"По зову сердца" - читать интересную книгу автора (Алексеев Николай Иванович)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Устинья оказалась хорошей женщиной. Заботливо, словно мать, отнеслась к Вере и Ане. В разговоры девушек не вмешивалась, и иногда Вере даже казалось, что она действительно принимает их за беженок и ничего не знает об их делах. Но вчера, когда ушел посыльный старосты, передавший приказ обязательно идти рыть окопы, Устинья сказала: «Вы, девки, с вислогубым осторожней. Он настоящий хлыщ!» Из этих слов Вера поняла, что женщине кое-что о них известно.

Часом позже прибежала дочь соседки Лида и предложила Вере и Ане на окопные работы не выходить.

Желая казаться в глазах Лиды простушкой, Вера сказала:

– Нельзя. Ведь приказ! В комендатуру заберут…

– Не бойся, не заберут.

Вера пожала плечами, но, увидев злые глаза Лиды, промямлила:

– С тетей Стешей поговорить надо было бы…

– С тетей Стешей, – передразнила ее Лида и с сердцем выпалила: – Сумрачь несчастная! – Она рванулась было к двери, но у порога остановилась, метнула взгляд на Аню, потом на Веру: – Только попробуйте выйти! Тогда пеняйте на себя!

В словах девушки прозвучала неприкрытая ненависть.

«Что делать? Как избежать обострения с Лидой?» – думала Вера. Но попасть под удар полицаев еще хуже. В тяжелом раздумье прошла бессонная ночь. На рассвете в избу ворвался вислогубый, вытолкнул Веру и Аню на улицу и погнал по поселку в гору, к дому старосты, где уже толпился народ.

С окопных работ они возвратились в сумерки, усталые и разбитые: спину ломило, руки ныли, ладони горели от мозолей. Девушки были рады, что выдержали это тяжелое испытание. Под конец работы Аня было начала сдавать и только с помощью Веры кое-как выполнила норму. Оберфельдфебель, руководивший окопными работами, сквозь зубы прошипел: «Шлехт!» Зато Вере он улыбнулся: «Гут! Зер гут! Корошо!»

Похвала врага была для Веры хуже плевка в лицо. Она была готова ударить лопатой этого долговязого, любезно улыбающегося немца. Но сдержалась, ответила «спасибо». И сейчас, сидя у окна, с гадливостью вспоминала об этом.

Томительно долго тянулось время в ожидании условного стука: сегодня обещал прийти Василий, и они должны договориться с ним о связи, о явках и об условных сигналах опасности. Вера продумала все-все, вплоть до повязывания платка: если лоб открытый, то опасности нет, если же платок опущен на глаза, подходить нельзя: значит, где-то невдалеке опасный человек.

Наконец чуть слышно трижды стукнули в окно. Девушки вздрогнули и насторожились.

– Вася! – встрепенулась Аня.

Стук повторился. Девушки на цыпочках подошли к окну и прильнули к стеклу, но в темноте никого не было видно.

– Ты сиди! – прошептала Вера. – Если что, так я стукну в стенку. – И, крадучись, чтобы не разбудить хозяйку, пошла к двери. Выйдя на улицу, она обогнула угол двора, вышла в огород на тропинку, ведущую к реке. Но там никого не было. Опираясь одной рукой о поленницу, а другой сжимая полено, она заглянула за угол. Вдоль стены кто-то пробирался.

– Стойте! Что вам надо?!

Из темноты послышался голос мужчины.

– Племянниц Устиньи.

– А вы кто будете? – так же тихо спросила Вера.

– Я? Я их дядя.

Вера растерялась: к ним впервые кто-то пришел. «Но зачем? Кто его послал?.. Может быть, провокатор?» – завертелось в ее голове, и она еще сильнее сжала полено и шагнула вперед к незнакомцу. – Зачем вам племянницы?

– Я их дядя, – внушительно повторил мужчина, что напомнило Вере условный пароль. И она ответила:

– Откуда вы, дядя? Из дому?

– Да нет, от тетки Агафьи. Гостевал у нее. – И мужчина, подойдя вплотную, протянул руку. – Здравствуй, племянница! В темноте не узнаю – кто? Настя аль Маша?

Вера, почувствовав прикосновение его руки, опустила полено. Оно ударило мужчину по ноге. Тот, положив руку на ее плечо, прошептал:

– А это зря. Спокойнее, дорогая, надо…

Вере хотелось крикнуть этому неизвестному, но родному человеку: «Не могу! Вот вся, понимаете, вся на взводе!» Сдерживая себя, сказала:

– Идемте в дом.

