них проку маловато будет. А поговорить с кем-то надо, все нутро переворачивается. Да, я и раньше убивал — на войне, на дуэлях, разбойничков как-то раз пострелял, что одиноко едущего гусарского поручика пограбить решили. Дело обычное. Но убивал просто, не как сейчас, когда нужна была еще и кровь. Непривычно как-то… Да и где разбойничков столько набрать, чтоб прокормиться можно было? На войну, что ли податься? О переводе на Кавказ попросить? Там, говорят, снова чеченцы пошаливать начали.

Так, в расстройстве чувств, я и вернулся в родное поместье. Приказчик вертелся юлой, однако мне было не до этого мошенника. Переменив лошадь, я галопом направился к недальней церквушке у села, где и командовал приходом отец Савелий.

Старик мне очень обрадовался. Выставил чай, пряники. Посидели. Тут я ему все и рассказал. В начале он мне не поверил, и посоветовал, никогда больше не мешать коньяк с шампанским, а водку пить не более полуштофа в неделю. Но когда я ему показал кое-что из науки madame Сангрени, тут же стал очень серьезен. Пообещал покопаться в книгах, да посмотреть, что к чему, с иерархами посоветоваться. С тем я от него и ушел. Переночевал в поместье, да и убыл в расположение полка. Как раз, к концу отпуска успел.

Через пару недель, когда вновь начал я позывы голода вампирского испытывать, приехал он, да не один, с монахами какими-то. Вызвали меня к полковнику, да и говорят, что, вот мол, Аркадий Бельский, по просьбе Синода, и приказу императора Российского, поступаешь ты в распоряжение святой матери нашей, церкви, на срок неограниченный, доколе надобность в тебе у них не отпадет. Не посрами мол, отечество. Я что, откозырял, запись в полковой книге отметил, и «поступил в распоряжение».

Отъехали мы до монастыря недалекого, там-то отец Савелий мне и объяснил, что, мол, обращен я в тварь диаволову, диавольской силой и людской кровью питаемую, и погибнет душа моя, навеки в ад попав, ежели не отрекусь я от своей новой силы. Грустно мне тут стало. Успел уже к возможностям своим новым привыкнуть, жаль отказываться, да ничего не попишешь.

Говорю, согласен, мол отречься, да только как сделать-то это? Тут он мне и принялся объяснять, что есть, мол, обряд специальный, как раз для этого предназначенный, и все, мол, хорошо будет, вновь я человеком стану, и жить счастливо, как и прежде буду. А сам в глаза не смотрит, отворачивается. Понимаю я, что дрянь дело, и вряд ли переживу обряд этот, но что делать… Согласился уже. Да и не к лицу офицеру русскому, церкви православной бояться. Мало я, что ли, на войне в глаза костлявой заглядывал? Можно и еще раз рискнуть.

Пришел в церковь, при монастыре, лег, где указали, окружили меня иконами, и началось. Долго ли продолжалось, — не ведаю, только чую, хуже мне и хуже. Вскоре ни пальцем пошевелить, ни глазом моргнуть, ни даже вздохнуть не мог! Благо, что вампирам дышать не обязательно.

Тут прекратилось все, и отец Савелий ко мне подходит, а сам смотрит, виновато так, и говорит, значит: — Прости меня, сыне. Обманул я тебя. Нет у церкви святой, способа излечить тьмою рожденных, каким ты стал. Обряд этот лишь сковал тебя, чтоб сопротивления, дьявольской силой одержимый, ты нам оказать не мог, пока то, что в такой ситуации делать должно, исполнять мы будем. Сейчас же поднесли ему елей, и стал он соборовать меня, как умирающего.

Закончил, и говорит вновь: — Последнее осталось. Покойся с миром, и да примет тебя господь средь ангелов своих. Не переживай, сын мой, за кротость, тобою проявленную, прямо в рай попадешь. Потерпи немного.

Достал он откуда-то кол деревянный, молоток, да и вогнал мне тот кол прямо в сердце! Дурак, право слово… От кола того мне ни холодно, ни жарко, только мундир попортил, да дыру в теле пробил. И не совестно же супостату было так надо мной издеваться?

А после были похороны. Закопали меня, в гробу закрытом, на монастырском кладбище тайно, как бродягу какого-то, и забыли, наверно.

Да вот только, соврал отец Савелий, как последний басурманин соврал! Никакого рая! Лежал я себе потихоньку в скуке великой и даже пошевелиться не мог! Из всех изменений обстановки окружающей, лишь количество червей, проползающих мимо по своим делам непонятным. Сначала считал от тоски неодолимой, а потом и бросил, до ста тысяч досчитав.

Кол осиновый, на вампиров её разновидности, как мне Сангрени говаривала, действия ровно никакого не оказывает, но от этого, знаете ли, ощущение дыры в груди приятных эмоций не добавляет. Никому бы не порекомендовал, господа! Пренеприятнейшие ощущения! Да еще он, кол проклятущий, гниет помаленьку, неимоверное желание почесаться вызывая. Ан нет, не судьба… Только и оставалось, что мысли нерадостные думать, да отца Савелия ругать по матерному, неведомо чего дожидаючись. Разве что господа археологи с лопатами пожалуют, исторические окаменелости откапывать. Вот уж удивлены будут, когда вместо ценного раритета эпохи минувшей, обнаружат гусара в плохом настроении…

Мысли этой хватило ненадолго, вновь хандра подкралась незаметно. Пришлось занимать голову не столь уж приятным занятием — вспоминать те книги, что перелистывал по настоятельным требованиям мадам Сангрени, впоследствии столь грубо меня оскорбившей. Не знаю уж, на сколько времени мне хватило сих занятий, но вспомнил я все премудрости, в книгах описанные, до последней буковки. Вот только, излишнее количество премудрости книжной, способно вызвать глубокий и крепкий сон. Право слово, еще на экзаменах в кадетском корпусе примечено, да не только мной, но и всеми остальными знакомцами.

