Глава 6. Паутина

К тому времени, как мы оделись, привели себя в порядок и наконец-то вышли из комнаты, сидевший в коридоре прямо на подоконнике Лентарн уже успел сгрызть полподноса яблок, огрызки коих, судя по всему, высокородный кидал прямо из окна, совершенно не терзаясь по этому поводу муками совести. Увидев нас, он встрепенулся, и, с сожалением кинув вниз последний огрызок, соскочил с подоконника, отчего серебряный обруч чуть сполз набекрень. Поправив его, Лентарн внимательно посмотрел на Роллона.

— Пойдем, нам нужно поговорить, — твердо и немного мрачно сказал он, явно намекая на то, что разговор должен проходить без свидетелей.

Я вопросительно перевела взгляд на Роллона.

Мне остаться здесь?

Он кивнул, пускай и немного нехотя. Кивнув в ответ, я развернулась.

— В таком случае, как поговорите, ты сможешь меня отыскать. Потом нужно будет обсудить проблемы.

Роллон хлопнул в ладоши, и буквально через несколько секунд почти из ниоткуда появилась служанка в форменном, бело-голубом платье. Интересно, она за нами по пятам ходила?

— Отведи гостью в столовую и подай завтрак, — коротко распорядился он, а затем повернулся ко мне: — Никуда не уходи, мы вернемся довольно скоро.

— Хорошо, — я улыбнулась и последовала за служанкой.

Роллон проводил взглядом девушку, скрывшуюся за резными дверями, и нехотя взглянул на Лентарна. Он долго оттягивал тот момент, когда друг пристанет к нему с разговором, которого так хотелось избежать. Дальнейшее же оттягивание было уже невозможным, так что он безнадежно вздохнул и направился к лестнице. Эльф нагнал его только через пролет, когда Роллон спускался в холл с явным намерением выйти на улицу.

— Как это понимать? — донесся Зимнему волку вслед вопрос.

— Хочу подышать свежим воздухом, — спокойно ответил он, открывая тяжелую дверь и оказываясь на улице, где свежий морской ветер мигом встрепал не слишком длинные волосы, смахнув со лба упавшие на него пряди.

— Ты прекрасно понимаешь, что я не про это, — раздраженно проронил Лентарн, дернув плечом.

— А то, на что ты намекаешь, тебя не касается, — так же флегматично сказал Роллон, чуть щурясь от яркого солнца, с самого утра раскрасившего город золотой палитрой оттенков.

— Это касается всех! Времени остается немного, неужели ты не чувствуешь этого? Если ты не возвратишься в прошлое, забрав с собой сущность и силу Айлитен, временная нить порвется или сплетется в один тугой клубок. У тебя нет другого пути.

— Но она верит мне.

— Мне кажется, об этом мы уже говорили! — Роллону начало казаться, что Лита была права — Лентарн в последнее время стал уж слишком нервным. Может быть, намекнуть ему, что хотя бы иногда следует высыпаться?

— Я проведу Обряд, — Роллон мрачно посмотрел на горизонт, подернутый белесой дымкой.

— Думаешь, Лита сможет его перенести?

— Мы в священном городе, сила и благословение которого подпитают Обряд. Даже обычные люди его проходили здесь, а Лита — не обычный человек.

— Определенный риск все равно имеется, — Лентарн упрямо гнул свое, постоянно сворачивая на одну и ту же идею.

— Но я не могу сделать того, что должен! — Роллон все-таки не выдержал. — Неужели ты не понимаешь, что я сделаю все, что угодно, лишь бы она выжила?! И я никогда не смогу поднять на нее руку.

— Ты должен это сделать, — спокойно, не повышая и не понижая голоса, сказал Лентарн, тем не менее раздраженно поведя ухом. — Ты, и никто другой не сможет выполнить это за тебя.

— Но я не могу. Скажи мне, что бы ты испытал, если бы лучший друг сказал тебе, что Иллеа должна быть убита и что убить ее непременно должен ты.

Лентарн мигом закрыл рот, раздумывая над только что услышанным предложением. Взгляд эльфа устремился куда-то вдаль.

— Ну? — Роллон нарушил затянувшееся молчание, но эльф его уже не слушал. Он шел вперед, туда, где посреди улицы замерла девушка. Высокая и стройная, даже слегка худощавая, с колышущимися на ветру волосами, окутывавшими ее золотистым сиянием, она стояла одна на пустынной улице, пряча руки в длинных рукавах бирюзовой рубашки.

И смотрела вперед, не зная — радоваться ей или плакать. Серебряная цепочка, ярко выделявшаяся на ткани, поддерживала небольшой серебряный кругляшок, покрытый символами.

— Значит, ты не будешь расстраиваться. Сохрани медальон. Возможно, когда-нибудь я смогу забрать его, вырвавшись из своих пут.

Лентарн улыбнулся, и ветер смахнул за спину белые пряди, поиграв с ними, черная рубашка затрепетала, очерчивая контуры фигуры. Не веря, он сделал шаг, другой, потом еще один…

Он снова, как и много лет назад, шел по городу, заставляя немногочисленных прохожих уступать дорогу.

Город вновь открывался ему, и точно так же дул ветер, и так же гулко отдавались шаги на камнях.

Но все-таки все было по-другому.

В голове были совсем другие, не тягостные мысли, и люди расступались не перед мрачным, заставлявшем пробежаться по спине холодку, Зимним волком. Они уступали дорогу улыбающемуся, наполненному жизнью и словно каким-то сиянием мужчине.

И город открывал перед ним все свои краски, на которые он раньше никогда не обращал внимания. Снова блестела вода в каналах, снова играли на солнце древние письмена на памятниках. Но все было по-новому, мир открывался через совершенно новые ощущения, которые он успел почти позабыть.

Нерешительное и немного смятенное выражение тонкого лица девушки сменилось легкой улыбкой, а затем она сама сделала шаг вперед, позволяя Лентарну заключить ее в крепкие объятия и зарыться носом в волосы, вспоминая их цветочно-фруктовый запах.

— Я знала, что ты вернешься, — тихо прошептала она ему на ухо, пока мужчина радостно кружил ее в объятиях.

— Я же обещал…

— Вот, возьми, — Иллеа сняла с шеи медальон. — Ты обещал забрать его.

— Оставь себе как талисман. Пусть всегда напоминает обо мне.

— Ты больше не уйдешь? — немного неуверенно спросила она, крепко прижавшись к его груди и словно не веря в реальность происходящего.

— Нет.

— Никогда?

— Никогда, — эхом отозвался он, проводя рукой по золотистым волосам. Жизнь снова постепенно обретала смысл, наливаясь красками, распуская бутоны весенних цветов и сияя утренним солнцем.

Роллон лишь коротко усмехнулся, глядя на явно счастливую пару, хмыкнул, смахнув со лба волосы и, развернувшись, побрел прочь.

— Ты как раз вовремя, — радостно возвестила я, узрев вошедшего в столовую Роллона. — Есть хочешь или, как всегда, будешь «камнем, а не человеком»?

— Хочу, — мрачно выдавил он, присаживаясь рядом со мной и спокойно наливая себе свежесваренный кофе. Я не стала спрашивать, откуда кофе в городе, который две с лишним тысячи лет назад канул в небытие, и прихлебнула из чашки крепкий, терпкий напиток.

— А что настроение такое хмурое?

— Да так… погода плохая, — сквозь зубы проговорил он, с отвращением глядя на блюдо с горой персиков.

— Угу, отвратительная, — подтвердила я, глядя через окно на залитую ярким солнцем улицу. На небе не было ни облачка, самое время для прогулок. Впрочем, судя по настроению Роллона прогулка и, соответственно, разговор с Лентарном, не задались, так что теперь Зимний волк был мрачнее тучи. Вероятно, снова поцапались.

— А где Лентарн? — внезапно спохватилась я, вспомнив о неугомонном эльфе, сующему нос всюду, куда надо и не надо.

— С Иллеей.

— Так он все-таки с ней встретился? Похвально.

— Угу… — на этой фразе я поняла, что разговаривать с Роллоном сейчас бесполезно — он пребывал в каких-то своих мыслях, вовсе не желая возвращаться к реальности. Интересно, о чем он сейчас думает? Впрочем, прочитать его мысли не представлялось возможным, а на лице было написано только раздражение.

Поняв безнадежность затеи узнать, что творится у этого мужчины на душе, я откинулась на изогнутую спинку изящного кресла, забросив ногу на ногу, и снова сделала глоток из чашки. Молчание затягивалось, и мне это не слишком нравилось. Кажется, Роллон говорил, что у него мало времени, но сам он почему-то не особенно торопится. Даже не предлагает идей. Может, он заболел?

Мои размышления прервал дикий визг, донесшийся из внутреннего двора. Резко вскочив и чудом не расплескав при этом темный напиток, я поставила чашку на стол, вопросительно взглянув на не менее озадаченного Роллона. Пожав плечами, он приглашающе махнул рукой, торопливо направляясь к дверям, ведущим в роскошные сады замка. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ним, хотя шпильки и не слишком способствовали быстрому бегу-ходьбе. На ходу я сконцентрировала меж сплетенных полусферой пальцев ментально-силовую волну, заставившую бы любое живое существо как минимум потерять сознание.

— Что случилось? — я все-таки не успела за Роллоном, догнав его только на ступеньках, ведущих к выложенным плитами дорожкам.

— Пока не знаю. На всякий случай, будь настороже и постарайся не пострадать, — Роллон поманил пальцем камень, мягко легший ему в руку. Да, ничего не скажешь, грозное оружие… но в чем-то он прав, магией незваного гостя можно и спугнуть. Однако волну я отпускать не стала — ману, затраченную на ее концентрацию, все равно не вернешь, к тому же не пущенное в действие заклятье привлекает минимальное внимание.

Визг все не утихал, к тому же с помощью нечеловечески острого слуха мне удалось различить какое-то заикающееся невнятное бормотание. Я на всякий случай еще и принюхалась, сморщившись — запах, ударивший мне в ноздри, оказался до дрожи неприятным.

— Куда идти? — вопрос вернул меня к реальности. Я задумалась на несколько секунд, а потом кивнула головой в направлении небольшого, затянутого ряской озерца:

— Визг оттуда, точно. А еще какой-то неприятный запах, не могу сказать, чего точно.

Дошли мы быстро — примерно секунд за двадцать. И, надо сказать, картина, представшая перед глазами, мне очень даже не понравилась.

Визжала, как оказалось, та самая молоденькая служаночка, поднявшая меня из постели утром и красневшая при упоминании о личной жизни повелителя. Впрочем, она была не то что напугана — скорее то, что она увидела, было слишком неожиданно и непонятно. Впрочем, немного непонятно это стало и для меня. И, судя по озадаченному лицу, для Роллона тоже.

Недалеко от воды, прямо на утоптанной земле был начертан странный символ, заключенный в круг. Впрочем, я бы сказала даже, что линии были не начерчены, они словно выступали из земли изумрудными нитями, образуя сложнейший узор, центром которого являлась руна. Древнее письмо, сразу видно — в Университете мы проходили, да и сейчас проходим мертвые и древнейшие языки, но все руны, составляющие их, по сравнению с этой казались простыми и примитивными. Эта же руна… я задумчиво проследила одну длинную завитушку, вспоминая, где могла ее видеть.

— Лита, храп твоей совести мешает мне сосредоточиться и нормально провести лекцию, — раздраженно обратился ко мне мастер Л'леексий, явно намекая на безрадостные перспективы, ожидающие меня, если я сейчас же не прекращу заниматься делами, не касающимися непосредственно Древних языков.

Я нехотя убрала почти дописанную работу по истории и тоскливо взглянула на доску, испещренную сложнейшими символами. Благодаря врожденной способности и личным урокам, которые давал мне в детстве отец, Древние языки давались мне довольно легко, и я позволяла себе заниматься на лекциях по ним совершенно посторонними делами, к вящему неудовольствию Л'леексия.

— Итак, что ты можешь рассказать нам о Вьенне?

— Это древнейший язык, на котором уже никто не говорит — даже Высшая раса не использует его без крайней надобности (на этом месте я в очередной уже раз недобрым словом помянула эльфов, все-таки иногда использующих Вьенну — именно из-за них этот сложнейший по структуре язык не исключили из списка общеобязательных), но на Вьенне написаны некоторые сильнейшие заклинания, произнося которые, не зная сути, можно навлечь на свою голову крупные неприятности.

— Вижу, теорию ты знаешь. А как насчет практики? Думаю, ты сможешь перевести этот небольшой текст, — мастер указал на доску, исписанную до такой степени, что на ней не осталось ни одного свободного места.

Судя по всему, наш символ и был типичным представителем письма Вьенна. Сложный, состоящий, казалось, из одних завитушек и переплетений, он ярко полыхал на темной земле, подпитываемый источником, которого я не ощущала. Но источник был, к тому же довольно сильный, иначе бы вязь так не пульсировала.

Впрочем, сейчас это не важно. Главное — символ. Как же он называется? Лита, вспоминай, отец недаром тебя учил…

— Это руна «жизнь», — избавив меня от тяжких раздумий, определил Роллон. Я удивленно воззрилась на него.

— Ты знаешь этот язык?

— Что удивительного? В мое время он был самым распространенным, — Зимний волк спокойно пожал плечами. — Не знаю, почему потом его забыли, заменив на другие языки, более примитивные, которые не способные передать все краски мира и оттенки эмоций.

— А Вьенна может?

— Может, — совершенно серьезно кивнул Роллон. — Это язык мира, а баллады, написанные на нем…

— Никогда не слышала.

— Сходи к эльфам, они еще не забыли, что такое настоящий язык мирозданья. Послушай их баллады, они удивительны. К сожалению, в Гантроте на Вьенне никто не говорит — считают его слишком сложным для повседневного общения.

— Ладно, давай вернемся к руне, — внесла я конструктивное предложение и повернулась к служанке. — Почему ты так визжала?

— Я… я стояла у озера, любовалась водой… и это начало возникать у меня прямо под ногами, я еле успела отскочить. Между прочим, горячая была…

— Иди успокойся, — мягко сказал Роллон, отсылая слегка испуганную и ничего не понимающую девушку в замок. Да уж, теперь у прислуги тем для разговоров полно, за месяц все не изговорить.

Я заинтересованно присела на корточки, отчего белая ткань платья мигом испачкалась в грязи, и задумчиво провела над узором ладонью, пытаясь считать образы. Ничего. Только ощущение какого-то пьянящего восторга и предвкушение, оставившее отпечаток в руне. Но этого мало.

— Что это могло быть?

— Не знаю, — по голосу было слышно, что Роллон говорит правду. — Хотя предположения имеются… пойдем в библиотеку, мне нужно удостовериться в своих догадках. Надеюсь, что я все-таки ошибаюсь.

— Может, поделишься мыслями?

— Сначала я должен получить им подтверждение, — мужчина отрицательно качнул головой, перемещая нас обоих в библиотеку. Я недовольно поморщилась — телепортацию он делал явно второпях.

Жестом указав мне на свободное кресло, он поманил пальцем тяжелый том, стоящий на верхней полке одного из стеллажей. Тяжелая книга в драгоценном, усыпанном камнями переплете, послушно легла ему в руку, раскрывшись на нужной странице. Роллон вчитался, и пока он читал, я с интересом рассматривала его меняющееся лицо. Сначала заинтересованное, с каждой новой прочитанной строчкой оно становилось все более хмурым.

