"Эволюционная идея в биологии. Исторический обзор эволюционных учений XIX века." - читать интересную книгу автора (Филипченко Ю.А.)

Оуен отмечает прежде всего, что он признает не чудесное творение, а «естественный закон вторичной причины», который и произвел различные виды «в правильной последовательности и усложнении». Примером последнего является появление раз-личных предков современной лошади в виде последовательного ряда, начиная с палеотерия через гиппариона к роду Equus. Однако объяснить подобные факты как теорией Ламарка, так и естественным подбором, по мнению Оуена, невозможно. Дан-
84

ные геологии говорят, что изменения были внезапными и зна-чительными, независимыми от внешних условий, употребления и неупотребления органов, выгоды или приспособления к об-стоятельствам, так что подбор не мог участвовать в этом акте трансмутации.
В результате Оуен склоняется к принятию наличия у орга-низмов врожденной тенденции уклоняться от родительского типа, которая и действовала в течение долгих периодов суще-ствования жизни на Земле в виде того «закона вторичной причины», согласно которому все виды произошли друг от друга. При этом речь идет, очевидно, о том внутреннем прин-ципе совершенствования, который был выдвинут дл>Л объясне-ния эволюции еще Ламарком, Бэром и некоторыми другими и против которого так решительно высказывался Спенсер.
Свою попытку Оуен называет «гипотезой уклонения», умышленно избегая слова «эволюция», и настаивает, что она лучше может объяснить появление новых форм, чем теория подбора, которая, как ему кажется, может пролить свет лишь на исчезновение организмов.
* * *
Все это изложено, однако, у Оуена довольно кратко, тогда как зоолог Майварт посвятил критике взглядов Дарвина не-сколько произведений, из которых наибольший интерес пред-ставляет его книга «Об образовании видов» [47].
Мы находим в ней прежде всего целый ряд возражений против теории подбора, про которые сам Дарвин выразился, что они «подкреплены с замечательным искусством и убеди-тельностью различными примерами» (большая часть главы VII «Происхождения видов» посвящена Дарвином разбору этих возражений).
Согласно Майварту, естественный подбор не может объ-яснить начальных стадий полезных особенностей строения, так как при своем первом появлении они еще не могли быть полез-ны, следовательно, не могли закрепиться естественным под-бором. Сюда относятся, например, такие случаи, как удлинение шеи у жирафа, первые шаги к образованию покровительствен-ной окраски у животных, появление млечных желез у предков млекопитающих и т. д. К этому, по Майварту, присоединяется и другое обстоятельство: согласно Дарвину, изменения проис-ходят во всех направлениях; значит, они должны до известной степени нейтрализовать друг друга, и естественный подбор не в состоянии что-либо при этом закрепить. Существование в различных группах организмов сходных структур также не может быть удовлетворительно объяснено деятельностью есте-ственного подбора.
Однако Майварт является противником лишь теории есте-ственного подбора, а не эволюционной теории вообще. Напро-
85

тив, он полагает, что виды изменяются, но изменяются под влиянием ближе неизвестной внутренней силы или стремления, т. е. благодаря тому, что мы называем принципом совер-шенствования. При этом, по его мнению, новые виды появлялись всегда вдруг, в силу внезапных изменений. В пользу этого говорят такие факты, как существование целого ряда органов, которые подобно, например, крыльям птиц ни в коем случае не могли появиться путем медленных и постепенных изменений, а также ряд данных палеонтологического характера.
Дарвин пытается ослабить силу тех возражений, которые Майварт приводит против теории естественного подбора, вни-мательным разбором приводимых им примеров с точки зрения их объяснения на почве этой теории. К положительной части взглядов Майварта он относится отрицательно, считая, что внезапное появление новых форм встречается слишком редко, чтобы на нем можно было основываться при выяснении хода эволюции. К тому же, как ему кажется, каждая такая новая форма неизбежно должна была бы исчезнуть благодаря ее скрещиванию с неизменными формами. В последнем наглядно сказалось, конечно, незнакомство Дарвина (как, впрочем, и всех его современников) с истинными законами наследственности. Теперь мы хорошо знаем, что благодаря явлениям так называемого расщепления, открытого Менделем, ни одна новая форма в природе не может исчезнуть даже при наличии скре-щивания, ибо все ее особенности появятся снова у известной части потомства в том же виде. Но в семидесятых годах, да и в течение всего XIX века на счет этого господствовала полная неясность.
В общем мы видим, что положительная сторона взглядов Оуена и Майварта весьма близка друг к другу. Оба они, в отличие от Дарвина, Спенсера и других, допускают, во-первых, внутреннюю тенденцию организмов к прогрессу и, во-вторых, признают, что эволюция происходит скорее всего при помощи внезапных и резких изменений. Последняя мысль является, безусловно, новой, но ни Оуена, нн Майварта нельзя считать ее авторами. Эту идею, как мы вскоре увидим, развил значительно раньше их обоих немецкий зоолог Кслликер и развил в столь оригинальной форме, что она должна быть связана прежде всего с его именем. Оуен же и Майварт, как и некоторые другие, в сущности лишь присоединились к этому учению Келликера, развив в своих произведениях сходные с ним взгляды.
Таким образом, английские критики Дарвина внесли очень мало оригинального в эволюционную теорию. В еще большей степени это справедливо для его французских критиков. Во Франции в то время было еще заметно влияние Кювье и его победы над Сент-Илером, почему теория Дарвина обратила на себя очень мало внимания и встретила довольно холодный
85