В общем, сморило меня от души и по всему видно, надолго. Оно и правильно, спешить, как сами понимаете, некуда, да и вокруг ничего особенно интересного не происходит. Ан вдруг разбудили, собаки. Интересно, кому приспичило мою могилку кровью человеческой поливать? Вернейшее и надежнейшее средство вывести вампира из сна, да и от чар любых избавляет. Приятно вновь способность двигаться обрести. Ну, так что, будем опознание пробудивших меня проводить? Там и решим — благодарность перед строем объявлять или же использовать в качестве сытного обеда и калорийного ужина. Впрочем, сейчас и выясним. Поживем господа!

Пора вставать, пора. А то крики вновь усилились. Да еще и голос женский! Они там что, даму обижают? Как гусар и дворянин, я такого позволить не могу, а посему первый вариант поведения отпадает, аки лист с осеннего дерева! Вперед!

Хорошая земелька, рыхлая, кровью пропитанная. А где у нас кровь, там у нас что? Правильно, там и власть моя, вампирская. Достаточно лишь немного поспособствовать и пропитанная кровью земля взрывается множеством комьев, освобождая мне путь на свободу.

Ночь. Свежий, прохладный воздух. Спокойное, полузаброшенное кладбище. Красота… И всю мировую гармонию нарушает кучка каких-то уродов, занимающихся совершенно непотребными делами. Непотребство не в трупе, который лежит, исколотый ножевыми ранами, то дело вполне житейское. Мало ли за какие заслуги его в подушечку для иголок превратили — может, карту передергивал, а может и муж какой барышни, у себя оленьи украшения на голове после его визита обнаружил. Мало ли поводов. Правда, зачем столько ударов наносить, да еще рукой неумелой? Одного в сердце хватит, или режущей кромкой по шее провести легко так, одним мимолетным взмахом. А тут… Ударов с десяток.

Не в том дело. Крик женский мне никак не почудился. Вот она, девица весьма молоденькая, да в положении наинеприятнейшем. Две твари, людского имени недостойные, руки-ноги к земле поприжали, а третий, нижней головой озабоченный, снасильничать пытается. Остальные же, числом пятеро, стоят себе спокойненько, да еще советы голосами гнусными подают.

Нападать со спины мне как-то и не пристало, даже на таких недостойных уважения противников, поэтому я подобрал ком земли, да и кинул в того негодяя, что собирался овладеть девицей помимо ее воли. Как и полагается, попал, причем прямо по затылку. Ну наконец-то, изволили заметить мою персону, а то обидно даже. Однако, раздавшийся вопль был на незнакомом языке. Впрочем, почему незнакомом? Слышал я что-то такое, слышал… Да никак чухонское наречие, на кое никто из благородных людей и внимания никогда не обращал? Совсем распоясались, холопы!

Хм, а ведь они надо мной смеются. Надо мной, дворянином, офицером! Хотя, откровенно признать, я сейчас явно не в той форме, чтобы соответствовать званию и титулу. Зато они не в том виде, чтобы считаться людьми, раз промышляют таким мерзким делом, как насилие. Да и вообще, кушать хочется!

Прыжок и вот первый из этой чухонской шайки уже в моих крепких, но совершенно не дружеских объятиях. Что, не смешно теперь? Оно и понятно, теперь мое лицо, однозначно не слишком хорошо смотрящееся после пребывания в могиле, видно во всей «красоте». Ф-фу, ну что же так громко орать, того и гляди еще кто-нибудь проснется, придется поздним ужином делиться. А мне и самому не так уж много… Извините, малость жадничаю, но после столь длительного вынужденного поста мне простительно.

Кровь. Господа, великолепное чувство после столь затянувшегося перерыва. Тут и особый вкус, и совершенно непередаваемый аромат — куда там вину, пусть и многолетней выдержки. Прелестно… Да и для восстановления ран телесных ой как способствует. Кол-то осиновый, коим меня попотчевали в качестве прощального блюда, пусть и сгнил, но дыра от него так и осталась. Зато теперь прямо на глазах затягивается. Да и внешний вид ощутимо похорошел. Был не гусар, а так, мумия египетская, а сейчас вполне ничего себе, хоть в полк, хоть в бордель-с. Нет, пожалуй, лучше в бордель, поскольку в полк без штанов не пустят. Мои-то превратились в нечто непотребное, не то червями погрызенные, не то просто от времени сгнившие.

Кончилась бутылочка, то есть человечек. Вкусно, но мало… Еще хочу. Для гусара одной бутылки вина никогда не хватит, ну а для гусара-вампира? Правильно, та же история, но в другой обложке. Полностью обескровленное тело полетело в сторону и вот тут-то остальные поняли, что не все так просто в мире под луной. Один из них вытягивает вперед руку, раздается щелчок и хищно засеребрилось лезвие ножа. Ага, просто великолепно! Шпаги у меня нет, но в моем теперешнем положении она не столь и нужна, магию также применять не буду… пока. Развлекусь малость, вспомню былые тренировки, когда учитель фехтования показывал приемы уклонения от ударов ножа, шпаги, да и от пуль пистолетных уклоняться учил.

Вот только у него нож, а у меня что? Ну как же, можно коготки малость отрастить, на одной руке. Несильно, сантиметра на три. Будем делать из любителя посмотреть на сцены насилия над прекрасной дамой кружевное изделие с рюшечками и фестончиками. Лезвие ножа рыбкой пляшет в руке моего противника, переходя из прямого хвата в обратный. Рад не только за него, но и за себя — будет какой-то интерес в этой хоть и не дуэли, но уж дорожной схватке точно.

