"Мор. (Роман о воровской жизни, резне и Воровском законе)" - читать интересную книгу автора (Леви Ахто)

3

Скиталец из всех мерзостей в человеческой натуре больше всего ненавидел цинизм. Он ехал в переполненном общем вагоне, с ним, в числе других пассажиров, ехали молодые супруги с двухлетним мальчиком, который подружился со Скитальцем. Они увлеклись беседой, а маленький Вадик остался предоставленным самому себе, и никто не обратил внимание на пробиравшихся по вагону, слегка подвыпивших, четверых молодых людей. Когда они проходили, один из них толкнул Вадика, тот упал и разбил нос. Родители ребенка кинулись к нему. Скиталец заметил парню, толкнувшему Вадика, что, залив до такой степени глаза, нужно передвигаться поосторожнее, ведь ты не Гулливер.

Идущие впереди молодые люди вроде и не слышали это замечание, но двое попросили Скита выйти в тамбур для беседы. Скиталец не струсил, пошел с ними. Один из парней прошел в следующий вагон, другой остался «беседовать» со Скитом: развернулся и ударил в лицо. Скит ответил, нападавший упал. Скит нагнулся помочь подняться и почувствовал удар в спину. Не поняв смысла случившегося, ощутил, что в грудь со стороны сердца что-то уперлось. Он резко выпрямился и вовремя повернулся, чтобы подставить руку: над ним был занесен кинжал. Затем он упал.

В сознание пришел на пятые сутки после нападения и узнал, что все это время в больнице шла непрерывная борьба за его жизнь. Когда же стало очевидным, что закончилась она победой врачей и пострадавшего, выяснилось неожиданно, что роли каким-то фантастическим образом поменялись: из пострадавшего Скит превратился в обвиняемого, из больницы его перевезли в… КПЗ, предъявили обвинение в нападении на пассажира с целью ограбления, ввиду того, что он является элементом без документов и определенного места жительства.

Документов у него действительно не оказалось – это факт, а куда они подавались он объяснить не мог; что они у него были, этому не поверили даже врачи, потому что его заявление, будто он фронтовик, будто ранен и лечился в Ленинграде, это заявление моментально потеряло свое значение, едва только работники уголовного розыска получили сведения из своих архивов о его судимостях. Он безрезультатно ссылался на свое ранение, на шрам в голове. Ему насмешливо намекнули, что теперь у него еще одно «фронтовое» ранение прибавилось. Он доказывал несуразность нападения на кого-либо спиною. Ему объяснили, что такое вполне возможно и, действительно, такое встречается даже в мировой политике, когда иное государство, двигаясь задом вперед, захватывает другие государства, уверяя, что ракообразное передвижение есть доказательство исключительного миролюбия.

Скиталец оказался на скамье подсудимых. На суде присутствовала его «жертва», которая в порядке «самозащиты» ранила его, оказывается, простой отверткой; присутствовали свидетели-милиционеры; прокурора не было, его функцию с успехом исполнил адвокат, талантливо подчеркнувший обстоятельства, не оправдывавшие действия Скита. В конечном итоге ему «отвалили» девять лет для выправления мозгов.