прием. Характерно, что даже почетным членом Парижской академии Дарвин был избран как ботаник.
* * *
С более или менее солидным трудом против теории Дарвина во Франции выступил зоолог Катрфаж в своей книге «Чарльз Дарвин и его французские предшественники» [55]. Главное возражение Катрфажа сводится к тому, что «конечно, это, возможно, но этим дело и ограничивается».
Он разбирает при этом ряд фактов из области палеонто-логии и приходит к заключению, что они отнюдь не говорят в пользу учения Дарвина, переходит затем к различию между видами и разновидностями и находит существенное несходство в явлениях гибридизации (скрещивания видов) и метизации (скрещивания рас), которое опять-таки говорит, по его мнению, против эволюционной теории, и т. д. Подробный разбор его возражений не представляет, однако, в настоящее время ка-кого-либо интереса, почему мы не будем здесь на них оста-навливаться.
Заметим, что Катрфажу одинаково несимпатичны как тео-рия постепенного изменения видов Ламарка и Дарвина, так и теория внезапного изменения их, защищаемая Келликером и Оуеном. Он совершенно правильно отмечает, что эта идея была высказана еще Жоффруа Сент-Илером, допускавшим, как мы видели выше, внезапное появление новых форм путем рез-ких изменений эмбрионального развития. Однако и в подобных предположениях он видит лишь нагромождение одной гипотезы на другую, не считающихся с точно установленными научными фактами, что заставляет его решительно отмеже-ваться и от них.
«Не будем мечтать о том, что могло бы быть: будем иссле-довать то, что есть»,— такими словами заканчивает свою книгу Катрфаж, стоящий в этом вопросе ближе к Агассису, чем даже к Оуену и Майварту. Во всяком случае даже эти последние авторы внесли в эволюционную идею гораздо больший вклад, чем этот единственный французский критик Дарвина.
* * *
Несравненно продуктивнее в данном отношении оказалась работа немецких ученых, которые сделали много существенных дополнений к теории Дарвина и, главное, выдвинули на сцену целый ряд подлежащих дальнейшему обсуждению вопросов. Глубоко правильно поэтому Радль в своей цитированной не раз книге [56] называет Германию второй родиной дарвинизма, где именно он и стал «учением».
87

Первым, кто откликнулся в Германии на учение Дарвина, был известный зоолог и палеонтолог Брони, который через год после выхода в свет «Происхождения видов» выпустил немецкий перевод этого сочинения, добавив к нему в виде осо-бой заключительной главы свои критические замечания [8]. Для понимания последних не лишним будет сказать два слова о книге Бронна по тому же вопросу, которая вышла за год до появления «Происхождения видов», в 1858 г.
Заглавие этой книги — «Исследования о законах развития органического мира во время образования поверхности Земли. Труд, увечанный премией Французской академии в 1857 г.» [7]. Уже самый факт этого премирования говорит о том, что Брони не мог развивать в своем труде эволюционных взглядов. И дей-ствительно, Брони доказывает в нем, что нет достаточных оснований допускать превращение одного вида, а тем более рода, семейства или отряда в другой, как это принималось Ламарком, Сент-Илером, Океном и другими. «Мы верим по-этому,— говорит он, — что все растительные и животные виды были первоначально созданы неизвестной нам естественной силой, а не произошли путем превращения из небольшого чис-ла первичных форм». Однако, присматриваясь к последовательности в появлении организмов на Земле, можно отметить, что она определяется двумя законами: во-первых, особым законом прогрессивного развития («постоянно повышающейся самостоятельной производительной силой») и, во-вторых, природой и изменениями тех внешних условий существования, при которых должны были жить возникшие этим путем организмы.
В качестве одного из своих вторичных законов развития Брони выдвигает такое положение: «Имеются некоторые слу-чаи, когда развитие органического мира в сторону все большего усовершенствования происходило вполне самостоятельным путем, вследствие этого внутреннего закона без участия какой-либо внешней причины». Вообще же прогрессивное развитие организмов есть результат самой творческой силы, которая как при развитии каждого индивида, так и при развитии всего мира идет от низшего и простого к высшему и сложному.
Мы остановились здесь на этих взглядах Бронна, чтобы показать, что можно и не быть сторонником эволюции, даже прямо отрицать ее, и в то же время признавать закон прогрес-сивного развития и верить в принцип совершенствования. Спенсер, восставая против последнего, как мы отмечали выше, даже отождествлял его вообще с гипотезой специального тво-рения.
С последним, однако, трудно согласиться, тем более что закон прогрессивного развития отстаивался гораздо чаще сто-ронниками эволюции, чем ее противниками, вроде Бронна. Но во всяком случае это совершенно самостоятельное учение, ко-торое можно соединять с эволюционным мировоззрением и
88