Колющий удар, потом секущий, перехват ножа лезвием вниз и вспарывающий удар снизу вверх. И все впустую… Ловлю глубокое изумление в глазах негодяя и отвечаю искренней, душевной улыбкой, обнажающей длинные, снежно-белые клыки вампира. Отвлекся. Зря, во время боя ничего не должно отвлекать, иначе проигрыш гарантирован. А проигрываешь тут не месячное жалованье (грешен, спускал за картами раза три), а собственную жизнь, что не в пример более существенно. Когтями его, да по харе некультурной. Вот так, было обычное человеческое лицо, а стало живое пока что подтверждения вреда разгульной жизни. В смысле, нос исчез, срезанный под самый корень.

Опять вопли… Нет, не нос надо было отрезать, а всю голову целиком. Безголовые не орут, они на это в принципе не способны, проверено на мадам Сангрени. Завершилась забава. Ножик бросил, ладошки к лицу прижал и воет, от меня пятясь. Ну и куда ты собрался, друг ситный? Если тебя где и ждут, то разве что в аду. Небось и котел давно приготовили, костерок развели… Ну что ж, любезнейший, не будем задерживать месье Сатану?

Резкое движение вперед, хватаю руками за шею и рывок… Сила вампира на порядок превосходит человеческую, и позвоночник не выдерживает такой нагрузки.

— Он отправился в ад для безголовых, — обращаюсь к оставшимся шестерым. — Вам билет на ту же станцию или придумать нечто пооригинальнее?

Ровно половина из них, то есть три экземпляра, пытаются бежать. Нет уж, мне это не надо! Жест, несколько слов на давно умершем языке и вокруг нас возникает бледно-серая, практически невидимая стена. Незадачливые беглецы пытаются проскочить сквозь нее, но врезаются и с жалобными стонами отползают обратно.

Стена… По правде говоря, ее там и нет, так, видимость, иллюзия. Зато чем больше страх запертого внутри человека, тем большую прочность она приобретает. Так что трусам отсюда не выбраться ни при каких условиях. Ладно, пока они там охают и ахают, займусь другой троицей. Ага, один из них изволит навести на меня пистолет какой-то странной формы, коротенький такой. Ствол ходит ходуном, сам весь дрожит, словно пьяный могильщик ранним утром…

— С-стой, ст-трелять буду! — истерически, с подвыванием заголосил он. Вот как, по-русски заговорил. Может ведь, когда хочет…

— Пли!

От громкого крика самым что ни на есть командным голосом этот лопух нажал на спуск и пуля просвистела высоко над моей головой. Старый трюк, но с такими людьми действует на удивление эффективно. Но тут вдруг раздался второй выстрел, а за ним и третий. Вторая пуля опять пролетела мимо, ну а третья все же попала. В плечо, но ведь неприятно! Затянется через пару секунд, но что это за пистолет такой, что стреляет несколько раз подряд, да еще с такой скоростью? Никогда таких не видел, а посмотреть любопытственно было бы.

Но обстрел этот надо прекращать. Благо и выбор богатый, очень богатый. Кладбище место уникальное — можно творить такое, что в других случаях ой как трудно, ну а тут… Здесь везде тела, даже там, где от могил и следа не осталось. Жест, подкрепленный мыслью, и из-под земли высунулись две призрачные руки, обхватившие стрелка за лодыжки и дернувшие вниз. Стоит чухонский «богатырь», врос в землю по самую шею. А где остальное? Под землей разумеется, надо же кладбищенскому духу чем-то заняться. Вот и будет ему пожива, может сразу жизнь вытянуть, а хочет — пусть потянет процесс. Впрочем, я и духом это существо зря назвал — ни разума, ни сознания, одно лишь желание сожрать или напугать. Сам по себе никчемный, но если разбудить, да еще чуть силы добавить, тогда неплохой помощник получится. В пределах кладбища опять же.

Минус один, имеем пять… Так, а что это у меня в руке? О, голова… Бедный Йорик! Я знал его, Горацио. Считаете, что отрубленная, вернее оторванная, голова — штука абсолютно бесполезная? Ошибочка с вашей стороны. Например, можно череп на каминную полку поставить или в качестве пепельницы использовать. Но это дело долгое, не сиюминутное. Так что брошу-ка я ее. Но не просто так, а в направлении приговоренного к смертной казни… через загрызение. Метательный снаряд пролетел с десяток метров и попал точно в цель, то есть в область шеи очередного разбойничка. Ну а там, она открыла как глаза, так и пасть, начав с большим аппетитом откусывать кусочки от своего бывшего знакомца. Оживший мертвец вообще отличается крайней прожорливостью и полным отсутствием памяти. Так, ходячая кукла, пригодная для простейших действий типа возьми-принеси-пойди-загрызи.

Так, те трое, что пытались убежать, так и носятся по периметру стены, путаясь в слезах и соплях, ну а четвертый стоит, как восковая фигура в музее и раскрыв рот, смотрит, как голова его покойного приятеля доедает другого, пока еще живого. Безумная картина, сеньор Босх бы прослезился от радости и уселся бы на травку с мольбертом.