— Я так и думал, — с горечью и досадой в голосе сказал он, кладя книгу прямо передо мной. — Посмотри.

Я придвинула книгу ближе к себе, чуть коснувшись кончиками пальцев бархатистой на ощупь бумаги, совсем не потемневшей от времени. Цвета слоновой кости, она сохранила свой благородный оттенок до сих пор, и понятные письмена не стерлись. Все было написано словно вчера, и, к счастью, не на Вьенне. Странно… в Эллегионе и Гантроте был тот же язык, что сейчас в Ателлене? Надо будет потом спросить у Роллона, почему он совсем не видоизменился со временем, даже обороты такие же.

Но главным сейчас было совсем не это. На развороте, который мне открыл Зимний волк, я прочитала написанный большими буквами заголовок «Древо мира». Ниже шел небольшой кусочек текста, в общих словах описывающий ситуацию и понятие, а затем шли изображения пяти рун с краткими комментариями. Читать описание я не стала — прекрасно знала его и так, понятие Древа мира мы проходили в самом конце года, так что материал лекций еще не успел стереться из памяти. И как я сразу не поняла? Наверное, не могла себе представить, что кто-то решится вызвать Древо мира здесь, в городе, стоящем не лезвии ножа.

— Ты знаешь, что это такое, или тебе рассказать подробнее? — спросил Роллон, увидев задумчивость на моем лице.

— Знаю, — я кивнула. — Древо мира на самом деле существует лишь в Астрале или в Канве — более глубоком слое, подвластном богам. Только там оно — настоящее, обладающее всеми свойствами и гигантской силой, сосредотачивающее в себе пять основных составляющих мира. Иногда, в критической ситуации, маг может вызвать его подобие, расположив пять компонент на сильнейших, обладающих огромным силовым потенциалом, точках и проведя специальный обряд. Вызывая древо, он получает силу, необходимую для чего-то грандиозного, но тем самым он отнимает силу у этих точек, необходимую для его подпитки. Вообще, Древо мира используется довольно редко и в исключительных случаях — насколько я знаю, последний раз в Ателлене его вызывали четыреста лет назад для того, чтобы закончить чудовищную войну кланов, разразившуюся между вампирами. После вызова Древа маги Ателлена пять лет не могли колдовать — мощнейшие источники маны столицы были пусты.

— Да. Но в Эллегионе Древо вызывали чаще — во всяком случае, на моей памяти это проводилось. Вот только составляющих там было четыре.

— Какой из компонент — Силы, Власти, Жизни, Смерти и Любви там не было? — поинтересовалась я, заранее зная ответ.

— Любви. Но в Гантроте, как в новом мире Человека, эта составляющая есть, и она представляет собой крону.

— Ясно. И какой придурок решил вызвать Древо мира сейчас, когда у городе и так осталось мало силы, да он еще и окутан паутиной? Ведь если Древо заберет всю силу из источников маны, мы не сможем колдовать, и окажемся в ловушке на неопределенный срок. К тому же мы до сих пор не знаем, кто эту самую паутину контролирует.

— Так или иначе, а этого идиота нужно найти, и как можно быстрее — пока он не наворотил всяких малоприятных дел. Времени у нас, как всегда, мало, нужно найти еще четыре точки. К тому же желательно деактивировать их прежде, чем этот энтузиаст начнет читать заклятье. К счастью, заклятье длинное, сложное, да и написано на Вьенне, так что у нас будет преимущество минут в десять.

— Если к этому моменту мы сможем его выследить и обнаружить, — возразила я, снова переводя взгляд на книгу. — Слушай, а что служит корнями Древа?

— Четыре стихии — корни, время — ствол, составляющие мира — ветви. Ты предлагаешь…

— Да, я предлагаю найти все составляющие Древа и спуститься к корням. Если деактивировать сначала их, погасить «ветви» будет несложно, без подпитки они сами скоро зачахнут.

— Идея хорошая, осталось только найти того сумасшедшего, который может все погубить, — в голосе Роллона особого энтузиазма не наблюдалось, мужчина явно был не в восторге от перспективы «пойди туда, не знаю, куда, принеси то, леший знает, что», но другого варианта развития сюжета у нас не было.

— Сначала нам нужно найти эти самые составляющие мира — уверена, они уже проявились во всем городе.

— Об этом не волнуйся — я попрошу Лентарна. Он сможет сделать это, будь в нем уверена.

— Сколько у нас есть времени? — уточнила я, вспоминая все, связанное с этой темой. Вспоминалось не слишком хорошо, но определенная часть знаний осталась в моей голове на веки вечные — например, заклятья вызова и деактивации составляющих. Не уверена, что у меня хватит сил даже на одно — это требует неимоверных затрат маны, и в этом наш противник находится в более выгодном положении — вызывающий составляющие может пользоваться силовыми ресурсами той точки, на которую он вызывает.

— До заката.

— Почему так?

— Закат и рассвет — наиболее благоприятное время для колдовства, неужели ты не знаешь? Когда на небе одновременно и солнце, и луна, колдовать значительно проще.

— Точно, как я могла забыть? — я хлопнула себя по лбу, отругав за беспамятность. Впрочем, мы проходили это обзорно и на первом курсе, так что мне вполне позволительно этого не помнить. Правда, существует целая система, по которой выверяется лучшее время — сопоставление лунных циклов, времени года и погодных условий, но я думаю, что наш затейник, как я мысленно окрестила больного на голову человека, не слишком искушен в магии — иначе не решился бы на столь глупый и необдуманный шаг. — Так ты будешь подключать Лентарна?

— Да, конечно, — Роллон вытащил из кармана уже знакомый мне кристалл, подкинул его на ладони, а потом почти рявкнул: — И где ты шляешься?! Между прочим, сам о чем-то поговорить хотел, с важными новостями примчался! Немедленно иди сюда!

— Зачем так орать-то? — тихо поинтересовалась я, когда он убрал камешек.

— Иначе не обратит внимания, — уже вполне спокойно и миролюбиво пояснил Роллон, поправив свой неизменный обруч. — А так он довольно скоро придет, нужно будет лишь чуть-чуть подождать.

Лентарн появился только через полчаса, один. Я, прекрасно понимавшая ситуацию и то, что времени у нас в обрез, чуть на него не наорала, но вовремя сдержалась — меньше всего нам сейчас нужны были конфликты.

— В чем дело? — осведомился эльф прямо с порога, проходя в библиотеку и плюхаясь в мягкое кресло, стоящее около стола. — Неужели сами не могли справиться?

— Я прекрасно понимаю, что сейчас ты меньше всего хочешь находится здесь, но ты должен это сделать. У нас начались проблемы.

— А что, они когда-нибудь заканчивались?

— Так, давайте закончим пустые разговоры, — вмешалась я, придвигая книгу с Древом к Лентарну. — Ты знаешь, что это?

— Конечно, знаю, — немного раздраженно ответил эльф. — Но при чем оно сейчас?

— При всем, — я устало выдохнула, помассировав виски, которые уже начали побаливать. — Кто-то пытается вызвать его в Гантроте, символы-«ветви» уже начали появляться. Насчет корней пока неизвестно, но Роллон сказал, что ты сможешь все это обнаружить.

Лентарн вопросительно покосился на Зимнего волка, причем выражение его лица мне не слишком понравилось. Во всяком случае, в его глазах было нечто такое… странное.

— Да, я хочу попросить тебя сделать это. Ты ведь чувствуешь город?

— Чувствую, — немного нехотя признался эльф. По лицу было видно, что он догадывается, что именно хочет попросить его сделать Роллон, и Лентарну явно не слишком нравилась эта перспектива. Но, судя по некоторой безнадежности, присутствующей во взгляде, затея Роллона была обречена на успех.

— И ты можешь стать на некоторое время его матрицей? Пойми, нам это очень нужно — если ты не почувствуешь эти точки, нам не удастся за столь короткий срок все их обнаружить, а времени осталось всего лишь до заката — именно тогда читается Вызов.

— Хорошо, — Лентарн вздохнул. На столе, словно скатерть, расстелилась карта. Лентарн сосредоточился, выпрямившись в кресле, и Роллон резко дернул меня назад, вынуждая отойти и сесть на резную скамью около стены.

— Зачем? — прошипела я, потирая запястье, на котором остались красные отпечатки. Мужчина промолчал, внимательно наблюдая за действиями Лентарна, который предельно подобрался и закрыл глаза. Воздух в комнате сгустился и словно бы наэлектризовался, мне казалось, что еще секунда — и я услышу характерные разряды. Но их не последовало.

Зато внезапно вокруг Лентарна и стола, за которым он сидел, очертился сияющий круг, взметнувшийся к потолку столбом рассеянного, но тем не менее заметного света, через который все было видно. Лицо эльфа на миг исказила мука, а в следующую секунду он неестественно выпрямился, раскинув руки и запрокинув голову так, что белые волосы расплавленным белым золотом заструились по черному шелку рубашки, а взгляд широко раскрывшихся темно-синих глаз устремился куда-то вверх. Я взглянула на Лентарна и не узнала его — настолько через знакомые черты проступало нечто неизведанное и древнее, обладающее огромной силой. Душа города, которой он стал на несколько мгновений, овладела им, и сейчас перед нами сидел уже не эльф. Наверное, сейчас ему больно, ведь он чувствует все… сейчас он и город — одно целое. Создание и создатель, учитель и наставник, прошлое и настоящее, слившиеся воедино…

Все схлынуло так же, как и нашло. Мужчина опустил руки и голову, а затем безвольно обвалился на стол, примяв карту. Я поднялась со скамьи, мельком отметив, что на каменном полу, где проходил круг, осталась черная выгоревшая полоса. Н-да, неплохо…

Когда я присела около стола, Лентарн уже немного очухался. Поднял голову, и я заметила, что он почему-то плачет — во всяком случае, на щеках уже было несколько мокрых полосок, которые мужчина тут же стер — гордый и сильный, он не хотел, чтобы кто-нибудь знал о его слабости, пусть даже секундной.

— Ну что? — подошедший Роллон склонился над столом, наблюдая за тем, как Лентарн окунает перо в чернильницу.

— Они уже появились, — сообщил эльф, внимательнейшим образом рассматривая карту и отмечая руны. Смерть, Власть, Сила и Любовь заняли свои места, в последнюю очередь остроухий отметил Жизнь. — А вот здесь, — он указал на какое-то внушительных размеров даже на карте сооружение, — находится суть четырех стихий. Их можно соединить, — он провел на карте линии, символизирующие время. И действительно — рисунок, образовавшийся на бумаге, напоминал схематичное изображение дерева. Мы не ошиблись, хотя я и так мечтала об этом.

— Чудесно, — Роллон внимательнейшим образом начал изучать карту. — А теперь у нас есть около дня, чтобы обследовать все эти места и деактивировать каждую из составляющих. Лентарн, ты нам поможешь? Иллею мы, так уж и быть, просить не будем, она и так нам сильно помогла с временной петлей.

Эльф едва заметно улыбнулся. Жаль, что он делает это слишком редко — ему очень идет улыбка, особенно такая, как у него — немного печальная, немного смешливая, немного горькая и немного радостная. Улыбка истинного Высшего, исполненного спокойного достоинства, удивительно сочетающегося в нем с немного холеричным и горячим нравом.

— Тогда нам пора идти, — решительно поднялась я со своего места. — Не думаю, что деактивация займет так мало времени — особенно если учесть, что рассказывать что-либо жителям города нежелательно, а почти все составляющие находятся на частной территории.

— Придется побывать на частных территориях неофициально и инкогнито, — сказав это, Роллон состроил настолько кислую гримасу, что мне резко разонравилась эта идея. Но другого-то плана у нас не было…

Я критически оглядела себя в зеркало, прекрасно отдавая себе отчет в том, что наводить марафет было бы сейчас совершенно пустой и бессмысленной тратой времени. Но хотя бы мельком взглянуть на себя и оценить, как я выгляжу в позаимствованной у Роллона рубашке и собственных, сшитых из прочнейшей кожи штанах, я была просто обязана, чтобы знать, будет ли оказана на предполагаемого противника психологическая атака или нет. Верхняя часть костюма мне не нравилась по причине того, что рубашка на мне просто висела — все-таки у нас с Роллоном немного разная комплекция, да и телосложение у меня обманчиво-хрупкое (оппоненты по конфликтам обычно не догадываются о том, что я сильнее любого среднестатистического человека, и сильно ошибаются в этом). Но, в конце концов, я же не на прием иду, так что сойдет.

Пригладив растрепанные волосы, я решила, что вполне могу показаться на улицах Гантрота без ущерба для психического состояния проживающих в нем людей и нелюдей. Закинув за спину ножны с мечом, я спрятала в рукавах еще пару «сюрпризов» — коротких метательных кинжалов, и вышла на улицу, где меня уже ждал Роллон, почему-то в гордом одиночестве.

— А где Лентарн? — спросила я, подходя ближе.

— Он отправился к Силе. Нам остались Власть и Любовь, Смерть он проверит и отключит. Сейчас я создам портал, который перенесет нас к Власти. Лита, можно тебя попросить?

— Да?

— Пожалуйста, не отставай от меня ни на шаг и никакой самодеятельности! Так как владения частные, действовать придется очень осторожно и тихо — хозяева не должны знать о нашем присутствии. Незачем сеять панику раньше времени. Все ясно?

— Предельно, — мрачно пришлось согласиться мне.

— Тогда нам пора, — Роллон повелительно взмахнул рукой, и открывшийся прямо в воздухе разрез мигом захватил нас, уже через несколько секунд выбросив около внушительных размеров здания. Я посерьезнела, нащупав рукой рукоять кинжала в рукаве. Значит, не отходить ни на шаг?

— Слушай, я, конечно, все понимаю, но неужели нельзя было войти в здание незамеченными как-нибудь по-другому? — взмолилась я, карабкаясь по узкой водосточной трубе, уже подозрительно трещавшей под весом нас обоих. Я-то упасть не боялась, хотя балансировать на цыпочках на высоте около пяти метров, не имея практически никакой поддержки для рук, было неудобно и не слишком приятно. Но если труба сорвется и упадет… я, конечно, успею зацепиться за стену или крышу. Подтянуться — секундное дело. Роллон тоже где-нибудь зависнет, ему реакции не занимать. Но упавшая труба определенно привлечет нездоровое внимание кого-нибудь из владельцев дома. Готова поспорить, что забирающийся по трубе как вор Зимний волк, который со всеми почестями смог бы пройти через дверь, будет им явно в новинку. И даже если нас никто не заметит, было бы неприятно наделать столько шума.

— Нельзя, — наконец отозвался Роллон, закончивший восхождение и теперь сидящий на крыше. — По неписаным законам вежливости нельзя телепортироваться к человеку прямо в дом, к тому же тут везде стоят всякого рода датчики, реагирующие на малейший всплеск силы. Странно, что руну они не почувствовали.

Подтянувшись, я уселась на крышу рядом с Роллоном.

— Подожди-ка… а почему мы сначала не пошли к руне Жизни? Ее нужно было деактивировать в первую же очередь, ведь она находится на нашей территории. Извини, на твоей…

— Я пробовал ее деактивировать, пока ты переодевалась, — буркнул Роллон, и по выражению его лица я поняла, что блеснуть успехом ему не удалось.

— Что не так?

— Не знаю, но вокруг руны стоит такой мощный блок, что даже я не смог ее пробить. Мы с Лентарном пробовали сделать это вместе, и даже так у нас не получилось.

