"Пчелы." - читать интересную книгу автора (Васильева Н.В., Халифман И.А.)

хорошо знакомых цветоводам однолетних левкоев. Левкой - растение
декоративное, размножается семенами. Из семян вырастают плотные кустики
стебельков, увенчанных махровыми шапками снежно-белых, кремовых, сиреневых,
розовых, пестрых цветков. В них нет ни тычинок, ни пестиков. Они отцветают,
не завязав ни единого семечка.
Откуда же берутся семена для посева?
Семена берутся с немногочисленных простых, невзрачных цветков,
малопригодных для украшения садовых клумб.
Искусственным отбором вывели любители разновидность, у которой из
семян вырастают кустики с очень красивыми, но бесплодными махровыми
цветками и одновременно с немногими простыми цветками, завязывающими
семена. Такая порода, разъяснял Дарвин, могла быть выведена только одним
способом: отбором, примененным не к одиночным растениям, а к целой группе.
Поставим на место махровых цветков бесплодных рабочих пчел, а на место
пестика и тычинок в простых цветках поставим матку и трутней - и
дарвиновское сравнение поможет понять природу создания, у которого
бесплодное потомство закономерно отличается от плодовитых родителей.
Дарвин находил даже: "Затруднение, хотя и кажется непреодолимым,
уменьшается и, по-моему, совершенно исчезает, если мы вспомним, что отбор
может относиться к семейству так же, как и к особи, и как в том, так и в
другом случае привести к известной цели". Думается, здесь Дарвин говорит о
семье пчел как о некой органической целостности. Возможно, эта мысль
звучала бы более категорично, если б в его время процессы семейного обмена
веществ были исследованы глубже.
Однако левкоевая аналогия при всей ее содержательности проливала свет
только на одну сторону вопроса! показывала, что отбор, приложенный к
ансамблю особей, равно как и к отдельным особям, способен создавать и
поддерживать гармоничное сосуществование плодовитых и бесплодных форм в
рамках одной породы. Между тем тут был ведь и другой вопрос, который
Дарвином даже не сформулирован и который, пожалуй, с не меньшим основанием
можно бы считать "роковым".
Этот вопрос поставил в свое время немецкий биолог, профессор А.
Вейсман. Попробуем проследить за ходом мыслей ученого, который подкупает
своей логикой.
"Ведь не могут же бесплодные формы влиять на наследственность, если
они никакого потомства не оставляют..." Пример "бесполых особей у
общественных насекомых совершенно неоспоримо свидетельствует, что в природе
существуют животные формы, неспособные к размножению, но постоянно вновь
производимые непохожими на них родителями", причем "не способные ничего
передать потомству, эти животные все же изменялись в течение истории
Земли"...
Но раз они не могут ничего передать потомству, продолжал профессор,
все может стать объяснимым и понятным, лишь если допустить, что носитель
наследственности заключен в веществе хромосом, в веществе, которое
"представляет особый мир, независимый от тела организма и условий его
жизни", которое "никогда не зарождается вновь, но лишь непрерывно растет и
размножается", так что для него живое тело служит не более чем вместилищем,
футляром, безразличной питательной средой...
Богатая теоретическая предыстория вопроса делала особенно заманчивым
исследование, которое начато было в конце 50-х годов на двух подмосковных