О, да тут и еще одно интересное действо намечается! Девица, о которой я временно и запамятовал, вовсе не собиралась лежать в обмороке, как это сделали бы многие мои знакомые светские дамы. Напротив, увидев, что один из ее обидчиков стоит себе ошалевший от избытка эмоций и впечатлений, подкрадывается к нему сзади, держа в руках здоровый такой сук, и не обращая на меня ровным счетом никакого внимания. Нет, я не против, как эстет и искренний ценитель женской красоты, я залюбовался подобной картиной. Луна, ночь, кладбище и прекрасная женщина. Почти обнаженная, фигура просто великолепная, гусарская суть так и требует познакомиться поближе…

Хрясь! Очарование момента нарушил звук удара, когда немного подгнившая деревяшка вошла в очень тесное соприкосновение с головой незадачливого насильника. Сук переломился пополам, голова же была немного покрепче и не развалилась. Зато сознание из ее обладателя вышибло всерьез и надолго. Девица же, пребывая в праведном гневе, принялась пинать его ногами, часто поминая наряду с известными мне ругательствами и некие иные выражения. Почему-то среди них упоминалась птица петух из какой-то камеры и еще песец, который обязательно и непременно сейчас должен прийти за этим подобием человека. Не понимаю…

А, разобраться можно и несколько позже, не буду мешать красавице воздавать разбойничку сторицей. Убьет — судьба его такая. Не добьет — самому придется довершить начатое ей. Так, а эти трое мне совсем надоели. Бегают, суетятся, лови их еще… Легче малость умерить пыл, послав волну страха, от которой ноги подкосятся. Сказано — сделано. Посыпались на землю, словно яблоки с ветки.

Кстати о яблоках! Надо бы еще малость живительной влаги потребить — не столько удовольствия ради, сколько необходимости для. Тело в порядке, все замечательно, но чего-то все-таки не хватает. Попробуем на вкус еще одного разбойничка… Ф-фу, кровь какая-то противная. И чего он потреблять при жизни изволил, что оно и в кровь попало? Вроде водкой от него не пахнет, а впечатление похожее. Ну да ладно, не отравлюсь. И, наконец, последние двое. Десертом будете?

Резкий, очень специфический запах ударил в нос. Какая гадость! С одним из претендентов на роль десерта случился приступ «медвежьей болезни», который естественно, напрочь отбил аппетит. Такое существо и убивать противно, хотя и надо. Стоп, ну а зачем убивать-то? Можно и поизящнее поступить. Например, чуток изменить разум, погасив его, и создав у жертвы впечатление, что он… лошадь. Пусть с ним в доме для скорбных головой теперь разбираются, да и с другим тоже.

Хорошо, рысью пошли, вот только цокота копыт не слышно… Подковать их что ли? Впрочем, пусть их доктора подковывают, овсом кормят, ну или просто в смирительные рубашки пеленают и холодной водой окатывают.

Теперь можно и к девушке подойти, преставиться, как и подобает дворянину и офицеру. Стоп! Куда это я пойду без подобающей одежды? Я же не заморский зверь, негром или орангутангом именуемый, чтобы в голом виде даме представляться. Отсутствие одежды хорошо в другое время и другом месте, но никак не при первом знакомстве, что бы там по этому поводу и не говаривал Ржевский.

Но что же делать? Дама, кажется уже завершила пинать бездыханное… а нет, пока еще дышащее тело, и начала озираться. Вот-вот обратит на меня внимание. Придется вновь воспользоваться наукой Сангрени. Небольшое сосредоточение, тайное слово, и на мне — парадный гусарский мундир, в коем я, помнится, очаровал немало женских сердец. Разумеется, совершеннейшая иллюзия, да к тому же довольно утомительная, но на взгляд не отличить от настоящей формы.

О. Она меня заметила! Что я говорил? Гусарскую форму, господа, девушки мимо не пропускают!

Гм… Но почему такая неадекватная реакция? Нет, я, конечно, понимаю, стройный гусар-красавец, при эполетах и наградах, но в обморок-то падать зачем? Вроде бы до сих пор эта мадемуазель излишней впечатлительности не демонстрировала. Вон как лихо насильника отходила, он уже отходит… Не в сторону, а в мир иной. Экий каламбурец получился, вполне в традициях нашего славного полка. Кстати, надо бы добить жертву девичьей ярости, чтобы не мучился особо сильно.

Свернув шею последнему из оставшихся бандитов, я в глубоком раздумье присел над все так же лежащей мадемуазелью, раздумывая о том, как привести её в чувство. Нет, представление о том, что надо делать у меня имелись, но вот, увы, ни нюхательной соли, ни воды под рукой не было, а поднять руку на женщину, хотя бы и даже для того чтобы привести её в чувство, для гусара зазорно.

Машинально подняв руку, чтобы почесать лоб, я обнаружил так и не втянутые когти. Так же, как показала быстрое обследование, я совершенно забыл про выпущенные на всю длину клыки, и залитое кровью одного из разбойников лицо. Мда… Кажется я зря льстил себе, предполагая что обморок вызван моим неотразимым видом. То есть вызван-то он действительно моей внешностью, но отнюдь не в том смысле, о котором я подумал изначально. Быстро устранив недочеты, я аккуратно похлопал девушку по щекам, надеясь, что этого будет достаточно.

Расчет оказался верным. Девушка открыла глаза, внимательно меня осматривая.

— Ты кто? — Она встала, и принялась оправлять жалкие остатки имеющейся на ней одежды. Короткая… Ну, что-то вроде обтягивающей сорочки черного цвета, не прикрывающей даже живота, и черная же полоска ткани, едва прикрывающая великолепные окружности несколько ниже талии. Она что, в трауре? Но ведь даже самые строгие правила не предписывают соблюдать траур при выборе нижнего белья. Хотя… Смотрится весьма привлекательно, господа! Я отвел глаза, дабы не смущать мадемуазель, и поискал взглядом верхнюю одежду, но, как ни странно, ничего не обнаружил. Видимо эти твари раздели её не на кладбище.

— Так кто же? — вновь требовательно повторила девушка. Как ни странно, она совершенно не стеснялась своего, несколько скудноватого одеяния.