— Ничего себе… — я присвистнула. — И что будет, если у нас ничего не выйдет?

Роллон промолчал, и это молчание было красноречивее любых слов. Впрочем, вопрос был бессмысленным — я и так знала, что будет, если Древо проявится. Как-то все неоптимистично…

Мужчина мягко тронул меня за плечо, напоминая, что у нас мало времени. Я кивнула, и операция с трубой повторилась в точности — разве что теперь мы не поднимались, а спускались. Где-то около полутора метров над землей мне надоело изображать из себя альпинистку, так что я отпустила руки, бесшумно приземлившись на согнутые ноги. Чудесно, тренировки и пластика сделали-таки свое дело. Роллон, посмотрев на меня, проделал ту же операцию, опустившись позади. Я повела носом, принюхиваясь.

— На улице никого нет, можно идти. Где нам искать руну?

— Скорее всего, в каком-нибудь укромном месте, возможно, даже в подвале, — отозвался Зимний волк, осматривающий производящий огромное впечатление двор.

— Почему ты так решил?

— А как тогда ее еще до сих пор не заметили? — пожал плечами Роллон, окидывая сады уже оценивающим взглядом. Подождите… мне показалось, или он все же решил применить магию?

— Ты же говорил, что колдовать нельзя.

— На астральном уровне можно. Ты умеешь?

— Нет, — через зубы пришлось признать мне. Леший бы побрал этот астральный уровень и все его составляющие — работать именно в этой области у меня получалось хуже всего, не считая, конечно, алхимии.

С кончиков музыкальных пальцев мага сорвалось несколько подсвечивающих голубым искр. Я завистливо вздохнула — расширенный поиск, настроенный на определенные параметры, у меня получался только в пределах закрытого помещения — на открытом воздухе заклятье либо рассеивалось, либо искры начинали кидаться на всех подряд, уверяя меня в том, что я ищу именно это. Пометавшись по саду, искры зависли достаточно далеко, довольно полыхая уже всеми оттенками синего. Естественно, мы сразу же поспешили туда, практически позабыв обо всех правилах безопасности и о том, что находимся здесь инкогнито. К счастью, нас никто не заметил — в данный момент хозяева дома завтракали, а вовсе не желали с утра пораньше прогуляться по саду и подышать свежим воздухом. Правда, сказать, что половина двенадцатого — это ранее утро, можно было только с натяжкой, но для аристократов день, заканчивавшийся обычно ближе к рассвету, только начинался.

— Это Власть, — кивнул Роллон, рассматривая руну, уже сиреневую, окутанную словно бы звездным светом. И правда, место ее положения было незаметным — она располагалась в густой тени деревьев, свесивших свои ветви практически до земли и закрывавшей руну естественной завесой.

— Ты знаешь, как ее деактивировать?

— Да, мне приходилось уже это делать еще давно, в Эллегионе. Тебя прошу не вмешиваться, ты все равно не знаешь, что нужно.

— Да я и не напрашиваюсь.

Роллон прикрыл глаза, протянул вперед руки, сложенные лодочкой. Медленно и напевно начал читать заклятье, длинное и певучее, напоминающее переливы ручья. Судя по всему, он отдавал силу в каждое слово, я чувствовала это. Но руне, казалось, на это было совершенно наплевать. Она, наоборот, начала светиться еще ярче, словно бы раскаляясь на глазах.

У меня заслезились глаза, а потом я не поняла, что именно произошло, но в следующую секунду я лежала под окном дома, со всего размаху ударившись о стену. Ничего себе, силовая волна… через силу заставив себя открыть глаза и прикусить губу, я услышала, как к окну кто-то подходит. Если этот кто-то сейчас высунет свой любопытный нос…

Я резко откатилась в кусты, замерев под ними и скривившись от резкого и неприятного ощущение в руке. Надеюсь, что не сломала… человек подошел, посмотрел, и только хмыкнул, не обнаружив на улице ничего сверхъестественного.

— Да наверное, с крыши черепица упала, только и всего, — послышался в глубине комнаты женский голос, а затем я услышала удаляющиеся шаги. Хвала богам… однако интересно, какого размера должна быть черепица, чтобы устроить такой шум — все-таки приложилась я серьезно.

Полежав еще пару минут и для верности прислушавшись и принюхавшись, я наконец решилась встать. Отряхнув с себя всю грязь и пыль, мельком отметив, что немного похожу на путницу, прошедшую полматерика, я отправилась на поиски Роллона, который нашелся неожиданно быстро. Мужчина, тоже отброшенный волной, поднимался с мраморных плит, тихо ругаясь такими словами, что я покраснела.

— Что это было? — преувеличенно бодро поинтересовалась я, сгибая и разгибая руку. Вроде бы целая, ничего не сломано, но болит, зараза.

— Еще один блок, — нехотя признался он, стряхнув со щеки крупицы земли и налипшие травинки. — Причем сильнее предыдущего. Видимо, здесь находится более мощный источник маны, потому и эффект вышел такой… неожиданный.

— Нас чуть не заметили, — впрочем, ладно, не буду на него возмущаться. В конце концов, сам-то Роллон ни в чем не виноват. Во всяком случае, в том, что в Гантроте завелся редкостный недоумок, обладающий неслабым магическим потенциалом. Его бы в Ателленский университет или Высшую Школу Магии Ориала…

— В общем, я так понимаю, что здесь нам сейчас делать нечего, — невесело заключила я, оглядываясь на призрачно-сиреневое свечение. — Как и на остальных точках силы.

— Думаешь, что остальные тоже на блоках? — по тону Роллона мне сразу стало ясно, что спрашивает он скорее для виду. Не уверена, что он думает иначе.

— Конечно. Роллон, наш противник, может быть, и недоумок, но далеко не дурак. Знаю, парадокс получается, но тем не менее… еще он явно заинтересован в том, чтобы вызвать Древо. Не понимаю, зачем ему это нужно, но все-таки. Придется ждать заката и устраивать засаду около корней. Ведь именно там должно говориться последнее Слово, я не ошибаюсь?

— Не ошибаешься.

— Значит, придем на закате к корням, — на этом месте я поймала на себе заинтересованный взгляд Роллона и с удивлением покосилась на свою одежду, почему-то превратившуюся в симпатичные лохмотья. — Ты что вплел в заклятье, а?

— Разрушительный компонент, — Роллон показал на собственную не менее забавную рубашку, больше похожую на решето. — Потом переоденешься, после завершения операции, если это можно так назвать.

— Да мне-то что, — я философски пожала плечами. — Главное, чтобы люди не особенно шарахались.

— Что ж, пойдем.

— Куда сейчас?

— Времени до заката еще много, попытаемся еще раз деактивировать все руны, — голос Роллона был полон такого нездорового оптимистичного пессимизма, что я хмыкнула, предполагая, что ничем хорошим эта попытка не кончится.

Предчувствие меня не обмануло — мы несколько часов азартно бились над руной «жизнь», но не смогли даже умерить ее сияние, намозолившее глаза. Я бессильно распласталась на траве, вымотанная как физически, так и морально — настолько мне надоел этот процесс. Но что поделаешь, если мы не деактивируем Древо, то застрянем в этом городе на неопределенный срок — как раз до тех пор, пока источники силы не наполнятся заново. Естественно, мне этого не хотелось — пускай даже зная тот факт, что город стоит на мощнейших энергетических точках планеты и источники заполнятся недели за две, торчать две недели в этом городе мне не хотелось никак. В конце концов, я сестре оставила записку, что уехала с друзьями в путешествие и объяснять, каким образом друзья позабыли меня в каком-то городе, не было совершенно никакого желания.

К безуспешным попыткам Роллона подключился еще и Лентарн, но, судя по его разозленному лицу, успеха тоже не добился.

Таким манером мы дотянули до заката, и лишь когда неба коснулись первые золотистые лучи, я спохватилась о том, что времени у нас совсем не осталось. Не знаю, как именно, но каким-то образом Роллону удалось проникнуть на территорию Городского Совета, где находились «корни». У меня в мозгу угнездилось подозрение о том, что Тарр, как глава, снял на некоторое время защиту со здания, а слегка хитроватая улыбка Роллона практически уверила меня в этом предположении.

— Ну что, где будем ждать? — оптимистично поинтересовалась я, безуспешно пытаясь хоть немного подлатать лохмотья, еще недавно бывшие вполне симпатичными рубашкой и штанами. Роллон выразительно посмотрел на достаточно высокую башню.

— Лентарн останется внизу, на всякий случай, а мы поднимемся туда. С высоты намного лучше видно местность, а в случае чего… ты левитировать умеешь?

Я кивнула. Само собой разумеется, умею, все-таки уже четыре курса закончила. Поднявшись на вершину, мы застыли на ней каменными изваяниями, и я поежилась — было довольно холодно от ветра, продувавшего рубашку-решето насквозь.

Ожидание затягивалось, даже слишком. Я уже начала беспокоиться о том, а правильно ли мы вычислили корни — да вроде бы правильно, вон они горят внизу светло-серебряным пламенем. Закат уже не золотился, он алел над городом, и нужное время, казалось, было безнадежно упущено. Неужели город сошел с ума и Древо решило вызваться само? Нет, это бред, такого быть не может.

Внезапно я резко дернулась вперед, но Роллон сдержал меня, внимательно вглядываясь в черты проявлявшихся фигур. Медленно отпустил руку, делая предостерегающий жест и взглядом указывая вниз. Я посмотрела. И схватилась за руку Роллона, не зная, верить в то, что вижу, или нет? Пять еще секунду назад полупрозрачных, а уже сейчас материальных фигур замерли полукругом вокруг корней. Подняли на нас секундный взгляд, в котором без труда читалась беспросветная мудрость и почему-то усталость. Мешать богам бесполезно — они даже не заметят, что какого-то человека не стало. Остается только ждать и надеяться на то, что богам — им виднее.

Но я даже представить себе не могла, что все сможет стать настолько серьезным… подумать только, мы пытались выступить против богов, и еще удивлялись, почему ничего не получается. Наивные. Но зачем богам нужно Древо? Зачем им сила, которой они и так владеют?

Вопросы, одни вопросы. И хоть бы один ответ на это нашелся, так нет же. Роллон молчал, сам мало что понимая, я тоже не нарушала поистине благословенную тишину, с высоты башни наблюдая за расстилавшимся внизу городом.

Боги ждали нужного времени, и с каждой секундой росло напряжение, до сих пор лишь витавшие в воздухе. В наступившей неестественной тишине, казавшейся мертвой, словно бы натягивались и тут же лопались струны, оставляя после себя на губах горькое послевкусие.

Но вдруг пятеро заговорили, воздев руки к небу, подернутому алой занавесью, туда, где одновременно блистали и солнце, и луна. Слова звучали на древнем языке, еще старше Вьенны, и я не понимала их смысл. Лишь знала, что язык прекрасен, да и сами слова звучали как музыка, как сплетенная из чувств и воспоминаний песня, которую боги пели под оживленные умелыми руками барда струны мира.

Пять составляющих ярко полыхнули, и к алеющему закатом небу взметнулось пять ярких столбов рассеянного света. По города прокатился удивленно-восхищенный вздох — люди явно не ожидали такого, хотя и привыкли, казалось, уже ко всему.

Пять фигур взялись за руки, образовав неразрывный круг. В унисон выдохнули последнее, завершающее и ставящее окончательную точку слово. Нет, Слово, оживившее застывший воздух и разорвав спокойствие. Вспыхнули корни.

И ту же от них по мостовым, прямо по серым камням, побежала дорожка причудливой вязи. Словно неведомый художник взял кисть и начал рисовать, аккуратно выписывая каждую деталь, каждый завиток, каждую линию… Вязь бежала, образуя ствол, достаточно тонкий, но отчетливо выделяющийся на камнях золотистым светом. Вот уже отделилась одна ветка, вторая, третья, пятая… Пять составляющих мира соединились в крону. Древо ярко мигнуло, залив весь город золотым светом, а затем яркий свет погас, оставив после себя лишь мерцание. Над разноцветными точками закружилось марево, вязь тускло засветилась.

Отсюда, с этой башни было видно, что Древо вытянулось по длине города и… нет, такого просто не может быть. Оно вело себя как-то странно, мягко пульсируя и чуть подсвечиваясь. Как живое…

И тут я внезапно поняла, причем это осознание словно оглушило и ошарашило меня. Я застыла, почему-то боясь своей догадки и одновременно находясь в состоянии странного восхищения. Конечно… Древо было настоящим! Не знаю, как, но оно настоящее, это не его подобие, которое умеют вызывать маги Ателлена. Вместо того, чтобы забирать силы у города, оно его питает. И всегда питало. Опора мира, как называли его древние, сочинявшие про него легенды…

Так вот почему здесь был построен Священный город. Именно здесь, и именно Священный. Вот почему он до сих пор не ушел в небытие и не сделает этого до конца времен… Стоящий в центре мира город просто не может исчезнуть.

Я уже с уважением взглянула на богов и причудливую вязь. Усмехнулась. Они его не вызывали, ведь зачем вызывать то, что было здесь всегда? Его нужно было только пробудить, вернув былую силу. Вот и все. И боги его пробудили, Древо мира, настоящее Древо, не пьющее силу из города. Наоборот — дающее. Умный расчет… я усмехнулась еще раз, повернувшись к застывшему в изумленье Роллону, и краем глаза уловила стоящего внизу Лентарна с точно таким же выражением гордого и холеного лица. Неужели не знал даже он? Создатель города, неужели боги не поведали ему тайну? Впрочем, мне понятен их поступок. Боги не привыкли доверять даже Зимним волкам, ведь, как оказалось на примере Роллона, они спорят с ними не только формально.

Поймав на себе взгляд Роллона, я едва заметно улыбнулась. С плеч свалилась еще одна проблема. Но легче мне почему-то не стало. На повестке оставалось еще одно дело, крайне немаловажное. Но это позже, а сейчас я хочу отдохнуть — целый день напряжения сказался и на мне.

Жестом Роллон показал, чтобы я шла в замок. Судя по всему, он и все понял, и хотел поговорить с богами. Согласно кивнув и порадовавшись тому, что больше на сегодня от меня ничего не требуется, я на скорую руку сотворила портал, переносясь. Уже через несколько секунд я входила в холл замка.

Роллон спустился с башни, решительно направляясь к еще не ушедшим богам, которые стояли с почему-то счастливыми лицами. Неужели, они еще умеют чувствовать, подумалось ему, но он тут же откинул мысли. Боги определенно чего-то ждали, но Роллон не знал, чем это можно объяснить. Неужели боги и впрямь ждут, что он с ними поговорит?

Повернув голову, он увидел Лентарна, махнувшего ему рукой и растворившегося в воздухе. Легкий порыв ветра донес слабый запах озона.

— Здравствуй, мальчик, — немного устало обратилась к нему богиня судьбы. Роллон слегка поморщился — он не слишком любил такое снисходительное обращение. Впрочем, боги… им можно.

Он чуть склонил голову, зная, что они признают Зимних волков почти что равными себе. Во всяком случае, к нему самому боги всегда относились достаточно дружелюбно, что Роллону всегда казалось довольно странным.

— Ты хотел поговорить?

— Да. Вы ведь знали, что творится в городе, — даже не спросил, а утвердительно сказал Роллон.

— Конечно. Мы ни на секунду не оставляли Гантрот без внимания. Это колыбель человечества, еще задолго до постройки священного города здесь жили люди.

— Ясно. Зачем вокруг города был возведен такой мощный заслон?