– Идем, – ответил мужчина и пошагал за Верой.

У изгороди они остановились, прислушались и, удостоверившись, что никого поблизости нет, вошли в избу.

Аня, притаившись в сенях, пропустила их. Они вошли в тот момент, когда Устинья, кряхтя, слезла с печки.

– Кого же бог принес?

– Здравствуйте, Устинья Осиповна! – приветствовал гость.

– А, Михаил Макарович! – Устинья узнала гостя по голосу.

– Михаил Макарович, – прошептала Вера.

– Боже мой, Михаил Макарович… – словно эхо, прошептала Аня.

Перед ними был тот человек, которого они считали героем из героев и представляли его высоким, сильным, с бородой и усами. А перед ними стоял обыкновенный, выше среднего роста крестьянин, обросший черной с проседью щетиной, с черными, чуть прищуренными умными глазами. Он спросил про Василия и был огорчен, что тот не пришел.

– Ну, как вам живется у тети Устиньи?

– Спасибо, хорошо, – ответили в один голос девушки.

– Хорошо, – повторил Михаил Макарович и, проводя пятерней по взлохмаченным волосам, тепло посмотрел на хозяйку.

– Спасибо, Устинья Осиповна. От всей души спасибо. – Он вынул из-за пазухи кусок цветастой материи. – Тебе на платье.

Устинья обрадовалась подарку, хотя и поворчала, что зря это.

Михаил Макарович попросил Устинью посмотреть за домом, пока он поговорит с девушками. Когда Устинья стукнула с улицы в окно, что означало: «на улице никого нет», Михаил Макарович пододвинулся ближе к девушкам.

Вера вполголоса рассказала, что они делали последнее время, какие успели добыть сведения о фашистских войсках, рассказала и об окопных работах, сообщила координаты траншей и огненных точек, которые они сегодня рыли, и даже о «добром» отношении к ней обер-фельдфебеля.

– С обер-фельдфебелем отношений не обостряйте. Постарайтесь войти к нему в доверие. Он сапер и, конечно, многое знает об обороне, – порекомендовал Михаил Макарович. – Сейчас фашисты снова что-то затевают и стягивают войска на юг и на московское направление. Здесь у вас каждые сутки проходит много эшелонов на Брянск. Штаб фронта должен каждый день знать, что, сколько и куда везется. Следите за движением войск. Узнавайте номера полков и дивизий. Об уходе частей и о приходе новых как только можно скорее ставьте в известность «Гиганта».

Девушки внимательно слушали его, боясь упустить хотя бы одно слово. Они не замечали, как летело время. И когда послышался стук в окно, подумали, что Устинье надоело сидеть там одной в темноте и она их торопит. Но стук был тревожный и предупредительный. В сенях сразу же зашуршали ее шаги. Аня потушила коптилку.

– Кто-то в огороде ворочается, – сообщила с порога Устинья.

– Ворочается? – повторили все разом.

Михаил Макарович, надевая пиджак, попросил девушек пойти посмотреть, где ему пройти незамеченным, а сам выскользнул в сени и притаился за дверью.

Через несколько минут Вера и Аня ввели Василия.

– Михаил Макарович! – окликнула Вера. – Это Клим!

– Клим! Здравствуй, Климушка! Дорогой мой!

Василий схватил руку неизвестного человека и с юношеским жаром пожал ее.

А Устинья вышла на улицу, снова зашла за угол и, облокотившись на изгородь, зорко смотрела по сторонам, прислушивалась к малейшему шороху. На горе мелькнул кто-то, перебегая дорогу, и вскоре около забора послышались торопливые шаги. Устинья вышла на улицу как бы невзначай. Она узнала Лиду.

– Тетя Устинья? Это вы?

– Я, – отозвалась Устинья. – Чего тебе, девка, не спится-то?

– Бегу к Надьке. На том конце облава.

– Облава? – спокойно повторила Устинья. Но когда Лида потонула в темноте ночи, она бросилась в избу и, распахнув дверь, сдавленным голосом проговорила:

– Облава!

– Ну, Клим, идем! – сказал Михаил Макарович.

Наскоро попрощавшись, они вышли из дома.

Девушек Устинья на улицу не пустила.

Они долго стояли в сенях, пока в соседнем доме не послышался грозный стук в двери.

– Ложитесь, девки! – Устинья взяла под руки Веру и Аню и втолкнула их в избу.