Я прищелкнул несуществующими каблуками и представился по всей форме: — Поручик Ахтырского гусарского полка, граф Бельский, Аркадий Николаевич. Рад, что успел вовремя и смог оказать вам услугу, мадемуазель. Позвольте поинтересоваться вашим именем?

Вместо ответа, юная дама вновь села на землю, и прошептала: — Черт подери! Вроде бы и выпила сегодня всего пару коктейлей… Уйди, глюк, я в дурку не хочу! — После чего, стала усиленно тереть глаза.

Признаться, подобная реакция меня несколько задела. Нет, не так должны реагировать юные девушки, спасенные благородным гусаром из лап насильников. Впрочем, подумав, я решил списать это на шок от нападения бандитов, и предпринял еще одну попытку.

— Я готов немедленно удалиться мадемуазель, если таково ваше желание, однако мне кажется, что вы нуждаетесь в помощи.

Отняв руки от глаз, она посмотрела на меня внимательнее, а затем, осторожно прикоснулась к моей руке.

— Ты не глюк? — недоверчиво переспросила она. Похоже, этот немец, судя по фамилии, вызывал у нее изрядные опасения. Возможно, так звали кого-то из напавшей на нее шайки чухонцев?

— Я — гусарский поручик Аркадий Бельский, — повторно представился я. — Не имею чести знать, кто такой этот Глюк, которого вы так опасаетесь, однако смею вас заверить, что вполне в силах защитить вас от любых посягательств. Позвольте поинтересоваться вашим именем?

— Елена, — в глубокой задумчивости ответила девушка. — Гусар? — недоверчиво переспросила она, еще раз осматривая меня с ног до головы. Вот когда я порадовался умению создавать иллюзии. Как бы я выглядел, не будь на мне, хоть и призрачной, но прилично выглядящей одежды.

— А откуда ты, то есть вы взялись, — Элен явно отходила от потрясения, и даже вспомнила о вежливости. — И где эти гопники? — Тут он наконец-то огляделась вокруг, и замерла, видимо только сейчас заметив трупы нападавших на нее разбойников.

Гопники? — опять новое слово. Видимо название шайки. Интересно, сколько же времени я провел в могиле, что язык успел так измениться? Впрочем, выяснить это я еще успею.

— Не извольте тревожиться, мадемуазель. Они вам больше не опасны. — поспешил я её успокоить. — И никого больше не потревожат, разве что гробовщика, который будет измерять их тела для выбора гроба подходящего размера. А откуда я здесь взялся… Прошу вас, только не пугайтесь. — Я решил, что в этом, столь неожиданно изменившимся мире, мне потребуется хоть кто-то, знающий его более-менее хорошо, чтобы просветить меня. Почему бы и не эта девушка, к тому же явно не робкого десятка? — Я из могилы. Видите ли, эти разбойники, прежде чем заняться вами, убили какого-то несчастного, причем прямо на моей могиле. Между прочим, большая ошибка с их стороны! Его кровь и пробудила меня к жизни…

— Андрей! — вдруг охнула Элен, и стремглав бросилась к лежащему около развороченной ямы телу. Взглянув в безжизненное лицо, она побледнела, но в обморок падать не стала. Вдвойне неплохо. Умеет владеть собой, а значит способна оказаться очень полезной в этом новом, во многом загадочном мире.

— Кто он? — я тихо подошел сзади, и в попытке утешения положил руку ей на плечо. Девушка вздрогнула, но не отстранилась.

— Мой парень… Был. — проговорила она еле слышным шепотом. — Твари, убила бы еще раз, если бы они уже не подохли.

— Ваш парень? — я задумался. Несомненно, за те годы что я был в могиле, изменения произошли просто невероятные, и, похоже, в довольно-таки положительную сторону. Чтобы крепостной бросился защищать свою хозяйку, и даже пожертвовал жизнью, пытаясь её спасти? В наше время, эти бездельники, скорее всего, задали бы такого стрекача, что легко обогнали бы любого зайца. Да что там ушастые зверьки, за ними и пуля навряд ли угналась бы! Однако горе её теперь вполне понятно. Действительно, нелегко терять по настоящему преданных слуг.

— Не печальтесь, сударыня, — постарался успокоить её я. — Ваш слуга погиб не напрасно! Своей смертью, он снял с меня чары, и тем самым дал мне возможность вам помочь!

— Андрей мне не слуга! — озлобилась красавица. — Он мой парень. Ты что русских слов не понимаешь?

Так. Похоже, я опять чего-то не понял. Если честно, господа, меня эти языковые заморочки уже начали преизрядно раздражать, и посему я решил при первом же удобном случае использовать прием, под названием Поцелуй Истины, о котором как-то вычитал в книгах mаdame Сангрени. Прием довольно рискованный, и потому редко используемый. Суть его в том что, выпивая кого-либо, вампир вместе с кровью вытягивает и знания жертвы. Тут, главное, очень четко ограничить область знаний, которые ты хочешь получить, иначе так и с ума сойти можно! Чаще всего он используется для быстрого изучения языков, но и в моем случае, может очень даже пригодиться. Однако, увы, — пока кандидатов на роль жертвы вблизи не просматривалось. Так что оставалось только сделать вид что я все понимаю, и отойти в сторонку, давая возможность девушке прийти в себя от сильного нервного потрясения, точнее сказать не одного, а нескольких.

Впрочем, успокоилась она довольно быстро. Отвесив прощального пинка трупу насильника и закрыв глаза своему не то другу, не то кому-то еще более близкому, она вновь обернулась ко мне, и требовательно спросила:

— Ты кто?