— Пока Древо мира не пробудилось, мы не хотели открывать город для посторонних. Они бы быстро израсходовали ману из тогда еще слабых источников, а она нужна была нам для проведения оживления Древа.

— Хорошо. Временная петля — тоже ваша задумка?

— Нет, она возникла из-за гибели Эллегиона и из-за того, что ты попал в будущее. Возникла временная ошибка. Однако мы использовали ее для того, чтобы накопить силы.

— Так. Почему я оказался в будущем?

— Сила Айлитен, не пожелавшая умирать, перенеслась сюда, чтобы найти новое пристанище. Ты должен ее вернуть. Роллон вздохнул — все это он знал и так.

— И мне обязательно нужно возвратиться в прошлое? — спросил он, не надеясь на другой ответ, кроме известного.

— Нить времени скрутилась в тугую спираль, и теперь она легко может порваться, поскольку натянута до предела. Ты же создаешь слишком большие помехи и обязан вернуться, но если найдешь способ вытянуть нить времени по-другому… решать тебе.

— Последний вопрос. Как снять паутину защиты с города?

— Ключи от нее у жреца, фанатично преданного своему делу. Он не отдаст их просто так — паутина питает его магию, так что ему не выгодно ее снимать. Вам придется убить его.

Роллон опять поморщился. Снова убивать… он не любил делать этого, пускай даже и зная, что человек достоин смерти. Пора бы уже к этому привыкнуть.

— Спасибо, — Роллон кивнул, намекая на то, что ему уже пора. Боги поняли намек и, чуть улыбнувшись на прощание, растаяли в воздухе.

Мужчина только вздохнул, смутно догадываясь, кого они имели в виду.

— Эрестед, — услышал он негромкий голос Эйвелир, Судьбы.

— Что? — машинально поинтересовался он, и уже сказав, вспомнил, с кем именно разговаривает.

— Жреца зовут Эрестед, он обитает в Святилище Мертвых Богов.

— Мертвых? — удивленно переспросил Роллон, не совсем понимая, о чем идет речь.

— Прости, я забыла, что ты смертный. Мертвыми мы называем богов Эллегиона, их святилище еще осталось в Гантроте.

— И вы доверили этому чокнутому старику власть над городом? — Роллон был крайне потрясен и удивлен поступком богов.

— Зато мы были уверены в том, что защита будет стоять надежно. Не суди богов, мальчик, хотя ты и равен нам. Конечно, мы не люди, но и мы не застрахованы от ошибок. Мы помогли тебе, чем смогли, а теперь иди. Тебя ждут дела.

— Ага, а еще великие свершения, — мрачно буркнул он себе под нос, шепча короткое заклятье. Миг — и во дворе городского Совета стало пустынно и тихо.

Я расслабленно лежала в горячей ванне, наслаждаясь тонким запахом эфирных масел, когда прямо в ванную комнату, не удосужившись даже постучаться, вошел Роллон. Я только укоризненно посмотрела на него, покачав головой. Впрочем, он, кажется, смущен ничем не был, даже наоборот. Хорошо хоть, что Лентарна с собой захватить не догадался.

— Тебе знакома фраза — правила поведения? — ехидно спросила я, зная, что Роллону всегда было на правила как таковые просто наплевать.

— Где-то слышал, но не помню, что означает, к тому же это сейчас не важно, — Роллон присел на резной подоконник и внимательно на меня посмотрел. — Я поговорил с богами, они сказали мне, кто держит паутину.

— И кто же это?

— Некий жрец богов Эллегиона по имени Эрестед. Кто такой, не знаю, но думаю, что не самый приятный человек на свете. Просто так договориться попробовать можно, однако я не уверен, что это обернется успехом.

— Понятно. Мы должны его убить, да?

— Да, — Роллон слегка нахмурился, словно что-то припоминая. — Эрестед… где-то я слышал это имя… точно!

— Что, вспомнил? — я с надеждой подалась вперед, совершенно не смущаясь своего внешнего вила. Ну чего он там не видел?

— Лично я его не знал, но имя пару раз слышал. Насколько помню, редкостная мразь.

— А где он обитает, знаешь?

— Боги сказали. Но… — Роллон немного замялся. — Но чтобы туда попасть, нам придется провести Обряд для тебя.

— Какой Обряд?

— Посвящения в Зимние волки, — нехотя выговорил он и явно собирался сказать что-то еще, но я его перебила.

— И я стану Зимней волчицей? — я нехорошо взглянула на мужчину. Нет уж, на такие жертвы я пойти пока не готова. Интересно, какого ответа он ожидал? — Но какая тут связь?

— Ты меня не дослушала. Да, мы проведем обряд, но он не будет иметь никакой силы. Если ты все сделаешь правильно, конечно. Понимаешь, боги говорили про Святилище Мертвых Богов, и простых смертных туда не пропустит защита. А я даже не сомневаюсь, что она там есть. Впрочем, ты можешь остаться в замке, под надежной защитой.

— Да ни за что! — поманив пальцем полотенце, я вылезла из воды, завернувшись в него, и подошла к Роллону. Посмотрела ему в глаза, надеясь найти в них хоть проблеск совести. — Неужели ты и вправду думаешь, что я отпущу тебя туда одного, пускай и зная, что тебе ничего не грозит?

Он усмехнулся, прекрасно понимая, что переубедить такую упрямицу, как я, не дано никому, даже богам, и притянул меня к себе, целуя. Я согласно промурлыкала что-то, взъерошивая ему волосы и расстегивая рубашку.

Когда Лентарн, безуспешно околачивающийся у двери около часа, замолотил в нее кулаком, я только глухо рыкнула, подбирая с пола полотенце и снова оборачивая его вокруг тела. Торопливо одевающийся Роллон, прыгая на одной ноге, пытался одновременно попасть другой ногой в штанину и в то же время жестами показать мне, чтобы я пока не торопилась открывать. Собственно, я и не торопилась, так что Лентарн тщетно сбивал себе кулак, даже не прекращая стучать. Хорошо хоть еще, что холеричный эльф не начал надрываться о своих правах и о том, что у него имеется срочное дело.

Наверное, когда мы открыли, то представляли собой немного странную картину. Я — с мокрыми волосами, из одежды в одном тонком полотенце, обрисовывающем все контуры тела и недружелюбным выражением лица. И Роллон — растрепанный, но пытающийся пригладить волосы, в кое-как надетых штанах и застегнутой не на те пуговицы рубашке, но мрачный и подавляющий желание даже хихикнуть над ним в самом зародыше.

Эльф только закатил глаза, воздев их к потолку, и покачал головой. В упор посмотрел на Роллона, явно намекая на разговор. Я только хмыкнула — ладно уж, пускай говорят о чем-то своем. Кинув на Лентарна выразительный и не слишком добрый взгляд, я направилась в комнату, намереваясь переодеться. Надеюсь, у Роллона в запасах найдется женская одежда кроме платьев и юбок — боюсь, убивать жреца в официальной одежде будет не слишком удобно.

— По-моему, ты сходишь с ума, — без обиняков сказал Лентарн, в упор глядя на Роллона и с усмешкой наблюдая за тем, как тот по нормальному застегивает рубашку.

— Возможно, но это не твое дело, — мрачно буркнул он, расправляя складки и поднимая голову. — Да, ты мой лучший друг, но раз ты не можешь понять, то говорить нам не о чем.

— Я не об этом, ты знаешь это. Так что будем делать с паутиной и нитью времен?

— Я проведу обряд посвящения в Зимние волки, фиктивный и не имеющий практически никакой силы. Для заклятья отнятия магической силы этого хватит, к тому же так я смогу забрать только силу Айлитен, без магии Литы.

— Это безумие.

— Я знаю. Она может не выжить, и может сойти с ума, но другого выхода нет. Убивать я ее не хочу и не смогу, даже если ты меня заставишь. Скорее умру сам, как мечтал об этом всего пару месяцев назад.

— Ты вообще сильно изменился за последнее время, — хмыкнул эльф. — Ну что ж, обряд так обряд. А что насчет жреца?

— Нам нужно попасть в святилище Мертвых Богов. Знаешь, где это?

— Я - душа и создатель города, — усмехнулся Лентарн. — Конечно, знаю, мог бы и не спрашивать. Я знаю об этом городе все.

— Только кроме того, что Гантрот и является Древом Мира, да?

— Ты прекрасно понимаешь, что боги не говорили об этом никому. Если уж не знал даже я, остальные и подавно. Так что будем делать со жрецом?

— Пойдем к нему, я думаю, сегодня. Сейчас уже закат, самое время наведаться в Святилище мертвых богов.

— Почему именно на закате? — поинтересовался Лентарн, подходя к окну и внимательнейшим образом рассматривая открывавшийся оттуда вид на сады.

— Предлагаешь дождаться утра? А если он служитель Танатоса, и приносит ему жертвы только ночью? Насколько я помню, Танатос был самым популярным богом Эллегиона, а Эрестед, если мне не изменяет память, первый помощник главы Эллегионской Гильдии Некромантов.

— Маг и жрец в одном лице? Интересное сочетание. А кто был главой Гильдии?

— Айлитен, — глухо произнес Роллон. Если бы он не знал сам, то никогда бы не смог поверить в то, что эта женщина способна творить некрозаклятья и допрашивать покойников. Уж слишком не похожа она была на этих полуночников, творящих свои обряды и заклятья только после захода солнца. Но он видел все сам.

Тонкие пальцы, перебирающие невидимые струны. Карие глаза подернуты холодной ледяной дымкой, спина неестественно выпрямлена. Резкие слова вылетают изо рта, и каждое слово будто бы разрубает мир на части. Черный камень в кольце, которое она надевала в таких случаях, нагрелся и засиял холодной ледяной звездой. Щелчок, звук которого сухо разнесся в тишине, последнее завершающее слово… тела убийц, имевших неосторожность напасть на девушку в темном переулке, неторопливо падают на булыжную мостовую.

Глаза полны слез, руки дрожат — она не хотела убивать, ненавидя свою силу некроманта всей душой, но не смогла себя проконтролировать…

— Айлитен? — эльф изогнул бровь. — Я, конечно, слышал, что главой Гильдии выбрана женщина, но не успел узнать, кто именно.

— Ее выбрали за пять лет до гибели мира. В это время ты был здесь.

— Я помню, — Лентарн жестко усмехнулся, вспоминая. — Значит, сейчас нам нужно провести Обряд. Немыслимо. Подготовка к нему занимает по меньшей мере сутки, а нам нужно проделать все максимум за два часа.

— Обрядом займусь я, — Роллон внимательно посмотрел на Лентарна, тот только пожал плечами. — А ты за два часа должен найти схему Святилища с указанием всех защитных заклятий. Впрочем, с указанием ты вряд ли что найдешь, так что можешь подойти к Святилищу и все считать?

— Может, мне заранее себе еще и погребальный костер заказать, чтобы вы потом не мучились? — скептически изрек Зимний волк, поправляя молочно-белую прядь. — Да хорошо, не смотри ты на меня так. Я пошел.

Махнув на прощание рукой, он начал медленно таять в воздухе. Когда через фигуру Лентарна уже были видны очертания коридора, эльф повернулся к Роллону и попросил:

— Только пожалуйста, не кладите туда веток тополя — у меня на него аллергия, — с этими словами он еще раз сделал ручкой и растаял совсем. Роллон слегка нахмурился — он не любил такие фокусы, предпочитая если уж и перемещаться, то быстро и без лишней показухи.

Кажется, Роллон все-таки выкопал из замшелых закромов своей памяти что-то связанное с загадочным словосочетаниям «правила поведения». Во всяком случае, в этот раз, прежде чем войти, он постучался, хотя и чисто символически — когда возник на пороге. Что ж, прогресс двигается вперед… глядишь, в следующий раз он спросит, можно ли войти.

— Слушай, у тебя из женской одежды есть что-нибудь универсальное, а предназначенное не только для бала или официального приема? — не оборачиваясь, спросила я, с тоской глядя в шкаф. — Неужели все твои женщины ходили только в этом?

— И ты думаешь, они потом уходили от меня раздетыми? Это не их одежда. Часть — моей матери, часть — на всякий случай, и уж явно предназначенная не для чьего-нибудь убийства. А что конкретно тебе нужно?

— Мне? Брюки, а если их нет, то юбку не длиннее колена, высокие сапоги и любую рубашку, — претендовать еще и на каблук у сапог я не стала, хотя и не люблю обувь на плоской подошве. Причем не люблю не потому, что выглядит хуже — над этим я как раз задумывалась в последнюю очередь, а потому, что каблуком в случае чего можно очень даже неслабо травмировать противника. Например, двинуть упырю пяткой в нос, как я несколько раз с успехом проделывала.

— Извини, ничем тебе помочь не могу, такой одежды у меня нет. Моя мать не носила брюки в принципе, да и появлялась здесь раз пять за всю свою жизнь, а остальная одежда как раз официальная.

Я вздохнула. Одевать те штаны и рубашку, больше напоминавшие решето, мне не хотелось категорически, но идти в платье было бы крайне непрактично.

— Покажи мне самую простую одежду из той, которая есть, хорошо? — наконец после минутного раздумья попросила я. Что ж, будем обходиться тем, что есть…

Я задумчиво взглянула на себя в зеркало, прикидывая, что сказала бы сестра насчет этого «самого что ни на есть простого платья». Наверное, недолго думая, оторвала бы у меня его с руками.

— Попроще точно ничего нет? — скептически покосилась я на бирюзовый шелк, отделанный по краям широкой золотой лентой. Красиво, ничего не скажешь, но не для драки же его надевать! Особенно мне не нравилась длина — до щиколоток, хотя это-то как раз можно было легко исправить. Рукавов платье не имело, только пару тонких, но очень прочных лямок. В принципе, оно действительно было самым простым — кроме двух золотых лент, никакой отделки, которую можно оторвать или которой можно было бы за что-то зацепиться, спина закрыта, значит, я не смогу ее поцарапать. Впрочем, по сравнению с остальными оно подходило больше всего.

— Хорошо, пойду так, — а вот интересно, как с этим нарядом будут смотреться ножны с мечом и металлические наручи? — Надеюсь, его не нужно вернуть в целости и сохранности?

— Можешь оставить себе, порвать или испортить, — милостиво разрешил Роллон. — У нас есть около двух часов на то, чтобы провести обряд.

— Почему так мало?

— За это время Лентарн раздобудет всю необходимую нам информацию о Святилище. Пойдем, я уже все подготовил, — Роллон мягко тронул меня за руку, увлекая за собой. Я немного содрогнулась, следуя за ним по пустынным, словно бы неживым коридорам.

Я очень не хочу проходить этот обряд, пускай он и чисто фиктивный. Я ничего не знаю о том, что меня там ждет и о том, что я должна делать для того, чтобы сохранить себя такой, какая я есть, Роллон ничего не объяснил мне. И все как-то проходит в вечной спешке, сумбурности… а если что-то пойдет не так? Смогу ли я вернуться? Я снова попробовала залезть в мысли Роллона, и снова натолкнулась на глухой блок. Зачем он его поставил? Нет, он говорил, что это не он. И все равно — зачем? Погрузившись в свои мысли, я поняла, что совсем ничего не знаю о Роллоне. Нет, кое-что, конечно, знаю — что он жил в Эллегионе, прошел обряд, стал Зимним волком. Знаю о том, что в прошлом у него была женщина, которую он любил, и которая любила его. Знаю, что он попал в это время, чтобы вернуть силу, не пожелавшую умирать.