даже принимать независимо от него, почему оно и требует самостоятельного рассмотрения.
Хотя Брони и относился отрицательно к учениям предше-ственников Дарвина, но он был слишком крупным ученым, чтобы не оценить сразу того громадного значения, которое должно было иметь «Происхождение видов» для науки, что и заставило его поторопиться с переводом этой книги на не-мецкий язык. Однако он не мог отрешиться от своей прежней тачки зрения и, признавая, что теория Дарвина заслуживает са-мого серьезного внимания, предъявляет к ней несколько воз-ражений.
Наиболее серьезное из них сводится к тому, что если новые разновидности возникают, как предполагает Дарвин, не в окон-чательном виде, а связанные с исходной формой рядом пере-ходов, то в результате этого при размножении должны возни-кать еще более разнообразные комбинации всевозможных признаков, что в конце концов приведет к полному хаосу, а отнюдь не к появлению новой формы. Конечно, и при этом Брони не мог надлежащим образом учесть того, что в дейст-вительности получается в результате скрещивания, так как в то время на этот счет не было еще надлежащих данных.
Второе из его главных возражений носит более общий ха-рактер. Без творческого акта нельзя обойтись даже принимая теорию Дарвина, а раз это так, то безразлично, были ли пер-воначально созданы 1, 10 или 100 000 видов. «Нашим глубо-чайшим убеждением, — заканчивает он, — является то, что все совершающееся в органической природе подлежит действию великого закона, который может быть назван законом развития, или прогресса, и этот закон, господствующий над современным миром живых существ, обусловил также и их первое возникновение и все последующее геологическое развитие». Так как теория Дарвина совсем не учитывает последнего, Брони не находит возможным присоединиться к ней и предпочитает остаться на старой точке зрения в ожидании появления более приемлемой, ясной и зрелой теории эволюции.
Такова позиция первого из немецких критиков Дарвина, который, подобно Агассису и Катрфажу, все же не счел воз-можным присоединиться ни к нему, ни к эволюционной идее вообще. Однако хотя эту позицию и поддержали сейчас же некоторые из крупных зоологов и ботаников того времени, лед был уже сломан — в пользу эволюционного происхождения ор-ганизмов было приведено слишком много данных и оспаривать идею эволюции вообще стало уже почти невозможно. Вот по-чему в дальнейшем мы встречаем и в Германии уже таких критиков Дарвина, которые оспаривают главным образом его теорию подбора, а не возражают против эволюции вообще. С их доводами и особенно положительными построениями нам необходимо также познакомиться.
89

* # *
Первое место здесь должно быть отведено знаменитому гистологу и эмбриологу Альберту Келликеру, статья которого «О теории Дарвина» [40] появилась в одном из крупных зоо-логических журналов в 1964 г. Несмотря на ее крайне малый объем, в ней высказано очень много глубоких и интересных мыслей, так что эту статью можно считать, пожалуй, наиболее ценной из всех критических этюдов, посвященных теории Дар-вина.
Келликер также выдвигает против теории Дарвина целый ряд возражений. Он считает, что теория Дарвина требует су-ществования в природе довольно большого числа переходных форм, которых на самом деле нет; с другой стороны, наличие в природе и борьбы за существование и естественного подбора, как рисует их Дарвин, отнюдь не могут считаться доказанными. Существование и теперь низкоорганизованных форм, плодо-витость друг с другом разновидностей также говорят, по его мнению, против учения Дарвина. Однако главный упрек, ко-торый можно сделать ему, — это то, что теория Дарвина ставит во главу угла принцип полезности, который не может объяснить развития мира организмов, тем более что новые формы возникают без всякого отношения к вопросу о полезном и целесообразном и их особенности могут быть самого различного рода — и полезными, и вредными, и безразличными.
Раз это так и те принципы, которые положены Дарвином в основу его учения, нельзя признать удачными, то остается поискать, нельзя ли поставить что-либо лучшее на их место,— мысль, почти не приходившая никому в голову из всех писав-ших против Дарвина до Келликера.
Последний намечает следующие три возможности при ре-шении вопроса о происхождении организмов:
1) возникновение всех организмов самостоятельно путем творческого акта;
2) создание лишь нескольких исходных форм, а от них эво-люция путем медленного превращения при помощи естествен-ного подбора;