Та-ак… Кажется мы это уже проходили… Неужели барышня подвинулась умом от выпавших на её долю испытаний? Интересно, где тут ближайший дом милосердия? Вздохнув от разочарования, я начал представляться в третий раз…

— Я Аркадий Бельский, поручик Ахтырского гусар… — но тут она перебила меня совершенно невежливым способом.

— Я все это уже слышала, не глухая! Вот только гусаров давно не существует, между прочим! И я хотела знать не твое имя, а кто ты есть на самом деле?! Я видела, как ты очень резво и качественно убивал этих… — она брезгливо дернула плечом в сторону торчащей неподалеку головы «чухонского богатыря».

Тот, к слову, до сих пор периодически лупал глазами и разевал рот в беззвучном крике — видимо кладбищенский дух развлекался по полной. Интересно, а каким образом дух развлекается, раз «богатырь» разевает пасть столь ритмично и с выражением полного ужаса в глазах. Нет, узнавать не буду, хотя любопытство у меня развито посильнее, чем у кошки. Кстати, надо бы не забыть взять пистолет, из которого в меня стреляли. Чрезвычайно интересная игрушка.

— Ты сказал, что вышел из могилы, когда на ней убили Андрея. Ты зомби?

— Какая бестактность! Обозвать меня, благородного вампира, каким-то вонючим зомби! Зомби, мертвяки ходячие, даже разговаривать толком не могут, а все их стремления направлены на то, чтобы сожрать всех, находящихся поблизости, — я даже задохнулся от возмущения, высказывая ей это, и даже не поленился сбегать за все еще грызущей мертвое тело оживленной мною головой, чтобы продемонстрировать ей настоящего зомби.

— Значит ты вампир? — Вопреки всем моим ожиданиям, девушка и не подумала испугаться, но наоборот, вся так и загорелась энтузиазмом.

Хм, а ведь идеи лорда Байрона явно не забылись, раз слово вампир не вызывает отрицательных эмоций и желания побрызгать на меня святой водой. Тьфу ты, будь оно все неладно! Мысль о святой воде вызвала в голове образ отца Савелия с осиновым колом в руках. Брррр! Нет, надо срочно перевести мысли на что-нибудь более приятное. Благо и далеко ходить не надо — вот оно, приятнейшее зрелище рядом в образе прелестной дамы в весьма открытых одеяниях.

— А ты не мог бы оживить Андрюшу? — внезапно попросила она меня, кокетливо наклоняя голову. Знаете, господа, а в этом её черном белье и черной помаде на губах действительно что-то есть! Но вот её просьба.

— Я не бог. Я всего лишь вампир. — Терпеливо объяснил ей я. — Нет, я не могу оживить твоего Андрюшу, разве что зазомбировать. Но оно тебе надо?

Я решил, что раз эта барышня так упорно мне тыкает, то имеет смысл и мне перейти на её стиль общения.

— Кстати, — после недолгих и малопродолжительных размышлений было принято решение перестать изображать из себя скромного (по меркам гусаров) корнета, и сам начал расспрашивать. — Почему ты сказала, что гусар не существует? — признаться, этот вопрос крайне меня взволновал.

— Потому что их не существует. Упразднили, — ответила Элен, не слишком расстроившись отказу относительно оживления.

— Как упразднили?!!! — забывшись, я даже повысил голос. — Когда?!!! Какая…

Увы. Должен повиниться. В захлестнувшем меня праведном негодовании я совершенно забыл об элементарнейших правилах поведения, и выразил свое искреннее и нелицеприятное мнение о той не слишком хорошей личности, что осмелилась упразднить красу и гордость кавалерии не слишком смущая себя в выражениях, по-гусарски, припомнив в том числе и как-то выданный Ржевским знаменитый восьмиэтажный «Ахтырский загиб».

Слегка отведя душу и огорчившись, что все достойные смерти уже вкусили от моих щедрот, я немного пожалел, что поток столь высокопробной ругани был услышан прекрасной дамой, однако… Взглянув на нее, стало ясно, что она не только не смущена, но и внимает нецензурной брани со знанием предмета, да еще и с искренним восхищением. Примерно так смотрел на меня юный корнет Оболенский, когда я не на шутку разошелся, бия жуликоватого трактирщика головой о стол, при каждом ударе призывая на его душу очередную порцию проклятий. А нечего было вино водой разбавлять…

— Богато выражаешься, Аркадий, — хлопнула она несколько раз в ладоши словно оценивая выступление оперного певца. — Даже завидно немного… А гусар давно упразднили. Лет сто назад… Или больше. Не помню, у меня с датами всегда плохо было.

— Какой сейчас год? — в груди у меня захолодело. — И куда смотрел император?

— Сейчас? Двадцать первый век на дворе. Что-то разоспался ты в могиле, сколько интересного проспал, жуть просто. А император давно никуда не смотрит. Последнего «упразднили» в тысяча девятьсот семнадцатом. А потом упразднили и тех, кто упразднил императора, но уже в девяносто первом.

Я медленно помотал головой, отходя от шока. Почти двести лет в могиле. Я уже совсем собрался было начать более подробный расспрос, но заметил, что девушка начинает потихоньку дрожать от холода. С этим надо было что-нибудь делать. Расспросить можно и попозже.

— Замерзла? — участливо поинтересовался я.

— Есть малость, — поежилась Элен от налетевшего порыва ветра. — Ничего, сейчас я куртку у этого мертвеца позаимствую, ему она теперь точно не нужна, а так хоть чем-то рассчитается за доставленные мне неприятности.