Но у кого эта сила? Он так и не сказал мне, ни разу не вспомнив про это. Постоянные разговоры с Лентарном, демонстративно с глазу на глаз. Это сумасшедшее признание в любви… а есть ли у меня основания ему верить? Почему я должна верить тому, чьим отцом является бог смерти? А если… страшная догадка заползла в сознание, но я тут же отбросила ее. Нет, если бы у меня была эта сила, он бы сказал.

И все-таки я почему-то ему верю. Верю, даже не зная, правильно ли это. Значу ли я для него хоть что-то, или он готов пожертвовать мной для достижения своей цели? Думаю, что значу — иначе он не стал бы меня постоянно спасать, рискуя при этом своим здоровьем.

Я должна верить ему. Хотя бы сейчас. Да и почему я думаю обо всем этом, ведь вопрос о доверии решился давно и как-то сам собой? Но все же что-то не дает мне покоя…

— Мы пришли, — голос Роллона вывел меня из состояния задумчивости, в которое я погрузилась по пути. Я торопливо вскинула голову, огляделась. Н-да… нельзя сказать, чтобы картина мне так уж нравилась. Светлый зал, свет, узоры на стенах… ничего особенного, если бы не алтарь посреди зала. Очень мне здесь не нравилось, а до сих пор спящий червячок беспокойства закопошился где-то внутри сознания. Я знаю, что не хочу и не должна этого делать. Но по-другому мне не пройти к жрецу, а отпускать их одних я не хочу. Вдруг с ними что-нибудь случится? Если случится, а меня там не будет, я буду долгое время казнить себя за то, что не смогла помочь.

Все уже решено.

— Мне обязательно проходить этот обряд? — в последний раз немного настороженно поинтересовалась я, поежившись — вроде бы было и не очень холодно, но по спине скользнул неприятный холодок.

— Да, но не по правилам, как я тебе уже и говорил. Вообще, будь моя воля — я бы тебя и на выстрел туда не подпустил.

— Почему же тогда не ведешь себя, как всегда? — лукаво прищурилась я, взглянув на мужчину.

— Я не вправе тебе приказывать, — выдохнул он. — Особенно в этом городе.

К тому же это единственный способ сохранить тебе жизнь.

Девушка послушно легла на алтарь, передернувшись. Видимо, вспомнила не слишком давние события, чуть не стоившие ей жизни. Во что только он ее за это время не втянул… Роллон немного виновато вздохнул.

— Значит, так, — он взглянул в голубые глаза, сейчас казавшиеся почти синими. — Не вздумай там ничего трогать. Просто дойди до конца, до границе. Ты сразу поймешь, что это она. Тебя будут спрашивать — не отвечай. Будут предлагать что-то — не соглашайся. Будут говорить — молчи. Дождись, пока тебя окончат расспрашивать, так же молча развернись и уходи. Все ясно?

— Почему так?

— Потому что если ты ответишь на вопросы и примешь хотя бы одно предложение, назад ты вернешься полноценной Зимней Волчицей.

— Хорошо, — Лита неуверенно дернула плечом.

Надеюсь, что все получится…

Внезапно он наклонился, целуя ее. Долго-долго, но с каким-то оттенком горечи.

На кончиках пальцев зажглись едва заметные огоньки.

— Все будет хорошо, — пообещал он, сам не уверенный в успехе. Но другого выхода нет.

Она резко выдохнула, чуть выгнувшись, похожие на весеннее небо глаза расширились, устремляя взгляд вдаль. Роллон провел рукой по тонкому лицу, опуская веки.

Только ничего не перепутай…

Стекло, на котором играют лучики далекого солнца, раскрашивая его всей гаммой золота… Неужели это и есть моя душа? Красиво… шаги практически не отдаются в тишине, нависшей над стеклянными стенами и причудливым переплетением коридоров. Везде полно закоулков и ответвлений, но они запечатаны серебристой дымкой, в которой я безошибочно распознала охрану. Не знаю, кто ее здесь поставил, но не мне ее и снимать. К тому же я здесь только гуляю.

Луч невидимого солнца высветил дорогу, по которой я легко зашагала, чувствуя холодное прикосновение босыми ногами.

Так, как говорил Роллон? Дойти до конца и вернуться? Так просто?

Над головой пронеслась стая разноцветных птиц, и солнце поиграло на их перьях, раскрасив крылья во все цвета радуги. Я улыбнулась, провожая их долгим взглядом. Прокрутилась, как в танце, и пошла дальше. На душе было очень светло и радостно, настолько, насколько вообще может быть. И я почему-то поняла, что сейчас могу все. Я полна нерастраченных сил, а доступ к Астралу или Канве из души открыт всегда. Нужно лишь этого захотеть.

Я этого хотела. Такой шанс дается всего лишь раз в жизни, и я хотела узнать хоть что-нибудь о Роллоне, о его прошлой жизни и настоящем, скрытом за прочным блоком, который невозможно разбить.

Откуда я знаю, что делать? Откуда я поняла, как именно нужно открыть Астрал? Не знаю, но я вдруг очутилась в нем, лишь только пожелав этого. Вот зал, вот Роллон, сидящий в кресле. Считать его чувства… волнуется… хм, а блок уже не действует. Ну конечно, он поставлен только на живых, а я только что умерла. Или не умерла? Вообще, это не важно.

Он не знал, что я подошла к нему и легко коснулась кончиками полупрозрачных пальцев его головы. Не почувствовал… зато я окунулась в вереницу воспоминаний и чувств, обрывочных, неполных, но тем не менее существующих.

Детство, юность… я пролистывала его память, как страницы книги, считывая все. Жаль, что воспоминания не выстраивались в картину, я не могла проникнуть в его память так глубоко — это он бы почувствовал. А так, покопаться на поверхности.

Внезапно я наткнулась на совсем недавнее воспоминание, опять-таки неполное. Ничего интересного, очередной разговор с Лентарном. Я уже хотела было выйти из него, как услышала фразу, сказанную эльфом:

— Она — всего лишь один человек, от смерти которого ничего не изменится. А Священный город…

— Но нам придется это сделать. И тебе просто придется взять ее в Священный город. Кажется, она сама этого хочет…

Две фразы, которым сначала я не придала никакого значения. О ком они говорят? Кто такая «она»? Возможно… нет, я не хочу в это верить.

Опустившись на слой ниже, я залезла в мысли Роллона на протяжении последних нескольких дней. Нет, нет… да. Все эти дни он думал только об этом. О том, что я — хранительница силы Айлитен, и что он должен меня убить. Должен… это слово и негласное согласие со словами Лентарна, стоявшее за ним, полоснуло по сердцу ножом.

Я резко вынырнула из памяти, не желая больше видеть и слышать это. Снова очутилась в окружении стеклянных стен, уже не казавшихся мне такими чудесными. Почему, Роллон?

Он меня использовал, а я, как глупая идиотка, верила всему, что он говорил. Почему я была такой наивной? Почему поверила ему, поверила в то, что он действительно меня любит? Как я могла так ошибаться?

Как это подло… неужели Роллон действительно мог это сделать? Лгал, обманывал и использовал… худшее, что только можно сделать с человеком, он сделал со мной.

Ненавижу…

Даже смешно — человек, который заставил меня снова взглянуть на мир с улыбкой, меня использовал и хочет убить. Он должен меня убить… и принимает это так спокойно, как будто это так же просто, как и пойти в магазин за хлебом.

Для него — просто.

Как я была права, думая, что все Зимние волки — бесчувственные чудовища, живущие только долгом и не видящие ничего, кроме него.

Так и есть.

Солнечный луч, до этого гулявший по стенам, скрылся. Сразу же стало сумрачно и пасмурно. Мне уже ничего не хочется, даже жить. Как же это, оказывается, больно — так разочароваться в человеке. Нет, я не буду плакать, хотя комок уже подкатывает к горлу. Я сильная, и я не глупая девчонка, хотя и вела себя так.

Я подняла голову, откинув за спину волну волос. Глубоко вздохнула и, резко распрямив плечи, направилась дальше по коридору.

В воздухе пахло дождем и травами. Почему-то полынью.

Он встретил меня у затянутой пеленой границы, разделявшей смерть с жизнью. Страж, а точнее, стражница (точная копия меня, только бесцветная и неестественно спокойная, с потухшими глазами) внимательно взглянула на меня.

— Что тебе нужно здесь? — голос у нее оказался таким же — спокойным, бесцветным и безразличным.

— Я хочу стать Зимней Волчицей, — твердо и не сомневаясь в своем решении, сказала я, смутно понимая, что делаю сейчас глупость. Наверное…

Но уж лучше так, чем чувствовать все, что я сейчас…

— Хорошо, — стражница кивнула и посмотрела на меня почти что сочувственно.

Роллон, волнуясь, смотрел на бездыханную девушку, распластавшуюся на алтаре. Он старался терпеливо сидеть, но это ожидание было хуже пытки. Он очень надеялся на то, что она все сделает так, как надо, а не попытается заговорить с кем-нибудь, особенно со стражем.

Не выдержав, Роллон подошел к алтарю. Потрогал ее руки. Теплые, все в порядке, хотя она и не дышит. Магический и астральный фоны совершенно спокойны.

— Да ничего с ней не случиться, — услышал он голос Лентарн, появившегося у него за спиной. Следом раздался сочный хруст яблока, с которыми эльф, кажется, не расстанется даже на том свете.

— Угу, — мрачно кивнул Роллон, нутром чуя, что должно произойти что-то не слишком хорошее. Чутье Зимнего Волка, как и всегда, его не подвело.

Лучше бы он ошибся. На уровне подсознания уловив едва заметные колебания нематериальных полей, он резко развернулся лицом к Лите, ожидая худшего. И застонал, увидев, что на рыжих волосах медленно начал образовываться тонкий обруч, еще прозрачный и почти незаметный. Но главное — он начал появляться!

Почему она решила стать Зимней Волчицей? Почему заговорила со свои Стражем, хотя твердо знала, что хочет оставаться человеком?

Она никогда не хотела быть Зимним волком, Роллон был в курсе, что их суть была ей противна и чужеродна. Лита никогда не понимала людей, решившихся на такой шаг… так почему же она на это пошла?

Зная, что уже ничем не поможет, Роллон схватил девушку за плечи. Слегка потряс ее, желая вернуть в этот мир и понимая, что не сможет этого сделать.

— Возвращайся! Лита, возвращайся немедленно!

— Что случилось? — выкинув огрызок яблока, Лентарн встал рядом с мужчиной. Тот лишь указал на голову девушки.

— Она должна вернуться сейчас, немедленно, пока обряд не завершен.

Лентарн медленно поднял голову, два взгляда — спокойный и безнадежный — столкнулись.

— Ты не сможешь вернуть ее сейчас, пока Обряд не завершен. Это плата за то, что она останется жива, и ты знал, на какой риск шел. Но, заметь, это — ее выбор, она сама захотела стать Зимним волком, точнее, волчицей.

— Но почему она выбрала тот путь, который был ей ненавистен?

— Ты меня спрашиваешь? Я не знаю, — эльф покачал головой, вздохнув. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше, и смутно он догадывался, в чем дело. Он посмотрел на друга. — Залезь в ее память, когда она вернется в сознание — это единственное, что ты сможешь сделать.

Я люблю, когда ветер бьет в лицо… люблю стоять на носу корабля и чувствовать, как вихрь доносит до лица холодные соленые брызги, остающиеся на коже приятными прикосновениями… я люблю запах моря, мое самое любимое и яркое впечатление из самого раннего детства…

Наверное, я просто слишком люблю жить. Просыпаться от золотых лучей солнца, гулять, вдыхая все запахи моря, леса и этого мира… слушать, как дождь барабанит о листья плюща, увивающие беседку…

Я люблю гулять по лесу, чувствуя прелую землю мягкими лапами. Люблю, когда солнце блестит на рыжеватой шкуре, превращая ее в живое пламя…

Я люблю ощущать все эмоции и чувства, погружаться в этот океан, бурный, штормящий, неконтролируемый…

Я люблю тебя, люблю смотреть, как солнце играет на золотисто-белых волосах, люблю смотреть на то, как сине-зеленые, морского цвета глаза теряют весь свой холод и наливаются теплом. Мне нравится, когда ты целуешь меня, и когда твои руки лезут совсем не туда, куда разрешают приличия…

И я ненавижу тебя, а одно только воспоминание заставляет сердце болезненно сжиматься.

Я отказываюсь от этого всего. Не хочу чувствовать, и я очень устала от боли. Я не считаю себя слабым человеком, но я и не могу, да и не хочу быть железной. Все-таки я человек. И сегодня, в этот час моей смерти, в эту секунду я отказываюсь от своей человеческой сущности.

Я больше не могу. Но я думаю, что после того, как с города спадет паутина и порвется и без того тонкая связь с Эллегионом, эта магия не будет больше надо мной властна.

Я верю в это. А Роллон, надеюсь, к тому моменту уже вернется в прошлое, и я навсегда смогу вычеркнуть тебя из своей памяти. А может быть, к тому моменту не будет уже и меня.

И в этот час я рву все связи с миром, обретая силу и свободу…

Лита внезапно выгнулась дугой, судорожно хватая ртом воздух. Открывшиеся голубые глаза обрели осмысленность, когда она снова рухнула на алтарь. Села, чуть скривившись от неприятного ощущения в позвоночнике, и взглянула на Роллона совершенно безразлично.

У него по спине пробежал легкий холодок — на рыжих волосах, ярко выделяясь, блестела тонкая нитка серебряного обруча. Яркая серебряная искра полыхнула, напоминая о том, что уже случилось.

Я огляделась, ощущая холод. Села, чуть поежившись. Судя по всему, обряд удался — во всяком случае, я теперь точно Зимняя волчица. Какие-то странные ощущения… Я посмотрела на застывшего со странным выражением лица золотоволосого мужчину, пытаясь вспомнить имя. Имя, имя… кажется, его зовут Роллон. Да, так. Я вспомнила его, вспомнила связанные с ним воспоминания. Кажется, я люблю его… любить… не знаю, как это. Не помню.

А еще он использовал меня в своих целях, и я должна его ненавидеть. Но не могу. Не знаю, как. К тому же он знает, что меня нужно убить, иначе он не выполнит свой долг.

Так нельзя, долг священен. И если я должна умереть во имя него, я сделаю это, ведь долг — цель и смысл жизни Зимнего волка. Но сначала нужно убить жреца, и это тоже долг, в эту минуту гораздо более важный.

— Пойдем, — я встала, оправив складки платья. Взмахнув рукой, телепортировала себе сапоги. Хм, а моя сила заметно возросла… думаю, что мне это поможет. Все зашнуровав, я вопросительно взглянула на Роллона, тот кивнул.

— Я сейчас тебе все объясню, — сказал он, жестом приглашая следовать за собой. Он не имеет права мне указывать, все Зимние волки равны перед законом и долгом, но я не буду этого говорить. Можно немного и потерпеть, ведь он знает, что нужно делать.

Роллон не узнавал ее, ту живую девушку, которая постоянно вставляла палки ему в колеса, грубила, лезла на рожон… и любила. Та девушка, которую звали Литой, умела чувствовать, она жила жизнью, полной впечатлений, радости и разочарований… и именно за это он полюбил ее. Как называть эту холодную женщину, он не знал.