Прагматичный подход, однако. Правда несколько неожиданный от молоденькой девушки, но чего в жизни не бывает. Похоже, эти трупы, далеко не первые на её жизни. А что такого? Был-с знаком я, как-то, с корнетом Конно-польского уланского полка Александровым. Хоть до гусар уланам далеко, но и они тоже парни не промах. Был я тогда изрядно подвыпивши, по поводу реквизированного французского обоза, а посему и продул ему две партии в штосс, самым позорным образом. Наутро — в бой, с тем и разъехались… А после, как домой из Парижу вернулись, был преизрядно огорошен, узнав, что сей бравый молодец, по-настоящему зовется Надеждой Александровной Дуровой. Даже поухлестывать решил, коль еще раз встретиться доведется, да не сложилось вот.

Так что, женской решительностью меня теперь не удивить. Тем более, неужели девушка должна мерзнуть, если у нее есть возможность воспользоваться тем, что она вполне может считать своим по праву. Да и сам я также решил проверить содержимое карманов у убитых мной созданий вида получеловеческого, которых Элен «гопниками» назвала. Кто это такие не понял, но точно, люди недостойные. Были… Да, сразу спешу откреститься от обвинения в мародерстве. Мародер — это тот, кто нашел чей-то совершенно посторонний труп и обобрал с целью личной наживы. Ну а я всего лишь изъял боевые трофеи, крайне необходимые для выживания в этом новом мире. Тем более и одежду тоже пришлось реквизировать с наиболее подходящего по фигуре покойника.

Иллюзия иллюзией, но все время ее поддерживать удовольствие не из приятных, да и ветерок, обдувающий мое тело также приятным назвать сложно. Простуда и прочие болезни мне естественно не угрожают, но вот дискомфорт не относится к числу любимых мной ощущений. Я ведь гусар, а не аскет какой-нибудь.

А удобная одежда, ничего не скажешь. Пусть и есть некоторое ощущение чужеродности, но это временно. Да к тому же, Элен, ничуть не смущаясь, подавала практичные советы. Интересно, она Дуровой не родственницей ли будет? Фамилию-то она мне так ведь и не назвала, и даже отчество умолчала.

Так, с экипировкой вроде бы все в порядке: деньги, пара ножей, пистолет с запасными зарядами. Вернее даже не зарядами, а множеством зарядов, находящихся в магазине — продолговатом ящичке, вставляющемся внутрь и вынимающемся при окончании зарядов нажатием небольшой кнопки на рукояти. Прогресс… Нам бы такое приспособление! Ох, и умылся бы Наполеошка слезами кровавыми! Теперь, кажется, все, пора и честь знать, да и надоело тут на кладбище. И так сто пятьдесят с лихвой лет здесь провалялся!

Разве что еще одну небольшую вещицу проделать надо, на сей раз непосредственно касающуюся моей первой знакомой в сильно изменившемся мире. Она хоть и держится хорошо, но ведь сорваться может в любой момент. Женщина все-таки, пусть и сильного характера. Придется добавить чуточку магии, перелить, так сказать часть полученной энергии. Да, у нее будет несколько эйфорически-приподнятое состояние, но это лучше, чем черная меланхолия и длительная хандра. Решено! Я подошел к ней, слегка приобнял, изящную фигурку окутала еле ощутимая пелена, добавляющая сил и слегка затуманивающая осознание произошедших неприятностей. Еще одно умение всех без исключения вампиров — то самое мистическое обаяние, избавиться от которого простому человеку просто невозможно.

— Может быть, нам стоит покинуть это место?

— Хорошо бы, — с ходу согласилась Элен. — Только вот трупы надо… убрать. Полиция понаедет, копать будут.

Я не смог удержаться от улыбки, представив себе полицейских чинов с лопатами наперевес, копающих ямы посреди кладбища. — Чего копать-то? Я уже и сам освободился, а кроме меня вампиров здесь нет. — Я прислушался к чувству крови, и с удивлением констатировал, что в окрестностях, и даже за ними, насколько хватает моей чувствительности, нет не только вампиров, но и вообще, никого приобщенного к магической стороне жизни.

— Копать не в том смысле, что ты подумал, реликт минувшей эпохи, — захихикала девушка. — Копать — сейчас значит еще и искать, расследовать.

Раз так, тогда и впрямь стоит отнестись к этому посерьезней. Попробовать что ли, один небольшой ритуальчик, почерпнутый из книги, что вспомнилась мне за долгое время лежания в гробу? Благо и все нужные компоненты имеются. Какие? Дух кладбища, доедающий страдальчески выпучившую глаза голову «аборигена земли чухонской» — самая важная и незаменимая деталь. Сам доедаемый, пусть и заметно бледного вида, но все еще относительно пригодный для использования в ритуальных целях. Ну и трупы в количестве семи штук, что есть вполне достаточно.

Ну а цель… Она состоит в том, чтобы заставить кладбищенского духа обожраться до такой степени, чтобы он от избытка поглощенной силы как бы лопнул. Ну не в прямом смысле этого слова, а разделился на две неравные части. Первая, сохранившая изначальную суть, останется здесь, ну а вторая поступит в мое полное распоряжение. Зачем мне она? Запас карман не тянет, тем более карманный дух точно не будет лишним в этом мире, изменившемся очень и очень сильно.

— Встань поближе ко мне, — вежливо попросил я Элен.

Та, поняв женским чутьем, что сейчас я не склонен шутить, быстро выполнила просьбу. Вот и хорошо, начинаем. Выпущенным когтем очерчиваю защитный круг, по периметру которого идут символы стихий… Увы, мы, вампиры, сами не можем контролировать мощь первоэлементов, поэтому приходится прибегать к подобным построениям. Мне-то возможные произвольные эманации от кладбищенского обитателя не повредят или почти не повредят. Я и сам не совсем живой, а вот девушке может стать плоховато.

И вновь звучат слова на древнем языке, а руки танцуют в череде жестов. Из-под земли вырываются бледно-фиолетовые лучи, превращающиеся в гибкие прутья, охватывающие лежащие неподалеку трупы. Они словно тают, погружаются внутрь, под землю, растворяются в мертвенной ауре этого места и в то же время усиливают ее. Целым и невредимым остается лишь одно тело — тело знакомого Элен. Он уж точно не заслужил участи послужить инструментом в ритуале.

Зато похоронить его надо. К тому же и могила есть, теперь уже пустая. Повинуясь приказу, один из отростков хватает тело и бережно укладывает в могилу. Земля, еще недавно разбросанная вокруг, вновь принимает привычное за долгие годы положение. Ну вот, нормальному человеку и последние почести отданы, а остальным… тоже по заслугам.

Жертва, которую все еще продолжал догладывать дух кладбища, и вовсе перекосилась, так как в нее со всех сторон вонзились силовые потоки, наполняя выкачанной из свежих трупов энергией. Из-под земли раздалось нечто воде вопросительного урчания — дух был весьма удивлен, откуда вдруг оказалось столько «еды» в казалось бы окончательно изжеванном огрызке. Удивиться-то удивился, но отказываться от неожиданно привалившего счастья не стал.

Хорошо все же, что кладбище к этому времени оказалось старым, заброшенным, практически позабытым. На таких дух обычно хоть и довольно злобен, зато слаб, практически бессилен. А значит ему немного надо, чтобы захлебнуться потоками направляемой энергии. Ага, вот и оно самое! Поглощенная духом кладбища энергия переполняла его изнутри, корежила, пыталась разорвать на части. Самое время, а то вообще процесс станет неуправляемым и не будет ни духа, ни того, из чего я собираюсь сделать небесполезного помощничка.

— Что это там творится?

— А это я себе ручного духа создаю, — был дан ответ любопытствующей красавице.

— И какой он получится?

— Право слово, сам пока не знаю. Я ведь не особый мастер в подобного рода делах. Но книги говорят, что создание выйдет шкодное, весьма пакостное, но довольно полезное. Ах да, оно еще способно со временем перенимать некоторые особенности поведения своего создателя.

Ч-черт! Ведь и правда, не продумал. Это что же получится в таком случае? Дух-помощник с некоторыми гусарскими повадками и довольно своеобразным чувством юмора? Вот уж точно, мало никому не покажется… Да и процесс разделения кладбищенского обитатели на две части уже пошел, теперь и при желании не остановить. Вспышки разных оттенков, глухой, утробный вой, слегка подрагивающая земля под ногами, да еще и запашок довольно омерзительный. Кладбище, что тут поделать, оно и не может розами благоухать. Элен свела глаза в кучку и заметно загрустила. Запах не то, чтобы усиливался, но приобрел слишком уж мерзопакостный оттенок.

Впрочем, все уже и закончилось. От земли оторвался бесформенный сгусток и полетел в нашем направлении.

— Это что за гадость? — отшатнулась девушка. — Я думала, что духи выглядят как-то по другому.

— Да не дух это, а пока всего лишь зародыш, — отмахнулся я, хватая рукой эфемерное нечто и засовывая в один из карманов. — Посидит, освоится, а там и признаки жизни подавать начнет. Уверяю, эти признаки незаметными не останутся, характер у подобных существ довольно шкодный.

— Как у гусаров? — ехидно прищурилась девушка.

Вот стерва… И возразить нечего, поскольку правильно угадала. Каков хозяин, такой и дух со временем становится. Интересно, а как он преломит в своем сознании мою любовь к прекрасному полу? Да уж, жизнь, господа, штука забавная, что-что, а соскучиться мне точно не грозит.

Все? Вроде действительно все. Трупы исчезли бесследно, разве что груды одежды то тут то там валяются. Зато тел нет, послужили закуской для местного обитателя. Интересно было бы понаблюдать за лицами тех, кто окажется тут рано или поздно. Ну да не столь важно, проживу как-нибудь и без этого примечательного зрелища. Гораздо сильнее меня интересует другой вопрос — что именно делать сейчас, в какую сторону идти? Да, кстати…

— Ты где живешь, Элен?

— Я вообще-то не здешняя, приехала в гости к… — тут ее взгляд невольно устремился в сторону могилы, где лежал ее знакомый. — Так что теперь и не знаю, куда идти. Разве что домой, в Россию возвращаться на месяц раньше, чем думала.

Тут мое удивление достигло и вовсе безмерных границ. Это что ж такое в мире происходит, если уж Рига нынче к России, не относится, и с чего бы это такое возможно? Хотя… Чему удивляться. Гусар-то распустили. Но ничего, я-то теперь снова в строю, и тот, кто сказал, что один в поле не воин, явно не представлял всех возможностей клыкастого гусара!

Хорошо хоть девушка сразу почувствовала избыток переполнявших меня эмоций и попыталась коротко и ясно объяснить, что еще произошло в безумно изменившемся мире.

Спустя минут десять я уже худо-бедно представлял ситуацию и хотя внутри сидело искренне душевное желание разгромить тут все и вся (особенно с учетом моих способностей), но оказал действие вполне логичный довод Элен. Дескать, сейчас в России своих помоев достаточно, а тут еще и чухонскую гадость обратно тащить.

Так куда же податься в этом, теперь иностранном городе? О, идея! У меня же здесь дом есть, точнее был, много лет тому назад. А в доме есть то, что можно бы и забрать. Не думаю, что мою ухоронку кто-либо отыскал. А вещи там нужные… Из дома madame Сангрени выходя, прихватил я кое-какие трофеи, что сейчас ой как пригодиться могут. На том и порешили, тем более что мое предложение было вполне благосклонно принято мадемуазель Элен. Правда улыбочка у нее на лице играла, какая-то странная. Ну да какая разница?