Роллон вздохнул, чувствуя на сердце тяжесть и аккуратно залезая в ее воспоминания и мысли, к счастью, не защищенные замками. Так, это не то, это тоже… он с трудом нашел нишу, хранящую память о Последнем коридоре. Вслушался… и чуть не рыкнул в бессильной ярости.

Почему она попала именно на это его воспоминание? Почему слышала только обрывки фраз, почему не слышала того, что он отвечал Лентарну? Почему те мысли, которые она считала, касались только самой проблемы, а не ее разрешения?

Остается только надеяться на то, что когда они убьют жреца, эта магия перестанет на нее действовать. Конечно, она будет его ненавидеть. Но, возможно, это и к лучшему. Так ей будет легче его отпустить, ведь ему придется уйти, как только он исполнит свой долг. Прошлое уже звало его, Роллон сам чувствовал это.

А еще он остро чувствовал свою вину.

— Пойдем, нам пора, — человек, которого звали Роллоном, мягко тронул меня за плечо кончиками пальцев. От этого простого, ненавязчивого прикосновения я слегка передернулась, сама не зная, почему. Рефлекс, вызванный чем-то в прошлом… прошлое… воспоминания меня не покинули, но они словно потускнели и потеряли всякий смысл. Ну, было… и что? Мне все равно, что было когда-то, пока у меня есть долг.

— Да, — я кивнула, поправляя шнуровку на сапогах. — Что я должна делать?

— Ты… — Роллон взглянул на карту. — Ты будешь держать охранную магическую завесу, пока я и Лентарн будем разбираться с охраной. Как только мы закончим, я дам знак, и ты снова опустишь завесу и дождешься нас.

— А где находится собственно сам жрец? И где я буду стоять?

— Значит, так, — Роллон снова посмотрел на карту. — В главный зал, куда нм нужно попасть, ведут два пути. Один — более длинный, второй — короткий. Мы пойдем по длинному, поскольку им практически не пользуются, он будет более безопасен для нас.

— Почему только я могу держать завесу? Я хочу пойти тоже.

— На входе стоит стража, ее нужно перебить. Пока ты держишь завесу, мы можем их убить, но если ты ее опустишь, путь к длинному коридору для нас будет отрезан на неопределенное время. Не смей ее опускать — в таком случае ты останешься внутри, а мы снаружи.

— Но как я изначально попаду внутрь? — поинтересовалась я, подробно рассматривая карту.

— Мы снова создадим обманку, как делали ее для города. Пройти сможет только один человек, то есть ты. Пройдя, ты спрячешься и уже оттуда поднимешь завесу. Уверяю — тебя никто не заметит.

— Хорошо, — я кивнула. Знаю, я не могу ему доверять, но сейчас моя смерть ему невыгодна, так что все в порядке. А потом… потом я выполню свой долг. Какое странное ощущение… словно бы… очень странно, но я чувствую к Роллону какую-то странную привязанность. Странно, я не знаю, что такое — привязаться к кому-то. Но я знала, нужно только вспомнить… вспомнить…

Погруженная в свои мысли, я последовала за Роллоном и Лентарном, по пути застегивая на руках металлические наручи. Хотя и тонкие, но прочные, они никак не подходили к этому платью, впрочем, как и меч в ножнах за спиной. Волосы я, чтобы не мешались, сцепила на уровне плеч в низкий хвост.

До Святилища — приземистого, ярко контрастирующего с остальными изящными и словно бы стремящимися ввысь постройками — мы добрались довольно быстро, и я оглядела небольшое здание, основная часть которого явно располагалась под землей. Мне было неприятно здесь находиться, и я зябко повела плечами, словно поймав холодный ветер. Но было тепло.

Мы осторожно стали спускаться по лестнице, ведущей в зал, тускло освещенный факелами. Я опять поежилась, разглядывая выложенные на полу узоры из теплого красного и оранжевого камня. Обстановка вроде бы приятная… и в то же время угнетающая. Но на меня не должны действовать эти человеческие ощущения. Ощущения… чувства… вспомнить…

— Лита. Сейчас мы отворим тебе вход, ты пройдешь вперед, мимо стражей. Они невидимы и сейчас не чувствуют нас, но они стоят на входе в этот коридор, — Роллон указал рукой на открывающийся вперед проход. — Коридор ведет прямо в зал. Ты пройдешь вперед, и уже около выхода поднимешь завесу. Старайся держаться как можно дальше отсюда и как можно дальше от главного зала. Обманка будет действовать, пока ты держишь завесу, если ты ее опустишь, жрец тебя сразу же почувствует. Все понятно?

— Да.

— Тогда тебе пора. Как только я подниму руку, можешь идти, — Роллон обеспокоенно посмотрел на меня. Почему он волнуется? Не нужно волноваться, я не ребенок и вполне смогу справиться.

Чувствуя, как вокруг меня медленно образовывается практически незаметный кокон, призванный защитить меня от слуг жреца, я вопросительно посмотрела на Роллона, вместе с Лентарном читающего заклятье. Мне такая магия неподвластна… медленно, словно во сне, Роллон поднял руку. Черная ткань рубашки взметнулась волной.

Я кивнула, почему-то чувствуя неуверенность. Нет, не неуверенность… чувствую…

«Будь осторожней», — прошептал он одними губами. Я кивнула и осторожно пошла вперед, отчетливо различая невидимых обычным смертным воинов. Но я теперь не обычная смертная, я — Зимняя Волчица, хладнокровная и безжалостная.

Шаг, еще один… осторожно, чтобы никто не заметил. Я шла по коридору, и в памяти всплывали стены такого же коридора, но наполненного светом, со стеклянным стенами и пляшущими на них бликами солнца…

Не доходя до конца, туда, где за огромными чеканными дверьми был спрятан главный зал, я остановилась. Резко развернулась, отчего бирюзовый подол платья колыхнулся, прохладно скользнув по ногам. Руки взметнулись вверх, неуловимо подцепляя что-то нереальное, ускользающее от понимания и из пальцев.

Завеса поддалась легко, и я вспомнила, что уже делала это. Давно, в той, прошлой жизни, когда мы с друзьями решили стащить несколько экземпляров драконьих зубов из охраняемого завесой школьного музея.

Друзья… я… мысли, чувства… что такое чувства и эмоции? Душа… не помню, что такое — иметь душу. Как это? Не помню, что значит — чувствовать…

У меня есть долг, и он состоит в том, чтобы держать границу, пока Роллон с Лентарном, уже замеченные воинами, убивают их, намереваясь пройти. Но у меня есть время все вспомнить, пока я держу завесу…

Должна вспомнить! И почему я отреклась от всего этого? Я хочу знать, почему, после того как я услышала о том, что у Роллона есть его долг, я все перечеркнула. Почему, ведь он думал и говорил о священном…

Рукам, держащим завесу, было тяжело — она словно давила на них, но я стояла и все безуспешно пыталась вспомнить.

Эмоции… радость, смех, слезы, злость, раздражение…

Любовь… ненависть… сине-зеленые глаза напротив и тепло…

Да!!!

Сущность Зимней Волчицы слетела с меня солеными морскими брызгами, к которым почему-то примешались слезы. И я все вспомнила, прошлое перестало быть незначительным и ненужным. Все мои чувства, проснувшиеся эмоции и душа захлестнули меня волной, и я чуть не отпустила было завесу, но вовремя сдержалась.

Я стиснула зубы, чувствуя, что от напряжения и огромного потока силы, бегущего по ним, вытянутые руки начинают дрожать, но не опустила их. Я прекрасно понимала, что если сейчас отпущу, то Роллон не успеет пройти к жрецу, оставшись снаружи. Ну вот, опять… я снова делаю что-то человеку, который должен меня убить. Да, конечно, ведь это его долг…

Жизнь… а нужна ли она мне после всего того, что я узнала? Так ошибиться, поверив и влюбившись в этого холодного мужчину, не знающего в жизни ничего, кроме своего долга…

Лгал, обманывал, использовал… есть вещи, которые нельзя простить, и если ложь еще можно понять, то остальное никогда.

Я резко отпустила завесу, уже через опустившийся контур увидев расширившиеся от удивления и неожиданности глаза Роллона. Да, я способна на это. Оказывается, я тоже способна на обман.

Волчица… и ты, и я ошибались, Роллон. Я никогда не смогу стать такой, как ты, даже пройдя инициацию, хотя тогда мне и очень хотелось этого. Во мне еще слишком много всего человеческого, что уже давно погибло в тебе. И я никогда не смогу жить только ради долга.

Прости. Но дальше я пойду одна. Серебряный обруч, сорванный с головы, зазвенел, покатившись по полу. Потухший и матовый, он замер около стены, ударившись об нее.

Длинный, в пол, подол платья мне мешал, и я недобрым словом помянула заклятье, превратившее мою нормальную одежду в лохмотья. Резко дернув рукой, я укоротила юбку до колен, и она обмахрилась длинными нитками. Сапоги, конечно, совсем не подходили к наряду, внося диссонанс, но на мой внешний вид мне сейчас было наплевать.

Жрец, казалось, меня уже ждал. Ну еще бы, я ведь опустила завесу, тут же попав под действие поискового заклятья, наложенного на коридор. Что ж…

Мужчина, на вид лет сорока, стоял, прислонившись к достаточно большой колонне. За его спиной отчетливо просматривалась скульптурная композиция, изображавшая четырех Эллегионских богов. Естественно, главное место там занимал Танатос. Я вгляделась в холодное, высеченное из камня лицо бога, и снова увидела там черты Роллона. Нет, не вспоминать, хотя бы сейчас.

— Добро пожаловать, — жрец улыбнулся, как сытый кот, и слегка пошевелил пальцами. Меч, который я до сих пор сжимала в руке, отлетел в самый дальний конец зала. — Можно поинтересоваться — зачем такая красавица, как ты, пришла в мои владения, да еще и с оружием? Уж не меня ли ты хочешь убить?

— Какая проницательность, — я холодно ухмыльнулась. Этот человек не вызывал у меня никаких чувств, кроме одного — острого отвращения. — Но если ты знал ответ, зачем спрашивать?

Жрец прищурился, словно увидел что-то вдали. Я запоздало поняла, что он рассматривает коридор через стену и отчетливо видит Роллона, прорывающегося внутрь.

— А, так ты с этим мальчишкой? Неплохо дерется, надо сказать, отец может им гордиться, — на этом слове он сделал почтительный жест в сторону Танатоса.

— К тебе пришла я, — отстегнув ножны с мечом, я откинула их далеко в сторону.

— Но ради него, да? — мужчина покачал головой. — Неужели ты не понимаешь? Он дитя бога смерти, и никогда не любил тебя, всегда используя в своих целях. А ты сейчас кидаешься на смерть ради того, чтобы он исполнил свой долг. Он не придет и не поможет тебе, а ты глупо бросаешься защищать его. Думаешь, он сейчас прорывается, чтобы спасти тебя? Нет, он просто хочет сам заполучить ключи от паутины.

— Понимаю, — спокойно согласилась я, отбрасывая за спину выбившийся вперед хвост. — Не любил. Использовал. Не придет. Я это знаю.

— Ну так зачем тогда ты пришла? — жрец, кажется, был немного ошарашен моим явно нелогичным поведением.

— А я пришла из-за себя, — коротко и жестко проговорила я, усмехнувшись и показав чуть удлинившиеся клыки. И без предупреждения ударила ментальной волной, от которой обычный человек потерял бы сознание.

Ага, сейчас!

Я еле увернулась от короткой череды заряженных ядом и еще какой-то гадостью шаров, уже в прыжке посылая в жреца боевые заклинания, который он с легкостью отбивал.

На протяжении всего короткого боя, практически вымотавшего все мои силы, он не давал мне атаковать, постоянно швыряясь высшими заклятьями. Прогнуться, прыжок, кувырок, еще один прыжок… обожженная рука болит, но я торопливо перебираю руками, вспоминая более мощные боевые атаки и блоки.

Я остановилась, тяжело дыша и наблюдая за тем, как мужчина поднимается с ног, сраженный таки волной. Мои силы были на исходе, я понимала это, его резерв еще даже не начинал истощаться. Даже сила оборотня не поможет мне сейчас, а у этого мерзавца явно высшая степень по некромантии, настолько легко он расшвыривается темной магией.

Я упала на плиты пола, сраженная еще одним приемом. Давно запрещенным, но тем не менее использованным. Впрочем… запрещен этот прием был только в моем мире. Жрец сделал огромную ошибку — желая насладиться своей победой, он подошел ко мне. Наклонился, рассматривая обескровленное, бледное лицо, на щеке которого змеилась не одна царапина.

Идиот.

Тонкие пальцы плетут нити судеб… величественные здания Эллегиона утопают в предрассветных сумерках, а женщина стоит на башне, красивая и опасная. Смертоносная, обладающая огромной, нечеловеческой силой…

Жреца отшвырнуло в другой конец зала, и я поднялась, с трудом удержавшись на ногах. Ненавижу некромантию, но сейчас от моей победы зависит не только моя жизнь… впустить в себя силу, стать ею… позволить чужим воспоминания затронуть мозг. Наверное, сейчас я на нее похожа — Роллон бы меня не узнал.

Вспомнить старинные заклятья, которыми я-она пользовалась когда-то. Вскинуть руки, позволить сорваться с кончиков пальцев темным искрам… я услышала, как за спиной с грохотом вылетела дверь, и почуяла запах Роллона, ворвавшегося в зал.

Ты все-таки пришел… но я уже не я. Пока не я.

— Ты? — выдохнул Эрестед, поднимаясь и видя во мне уже не Ллиоловитайен из дома Вельндара, а ее, ту, часть которой еще жила во мне, не желая умирать.

— Айлитен… — тихо прошептал за спиной Роллон, и в этом голосе не было ни нежности, ни восхищения. Только удивление и искренняя недоуменность. Я щелкнула пальцами.

Поединок некромантов? Что ж, хорошо.

Роллон, в последний момент прорвавшийся через границу и оставивший Лентарна присматривать за тем, чтобы никто не ломился в коридор, влетел в зал, вышибив дверь. И тут же застыл, наблюдая за тем, как уже, казалось, мертвая девушка поднимается. Спина выпрямляется, волосы разлетаются по ней ярким пламенем. Она жива, и это хорошо. Но… Роллон присмотрелся, наблюдая за тем, как между длинных тонких пальцев вспыхивают так хорошо знакомые ему темные искры, как девушка встает в характерную для нее позу…

— Айлитен… — выдохнул он, потрясенный и удивленный происходящим. Так значит, она решилась впустить в себя силу, которая была ей чужда… почему?

Эрестед выглядел не менее потрясенным, медленно поднимаясь с пола, усыпанного мелкой крошкой. Стер со лба тонкую струйку крови и встал в боевую позу. Напряжение повисло в воздухе, став почти что осязаемым.

А затем по залу завертелся-закрутился темный вихрь, схожий с зимней стужей и метелью. Высшие заклятья кружились в воздухе, но две фигуры невозможно было различить, настолько они были быстры и смертоносны. Однако когда Литина фигура на несколько секунд появлялась в поле зрения, Роллон узнавал в ней Айлитен, ту, прежнюю, какой она была в Эллегионе. Это было страшно — смотреть на то, как в глазах молодой девушки вспыхивает ледяное пламя и как ее руки творят магию, отнимающую жизнь. И захватывающе одновременно…

На короткий миг они остановились — жрец, уже изрядно уставший, замешкался, и она поняла, что это ее единственный шанс.

Я все-таки смогла его ранить. Эрестед остановился, переводя дыхание, и в эту секунду я ударила. Волна прокатилась по залу, грозясь смести жреца с лица земли, но в последний момент он резко поднял искалеченную мной руку, делая откат.

Свое же собственное заклинание, в которое были вложены последние силы… силы даже не мои. Резерв Айлитен тоже подошел к концу…

Как же больно… почему плиты пола такие жесткие? Роллон… я вижу его, скованного магической сеткой, выпущенной из здоровой руки жреца. Слезы, блестящие на его щеках. Он плачет? Почему? Над чем ему теперь плакать?

Что ж, Зимний волк, когда освободишься, можешь забрать у меня силу, если она еще осталась.

Эрестед тяжело дышал, но не торопился подходить, ожидая от меня еще какого-нибудь подвоха. Добить он меня ничем не мог — последние силы отдал и он, к тому же жрец был уверен в своей победе уже наверняка и не думал, что распростертая по полу девушка, лежащая в неестественной для человека позе, может теперь представлять для него хотя бы малейшую опасность.

Ну как можно было так ошибиться еще раз?

Как там, Роллон? Жизнь по правой, смерть по левой? Я ведь сейчас почти не отличаюсь от тебя…

Спасибо тебе, хотя мне не за что тебя благодарить.

Последнее, отчаянное усилие, заставившее выступить на лбу капли пота… последние силы, по капле выпивавшие и втягивавшие в заклятье саму меня…

Я уже не смогу выжить, даже если захочу. Во мне не осталось уже ничего — ни ауры, ни души, до остатка вложенных в заклинание.

Но я хочу жить…

Я не смогу.

Я тебя ненавижу…

Ненависть, любовь — что это такое? Простые слова, лишенные смысла, бессмысленная дорожка, прочертившая щеку…

Я уже не слышала дыхания жреца и понимала, что смогла его уничтожить. Что ж, со смертью мага все чары развеиваются. Завеса спала, и сетка должна была слететь с Роллона. Город уже не скрыт паутиной заслонов и преград.

Можно радоваться. Но мне почему-то грустно.

Уже через полузабытье смерти, охватывающее меня, я почувствовала обнимающие меня теплые руки, мокрые от слез губы на своих щеках, невнятное бормотание, повторяющее только мое имя…

Почему?..

Почувствовав, что с него спала сетка, сковывавшая движения, Роллон подбежал к замершей на полу в неестественной позе девушке. Она еще дышала. Слабо, но дышала, однако жизнь капля за каплей уходила из нее, растворяясь в ставшем холодным воздухе.

— Лита… Лита… постой… — он обнимал ее, прижимая к себе, звал… зная, что все это напрасно, что даже его сила управления жизнью и смертью не поможет ей вернуться в этот мир.

Она уходила, и он ничем не мог ей помочь. Она не желала жить, а он умел воскрешать только тех, кто сам хотел вернуться. И он прекрасно понимал, что сейчас сам явился причиной ее ухода. Девушка, чуть приоткрывшая глаза, внезапно вздрогнула и замерла. Нет, только не сейчас… не так… не из-за него…

Глухой рык, вырвавшийся через плотно сжатые зубы, расплескался по всему залу. Обруч ярко вспыхнул, искра, пробежавшая по нему, озарила светом стены и статуи богов. В следующую секунду Роллон упал рядом с Литой, безвольно распластавшись по полу. Сильная мужская рука в последний момент успела сжать руку девушки, еще теплую, покрытую паутиной тонких царапин.

Он надеялся, что все получится.

Белая, кажущаяся заснеженной, трава. Такое же небо. Идет дождь… легкий, он чуть капает, оставляя на гладком озере круги идеальной формы. Все вокруг… бело-серебристое. Нет, не белое. Бесцветное. Здесь нет цветов. И чувств тоже. Нет. Я даже не чувствую прикосновение воды к своей руке.

Неужели мой путь завершается здесь? И так… я не хотела уходить так. Так глупо, от собственного заклятья… И вместе с этим было горько и обидно — умирать, защищая жизнь и интересы того, кто меня использовал. Всего лишь… для достижения своей цели. Я же всю свою жизнь ненавидела таких людей. И сейчас… так глупо… почему я умерла так глупо?.. и так рано…

— Ты можешь вернуться, — услышала я голос, знакомый мне до боли. Я резко обернулась и застыла. Напротив меня стоял… Роллон. Серьезный, как никогда, он внимательно смотрел на меня, ожидая, что же я отвечу. Как он нашел меня здесь? Он же не умер. Или…

— Зачем?

— Ты не хотела умирать.

— А теперь я не хочу возвращаться… здесь мне спокойнее, здесь я свободна как птица… и здесь нет тебя.

— Ты меня ненавидишь?

— Да. Только не спрашивай, почему — ты все знаешь сам. Роллон… — я с трудом выговорила ставшее ненавистным имя. — Ты сделал мне настолько больно, насколько мог. Уходи.

Вместо этого он подошел, так близко, что я слышала тихое дыхание. О боги… больше всего на свете мне хотелось кинуться ему на шею, расцеловать и улыбнуться… я сделала большой шаг назад.

— Уходи, я не желаю возвращаться.

— Лита… — он резко сделал шаг вперед, а затем, не давая мне шансов отойди еще дальше, крепко прижал к себе. Я пыталась отбиваться, но он не размыкал объятий и держал, держал крепко, совсем не желая отпускать. — Я хочу, чтобы ты меня выслушала.

— Нам больше не о чем говорить, и если ты опять собрался лгать…

— Ты думаешь, я стал бы лгать на пороге смерти? Послезавтра время, отпущенное мне, кончается, и я ухожу в Эллегион. Туда, за Ворота, куда нельзя заходить живому человеку. После моего появления там Врата обрушатся, навсегда похоронив вход в проклятый мир, и я не смогу вернуться назад, умерев там. Скажи теперь — зачем мне лгать сейчас?

— Я не хочу тебя слушать, — я все-таки вырвалась, сделав назад еще пару шагов. Роллон покачал головой.

— Я же не прошу мне верить. Просто выслушай.

Он начал говорить, и я уже в который раз прокляла то, что у меня есть чувства. Я стояла, слушала его, и понимала, что на этот раз он говорит искренне, что эти фразы идут от сердца, от души, которая долго спала и теперь наконец-то проснулась. А еще я внезапно поняла, что он никогда не говорил неправды. Лишь пару раз, в редких случаях, когда хотел сохранить мне жизнь… он говорил, а я читала его, как раскрытую книгу, погружаясь в его воспоминания и мысли, которые не могли быть ложными. И я понимала, какой была до этого дурой.

Он так пытался спасти меня и выполнить свой долг. Он запутался, ища выход из сплетшегося воедино лабиринта…

И сейчас безумно гордый Зимний волк стоит и просит простить его или просто вернуться к жизни.

Да как я могу его простить? Как я могу простить человека, который ничего и не совершал?

В моих глазах блестели слезы, и я разозлилась на себя. Глупая, сентиментальная девчонка! Медленно, словно во сне я смахнула золотистую прядь с такого родного, любимого и ненавидимого лица, причинившего мне столько боли и принесшего в мою жизнь столько счастья.

— Как я могу вернуться? — тихо спросила я, глядя в сине-зеленые глаза. Он улыбнулся. Поцеловал меня, словно в последний раз. Словно прощаясь навеки, долго-долго, горько-горько…

А затем чуть виновато сказал:

— Прости за то, что я сейчас сделаю. Если ты будешь помнить все то, что произошло сейчас, тебе будет трудно отпустить меня в прошлое. Но я напишу тебе прощальное письмо, бумага ведь безлика. И там я скажу то же самое…

И прежде, чем я сказала хоть слово против, он схватил меня за руку, вырывая из пучин смерти…

Роллон закашлялся, приходя в себя и поднимаясь с жесткого пола. Первым, что он увидел, было слегка обеспокоенное лицо Лентарна, внимательно рассматривающего двоих, застывших на полу.

— Я так и думал, что ты не умер, — сказал он облегченно. — Что с ней?

— Уже все в порядке.

— Да? — эльф внимательно посмотрел на девушку, лежащую без сознания. Белое, обескровленное лицо, сжатые губы без кровинки. В ней не было жизни, Лентарн прекрасно видел это, но Роллон утверждал обратное.

— Да, — Роллон подхватил Литу на руки, чувствуя, что ее сердце начинает биться. Слабое дыхание снова восстановилось. — Я же сказал — все в порядке.

— А что с силой Айлитен?

Роллон нахмурился — ну почему Лентарн всегда и в первую очередь думает только о делах? Наверное, никак до сих пор отвыкнуть не может…

— Когда Лита умерла, я забрал ее. Сила Айлитен сейчас заключена в кристалл, а он должен лежать в кармане. Ты доволен? — мрачно поинтересовался он, направляясь к выходу из зала. Нужно как можно быстрее попасть в замок и уложить ее спать, а также обработать все раны. Роллон пошатнулся. Он сам едва шел — воины оказались несколько сильнее, чем они предполагали, да и было их в несколько раз больше, к тому же за ее возвращение он отдал несколько больше жизненных сил, сколько предполагал. В волосах теперь уже навсегда появилась поседевшая прядь, которой уже никогда не стать золотистой, но он не жалел об этом, как не жалел и о нескольких годах жизни, уплаченных за то, чтобы вытащить Литу оттуда. Главное — она жива.

Идти быстрее, как можно быстрее и осторожнее… он старался ступать мягко, зря не тревожа Литу, и так потерявшую много сил. Силы… на то, чтобы прийти в себя, ее собственных ресурсов организма не хватит — слишком все резервы были истощены этой борьбой со жрецом, превосходящим ее по силе в несколько раз. Если бы не пробудившаяся память Айлитен, сохранившаяся в крупице силы, завтра можно было бы разжигать погребальный костер.

Лентарн молча шел рядом, видимо, погрузившись в свои мысли. Такой же израненный и побитый, как Роллон, он был еще и очень мрачным, хотя уж ему-то следовало радоваться.

— Слушай, что теперь будут делать Зимние волки? — внезапно спросил он, поднимая голову. Всегда белые, но сейчас измазанные в пыли и крови волосы спутанными прядями упали ему на лицо. Эльф снял обруч, покрутив его в руках. Обруч не утратил своего сияния, но искра, пробегавшая по нему раньше, потухла.

— Не знаю. Жить, — Роллон пожал плечами, разглядывая лицо Литы. Ветер пошевелил рыжие пряди, упавшие на лоб и ярко выделившиеся на белой, как полотно, коже.

— Для чего? — эльф вздохнул, снова по привычке надевая обруч. — Раньше у нас хотя бы был долг… это неправильно, мы должны были умереть в Эллегионе или уйти в небытие вместе с ним. У меня теперь нет больше смысла к существованию.

— А Иллеа?

— Возможно. Но я же не могу вечность, отпущенную мне, только нюхать цветы и писать картины.

— Ты смертен, — напомнил Роллон, кивком отворяя ворота замка и проходя в сад.

— Ну да, и умру я где-то через пять-шесть тысяч лет, когда даже этот мир забудется и будет вспоминаться только в легендах. Может быть, переберусь в Ателлен, вместе с Иллеей. Для меня там есть свободное место в Университете — читать лекции по древней истории или древнейшей магии.

— Позови слуг, — вдруг попросил Роллон, чувствуя, что силы, с помощью которых Лита смогла вернуться, опять заканчиваются.

— А ты сам ее не донесешь?

— Позови, — мужчина опустил Литу на плиты, которыми было вымощено крыльцо, и сам присел рядом. Крепко обнял ее, прижав к себе и замерев. По правой руке медленно потек жизненный поток, пальцы засветились мягким белым светом, на лбу Роллона выступили бисеринки пота. Лентарн молча наблюдал за этим, зная, что возражать сейчас бесполезно.

Жизненная сила, столь нужная сейчас Роллону, перетекала к Лите, которой она нужна была куда больше. Эльф прекрасно знал, что Роллону для восстановления понадобится около дня, Лите же чтобы прийти в сознание из такого состояния — несколько недель. Конечно, Роллон вряд ли это допустит.

Лентарн махнул рукой слугам, молча указывая на лежащую на крыльце девушку и мужчину, без чувств свалившегося рядом. Затем покачал головой, хмыкнул и тоже пошел в замок, легко коснувшись кристалла связи чуткими кончиками пальцев.

Я помню только то, что мне было очень плохо. Кажется, я лежала, провалившись в забытье, кого-то постоянно звала. Помню… звала Роллона. Но стоило лишь мне вспомнить это имя, как боль сразу же пронзала сердце и измученный мозг. Почему я выжила? Зачем? Чтобы снова и снова вспоминать то, как он лгал мне? лгал постоянно… использовал, лишь для того, чтобы достичь своей цели. Из глаз текут бессильные и бесполезные слезы, я не хочу плакать, но я не могу… не хочу… не хочу… вспоминать… память… не хочу… лгал… вспоминать… и снова наваливается темнота, а по щекам текут легкие струи воды, которые гулко отдаются в сердце.

Кажется, я снова пришла в себя. Окончательно. С трудом разлепила веки и тут же зажмурилась от света, ярко бьющего в глаза. Через пару секунд, проморгавшись, я открыла их окончательно. Огляделась. Кажется, я лежала в какой-то комнате. В огромные, во всю длину стены окна лился яркий дневной свет, а лучи солнца избороздили воздух. Я глубоко вздохнула. Мне было уже совсем хорошо. В физическом смысле. Голова не болела, тело не ныло. А вот душа… больно, очень больно на сердце. Нет, не хочу я ничего вспоминать! Потому что мне сразу же становится плохо, намного хуже, чем было тогда, когда я умирала за то, чтобы выжил тот, кто мне был дорог и кого я больше всего на свете боялась потерять. За того, кто меня лишь использовал. Для него моя жизнь и я совсем не имеют значения… ЗАЧЕМ Я ВЫЖИЛА? Ну вот… снова вспомнила… снова…

Послышался звук открывающейся двери. Я мгновенно повернула голову в ту сторону, чуть приподнимаясь на локтях. Но, увидев того, кто вошел, снова бессильно опустилась на подушки. Роллон подошел к кровати и сел на край. Я безразлично взглянула на него. Воплощение мужской силы во всей своей величественной красе. Черная рубашка, черные брюки, сверху одета черная же мантия, а волосы прижаты тонким серебряным обручем, по которому скользит одна еле различимая искра. В волосах откуда-то появилась одна-единственная бело-серебристая прядь. Неужели он уже седеет? Впрочем, мне это неинтересно. Ненавижу его. За всю ту боль, которую он мне причинил.

— Пришел проведать, как я тут? Неужели тебя волнует самочувствие оружия? — очень холодно осведомилась я.

— Лита… — начал он. Нет, не надо сейчас извиняться. Нужно было раньше думать.

— Уходи.

— Лита…

— Уходи отсюда. Возвращайся в свой мир, туда, откуда пришел. Я не хочу больше тебя видеть. Никогда.

— Могу я хотя бы все объяснить?

— Поздно. Слишком поздно что-либо объяснять. Я никогда уже не поверю тебе, а сейчас слышишь — уходи. Исчезни из моей жизни навсегда! Я не хочу тебя больше ни видеть, ни знать, Роллон! Уходи! — я сорвалась на крик. Никогда мне еще не было настолько плохо. Он встал. Ну хоть что-то сделал так. Уже стоя на пороге он обернулся и произнес:

— Завтра я ухожу в прошлое. Навсегда. Тебя это устроит?

— Лучшего я не представляю, — ответила и сразу же отвернулась от него я. Не хочу, чтобы он видел слезу, скользнувшую по моей щеке.

Он вышел, тихо закрыв за собой дверь. А я снова осталась одна. Наедине со своими мыслями. Мне больно осознавать то, что он уходит. Уходит навсегда. Я никогда его больше не увижу. Никогда… нет, Лита, нельзя из-за него плакать и страдать. Он всего лишь лгал. Так пусть теперь уходит. Ну почему, почему я не могу действительно ненавидеть его? Я хочу, но у меня не получается.

Я поднялась с кровати. Какой смысл здесь валяться? Пойду хоть чем-нибудь отвлекусь. Отвлекусь от тех мыслей, которые ходят у меня в голове. Нужно одеться, не в ночной же рубашке идти по улицам. Я задумчиво открыла шкаф, стоящий у противоположной стены. Так… да… выбор невелик — либо белое платье, весьма смахивающее на ночную сорочку, либо такое же синее. Мне не нравится ни одно, но уж лучше белое. Одевшись и расчесав волосы, я вышла из комнаты. Хорошо бы еще узнать, где я. Открыв дверь, я вышла в коридор, широкий и наполненный светом. Интересно, здесь еще кто-нибудь есть кроме слуг? Вскоре оказалось, что есть.

Я вышла во внутренний двор, который раньше так нравился мне. Здесь царило спокойствие, росли аккуратно подстриженные кусты белых и светло-розовых роз. Покой и уединение… как хорошо. Около фонтана сидел почему-то Лентарн. Странно, но к нему у меня такое же чувство безразличия, какое было и раньше. Он все так же и остался просто знакомым, хотя и сам говорил Роллону то, что он должен сделать. Услышав шаги, Лентарн поднял голову, и я встретилась с чуть виноватым взглядом темно-синих глаз, внимательно меня оглядевших.

— Ты уже очнулась? Хорошо.

— Долго я была без сознания?

— Нет, не очень.

— Сколько?

— Два дня. Но если бы Роллон тебе не помог, ты бы лежала в кровати намного дольше.

— Что? — вот это новость. Мне помог Роллон? Тот, кто превратил мое сердце в тысячу ледяных осколков? — И что же он такое сделал?

— Когда он принес тебя, тебе было очень плохо. Ты уже стояла на пороге. И он, сам раненый и полуживой, сел рядом и капля за каплей заставлял твой организм принимать его силу. Ты бы видела его. Сам бледный, с ранами, но он сидел и отдавал жизненную силу, пока сам не свалился рядом.

— Он в полном порядке. Человек не может восстановиться за такой короткий срок, отдав все, а я его уже видела и чувствует он себя прекрасно.

— Не забывай, он не человек.

— Это я как раз помню хорошо.

— Завтра он уходит.

— Знаю. Ход истории восстановился, силу в прошлое я вернула, теперь может возвращаться героем, — цинично и чуть горько усмехнулась я. — И будет жить долго и счастливо, купаясь в лучах славы.

— Ты не поняла, — поправил меня Лентарн. Почему он так странно на меня смотрит — он ведь прекрасно понимает, как я теперь отношусь к Роллону. — Он уходит в Эллегион, за Врата. В мертвый мир. Не в этот город.

— Что? Зачем?

— Чтобы стать частью истории.

— Но он же умрет там! Ворота запечатаны, он не сможет один их открыть, как бы силен не был!

— Он и не собирался их открывать. Он сознательно идет на смерть.

— Почему?!

— Спроси у него сама.

— Где он?

— Не знаю, скорее всего, в зале на третьем этаже. Он проводит там много времени. Лита… — что-то хотел мне сказать Лентарн, но я уже его не слышала. Я мчалась на третий этаж, не замечая никого и путаясь в длинном платье из воздушной ткани. Шаги гулко отдавались в камне. Так… где же этот чертов зал?!

Вот и массивные двери. Я толкнула тяжелую створку рукой, проходя внутрь. Роллон был там. Он стоял у большого, во всю стену, окна и задумчиво смотрел на океан. Лучи солнца заливали фигуру в черном, и мне захотелось подбежать к нему, обнять и расцеловать. Вместо этого я спокойно на него посмотрела.

— Роллон… — осторожно позвала я. Он обернулся.

— Ты?.. — наверное, он не поверил. Конечно, я же сама недавно накричала на него, сказав, чтобы он больше никогда не приходил. Прости меня. Тогда я еще не знала.

— Да. Роллон… это правда?

— Что? — не понял он.

— Что ты вернешься на ту сторону Ворот.

— Да.

— Зачем?

— Чтобы закончить то, что начал.

— Но ты же умрешь там. Ты не сможешь выбраться.

— Не смогу. Признаться, я и не хочу.

— Что? Ты хочешь умереть? Почему?

— Я не хочу умирать. Но и жизнь для меня не важна. Мне все безразлично теперь.

— Почему? Почему именно сейчас?

— Я неправильно выразился. Для меня никогда не существовало разницы между жизнью и смертью.

— Почему?

— Потому что когда человек один, ему не страшно умирать.

— И ты всегда был один?

— Да. Всегда. Я никому не нужен. Во всем мире нет ни одного человека, которому я был бы дорог. Точнее нет, был один. Но ее уже нет. После ее смерти я снова остался один. Но я и не люблю толпу.

— Ты всегда был таким? Неужели всегда?

— Почти. С тех пор, как стал Зимним волком. Знаешь, когда очень долго живешь, в любом случае тебя ждет одиночество.

— Но… я тоже Волк. Точнее, Волчица. Значит, меня тоже ждет такая судьба?

— Нет, — покачал он головой. — Ты не стала настоящим Зимним Волком. Для того, чтобы им стать, нужно отказаться от всего. Отказаться от семьи, чувств и от себя. Нужно стать стихией, слиться с ней и воплотиться в новом образе. Тебе это не удалось. К счастью. Сила этого не стоит.

— И… ты отказался от всего по собственной воле?

— Нет, — снова покачал головой он. — Меня не спрашивали. Я такой не по своей воле. Но одинок полностью из-за себя. Я сам явился виной тому, что людей, которые меня ценят, нет и никогда не будет. Я снова один.

— Неправда. Ты лишь думаешь так. На Земле есть люди, которым ты дорог. Поверь мне.

— Неужели ты правда так считаешь? — усмехнулся он.

— Конечно, — я повернулась, чтобы выйти.

— Подожди! — окликнул он меня.

— Да?

— Прости меня…

— Мне послышалось? Простить тебя?

— Да… — Роллон явно извинялся первый раз в своей жизни. — Ты ведь мне уже не веришь, правда?

— Да, — призналась я, хотя мне и очень хочется. Я уже не знаю, каким его словам можно верить. С одной стороны, хотел убить. С другой — спас жизнь…

— Я не пытаюсь доказать тебе, почему мне можно верить. Даже если ты считаешь меня бесчувственным чудовищем, я тебя понимаю. Но я прошу прощения за все. За то, что тебя использовал и ничего не рассказал раньше.

— Думаешь, что за это можно простить? Просто так взять и простить… Извини, но я так не могу. Прости… пока не могу.

Я повернулась и вышла, оставив Роллона в гордом одиночестве. Знаю, мне будет плохо, если он уйдет в прошлое. Но если он останется, то мне будет еще хуже.

Роллон стоял и молча смотрел, как девушка выходит из зала. Ее шаги постепенно удалялись. Он снова остался один. Нет, не права была Лита. Он все равно один. Неправильный волк… эти животные обычно сбиваются в стаю, чтобы выжить, он же, наоборот, бежит от всех. «Останови ее», — звучал внутренний голос. — «Останови…» Роллон подался вперед, но лишь опустил руку.

Нет. Так ей будет легче.

Остаток дня прошел как в тумане. Я не помню почти ничего из того, что делала почти машинально. С Роллоном я больше за весь день так и не поговорила. Не хотелось. Роллон был прав, он действительно бесчувственное чудовище. И другим уже никогда не станет.

Я не помню, как вечером добралась до постели, грохнулась на нее и закрыла глаза. В сон я провалилась мгновенно.

Когда я открыла глаза, было уже утро. Лениво я взглянула на часы. Еще только пять часов утра… хочу спать… но секунды через две сон прошел. Сразу. Я вспомнила. Вспомнила, что он уходит. Навсегда. Кубарем скатившись с кровати, я лихорадочно оделась. Нечаянно взгляд упал на тумбочку, на которой белел единственный листок бумаги. Кинувшись к нему, я развернула и прочитала. Там, написанное размашистым, четким, до боли знакомым почерком, было лишь одно слово: «Прощай».

Так рано? Я выбежала на улицу, туда, где мерцал, медленно закрываясь, светлый портал, состоящий, казалось, лишь из дрожащего воздуха. Стоящий в нем человек в черном повернулся, услышав звук шагов по камню. Провел рукой по тонкому серебряному обручу, прижимающему волосы. Он медленно таял. Вот уже только половина туловища, без ног, находилась в этом мире. Роллон внимательно смотрел на меня, безмолвно прощаясь. И он, и я понимали, что слова не нужны. Тонкие губы согнулись в ободряющей улыбке. По серебряному обручу пробежала последняя, самая яркая и ослепительная искра. Портал закрылся.

Ну вот и все. Неужели так просто? Почему он меня не предупредил? Хотел уйти, не попрощавшись. Стоп… он попрощался. А я нет.

Резко развернувшись, чтобы Лентарн, стоящий неподалеку, не видел моих внезапно выступивших слез, я побежала к морю. На пляже было спокойно, волны тихо омывали песок и мои ноги. Я упала на колени, машинально перебирая руками воду. Слезы тихо текли по щекам, капая вниз, к таким же соленым слезам океана. Вот и все. Закончен твой путь, одинокий странник Роллон, погнавшийся в будущее за призрачной надеждой. Я запомню тебя, навсегда запомню, как самое приятное и ненавистное событие в моей жизни. Прощай.

Внезапно меня привлек какой-то странный звук, исходящий от Ворот. Я резко развернулась, с удивлением вглядываясь в подернутую рассветной дымкой синеву моря.

Ворота рушились, неторопливо оседая в море и поднимая небольшую волну. Вот уже упала одна часть, потом отлетела другая… несколько минут — и они скрылись под водой, чтобы больше не вернуться никогда.

Вот и все, Роллон. Ты не сможешь теперь вернуться никогда, и никто и никогда больше не увидит красоту Эллегиона, проклятого мира, скрытого ото всех. Я так хотела этого и так хотела, чтобы ты ушел, прогоняя тебя вчера утром.

И почему я плачу, зная, что мое желание исполнилось? Почему даже не пытаюсь остановить бегущие по щекам слезы? Я встала, вытирая лицо и заправляя за уши волосы. Ничего, я никогда и не любила его. Так, легкое увлечение длиной в две недели. Гордо выпрямив спину, я пошла прочь с пляжа.

Но эти две недели перевернули мою жизнь.

Вдоволь нагулявшись по еще сонному городу в одиночестве, я все-таки вернулась в замок, застывший вдали белой, искрящейся на солнце громадой.

Удивительно, но стража меня пропустила, не задав ни единого вопроса, а даже чуть склонив головы в знак приветствия. Странно… они ведь прекрасно видели, что Роллон ушел в Эллегиона и знали, что в этом замке я всего лишь гостья.

Внутри было прохладно и пустынно, я не увидела даже ни одного слуги. Впрочем, так даже лучше. Сейчас я больше всего хотела побыть одна. Лентарн тоже куда-то делся — видимо, ушел к Иллее, так что мне никто не мешал.

Но, несмотря на то, что я не видела прислуги, в замке она все же имелась. Во всяком случае, когда я прошла в комнату, то обнаружила, что постель заправлена, хотя я прекрасно помнила, в каком состоянии она была оставлена.

Присев на край кровати, я нашарила взглядом оставленный на тумбочке лист бумаги с одной-единственной надписью. Я подняла его, но как только взяла листок в руки, на белой бумаге проступило еще одно послание, словно начертанное огнем.

Я усмехнулась, кладя лист обратно. Неужели Роллон действительно думал, что я стану мстить или срывать злость таким образом? Неужели за то короткое время, которое мы общались, он не сумел понять и узнать меня хотя бы немного?

Поднявшись, я отправилась на поиски кабинета. Так как я даже приблизительно не знала план здания, а спросить дорогу было не у кого, то поиски заняли довольно долгое время. Когда я наугад вошла в какую-то из незапертых дверей, то искренне обрадовалась, что в этот раз попала по адресу.

В том, что это именно кабинет, сомневаться не приходилось — повсюду шкафы с книгами и свитками, а около окна — огромный стол с кедровой столешницей.

Немного не понимая того, зачем Роллон в своей последней записке попросил меня прийти сюда, я подошла к столу, заваленному какими-то бумагами и свитками. Присмотрелась. На самом видном мете лежал пухлый конверт с моим именем, который я тут же неуверенно открыла.

В конверте оказались компьютерная распечатка текста и еще пара листов бумаги. Я развернула один, вчиталась в текст. Судя по всему, это было его прощальное письмо. Зачем мне его читать и что он хотел сказать? Извиниться напоследок?

Прочитав письмо, я положила его на стол. Никогда не лгал… и вряд ли стал бы делать это сейчас, в своем последнем послании. Повинуясь какому-то необузданному, звериному инстинкту, я с силой двинула кулаком по столу. Столешница лишь жалобно загудела, а я потерла руку.

Нет, это не Роллон сволочь. Это я дура. И вела себя как маленький ребенок, твердо уверенный в том, что все люди должны ходить вокруг и развлекать его, не имея при этом ни своих желаний, ни чувств.

Все, доигралась до того, что теперь самой больно. И стыдно перед Роллоном. Я сглотнула комок в горле, рассматривая распечатку — примерно сотни полторы страниц, испещренных мелким текстом.

«Сага о зимнем волке», — было напечатано на первом листе крупными буквами. Я грустно и горько улыбнулась, положив распечатку и письмо назад в конверт, который пока оставила на столе.

Взяла лист с золотым тиснением и витиеватыми строчками, пробежалась по нему глазами. Нужно только вписать мое имя… Значит, он разрешил мне брать все, что я захочу и пользоваться чем угодно?..

Впрочем, мне не нужно что угодно. Лишь некоторые вещи.

Я нашла Лентарна недалеко от главной площади, затратив на его поиски практически весь день. Эльф сидел прямо на холодных ступеньках крыльца своего дома, поджидая Иллею, и, запрокинув голову, рассматривал алеющее небо.

Услышав практически бесшумные шаги, он резко обернулся, взметнув белое пламя волос. Васильковые глаза наполнило удивление, когда я протянула ему доверенность на замок.

— Вот, возьми, — сказала я, отдавая ее. — Здесь вписано твое имя, и с этих пор ты считаешься почти хозяином замка до возвращения его владельца.

— А ты куда?

— Вернусь в Университет, — я грустно улыбнулась, и в эту улыбку вложила всю горечь, накопившуюся в душе. — У меня последний год, а занятия начинаются уже через два дня. Удачи!

И прежде, чем он успел что-то сказать, я шагнула в портал, навсегда вычеркнув себя из истории этого города.

Вряд ли я когда-нибудь еще вернусь сюда. Это город памяти, и здесь слишком много воспоминаний для меня одной. В последний раз взглянув на красивейшие улицы, по которым недавно ходила, я закрыла портал.